Текст книги "Vanitas (СИ)"

Автор книги: Дарья Шварц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 29 страниц)

– Чёрт! – Люция схватилась за растрёпанные волосы. – Я поищу его. А ты иди скорее в Тронный зал. Кейран затеял переворот, предупреди всех не пить вино. Там яд!

Орфей заметно сбледнул. Губы его дрогнули:

– И Раф…

***

Далеон сидел в своих покоях за столиком у широкого окна и бездумно смотрел на улицу. В комнату заглядывала яркая луна, и свет он включать не стал. Настроение было поганое, под стать окружающему мраку. Да и не хотелось лишний раз напрягаться.

Ничего не хотелось. Жить не хотелось.

Тоска и мрак. Мрак и тоска.

Люция в очередной раз его отвергла. Видимо, даже незнакомцем он ей не мил.

А как всё хорошо начиналось! Он подошел, превозмогая внезапную робость, пригласил на танец. И они плясали, кружили по залу, обменивались лукавыми улыбками, затем целовались, как одержимые, до помутнения рассудка. И он точно помутился у них обоих. Иначе, как объяснить их страстную и нежную возню под ивой?..

Но девушка всё равно оставила его.

В последний момент.

Он заметил испуг в её глазах и желание сбежать, ускользнуть, быстрее. И понял, что она передумала.

Далеон так расстроился, что почти не слышал её объяснений, да и вообще не замечал ничего вокруг. Наверное, даже если б позади упала колокольная башня, он прошел бы мимо.

Так и вернулся в замок, но не через бальный зал, а через сад Рафаэля.

А теперь куковал под окном и вздыхал по обречённости своих чувств.

Пора от них отказаться. Давно пора…

Заметил на столике графин с «Осеним» вином и приподнял брови: он же приказывал слугам не приносить сюда алкоголь, ведь бросил пить. Неужели забыли? Или это в честь праздника?

«Что ж, очень кстати!» – рассудил принц. Неплохо будет напиться до беспамятства и заглушить наконец ноющую боль в груди.

Он плеснул в серебристый кубок напиток цвета змеиных глаз из его кошмаров, с кривой ухмылкой отсалютовал своему отражению в окне и!..

…из его гардеробной выбралась Люция.

– Я вроде ещё трезв, – пробормотал юноша и посмотрел с подозрением на чашу в своих пальцах. Попытался пригубить, но тут девушка заметила его и рванула вперёд.

Сильный удар ребром ладони выбил из руки Далеона кубок. Тот крутанулся в воздухе, разливая содержимое, и со звоном упал на каменный пол, забрызгав остатками, будто кровью, рядом лежащий белый ковёр из шкуры медведя.

Далеон тяжело сглотнул. Открыл рот, чтобы что-то сказать, но Люц обхватила ладонями его щеки, начала цепко и быстро осматривать лицо, шею и обнаженную грудь в вороте расстегнутой до пупа рубашки и приступила к допросу:

– Выпил? Успел? Что чувствуешь? Где болит?

– Здесь! – он с мрачным видом ударил себя по груди и даже почти не лукавил. Сердце сжималось от её близости и ныло от мысли, что она выполняет чью-то просьбу или приказ и, лишь поэтому заявилась в разгар праздника и волнуется о его здоровье. Непонятно почему.

– Чёрт, чёрт, чёрт! – ругалась сквозь зубы Люция.

Начала судорожно ощупывать его грудину и мерить пальцами пульс на шее. Каменное выражение лица и сосредоточенный взгляд, не выражали ничего, но подрагивающие руки и плечи выдавали нешуточную тревогу. За него.

Внутри потеплело.

– А что, собственно, стряслось?

– В вине яд, – напряженно ответила девушка.

Далеон поперхнулся воздухом.

– Я не пил! Не успел.

Люция сделала страшные глаза и грубо оттолкнула его.

– Тогда что ты мне тут заливаешь?! Соловей недоделанный!

– От ехидны слышу! – буркнул принц и, скрестив руки, отвернулся.

Девушка гневно сопела, сверля его взглядом, но вдруг подозрительно примолкла.

– Откуда у тебя эта маска? – спросила она ровно. Так ровно, что мурашки по спине побежали от жути.

Шестой принц глянул на стол – там лежал подарок Орфея. Артефакт, который помог ему сегодня остаться неузнанным и провести на балу лучшие мгновения своей жизни. Лежал и нагло поблёскивал в полутьме синими рожками.

Далеон медленно перевёл взгляд на Люцию.

– От друга, – услышал он себя словно со стороны. – Но её носил я.

В мгновение ока его схватили за затылок, а к горлу приставили кинжал. Судя по синему мерцанию лезвия – из близара. Он уже видел эту штуку у Люции, мельком, но не сомневался, что умрёт от одного беспощадного росчерка.

– Ну что, веселело было? – миловидное лицо исказилось от ярости, в синих очах плескалась такая жгучая обида и ненависть, что у Далеона сдавило горло. – Поглумился? Поржал? Понравилось играться с наивной человечкой и её чувствами?! Понравилось смеяться надо мной?! Ну?! Я тебя спрашиваю!

И она надавила лезвием на кожу, едва не вспарывая.

Далеон весь натянулся, как струна, шумно но медленно дыша через нос. Она же и правда может случайно прирезать!

Но как же обидно выслушивать эти ложные обвинения!..

– Я не играюсь с чувствами, – чётко произнёс он, с достоинством встречая её бешеный взгляд. – Только не с ними. И с тобой я не играл.

Люция оскалилась, как волчица, как террины, только не зарычала. А затем резко успокоилась – видно вспомнила, что Ванитасы не могут лгать – но кинжал не убрала. Подалась вперед, до боли сжимая в кулаке его короткие волосы, и, вызвав шипение, лениво усмехнулась.

– Это что, благородный Ванитас? А ты точно Ванитас? – шестой насупился, а она продолжила тем же издевательским тоном: – Признаться, Далеон, с момента нашего знакомства я всегда мечтала заполучить вот эту власть, – выразительный кивок на кинжал и на него. – Власть над тобой. Над твоей жизнью и судьбой. Ту власть, которую ты всегда имел надо мной. Я хотела… хотела обрушить на тебя все твои «шуточки». Чтоб боялся, как боялась я, чтоб ощутил на себе каково это – быть униженным, растоптанным, слабым. Беспомощным. И… одиноким. Иногда. Нет, очень часто! Я мечтала тебя убить. Вот этими немощными ручками. И никогда ни в одном безумном сне я не представляла сегодняшнюю сцену. Я могу убить тебя, Далеон. Прямо сейчас. И… – лицо разгладилось, на губах засияла робкая улыбка, – освободиться от тебя.

– А кто меня освободит? – предъявил Далеон, вызвав её неподдельное изумление. А его понесло: – Ты всегда имела надо мной эту поганую «власть»! Ты провоцировала меня дерзким словом, взглядом, усмешкой, даже жестом. Твои слова ловил, как идиот! Тебя всегда выискивал в толпе и не сводил глаз в надежде поймать улыбку, адресованную даже не мне! Ты отказывалась признавать меня. Отказывалась быть моей, и!.. Я. Сходил. С ума. Что ж, признаться, я рад, что в итоге мы сошли с него вместе! Поцелуй меня!

И она поцеловала.

* * *

Её жестокие губы оказались мягкими, а на вкус – так же упоительно-пьянящи, как в его безумном сне. А может, он снова спит? И это очередной плод его больной фантазии? Но холодное лезвие у горла и ощутимая боль от царапины утверждали обратное. И принц не знал радоваться ему или плакать.

Похоже, его сладостный кошмар сбылся. Вот она – Люция! Гордячка и язва. Сама нашла его, сама целует! Своего врага и мучителя.

В один момент он перестал сдерживаться. Поцелуй ожесточился. Принц запустил пальцы в её локоны, прижал к себе крепче, не боясь остроты кинжала, и углубил поцелуй. Языки сплелись к какой-то жестокой борьбе, из горла рвался хриплый, мучительный стон.

Ладонь Далеона соскользнула вниз по её шее, по спине, нахально легла на бёдра, подлезла под рваную юбку, сжала…

Люция резко оттолкнула его, и шестой чуть не улетел с резного стула. Схватился за край стола, возвращая равновесие, и ухмыльнулся, видя её замкнутое лицо, алые щёки и быстро вздымающуюся грудь.

– У нас вообще-то дворцовый переворот под носом происходит.

– Прямо под носом? – хмыкнул принц. Девушка закатила глаза, и он нахмурился. – Ты серьёзно?

– Серьёзней некуда.

И устремилась к его гардеробной. Распахнула дверцы и начала быстро перебирать вещи, прикидывая некоторые на себя, но каждый раз морщила нос и отбрасывала очередную слишком большую рубашку в сторону.

Только сейчас Далеон заметил, что её прелестное пыльно-розовое платье с нежной юбкой и корсетом тончащей выделки – превратилось в лохмотья. А ведь они расстались совсем недавно. Похоже, переворот действительно начался и начался с бального зала, куда она так стремительно убежала, но никакая схватка на мечах или магии не могла превратить её наряд в подобное...

Ой, там, что следы от когтей?!

– Что с тобой случилось? – свёл брови Далеон, Люц промычала что-то невнятное и отмахнулось. Захотелось выпить. Принц бросил взгляд на графин, вспомнил об отраве и досадливо поморщился. – Вот же!.. Мой сон едва не сбылся.

– Какой сон? – расслышала девушка. Она вышла из гардеробной в пыльно-синей тренировочной тунике Далеона, с разрезами по бокам, и в его подростковых штанах, которые пришлись ей впору и плотно облепили упругие бедра.

Принц ощутил странное удовольствие от её внешнего вида. От мысли, что сейчас она в его одежде и пахнет им, как если бы он пометил её, точно зверь свою самку.

– Мне снилось это. Что я умру от укуса змеюки, которая выползет из кубка.

Люция понятливо кивнула и завязала на талии кушак. Теперь туника не болталась на ней, как на вешалке, а смотрелась этаким необычным платьем.

– А что-то ещё тебе снилось?

Она проковыряла острием кинжала дырочки на пятке балеток, продела в них шнурки из корсета и крепко обмотала ими щиколотки, чтоб туфли не свалились при беге или сражении.

– Ты не хочешь этого знать, поверь мне, – спустя мучительную минуту выдал Далеон и поднял на неё тяжелый взгляд. И столько всего невысказанного там было, что Люция передёрнула плечами и отвела взор.

– Это не касается переворота? – уточнила на всякий случай.

– Нет.

– Ладно. Отлично. Возможно, ты прав.

Она нахмурилась, глядя в окно, затем на лице промелькнул лёгкий шок и торжество, словно Люц догадалась о чем-то. Странно глянула на Далеона; он напрягся, но девушка смолчала.

– Что будем делать? – попытался перевести тему. Снова уткнулся взглядом в графин с вином, разозлился, и сосуд лопнул от всплеска магии.

Люция перестегнула портупею на бедре и заправила мизерикорд в ножны, но услышав вопрос принца замерла.

– Мы будем? Неужели готов сотрудничать с презренной человечкой?

– Прекрати, – огрызнулся принц. – Там моя семья, я не могу остаться в стороне. Кто зачинщик переворота?

– Твой «любимый» Кейран, разумеется, – от её едких слов Далеон поморщился и ссутулился: шрамы на спине заныли. – Он не смирился с поражением в гонке за трон и уже прикончил вашего дядю. На повестке – смерть всех Ванитасов. Он собирается потравить их, как чуть не потравили тебя, и, подозреваю, приказ уже исполняется. И вся стража в курсе. И если что-то пойдёт не так – вас добьют вручную.

Краски схлынули с лица принца. Он гулко сглотнул и отвернулся, пряча боль в глазах.

– Поверить не могу, что брат на такое решился. Я думал… Он утверждал, что любит меня.

– Любовь у него крайне специфическая, – кисло ответила Люция и потёрла саднящее горло. Далеон заметил там синяки, но не осмелился спросить. Чувствовал – не ответит. – Но больше он ни на кого её не положит. Кейран мёртв.

– Погоди, – встрепенулся Далеон. – Но кто станет правителем, если все погибнут? Я не хочу им быть! И я не подхожу!

Люция смерила его мрачным взглядом и открыла рот:

– Поэтому мы сейчас возьмём ноги в руки и пойдём спасать твою семейку. А короновать будем Руби, как я изначально и планировала.

– Ты планировала?! – задохнулся он то ли от удивления, то ли от возмущения.

– А ты думал, я жила всё это время в замке без цели и без смысла? – она выгнула бровь.

Далеон пристыженно засопел, но крыть было нечем. Он правда никогда не задумался, о её целях и мечтах. Считал, что смысл жизни любой молодой девушки – удачно выйти замуж и нарожать детей.

А ведь… Люцию сложно представить в такой роли.

– Но прежде, – сказала она и снова вытащила кинжал из ножен. – Ты принесёшь мне клятву служения.

Далеон жёстко усмехнулся и откинулся на спинку стула.

– Ни за что. Можешь, хоть прирезать меня, но такую глупость я не сделаю. Думаешь, я не знаю, на что способны такие клятвы? А ничего что они действуют до самой смерти?

– Моей смерти, – поправила Люц. – Люди живут мало, чего ты боишься?

– Даже один мой век в дурных руках способен принести кучу проблем и не только Империи, но и моей семье, и вообще всем.

– Не доверяешь мне? – холодно уточнила девушка.

– Не имею такой привычки вообще, – парировал принц и выдержал её суровый взгляд.

Они бы ещё долго играли в гляделки, но тут Люция усмехнулась:

– А ты соображаешь. – Напряжение в комнате спало. – Ещё чуть-чуть и я решу, что из тебя выйдет неплохой правитель.

Далеон ощерился в отвращении, гибкий хвост его забил по полу, как у разозлённого кошака.

– Ладно, котик, – смилостивилась она. – Просто поклянись, что не убьёшь меня. Ни случайно, ни специально. Я тоже не могу никому доверять. Особенно после того, что началось… – и тихое в сторону: – и ещё случится.

– Хорррошо, – тяжело вздохнул Далеон и поднялся с места. Торжественно прислонил коготь к обнаженному участку груди и провозгласил: – Клянусь не убивать тебя, Люция Грейван, ни случайно, ни нарочно, ни чужими руками!

Палец прочертил крестик, и тот вспыхнул голубоватым светом, а затем впитался в кожу и исчез.

– А ты пообещай, что после всего позволишь мне покинуть замок и отправиться в путешествие.

Люция поджала губы, выдавила усмешку.

– Что бросишь младшего брата, маленького короля, на моё попечение? Так легко оставишь свой дом?

– Это не мой дом, – процедил Далеон. И говорил правду. Он никогда не чувствовал себя в замке, как «дома». Скорее, как в клетке.

Люция впилась ногтями в ладони.

– Тебе опасно путешествовать.

– Знаю.

– Мои клятвы ничего не стоят, – напоминание сквозь зубы.

– Ты любишь это повторять, – кивнул шестой. – Мне всё равно. Просто обещай.

Взгляд снизу вверх, с робкой мольбой.

– Хорррошо, – повторила за ним Люция и сжала кулаки по швам. – Обещаю.

Конечно, ничего не засветилось. Магия смолчала.

– А теперь идём спасать твоё семейство!

Глава 20. Предатель

Рафаэль стоял у узкого окна в Тронном зале и прижимал к груди безутешную мать. Другие аристократы сбились по углам в кучки и нервно вздрагивали при каждом громком взрыве снизу.

Ещё полчаса назад они все радостно отмечали Самайн в бальном зале, пили, смеялись и плясали, и даже помыслить не могли, как резко всё переменится, как только Магнус выйдет на помост и объявит наследника да регента.

Но почему-то первый выстрел с балкона второго этажа предназначался не ему, а дяде. Второй кстати тоже. Словно мятежники и не собирались убивать Рафаэля.

Словно целью был только Рагнар.

Свои подозрения Рафаэль не стал озвучивать, списал на случайность.

Потом начались взрывы фейерверков, паника и стало не до того. Императорскую семью быстро взяли в кольцо, и стража оперативно, вместе с важными аристократами, министрами и послами, отвела их в самое безопасное место в замке.

В Тронный зал.

Он располагался в одном из донжонов, на последнем этаже, дальше только своды крыши и небо. Сюда вёл коридор из главного здания и две лестницы, но вход оставался один – громадная кованая дверь в глубину с локоть. Никаких тайных проходов и лишних украшательств, за которыми можно б было затаиться. Окна узкие, витражные, с пока открытыми ставнями.

Зал большой, но явно меньше бального, вытянутый. Стены каменные, темно-серые и холодные, как и полы. Узкая ковровая дорожка багрового цвета бежит от двери и взбирается по ступеням к мрачному трону, будто бы выплавленному из чёрного стекла в кузнях Бездны, не иначе. Такой он зловещий и древний.

И словно бы источающий тёмную энергию.

Ходят легенды, что на Черном троне может восседать лишь носитель Венца Предков, истинный король Ригеля. Признанный. Остальные, кто дерзнет взобраться на него, – умрут.

Все в этом зале, кроме ковра, оставалось неизменным со дня создания. Это второе по древности и важности строение в родовой крепости Ванитасов. Первое – Башня Памяти.

Рафаэль не любил находиться ни здесь, ни там. У него волоски на спине и загривке дыбом вставали то ли от жути, то ли чего-то ещё. И не отпускало ощущение чужого незримого присутствия.

Мать в его объятьях всхлипнула, принц молча погладил её по голове и поймал пару любопытных взглядов.

Ну, ещё бы! Так императорская семья ещё не позорилась. По истерике королевы наверное только глухой и слепой решил бы, что к герцогу она испытывала лишь дружеские или родственные чувства. Странно, что Император так спокоен.

Хотя…

Раф глянул на отца, сидящего на троне, и сердце его болезненно сжалось.

Магнус напоминал куклу. Лицо осунувшееся, глаза стеклянные, взгляд блуждающий и бессмысленный, словно он спит или находится мыслями совсем не здесь. И это не говоря о его внешнем виде, в котором осталось слишком мало человеческого.

Кажется, на нем нет больше никаких мороков и иллюзий, даже частичных. Но Раф мог ошибаться: он никогда не видел истинный облик отца.

А ещё, Магнус, судя по всему, не заметил подозрительную истерику жены по своему брату. Либо же ему просто плевать.

«Не удивлюсь, если и восстание он проморгал!» – едко подумал Рафаэль и отвернулся. Лучше в окно смотреть, на Главный Полигон. Бессмысленно злиться на отца из-за его недуга. Он сильно сдал за последние дни и не мог, при всем желании, защитить их от мятежников. Он не виноват, что увядает.

– Мы должны срочно провести церемонию передачи Венца! – громко выдал один из аристократов. – Нарушим планы мятежников. Они хотели сорвать коронацию, убили герцога, но наследник выжил и с нами!

– Поддерживаю! – грохнул ещё один. Великаноподобный военный министр с суровым загорелым лицом. Полуорк. – Следующей целью может стать Его Величество и, если покушение – упаси Дея! – удастся, Венец останется без владельца. И сила артефакта навсегда будет утрачена для новых правителей Севера.

– Какая сила? – нахмурился Раф.

– Вы не знаете, Ваше Высочество? – удивился лэр. – Хотя… это обсуждается не на каждом углу. – Он оглянулся на навостривших уши зрителей, подался к Рафаэлю и заговорил шепотом: – С помощью Венца ваши предки могли просматривать всю территорию своего королевства вплоть до горной цепи. Видеть карту реального времени перед глазами, наблюдать за передвижениями своих и, в особенности, чужих войск. Венец помогал держать всё под контролем и не давал врагам углубиться в наши земли. Вернее как? Все противники замечались и уничтожались ещё на подступах. Ваш дядя временно носил Венец, как наместник Его Величества в период Мировой Войны, и именно артефакт помог ему сохранить покой в Ригеле. Жалко, что магия Венца работает лишь в пределах нашего королевства и не может покрыть всю Империю. Сколько бы проблем это решило!..

– Ну, так что? – снова напомнил о себе светловолосый террин. – Проголосуем или вы сами решите, Ваше Величество?

Такой пренебрежительный тон и усмешку на холеной роже он позволил себе, только потому, что, как и многие здесь, уверен: Магнус – развалина и ничего ему не сделает.

Он даже от мятежников не смог отбиться, не полез в бой, никак не среагировал. От стражи было больше толку.

Магнус молчал с пустым лицом.

– Ваше Величество, – осторожно позвал Нестор, склонился к его острому уху и что-то быстро зашептал. Повторял требование? Отец уже настолько плох?

Император медленно поднялся, опираясь на подлокотники.

– Сделаем, как вы хотите, – рокочуще согласился он.

Чешуйчатые лапы его легли на шипастую корону и осторожно сняли с головы. Забитый министрами и придворными зал наблюдал за правителем, затаив дыхание, будто творилось какое-то великое чудо.

Впрочем, наверное, оно и творилось.

Раф же растерялся. Не думал, что так резко придётся брать на плечи бремя правления. И дяди в помощь рядом с ним теперь не будет. Он совсем не уверен, что готов, что справится.

– Подойти, сын, – ровно сказал Магнус.

Принц спешно, сжимая в кулаки потные ладошки, встал напротив владыки. Теперь их разделяла лишь одна ступенька.

Правитель заговорил чётко и уверенно, слова, наполненные силой, эхом отражались от стен:

– Я Магнус Ванитас сын Бальтазара Ванитаса, Император Терры и признанный король Ригеля, складываю свои обязательства и отрекаюсь от Венца Предков в пользу своего наследника. Того кто следующим после меня наденет его на голову.

Какие странные последние слова…

И судя по хищно загоревшимся глазам гостей, они поняли их также.

Магнус передал корону в руки сыну, и тот наконец сумел разглядеть её вблизи.

Чёрная, такая же зловещая, как и трон, источает холод. Острые зубцы напоминают колючки терновника с вкраплениями темных сапфиров. Ковка изящная, с едва уловимой гравировкой.

Внутри по черному ободу тянулась и слегка светилась тонкая вязь магической письменности. Жутко древней, но Рафаэля всегда увлекали мёртвые языки, в особенности язык Духов, и с усилием он смог перевести:

«Цвет истинный вернёт».

И что бы это значило?

– А вот и вино! – воскликнул кто-то.

Вошла Изабель, катя перед собой серебристый двухъярусный столик, заставленным кубками – похоже, только её, как доверенное лицо, стражи пропустили к господам – вслед за ней в зал ступил Виктор при полном боевом параде. Поверх кожаного дублета – стальной нагрудник и наплечники; на поясе потертых брюк висит тяжёлый меч; на руках, коленях и сапогах – щитки.

Они с Люцией совершенно не похожи. Разве что холодным и цепким взглядом, точно подозревающим во всех врагов.

Изабель раздала напитки, Рафу тоже вручили кубок, хотя он не хотел пить и охотнее отдал бы свою порцию отцу, но тому Нестор настойчиво всучил колбочку с лекарством. Магнус сел на трон, принял его и вновь уставился в пустоту.

– За нового короля и будущего Императора! – провозгласил казначей.

– За нового короля!.. – эхом отозвались все, кому хватило чаш, и пригубили напитки.

Только Раф замешкался, уловив за дверьми какую-то возню и приглушенные возгласы подозрительно знакомого голоса и…

Это спасло ему жизнь.

Внезапно министры, аристократы, лэры – все, кому достались напитки, дико закашлялась, захрипели, хватаясь за грудь и горло и выпучивая глаза, как надутые лягушки.

На колени рядом с Рафом упал полуорк и с рыком разорвал одежду на груди. Принц в оцепенении наблюдал, как от солнечного сплетения Военного Министра, прямо по загорелой коже, поползло кляксой серое пятно погибели. Оно растеклось быстро – слишком быстро! – две дюжины секунд и весь крепыш стал серым, как могильная плита, и хрупким, как старая бумага.

Последний вздох, полный отчаяния, и он рассыпался прахом. Об пол брякнули желтоватые кости и не только его. Десятки костей.

Королева у окна всхлипнула и, заткнув рот рукой, взвыла на одной пронзительной ноте. Ей вторили выжившие лэры: Эстелла, Меридия, Сесиль и ещё дюжина существ, среди которых в основном были женщины да дети. Дрожащий Руби вжался в угол под окном неподалёку от входной двери. Магнус остался равнодушен. Нестор рядом с ним поднял брови.

Рафаэль моргнул и с неверием уставился на кубок в пальцах, затем перевёл взгляд на двери, за которым нарастал шум.

Их загораживал Виктор. Такой высокий и крепкий, словно полуорк или звероморф, и эта деталь впервые заставили Рафа ощутить пробирающую до дрожи тревогу, а не уверенность, что он под надежной защитой искусного воина.

Виктор поднял на него свои желтые глаза.

– Что ж вы всё усложняете, принц?

Двери распахнулась, и в зал ворвался взмыленный Орфей с порванным воротом салатовой рубашки и с совершенно дикими глазами.

– В вине яд! Не пейте вино! Кейран решил всех отравить! Это переворот!

Он запнулся, налетев стопой на чью-то берцовую кость, и ахнул. Быстро огляделся, заметил Рафа, расцвел улыбкой облегчения, но кинуться к нему не успел.

В зал вломились рыцари первого принца, Виктор со звоном обнажил клинок из близара и наставил на Рафаэля.

– Отдай Венец, четвёртый! – потребовал он и двинулся на него.

Принц прижал корону к груди и попятился в сторону, от окон. Он бы надел артефакт в тот же миг, но от волнения в горле пересохло и мысли путались. Раф не мог сообразить, какие слова правильнее сказать, чтоб точно принять наследие предков. И нужны ли они?

– Без глупостей, – предупредил Виктор. Четвертого принца начали окружать стражники. – Отдай Венец по-хорошему и, быть может, Его Высочество сохранит тебе жизнь.

– Нет! – воскликнул он. – Мой жестокий брат не получит престол!

И воздел над головой руки, открыл рот, собираясь принять власть, но Виктор одним рывком настиг его. Синяя сталь иглой устремилась в сердце.

Раф не успевал уклониться.

Кто-то закричал.

Движение сбоку на грани различимого, веки зажмурились сами собой, и…

Лезвие вспороло плоть.

Но боли не было.

Рафаэль нерешительно открыл один глаз, и сердце его оборвалось.

Перед ним стоял Орфей. Он заслонил принца спиной. Принял удар на себя.

А тот пронзил его насквозь.

От кровавой раны в солнечном сплетении побежал серый налёт.

Все застыли в шоке.

– Прости, Раф, – с вымученной улыбкой прошептал Орфей и кашлянул кровью. – Я… уйду первым. Но не позволю… тебя убить. Извинись за меня перед Леоном. Я люблю вас.

Виктор попытался выдернуть меч, но химер из последних сил накрепко обхватил его ладонями. Сосредоточился, и из его тела во все стороны хлынули подвижные корни. Они пронзили ближайших врагов, врезались в пол, потолок и стены, вспороли булыжники, сбили придворных с ног и за считанные секунды оплели всё, что только можно, а в центре, где навсегда деревянным изваянием застыл Орфей, они сцепились в толстую непролазную стену и разделили зал надвое.

* * *

Люция и Далеон бежали вверх по зигзагообразной лестнице, преодолели несколько пролётов и выскочили наконец в коридор перед тронным залом, и… Застыли, наткнувшись на преграду из переплетений толстых веток.

Они пропороли двустворчатые двери, отделив одну часть от другой, но ближе к стене коридора корни росли не так густо, и там вполне можно было протиснуться.

Далеон присвистнул.

– Узнаю работу Орфея. Наши явно дали бой. Только вот выжил ли кто после такого?

Люц осторожно заглянула в щель ближайшей створки. Внутри было слишком тихо и сумрачно, свет едва проникал за плотную растительную стену.

У фарси холодок пробежал по коже.

– Разделимся, – объявила она. – Поищи выживших и Венец. Я осмотрю соседнюю половину. Надо отыскать Руби. И будь осторожен, рыцари Кейрана не знают, что господин помер, и план отменяется.

– Как скажешь! – сверкнул клыками принц и крадучись вошёл в Тронный зал.

Люция пролезла через зазор между стеной и корнями и наткнулась на Изабель. Женщина стояла у стрельчатого окошка возле покосившейся от удара двери и тихо всхлипывала.

– Иза? – позвала фарси. – Что ты здесь делаешь?

Няня принцев резко обернулась, и глаза её наполнились слезами.

– Они все!.. Они… А я… Это я виновата!..

И зарыдала ещё горше.

– Я знаю про яд, – резко оборвала Люция, замерев в шаге от неё. Сжала кулаки до трясучки. – Кейран отдал приказ, и… ладно Виктор, но ты-то почему согласилась?

Изабель подобралась и сжала губы в одну белую линию.

– Я ненавижу терринов! Хотела отомстить. Раньше. А теперь!.. – она громко всхлипнула. – Это случилось девять лет назад. Я смолоду работала в замке и... спала с Магнусом, ведь правителям не отказывают. Да и он был приятен и… Я забеременела и никому не сказала. Ты же знаешь, как чистокровные террины относятся к полукровкам?.. – Изабель тяжело вздохнула и запустила пятерню в светло-русые волосы. – В это же время одна из последних наложниц обрадовала Императора долгожданной вестью о беременности. Мальчиком. Да, я говорю о матери Руби – Виржене Торфил. Меня приставили её личной служанкой.

Она была красива и безжалостна, как и многие лэры. Она одна из первых заметила моё положение. Она… однажды застала меня в объятьях Магнуса в коридоре, и почти сразу сложила два и два, пусть я и лгала всем, что беременна от кузнеца.

Схватки у меня начались внезапно, поздним вечером, роды принимала старая повитуха, которую нанимали для Виржены, её срок тоже близился. Лэра решила поприсутствовать, якобы из интереса. И когда она увидела, кто родился… царапнула когтем по щеке ребёнка, попробовала кровь и изрекла с презрением: «полукровка», а в следующий миг – убила. Я даже вскрикнуть не успела, захлебнулась воздухом. А Виржена спокойно отряхнулась и вышла, будто так и надо, а сгорбленная повитуха – за ней.

Я жаждала мести. Проникла в комнату Виржены, когда та начала рожать, спряталась за портьерой и начала ждать своего часа. Террианка рожала в муках, таких страшных, что никому из смертных не снилось, ребёнок просто порвал её когтями, когда вылезал наружу. Повитуха не могла остановить кровь, разобралась с дитём и побежала к целителю, но Виржена издохла раньше.

Я подошла к люльке, где поскуливал и дергался в простынях этот чудовищный зверёк. Монстр, убийца матери, истинный террин. Я хотела придушить его. Распахнула пелёнку, положила руки на хрупкую, как у курёнка, шейку (новорождённых терринов на удивление легко убить!) и… не смогла. Этот беззащитный комочек, похожий одновременно на ящерицу и котёнка, посмотрел на меня своими огромными алыми, как у отца но жалобными, глазами, и что-то внутри меня дрогнуло. Я смогла лишь прижать его к груди покрепче и убаюкать.

– В тот день я отказалась от мести, – закончила свой жуткий рассказ Изабель и шмыгнула носом. – Я полюбила Руби, как родного. А теперь… Руби… Что же я натворила?! Мне так жаль! Так жаль!..

Она вцепилась в ладонь приёмной дочери и заглянула в лицо; в глазах её плескалось отчаяние и мольба. Мольба простить её.

Но разве ж Люции это делать?

Она крепко сжала холодные пальцы Изы.

– Где он? – спросила сухо.

– Там, в зале! – Иза махнула на дверь, шмыгая носом. – Был, по крайней мере. Но теперь, там так тихо! И Виктор тоже не выходит!

– Мы всё исправим, – твёрдо пообещала Люция.

«Если не поздно».

И устремилась к окосевшей створке. По ощущениям та весила тонну, пальцы скользили по кованым краям, корни под ногами мешали, но Люц со скрипом, всё же удалось расширить щель и протиснуться внутрь.

Картина перед глазами предстала крайне странная.

На троне восседал Магнус. Величественный, но будто бы пустой. Застывший, как памятник самому себе. Алые глаза – блеклое стекло. Ничего не выражают, как и каменное лицо. Короны на голове уже нет, одни лишь рога и седые, тонкие, как паутина, волосы, укрывающие рубиновый дублет на жилистом торсе.

Ничего, Люция ещё вернётся к нему. Ещё отомстит. Непременно.

По-другому быть не может…

Посредине зала стоял Виктор и пытался выдернуть из тугого сплетения лоз свой меч. Под окном в корнях валялась в обмороке королева. Кто-то хлюпал носом совсем рядом.

Люция оглянулась.

– Руби?

Беловолосый мальчик, прижатый тонкими ветками к углу зала, поднял голову, и заплаканное лицо озарилось надеждой.

– Люция!

Она бросилась к нему, выхватил мизерикорд, и принялась перерезать сухие стебли. Вскоре Рубидий оказался в её объятьях.