355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Дарья Гусина » Переплести судьбу (СИ) » Текст книги (страница 21)
Переплести судьбу (СИ)
  • Текст добавлен: 28 апреля 2021, 13:30

Текст книги "Переплести судьбу (СИ)"


Автор книги: Дарья Гусина



сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 21 страниц)

Глава 41

– Мы скоро выйдем на тропу, – обещал Танни. – Здесь есть тропа. Местные ходили по ней к лесной ведьме, пока старуха не преставилась. Магия защиты на тропе все еще сильна. Не бойся, Ли, ты беременна, поэтому находишься под защитой Леса.

– Если я рожу тут, моя дочь будет принадлежать Лесу, а не мне? – я озвучила вопрос, который беспокоил меня больше всего.

– Нет, Госпожа Швов, – вместо альва мне ответил спригган. – Она лишь получит все права лесного жителя. Это хорошо.

Да уж, двойное гражданство. Боль немного отступила, и я довольно бодро шагала по ковру из еловых иголок. Спригган растворился в тени подлеска. Я успела спросить его напоследок, зачем он спас нас. Руинный ши ответил, что мертвецы гораздо хуже людей, и духи Леса не хотят, чтобы его поглотила Тьма. Там, где появляются слуа, следом всегда приходит армия лишенных разума призраков, которые сжирают все на своем пути: и плоть, и траву, и даже камни.

Несколько раз совсем близко от нас из чащи доносился глухой рык, словно что-то большое и враждебное шло за нами по пятам. Танни отвечал легким рычанием сквозь зубы, и оно уходило, чтобы вернуться чуть позже, а потом отстало окончательно. Было страшно. Однако не Лес пугал меня – сердце холодело при мысли о том, что происходило в этот момент в Аркадуне.

– Нас предали? – проговорила я.

– Несомненно, – бросила Нея. – Они знали даже то, что у нас договор о защите с сидами. Об этом из посторонних мало кто знал.

– Кинна, – выдохнула я, останавливаясь и пережидая тупую боль в пояснице.

– Уверена?

– А кто еще? Полагаю, она не ограничилась одним только «да» на вопрос, не ведьма ли я. Я и раньше чувствовала, что изгнание Абигэль глубоко ее задело. Они обе поклонялись Сауму и почти дружили.

– Сказала бы мне, я бы ее убила, – упрекнула меня Нея.

– Нужно было выгнать Кинну раньше, а не сегодня. Я вечно жалею людей и трясусь над каждым жителем Алакана, лишь бы они не стали снова массово покидать Домен. Бедный Вильго, – вырвалось у меня, – бедный отряд.

– Не думай сейчас ни о чем, кроме ребенка, – велел Танни.

Я кивнула. Аретта тихонько всхлипнула и бросила на меня взгляд, полный боли. Я сжала ее руку. Все будет хорошо.

– А ты неплохо тут ориентируешься, – заметила дриада.

– Я же говорил, много охотился, – уклончиво объяснил альв.

– Здесь так и не завелся Повелитель? – спросила я.

– Место пока вакантно, – сделав странную паузу, отозвался Танни. – Однако здесь видели золотого змея. Много раз. Он охотится, и не только на оленей. Мы на тропе. Все же будьте осторожны.

Тропа привела нас к покосившейся хижине. Как бы я хотела, чтобы случилось чудо: дверь открылась, и мы оказались в ДОМе на Грани. Но дверь открылась, и мы вошли в пыльную комнатку, все еще хранящую терпкий запах настоек и бальзамов. Нея и Аретта принялись осматриваться. Комнаток было две. Старая элла с даром лекарки, что ушла в Лес после смерти мужа, довольно неплохо организовала свой быт. К счастью, лесные ши обходили ее дом стороной, а против любопытного зверья все еще работала старенькая, но крепкая Паутинка. Вскоре в очаге ярко горел огонь, кровать из ивовых прутьев была очищена от старых шкур и застелена шерстяными одеялами и полотном (лесной ведьме приносили подарки, и она хранила их в большом сундуке, вещи пахли мышами, но нам не из чего было выбирать). Малышка внутри меня, словно устав терпеть, начала требовать смены местожительства. Последней, кого я еще более-менее ясно различала между схватками, была Аретта, подогревающая магией воду в огромном котелке.

После Нея сказала, роды были нормальными. Нормальными?! Я-то думала, что номинируюсь на роль главной страдалицы года! Говорят, женщинам предписано быстро забывать родовые муки, дабы не пресекся род человеческий. Через несколько часов счастливая, мокрая от пота и уставшая, я держала на руках свою малышку. Мир сузился до крошечного беленького личика. Девочка смешно вращала глазами и высовывала язычок. Кушать. Нам срочно нужно было покушать. Нея покопалась в старых запасах ведьмы, страшно обрадовалась и напоила меня каким-то отваром, ужасно горьким.

– Вот, пей. Молока будет достаточно. Себе еду мы найдем, а маленькой нужно хорошо кушать. Не нервничай, думай только о малышке. Как ты ее назовешь?

– Лейа.

– Луна на альвийском.

– Я знаю.

– Луна. Красиво. Отдохни, пока Лейа спит. Мы с Ареттой займемся ужином.

– Нея, но как нам узнать..?

– Узнаем. Скоро.

Я лежала рядом с дочкой, чувствую, как пространство вокруг меня и Лейи затягивается тонкой, очень красивой паутинкой. Нити сплетались в полотно. Это наша Судьба. Я знала, что не должна ее читать, да и не смогла бы, наверное, поэтому я просто наслаждалась прекрасным зрелищем, пока не заснула.

Когда я проснулась, у кровати сидел Танни. Нея стояла у окошка, затянутого пузырем. Альв был серьезен и сосредоточен. Теперь я видела, как сильно он возмужал за этот год. Он провел его в странствиях, время от времени навещая Аркадун. Мы не спрашивали, куда он отлучается.

Танни начал свой рассказ. Я узнала о том, что несколько месяцев назад во владениях Аманиэля состоялся Совет Верховных Наг-ши. На повестке дня были Леса Алакана и Тион, окончательно лишившийся разума и промышлявший охотой на людей и альвов.

– Я – новый Повелитель этого Леса, меня выбрали на Совете, – напряженным голосом сообщил Танни. – Но я стану им лишь когда…

– Убьешь Тиона?

– Да. Вот, – альв поднял руку, из пальцев, заискрившись радугой, брызнули в воздух капли.

Они сложились в дивной красоты меч, лезвие которого отливало всеми цветами.

– Кузнец исполнил повеление Баллариэля и выковал этот клинок. Я принес для него особую руду из шахт моего отца. Благослови, Переплетающая.

С изумлением смотрела я на то, как Таннириэль опускается на одно колено, держа меч на вытянутых руках.

– Разве я могу?

– Сейчас – да. Ваши души, твоя и дочери, еще едины, нет магии, сильнее волшебства души, только что пришедшей в мир. Лейа родилась в Лесу, поэтому находится под его защитой, ты используешь лесную магию. Я тоже наг из рода наг-ши, один из последних. Я никогда еще не оборачивался, не скопил пока достаточно сил. Но сегодня… я должен пройти инициацию. Помоги мне, Ли. Став Повелителем, я смогу уничтожить слуа. Аркадун держится из последних сил.

– В чем твоя выгода? – с подозрением спросила я.

Общение с Аманиэлем научило осторожности. Да, Танни – наш друг. Однако он еще и альв.

– Моя выгода – в спасении всего живого. Алакан станет местом, где соединяться две магии. Иначе королевства Хребтов погибнут. Совет Повелителей внимательно выслушал Аманиэля и согласился с ним. Отныне альвы поддерживают строительство Школы магов и обучение одаренных всех рас. Трон Мабона захвачен особым видом слуа, еще немного, и власть полностью перейдет в руки новой Инквизиции. Тогда… тогда наш мир запечатают снаружи, ему дадут погибнуть для того, чтобы защитить иные миры. Ты ведь знакома с ними, с теми, кто живет в домах на границах.

– Знакома. Я должна передать тебе силы. Так? Хорошо.

– Так и знала, что предложение с сюрпризом, – проворчала Нея. – Придется выходить замуж за змеюку. Ли, ты сможешь выйти и благословить его снаружи?

– Зачем?

– Скоро узнаешь.

Я с трудом вышла на крыльцо. Дул ветер, и старые деревья жалобно стонали. Мне почти ничего не пришлось делать. Магия вращалась вокруг, угрожая подавить и задушить, если я не найду способ освободить ее. Я направила Нити в меч.

Танни оказался довольно симпатичным змеем, серебристо-черным. В хижине он бы точно не поместился – субтильный альв трансформировался в довольно крупную бестию.

Мы ждали его целые сутки, замирая от ужаса. Он пришел на закате, приведя с собой Алана и его воинов, не менее израненный, чем они. Когда я увидела мужа, силы меня покинули. Очнулась я уже в поместье, полуразоренном, пропитанным запахом дыма и горящей плоти. Несколько недель в отдалении горели костры, на них сжигались погибшие и то, что осталось от слуа. Без Танни у защитников Аркадуна было бы мало шансов победить мертвецов, обычное оружие против них не действовало. Благодаря Гвельсу и забору цвергов, большинство жителей осталось в живых. Танни подоспел вовремя, когда к слуа прибыло подкрепление.

Серебристо-черный наг-ши попросту выбивал из фантомов наскоро приращенные души, а гвардия и добровольцы из местного населения добивали «зомби». И никакие амулеты не смогли этому помешать. Перед этим Танни сразился с Тионом. Уже намного позже альв признался, что Домин сражался так нехотя, словно сам желал своей смерти. Не удивлюсь, если так и было.

Убив золотого змея, Танни получил все права Повелителя Алакана. И обязанности тоже. Объединившись, все наг-ши королевств атаковали столицу и очистили город от мертвецов в облике людей. Многие слуа успели бежать. Мы понимали, что это только отсрочка. Капалов навещал нас в Аркадуне и рассказывал о том, как зорко следят за событиями в проблемном мире кураторы Академии. Мир Прях всегда «поставлял» больше фантомов на другие Грани, чем все остальные миры вместе взятые.

Когда боль от потерь зажила, жизнь в Алакане вернулась в прежнюю колею. Нас больше не беспокоили, хотя политическая ситуация в королевствах оставалась нестабильной. Никто больше не говорил о Великом Доминиуме, в Мабоне вообще не было Правителя, а совет древних родов, в который вошел и мой брат Лэй, каждое заседание начинал со споров о престолонаследии.

В долине Алакана возводилось здание будущей Академии. Лейе было пять, когда мне напомнили о том, что я все еще под колпаком.

Эпилог

… Я проснулась в самый темный час ночи. В этот час накануне Самухуна, когда властвует тьма, грань между мирами тонка, а до первого луча солнца можно и не дожить, глупый хозяин и собаку во двор не выгонит – поостережется, так ведь нетрудно и лишиться хвостатого охранника. В поместье нам Самухун не страшен, однако ночью за забор не осмелюсь выйти даже я.

Сон оборвался как-то резко, словно в лицо плеснули ледяной водой. Я привстала и посмотрела на Алана и дочку. Лейа опять перебралась к папе под бочок. Она не трусишка, о нет! И не забывает время от времени нам об этом напоминать, вот только чувствует она эманации магии намного сильнее, чем я, и реагирует на них намного эмоциональнее. Да и привыкла, что папа всегда должен быть под боком, на всякий случай. Вдруг что-то приснится, или разухается за окном сова, или сказки захочется – мама в сказках королевств Хребтов не сильна, правда, знает много других, не всегда понятных.

Никаких нянек в младенчестве Лейи я не признавала, таскала ее всюду за собой в самодельном слинге. А в четыре года дочка сама уселась на пони, подарке цверга Жилы. Не то чтобы я была за, но кто меня слушал? С первого же дня понятно было, что родилась в семье папина дочка. Алан впервые взял ее на руки в Лесу, а она раскрыла глазки. И с тех, даже находясь вдали от дочки, Алан не отводит от нее взгляда. Первое, что я увидела, очнувшись после обморока в доме после родов, был муж, сидящий в кресле на руках с Лейей. Вот и догадайтесь теперь, из кого в семье дочка веревки вьет, а кто у нас в роли строгого надхирателя.

Перед напором Лейи трудно устоять, она чудо какая хорошенькая – у нее прозрачные глаза, серые, словно камушки под водой, русые волосы и темные бровки вразлет. Элла Рокка, которая еще жива и продолжает радовать нас вкуснейшими сырами, от одного только взгляда Леий растекается розовой лужицей. Дочка этим пользуется во всю – наигравшись с друзьями у мастерских и проголодавшись, бежит не домой, а в сыроварню. Конечно, малышка весь день под присмотром ребятни, той самой, которая первый класс будущей Академии, но я на всякий случай прицепила к дочке особую охранную паутинку.

В Алакане теперь спокойно. Мы строим дом в долине… и планы на будущее. Политика до нас пока не добралась, но не за горами день, когда мне придется отправляться в Мабон и вести переговоры о статусе Академии Магии. Или устроим революцию. Опять чего-нибудь переплетем, бр-р-р, не дай боги. Я так и не узнала судьбу короля Бруна, вернее, его души, занявшей чужое место. Надеюсь, она покинула этот мир, и боги определили ей ее Судьбу. А вот тело человека со шрамом на подбородке нашли у забора.

… Я не смогла заснуть, прислушиваясь к сопению дочери. Что-то беспокоило меня, что-то угнетало. Воспоминания? Да. Мама, как сильно я по ней скучаю, до сих пор. А матушка-королева сейчас в столице, подыскивает Лэю невесту и время от времени шлет Алану вестников, в которых сетует о том, как сильно мы балуем нашу дочь.

Подушка была горячей, а прикосновение шерстяного одеяла раздражало. Я встала и приоткрыла окно. До моего слуха донеслось пение жрецов в храме, Холмы были освещены кострами.

Я решила прогуляться… и очнулась в замке, между тремя Зеркалами. Рука моя тянулась к прялке с угрожающе торчащим острием веретена. Вот же Тьма! Классический прием! – успела подумать я, прежде укол в палец перекинул меня на другую Грань.

… Залаяла собака у забора поместья. Тревожно заворочалась Лейа, в другом мире вскинул голову от книги Иван Дмитриевич Капалов. Эр Алан, приоткрыв глаза, зашарил рукой по пустой половине кровати. Слуги обнаружили госпожу довольно быстро – двери в Аркадун были раскрыты. Эрра Илэль сидела на полу у старой прялки, невесть кем оставленной в одном из залов. Слуги переглянулись и незаметно сделали знаки, отвращающие зло – в Самухун многие пряхи сжигали отслужившее свое инструменты в очистительных кострах, чтоб лесные ши не переплели на них судьбы людей. А тут нате вам, старая рассохшаяся прялка стоит прямо посреди проклятого места. Госпожа смотрела вокруг удивленно, не иначе как во сне бродила, и муж отвел ее в пристройку.

… Залаяла собака у забора поместья. Тревожно заворочалась Лейа – я отчетливо услышала это… и звон стекла.

– Леля, милая, что случилось? – крикнула мама из кухни.

Я стояла, глядя на осколки вазочки под ногами и свою руку, вцепившуюся в угол комода. Подняла глаза, отмечая знакомые с юности узоры на вязаной салфетке – том немногом, что осталось от моих ранних экспериментов в вязании. Из зеркала на меня глянуло мое лицо из прошлого: тонкие черты, нос с небольшой горбинкой, широкие брови над карими глазами. Узкое платье, прикрывающее колени, из хорошей качественной шерсти, узкий поясок немного смягчает строгость. Илэль нашла себя в разнообразии моды моего бывшего мира. Только непривычно видеть себя без яркой краски на нижнем веке.

– Что, Леля, что? – спросила мама, входя в мою комнату. – Ой, вазочка разбилась, твоя любимая! Так это к счастью!

– Мама, – выдохнула я, шагнув ей навстречу.

– Ты чего? – спросила она встревоженно, обнимая меня в ответ. – Расстроилась так? Подарок ведь! Игоря! Хочешь скажу, я разбила? Леля, чего ты?

– Леля, – повторила я эхом.

– Ну да. Что опять не так? Сама просила меня так себя называть. Давай, давай, не рыдай, собирайся, а то опоздаешь. Уж очень ты эмоциональной стала! Ты там часом не беременна?

Я тут часом не беременна? Да откуда я знаю?! И куда мне собираться? Мне сейчас только в одно место нужно – туда, где я смогу найти Капалова, куратора по миру Прях.

– Я… у меня голова что-то болит, – проговорила я, прижимая ладони к вискам.

– Ох, горе мое, – вздохнула мама. – Устала, бедная. Но лекции пропускать нельзя. Четвертый курс. Сессия скоро. Сама же говорила, вас по результатам будут на практику распределять.

– Да, – с умным видом кивнула я, лихорадочно планируя свою деятельность на ближайшие часы: узнать, как связаться с Капаловым или Кингзманом. – Практика. Верно.

– Если хочешь, чтобы тебя действительно взяли в эту… как его… организацию по контролю миграции… вспомнила, подразделение один-один-восемь… нужно поднажать. Какое счастье, что ты теперь совсем здорова. А камешек носишь еще? – мама прижала к глазам краешек кухонного полотенца. – Все вспоминаю! А говорят еще, чудес не бывает! И не спорь! Что-то в нем есть, в амулетике!

Я не спорила. Схватилась рукой за каплю из мохового агата. Какой холодный! Один-один-восемь! Мир Прях в системе фантомоборческих организаций. Значит, Илэль – студентка АМД, Академии Магического ДОМоводства. Еще бы уловить хотя бы крохи ее памяти! Я позволила телу выполнять привычные движения: заглянула в сумку (тетради с конспектами, какой-то плащ из резины и кожаные бахилы), поправила волосы перед зеркалом, вышла на улицу и остановилась в ожидании, глядя на серое, набухающее дождем небо. Игорь Денисович, молодой врач, с которым свела меня судьба в обеих жизнях, подъехал минуты через три. Махнул рукой, вылез, даже дверь автомобиля придержал, дорогого, кстати, автомобиля. Поцеловал в щечку, фыркнул, приняв звонок и бросив в трубку пару непонятных медицинских терминов, протянул, включив дворники:

– Нет, ну погода! Прогноз был на солнце и плюс двенадцать! Это солнце и плюс двенадцать? Лель, если за город не выберемся, какие еще варианты?

– Э-э-э, – сказала я. – Ну…

– Ладно, ближе к выходным решим. Тебя после пар забрать?

– Ну…

– Не выспалась? Я тоже. Ладно, кинешь сообщение. Если не смогу, бери такси. В библиотеке не засиживайся.

– Ага.

Он Леле-Илэль жених, не иначе. Я прислушалась к своим ощущениям. Да, на сердце сладенько и томительно. Это хорошо. Игорь Денисович – отличный парень. Вот только я не Леля.

Я стояла и таращилась на огромное современное здание из стекла и стали за ажурным забором. «Академия Международная Дипломатии». Моргнула. «Академия Молекулярной Диагностики». На четвертый раз буквы сложились в правильное название.

– Красиво. Сама тоже часто любуюсь, особенно, в дождь, – сказал кто-то сзади. – Привет.

Я обернулась. Девушка лет двадцати. Миленькая, с приветливым выражением лица.

– Лель, Майка, здоров, – небрежно кинул высокий парень, пробегая мимо. – Чё стоите? Самые смелые? Первой парой мироведение у Олевского.

– Олевский! – вскрикнула Майя. – Он меня и так недолюбливает! Теперь совсем убьет! Демон чертов!

Девушка схватила меня за руку и потащила за собой. Парень не отставал. Мы вбежали в огромный вестибюль, ткнулись в забитый студентами лифт и рванули к лестнице. В аудиторию ворвались почти последние. Преподаватель, стоящий у кафедры, недовольно дернул бровью, но ничего не сказал – на часах над доской было восемь двадцать семь.

Я тоже села за парту. Сейчас все равно нет смысла искать Ивана Дмитриевича, скорее всего он ведет занятия. Осмотрюсь, приду в себя.

Мысленно присвистнула: а парень-то у доски действительно не совсем человек. Откуда я это узнала? Может, и сама почувствовала, раз память Илэль молчит. Препод скользнул по мне взглядом, я ощутила его настороженность. Что-то уловил?

Очень красивый мужик: высокий, смуглый, темноволосый, с выразительными зелеными глазами. Харизматичный. Но студентки посматривают на него с робостью, даже страхом. Ни одного кокетливого взгляда. Трепет. Правильно. Чтобы не огрести неприятностей в розарии девиц, преподавателю-мужчине, особенно с такой внешностью, следует возвести вокруг себя стену, неважно чего: высокомерия, сухости, требовательности, официального брака.

– Мир Прях, – начал Олевский. – Нынешняя политическая система. Кто ответит? Вы.

Смуглый палец с перстнем в форме кленового листа указал на меня.

– Проблемы? Не готовы?

Я дернула плечом и начала отвечать. С верхних столов кто-то робко подал голос:

– Назар Макарович, вы нам не так объясняли.

– Не так, – согласился Олевский. – У нее – правильнее. Продолжайте, Померанцева. А вы все записывайте. Я не по-русски велел?! Все записывают! Терентьева, особое распоряжение необходимо?!

Майя оторвала от препода завороженный взгляд, вздрогнула и принялась писать. Я специально говорила медленно, чтобы все успевали. А Олевский что-то набирал в своем пижонском телефоне. Вот я дура! Нужно было искать контакты Капалова у Илэль в мобильном!

Но искать не пришлось. Иван Дмитриевич сунул голову в лекционный класс и деликатно спросил:

– Олю Померанцеву можно… на минуточку?

– Даже на две, – любезно откликнулся Олевский. – Верните только потом… неважно, в каком виде.

Все захихикали.

– Оля? – взволнованно спросил меня Капалов в коридоре.

– Да, – всхлипнула я. – Что случилось?

– Вас выдернули. Буговец использовала старый добрый прием с прялкой.

– Илэль?

– Ее вернули в мир Прях.

– А этот… он откуда знает?

– Я предупредил Назара, чтобы присматривал за вами. Он у меня в долгу, так что постарался, молодец. Мы ждали чего-то подобного. Идемте. У нас очень много дел.

… Илэль доставили в ДОМ только через две недели, я уже вся извелась. Маме и Игорю пришлось сказать, что у меня практика, в АМД отправилась справка о болезни студентки Померанцевой.

Мы с Илэль стояли у желтой границы в коридоре и таращились друг на друга. Боги, как же странно! Потом закидали друг друга вопросами: Игорь? Как он? Мама? Лейа? Догадалась? Неужели догадалась? Что спрашивала? Летают ли паровозы? Алан? Матушку видела? А брата?

Кингзман сентиментально вздыхал, Капалов хмурился, Клязмин ел в углу плюшку.

– А ну! – рявкнула Малиольда Таманиэлевна, отрываясь от вязания. (Интересно, не Амаше ли носки предназначаются, со снежинками? Для сурового климата королевства Коэд – самое то). – Угомонились, птахи! Вопрос сложный, жизни и смерти. Как отправлять вас будем? В живом виде али в мертвом? Ежели в живом, то такими, как сейчас.

– Вы серьезно? – озадачилась я. – Меня дочь родная не узнает.

– Узнает, – альвийка махнула рукой. – Зато Бастинда перехода уж точно не услышит.

– Это бы всех устроило, – Кингзман смущенно почесал в затылке. – Иначе пойдут проверки. Я прикрою, конечно, Академия в мире Прях для меня важнее. Но… Оля, вам туда в таком виде нельзя, вы – Госпожа Швов, на гобеленах ваше изображение вышивают, сам видел. И Леле туда нельзя. Не та магическая специализация.

– И не надо, умоляю! – пискнула Илэль. – У меня скоро свадьба!

– Поздравляю, – меланхолично отозвалась Малиольда Таманиэлевна. – Ну так что?

– А умирать… как это будет? – осмелилась спросить я.

– Обычно. Как в тот раз. От истощения. Только быстро. Как говорится, в ускоренном режиме, – Малиольда Таманиэлевна недобро хмыкнула. – Вот, – альвийка покопалась в холщовой сумке и выложила на стол красный кристалл размером с кулак. – Накопитель, высосет – «Доместос» сказать не успеете. Но помните, птахи, амулеты зашитой вам служить больше не смогут, в случае чего не спасут: то, что сегодня случится – это их предел, а запасных у меня уже нет, не делают таких уже. Отныне смерть для вас – просто смерть, а болезнь – болезнь, души ваши закрепятся в телах, и полагаться вам только на собственное умение.

– Я согласна! – хором сообщили мы.

– Вот и славно. А вы, Иван Дмитриевич, – Малиольда Таманиэлевна сверкнула глазами, – меня не недооценивайте. Любите вы меня недооценивать. А зря. Бастинда ваша пеленки пачкала, когда я сыночка от слуа в вашем мире прятала, и ни один фантом не нашел.

Капалов развел руками, мол, он доверяет, но все равно боится. Маги выстроились вокруг накопителя. Я не успела сказать «Доместос»… и умерла во второй раз.

… Тело болело, меня тошнило, из рук выпала книга, с шуршанием упала на землю, раскрывшись на странице с изображением старинного лифта. Я посидела немного на лавке, под дубом, с которого уже слетели почти все листья, приходя в себя. Я жива. Амулет исчез. Теперь только своими силами. И в ТОТ мир, уже не мой, – только через ДОМ-на-Грани. Это хорошо, что его не закрыли, этот ДОМ. Мне многому еще придется научиться у Капалов и всех остальных замечательных преподавателей Академии. И Леля… она обещала, что будет проходить у нас практику.

– Мама! – закричала Лейа.

Я бросилась к ней навстречу, поймала, закружила.

– Ты вернулась?

– Да, солнышко!

– Ты больше не уйдешь? Мы с папой волновались!

– Никогда больше! Так получилось! Мне самой это не понравилось!

Алан выступил из лучей солнца, ведя пони под уздцы. На лице его было написано такое облегчение, что я засмеялась.

– Любимая. Слава Свету! Ты вернулась!

– Любимый. Как же я скучала! Ты догадался? Она тебе рассказала?

– Нет. Она молчала. Старалась играть с Лейей и… держаться от меня подальше. Я решил, это та магия, в ту ночь… на Самухун… что на тебя воздействовали.

– Примерно так все и было. Ты подумал, она фантом?

– Подумал, – муж смущенно крякнул. – Но потом вспомнил ту Илэль из замка Коэд. Сложил два и два и стал ждать тебя. Верил, что ты вернешься. К тому же, Лейа и Ри-ши все объяснили.

– Как? – удивилась я, целуя дочь в макушку.

– Ри-ши сказал ей, что она плела ему косички, – Лейа подняла голову. – А ты ведь не плела, ты сама говорила. Другая Странница плела. Пап сначала не поверил, потом поверил. Та тетя очень многое знает, она ученая. Но ты лучше!

– Умница моя!

– Мы с ней еще встретимся?

– Да, однажды она нас навестит. И мы ее тоже.

– Ты больше не уйдешь? – Алан провел ладонью по моей щеке.

– Ни за что!

– Расскажешь… кто ты?

– Теперь – обязательно!

… – Опять дерево свое навещал? – проворчала Малиольда Таманиэлевна.

Аманиэль пожал плечами, поглядывая на снующих мимо девушек. Некоторые строили ему глазки. Не все. К представителям других миров в Академии привыкли, а многие продвинутые студентки-отличницы с пятеркой по мироведению даже знали, кто такие альвы и сколько у них наложниц в гаремах. Вот и славно, с него хватит уже… невест.

– Сымай сюртук, – велела мама, остановившись посреди коридора.

– Зачем?

– Помогать будешь.

– Я?!

– А кто еще, интересно?! Что, только судьбы королевствам менять научился, там у себя? Судьбы менять кто хошь может, а ты попробуй пол от этих… аманаций… отмой. Амаша, знаю, чего кручинишься. Забудь, отпусти, – мать заговорила жалостливо, почти умоляюще. – Есть люди, способные переплетать Нити Судьбы. Однако еще в древних писаниях сказано было: если нить разорвать, а потом переплести заново, хорошего ничего из сего не выйдет. У Судьбы людской Нить должна быть прочная, гладкая, без узлов, а сколько ей тянуться и как – только Боги решают, сынок. Самое худшее – переплести человеку Судьбу вопреки его воле или убить, а еще хуже – дать жизнь тому, кто должен был умереть.

– Знаю, – устало, чуть раздраженно отозвался Повелитель, морщась от оглушительного звонка на пару.

– Вот и отпусти, – мать опять вздохнула.

Аманиэль досадливо махнул рукой, мол, и думать забыл. Искушение, с которым он боролся с момента прихода в его мир Оли, девушки-пряхи из-за Грани, Искушение, питаемое тоской и любовью, сдаваться не хотело. И он сорвался бы: украл бы Принцессу Швов, умолял, женился бы – и на это был готов пойти, лишь бы вернуть любимую из плакучей ивы (что много лет украшала один из садов при Академии), лишь бы поправить несостоявшееся Полотно их любви. И поправлять-то было – Ниточку одну перерезать, а лучше выдернуть: одно событие, один день, что разрушил счастье Аманиэля. Но Судьба оказалась умнее – сама переплела все с лица на изнанку. Может, права мама, и это к лучшему. Значит, нужно искать другой путь.

Аманиэль, вздохнув, снял парадный камзол с вышивкой, который надел ради визита в Коллегию по Предсказаниям (его там выслушали, к нему даже прислушались, а это уже большой шаг вперед), и взялся за швабру.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю