Текст книги "Город Змей"

Автор книги: Даррен Шэн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 22 страниц)

Глава седьмая
ПИСАРРО МК II

Инки организуют на удивление упорную защиту. Обнаженные жрицы и слепые священники бросаются на противника, используя ножи и ногти с убийственной ловкостью. Но противник по численности превосходит их и имеет большое количество винтовок, так что реальной схватки не получается. Через пять или шесть минут последнюю из завывающих мамакон заставляют замолчать, как взбесившуюся собаку – солдатам дан приказ убивать всех, кого они найдут, – и сияющий Эжен Даверн большими шагами направляется ко мне через смешавшиеся вместе отряды гвардейцев, клуксеров и Змей.

– Ты жив! – смеется он, обнимая меня.

Я уверен, что Даверн смутится, когда будет вспоминать об этом позже, но сейчас он охвачен восторгом быстроты и сокрушительности победы.

– Похоже, что да, – усмехаюсь я.

Он отстраняется и изучающе смотрит на мою одежду:

– Ты совсем не думаешь о своем внешнем виде. Мы могли бы подстрелить тебя в таком наряде.

– У меня не было большого выбора. Пришлось подчиниться причудам виллаков, чтобы задержать их.

Вслед за Даверном в пещеру входит Сард и поспешно направляется к нам.

– Сапа Инка! – счастливо кричит он, вытирая с лица чужую кровь. – Настал наш час!

– Ты хорошо поработал, солдат! – Оглянувшись, я замечаю Змей, находящихся в пещере, – из разных фаланг, не только из фаланги Сарда. – Были проблемы, когда вы убеждали остальных объединиться против виллаков?

– Никаких. – Он усмехается. – Они знали, что не я придумал этот приказ.

– Они не спрашивали о моих мотивах?

– Вы – Сапа Инка, – отвечает он просто. На полу мой отец издает глухой стон и садится, все еще не приходя толком в сознание. Глаза Сарда расширяются при виде второго Паукара Вами, и он делает шаг назад. – Сапа Инка? – произносит он неуверенно, опуская правую руку к поясу, на котором висит нож.

– Надо было сбить с толку священников, поэтому мне пришлось замаскировать этого человека под меня.

– Приманка? – щурится Сард.

– Да. – Нагнувшись, я беру Вами под мышки и поднимаю. Его глаза лишены выражения, но на теле нет видимых повреждений. – Как ты себя чувствуешь?

– Как будто меня сбила лошадь, – хрипит он, потирая шею. Увидев солдат и мертвых инков в пещере, он улыбается. Потом замечает, что в пещере нет больше кровати королевы, и его улыбка гаснет. – Где эта толстая ведьма?

– Подданные забрали ее с собой. Не огорчайся, они не успели уйти слишком далеко. Мы их догоним и прикончим.

– Моя кукла! Если она проткнет ей сердце…

Я начинаю говорить ему, что забрал куклу, но замолкаю, когда в памяти вплывает образ плачущего Билла Кейси, рассказывающего о своей сестре. Я задумываюсь на мгновение, потом говорю:

– Она слишком безумна, чтобы ясно мыслить. Тебе нечего опасаться. Мы выследим и поймаем ее очень быстро.

Пока мой отец вертится от беспокойства, Райми, ковыляя, выходит вперед и встает перед Эженом Даверном. Вождь клуксеров вздрагивает, увидев окровавленную, едва узнаваемую фигуру, потом наконец понимает, кто перед ним, и улыбается одними губами:

– Капак…

Райми скользит взглядом по лицу Даверна, потом смотрит на меня:

– Что, черт возьми, происходит?

– Временный союз, – объясняю я, кивая в сторону гвардейцев, клуксеров и Змей, которые, уже разделившись на отряды, беспокойно смотрят друг на друга. – Виллаки настроили ваших гвардейцев и клуксеров Даверна друг против друга, и они находились на грани войны. Для этого священники использовали Змей – ребят с бритыми головами и татуировками на лице. Я заключил сделку с Тассо и Даверном. Они инсценировали вторжение на востоке, и священники решили, что начались реальные боевые действия. Чтобы избежать хаоса, виллаки отступили под землю. Гвардейцы и клуксеры, объединившись, спустились в туннели вместе со Змеями. Эти три силы порвали в клочья всех священников, а объединенный авангард стремительно направился сюда, находя дорогу по покерным фишкам, которые мы оставляли по дороге.

Райми замолкает, обдумывая мои слова, и на его изуродованном лице выражается сомнение.

– Тассо и Даверн объединились? Клуксеры сражались вместе с бандой чернокожих? Да, многое изменилось за время моего отсутствия.

– Наступило время перемен. Его организовали сами виллаки. Я просто смешал их планы, повернув ход событий в новом деле в нашу пользу.

– А что означает это «новое дело»? – спрашивает Райми.

– Детали еще не совсем проработаны. Вы сможете этим заняться, когда вернетесь к своим обязанностям. По нашему договору с Тассо и Даверном гвардейцы, клуксеры и Змеи должны поделить город между собой. Тут есть чем поживиться, особенно теперь, когда священники взяты под контроль. Но финальное слово остается, безусловно, за вами, хотя мне кажется, что надо быть полным идиотом, чтобы не воспользоваться преимуществами достигнутого мира именно теперь.

Райми задумчиво кивает, потом, подняв бровь, смотрит на Даверна:

– Я думал, что ты хочешь вышвырнуть меня из города и возглавить это шоу.

– Так оно и было. – Даверн усмехается. – Но было раньше, а сейчас все повернулось иначе. Наш темнокожий друг показал мне свет в конце туннеля. Мы договорились, что треть города станет моей – и это справедливо.

Райми издает хриплый смешок:

– Придется провести немало переговоров. Но для этого у нас еще будет время. А сейчас имеется несколько более неотложных дел.

– Оставьте их нам, – говорю я ему. – Вы в недостаточно хорошей форме, чтобы преследовать…

– Я перережу горло любому, кто попытается остановить меня, – хрипло выкрикивает он.

– Мы не будем останавливаться и ждать вас, – предупреждаю я.

– Я не отступлю, даже если подохну. – Он усмехается. – Хотя, возможно, так и произойдет.

Кивнув, я прошу Даверна принести нам оружие.

– Еще остались ублюдки? – спрашивает он.

– Пара дюжин или что-то в этом роде. Они наши. Не сопровождайте нас. Когда закончите работу здесь, прочешите туннели наверху – может, там еще найдете несколько священников, – потом возвращайтесь на поверхность и ждите встречи с Кардиналом. – Я поворачиваюсь к Сарду: – Назначаю тебя временным начальником над Змеями. Если я не вернусь, эта должность будет постоянной. Работай с Даверном и Райми. Убедись, что они смогли договориться. Используй свою власть, чтобы создавать и улучшать.

– К чему весь этот разговор о том, что вы не вернетесь? – Сард хмурится. – Вы – Сапа Инка, вы всегда возвращаетесь.

– Кто знает, что может случиться. Ты должен быть готов ко всему. Это приказ, солдат.

Став по стойке «смирно», он салютует:

– Есть, сэр!

Сард и Эжен Даверн подозрительно меряют друг друга взглядом, но и только. Винтовки остаются на местах. Это начало, вероятно, не нежной дружбы, но хотя бы рабочего сотрудничества.

Я оглядываюсь на Капака Райми, моего отца и Аму. Все они уже вооружились, а Райми позаимствовал одежду мертвого виллака. Они готовы к боевым действиям.

– Давайте закончим это дело, – бросаю я, и мы отправляемся в погоню за сбежавшей Койей и ее окружением.

Из пещеры выходят несколько туннелей, но только один из них достаточно широк и высок, чтобы по нему можно было пронести кровать Койи. В нем нет света, но мы берем светильники, стоящие на полу. Триста футов туннель идет прямо, потом делится на два других одинаковой ширины и высоты. Мы останавливаемся в точке разветвления, ища следы беглецов, но не находим их.

– Нам надо разделиться пополам, – решает Вами. – Ама и ее поклонник могут пойти…

– Нет! – прерывает его Райми, делая шаг вперед. Он волочит левую ногу, но всю дорогу не отстает от нас, держась на голой решимости и ненависти. – Они свернули в левый туннель.

– Вы уверены? – спрашивает мой отец.

Райми кивает:

– Я провел столько времени, прикованный к этой вонючей ведьме, что могу почувствовать ее запах с другого конца города. Нам налево.

Вами смотрит на меня для подтверждения, и я киваю:

– Пойдем туда, куда он показывает.

– Отлично. – Киллер сворачивает в левый туннель.

Я поспешно отправляюсь за ним, Ама и Райми идут сзади.

Каждый раз, когда мы доходим до пересечения с другими туннелями, Райми выбирает, куда поворачивать. Если он вдруг ошибется, мы потеряем их навсегда. Мы перебираемся через несколько небольших завалов, первый раз сталкиваясь с трещинами и обрушениями. Я указываю на них своему отцу и спрашиваю, что он думает по этому поводу. Но Райми отвечает раньше:

– Многие туннели и пещеры заброшены, но виллаки не заботятся даже и об этих. Они ленивы и самонадеянны. Эта тропа была проложена много десятилетий назад на случай отступления, но они уверовали в свою непобедимость, особенно когда Дорак и я дали им такую свободу. – Он с отвращением качает головой. – Если бы я знал, что их так просто победить, то стал бы преследовать их много лет назад.

– Вы бы не нашли их, – говорю я. – Они бы ускользнули неизвестно куда и напали бы на вас в самый неожиданный момент. Мы только сейчас раскусили их, и то лишь потому, что они были так близки к победе и просто не ожидали подобного хода событий.

Наконец, повернув в один из наиболее узких туннелей, на стенах которого были видны царапины, – там, где их задели края кровати, в доказательство того, что мы на верном пути, – мы слышим голоса и звуки ударов лопат о стены.

– Им следовало устроить более серьезный завал, – усмехается мой отец, вытаскивая нож и проверяя остроту лезвия. – Теперь они наши.

– Подожди, – говорит Райми, дергая киллера за одежду. – Я хочу сделать это один.

– Но вы не в такой форме, чтобы мериться с ними силами, – возражает Вами.

– Это будет не дуэль. – Райми улыбается, и, хотя его лицо искажает гримаса боли и усталости, на нем светится торжество. – Одолжи мне свой жилет.

– А-а-а, – вкрадчивым голосом произносит Вами, – я понял. Но я бы лучше разделался с ними старым проверенным способом, если вам это все равно.

– Мне не все равно, – рычит Райми. – Плевать я хотел на священников и жриц – можешь делать с ними, что хочешь, – но королева моя. И не мешайте мне.

Мой отец поднимает бровь:

– Не надо здесь распоряжаться, парень. Командуй во Дворце, а здесь ты не более чем мешок, набитый мясом и костями.

– А не могли бы мы заняться этим все вместе? – раздраженно спрашиваю я. – Ведь мы столько сделали, будучи командой. Почему бы нам…

– Вы все умрете, если нападете на них, – спокойно говорит Райми. – Я чувствую запах смерти. Я так же уверен в этом, как был уверен в том, куда надо идти, чтобы найти Койю.

– Ерунда, – фыркает Вами. – Эл почти такой же хороший воин, как и его папочка. Мы быстро с ними справимся, не так ли, Эл, мой мальчик?

Я не отвечаю. Райми прав. Смерть притаилась и ждет меня, если я пойду ей навстречу.

– Мне не страшно умереть, – усмехаюсь я. – Я не буду жалеть, если мне выпадет этот жребий.

– Я верю тебе. – Райми улыбается. – Но ты не должен умирать. Я сам могу все сделать. Или вы будете жить, мистер Джири, или просто принесете себя в жертву. Выбирайте.

– Его выбор никому не интересен, – прерывает его Вами, – это я не уступлю ни при каких…

– Вспомни про свою куклу, – вмешивается Ама. – Если ты атакуешь их, Койя уничтожит ее.

– Я ей первый оторву ее поганую голову, – огрызается он.

– Хочешь подвергнуть себя такому риску? – Ама пожимает плечами. – Мир полон людей, которых ты можешь прикончить. Неужели эта горстка безумцев стоит того, чтобы рисковать жизнью?

Он некоторое время смотрит на нее, потом задумчиво щелкает языком:

– Ну, если ты так ставишь вопрос… Ладно, Кардинал, завершающий удар принадлежит вам. Наслаждайтесь.

– Непременно. – Райми поворачивается к Аме: – Увидимся через несколько дней? – В его единственном глазу светится надежда.

– Думаю, да.

Он смотрит на меня и подмигивает:

– Было интересно познакомиться с тобой, кровный братишка.

– Мне тоже, – улыбаюсь я.

– Зайди ко мне, когда я вернусь. Надо обсудить несколько важных дел.

– Зайду, – обещаю я и начинаю расстегивать застежки жилета, но тут вспоминаю про кукол, спрятанных под ним, и издаю притворный стон. – Дай ему свой жилет, – говорю я своему отцу, – я потянул мышцу. Не могу двигать плечом.

Вами стаскивает с себя жилет, надевает его поверх одежды Райми и показывает ему, как соединить контакты. Кардинал машет нам рукой, потом, хромая, устремляется по туннелю вслед за Койей, а мы разворачиваемся и начинаем выбираться наверх к огням большого города.

Я испытываю мучения, которые не смог бы вытерпеть обычный человек, но в этом нет ничего нового. Я провел последние несколько месяцев во вселенной боли, исследуя все ее звезды, планеты и астероиды. Виллаки подвергли меня всем видам мыслимых и немыслимых мучений, а эта гнусная ведьма смотрела и смеялась. А потом они мучили меня снова. И снова. Теперь разница только в том, что я стал свободной птицей. Я могу остановиться, сесть, расслабиться. Любая самая малая возможность отдохнуть воспринимается как блаженство. Но если я остановлюсь, то уже не смогу встать. Буду просто лежать, пока не умру.

Волоча левую ногу и скрипя немногочисленными оставшимися зубами, я продвигаюсь вперед, преодолевая боль, даже приветствуя ее, – чем хуже я себя чувствую, тем с большим наслаждением отправлю в преисподнюю этих ушлепков. Я отдал свой светильник Джири, так что приходится действовать в темноте. Но это меня не особенно огорчает. Мне не обязательно видеть, чтобы найти эту каракатицу. Я смог бы сделать это, даже если бы был слепоглухонемым.

Не знаю, что будет со мной, когда я убью Койю. Я был создан, чтобы жить вечно, защищенным от смерти, но эта власть исходила от королевы и ее священников. Возможно, когда их не станет, я также прекращу свое существование. Ну что ж, пусть будет что будет. Я провел десять лет, приучая себя к жизни без конца, но к бессмертию непросто адаптироваться. Подлинная смерть не всегда нежеланная перспектива.

Но я буду скучать по Аме. Увидеть ее снова стоило того, чтобы вынести любую боль и унижения. Я думал, что женщина, посланная священниками, чтобы завлечь меня в ловушку, была призраком. Я выбросил ее из головы во время долгих дней и ночей страданий. Не смел даже подумать, что она настоящая. Теперь, когда я знаю, что это так, я мечтаю остаться с ней, рассказать, что она значила для меня, как мне было больно пожертвовать ею. Я хочу объяснить ей, что у меня не было выбора, что я был марионеткой, не могущей перерезать свои веревки. Я хочу коснуться ее, хотя бы только раз, поцеловать, прошептать на ухо слова, которые не могу сказать никому, кроме нее, потому что не могу любить никого, кроме нее.

Но я боюсь. Что, если она оттолкнет меня? Что, если она ненавидит меня за все, что я сделал с ней? Лучше умереть один раз по-настоящему, чем быть отвергнутым ею. В пещере Койи она заботилась обо мне, но это могло быть простое сострадание. Может, это и к лучшему, если мой дух вырвется на свободу, когда я уничтожу инков.

Теперь я близко от цели – один или два поворота. Их голоса я слышу так же ясно, как удары ножей о каменную кладку, в которой они неистово стараются проделать брешь. От мерцающих огней светильников туннель кажется теплым и уютным. Жрицы не могут ориентироваться в темноте так же свободно, как виллаки, хотя провели всю жизнь, не видя даже света луны, которой поклоняются.

Я должен был привести их к луне. Если бы я признал власть священников и стал действовать заодно с Джири и остальными сыновьями Паукара Вами, они бы поднялись из глубин. Под сенью статуи Манко Капака, доминирующей над городом, Койя утвердила бы свою королевскую власть, мамаконы стали бы самыми модными дамами, а виллаки – самыми могущественными мужчинами. Они достигли бы верховной власти. Эта мечта заставляла их двигаться к цели во мраке и убожестве. Она была целью их жизни. Более благородный человек мог бы почувствовать к ним жалость – они были рождены для такой участи и ничего не могли поделать, – но я – жестокий сукин сын и не чувствую ничего, кроме злобной радости от мысли, что скоро разрушу их тщательно продуманные планы.

Я уже почти настиг их. Короткая пауза – перевести дыхание и размять пальцы, чтобы раньше времени случайно не нажать на кнопки на жилете. Потом надеть на лицо улыбку, ковыляя, преодолеть последний поворот и выйти на всеобщее обозрение.

Этот туннель уже остальных, с низким потолком – в него едва протиснули кровать. Завал можно преодолеть – инки перебрались бы через него, если бы не их разбухшая королева, – но его трудно расчистить. Все священники и жрицы заняты этим, но как только они расчищают его, сверху сыплются новые потоки камней. В любой момент может обвалиться потолок. Это опасное дело, требующее осторожности и времени, которого у них больше нет.

– Развлекаетесь? – громко спрашиваю я, и две дюжины испуганных лиц стремительно поворачиваются ко мне. Койя находится ближе всех, и я слышу, как она шипит от страха, делая какие-то движения своими заросшими жиром руками, как будто желая защититься от меня. Священники и служанки бегом устремляются к Койе и выстраиваются перед ней. Я усмехаюсь:

– Я услышал, что вы устраиваете вечеринку, и решил присоединиться.

– Где остальные? – кричит англоговорящий виллак.

– Их нет.

– Умерли? – вскрикивает он удивленно.

– Нет, кусок дерьма, они вернулись в город.

Он хмурится:

– Ты пришел один?

– Заткнись, гнида! – Я делаю шаг вперед, чтобы лучше видеть Койю. – Меня интересует пчелиная матка, а не ее трутни.

Священник открывает рот, чтобы ответить мне соответствующим образом, но Койя резко обрывает его. Она садится в кровати, выпрямляется и пристально смотрит на меня, изучая мой жилет.

– Ты пришел убить меня, – говорит она на том древнем языке, который так же понятен мне, как и мой собственный.

– Можешь не сомневаться, – усмехаюсь я.

– Но это глупо! Ведь мы твои родители, Кровь Снов, твоя судьба. У нас связаны с тобой грандиозные планы. С помощью тайных интриг мы сможем продлить твою власть на многие тысячелетия. Если ты останешься один, то тебя будут окружать только простые смертные, чтобы восхищаться тобой и радовать тебя, но это надоест гораздо быстрее, чем ты думаешь.

– Я уже потерял к этому интерес, – вздыхаю я, – но ты меня тоже не интересуешь. Мне безразличны твои планы. У меня есть собственные. Ты сделала ошибку, приказав Кардиналу создать меня. Ты думала, что я буду чувствовать с тобой родственную связь. Но ты ничего не значишь для меня, ты, жирная, уродливая инкская сука.

Я никогда не получал такого удовольствия от ругательств. Если останусь в живых, то буду снова и снова вспоминать эти мгновения.

Койя что-то злобно бормочет, потом кричит своим слугам:

– Взять его! – Примитивный набор финальных слов, но у нее нет времени, чтобы добавить подходящий заключительный аккорд.

Виллаки и мамаконы бросаются ко мне. У меня осталось только четыре или пять секунд.

Стиснув пальцы левой руки, я нажимаю маленькую кнопку в центре ладони. Короткая пауза, и я нажимаю правую кнопку. Не раздается никакого щелчка, никакого ощущения наступающей опасности. Жилет взрывается мгновенно – ужасный взрыв, уничтожающий меня и ближайших инков, сбивающий с ног остальных и обрушивающий крышу на визжащую, омерзительную Койю и весь ее клан.

Конец.

Эпилог
Жизнь продолжается

Глава первая
К СВЕТУ

Динь-дон, ведьма мертва.

Прошло почти две недели с тех пор, как гвардейцы, клуксеры и Змеи объединились, чтобы избавить город от инкских правителей, и хотя еще рано о чем-то говорить, положительные признаки налицо. Райми и Даверн сотрудничают весьма осторожно, а я и Сард – представители Змей – стараемся убедить всех, что мы не против этих переговоров. Дни раздела и изоляции восточной части города закончились. Теперь банды, находящиеся здесь, действуют под одним знаменем. Для начала нам пришлось надавать кое-кому по головам, и это будет продолжаться еще некоторое время, но скоро люди увидят все преимущества выбранного нами курса. Они начнут стекаться к нам, и настанет новая эра мира и процветания.

По крайней мере, таков план.

Город никогда не выглядел прекраснее, чем в те минуты, когда я вместе с Амой и отцом вырвался на свет из туннелей. Был вечер, солнце садилось, и впервые за десять лет рубиново-красное небо не напомнило мне о крови. По дороге наверх мы услышали взрыв и поняли, что Райми выполнил задуманное.

– Итак, – прогудел низким голосом Паукар Вами несколько минут спустя, когда мы в изнеможении повалились на лужайку с обгоревшей травой и в мрачном молчании уставились в небо, – мы победили виллаков и их королеву, объединили воюющие группировки города и заложили основы для долгого и крепкого мира. Неплохая работа для одного дня, а, Эл, мой мальчик?

– Могло быть и хуже, – с непроницаемым лицом произнес я, потом расхохотался вместе с ним.

Ама в это время задумчиво смотрела перед собой и мечтательно улыбалась (наверное, думала о Райми).

Закончив смеяться, Вами поднялся и стал пристально разглядывать возвышающиеся перед нами здания города. Его зеленые глаза стали задумчивыми.

– Кончено, – проговорил он тихо, – я действительно свободен, в первый раз в жизни. Никаких виллаков, никакого Фердинанда Дорака, указывающих, что мне надо и что не надо делать. Я теперь могу быть человеком для себя самого, жить для себя, делать что хочу.

Его руки непроизвольно сжались, как будто хватая новую жертву.

Прочистив горло, я встал рядом с ним.

– Здесь больше не будет убийств, – сказал я. Он никак не прореагировал на мои слова. – Свои грязные пристрастия реализуй где-нибудь в другом месте. В городе это запрещено.

– Кто это сказал? – прошептал он, все еще глядя на небоскребы.

– Вождь Змей.

– Я – вождь Змей.

– Нет. Их вождь – Паукар Вами. В этом городе может быть только один Паукар Вами, и это я. Если хочешь, мы можем сразиться, но это вряд ли имеет смысл. Тебе ведь не важно, где убивать. Зачем настраивать себя против меня, когда ты можешь идти куда угодно, чтобы насладиться убийствами?

Он ненадолго задумался, потом кивнул:

– Что ж, хорошо. Город твой. Я ухожу и оставляю его тебе.

– Я предпочел бы, чтобы ты пока этого не делал, – сказал я. Вами удивленно посмотрел на меня. – Следующие несколько недель будут трудными. Ты можешь мне понадобиться. Я хочу, чтобы ты остался, затаился и ничего не предпринимал, но пребывал в готовности включиться в дело, когда я позову.

– С какой стати? – спросил он. – Я мечтаю о новой жизни. Мне нет дела до жителей этого города и их проблем.

– Как твой сын, я прошу тебя пока не уходить.

– А если я этого не сделаю?

Я пожал плечами:

– Я не могу принудить тебя остаться. Это полностью в твоей воле.

Он снова задумался, потом кивнул:

– В благодарность за то, что ты дал мне поучаствовать в охоте на виллаков – это было славное дело, которое я долго не забуду, – я останусь на пару недель, залягу на дно и буду ждать, когда ты меня позовешь. Но, – он предостерегающе посмотрел на меня, – ты должен будешь с пониманием отнестись к моей животной природе. Я не стану убивать из прикрытия, я вызову тех, на кого ты укажешь, на честный поединок. Но никакого милосердия не жди.

– Согласен.

– Я буду около сожженного полицейского участка. Понадоблюсь – приходи туда. Если соберусь уходить, позвоню. – Отец остановился, взглянул на свою одежду, и на его лице появилась гримаса. – Ненавижу эти лохмотья! – Он скинул с себя одежду и предстал перед нами обнаженным. Потом игриво подмигнул Аме – она мрачно смотрела на него, – повернулся и ленивой походкой отправился в путь, насвистывая, как будто ему предстояла веселая прогулка.

– Ненавижу этого зверя, – сказала Ама, глядя ему вслед. – Но не стану отрицать – у него есть стиль.

– Надо спешить. – Я взял ее за руку. – Змеи и их друзья уже должны закончить свои дела в туннелях. Надо разделить их, прежде чем они набросятся друг на друга.

Следующие несколько дней я практически совсем не спал. Предстояло сделать много работы – погасить пожары, расчистить дороги. Змеи проверяли, насколько успешно движется работа, обеспечивая охрану медиков и уборочных команд, которые вскоре наводнили улицы. Мы вели наблюдение за мелкими бандами, наводя порядок, если требовалось, и патрулируя окрестности.

Я постоянно сталкивался со стихийными митингами, на которых появлялись официальные лица, не говоря о встречах во Дворце с участием Форда Тассо и Эжена Даверна. Куда только мог, я приводил с собой Сарда и других Кобр, стараясь приобщить их к политике. Я не имел намерения впрягаться в работу на постоянной основе, а на короткий срок надо было просто ухватиться за что-нибудь покрепче и плыть вместе с потоком. Какой смысл спасать людей от волков, надо просто оставить волков стервятникам.

Райми вернулся в пятницу, невредимый и без шрамов. Тассо безропотно отступил в сторону, и Кардинал включился в переговоры с Даверном и Сардом. Когда кто-нибудь спрашивал его, где он был, он усмехался и отвечал: «На каникулах».

Вскоре стало заметно, что Кардинал изменился, и все согласились, что к лучшему. До своего исчезновения он был высокомерным и замкнутым, общался только с элитой во Дворце, не обращая никакого внимания на простой народ, надменно отвергал интервью с репортерами. Теперь же он постоянно мелькал в новостях, внося свою долю в восстановление восточной части города, спонсировал строительство жилья для бездомных, работая в тесном контакте с гвардейцами, клуксерами и Змеями. Он также сотрудничал с полицией и даже дошел до того, что публично выгнал из города Стюарта Джордана и заменил его честным копом.

У меня имеются сомнения насчет того, как долго продлится эта перемена в Кардинале. Он прошел через ужасные испытания, и я думаю, что это просто компенсация за те мучения, которые он вынес. Восстановление его прежних черт характера, вероятно, лишь вопрос времени. Но я держу при себе свои сомнения. Все думают, что он стал новым человеком, и это вселяет в них надежду – если Кардинал может измениться, значит, это может сделать любой. У меня нет желания омрачать их надежды.

* * *

Стоит прекрасный июльский день, и все идет хорошо. Так хорошо, что я решил выйти из игры, пока работа не захватила меня и я не оказался пожизненно привязанным к этому городу. На востоке все мирно, банды находятся под контролем Змей, и между ними, клуксерами и гвардейцами установлен мир. Я больше не нужен. Пришло время передать власть над Змеями им самим и надеяться, что они не потеряют от этого благоразумия.

Я, в качестве Эла Джири, сказал о своем решении Фло и Дрейку вчера вечером, и мы поздно засиделись, выпивая и предаваясь воспоминаниям о Фабио и прошедших временах. Теперь, как Паукар Вами, я сообщаю об этом Сарду и официально назначаю его вождем Змей. Он просит меня подумать, но не отказывается. Я провел достаточно времени с Сардом и думаю, он понял, что я не бессмертный Сапа Инка. Он никогда не упоминал о человеке, которого видел в пещере, но я уверен, что он знает, что «двойник» и был настоящим Паукаром Вами. Он ведет себя так, словно я их вождь, но я чувствую его облегчение, когда он узнает о моем решении уйти. Он не хочет, чтобы другие узнали о том, что я не Сапа Инка, поскольку это может вызвать раскол.

– Что я скажу им? – спрашивает он. – Как объясню ваш уход?

– Просто скажи им, что я уехал. Это будет достаточное объяснение. Сапа Инка не обязан отчитываться в своих поступках.

Передав Сарду бразды правления, я захожу в заброшенный полицейский участок, где обретается мой отец, и нахожу его устроившимся на стропилах и полирующим свои ногти.

– Теперь ты можешь уходить, – говорю я ему.

Он соскакивает вниз:

– Тебе больше не нужны мои услуги?

– Мир восстановлен, жизнь продолжается. Ты мне больше не нужен.

– Если я уйду, ты уже никогда не сможешь найти меня.

Я криво улыбаюсь:

– Мне это и не понадобится.

– Эл, мой мальчик, – мурлычет он, – если бы я был глуп, то почти поверил бы, что ты мечтаешь увидеть спину своего старого доброго папочки.

– Не знаю, с чего ты это взял, – смеюсь я.

Вами становится задумчивым.

– Было что-то, что я упустил в тот момент, когда Райми пошел за Койей. Взорвав ее, он мог взорвать и мою куклу тоже, этим уничтожив меня. Но я жив. Как думаешь, что с ней произошло?

Я пожимаю плечами:

– Возможно, королева уронила ее, когда они убегали.

– Я подумал об этой возможности, вернулся в туннели и прошел по их пути. Я не нашел ее.

– Она может лежать где-нибудь под кучей мусора, вот и все. Ты всегда обладал дьявольским везением.

– Князь тьмы благоволит к своим любимцам, – усмехается Вами, потом мотает головой, как будто отбрасывая темные мысли. – Мы хорошо повеселились, Эл, мой мальчик. Я буду скучать по тебе, говорю это совершенно искренне.

– Как ни странно, я тоже буду скучать по тебе, – бормочу я, в последний раз окидывая взглядом его бритую голову, жестко очерченные губы, татуировки, нагло блестящие зеленые глаза. – Если бы я попросил тебя перестать убивать, – внезапно вырывается у меня, – ты бы смог это сделать?

– Конечно нет, – усмехается он, – что за бессмысленная просьба?

– Не знаю, – вздыхаю я. – Должно быть, с возрастом становлюсь сентиментальным. – Я протягиваю ему руку. – Береги себя, ты, сукин сын с порочным сердцем.

– Ты тоже, о пошедшее по ложному пути порождение моих чресл, – усмехается он, сжимая мою руку. – Ты мог бы стать легендой, Эл, мой мальчик.

– Лучше оставаться человеком.

– Возможно, – говорит он, отстраняясь от меня, – но это меня никогда не привлекало. Я был рожден для порока.

Отступив назад, он отдает мне честь, потом поворачивается и неслышно выскальзывает из дверей, чтобы никогда больше не появляться в этих краях.

Когда я вхожу в заведение Кафрана, лицо Амы светлеет. Мои татуировки закрашены, короткий ежик покрывает голову – моя первая прическа за это десятилетие. Не знаю, что получится дальше, но подозреваю, что количество седых волос сильно увеличится – во всяком случае, будет любопытно посмотреть.

– Привет, незнакомец, – приветствует она меня, встав на цыпочки, чтобы поцеловать меня в щеку.

За последнее время из-за постоянной занятости я редко ее вижу.

– Как дела? – спрашиваю я, идя за ней в конец зала, подальше от занятой ланчем толпы посетителей.

– Не жалуюсь. Дела идут неплохо, город процветает. Кафран купил новый ресторан и предложил мне управлять им. Жизнь налаживается.

– Надеюсь, на этот раз ты сделаешь все правильно.

– Не переживай, я не собираюсь тратить ее понапрасну. – Мы проходим в укромный уголок на кухне, подальше от официантов. – А что у тебя новенького? – спрашивает она. – Как идет раздел города?

– Очень даже неплохо. Я собираюсь навестить Райми, попрощаться с ним и предупредить…

– Попрощаться?! – прерывает она меня. – Ты уезжаешь?

– Сегодня днем сажусь в поезд.

– До какого пункта?

Я пожимаю плечами:

– Просто уезжаю.

– Ты уже не вернешься?

– Это не входит в мои планы.