Текст книги "Город Змей"

Автор книги: Даррен Шэн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 22 страниц)

Глава вторая
ЗМЕИ БРОСАЮТСЯ В БОЙ

На рассвете стремительным маршем мы выступаем из туннелей – триста семьдесят восемь Змей, семь Кобр и я, их Сапа Инка, Паукар Вами. Широким фронтом движемся по всей восточной части, причем члены каждой фаланги занимают специально предназначенное им место. Кобры всех семи триумвиратов находятся в постоянном сообщении со своими подчиненными и мной. Виллаки потратили последние несколько часов, готовя меня к роли полевого командира с помощью карт, схем, статистики, линий атаки и защиты. Это их сражение – они инструктировали Змей, ставили задачи, готовили планы, – но после выхода из туннелей командиром становлюсь я. Я должен взять на себя ответственность в сражении, реагировать на изменения обстановки, вести войска вперед собственным примером. Кобры будут находиться под рукой, чтобы давать мне советы, а священники останутся под землей.

Ама здесь, рядом со мной, а также шестнадцать мужчин и две женщины из первой фаланги первого триумвирата – моя личная охрана. Они были обучены служить Сапе Инке и относятся к своим обязанностям очень ответственно. Очевидно, это большая честь и в мою охрану отбирался только цвет армии.

Первыми целями являются банды, которые свободно бродят по городу, никого не пропуская. Фаланги нападают на уставших и больных и выводят их из строя, ранив или запугав. Убивают они лишь по необходимости.

Мы забираемся в фургон около заброшенного отделения полиции и ждем известий от наших войск на улицах. Ранние сообщения позитивные – большинство банд побеждено в атаках. Некоторые оказали сопротивление, но были быстро разбиты. Через час улицы очищены от хищников. Пришло время для второй стадии.

Девять фаланг группируются в триумвираты и смыкаются, формируя ядро из ста пятидесяти восьми Змей (четверо погибли в сражении) и трех Кобр. Они собираются на Петушиной площади в центре восточной части города. Несколько банд использовали эту площадь до нас, так что на ней имеются запасы оружия. Змеи начинают баррикадировать подходы к площади. Обессиленный враг станет штурмовать эту крепость и потратит последние силы. Те, кто находится внутри, будут обороняться и перебьют, сколько смогут, а четвертый триумвират в это время притаится снаружи, выжидая удобного момента, чтобы с тыла атаковать противника.

Восемь оставшихся фаланг направятся туда, где этого потребуют обстоятельства, патрулируя, прекращая бои, подавляя волнения, охраняя магазины и банки, нейтрализуя мародеров. У них есть приказ быть гуманными с женщинами и детьми, поддерживать порядок, прекращать уничтожение собственности, умеренно используя силу оружия. Большинство из них – местные парни, желающие защитить своих друзей и любимых. Они станут для общественности лицом Змей – четверо моих помощников поддерживают контакты с репортерами. Надо донести до сознания людей, что мы не из тех, кого не стоит принимать всерьез, однако законопослушным гражданам нас нечего бояться. Мы здесь для того, чтобы оказывать помощь, а не завоевывать. Не создаем проблем, а решаем их. По крайней мере, такова версия для средств массовой информации.

Когда до меня доходят известия, что Петушиная площадь успешно взята и что первые репортеры проведены через заграждения, я передаю командование авангардом одному из моих телохранителей и отхожу в сторону, чтобы немного отдохнуть и приготовиться к предстоящему трудному дню. Ама сопровождает меня.

– Думаешь, справишься? – спрашивает она.

– Вполне возможно, хотя буду сильно этому удивлен, – усмехаюсь я. – Не создан я для того, чтобы быть начальником.

– Ты все делаешь правильно. – Она отводит меня в сторону, чтобы нас не слышали трое молодых Змей, стоящих в охране. – Ты все обдумал? Есть вероятность попасть в ловушку.

– Но это единственный способ прекратить беспорядки.

– Возможно, стоит дать им следовать своим курсом. Но пойдут ли дела лучше, если эти парни захватят власть? Они ведь навязывают военное положение. Что произойдет, когда будет восстановлен порядок? Змеи планируют контролировать все вокруг, всех, кто приезжает и уезжает. Ты отдаешь им восток.

– Это одна сторона медали. Я предпочитаю думать, что спасаю жизни.

– Может, так оно и есть, – бормочет она. – Мне просто хочется иметь альтернативу. Я не желаю видеть город под пятой виллаков.

– Этого не произойдет, – обещаю я.

– Ты можешь их остановить? – как будто поддразнивает она меня.

– Пожалуй… есть один способ. Я еще не продумал все детали, однако кое-какие соображения имеются. Сейчас я выполняю их приказания, и пусть они думают, что заполучили меня. А в конце мы еще посмотрим, кто кого.

Говоря это, я стараюсь убедить не Аму, а себя самого.

К вечеру пятницы восток – наш. Ожидаемой осады Петушиной площади так и не произошло. Правда, несколько банд оборванцев предприняли пару внезапных атак, но были довольно быстро отброшены Змеями, не потерявшими ни единого бойца. Два триумвирата вышли из боя прошлой ночью и присоединились к остальным в дозоре, оставив три фаланги охранять площадь, поддерживая легенду, что это наш официальный опорный пункт.

К моему удивлению, жители признали нас и начали щедро предлагать поддержку и содействие. Я считаю, что любая помощь во время беспорядков приветствуется, и, кроме того, жители ведь знакомы со многими из Змей – там есть их друзья, родственники, соседи. Они думают, что мы – это часть их. Они ведь не знают о планах виллаков. Возможно, даже узнав о них, жители не стали бы волноваться. Тонущий человек вряд ли будет задавать вопросы тому, кто протягивает ему руку помощи.

Еще более удивительным является стремление банд валить гурьбой в наше дело. Десятилетиями восток представлял собой переплетение интересов банд, постоянно сопротивлявшихся соблазну слияния друг с другом. Даже Фердинанд Дорак не смог обуздать их. Здешние банды боялись и уважали его и платили то, что от них требовали, но никогда не объединялись под его предводительством. Он мог уничтожить любую банду, но на ее место тут же пришла бы другая.

Тот освященный веками стандарт, которому был подчинен здешний образ жизни уже шестьдесят или семьдесят лет, внезапно изменился. Как только Змеи начали распространять слухи о своей мощи, о своих планах стать на востоке тем, чем гвардейцы являются во всем остальном городе, обещать, что они избавят город от Эжена Даверна и его клуксеров, банды просто ломанулись на Петушиную площадь, чтобы предложить нам свою верность и преданность. Ама считает, что корни идут от страха перед клуксерами, гвардейцами и войсками Стюарта Джордана. Восток находится под угрозой, и банды решили, что настало время объединиться, по крайней мере, до тех пор, пока эта угроза не минует.

Я подозреваю, что виллаки имеют непосредственное отношение к этой смене настроений. Помню, как Дорак хвалился Капаку Райми, что создал вождей Аюмарканов и послал их к своим врагам с приказом исполнять его волю. Может быть, новые Аюмарканы действуют на востоке, и некоторые главари банд появились лишь недавно с единственной целью убедить своих последователей прислушаться к призыву Паукара Вами и его Змей.

Каковы бы ни были их мотивации, я тепло приветствую вновь прибывших, навещая Змей на Петушиной площади каждые несколько часов и произнося речи (сначала я несколько зажат, но быстро осваиваюсь), в которых обещаю им новое будущее. Они бурно приветствуют меня, не высказывая никаких претензий, которые, возможно, затаили про себя.

Я стал очень заметной фигурой, успевая одновременно в несколько мест, держа связь со всеми фалангами, раздавая предметы первой необходимости нищим, хмуро глядя в камеры (Паукар Вами никогда не улыбается) и торжественно обещая привести восток к новой славной эпохе. Сначала я не даю никаких интервью, но под конец все-таки общаюсь с корреспондентами, совершив превращение из мистического убийцы в общественного деятеля из гущи народа.

Вначале я чувствую себя несколько сюрреалистично, но удивительно, как быстро человек адаптируется. Я являюсь предводителем Змей менее сорока восьми часов, но чувствую себя так, словно занимался этим много лет. Меня должна насторожить та быстрота, с которой я освоился с ролью лидера, и следует задуматься, как это мое качество могут использовать виллаки, но у меня нет на это времени. Необходимость быть лидером оставляет мало возможностей вспоминать о собственных проблемах. Ты должен усмирить себя и думать только о работе. Видимо, на это и рассчитывали слепые священники.

Представитель Стюарта Джордана звонит в восемь, надеясь организовать встречу, после чего начинается непрерывный поток жополизов, обещающих мир, если предводитель Змей встретится с полицейским комиссаром, чтобы положить конец насилию. Чего реально хочет Джордан, так это примазаться к победившей стороне и приписать себе заслугу прекращения кровопролития. Мы дипломатично тянем и обещаем сделать все возможное. На самом деле мы не собираемся иметь с ним ничего общего. Его дни сочтены – кто-то ведь должен ответить за беспорядки, и Джордан такой же подходящий козел отпущения, как и любой другой, – так что мы подыскиваем на его должность нового человека.

Пока несчастные чиновники пытаются прорваться ко мне, я отправляюсь на улицы, чтобы поучаствовать в стихийном карнавале. Теперь, когда здесь относительно безопасно, людям хочется праздника. Они пережили самый страшный взрыв насилия за последние сорок лет и стали свидетелями рождения новой эпохи, когда жители восточной части города могут похвастаться собственными войсками и больше не должны бояться гвардейцев и бандитов. Время веселиться!

Празднования на улицах затягиваются далеко за полночь, и кажется, что все жители восточной части города высыпали на улицы, чтобы танцевать посреди мостовой и жечь костры на площадях – под строгим надзором, совсем не такие, как дикие костры во время волнений, – а также чтобы запускать фейерверки, наедаться и напиваться вволю, заниматься любовью в машинах и на крышах. Змеи смешиваются с гуляками, принимая их благодарность с вежливыми улыбками, отказываясь от выпивки, наркотиков и других подношений, готовые отразить угрозу внезапного нападения гвардейцев, клуксеров или полиции.

Ама исчезает, когда веселье в полном разгаре, чтобы побыть вместе со своим «отцом». Она обещает вернуться утром, но я прошу ее не беспокоиться.

– Устал от меня, Сапа Инка? – спрашивает она, блестя глазами.

– Великий и могучий Паукар Вами не имеет времени для услаждения плоти, – усмехаюсь я. – Приходи, если захочешь, но для тебя здесь мало работы. Если ты проведешь время с Кафраном, я это пойму.

Она кивает:

– С удовольствием. Руководить армией – тяжелая работа. Если ты уверен, что сможешь доковылять без моей помощи…

– Я постараюсь.

Она наскоро целует меня. Хочется продлить этот поцелуй, но я сдерживаюсь.

– Будь осторожен, Эл, – произносит она. – Беспорядки закончились, но ты обязан быть начеку. Не доверяй никому из этих ублюдков.

– Ни за что.

– Держи меня в курсе событий и звони, когда я тебе понадоблюсь.

– Думаешь, один я не справлюсь?

– Ты мужчина. – Она усмехается. – Конечно же нет.

Я смеюсь и смотрю ей вслед, мечтая о том, чтобы она вернулась.

Я попадаю в затруднительное положение раньше, чем могла предположить Ама.

Ранним субботним утром мне удается урвать несколько минут долгожданного сна. Я просыпаюсь с одеревеневшими руками и ногами и провожу двадцать минут, делая зарядку на полу около кровати, чтобы возвратить телу подвижность. Проверив своих Кобр – у них все в порядке, – я не могу отказать себе в удовольствии неспешно позавтракать. После чего отправляюсь на улицы со своими телохранителями. Многие из тех, кто покинул город в разгар волнений, возвращаются, и я убеждаю их, что опасность миновала. Я также организую встречи с мародерами и грабителями, которые хорошо похозяйничали в магазинах и барах, и прошу их вернуть украденные вещи. Я не сильно нападаю на них, потому что должен привлечь этих людей на свою сторону, – просто прошу подумать о долгосрочной выгоде, а не о краткосрочном обогащении, и торжественно обещаю не забывать то, что они прислушались к моим словам. Большинство соглашается сотрудничать, и в дневных новостях показывают удивительные репортажи о ворах, возвращающих награбленное законным владельцам.

Сбой наступает вечером. Я смотрю новостную программу, довольный позитивным освещением событий, когда передают срочный репортаж о беспорядках в центре города. Несколько Змей напали на посетителей ресторана, выходивших на улицу, и убили восемь человек. По крайней мере, трое из этих восьмерых были клуксеры.

В тот момент, когда мои мысли приходят в смятение, репортер по радио возбужденно сообщает: в вестибюль Дворца Змеи бросили несколько зажигательных бомб. Число погибших пока не установлено, только известно, что среди них гвардейцы и несколько городских жителей.

– Сард! – воплю я, повергая в недоумение Змей, находящихся в фургоне.

Сард принадлежит к Кобрам. Хотя они не обязаны открывать свои имена, я заставил их сообщить их мне, чтобы я мог обращаться к ним прямо, без необходимости запоминать и повторять номера, присвоенные им в триумвирате. Сард немедленно откликается на мой призыв, засовывая голову в фургон.

– Какого хрена Змеи оказались около Дворца? Что они там делают? – ору я.

– Сапа Инка? – Он хмурится.

– Я только что слышал по радио, что мы атаковали Дворец. А по телевидению прошел репортаж, в котором говорится, что мы убиваем клуксеров.

– Но, Сапа Инка, вы ведь сами отдали приказ к боевым действиям.

Мои глаза сужаются.

– Пошли вон! – кричу я охранникам.

Они безропотно подчиняются. Я велю Сарду закрыть дверь, потом хватаю его за отвороты кожаной куртки и делаю резкий рывок вперед:

– Когда я говорил тебе это?

– Ранним утром, до рассвета.

В это время я спал. Должно быть, священники послали настоящего Паукара Вами с новыми приказами для Кобр. Эти проклятые…

– Что я сказал? – кричу я.

– Вы послали фаланги четвертого триумвирата, чтобы дать бой нашим врагам, – с гордым видом отвечает Сард. – Я точно не знаю, каков был приказ, – это известно лишь Кобре из четвертого. Но вы сказали, что мы должны напасть стремительно и жестоко, направив удар в самое незащищенное место, и предупредили нас, чтобы мы были готовы к негативной реакции.

– Кто-нибудь задавал вопрос, с какой стати надо нападать одновременно на две самые мощные группировки в городе? – кричу я. – Мы ведь там даже не укрепили свои позиции!

Кобра пожимает плечами:

– Вы – Сапа Инка. Мы не обсуждаем ваши приказы.

– Безмозглые кретины… – бормочу я еле слышно.

Но злость сейчас бессмысленна, так что я стараюсь прийти в себя и хладнокровно оценить обстановку.

– Передай им, что я ошибся, – говорю я Сарду, – видно, пьянящее волнение победы ударило мне в голову. Я хочу, чтобы они вернулись назад до того, как причинят еще больше вреда.

– Не могу, – говорит Сард, удивленно глядя на меня. – Вы ведь сами велели им оставить здесь свои телефоны и передатчики. С ними нет сообщения.

– Дьявол! – Я изо всех сил лягаю консоль, доверху уставленную телевизорами, потом ударяю ее снова и снова, вдребезги разбивая стекло нижнего прибора. – Найди их. Пошли своих людей и…

Он отрицательно качает головой:

– Я не знаю, где они. Мы можем, конечно, их поискать, но эта фаланга специально обучена так хорошо заметать следы, что шансы…

– Плевать я хотел на шансы! Бери фалангу, разбейтесь на пары и найдите их. Ищите везде. Не останавливайтесь ни на минуту. Когда фалангисты устанут, замени их другими.

– Как прикажете, Сапа Инка, – говорит он, наклоняя голову.

– Сард! – кричу я, когда он начинает пятиться к выходу. – Можешь сделать мне одолжение?

– Конечно, Сапа Инка.

– Начни думать своей головой. – Он смотрит на меня с недоумением. – Я, между прочим, не Господь Бог. Я могу ошибаться, как и все остальные. В следующий раз, когда я отдам приказ, который вообще не имеет смысла и покажется тебе самым идиотским приказанием, которое ты когда-либо слышал, скажи мне об этом.

– Но нас учили, что спрашивать что-либо у Сапы Инки – значит навлечь на себя смерть.

– Ты боишься смерти? – интересуюсь я.

Кобра выпрямляется:

– Нет, Сапа Инка!

– Тогда научись быть инициативным. И передай остальным Кобрам поступать так же. Мне нужны люди, которые возразят мне, когда я отдам плохой приказ. Ты готов рискнуть навлечь на себя мой гнев и этим поставить под удар собственную жизнь?

– Готов. – Он серьезно кивает.

Я незаметно улыбаюсь, потом указываю на дверь:

– А теперь иди и найди этих идиотов… и молись, чтобы они не успели сильно нагадить нам всем.

Когда вечер переходит в ночь, количество репортажей об атаках Змей увеличивается. Три фаланги идут широким фронтом, наудачу поражая силы Тассо и Даверна. Внезапно репортеры перестают интересоваться ворами, возвращающими украденные вещи. Они хотят знать, почему Змеи хищнически вторгаются в их пределы и кто станет их следующей жертвой. Всего за несколько часов мы из спасителей восточной части города превратились в потенциальных завоевателей севера, юга и запада. И никто не приходит от этого в восторг.

Я прошу дружески настроенных ко мне ведущих новостных блоков постоянно давать опровержения – мол, нам ничего не известно насчет атак, это работа некоей отколовшейся организации, и мы их отнюдь не оправдываем. Я делаю все возможное, чтобы предотвратить готовую разразиться катастрофу.

Я посылаю курьеров, приказав им разыскать виллаков, чтобы я смог обсудить все это с ними, но тех нескольких, которые говорят по-английски, не удается обнаружить, а остальные бормочут что-то бессмысленное в ответ на мои призывы.

Когда теле– и радиоканалы взрывает новость о том, что высокопоставленный гвардейский чин был жестоко зарезан в своем доме вместе с женой, тремя детьми и пришедшей в гости тещей, я набираю номер Форда Тассо, надеясь, что он все еще сидит во Дворце, а не наносит ответный удар.

Раздается только один гудок, и Тассо начинает орать в трубку прежде, чем я успеваю сказать хоть слово:

– Лучше сразу подготовься, как будешь объяснять все это, Алжир.

– Это не моя вина.

– Но ведь ты командуешь Змеями, разве нет?

– Они исполняют приказы Паукара Вами, а не мои. Я впервые сам узнал об этом из теленовостей. Я делаю все возможное, чтобы отозвать их.

– А чего ты хочешь от меня? Чтобы я сидел здесь, плевал в потолок и ждал, пока ты разрулишь всю эту бодягу? Знаешь, сколько человек убеждают меня стереть тебя с лица земли, как самонадеянного выскочку, которым ты и являешься?

– Могу себе вообразить. – Я невесело усмехаюсь.

– Я отражал их атаки, потому что сначала сам хотел разобраться с тобой, убедиться, что ты не был возведен на престол некими подлыми ублюдками, замаскировавшимися под Змей.

– Я действительно поставлен командовать, – кричу я, – но подлыми ублюдками внутри организации. Здесь рулят священники. Не знаю, что они затевают, но, похоже, хотят, чтобы вы и Даверн атаковали восток – что является веской причиной не делать этого.

Тассо тяжело вздыхает:

– Ты слишком много хочешь.

– Я знаю. Но если вы отправите войска, то будете играть на руку виллакам. Тяните с отправкой войск. Дайте мне время. Прошу вас.

Несколько секунд он молчит. Десять. Пятнадцать. Наконец:

– Я хочу послать кое-кого обговорить это с тобой.

– Кого?

– Франка.

– Когда он может быть здесь?

– Он с войсками в городе. Вернется не раньше полуночи. К тому времени, как я отправлю его… Что скажешь насчет трех часов ночи?

– Отлично. Скажите, чтобы он шел по Блесстер-стрит. Там его будет ждать моя охрана.

– Постарайся хоть в этом не подвести, – ворчит он и вешает трубку.

Я набираю номер, который дал мне Эжен Даверн. На втором гудке он берет трубку и орет:

– Ну?

– Это Эл Джири. Надо поговорить.

– Время разговоров прошло. У тебя был шанс. Сейчас я скажу тебе только одно – увидимся на улице, ниггер.

– Не будь придурком! – обрываю я его. – Давай переговорим сейчас, и мы сможем выйти из этой ситуации более сильными, чем когда-либо раньше. В противном случае оба можем проиграть.

Он настораживается:

– О чем ты говоришь?

– Я хочу только одного – чтобы в моем районе было спокойно. У меня нет никакого желания воевать ни с тобой, ни с гвардейцами. Даже если бы я и захотел это сделать, разве стал бы я атаковать в то время, когда просто пытаюсь навести порядок на востоке?

– С тебя станется, – бормочет он. – Никто не ожидал этого нападения.

– Потому что это самоубийство. Тем ублюдкам, которые за этим стоят, нужен лишь хаос. Им все равно, что будет с каждым из нас. Я встречаюсь с представителем Форда Тассо в три часа утра. Пришли ко мне одного из твоих людей. Я встречу его на Блесстер-стрит. Мне есть что ему сказать. А до тех пор не начинай военных действий.

– Откуда мне знать…

– Только несколько часов, Даверн. Это все, о чем я прошу.

Он задумывается. Даверну в новинку эти игры, он не такой закаленный боец, как Тассо. Сообразителен, но слишком драчлив. Боится, что его могут сделать козлом отпущения, и поэтому в любую минуту может поменять точку зрения.

– О’кей, – говорит он отрывисто, – я пришлю Уорнтона. Если ты сможешь убедить его, заработаешь перемирие. Если нет…

Я бросаю трубку прежде, чем он передумает, набираю номер Сарда и обнаруживаю, что ему не удалось найти Змей, делавших вылазки. Я велю ему продолжать попытки и предлагаю взять для поисков еще две фаланги. Он против – чем меньше людей мы пошлем, тем менее заметны они будут. Я соглашаюсь с его доводами – вождь должен доверять своим помощникам, – потом откидываюсь на спинку кресла и начинаю грызть ногти, отсчитывая секунды самых нервных часов в моей жизни.

Первым появляется Хайд Уорнтон в своем знаменитом белом меховом пальто, как всегда, с безукоризненно уложенными светлыми волосами. Он бросает беглый взгляд на заброшенный полицейский участок, который я выбрал для нашей встречи, осмотрев обугленные стропила и зияющие дыры в крыше.

– Ты не сильно заботишься о выборе своей штаб-квартиры.

– Это место не хуже других. – Я киваю на один из трех стульев, расположенных треугольником. Не обращая внимания на мой жест, он продолжает подозрительно изучать обнажившиеся стропила.

– Ты уверен, что здесь мы в безопасности? – спрашивает он.

– Здесь у тебя нет врагов. – Эта явная ложь заставляет его усмехнуться.

– Хотел бы я дожить до такого дня, – фыркает Уорнтон, но успокаивается и садится на стул. – Так кого мы ждем? – интересуется он, вынимает нож и начинает подрезать им ногти.

– Франка Вельда.

Он присвистывает:

– Это будет забавно. – Уорнтон смотрит на часы. – Я оставил двух своих людей на Блесстер-стрит. Если они не получат от меня сообщения до пяти часов, то позвонят Эжену и…

– Я жду только Франка. Не очень вежливо начинать без него.

Уорнтон погружается в молчание и концентрирует внимание на своих ногтях. Он меньше нервничает, чем я, что меня раздражает, но я ничего не могу с этим поделать. Я играю в новую игру, в которой на кон поставлены сотни жизней. Уорнтон же думает только о себе, как и я раньше. Я позволил себе начать думать о других, и эту слабость мне нужно скрывать от Уорнтона и Франка. Они бросаются на чужую слабость, как акулы на добычу.

Франк появляется в 3:21, злой и невыспавшийся. Увидев Хайда Уорнтона, он останавливается в дверях.

– А этот какого хрена здесь делает? – мрачно вопрошает он.

– Змеи напали и на людей Даверна, – объясняю я, – поэтому мне надо и с ним устранить недоразумения.

Франк пристально смотрит на Уорнтона, который невинно улыбается ему в ответ, потом переводит взгляд на меня:

– Я думал, у нас будет разговор один на один. Я не желаю обсуждать частные дела в присутствии этого ублюдка.

– Без грубостей, – огрызается Уорнтон. – Мы вешаем не только ниггеров.

Франк мрачно усмехается:

– И с этими подонками ты хочешь иметь дело?

– Поверь, я тоже не испытываю большого восторга. Но лучше я буду с ним говорить, чем воевать. Если хочешь, мы встретимся с тобой отдельно, но я собираюсь сказать вам обоим одно и то же. Будет гораздо быстрее, если я сделаю это сейчас.

Франк нерешительно топчется на месте.

– Да сядь ты, мать твою! – рявкает Уорнтон. – Ниггер прав: если мы не обсудим все сегодня, завтра придется воевать. Я, конечно, могу это сделать, но все же лучше не стоит.

– О’кей. – Франк садится на третий стул, отодвинув его от Уорнтона. – Удиви меня, Эл.

– Прежде всего, я хочу прояснить одну вещь. – Я холодно смотрю на Уорнтона. – Еще раз назовешь меня ниггером, и я выпущу тебе кишки, независимо от последствий.

Уорнтон открывает рот, чтобы съязвить, но что-то видит в моих глазах и затыкается.

– Ах, мы обиделись… – Он надувает губы.

Я смотрю на Франка.

– За нападения ответственны пятьдесят пять Змей. Их послал для этих набегов настоящий Паукар Вами. Я предполагаю, что им руководят…

– Подожди, – прерывает меня Уорнтон, – что значит настоящий Паукар Вами?

– Ты разве не знаешь, что я позаимствовал имя серийного киллера, который действовал здесь раньше?

– Слышал кое-какие рассказы, но не верил в них.

– Стоило верить. Паукар Вами был вполне реальной личностью, кстати, есть и сейчас. Виллаки использовали его в качестве предводителя Змей. Я возглавил Змей, уверенный, что пришел на его место, но он крутится где-то рядом. Именно он виновник всех этих бед. Я ничего не мог с этим поделать.

– Что за бред собачий?! – орет Уорнтон. – Как может этот ублюдок отдавать приказы, когда начальник – ты?

– Это не совсем так, – вздыхаю я, – начальник – Паукар Вами. Змеи сплотились вокруг образа наемного убийцы. Я присвоил его образ, так что в некоторой степени я их контролирую, но поскольку настоящий Вами на вид совершенно неотличим от меня, то, когда меня нет поблизости, он может отдавать приказы, противоречащие моим.

Уорнтон, подняв бровь, смотрит на Франка:

– Ты веришь в этот бред?

Франк медленно кивает.

– Прежде чем послать меня сюда, Форд кое-что объяснил. Не могу сказать, что мне все понятно, но насчет Вами он говорит правду.

– Тогда почему здесь нет этого парня? – спрашивает Уорнтон. – Если он настоящий вождь, почему мы говорим не с ним, а с этим обманщиком?

– Паукар Вами не разговаривает, – холодно говорю я. – Он убивает. А Змей в основном контролирую я. Я единственный, кто может вытащить нас из этого дерьма. Заключите соглашение со мной, и я сделаю все, что в моей власти, чтобы рассчитаться с изменниками. Но если вы откажетесь, я буду беспомощен. Вы дадите виллакам то, что они хотят – войну. И независимо от того, кто победит, мы все пострадаем.

Франк прочищает горло.

– Какие гарантии ты можешь дать? Если мы не станем вмешиваться, разве мы можем быть уверены, что настоящий Паукар Вами по приказу священников не пошлет Змей, чтобы напасть на нас?

– Я не могу дать никаких гарантий, – честно отвечаю я, – но сделаю все возможное, чтобы удержать Змей. Но я могу потерпеть поражение. Если это случится, город погрузится в смуту, и тогда вам мало не покажется. Но если мне не будет предоставлен этот шанс, тогда мы все точно пропадем. Это будет война по правилам виллаков, и выиграют только они.

Франк испускает протяжный вздох и задумчиво качает головой. Уорнтон смотрит на него, насмешливо ухмыляясь, потом снова начинает изучать свои ногти, как будто они представляют для него гораздо больший интерес, чем это обсуждение.

– Чем дольше мы будем ждать, – говорит Франк, – тем сильнее будут становиться Змеи. Если атаковать их, это надо делать сейчас.

– Змеи не станут нападать, пока не создадут мощный оплот на востоке, – возражаю я. – Нормальные правила здесь не работают.

– Что думаешь? – Франк поворачивается к Уорнтону. – Или ты решил сидеть здесь всю ночь и стричь ногти?

Уорнтон убирает нож:

– Я никогда раньше не доверял цветным, но этот парень совсем другой. Он хочет, чтобы черные остались на востоке, – мы тоже этого хотим. Хотя и по другим причинам. Наши цели совпадают, и это главное. Эжен скажет свое слово в конце, и я хочу посоветовать ему оставить все как есть, по крайней мере на пару дней. Если Джири сможет доказать, что он владеет ситуацией, прекрасно. Если нет…

– Франк? – спрашиваю я.

– Я не хочу ждать, – бормочет он, потом вздыхает. – Если клуксеры собираются тянуть резину, надо сообщить об этом Форду. Не могу давать никаких обещаний, но думаю, что он согласится на отсрочку.

Я откидываю голову на спинку стула и улыбаюсь небесам, которые видны через дыры в крыше. Я сделал это! Я пока еще не выпутался из затруднительного положения – Змей надо вернуть и заставить не подчиняться приказам моего отца, – но у меня еще есть время. Я могу отправиться прямо отсюда и…

Порыв радости внезапно гаснет, когда я замечаю темную фигуру, притаившуюся на стропилах крыши. Слишком темно, чтобы быть уверенным, но я нутром чувствую, кто это, и догадываюсь, зачем он здесь.

– Нет! – кричу я, вскакивая на ноги и выхватывая кольт.

Но прежде чем я успеваю прицелиться, он прыгает вниз и выбивает у меня из рук оружие. Откатившись, он без усилия встает и удовлетворенно усмехается. Его сверкающие зеленые глаза полны радости извращенца. Пока Франк и Уорнтон приходят в себя, я бросаюсь на своего папашу. Он ожидает моего нападения в небрежной боксерской стойке, выставив вперед кулак. Но я-то знаю – у него недостаточно сил, чтобы причинить мне вред. В ту же секунду он делает резкое движение, разжимает пальцы, и мне в глаза летит пригоршня грязи.

Я мгновенно слепну, реальный Паукар Вами ударяет меня в живот, и я падаю на колени. Я поднимаюсь через пару секунд, но для киллера такого калибра, как мой отец, это вечность.

Сначала он поворачивается к Уорнтону. Клуксер успел вытащить нож и хладнокровно бьет им киллера, левой рукой схватив за ножку стул и используя его как щит. Вами ногой вышибает стул из руки Уорнтона, открывая для атаки свою незащищенную левую сторону. Уорнтон заглатывает наживку и делает резкое движение, чтобы вонзить нож в сердце Вами. Тот выгибается, хватает Уорнтона за руку и изо всех сил бьет его локтем в челюсть. У клуксера голова отлетает назад, шея ломается, и он падает на пол, вопя и дергаясь, еще живой, но беспомощный.

Франк, выхватив винтовку, выпускает очередь в киллера. Но Вами перекатывается по полу, на дюймы впереди пуль. Франк продолжает стрелять, каждый раз подходя все ближе. Я вытираю глаза от грязи и нагибаюсь, чтобы поднять свой кольт 45-го калибра. Внезапно Франк перестает стрелять. Я думаю, что у него кончились патроны, но вижу, что его рука бессильно опускается вниз и из нее на пол падает винтовка.

– Франк? – Я перевожу взгляд со своего друга на отца, который остановился, чтобы передохнуть. – Франк, что с тобой?

Он медленно поворачивается, и я вижу рукоятку ножа, торчащую из его груди.