Текст книги "Переплести судьбу (СИ)"
Автор книги: Дарья Гусина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 21 страниц)
Глава 3
Зал сияет. Мы с сестрой движемся по проходу, она впереди, а я сзади – придерживаю длинный шлейф ее небесно-голубого платья. Вышивка на подоле обильна и тяжела, поэтому в нее вплетено немного магии, и шлейф кажется невесомым.
Лопатки сестры в вырезе роскошного платья слегка подрагивают. Она волнуется, моя сводная сестричка. Сегодня я готова простить ее за все: за капризы, за постоянные издевки, за глупые шутки и розыгрыши, за попытки перетянуть на себя те крохи внимания, что достаются мне от окружающих.
– Она прелестна, прелестна, – шепчут гости. – Очаровательна…
Да, Виотта безупречно красива. Я искренне надеюсь, что предстоящий брак сгладит некоторую вздорность ее характера, что в восемнадцать лет магия в ее крови пробудится, и ее дети унаследуют волшебство.
Я любуюсь ее фигуркой в голубом платье. Она похожа на лепесток цветка, нежная, с фарфоровой кожей, которой редко касается солнце. Я случайно ловлю свое отражение в мраморе колонн. Мои скулы высоки, лицо немного загорело, руки сильны, как и шея. Мне легче представить в своих руках лук, чем пяльцы. Я прикрываю вызывающую зелень глаз веками. Мои глаза слишком ярки, я похожа на лесную ведьму. Мой отец был не самым знатным по происхождению человеком, но я горжусь, что похожа на него внешне. Он добыл славу, титул и любовь мамы мужеством и благородством. Он погиб, защищая свои земли от Тьмы, и мама снова вышла замуж.
Мы подходим к возвышению. Эр Алан стоит у кресла отца. Взгляд его направлен на Виотту, лицо непроницаемо, в уголках губ змеится усмешка. Тревога кусает меня в сердце, но тут же отступает. Я украдкой рассматриваю благородного эра. Они с Вит будут отличной парой. Эр красив. Его лицо… чувственно, несмотря на холодный взгляд серых глаз и шрам на щеке. У него твердый подбородок и резко-очерченные губы. Волосы Алана, темные, блестящие, крупными завитками ложатся на плечи. Он высок и крепок. Даже через рубашку видно, как сильны его руки. Крупные смуглые ладони выглядывают из-под кружевных манжет. Одна ладонь покоится на рукоятке меча.
Эр Алан прибыл к нам в замок по приказу Домина, решившего женить одного из своих лучших воинов на наследнице королевства Коэд.
Приезд его вызвал немалое волнение. Дело в том, что возрасте двух лет нас с Вит в один день отвели в Храм Оракула. Несколько капель крови из пальчиков – и слепая дева у фонтана назвала не имя, но прозвище: Воин Реки. Затем жрица сказала, что магия, сотни лет спящая в крови одной из нас, даст о себе знать только в день восемнадцатилетия.
– Они станут сестрами. Не по крови, но по судьбе и противостоянию. Одна из сестер станет Великой, другая навлечет на себя проклятие, – шептала слепая. – Первая спасет королевства Хребтов, вторая отравит себе душу ненавистью и обратит добро во зло.
Несмотря на очень юный возраст, я почему-то помню пророчество слово в слово, но каждый из присутствующих при произнесении предсказания услышал, что хотел, например, слово «проклятие». Заплатив жрице золотом, король записал сказанное. Все сбылось. Брун женился на моей маме, когда погиб наш отец. Одна из нас с возрастом превратилась в потрясающую красавицу – это Виотта. Алан из Эрмадона заслужил прозвище Воина Реки за битву со слуа (*) в устье Эмзы. Он явился в наш замок в день шестнадцатилетия Виотты, которая была на месяц старше меня. Мы встречали гостей в галерее, держа в руках букетики маргариток, по традиции сорванных в Лесу магами. Это символизировало, что даже если в нашей семье есть сильная магия, мы стоим сейчас перед гостем полностью беззащитными, потому что все, что взято из Леса, ослабляет людское волшебство.
* слуа – темное воинство, солдаты, ведомые мертвыми духами
Эр Алан с двумя оруженосцами возвращался из похода. Он был уставшим, вся одежда его была в пыли. И все же при виде него мне вдруг стало жарко, словно вся кровь возжелала воспламениться. Холодный взгляд эра, которым он окинул сначала меня, а потом мою сестру, быстро потушил этот пожар.
– Свадьбе быть, – бросил он… и уехал, даже не спешившись.
Будь он кем-то иным, отчим мог бы посчитать такое поведение оскорблением, но Алан Эрмадонский слыл любимцем императора Тиона, самым молодым воином, удостоенным звания «Непобедимого» за семь битв, из которых его «копье» вышло с минимальными потерями. Он был очень богат, так как император наделил его огромной территорией, отвоеванной у Лесов.
Эр начал бывать у нас часто. Он часами вел беседы с отчимом о военной стратегии и политике, выделяя нам с сестрой лишь один час. Вит млела в присутствии молодого воина. Я старалась не оставлять ее с ним одну, чтобы приличия были соблюдены. Меня его общество не привлекало, но честь сестры требовала строгого над ней присмотра, она была слишком легкомысленна. Мы проводили время в беседке или в галерее, наслаждаясь последними лучами теплой осени. Иногда сестра вела себя беззастенчиво, но эра ее поведение, на мой взгляд, лишь забавляло. Он скупо рассказывал ей о своих военных подвигах, милостиво принимая ее ахи и охи. Иногда его тяжелое слово перепадало и мне:
– А вы, Ваше Высочество, любите рассказы о войне?
– Нет, эр.
– Отчего же?
– Война – это смерть. Спросите у нашей кухарки, вдовы, что принесла ей война.
– Война защищает мирных людей от Тьмы.
– И я восхищаюсь воинами, сражающимися за мой покой. Но я лишь ответила на ваш вопрос. Вы спросили, люблю ли я рассказы о войне. Нет.
– Я понял вас, эрра.
Любой наш диалог заканчивался этими словами. Вит щебетала, словно птичка, рассказывая о прочитанных любовных романах и новых стихах менестрелей, продекламированных на последнем балу. А мне доставались… издевки?
– А вы, эрра Илэль, любите стихи?
– Да, эр.
– Наверное, о любви, – мужчина холодно усмехался.
– И о любви тоже.
– Разве не лучше наслаждаться любовью, чем читать о ней? Позволить холодному разуму вобрать ее частичку, почувствовать ее горячий ток в венах?
– Читая о любви, люди, которым не суждено ее познать, могут хоть немного прикоснуться к этому чувству.
– И вы такой человек? Заранее себя хороните?
– Никто не знает своей судьбы. Даже я.
– Хм… я слышал о пророчестве. Вы боитесь проклятия?
– Предсказания всегда туманны. Да, я боюсь.
– И вы не станете роптать, если в вашей жизни любовь обойдет вас стороной?
– Это зависит от того, как широко рассматривать это понятие. Любовь никого не обходит стороной. Я, например, люблю своих родных, свой дом …
– Я говорю о любви мужчины и женщины. О страсти. О наслаждении в объятьях друг друга.
– Эр, вы… не могли бы избегать таких тем в нашем присутствии? Я не думаю, что это прилично.
– Я понял вас, эрра.
…– Что для вас любовь, Ваше Высочество?
– Мне кажется, мы уже…
– Вы сами говорили, что у этого слова много значений. Могли бы вы полюбить человека после сравнительно короткого знакомства?
– Не знаю, думаю, нет. Требуется время…
– А мужчину… грубого, простого, без изысков, не умеющего декламировать стихи и бренчать на челле?
– Учтивость и манеры не главное. Можно быть светским львом и подлецом.
– А если мужчина увидел девушку и вдруг возжелал ее всем сердцем?
– Желают плотью… мне кажется.
– Вы подтруниваете над моими словами?
– Немного. Простите. На самом деле, я верю, что мужчина может возжелать женщину и сердцем. Наверное, мужчины любят по-другому. Но, полагаю, красота внешняя для них важнее, чем то… что выясняется в процессе разговора.
– Вы плохо знаете мужчин.
– Вы правы.
– Вы много времени проводите в окрестностях Леса. Это полезно для девушки?
– Я не захожу в Лес, гуляю по кромке и лугам.
– На лугах тоже водятся опасные твари. А в холмах живут сиды.
– С сидами у нас перемирие, не так ли?
– Опять подтруниваете? Вы не похожи на других девушек, с которыми я общался. А я общался… с многими.
– Вот видите, – я позволила себе грустно усмехнуться. – Бывают и женщины, лишенные манер и светскости, не только мужчины.
– Я ничего такого не имел в виду.
– Простите… я неудачно пошутила… Я не нашла себе применения в рукоделии и танцах. Меня интересуют врачевание и загадки природы: свойства растений, их польза и вред.
– Вы сами говорили, эрра Илэль: учтивость и манеры не главное. Я понял вас, эрра.
…Я вспоминала слова Алана, пока мы шли через зал. Жаль, что время наших бесед закончено. Я извлекла из них немало полезного и теперь иначе смотрю на противоположный пол. Увы, я обречена остаться в одиночестве: согласно предсказанию, дни свои я окончу безумной.
Вит трепетала. Я тоже волновалась. Эр Алан сделал несколько шагов вниз по ступенькам. Виотта подняла на него томный взгляд, щеки ее пылали.
– Подойди ко мне, – голос эра показался мне непривычно мягким.
Вит задрожала и шагнула вперед.
– Не ты. Эрра Илэль.
Я вздрогнула. Мне показалось, что я слышу, как по залу проносится волна из человеческих восклицаний.
– Эрра Илэль, – нетерпеливо произнес эр Алан.
Я стояла, не понимая, что происходит. Взгляд мой метнулся к отчиму. Он смотрел на меня, расширив глаза, мама вцепилась в подлокотники, глядя на Вит. Я увидела, как эр Алан спускается со ступеней и идет ко мне:
– Вот моя избранница, Ваше Величество. Я прошу у вас руки вашей падчерицы.
– Но, эр… Разве вы не…? – ошеломленно проговорил отчим.
– Я выбрал ее в первый же день. Мне жаль, что эрра Виотта неправильно меня поняла. Я никогда не говорил, что она моя невеста. Напротив, все мое внимание было направлено на Илэль. Ее Высочество Виотта должны были это понять.
Я чувствовала, как ладонь мужчины сжимает мою руку. Вит смотрела на меня глазами, полными слез.
– Предательница!!! Я всегда говорила, что ты плохая, Ли! Это ты проклята! Ты, а не я!
Пышные юбки небесно-голубого платья осели на пол. Сестра лежала в обмороке.
– Нет, эр Алан! – выдохнул отчим, до побеления костяшек сжав подлокотники трона. – Свадьбе не бывать!
– Мой король… – эр Алан нахмурился.
– Нет!!! – отчим обвел зал безумным взглядом. – Это невозможно! Моя дочь права в отношении Илэль! Она проклята! Она… она умалишенная! После того случая в детстве она… сошла с ума!!! Вернулась из Леса уже безумной! Одумайтесь, эр!
Воин Реки не поддавался уговорам. Тогда король насел на меня. Да, я не любила эра Алана, но держалась долго: мне выйти замуж, вырваться из этой тягостной жизни. Увы, отчим пошел на прямой шантаж, угрожая погубить брата. Я сдалась и поутру сама отказала молодому воину. Так ситуация с пророчеством запуталась окончательно. Зато моей сестре был возвращен ее статус «Великой Принцессы». А я… я осталась на своем месте.
Воин Реки и его «знамя» покинули замок. Я иногда вспоминала эра Алана, его взгляд и мужскую стать, но со временем все стало забываться. Завтра мое восемнадцатилетие. За два с лишним года молва превратила меня в дурочку. В людских глазах я должна выглядеть безумной, иначе негативное внимание подданных переместится на Виотту. Любое мое слово искажается глупыми слугами (и где только отчим их находит), любому жесту и поступку приписывается дурное намерение, брат покинул замок по велению короля и не может больше защищать меня, маг Филиас что-то замышляет.
Император прислал письмо. Думаю, это эр Алан, любимец Тиона, еще помнит обо мне и о моем восемнадцатилетии. Не уверена, что у меня получится, хоть в глубине души растет надежда, которую я пытаюсь заглушить голосом разума. Эта надежда слаба, очень слаба. Филеас при каждом удобном случае твердит на ухо, что я бездарна. Я вижу, как с его помощью отчим подбирается ко мне все ближе и ближе. Если завтра магия не пробудится, он окончательно назовет меня безумной, опасной и, думаю… запрет в башне, куда ведет только один путь – лестница из его покоев. Поэтому у меня только один выход – бежать.
… Я проснулась и села в кровати. В той же кровати с зеленым балдахином. В камине ярко горел огонь. Гута в нижней рубахе сидела в освещенном круге, орудуя иголкой, с донельзя счастливым лицо. Ну и сон. Словно я смотрела на все глазами настоящей Илэль и думала ее головой. Каким все было… отчетливым. И странным. Сколько лет было Илэль, когда к ней посватались? Шестнадцать? В шестнадцать я сбежала на концерт рок-группы «Пузыри» и забыла предупредить маму. Отлично провела вечер, заодно впервые близко познакомилась с маминым ремнем. А у принцессы в голове строгость, смирение, ответственность за других… и обреченность.
По ощущениям спала я не больше часа. Перед тем, как заснуть, основательно подкрепившись после ванны, мы с Гутой устроили пир горой. Молоденькие служанки принесли нам запеченную рыбу, хлеб и фрукты. После этого Гута показала мне гардеробную принцессы. Наряды в ней были в том же стиле, что и мое перепачканное травой блио(*): нижнее платье, очень легкое, однотонное, и верхнее, со сложными разрезами, заполненное плотной, яркой вышивкой, с поясом из серебряных бляшек. Вся конструкция весила немало, и плечи мои теперь немилосердно болели. Я предложила Гуте самой выбрать себе несколько вещей. Разумеется, скромная девушка отложила для себя самые простые платья и предметы белья. Но и те показались ей не по чину. Она принялась отпарывать пышные верхние рукава, обильную вышивку на воротнике и боковые вставки.
* блио – стиль средневекового платья
– Чего не спишь? – спросила я.
– Госпожа, – ответила Гута, откусывая нитку зубами, – мои старые одежды выброшены, мне нужно что-то надеть завтра.
– Да, точно, – я снова легла, думая о только что приснившемся сне.
В груди еще щемило. Этот эр… как там его? Эр Алан… Как же он был хорош!
– Здесь все друг друга называют эр и эрра? – спросила я.
– Да, госпожа. В браке муж и жена называют друг друга «фэр» и «фэрра», к властвующим особам королевских кровей принято обращение «эар» или «эарра», а у простых, незнатных людей – «эл» и «элла».
– Называй меня «элла».
Гута даже не отреагировала, с умилением глядя на свое платье, уже привыкла, наверное, к том, что «блаженная» может спросить любую глупость.
– Как я могу, госпожа? Я ваша служанка, а вы принцесса Коэдская и Гефеестская.
Алан, Виотта… Откуда это все в моей голове? Нет! Не может быть! Не верю я в переселение душ! Наверное, во мне спал дар писателя. Спал, спал и проснулся.
– Где моя сводная сестрица?
– Живет при дворе императора Тиона.
– Надеюсь, ей это по душе. Уж очень сильно она была влюблена в эра Алана. Наверное, они там видятся.
– Вы вспоминаете? – радостно воскликнула Гута.
– Понемногу, – соврала я. – Почему Илэль… мне позволили подняться на Скалу в день восемнадцатилетия? Разве меня не считают Проклятой? А как же Виотта?
Гута помедлила с ответом:
– Не так давно из столицы прибыл пакет от императора Тиона. В нем находилось распоряжение – проверить вас на магию в день вашего восемнадцатилетия. Там говорилось и о Виотте.
– Да, письмо… точно. А ты откуда знаешь, что было в послании? – с подозрением прищурилась я. – Его огласили публично?
– Нет, госпожа, – стушевалась Гута. – Я мыла пол у входа в лабораторию мага Филеаса, где Герард разбил реторту со смердящей жидкостью… жгучей. Вот… – служанка задрала рукав рубашки, и я увидела недавний, плохо заживший шрам, похожий на ожог.
– Ой, извини.
– Ничего, Ваше Высочество. К магу как раз пришел король Брун, они обсуждали письмо императора. Ваша сестра ведь на месяц вас старше. Она фрейлина у императрицы. В день рождения Виотта не смогла выплести даже крошечной ниточки. Император потребовал, чтобы маг вашего отца проверил вас на управление потоками силы.
– Норма-а-ально, – задумчиво протянула я. – Теперь все понятно. Им, конечно, пришлось это не по душе. Меня поэтому пытались опоить какой-то дрянью. У принцессы Илэль есть брат?
К тому, что я говорю о себе в третьем лице Гута, видимо, тоже привыкла:
– Да, госпожа, его зовут Лэй. Он служит на границе, у самой кромки Темного Леса. Его отослал туда король.
– Темный Лес? Звучит страшновато.
– Так и есть, госпожа, – служанка подняла на меня грустные глаза. – Это страшное место. Тьма все время пытается там прорваться.
– Тогда зачем мой отчим послал туда пасынка?
Гута смотрела на меня и молчала.
– Ты ведь знаешь, да?
– Вы даже не представляете, что можно услышать в подвалах и нужниках, – прошептала она. – Я часто убирала в лаборатории мага Филеаса: разбитые реторты, тушки животных… даже трупы лесных тварей. Маг был скрытен, но всего не спрячешь.
– Помоги мне, – попросила я. – Ты единственная, кто тут на моей стороне, кроме мамы, но она вряд ли… поймет. Неизвестно, когда ко мне вернется память. Меня уже пытались отравить, а…
– Да, убить или… – вырвалось у Гуты, – сделать покорной и ослабить дар. У вас же есть еще и врожденная магия, ее немного, но она не позволяла им воспользоваться обычным средством, поэтому Филеас обратился к лесной чаровнице. Снадобье готовилось целых полгода. Госпожа… – служанка вскочила с табурета и рухнула на колени посреди комнаты, – я слишком много говорю. Вам он ничего не сделает, он любит вас, а меня убьет, если узнает.
– Король? – жестко спросила я.
– Да.
– Я никому ничего не скажу, не бойся. Ты не вернешься в подвал. Ты теперь моя личная камеристка. Не отходи от меня, сообщай обо всем. Если боишься…
– Нет, Ваше Высочество! – с некоторым возмущением проговорила Гута, вставая. – Я теперь ничего не боюсь и… виновата перед вами. Ведь я знала, но даже не попыталась вас предупредить… уж слишком боялась. Теперь я буду предана вам всей душой! Я и надеяться не могла стать вашей личной служанкой! Вы даже не представляете, как я вам благодарна.
– Мне полагается тебе что-нибудь платить?
– Нет, госпожа.
– Это несправедливо. Хм… надо как-то решить этот вопрос. Что еще ты знаешь?
– Ваш брат… он старше вас… он вас защищал. Он вообще был против брака вашей матери с королем. Когда вы расцвели… король потерял разум. Он тщательно скрывал это все годы, но я знаю.
– Откуда? – удивилась я. – Я, конечно, понимаю – сортиры, подвал, но…
– Есть один способ, – Гута оглянулась на гобелен на стене и продолжила: – Его Высочество принц Лэй несколько раз обвинил короля Бруна в том, что тот намеренно пытается сделать из вас сумасшедшую. Тогда король отправил его на Границу. Теперь, если ваша мама пытается хоть слово сказать поперек, Брун тут же угрожает, что под каким-нибудь предлогом пошлет вашего брата сражаться в Лес. А это… неминуемая гибель. Там, где Тьма поработила лесной народ, договориться с ним уже невозможно
– Вот же Тень! – вырвалось у меня (это ругательство?).
Я опять задремала, наслаждаясь чистой постелью и ароматами от волос и тела. Посмотреть бы на себя в нормальное зеркало.
Гута разбудила меня, когда за окном еще царила непроглядная ночь.
– Вы спрашивали, откуда я все знаю. Идемте со мной, госпожа.
– А что там? – изнемогая от любопытства, спросила я.
Мы стояли у совершенно глухой стены за гобеленом. Гута подбежала к двери из покоев принцессы, высунулась, прислушалась и вернулась ко мне. Она опустилась на колени, что-то сделала с едва заметно выступающим из побелки камешком, и часть стены почти бесшумно отъехала в сторону.
– Вау, – сказала я, – как в кино. Потайной ход?
– Да, очень старый, их в замке несколько, – тихо сказала Гута. – Там пауки. Не боитесь?
– Нет, – я легкомысленно махнула рукой. – Я только декана с нашего ай-ти фака боюсь.
– Да уж, – серьезно покивала служанка, – чего только в Лесу не водится. Идите за мной тихо, не разговаривайте. Его Величество призвали мага Герарда. Надеюсь, мы услышим что-нибудь, что вам поможет.
– Однако, – встревожившись, сказала я, – если так легко пройти по замку потайными ходами, значит, можно в любой момент проникнуть и к принцессе?
– Госпожа, – Гута покачала головой. – В замке много ходов, но никто, кроме меня, не знает об этом проходе. Не спрашивайте меня сейчас, откуда мне известна такая важная тайна, я расскажу вам все чуть позже. Если останусь жива. Я доверяю вам свою жизнь, принцесса, помните.
– А я тебе – свою, – сказала я.
Обменявшись понимающими взглядами, мы с Гутой вошли в узкий проход в стене. Гута несла факел. Воздух в тоннеле был затхлым, я с облегчением задышала всей грудью, когда мы остановились на пересечении двух проходов. Над «перекрестком» в стене зияло узкое прямоугольное отверстие, через него были видны звезды. Где-то поблизости заухала сова.
– На крыше живут сычи, – прошептала Гута. – Дальше мы пойдем в темноте. Стражи на стене могут увидеть отблески. Не бойтесь.
Служанка оставила факел в ржавом рожке. Я взяла ее за руку и пошла за ней по проходу. У следующего поворота Гута остановилась и указала на едва заметную щель в стене. Я заглянула в отверстие и увидела покои короля. Сквозь щель хорошо проникали голоса.
Я видела мага Герарда, стоящего ко мне лицом, и отчима, сидящего на кровати вполоборота. Король держал в руке кубок, в свете странных, розоватых факелов ярко поблескивали перстни на его руках и камни, которым был украшен кубок. Брун медленно заговорил, словно каждое слово давалось ему с трудом:
– Ты думаешь, это снадобье даст мне сон?
– Это очень сильный отвар, Ваше Величество, – молодой маг подобострастно поклонился.
Король отпил из кубка. Я видела его профиль, кожа на его лице казалась пергаментом.
– Сильный отвар? Как и тот, что вы приготовили для Илэль? Вы лжецы, – проскрипел Брун, – ты и твой отец. Филеас обещал мне, что сегодня ночью она будет здесь, в моих объятьях. Я ждал четыре года! И до сих пор ЖДУ!!!
Кубок полетел в стену. Король заметался по комнате. Герард поспешно наклонил голову и залепетал:
– Ваше Величество, служанки доложили, что в покоях принцессы меняли простыни, испачканные рвотой. Организм вашей падчерицы исторг снадобье, сваренное моим отцом, да будет Свет ему утешением.
– Вы никчемные маги, – прошипел Брун, останавливаясь прямо перед отверстием в стене, видимо, совершенно незаметным с той стороны. Красивое, породистое лицо короля было искажено болью. – Пророчество сбывается шаг за шагом. Она обрела магию, скоро достанется сильнейшему. Как я это переживу?
– Ваша страсть опасна… – Герард покачал головой. – Принцесса стала слишком заметной персоной. У Домина к ней свой интерес.
– Какой? Ну же! Говори! Ты был заодно со своим безумным папашей, вечно переводившим дорогие зелья в своей лаборатории! Ты все наверняка знаешь! Ну, отвечай, когда с тобой говорит король! – прорычал Брун.
– Что я могу знать? – пронял Герард. – Лишь мелкие слухи… обрывки информации. У моего батюшки покойного, – Герард всхлипнул, – насчет принцессы план был… а какой точно, не ведаю. Скорее всего, сюда прибудет Инквизитор в сопровождении экзорциста, одного из жрецов Храма Семи Богов. Состоится суд. Если будет доказано, что магия принцессы чиста, нас оставят в покое. Если обнаружатся следы Лесного волшебства, особенно если будет доказано, что Илэль пользуется им осознанно…
– Если Илэль признают чистой, проклятой объявят мою дочь.
– Верно, Ваше Величество. Тут мы словно по лезвию бритвы идем.
– Червяк, – негромко проговорил Брун с презрением. – Кому ты все-таки служишь?
– Только вам, эар. Выдайте принцессу замуж, – вкрадчиво предложил Герард.
– Что?!
– Я понимаю, как вам неприятна сама мысль об этом, Ваше Величество, – вкрадчиво сказал маг. – Но вы ведь знаете, что при заключении брачного договора с правильным обрядом во славу Семи происходит разделение и преумножение магии. Вам не нужна магия Илэль, вам нужно… другое, а кто-то весьма охотно на ней женится. Найдите принцессе мужа, полностью вам покорного. Когда брак состоится, сделайте ее своей любовницей.
– Ты не понимаешь, о чем говоришь, глупец! Я не смогу передать ее в объятья другого мужчины! Илэль принадлежит мне! Ее первая ночь принадлежит мне! Если бы не это чертово пророчество и ее защита, я бы давно…
– Вам никак не светит ее первая ночь, господин мой. Вы сами это понимаете. Уговорами вы ничего не добились, угрозами тоже. Даже снадобье на нее не подействовало, – сухо сказал маг. – Чего бы вам ни хотелось, господин мой, лучше довольствоваться меньшим, получить желаемое с некоторыми…. уступками. Подумайте. Не все знатные мужчины королевства похожи на упрямца эра Алана. Есть такие, кто охотно одолжат вам свою жену… после. Главное, иметь влияние на этого человека, пообещать ему что-нибудь весомое. В браке магия растворится и преумножится, и все забудут о пророчестве.
– Нет!!! На это я не пойду!
– Тогда подкуп Инквизитора. Но здесь как повезет. Инквизитор может дать отсрочку, а вы – обет, что из Илэль будет изгнана вся нечистая магия. Тут есть одно «но». Вам придется отправить принцессу в монастырь, а там территория чужого влияния. Жрицы при храмах – девицы неуступчивые. Итак, два пути. Решайте.
Король думал. На лице его отображалась внутренняя борьба. Я стояла за стеной ни жива ни мертва. Бедная Илэль. Два года находиться под психологическим давлением, пережить сексуальный харассмент, а потом еще и это?! Ну нет! Жива буду… в смысле, пока я в коме – не допущу.
– Ты прав, – тихо сказал Брун. – Иди. Подождем суда… и выберем одно из двух зол. Я награжу тебя, маг, если все сложится… хорошо.
Герард вышел. Король сел на кровать и сжал голову руками.
– Гута, тут есть зеркало? – спросила я, когда мы со служанкой вернулись в мои покои.
– Конечно, госпожа.
– Покажи мне его. Хочу на себя посмотреть.
Служанка сложила ширму в углу комнаты, и я увидела туалетный столик с большим зеркалом. Я подошла и посмотрела на себя… на Илэль. Да, я поняла, почему чуть не спятил бедный король и отчего эр Алан провожал таким взглядом Илэль, когда ее уводили от него прочь в день неудачного сватовства. На меня смотрела зеленоглазая девушка, светловолосая, с высокими скулами, тонкой талией, красивой грудью и плавными бедрами. Нет, не красавица в привычном понимании, а гораздо… лучше. Мне самой хотелось не отрываясь рассматривать это резко вылепленное лицо с чувственными губами и трепещущими крыльями носа, что же говорить о мужиках? Вот только откуда этот чудный образ в моем воображении? Я хрупкая невысокая брюнетка, кареглазая, с узким личиком.
Гута устроилась у камина на нескольких теплых одеялах. Я немного поворочалась в кровати, размышляя над услышанным и увиденным, а потом крепко заснула.
Н-да, а утро действительно выдалось мудрёным.
