Текст книги "Переплести судьбу (СИ)"
Автор книги: Дарья Гусина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 21 страниц)
Глава 6
Шла я, не разбирая дороги. В последние дни Гута показывала мне замок шаг за шагом, позволяя изучить все эти запутанные переходы и коварные лестницы, уводящие в тупики. Крепость Коэд была построена поверх стен полуразрушенного осадой древнего дворца сидов в те времена, когда завоевание новых земель шло полным ходом. Хозяев, соответственно, не очень вежливо попросили на выход. И с тех пор магия поверженных иногда вырывалась из-под регулярно переплетаемой защиты и мстила потомкам тех, кто принес войну на эту землю. Поэтому Гута все время повторяла, что нужно быть осторожной. Теперь я знала кое-что еще: у Замка было огромное количество поводов гневаться.
Я забрела непонятно куда, в ту часть, где старые покои переделали под мастерские и комнаты для прислуги. Даже теперь было видно, что когда-то крепость была полна света и красоты. Тут и там из-под грубой лепнины и облицовки выступали изящные росписи и барельефы. Их старались замазать, особенно человеческие фигуры. Я стояла и пыталась рассмотреть лица сидов-танцовщиков, гибких парней и девушек. Они выступали из камня, подняв руки над головой, и были похожи на цветок с колышущимися лепестками. Рядом, скрывая барельеф почти наполовину, было налеплен лик мужчины в короне, грубый, властный и надменный, чертами похожий на лицо короля Бруна. Зачем было уродовать такую прекрасную работу?
Где-то рядом послышались голоса и тихое пение. Я прошлась по каменному мосту над квадратным атриумом и спустилась в него по боковой лестнице. Здесь, благодаря открытой террасе, было гораздо светлее. Квадратное пространство было заставлено деревянными рамами под пяльцы. Десяток вышивальщиц напевали грустную песню о влюбленной в жителя Лесов девушке. Народный фольклор не знает политики. Он воспевает истинные чувства, неподвластные искусственным ограничениям. И если кто-то, считающийся врагом, прекрасен душой и телом, нет никаких гарантий, что его не коснется благая Любовь.
При виде меня девушки замолкли и привстали, но я жестом попросила их продолжать, подходя ближе и рассматривая вышивку. Цветы, прекрасные птицы, красиво. Вышивальщицы вновь запели. Они пели о том, как дочь короля полюбила прекрасного альва, а тот бросил свое племя и ради любви ушел жить к людям. Недолго продержался он в темном замке, где истреблялось любая травинка, принесенная ветром из-за защитной стены. Альв стал чахнуть, и дева, пожертвовав собой, отвела его в Леса. Лес не принял ее. Он выжил, а она – нет. Печально.
– Госпожа! – ко мне во весь дух бежала Гута. – Ваше Высочество! Вы тут? С трудом нашла вас!
Подбежав, служанка перешла на шепот:
– О эрра. Что случилось? Король вне себя, рвет и мечет. Приказал было найти вас и силой привести к нему!
– Как выйти из замка? – пробормотала я, скрипя зубами. – Мне нужно бежать.
В конце концов, я не нарушала законов Леса. В отличие от девы из песни, меня даже приглашали. И в детстве я выжила в лесу… кажется. Память принцессы была там, в моей голове, но ощущалась как давно просмотренный фильм, обрывками, довольно путаными. Было что-то такое… лучи солнца на тропинке, переплетенные над ней стволы деревьев, золотой свет, его пятна на пухлых ручках и носках вышитых туфелек…
– Эрра, что случилось? – глаза Гуты стали круглыми.
Я отвела ее в угол и рассказала о том, что произошло. Гута внимала мне, побледнев и испуганно приоткрыв ротик.
– Дар… – пробормотала Гута. – Вы слышали это место. Вы Видящая. В роду Гефеест было несколько Видящих. Кровь все знает.
– Мне нельзя снова попасть в руки королю, я перешла черту – мы сбросили маски и теперь находимся в состоянии войны. Но Брун намного сильнее меня. Ему ничего не стоит запереть меня в башне или увезти куда-нибудь подальше. У меня один выход – бежать. Поможешь мне?
Гута нервно закивала.
– Но, эрра Илэль, нам нужен Жезл. Нельзя оставлять его Бруну. Ради него Филеас…Смотрите, что я нашла в куче плавника.
Из складок платья служанка извлекла выбеленную речной водой палку. Не Жезл, но похож. Если не очень присматриваться, то просто один в один. В нынешних условиях это поможет нам выиграть время.
– Идем, – решительно сказала я.
К нашему удивлению, никто по замку не бегал и принцессу не искал. Зато во дворе у подъемного моста царила суматоха. Мы нырнули в узкий проход к кухням, и в нем Гута открыла дверь в потайной ход. Немного пыли и затхлости, и вот мы уже в лаборатории Филеаса.
– Отлично, – прошептала Гута, оглядываясь. – Герард не успел сюда добраться прежде вольных магов. А вот и Жезл.
Волшебная палка лежала на том же подносе с расшитой салфеткой. Под внимательным взглядом Гуты я аккуратно взяла Жезл в руки. Ничего. Никаких ощущений. Палка как палка. Странно, мне казалось раньше артефакт был длиннее. Место Жезла занял кусок деревяшки. Гута помогла мне спрятать артефакт под верхней накидкой без рукавов, тяжелой, расшитой красными, синими и зелеными нитками, в которой несколько складок были прошиты наподобие карманов.
– Что ж, – сказала я. – Идем? Эй, Гута!
Гута меня не слышала. Она смотрела в угол, на плотную темную штору с неизменным узором гладью.
– Эрра Илэль, – прошептала служанка. – Я знаю, где маг Филеас хранил ключ от люка.
– Какого люка?
– Вот этого, – Гута отодвинула штору. – Там у него еще одна лаборатория.
– Думаешь, найдем что-то полезное?
– Непременно.
– Тогда… – я показала рукой: вперед.
Не то чтобы я подозревала ловушку: если бы Гута захотела, мне давно пришлось бы несладко – уж сколько всего я ей наговорила, сколько тайн выдала. Она мне помогала, да. Меж тем между нами ощущалась некоторая недоговоренность. Да и счастливых билетиков через Гуту мне выпало в количестве слишком большом, чтобы верить в случайные совпадения.
Служанка кивнула и начала подниматься по лестнице. Я последовала за ней. Ключ хранился в едва заметной щели между балками потолка. Гута покопалась ключом в увесистом замке, откинула люк и исчезла в светлом прямоугольнике. Запах. Какой тяжелый запах, больницы, болезни. Я медлила, но любопытство победило.
Когда я пролезла через люк, Гута стояла у узкого длинного металлического стола, точь-в-точь, как в наших прозекторских, там даже слив имелся.
– Странно пахнет, – сказала я, изучая обстановку лаборатории. – О Тьма!
Я ближе и взглянула на стол через плечо Гуты. На столе лежало дивное существо. Человек? Нет, нелюдь, как тут говорят. Молодой мужчина, весь какой-то белый… алебастровый, с голубыми тенями на коже безупречно вылепленного лица, синими тенями в прядях длинных белоснежных волос. Уши… уши были белыми и острыми, их кончики торчали сквозь волосы. Мужчина был почти обнажен, лишь кусок грубой ткани прикрывал бедра. Этот неприятный запах… он исходил от молодого человека. Он мертв?
Я машинально протянула руку к шее мужчины. Гута схватила меня за запястье.
– Нет. Осторожно. Это водный альв.
– Он жив?
– Да. Смотрите.
Я пригляделась к торсу лесного существа. Под торчащими ребрами, на впалом животе, билась крошечная жилка.
– Он очень истощен, – проговорила Гута со странной интонацией. Губы ее дрожали. – Маг не давал ему пить… я думаю.
– И есть, наверное, – предположила я, вздохнув.
– Альвы долго могут прожить без еды… и без воды… тоже… но этот здесь много недель. Еще немного и… он не смог уйти… не смог обратиться…
– Давай его напоим, Гута. Мы не можем бросить его здесь на погибель. Где найти воду?
– Я принесу, я видела бочонок внизу, – служанка встрепенулась и через несколько секунд исчезла в люке.
Пока ее не было, я рассматривала существо на столе. Увидела несколько шрамов на руках и свежие порезы. Рыжие полоски вдоль слива. Кровь? Что маг делал с альвом? Учитывая то, что Филеас был довольно противным человеком, смею предположить, что ничего хорошего.
Гута вернулась с ковшом воды.
– Только… эрра, это должны сделать вы. Вы одна их хозяек этого места, чтобы там ни говорил ваш отчим. Вы можете его отпустить. Я не могу. Я тут никто.
Служанка смотрела на меня умоляюще. Что ж, я сама предложила напоить альва. Сначала тонкая струйка воды просто текла на сомкнутые губы лесного существа. Затем, к моей преждевременной радости, альв приоткрыл губы и начал глотать воду. А затем с рычанием подскочил, сев на столе, и схватил меня за горло. Руки-тростинки изможденного существа были гораздо сильнее, чем можно было предположить. Я хрипела, чувствуя, как ноги отрываются от пола. Прошло всего несколько секунд, а показалось – вечность. Гута повисла на руке рычащего альва, очнувшегося и смотревшего на меня глазами с красными белками и вертикальными зрачками. Хватка ослабла, я смогла вздохнуть, встав на ноги. Служанка заговорила на незнакомом певучем языке, громко выкрикивая слова. Альв что-то прошипел в ответ, перевел на нее взгляд и … выпустил меня.
Белоснежное существо с явным изумлением осматривало мою служанку. Взгляд альва задержался на расшитом воротнике Гуты.
– Свободна? – спросил парень хрипло. – Тогда зачем…?
– Уходи! – крикнула Гута. – Потом!
На лице альва мелькнуло понимание. Он выгнулся, встряхнулся и… рассыпался тысячами капель голубоватой воды. Брызги всосались в камни пола. Я стояла, держась за горло, с возмущением глядя на Гуту. Что за…?
– Бежим, – сказала служанка умоляюще. – Нам нужно в библиотеку. Книга! Нам нужна одна книга из запретной части. Да-да, эрра, простите! Я знаю. Мы поговорим после. Прошу вас, умоляю, после!
Я шла молча. Пусть она расскажет сама. Несколько темных переходов – и мы в библиотеке. Гута смела пересекла белую линию на полу, протащив меня через нее почти силой. Едва успела я шагнуть в запретную зону, как за моей спиной, с грохотом и дребезжанием, упали из потолка и развернулись кольца тяжелых цепей. Одна из них чуть меня не задела. Цепи некоторое время раскачивались, ударяясь друг о друга с громких клацаньем, а потом застыли, словно прилипнув к полу нижними звеньями. Ничего себе сигнализация.
– Теперь они знают, что кто-то проник в библиотеку, – сказала Гута.
Я подошла к стене из цепей и попробовала раскачать одну из них. Бесполезно.
– Но ты ведь выведешь нас отсюда? Тут есть проход, верно?
– Нет, эрра, – покачала головой служанка. – Вы не сможете выйти.
– Это ловушка? – тихо спросила я, стоя спиной к девушке. – Ты заманила меня в ловушку?
– Нет, эрра, – твердым голосом повторила Гута. – Мы здесь, чтобы найти одну книгу. Отец рассказывал мне о ней. Это было последнее, что он изучал перед смертью. Простите, у меня не было другого выхода.
– Кто ты?
– Я ваш друг… ваша служанка. Знаю, что все это выглядит, словно я врежу вам, но это не так.
– А тот парень в лаборатории?
– Мой брат. Он пришел за мной, хотел меня спасти. Я подозревала, что Филеас поймал Танни, поэтому…
– Ты альва?
– Я фейри, полукровка. У нас с Танни разные отцы. Я наполовину человек. У Танни альвийская кровь, а наша мама – горная фейри. Я унаследовала способности мамы, а у Танни особый Дар. Он может…
– Ты мной манипулировала. Я думала, что действительно оказываю тебе услугу, что ты нищая девочка, вынужденная работать за гроши в подвале! А ты все это время лгала. Зачем?
Я наконец обернулась и посмотрела Гуте прямо в глаза. Она не отвела взгляд.
– Эрра Илэль, – твердо проговорила Гута. – Я нищая девочка, вынужденная работать за гроши в подвале, попавшая в ловушку опытного и бессердечного мага. Я три года трудилась в самых грязных местах крепости Коэд. А когда другие служанки отправлялись спать, шла в лабораторию Филеаса… и шпионила для него, рыская по замку. Больше всего мага интересовали Жезл и… вы. Вы знаете теперь, что кровь Бруна «запачкана» грязной магией. Филеас ловко играл на чувстве вины и ощущении неполноценности короля… и на его страсти к вам. Вы тоже были под присмотром… не вы, прежняя принцесса.
– Значит, ты фейри, – спокойно констатировала я. Наверное, за последние дни у меня атрофировалось чувство удивления.
– Да, я могу проникать в тайные ходы, проходить сквозь камень, добытый из-под земли. Не все проходы мне доступны, но многие. Филеас поймал меня почти сразу после того, как я пришла в замок. Я была так наивна, что планировала укрыться от глаз мага и воспользоваться своими способностями для того, чтобы вернуть отцу доброе имя, – Гута невесело усмехнулась. – Филеас легко меня вычислил, наложил заклятье и уйти я уже не могла.
– Ты сказала, что свободна, что ты не раба. Я слышала, – перебила я девушку.
– Одежда, – слабо улыбнулась та. – Вы дали мне одежду со своего плеча, а старые мои вещи приказали сжечь. Этого бывает достаточно, чтобы освободить жителя Леса из любого плена.
– Но Филеас умер. Почему ты сразу не ушла?
– Филеас умер, – Гута кивнула. – Вы убили его. Это не разрушило заклятие, я просто перешла в вашу собственность, собственность победителя. Мне нужно было подобраться к вам поближе, и тут подвернулись Дила и Мабета. Вы сами предложили свою одежду, эрра. Я ничего не просила… не смела, я была в отчаянии. Как ваша собственность я должна была находиться рядом с вами, но кто бы мне позволил? Хвала Свету, вы обратили на меня внимание. Другой не стал бы… пачкаться о грязную служанку.
– А если бы не обратила?
– Я… погибла бы. Без повеления господина плененная фейри не может принимать пищу или спать.
– Дела, – протянула я. – Но потом-то тебя ничего не держало. И сейчас не держит. Это я не могу выйти.
Я оглянулась на цепи, закрывающие проход.
– Я тоже не могу выйти, эрра Илэль, – сказала Гута, слабо улыбнувшись. – Стены библиотеки сделаны из камня, добытого на поверхности земли. Это защита от таких, как я. Библиотеку строили опытные маги. А тайного хода в этой части нет.
– Тогда что нам делать?
– Найти книгу, – вытащив из рожка магический факел, Гута двинулась вдоль полок. – За вами скоро придут. В замок прибыл Инквизитор в сопровождении жреца. Я видела их из окна, когда спускалась за водой.
– Поверю тебе еще раз. В любом случае, иного выхода у меня нет.
Пока мы разговаривали, Гута перебирала книги и, наконец, просияв, подала мне узкий, но толстый фолиант в ветхой обложке с вышивкой кожаным шнурком.
– Расстегните накидку. Мне нужна ваша нижняя юбка.
Несколько удивленная, я послушно расплела шнуровку на верхнем платье. Гута вытянула из волос длинную деревянную заколку-палочку и из складок платья – узкий нож. Даже не поморщившись, фейри провела лезвием по руке. На плитки пола закапала кровь.
– Перекиньте полы накидки через руку, а подол натяните, – велела Гута.
Я молча подчинилась. Служанка макнула палочку в кровь на ладони и второй рукой прямо на светлой ткани моей нижней юбки принялась перерисовывать символы из книги, лежащей на полу и раскрытой примерно на середине. Кровь слегка расплывалась по ткани. Узоры были величиной с ладонь.
– Что это? Руны?
– Вы видите? – спросила Гута, подняв голову. – Вы видите то, что я рисую?
– Конечно.
– Хвала Свету, – облегченно заулыбалась фейри. – Вы и вправду Видящая. Это очень древние символы. Я знаю, что они связаны с Жезлом и древними богами.
– А нельзя было как-нибудь… чернилами? – спросила я, с жалостью глядя на кровоточащую руку Гуты.
– Все время забываю, что вы из другого мира. Никто, кроме вас, рисунков не увидит. Кровь фейри не сотрется от стирок и ветхости. Это наша магия. Особая. И не всегда добрая. У нас есть легенда, что кто-то из моей дальней-дальней родни проклял род королей замка Коэд.
– Да, – подтвердила я. – Брун – потомок того рода. Ты знаешь подробности?
– О да. Король влюбился в фейри, а она полюбила короля. Но влюбленность людей коротка, в отличие от чувств настоящих фей. Фейри родила мужу сына и дочь, хотя лекари признали короля бесплодным. Король очень хотел наследников. При обряде в храме их магия смешалась, и недуг короля прошел. Он сразу перестал быть любящим супругом. Старшего ребенка он признал, а дочь – нет. Его маги наложили заклятие на королеву, а он обвинил ее в колдовстве и попытке его отравить. Фейри сожгли, ее дочь успела убежать в Лес. Перед этим девочка написала на одном из гобеленов проклятие собственной кровью. Надпись могли видеть все. Что только с ним ни делали, с этим гобеленом: и стирали, и топили, и жгли – ничто его не брало. Он появляется то в одной части замка, то в другой, вот уже сотню с лишним лет. Я искала его, но не нашла, не успела, жаль. Все упоминания о проклятии крепости Коэд были стерты из летописей, а в замке запрещено об этом говорить под страхом изгнания в Лес. Но мы, фейри, помним. А теперь и вы знаете. Если бы отыскать тот гобелен и доказать, что в замке довольно лесной магии и без вас! Все! Успела! Сюда идут.
Я зашнуровала накидку, а Гута поставила книгу на место. Из-за цепей нам трудно было разглядеть, кто приближается, но я слышала голос короля, который визгливо говорил, не замолкая.
Магическая зашита взмыла вверх. За ней стояли семеро мужчин: Брун, Герард, высокий худой тип в длинном одеянии, маленький приземистый тип в похожем одеянии и трое охранников в кожаных доспехах.
– Она здесь! – громко сообщил Брун, сверля меня ненавидящим взглядом.
– Ваше Величество, – я присела в реверансе. – Вы привели сюда целую армию. Хотите организовать совместное чтение на ночь? Как мило.
– Молчи, лесное отродье. После того, как ты пыталась околдовать меня и соблазнить, – прошипел король, – я не верю ни одной твоей сладкой улыбочке! Взять ее! Раздеть! Обыскать!
Вот прям сразу раздеть! У кого что болит, как говорится. Охранники шагнули вперед.
– Не так сурово, Ваше Величество, – худой длинный тип поднял руку. – Ваша падчерица все-таки особа королевских кровей. Не будем спешить с выводами и строгими мерами до окончания расследования. Ваше Высочество, что вы делаете в этой части библиотеки?
– Я гуляла, – заявила я. – Я забыла, что сюда можно только по разрешению. У меня проблемы с долговременной памятью.
– Она безумна, – «перевел» король.
– Вы что-то здесь искали? – продолжал допытываться Инквизитор. – Какие-то книги?
Жидковатые волосы, зачесанные назад, нос-коготь, узкие губы, азартный блеск в глазах. Ну просто копия – наш декан! К тому на хромой кобыле не подъедешь – ложь чует издалека. Ложь и тайные намерения. Еще ни одному студенту на моей памяти не удавалось обвести его вокруг пальца. Меня нервировал острый, пронзительный взгляд мага.
Спутник Инквизитора, пухловатый мужчина в длинном одеянии, напоминающем рясу, со скукой на лице осматривал библиотеку. Едва удостоив меня вниманием, жрец (если это был он) погрузил двойной подбородок в широкий ворот и, кажется, задремал стоя.
– Здесь скучные книги, – на полном серьезе призналась я ни разу ни покривив душой. – Мне ни одна не приглянулась.
– Шагните за заслон, – мягко велел Инквизитор. – Проверим, не прихватили ли вы что-нибудь не такое скучное… случайно.
Я подчинилась. Гута последовала за мной. Краем глаза я видела ее спокойное лицо. Инквизитор немного разочарованно посмотрел вверх на свернутые под потолком цепи и тоже вгляделся в фейри. Сможет ли он определить, что Гута из лесного народа? Филеас смог. Я занервничала. Маг спросил:
– Кто ваша служанка? Давно она у вас?
– Гута, – ответила я, пожимая плечами. – Так ее зовут. Нет, недавно. Я обменяла на нее двух девиц из прислуги, что недостаточно усердно мне прислуживали. Она хорошая служанка.
– В допросную ее, – велел Инквизитор, указывая на девушку-фейри.
– Зачем? – запротестовала я. – Она ничего не знает, она со мной всего несколько дней. Эй, куда вы ее?! Что вы собираетесь с ней сделать?!
Гута ответила мне очередным спокойным взглядом.
– С вашей служанкой все будет хорошо, – заверил меня Инквизитор. – Мне показалось знакомым ее лицо… странно. Если она чиста, мы скоро вернем ее вам в целости и сохранности. А вы… прошу вас, эр Герард, проведите ее высочество в ее покои. И поставьте кого-нибудь у дверей. В отношении вас, принцесса, будет проведено тщательное расследование. Смерть мага Филеаса дала повод для некоторого… беспокойства. И полагаю, вы сами будете рады, когда ваше имя и вашу репутацию наконец… обелят и очистят от ненужных домыслов.
– О, разумеется, – процедила я сквозь зубы, провожая взглядом Гуту.
А Инквизитор смотрел мне за спину. Я обернулась. Внимание мага было направлено на пол в запретной части библиотеки, как раз туда, где Гута рисовала символы на моем платье. Я пошла за стражей, лопатками ощущая взгляд короля.
…За мной пришли через несколько дней, я даже заскучала. Зато синяки с шеи успели сойти. Гута так и не вернулась, но я узнала, что до допросной она тоже не дошла – юркнула в какой-то темный закоулок, растворилась в многочисленных коридорах или, что еще лучше, ушла сквозь камень, как ее брат. Мне очень хотелось верить в последнее. Инквизитор приходил и расспрашивал меня насчет Гуты. Я делала капризное лицо, обвиняла приезжих магов в том, что они запугали мне служанку, и жаловалась на невыносимые условия содержания. Невозмутимость эра Абенея (так звали Инквизитора) меня поражала. У его помощника жреца при виде меня уже глаз дергался, а эр Абеней терпел. Лишь однажды проронил, выходя из моих покоев:
– Мне описывали вас совершенно по-другому.
– Как? Кто? – спросила я почти равнодушно, ожидая услышать «король» или «замковый люд».
Но он обернулся и вежливо сообщил:
– Ваша сестра. Я имел честь побеседовать с ней при дворе.
– О, в последний раз мы с Виоттой общались очень давно, – сказала я, сделав легкомысленный жест. – Люди меняются.
– Из стеснительных дев, говорящих полушепотом и не смеющих никому перечить, становятся решительными и довольно… едкими собеседницами? Не думаю.
– Побочный эффект Дара? – невинно предположила я.
– Возможно. Или нет. По крайней мере, ваш отчим утверждает иное.
… Я смогла открыть дверь за гобеленом. Постояла у входа в потайной коридор… и шагнула обратно в комнату. Сбежать через проходы в стенах, не заплутав в их лабиринте? Не хватало еще замуровать себя заживо в каком-нибудь тупике. И все же я верила, что у Гуты были причины исчезнуть, не давая о себе знать. Не бросила ведь она меня после того, как я освободила сначала ее саму, а потом и ее брата.
Я подолгу рассматривала «чертежи» на нижнем платье и ревниво следила за тем, чтобы мне возвращали его после стирки. Как Гута и говорила, кроме меня никто другой не мог видеть символы. Однако это был еще один пласт знаний, мне пока недоступных. Жезл тоже молчал, притворяясь обычной палкой. Хорошо, что меня все-таки не обыскали. Я сумела спрятать артефакт в потайном ходе, надеясь, что ее секрет известен лишь Гуте. И ранним утром перед судом, услышав за дверью шорох, встала и подбежала к стене. За дверью никого не было, однако меня ждал подарок – кусочек яркой ткани, ветхой, чудом не рассыпавшейся в руках. Тот самый гобелен?! В клочок была вложена записка. Гута все-таки нашла то, что искала. Козырь. У меня теперь есть хоть какой-то козырь в рукаве. Не знаю, пригодится ли он в суде, но на сердце всяко стало спокойнее.
… Меня привели в полукруглое помещение в левом крыле замка. Я с удивлением оглядывалась. Шоу привлекло немало людей. В зале, амфитеатром поднимающемся к окнам под потолком, пестря узорами расшитых одеяний, сидело человек пятьдесят: маги, жрецы, горожане из ближайшему к замку городу. Впереди располагался отдельный ряд с двенадцатью эрами в пышных одеждах – что-то вроде жюри присяжных. Король Брун восседал на отдельном месте, на вышитых подушках и при полном параде. Корона ему шла, как и легкая небритость, туман грусти в глазах, нижние веки, подведенные черным, и скорбно опущенные уголки губ. Эдакий опозоренный родитель, с трудом переносящий вид нахулиганившего чада на скамье подсудимых. Мама Илэль тоже была в зале. Она плохо выглядела и казалась заторможенной. Я бы не смогла так жить – давно бы сбежала, пусть даже в Лес на съедение. В разговоре королева не раз упоминала своих влиятельных родственников, что могли бы дать ей приют. Но Лэй… Судьба брата удерживала маму принцессы подле проклятого коронованного дебила.
Эр Абеней повел процесс очень предсказуемо. За эти несколько дней я успела изучить его манеру излагать свои мысли – он ловко свивал воедино свои предположения и факты. Чем дальше он говорил, тем мрачнее я становилась. А чего я ожидала? С первых же минут было понятно, что он не на моей стороне и играет роль не защитника, а обвинителя. Ему хватило полчаса, чтобы «присяжные» прониклись ко мне глубокой нелюбовью.
В основу своего обвинения Инквизитор поставил события тринадцатилетней давности. Принцесса Илэль сбежала от няньки, подвернувшей ногу на прогулке, и углубилась в Дикий Лес. Ее искали три дня. На четвертый он пришла из Леса, чистая, опрятная, сытая, с губами, перемазанными соком земляники, очень довольная. Рассказывала о пушистых зверьках и качелях над водой, кроватке с пологом из цветов и ярких птичках, что пели ей колыбельную. Я умилилась, а маги в зале брезгливо вжались в спинки кресел. Инквизитор упомянул о том, что по возращении из Леса юную принцессу осматривал маг (а специально приглашенная из храма жрица провела обряд изгнания нечистой магии), но упомянул как-то… вскользь. Затем эр Абеней перешел к предсказанию, моему неадекватному поведению и тяге к лесному ведовству и траволечению, даже продемонстрировал суду лук Илэль, торжественно, с многозначительными паузами, приступив к подробному описанию «шалостей» на Скале-Прялке, смерти Филеаса и спасению моей персоны лесной нечистью в форме травяного «змея».
На мое робкое «кхе-кхе» и предложение предоставить мне наконец защитника «жюри присяжных» отреагировали искренним возмущением, а эр Абеней пожал плечами и сказал:
– Вас некому защищать, принцесса. По статусу вам положен защитник высокого положения, а таковых тут нет.
Прекрасная отговорка!
– Я хочу защищать свою дочь!
Мама Илэль встала с места и, не обращая внимания на яростный взгляд супруга, выпрямилась во весь рост.
– Я обладаю достаточным положением и магией!
– Ваше Величество, – Инквизитор вежливо поклонился. – Вы связаны с обвиняемой узами родства. Вы не можете защищать свою дочь, ибо неизбежно будет иметь место предвзятость. Жрец Капаида способен вступить в роли вашего защитника, эрра Илэль. Как лицо духовное, имеющее соответствующий сан.
Толстячок жрец проснулся и изумленно воззрился на своего начальника. Непредвзятость, конечно, налицо, но…
– Я буду защищать себя сама, – твердо заявила я.
– Но Ваше Высочество…
– У меня недостаточно высокое положение? Нет магии?
– Что ж, воля ваша, – брат Абеней снисходительно улыбнулся. – Продолжим.
Далее на стол для улик были выложены три каменные плитки, поросшие яркой травкой. Как выяснилось, они были выковыряны из пола в библиотеки. Подозреваю, именно на них попала кровь Гуты.
– Что это, Ваше Высочество? Не признаки ли использования лесной магии?
– Возможно, – хмуро ответила я, подходя поближе и трогая травку пальчиком.
Мягкая и свеженькая. Хорошая улика. В глазах Инквизитора мелькнули огоньки торжества.
– Вы признаете, что ворожили в библиотеке?
– Зачем так категорично? – я пожала плечами. – В замке полно лесной магии, но я тут ни при чем. Обвиняйте не меня, а тех кто давным-давно навлек проклятие на свой род. Как будто никто не знает, почему крепости Коэд каждый год требуется особая защита от Леса.
Я не удержалась и мельком взглянула на короля. Тот вскочил и заглушая нарастающий шум возмущенных голосов, выкрикнул:
– Ложь!
– У меня есть доказательства, – мрачно сообщила я Инквизитору.
– Какие же? – эр Абеней весь подался вперед.
И я поняла: ему все равно, обвинят меня или нет, ему нужно шоу, а обвинение особы королевских кровей всяко красочнее банального ее оправдания. Прецедент интереснее ожидаемого финала. Что ж, будет тебе шоу.
– Я могу сообщить о своей улике только людям незаинтересованным, не имеющим отношения к этому делу и не живущим в замке Коэд! – заявила я громко, выходя из-за «трибуны» и прохаживаясь вдоль первого ряда «присяжных».
– Она лжет! – прохрипел Брун. – Пусть скажет во всеуслышание. Или молчит! Уверен, никакой улики, доказывающей, что в замке присутствует лесная магия, нет!
– Вот видите! – я театрально подняла руку. – На меня оказывают давление! Я … я даже опасаюсь за свою жизнь!
Инквизитор думал и поглядывал на неистовствующий зал. В глазах его искрился азарт.
– Хорошо! – проорал он, перекрикивая собравшихся. – Пусть маги Полоф и Арайда выйдут вперед и выслушают принцессу. Ваше Высочество, Полоф и Арайда – вольные маги из Совета Домина Тиона. Они наблюдатели, впервые познакомившиеся с вашим делом сегодня.
Я кивнула. Придется рискнуть. Невозмутимые Полоф и Арайда выслушали мой сбивчивый шепот и удалились. У меня сердце готово было выскочить из груди, голова кружилась от волнения. Я давно поняла, что все это происходит со мной в реальности, что я рискую жизнью. А вдруг Гута ошиблась? А вдруг что-то изменилось, и записка, оставленная служанкой-фейри у дверей потайного хода, уже неактуальна?
Уф! Хвала Свету! Полоф и Арайда появились с тяжелой ношей в руках. Они несли свернутый рулоном гобелен. Повинуясь жесту Инквизитора, маги броском развернули гобелен по полу. Он был старым, почти полностью выцветшим. В середине все же угадывался рисунок: толпа белоснежных, худосочных людей присягала на верность тому же надменному типу в короне с узнаваемым подбородком, кажется, это он красовался на барельефе в галерее. Надо полагать, ткачи изобразили подвиги местного монарха по принуждению альвов к миру. Что-то до сих пор мира с альвами нет и не планируется. Это сиды пошли на уступки лет пятьдесят назад, и то потому что Холмы в Лес не передвинешь. Да, я многое узнала из книг, подобранных для меня Гутой.
– «Будь проклят ты, твой род и твой дом», – медленно прочитал эр Абеней, явно наслаждаясь произведенным эффектом. – «Да пребудет в том доме дух Леса, видящий тебя и всех твоих потомков». Кровь фейри не выцветает и не вытирается. Что ж, добрые эры. Нам есть о чем подумать. С принцессы снято обвинение в использовании лесной ворожбы в библиотеке и во всем замке Коэд. Но это не отменяет факт убийства эра Филеаса. На сегодня все. Препроводите эрру Илэль в ее покои. А вас, Ваше Величество, попрошу… задержаться.
