Текст книги "Переплести судьбу (СИ)"

Автор книги: Дарья Гусина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 21 страниц)

Глава 25

– Сколько-сколько? – спросила элла Тофана, подняв брови в недоумении. – Да вы никак иноземные наряды из столицы заказать решили?! Туфли, что на каблуках загогулинами, в которых и по лестнице-то не спустишься. Видала я такие на ярмарке. Сорок мерок серебра. Эрра Абигэль уж больно на них косилась.

Судя по выражению лица, гувернантку экономка эра Алана тоже не очень-то жаловала.

– Это на Храм, – коротко отчиталась я.

– На Храм? – скептически повторила экономка, переводя взгляд на столик у камина.

Там возлежал пикси. Мыть я его не осмелилась, решила подождать девочек с прогулки по саду, но медом накормила. Пикси сожрал целую креманку, закусил сушеной рыбкой, что я припрятала в сундуке (купила на постоялом дворе) и теперь постанывал между тарелками, раскинув лапки. Не нужно было ему рыбу разрешать, но он ТАК смотрел.

– Мы с эром Капаидой все обговорили, – терпеливо объяснила я. И начала перечислять, загибая пальцы: – Лик богу Араину поправить, крышу подлатать, краску обновить, скамьи заменить, сгнили.

– С эром Капаидой? – голос Тофаны немного смягчился. – Пойду в Храм проверю, правда ли это.

– А что это вы так со мной разговариваете все время? – нахмурилась я. – Пренебрежительно. Я ведь супруга эра Алана, а значит…

Я прощупывала почву – права качать особо не собиралась. Передо мной была не Мабета… и даже не Дила. В крепости Коэд мне нужно было некоторое личное пространство, а здесь совсем не надо, чтобы от меня шарахались, как от сумасшедшей. Экономка мне, говоря откровенно, нравилась. Было в ней что-то такое, что вызывало доверие: она говорила все в лоб, не кривилась, как горничная Кинна, и не лебезила, как некоторые девушки из прислуги.

– … а значит, человек вы тут новый. – перебила меня экономка с некоторой… жалостью в интонации. – Уж поверьте, эрра, я вам только добра желаю. Денег у эра Алана мало. Вы небось в замке своем отказа ни в чем не знали, а тут у нас места суровые, зима близко, даже господа не всегда сытно едят.

– Я заметила, – пробормотала я, вспомнив ужин накануне.

– Вас эру Алану обещали, когда он был птицей высокого полета, а нынче-то все изменилось. Не угоден Воин Реки Змею так, как прежде, – и назвать Домина бестией Тофана не побоялась. – А вы, видно, думали, все у эра Алана по-прежнему.

– Не думала, – сказала я, но экономку явно не переубедила.

– Ладно, – элла Тофана покачала головой. – Не извольте гневаться, но деньги я вам вот просто так не дам. На Храм дам, на наряды дам, приличные, как замужней даме подобает, на ерунду всякую не дам. Приедет эр Алан и увидит вас оборвашкой. Что я ему скажу?

– Логика, – пробормотала я и с грустью посмотрела на пикси, пристроившегося поспать между плошками.

Мед я не люблю, рыбку мы честно подели пополам, но ее было мало. Теперь мне хотелось пить и еще больше есть. Я спустилась вниз, в трапезную, девочки уже сидели за столом, эрра Абигэль приветствовала меня сухим кивком. Орима ковырялась в тарелке, опустив глаза, румянец от прогулки должен был оживить ее беленькое личико, но она казалась уставшей, нездоровой. Аретта капризничала. На обед была томленная в молоке рыба, расползшаяся по блюдам, с торчащими из бледного мяса острыми костями.

Утром на кухне пахло свежим хлебом и чем-то тушеным, с чесночком. Выяснилось, что по утрам на кухне хлопочет элла Тофана, она готовит еду для жителей дальней деревне, пострадавшей от селя. Но позже на дежурство заступила регулярная кухонная «бригада», та самая, что все пережаривала и недосаливала. И нам досталась… бяка.

Разочарованию моему не было предела. Я отказалась от трапезы и поднялась наверх. Пойти что ли в деревню хлеба попросить? Не факт, что дадут. Когда голоса девочек затихли в комнате для занятий, я тихонько спустилась вниз. На кухне было прибрано, кухарки грязнулями не были, но запах рыбы пропитал абсолютно все. Я пошарила по ящикам и накрытым салфетками корзинкам. Свежие яйца! Масло в плошке залито подсоленной водой! Бекон! Такую плиту я разжигать умела, когда-то, в хорошие времена до моей болезни, мы с мамой отдыхали в эко-деревне, где не было ни газа, ни электричества.

Я нашла что-то вроде сковородки, скорее противень, притопывая от нетерпения дождалась, когда он разогреется, уложила несколько кусочков бекона и…

– Госпожа, что вы делаете?

Позади меня стояла элла Тофана.

– Тише! – умоляюще шикнула я. – Не видите? Еду себе готовлю.

– Еду? Сами?!

Сдалось вам это «сами»! Я замахала на экономку рукой. Ну что я, не у себя дома, что ли? Элла Тофана села на стул, чинно сложила руки на коленях и стала наблюдать за моими манипуляциями, только ведерка с попкорном не хватало. Бекон подрумянился, я вбила в него яйца, покрошила сверху какую-то остро пахнущую зелень из корзинки, похожую на укроп, кажется, на первом нашем ужине здесь ею посыпали зайчатину. Специи тут, вероятнее всего, дороги, перца я так и не нашла. Ну и ладно.

В дверь просунулась милая головка с бантом:

– А что вы тут делаете, а?

– Заходи, Аретта, тише. Яичницу будешь?

– Конечно. Я очень голодная.

– Почему ты не на уроке?

– Отпросилась по нужде. Так вкусно пахнет!

А, понятно, универсальная отмазка. За едой я рассказала о пикси и с трудом уговорила девочку доесть и навестить лесного ши чуть позже. Элла Тофана милостиво клюнула с края моей тарелки, удивленно приподняла бровь, но ничего не сказала. Зато эрра Абигэль, войдя, попыталась утопить меня в море своего неодобрения.

– Я целый год прививаю девочкам правильные привычки. Все мои труды. Все напрасно.

Гувернантка стояла у входа и говорила так, словно проповедовала на площади. Дама сильна в искусстве подавления противников в споре. Ладно, я тоже голос повышать не буду, лишь бровь приподниму, тут все так делают. Аретта шмыгнула в коридор, не забыв, однако, подобрать желток с тарелки корочкой хлеба.

– Простите, не поняла. Вы прививаете Ориме и Аретте привычку есть скверную еду?

– Отказ от того, чего жаждет неразумное тело – лучший способ воспитания смирения. Воздержание и скромность. В трудные времена, что неизбежно наступают в жизни любой женщины, девочки будут готовы перенести испытания, не дрогнув перед любым искушением.

Элла Тофана одобрительно хмыкнула со своего стула. Один-ноль.

– То есть, кухарки готовят так отвратительно, потому что вы исповедуете… отказ от желаний?

– Совершенно верно.

– А эр Алан не против?

– Он тоже верит в пользу некоторого… истязания плоти.

– Воин, вернувшийся с поля боя, потерявший силы, иногда и раненый, вынужден и дома… истязать плоть, – будто бы рассуждая вслух, произнесла я. – Не слишком ли… неосмотрительно? Вы желаете ослабить хозяина? Для чего вам это?

– Нет, я… – эрра Абигэль вспыхнула.

Элла Тофана опять задумчиво хмыкнула. Один-одни, я так понимаю.

– Аретте нужно расти…

– Она и так неподобающе высока для своего возраста…

– Да, со слабыми костями, полагаю. На Ориме вообще лица нет.

– Это женское недомогание. Она вообще не должна была выходить на люди. Это неприлично.

– Почему? Это не болезнь. Мне не нравятся ваши методы воспитания.

– Не вам это решать.

– А кому тогда? – я непритворно удивилась. – Вы рассчитываете на то, что я тут долго не продержусь?

– Честно говоря, да, – гувернантка вызывающе тряхнула головой. – Поживете здесь пару месяцев и уедете… как все, кто бросил эра Алана… предал его, когда он лишился милости Домина.

– Но вы-то не уехали.

– Я…

– Отступите, – тихо сказала я.

– Что?!

– Вы стоите в луже. Я там молоко случайно пролила.

Эрра Абигэль недоуменно посмотрела вниз, на подмокшие туфельки, очень изящные. Ты меня поняла, милочка. Кем бы ты ни была для эра Алана… или пыталась стать, нужно знать свое место и принимать изменения. У нас в мире вроде как равноправие, но ситуации бывают и похлеще. Эр Алан из тех мужчин, что ненавидит ругаться с женщинами. Он скорее уступит, чем настоит на своем. Не из слабости, это воспитание такое. Не стоит считать его мягкой глиной в своих руках.

Эрра Абигэль вскинула голову и процедила:

– Я пошлю господину магического вестника. Пусть эр Алан решает.

– Эрра Абигэль желает выглядеть в глазах хозяина в высшей степени… добродетельной, эрра Илэль, – подала голос элла Тофана, когда гувернантка вышла. – Эр Алан воспитан в строгих традициях. Эрра Абигэль, конечно, несколько перегибает, но в целом…

– Странный способ воспитания добродетели, – поморщилась я. Не буду говорить Тофане, но Дар мой вопиет, что гувернантка лицемерит. И что-то скрывает.

– Воздержание, отказ от удовольствий – традиции Храмов бога Саума, Строгого Бога, – пожала плечами экономка. – Особенно сильны они на западе от Хребтов. Да и здесь с каждым годом люди все охотнее к богу Сауму обращаются. Тем более что Эр Алан и эрра Абигэль родом из одних мест, тех, что сейчас Тьма поглотила, слуа. Она единственная согласилась приехать, поставив некоторые свои условия.

– Что ж, это все немного усложняет.

– Мертвое воинство, – глаза женщины потускнели. – Души неупокоенные. Их ведут мертвые короли. Жрецы Саума говорят, только добродетель от них спасает.

– А вы сами к какому богу… тяготеете? – осторожно поинтересовалась я.

– Мне по душе Чантра, – лаконично ответила эрра Тофана, – покровительница вдов.

По глазам экономки я поняла, что сейчас не лучшее время обсуждать подробности ее прошлого.

– Скажите, – я машинально набрала воды в тяжелую высокую кастрюлю и поставила ее на плиту, в которой догорали поленья, – а в последнее время с девочками не случалось ничего… плохого… опасного?

Эрра Тофана резко встала.

– О чем вы, эрра?

– Ну… я слышала кое-что, – смутилась я.

– У нас тут опасностей хватает, госпожа, – сухо отозвалась Тофана. – Орима очень упряма и своенравна, а Аретта любопытна. С ними постоянно что-нибудь происходит: то осы покусают, то в старом замке заблудятся, то со спригганом повстречаются. Должно быть, ваши красивые ушки что-то подобное и подслу… услышали. Не затрудняйте себя беспокойством. И оставьте посуду слугам.

Вот кажется, люди на социальной лестнице, кто ниже стоит, должны уважение проявлять, а как скажут – так на место и поставят, даже если это место ступенькой выше. Мне все время дают понять, что я здесь чужая. Временная жена. Временная хозяйка. Они просто не знают любимую поговорку моей мамы: нет ничего более постоянного, чем временное.

Впечатление усилилось после того, как я прогулялась к мастерским. Вышивальщиц и прях в Аркадуне было мало. На меня уставились всего пять пар глаз. Я изложила свою просьбу, хозяйка вытаращилась на меня, словно я предложила ей устроить оргию:

– Шесть костюмов со штанами? Госпожа будет так много путешествовать верхом?

– Нет, это мне на каждый день.

– Госпожа будет каждый день путешествовать?

– Нет, я буду носить это каждый день! – я постепенно начала терять терпение. – Здесь, в замке.

– Господин Алан вам позволил?

– А сама я это себе позволить не могу?

– Сами? Но приличия…

– Так сошьете или нет?

– Если господин Алан велит… – на лице женщины ясно читалось неверие в то, что мой муж позволит мне эдакое вольнодумство.

Я возвращалась в дом расстроенная. У входа в Храм мне встретилась эрра Абигэль. Она с торжествующим видом поднесла ладонь к моему лицу. Там переливался розовыми нитями магический вестник.

– Эр Алан прислал ответ, – с трудом скрывая торжество, проговорила гувернантка. – Он целиком и полностью одобряет все мои действия. Желаете прочитать?

Я-то, разумеется, желала, но волшебный клубок в руках эрры Абигэль таял на глазах. Я успела усвоить, что вестники не живут долго после того, как их «прочитали». Эрра Абигэль несомненно тоже об этом знала. И в отчаянии я цапнула клубок с ладони эрры.

– … дождаться моего возращения. Я не желал бы ссор и недопонимания в моем доме, – раздалось в моей голове.

Это был голос эрра Алана. Так вот, как это работает! Увы, я услышала лишь конец фразы. Вряд ли удастся устроить небольшое шоу, Абигэль поймет, что я блефую.

– Так не будем ссориться, – улыбнулась я. – Скоро вернется мой муж. Его мнение для меня – закон.

Эрра Абигэль кивнула, не скрывая недоброго огонька во взгляде. Ах, если бы я умела посылать вестников. Нужно научиться. Я решительно вошла в Храм, послав гувернантке еще одну милую улыбку.

Эр Капаида ел бутерброд. Ну хоть кто-то здесь понимает смысл сложных конструкций из хлеба, масла, сыра, колбасы и веточки зелени наверху! Мне предложили разделить трапезу, колбаса, конечно, пахла замечательно (эру Капаиде повезло, что эрра Тофана подкармливала их с Гвельсом), но я и так была сыта.

– Эр, расскажите мне о боге Сауме, – попросила я.

Капаида кивнул, энергично жуя, встал и поманил меня за собой. Мы поднялись в галерею с барельефами и столиками для подношений.

– Вот, – жрец ткнул в изображение какого-то хмурого типа с глазами навыкате. – Странное божество, молодое. Был последним по количеству паствы среди Семи, стал первым. Храмы, ему посвященные, самые аскетичные и строгие. Саум – бог ограничений и наказания, в пантеоне он отвечает за воздаяние по делам умершего, карает за грехи. В истории всегда так: как только наступают темные времена, люди тянутся к тому, у кого самая твердая рука. Говорят, Саум покровительствует слуа, как ни странно.

– Слуа? – удивилась я. – Мертвецам?

– Да.

– Но они же Зло! Тьма!

– Слуа тоже когда-то были людьми. Должен быть кто-то, кто заботится о душе, даже если она проклята. А вдруг пожелает она встать на истинный путь.

– Логично, – признала я. – Эр, а кто сильнее Саума? В смысле, если бы богам пришло в голову подраться… я не имею в виду, что боги могут захотеть подраться, как обычные люди, но чисто гипотетически… Кто бы смог настучать Сауму?

– Араун, – уверенно заявил Капаида, подумав. – Он покровительствует одаренным, а они в любые времена одолевают зло. Это место, замок Аркадун, кстати, в переводе означает Дом Арауна.

Мы спустились вниз. Теперь понятно, почему Арауну тут отведено так много места.

– Великий, строгий бог, – с благоговением произнес эр Капаида, глядя на лицо покровителя одаренных, лоб которого все еще был облеплен гнездышками из глины.

– По-моему, слухи о его грозности сильно преувеличены, – фыркнула я, ткнув пальцем в одно из гнезд.

Оттуда торчала милая рожица пикси. Еще несколько любопытных носов высунулись из глиняных «дверей». Все это время пикси не шумели. Они сидели в своих домиках тише воды ниже травы, но природное любопытство победить не смогли. Эр Капаида побагровел и крикнул:

– Гвельс!

Мальчик-маг показался на пороге, почему-то с пушистым травяным венком на голове. Через открытую дверь послышался топот детских ног и девичий смех.

– Гвельс! Почему они опять здесь, а?! Разве эл Габай не выпустил их у Леса за Паутиной?!

– Так выпустил, – кивнул Гвельс, – а Паутина все дохлая, давно не поправлялась, вот такие дыры!

Мальчик расставил ладони так, что через них мог пролететь самый толстенький пикси. Такой, например, как тот, что объелся медом у меня в покоях.

– Зима скоро. Вот они и лезут в Храм. У нас дома та же история, – доверительно сообщил мне на ухо юный маг, подвигаясь ближе, пока жрец сдавленно ругался, бегая вдоль придела и грозя пикси кулаком.

– Эй! – сообразила я. – А ты умеешь плести вестников?

– Далеко если очень, не знаю, – признался Гвельс, – а так умею. До замка Коэд, думаю, долетит.

– А на север?

– Смотря куда.

– А большое послание осилишь?

– Большое вряд ли. Слов на дюжину – да.

– Мне хватит, – обрадовалась я.

– Что делать?! – эр Капаида поднял руки в жесте отчаяния. – Нам вдвоем защиту и за месяц не выплести! А поддерживать потом как?! А ведь это еще довольно безобидные твари…

– Ну, не скажите, – улыбнулась я, – некоторые неромантические натуры считают пикси крайне вредными.

– Ну да, ну да, чувствую, повадятся в Храм охочие до романтики дамочки в поисках любовных благословений. Но я бы скрепя сердце согласился оставить тут эту… стаю, лишь бы через паутину не пролезло кое-что похуже, – жрец передернул плечами.

– Согласился! Оставить! – загалдели пикси, высовываясь из гнезд.

– Брякнул сдуру, забыл, что при созданиях этих обещания давать – себе дороже, – мрачно признал жрец. И грозно гаркнул вверх: – Вот теперь и сторожите границу Леса по очереди! Задарма держать вас тут не буду!

Пикси все разом смолкли, словно дирижер палочкой взмахнул, лишь тихий свист передавался от одного гнезда к другому. Наконец, одна из феечек высунулась наружу и просительно пропищала:

– Границу Леса. По очереди. Держать тут.

– Договорились, – махнул рукой Капаида. – Может, и паству какую подгоните… поромантичнее, а то вторую неделю ни «змеи» в чаше для подношений.

Глава 26

В моей комнате была Аретта. Девочка задумчиво разглядывала верх высокого гардеробного шкафа в углу. На шкафу сидел пикси. Аретта и лесной ши глядели друг на друга оценивающе.

– Познакомились? – спросила я.

– Ага, – девочка кивнула. – Ты дала ему имя?

– Нет. Возможно, у него оно уже есть. Эй! Как тебя зовут?

Ши молчал, морща крошечный лобик. Присутствие Аретты явно заставляло его нервничать. Я вспомнила нашего кота, который всегда прятался от детей маминых подруг.

– Он ведь может только за людьми повторять, – снисходительно объяснила Аретта. – Мы проходили это на уроках. Слово – это тоже плетение. Долго в эфире слова не держатся. Пикси видят только последние нити и по ним повторяют сказанное. Может, обрезать ему крылья? Чуть-чуть, как птичке. У нас с Оримой когда-то жила птичка в клетке, она не летала, только прыгала. Так хочется с ним поиграть!

– Не думаю, что ему это понравится, – засомневалась я.

– Не понравится, – категорично подтвердил пикси со шкафа, на всякий случай отодвигаясь от края.

– Я бы с удовольствием угостила тебя чаем, – сказала я, чтобы немного отвлечь вздыхающую Аретту от ее кровожадных планов. – Нужно только подогреть воду на кухне, очаг погас. Я схожу.

– Зачем? – девочка пожала плечами и немного напоказ направила руки к медному чайнику в очаге.

Из рук девочки потянулось розовое сияние. Вода в чайнике тут же зашипела, вскоре из него послышалось бульканье. У Гвельса процесс подогрева воды занимал куда больше времени.

– Вот и готово. Я одаренная, правда?

– Очень, – подтвердила я.

– Мои мама и папа разделили магию мамы, а мне все равно досталось очень много, – похвасталась зардевшаяся от похвалы девочка.

– Тебе повезло.

– Да, – Аретта вздохнула. – Вот только папы и мамы больше нет. Сначала мамы не стало, а потом и папа погиб на границе с Тьмой.

– Хорошо, что у вас с Оримой есть эр Алан, – нашлась я.

Сложно подобрать слова утешения в такой ситуации.

– Да, – повторила девочка. – Это хорошо. Но зря он привез сюда эрру Абигэль. Она противная. Из-за нее нас плохо кормят. Я столько раз жаловалась папе Алану! А Орима всегда молчит! Никогда не поддержит! Папа думает, я преувеличиваю.

– Ориме нравится еда?

– Конечно, нет! Но она заодно с Абигэль! Интересно, почему! Она же проти-и-ивная!

Мне тоже было интересно, почему Орима на стороне гувернантки. Старшая из сестер показалась мне бунтаркой. Однако первое впечатление могло быть обманчивым, а у меня еще не было возможности поговорить с Ореттой по душам.

Абигэль фальшива насквозь. Изображает из себя праведницу, а в каждом ее жесте, в манере одеваться и подбирать волосы и в голосе чувствуется тщеславие и стремление соблазнять. Эр Алан – солдат, суровый, так сказать, не знающий слов любви, ничего не понимающий в воспитании девочек, но радеющий об их добродетели. Гувернантка пытается найти к нему подход через приемных дочерей, но переигрывает. А вообще, мне тут только религиозных распрей не хватало.

– Аретта, тут где-то поблизости проводятся ярмарки?

– Да, эрра мама, – простодушно ответил ребенок. – Каждый праздный день. За Холмами, что к северу, у Тропы. Очень-очень давно, когда мы тут еще не жили, люди и альвы выплели там особую Паутину. Получилось место, где ни люди, ни лесной народ колдовать не могут. Там все и торгуют.

– Очень интересно, – пробормотала я. – А как туда попасть? И когда у нас следующий праздный день?

– Через пять дней, – посчитала в уме Аретта.

Ах, да. Это что-то вроде храмового выходного, каждую дюжину дней. Люди посещают храмы и ярмарки, отдыхают. На следующий день после праздного народ работает полдня. А вторую половину посвящает богам. Кто-то в храмах прибирается, кто-то готовит еду для нищих.

После чая я уселась в кресло и принялась раздумывать. «Эрра мама». Так меня назвала эта милая девочка. Не поспешила ли она ко мне привязаться?

Похолодало, за окном пошел дождь. Я потрясла колокольчик у кровати, явилась недовольная Кинна, принесла поленья для камина. Аретта пошла было вниз, но вернулась: занятия с эррой Абигэль закончились, дождь сорвал прогулку, Орима вышивала приданое у себя в комнате, а Аретту до серьезной вышивки еще не допускали, лишь учили некоторым швам. Она принесла с собой новую куклу и утроилась в уголке комнаты. Девочка выглядела очень расстроенной, даже шмыгала носом. Я принялась допытываться, в чем причина ее грусти, но Аретта только мотала головой. Даже пикси, заинтересовавшись, слетел со шкафа, устроился на спинке кресла, у меня за плечом.

– Абигэль злится, что я провела с тобой много времени и сейчас пошла, – призналась наконец Аретта. – Она…. Она … вот.

Девочка показала мне свою тряпичную куклу. Деревянные глаза-пуговки были выдраны с мясом, голова почти отделилась от шеи. Злость налицо. Эту куклу привезли мы с эром Аланом. Ее в последний момент успел купить на ярмарке у Скалы эр Абеней.

– Эрра Абигэль сказала, что я праздно трачу свое время на игрушки. А мне надо бы молиться, чтобы меня опять не утащили в Холмы сиды! Ведь это все за мои грехи!

Вот как?! Я не стала показывать, что заметила, как проговорился ребенок. Аретта побывала в Холмах! Не в этом ли причина поведения эра Алана? Я и дома читала сказки о людях, попавших в подземелья сидов, страшные сказки. Говорят, там и время течет совсем по-другому, и смертные частенько остаются навсегда, в качестве игрушек и возлюбленных для жителей Холмов. Мне очень нужны подробности, но я боюсь спугнуть ребенка. Наверняка ей запретили говорить со мной об этом.

– Ох, ну не беда! Посмотрим, что можно сделать, – решительно сказала я, скрывая страх и доставая из сундука шкатулку с нитками для вышивки.

Я аккуратно залатала дыры. Пришлось положить нить крест-накрест, почти звездой, но, как показывал опыт с лентой эра Алана, боги против вышивания крестиком ничего в моем случае не имели, хоть жрицей я и не была. Поверх заплаток синими, белыми и черными нитками я вышила кукле симпатичные глазки с ресницами. Голова игрушки встала на прежнее место, к гардеробу добавилось наскоро сшитое из шелковых лоскутков платье. На платье по подолу легла полоска вышивки. Это был забракованный мной первый вариант ленты для эра Алана.

– Хорошо? – спросила я.

– Хорошо! – сияя, воскликнула Аретта. – Лучше, чем прежде! А тебе нравится, маленький ши?

– Хорошо! – испуганно пискнул (и зарылся мне в воротник) пикси, когда девочка приблизила к нему куклу.

Дождь не прекращался. Я спустилась вниз, проверила содержимое кастрюль. Ладно, постараюсь сегодня вечером удовлетвориться тем, что приготовили кухарки под командованием Абигэль: рыбный суп выглядит неплохо, пахнет чуть хуже.

Прошлась по первому этажу. Заглянула в самую светлую комнату, застекленную красивым витражом, с книгами на полках. В комнате за пяльцами сидела Орима. Я не стала входить, принялась разглядывать девушку из-за колонны. Все-таки неважно она выглядит. Какие-то проблемы со здоровьем? Орима вдруг вскрикнула, поднесла палец к губам, потом тихо и зло засмеялась, произнеся:

– Приданое. Моя приданое! Насмешка Судьбы! О Богиня, как ты жестока! За что?

Ориа зарыдала. Изящные плечики ее вздрагивали. Поразмыслив и подавив порыв выйти из укрытия, я решила, что мое сочувствие вряд ли будет к месту, учитывая нашу первую встречу. Сдается мне, у девушки имеются проблемы. Может, не такие уж и страшные, но таком возрасте иногда лишняя веснушка на носу кажется трагедией.

Ночью спала я беспокойно. Дождь стучал в ставни. Мне было тревожно. Казалось, под окном кто-то есть. Мне невольно вспоминались слова Гвельса о дырах в магической Паутине. К счастью, туман накануне жертвами не обернулся – эл Вильго проехался по деревням и выяснил, что никто из жителей домена в пропавших не числится.