Текст книги "Переплести судьбу (СИ)"

Автор книги: Дарья Гусина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 21 страниц)

Глава 35

Я понимала, что поставить изготовление кукол на поток не смогу. Нечто необычное происходило со мной, когда я их шила: что-то текло через меня, находило путь через мои действия. Начинался процесс изготовления четко, энергично, но постепенно я замедлялась и погружалась в странное состояние покоя, почти полудремы, как когда-то на уроках по медитации, на которые ходила с одногруппницей. Прошло три дня. Такими темпами, понимая, что спешка сведет на нет волшебство, я справилась лишь с одним оберегом. Эр Родмар немедленно отослал куклу куда-то в Пограничье. Пришлось пожертвовать первым изделием – подарить его одной очень влиятельной семье. Я понимала, что иначе нельзя – нам должны сделать рекламу. Тогда я села за второй оберег и начала следить за своими ощущениями. В результате выяснилось, что Нити начинали выплетаться с момента работы со стежками, которыми я «прорисовывала» лицо, руки и ноги куклы. Я засадила за работу двух девушек из вышивальщиц, обладающих даром работать с гладью. Девушки кроили и сшивали тела игрушек, я выполняла работу, связанную с наполнением их волшебством.

Через неделю после начала «бизнеса» в Аркадун прилетел вестник. Он дался в руки лишь мне, несмотря на то, что с дюжину пикси азартно неслись за ним от самой тропы. Немудрено – вестник был создан опытными магами. В нем официально сообщалось, что король Брун скоропостижно скончался от болезни, «диагностированной» Видящими как истощение жизненных ресурсов. В виду спорного наследования замка Коэд, родственники короля собрали Независимый Консилиум вольных магов и жрецов, дабы определить волю богов. На наследство претендовали Виотта Коэдская, дочь короля от первого брака и… Лэй Коэдский, пасынок Бруна. Лэй? Второй вестник, уже от матушки, немного приоткрыл завесу: Лэй неожиданно вернулся из приграничного района, воспрепятствовал изгнанию матушки из замка своей сводной сестрицей и открыто бросил ей вызов. Дела. Память Илэль выдавала мне лишь смутный образ брата, но сердце каждый раз при мысли о нем наполнялось любовью.

Следующий вестник был от Алана. Я чуть не задохнулась, услышав его голос. О Свет, когда же я так влюбилась в него? Еще будучи холодной и отчаявшейся Илэль? Или тогда, на турнире, когда он преодолел чары Неи? Какая теперь разница!

– Лента? – спросила дриада, когда я наполнила ей об отборе женихов. – Да, что-то было. Что-то мешало чарам, когда я Звала.

– Вот этого я и боюсь, – заныла я. – Что все из-за ленты-оберега, а я думала, настоящие чувства.

– Дура, – снисходительно сказала дриада. – Хочешь докажу, что даже с лентой никому против меня не устоять без чистого сердца и других… чар, наложенных истинной любовью? Идем.

Мы пришли в кузню. Кузнец при виде дриады страшно заволновался: огладил бороду, откатил рукава на рубахе, плюнул на ладони и прилизал пробор.

– Надевай на руку, – велела ему Нея, двумя пальчиками, немного морщась, протягивая ленту с вышивкой, одну из тех, что я сделала для игрушек на продажу. Кузнец, преданно глядя в глаза дриаде, подчинился. – Подальше отойди. Еще дальше. А теперь… смотри на меня!

Я увидела выросший над Неей зеленый полог, чары бестии плелись и заплетали кузнеца в кокон. Тот покорно шагнул к дриаде…

… замешкался было…

… отступил, теребя повязку на запястье, хмурясь…

… шагнул ближе…

… упал…

… пополз …

– Хватит, – велела Нея. И обернулась ко мне: – Долго сопротивлялся, ведь он кузнец, кузнецы от всякой нечисти защищены впитанным ими жаром железа. Поняла теперь? Не устоит тот, в ком нет истинной любви. Не знаю, что там за любовь такая. Твой эр был первым, кто мне не уступил. Говорят, работает это, если готов за любимого жизнь отдать и взамен ничего не требуешь… и что-то там еще, дребедень всякая… Ну вот, обиделся.

Кузнец и впрямь понял, что две эрры сыграли с ним шутку, шмыгнул носом и ушел к наковальне, правда, заметно смягчился, когда я оплатила большой заказ на железные прутья для забора: эр Капаида доступными пока ему немногими способами сооружал защиту против ши.

– Есть у меня одна мысль, – задумчиво произнесла по дороге из кузни Нея. – Одолжи мне ленту на вечер. Хочу проверить кое-что.

В ответ на мои мольбы рассказать, что задумала дриада, Нея призналась:

– Родня послала мне вызов. Повелитель Огненных Чащоб женит сыновей… да, Танни нашего умалишенного от третьей жены своей тоже… Могу, конечно, на вызов не являться, дескать далеко была да и недосуг, так проклянут ведь, по-родственному, особенно тетки по материнской линии, – дриада поморщилась. – Надолго задерживаться там не собираюсь: устрою испытание – и к тебе вернусь. В чем испытание? Должна подчинить чарами жениха. Разумеется, замуж я не собираюсь, мне моя вольная жизнь куда дороже. Обычно Высшие к нашему волшебству мало восприимчивы, но если есть магическая совместимость, тут хоть что делай – подчинишься Зову. Зовущую это тоже касается.

– А если тебе не в полную силу чаровать? – поинтересовалась я.

– Не выйдет, – горестно вздохнула дриада. – Старейшины почувствуют. А вот с такой лентой на женихе и на мне может сработать. Для нас, бестий, такая магия неприятна, но что делать? Главное, хоть немного продержаться, не уступить Зову. Думаю, Таннириэль против не будет, он терпеть меня не может. Мы с ним не пара, разумеется, но мало ли… Подстраховаться не помешает.

Я рассказала Нее о вестнике от Алана.

– Они все еще ждут своей очереди, – сообщила я. – Пифия ни для кого не делает исключений. Хорошо, что в монастыре есть условия для нормальной жизни. Я волнуюсь за Ориму, нервничать во время беременности очень опасно.

– Вы с Аланом не вместе. Только кровь смешали, но не в постели. – спросила Нея. – Он тебя хочет, ты его тоже. Зачем тратить время и притворяться мужем и женой? Почему ты его не соблазнишь?

– Вот так просто? – несколько растерялась я. До сих пор мы не обсуждали с дриадой нашу с Аланом интимную жизнь… которой не было.

– Конечно! Он же мужчина, что тут сложного? Подошла и…

Дриада широко раскрыла глаза и приоткрыла губы, облизав их языком. Грудь ее затрепетала, в глазах заплясали язычки пламени, накидка распахнулась, приоткрыв стройную смуглую ногу. Выглядело это все так призывно и соблазнительно, что я даже позавидовала. Я, наверное, так не смогу. Это пласт знаний, который в моей прежней жизни казался мне чем-то… устаревшим и смешным. Феминизм – это когда тебя должны хотеть даже в мятой футболке и растоптанных кедах. И пусть попробуют что-то сказать. Кажется, в моем мире мы многое теряем.

Черт! Сразу стало как-то волнительно, захотелось запрыгнуть на спину Крепышке и рвануть в монастырь, где остановился мой муж. И плевать на все! В конце концов, нас бог благословил… этот, как его… сварливый Араун. Я постаралась включить голос разума:

– Нельзя. Тион следит за ним. И при свете дня… и ночью. Он сразу узнает, если мы…

– Следит, узнает. Взбесится, Переплетающая нужна ему нетронутой, особенно если он задумал магический обряд, – невозмутимо согласилась дриада. – На Алане Нити клятвы – это плохо. Фантошем он никогда не станет, Змею с ним не справится – это хорошо. Но пока клятва есть, твой муж не принадлежит себе полностью. И тебе. Расплети Нити.

– Я не знаю, как. У нас с магией очень сложные отношения. У меня мало опыта расплетения. Только ты. Я тогда озверела не на шутку, мне кажется, в случае с Аланом это не сработает.

Нея подумала и неохотно признала:

– Ну да, вряд ли твой муж захочет тебя убить. Хотя, если постараться…

– Не стоит, – быстро сказала я.

… Большинство местных жителей посчитало Танни еще одним моим иноземным телохранителем. Способность подчинять такую гибкую и переменчивую стихию, как вода (очень редкая среди потомков альвов Огненных Чащоб, предпочитающих пламенные чары), позволяла юному балбесу виртуозно изменять внешность. Первое время Танни слишком увлекался созданием несколько… экстравагантных образов и пугал замковый люд, поэтому я убедила его ограничиться цветом волос (желательно просто более темным, без огненных прядок и светящихся кончиков) и формой ушей а-ля человек.

Испытать Таннириэля Зовом Нея решила на закате. Танни целый день служил подопытным кроликом для эра Капаиды, проверяющего плотность защитной Паутины вокруг деревни. Мы поджидали его у ворот. Пожав плечами и устало поморщившись, альв пошел за Неей.

В деревянном павильоне в саду когда-то выращивались орхидеи. Теперь там благоденствовали лишь пауки и мокрицы. Я осталась в саду, сказав, что пойду в дом, а сама прокралась к окну. Мое присутствие могло помешать чистоте эксперимента, хотя Танни уже давно смирился, что я чужая жена.

– Надень, – велела Нея тем же тоном, каким говорила с кузнецом.

В отличие от того Танни не спешил подчиниться, вопросительно подняв брови.

– Моя родня прислала Вызов, – с большой неохотой объяснила дриада.

Таннириэль помолчал. Зажал рукой рот. Надулся, пискнув. И наконец, не выдержав, загоготал во все горло:

– О Свет! Ой не могу! Еще одна невеста? Неужто подчинишься?

– А куда мне деваться? – огрызнулась Нея. – Песчанницы не рвут связь с семьей, в ней наша сила. Я бы сдохла у Тиона, если бы не родня, каждый день проводившая Обряд Поддержки Духа.

– Ну хорошо, – Танни вытер слезы. – И ты придумала способ, как предотвратить наш брак, если возникнет… э-э-э… взаимопритяжение?

– Попробовать не помешает, – с вызовом парировала дриада.

– Ладно, – Танни повязал ленту на запястье и отошел в дальний угол оранжереи. – Зови!

Тонкие Нити потянулись к нему из ставшей видимой ауры Неи. Альв медленно двинулся навстречу зеленой Паутине.

– Сопротивляйся! – сердито крикнула дриада.

– Я сопротивляюсь, – невозмутимо ответил Танни, продолжая шагать расслабленной, ленивой походкой.

– Изо всех сил сопротивляйся!!! Ну же!!!

– А я что делаю? – Танни изобразил нечто вроде испуга.

– Ты это… по своей воле! – крикнула Нея, с подозрением вглядываясь в парня. – Издеваешься, да?

– Я?! – делано возмутился альв. – Да я меньше всего на свете хочу на тебе жениться! Не хватало еще!

– Все, я больше не зову! Я больше не зову!!!

Я сама еле слышно прыснула. Танни врал самым бессовестным образом. Он приблизился к растерявшейся дриаде, взял ее за подбородок и смачно поцеловал в раскрытые (совершенно непредумышленным движением) губы.

– Поздно. Подействовало. И лента не сработала. Что теперь делать будем?

– Придурок! – тоном безнадежного отчаяния (и голоском слегка дрожащим) сообщила ему Нея и рассыпалась на песчинки.

– Ой, подумаешь! – с довольным вздохом сказал альв, улыбаясь.

От Алана прилетел еще один вестник, особый, настроенный лично на меня. В руках другого человека, даже умелого мага, он рассыпался бы на кусочки. Пикси не посмели преследовать вестника, чувствуя его особую магию, к тому же сильно похолодало и маленькие ши все реже покидали гнезда в Храме.

Моя любимая, моя фэрра… Илэль. Случилось то, чего мы с тобой больше всего опасались. Тион не стал медлить и вызвал меня ко двору. Уверен, там меня ждет очередное задание, и не удивлюсь, если на этот раз меня отошлют в Приграничье. Зов слишком силен, я вынужден подчиниться. Я отправлю Ориму домой со жрицами, после того как нас примет пифия. Буду бороться, Илэль, как и обещал. Однако если мои усилия окажутся напрасными, приготовься бежать. В следующем вестнике объясню, что нужно будет сделать и кому ты сможешь довериться. Любящий тебя Алан.

Любящий… жаль, что вестники не сохраняются и тают, будучи прочитанными. Я бы перечитывала эти строки, радуясь, горюя и … злясь. Как же меня изменил этот мир! Где та глупая, чудаковатая девчонка, не всегда умеющая заранее просчитать последствия своих слов и действий? Не изменилось одно: я по-прежнему ненавижу, когда мной пытаются управлять.

Следующей моей реакцией после нескольких секунд отчаяния была… ярость. Я села за рукоделие, понимая, что нахожусь не в том расслабленном состоянии, что требуется для создания оберегов, отобрала из нескольких заготовок самую «некондиционную», из тех, что было зазорно пускать в продажу (обычно я быстро вышивала на них симпатичные глазки и отдавала деревенской ребятне с парой лоскутков в придачу), и… вонзила в нее иглу, чувствуя себя адептом вуду.

– Чтоб тебя… чтоб ты сдох! – пробормотала я, представляя себе Тиона и скрещивая стежки. – Змеюка! Чтоб все узнали, что ты змей! Кровь тебе моя нужна? Хочешь меня на опыты пустить? Не получишь ни меня, ни Алана! Я … я придумаю что-нибудь… соберу людей и спасу мужа! Революции захотел? Будет тебе революция!

После объяснений эра Капаиды (и его странного видения) много прояснилось. Например, слова Филеаса в тот день, когда я очнулась на Скале в теле Илэль. Он получит тебя… Филеас имел в виду совсем не Бруна. Что ему было до желаний мелкого похотливого королишки, чья роль состояла только в том, чтобы приютить в своем замке подальше от столицы и ее слухов бывшего мага (давно ставшего фантомом) самого Домина?

Тион понял пророчество обо мне по-своему: он решил, что я спасу мир… опосредованно, пожертвовав собой, став основой для амулетов слуа. (Интересная идея, конечно, но как бы доходчиво донести до Домина, что я против?) Поэтому Филеасу нужно было тело Переплетающей, недаром он так корпел над изучением Жезла Баллариэля. Появление Оли Померанцевой все запутало.

Игла проткнула плоскую голову куклы насквозь и вонзилась в руку. Тьма, как же больно! И оберег слегка запачкался кровью. Ри-ши, спавший на мотках шерсти для кукольных волос, вдруг взметнулся вверх, заметался по комнате и забился в щель между полками для готовых оберегов и стеной.

– Что случилось? Чего ты испугался? – спросила я, тоже встревожившись.

– Испугался, – обиженно подтвердил пикси.

– Слышал звук? Словно струна лопнула.

– Слышал. Лопнула. Случилось.

В ушах звенело, на груди жгло кожу. Я опустила взгляд в вырез и вздрогнула: амулет сиял тревожным неоново-зеленым. Несколько секунд я напряженно в него вглядывалась. В прошлый раз, когда цвет агата был именно таким, меня пытались отравить. Но вот амулет начал гаснуть, потускнел и охладился.

– Не хочешь полетать? – немного успокоившись, спросила я у пикси. – Открыть окно?

– Открыть.

Я выпустила Ри наружу. Как раз в этот момент в коридоре послышались тяжелые шаги. Эр Родмар! Наконец-то!

Торговец вошел, и я с волнением вгляделась в его лицо. Доволен, слава Свету!

– Заказов много, очень много, – сказал купец уже на кухне, энергично хлебая суп с клецками. – Ух, вкусно, госпожа моя! Я бы поторопил вас… уж очень мне хочется вас поторопить, пока спрос велик, но понимаю – не то это дело, чтобы подгонять.

– Мне самой хотелось бы успевать побольше… и зарабатывать тоже, – вздохнула я, любовно поглаживая тяжелый сверток с монетами. – Столько всего нужно купить до холодов.

– Самое время, – кивнул Родмар. – Дороги подмерзли, но снег еще не выпал. Это не к вам ли идет от Перевала повозка с клетками? А в клетках – куры.

– Уже?! – ахнула я. – Я ждала их намного позже! Как же вы вовремя привезли деньги! А зерно?! Куры прибудут раньше зерна?!

– У ваших несушек случился мор?

– Нет.

– Тогда зачем вам столько птицы, эрра Илэль? Пока нестись начнут, холода скоро, опять же курятники нужны хорошие…

– Все будет.

– Яйцо – вещь хрупкая, надолго не запасешься.

– Запасешься, эр Родмар, – рассеянно ответила я, думая об Алане. – Маги нам на что? Гвельс очень хорош в производстве жара. Будем делать для кляра яичный порошок. Да, эр, – я вздохнула, – планов у меня много… было. Однако боюсь, первоочередной задачей для нас сейчас является… защитный забор. Эр Родмар, не слышали ли вы, сколько берут за работу цверги?

Торговец поперхнулся супом:

– Хотите заказать стену у горного народа? Их в работники заполучить сложно.

– Знаю. Но у меня есть одно преимущество. Они сами предложили мне свои услуги.

– Никогда о таком не слышал, – Родмар недоверчиво крякнул и отложил в сторону ложку. – Знаю лишь, что деньгами с цвергами не всегда можно расплатиться.

– А чем? – испугалась я, вспомнив недвусмысленно заинтересованный взгляд маленького бородача на постоялом дворе.

– Цверги иногда требуют в качестве оплаты… услугу, эрра, – объяснил торговец. – И, ходят слухи, не все у них с этим… просто.

Устроив эра Родмара на ночлег, я отправилась в комнату для рукоделия, намереваясь немного поработать при ярком магическом светильнике, который соорудил для меня Гвельс. Ох, как же нужны нам маги! Хоть заявку подавай в учебные заведения с обещанием трудоустройства. Есть тут у них целевые наборы? А ведь и верно. Не хотим магов со стороны, воспитаем в своем коллективе. Гвельс рассказывал, среди его новых друзей из деревенских ребятишек есть несколько одаренных.

Я раздумывала над новой идеей и прохаживалась по комнате. Где же кукла «вуду»? Страшненькая она получилась, к тому же кровью запачкалась. Нужно убрать игрушку подальше, чтобы служанки не упаковали завтра эру Родмару вместе с заказом на продажу. И ребятишкам отдавать ее я не решусь, я на ней злость выместила. Куклы нигде не было. Встревоженная, решив встать пораньше и расспросить рукодельниц, я вернулась к себе.

Пересчитала золотые «жаворонки» в свертке и решилась. Взяла в руки серебряное кольцо и провела по ободку розовой чаши, что подарили мне цверги. Ничего не увидела и не почувствовала. Выходит, горный народ меня обманул? Тогда полагаться я могу только на свои силы. Может, это и к лучшему.

Глава 36

Настасья Родионовна Буговец родилась в Банальном Мире. Выглядела она совершенно банальнейшим образом. Встретив ее на улице, ни один из представителей немагического мира не усомнился бы, что перед ним не последних эшелонов начальница… и не более. Никто толком не знал специализации Буговец, но поговаривали, она была плюралисом, человеком с несколькими магическими талантами и потому и сделала в свое время головокружительную карьеру, ни дня не проработав агентом. В иных мирах Граней Настасья Родионовна никогда не бывала, в полевой работе не участвовала, да это ей и не требовалось – она вошла в Коллегию Противодействия Магическим Злоупотреблениям сразу по окончании Академии в году… которого никто не знал, но который относился если не к веку позапрошлому, то к началу прошлого точно, от помощника дослужилась до Старшего Координатора по мирам один-восемь и один-сорок и благополучно противодействовала, устраивала разбирательства, исключала и смещала.

Внешне Настасья Родионовна была худощава, смугла, носата и имела полоску отросших, непрокрашенных в темный цвет волос вдоль жидкого пробора, от чего Капалову все время казалось, что на голове у нее – плешь.

– Вы понимаете, что это из ряда вон выходящее, совершенно возмутительное дело? – строго вопрошала она Ивана Дмитриевича стуча пальцем по отчету. – Малиольда Таманиэлевна уже не в первый раз привлекает внимание к своей особе категорически неприемлемым способом! Почему она до сих пор не уволена?!

– Наличие в штате представителя иного мира – требование Высшей Когезии и Магического Децемвирата Десяти Миров, – Капалов развел руками, потом свел их на изрядно опавшем животе и начал отгибать пальцы, перечисляя: – В преподавательском составе имеем, в деканатах имеем, в старшем преподавательском…

– Она уборщица! – от возмущения Настасья Родионовна слегка дала петуха.

– … в штате уборщиц только госпожу Малиольду… имеем, – договорил Иван Дмитриевич, простодушно и преданно глядя в лицо старшего координатора. – Никто там из жителей Граней работать не соглашается. Сами понимаете, банальный мир, условия труда, зарплата… так себе, остаточная магия… да и вообще.

– Ладно! – Настасья Родионовна слегка сдулась. Проблема оплаты труда низкой квалификации всегда стояла в АМД очень остро. – Но ваша… протеже! Ольга Померанцева! Что она себе позволяет, эта «дикая»! Это же вопиюще противозаконно! Катастрофично! Столь огромный выброс магии, пограничной с темной! Столь мощного Переплетения не было с… никогда не было!

– Но пограничной же, – вставил Капалов.

– Да! Но Эхо! Отдача! Последствия! Есть же Пророчества, столетний план, средства вложены! Я не говорю о несанкционированном проникновении на другую Грань!!! Почему эта особа до сих пор в мире Прях! Кто работает над ее обратным переходом?

– Обратный переход? – у Капалова тоскливо заныли зубы. Такое ощущение, что Буговец фильтровала информацию из отчета: вот это я читаю, а вот тут пропускаю. – В случае с Ольгой Померанцевой перехода не было, был обмен тонкими сущностями.

– Ах вот как! – Настасья Родионовна нехорошо прищурилась. – То есть по факту мы имеем два условно-мертвых объекта? Фантомов?

– Исследование Макара Константиновича Олевского в одна тысяча сорок девятом году по летоисчислению мира ноль-семь-одиннадцать показало, что в случае спонтанного высокоэнергетического обмена с применением артефактов класса…

– Иван Дмитриевич! – Буговец поморщилась. – Избавьте меня от технических подробностей. Вы же знаете, что в Академии имеются технологии и для этого случая. Судя по продолжительности обмена, сущности девушек остаются активны и еще не вросли в новоприобретенные тела, поэтому, голубчик мой, пишите заявление в Технологию. Будем изымать. Нет, Иван Дмитриевич, по глазам вашим вижу, что хотите вступить в спор – нет, не выйдет. Идите и работайте. В мире Прях нарушены баланс и ход истории, так что и в Департамент Пророчеств тоже… заявленьице и проект по коррекции…

Капалов скрипнул зубами и встал. Не то чтобы он ожидал другое решение, но надеялся, наивный. Одно дело иметь полномочия, а другое – рисковать на свой страх и риск. Что ж, есть у него пока порох в пороховницах и, как любит пошутить Шалтай(*), ягоды в… ягодицах. Еще постреляем.

* – прозвище Неона Хамптиевича Кингзмана, дарованное ему студиозусами после одного известного случая при нападении слуа на замок Караммагон в мире ноль-тринадцать

– И вот еще… Иван Дмитриевич, – с некоторой нехорошей задумчивостью в тоне произнесла Буговец ему в спину. – Я в курсе, что Неон Хамптиевич вам лично… благоволит, однако учитывая ваш послужной список и некоторые… взыскания в личном деле, например, лишение некоторых… регалий, не советую. Очень не советую.

Капалов весьма громко скрипнул зубами и вышел.

…Виотта лежала рядом с Тионом, пытаясь заснуть. Она старалась быть соблазнительной и нежной этой ночью и очень устала. Внимание Домина всегда давалось ей нелегко: любовные зелья на него не действовали, а неискренность в постели он чувствовал безошибочно, вот и приходилось выкладываться по полной. Тион стал очень раздражительным и несколько рассеянным в последние месяцы. Он проводил много времени в разъездах, посещая пифий в дальних монастырях. И с каждой новой поездкой нрав Домина портился.

А еще Тион пропадал в подвалах замка. В Мабон были созваны лучшие маги и жрецы Доминиума. Чем они там занимались, ведали только боги. В столицу со всех уголков королевств Хребтов везли деревья: дубы в четыре охвата, крепкие грабы, нежные ивы, хрупкие тополя. Их распиливали в узком дворике, вход в который был разрешен только магам, замок наполнялся запахом опилок. И чем больше дров выносили в кладовку на растопку, тем мрачнее становился Тион.

Оланна почти полностью отошла от светской жизни. Поговаривали, она готовилась к уходу в Храм Афаны, жрицей. Раньше по глупости и молодости лет, Вит радовалась бы – сейчас это ее страшно пугало. Или Оланна, всегда отстаивающая право именоваться Доминой, постоянно подчеркивающая неразрывность их с Тионом брачного переплетения, терпевшая возле себя лишь Виотту (сначала из острого интереса к пророчеству Дэлморской пифии, потом из-за страха вызвать гнев супруга), действительно отчаялась, или Домина готовила пакость.

Известие о смерти отца пришло неожиданно. Виотта отправилась в Коэд, по дороге пытаясь понять свои чувства. Сожаления и скорби почти не было: отец в последние годы был совершенно невменяем. И это его… особое отношение к Ли. Вит всегда знала, что ее сводная сестричка та еще дрянь. Просто ждала, что Илэль однажды покажет зубы. Так и случилось: Ли предприняла очередную попытку прибрать к руками эра Алана и, увы, на этот раз попытка удалась. К счастью, Тион имел в этом деле свой интерес. Пусть сестра только попробует соблазнить эра Алана, затащить его в постель, Домин немедленно об этом узнает. Жаль, что несмотря на все усилия, Тиону пришлось признать результаты состязания женихов, уже слишком Воина Реки любят в народе. Раньше, чем через год этот брак не расплетешь. Но Алан всегда принадлежал Вит, с самого его первого визита в Коэд, и если бы не лесная магия сводной сестрицы, они уже давно были бы вместе.

Виотту злило то, что отец не удосужился как следует позаботиться о наследстве дочери и позволил жрецам распоряжаться в замке как у себя дома. По приезду Вит поставили перед фактом: божьи посредники собираются предоставить выбор наследника богам через ритуал. Только закрылись двери усыпальницы, принявшей тело отца, – золотой обруч (слишком тонкий для полноценной короны) был водружен чело Лэя. Стиснув зубы, сделав вид, что смирилась с «волей богов», Виотта вернулась ко двору. Бороться со жреческой братией было бесполезно, и она рассчитывала на вмешательство Тиона. Однако Домин лишь недобро улыбнулся и попросил любовницу потерпеть. Все будет хорошо, замок Коэд подготовил для нее кое-какой сюрприз. Но как терпеть, если каждая мысль о захвативших родовое гнездо мачехе и сводном брате заставляла сердце сжиматься от ненависти?

Вит тихонько вздохнула. Ей бы тоже навестить пифию. Сама она в проклятие не особенно верила. Пророчества туманны. Но титул «Великой принцессы»… Разве не подходит Виотта Коэдская под это определение? Сам Домин у ее ног и, что уж скромничать, иногда она крутит им так, как ей удобно. А Ли… что ж, она сама решила уехать в жуткую глушь, где ей точно грозит безумие, от скуки и магии тамошних ши.

Девушка положила руку на грудь любовника… и в ужасе ее отдернула. Тело Тиона было холодным как лед. Вит села и склонилась над мужчиной. Губы Домина в свете магического светильника отливали синим, а глаза закатились под веки. Виотта испуганно отшатнулась и пискнула, зажав рот рукой. Домин мертв? Зачарован? Отравлен? Что делать? В голове запрыгали трусливые мыслишки: что если обвинять Виотту? Никто не станет разбираться, выгодна ли ей смерть Домина, зато все вспомнят, как она ревнива. Да и так… она наиболее удобный кандидат в убийцы. Паника накрыла Вит с головой.

– Успокойся, успокойся, – зашептала она, вскочив с постели. – Ты сейчас тихонько уйдешь… нет, ты позовешь охрану и будешь рыдать от горя. Есть жрецы, есть ритуалы по определению виновных… не паникуй.

Она направилась к двери и почти дошла, но застыла, похолодев: за спиной что-то происходило. Послышались тихое шуршание и шипение. Вит медленно повернулась, чувствуя, как по спине под легкой камизой течет холодный пот. На постели, поднимаясь все выше, играла кольцами огромная золотая змея. Виотта дурой не была и всегда помнила, что Тион – потомок альвийских наг-ши, однако видеть его во второй ипостаси ей приходилось впервые. Помня, что Повелители разумны в обоих формах, она тихо пискнула:

– Дорогой, ты жив? Какое сча…?

Змей повернул к ней голову. Он был огромен, массивная кровать жалобно заскрипела и осела под его весом. Наг бросился к двери. В его глазах не было ни капли понимания, ни крошки разума, ничего того, что показало бы, что сознание Тиона еще живо. Вит с криком отшатнулась, и змей ударил мордой в дверь, однако секундой позже нашел сжавшуюся в комок у стены Виотту и навис над ней. Яд изо рта капал ей на камизу, прожигая дыры в кружеве и оставляя ожоги на нежной коже. Она терпела, все больше погружаясь в оцепенение под взглядом змея. Звуки из коридора отвлеки нага, казалось, он забыл о Вит. Змей начал метаться по огромной опочивальне Тиона, а затем принялся биться в окно. Послышались удары в дверь, от которых тело Вит, сидевшей рядом с ней, мерно содрогалось. Она сидела, дрожа, обняв руками колени и продолжая возносить молитву матери всех богов Афане, все тише и тише. Сознание ее уходило куда-то по темному, узкому проходу, боль от ожогов ощущалась все меньше. Змей бился об окно. Летели в стороны стекла из витража и куски свинцовой оправы. Последним мощным толчком наг выбил дыру, достаточную для его тела, метнулся наружу и… из внутреннего двора донеслись крики ужаса.

Когда гардам удалось наконец выбить перекошенную дверь, Вит сидела, вперив безумный взгляд в стену. Она молчала, когда ее пытались расспросить о случившимся, молчала во время обряда изгнания злых духов и в больнице при замке. Половина ее волос была сожжена ядом, раны заживали долго, и она стонала во сне даже под действием усыпляющего и обезболивающего зелья. Несколькими неделями позже Оланна отправила ее в монастырь у истоков Эмзы, и там Виотта, несмотря на все старания лекарей, окончательно тронулась умом, забыв свое имя и свое прошлое, став тихой и послушной жрицей Афаны.