Текст книги "Город Змей"

Автор книги: Даррен Шэн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 22 страниц)

Глава четвертая
БЕСЕДЫ С МЕРТВЕЦАМИ

Время действия – среда, в районе полуночи, место действия – моя квартира. Ама на кухне готовит сэндвичи. Я говорил ей, что сам могу их сделать, но ноги все еще слабы, и она настояла на том, чтобы я отдохнул.

Был понедельник, когда я неожиданно встретил своего отца в статуе Манко Капака. Когда я спросил, который час, он ответил мне, что уже полдень. Но это был полдень среды, а не понедельника. Меня вырубили больше чем на сутки.

Во время нашего подъема мы с Амой говорили мало. Выбрались на поверхность за мусорной свалкой, где нас ждали мой мотоцикл и ее скутер. Я спросил Аму, как они сюда попали, но она не знала. Она даже не совсем понимала, как нашла дорогу наверх, – утверждала, что ее вел просто инстинкт.

Она выскальзывает из кухни, держа поднос с сэндвичами в одной руке и пакет с выпечкой – в другой.

– Они черствые, – говорит она, – но, если их размочить, будет очень даже неплохо.

– Тут недалеко круглосуточный магазин. Я могу…

– Не стоит беспокоиться. Все в порядке.

Я пью кофе, который она приготовила, и жую сэндвичи. Ама откусывает маленький кусочек печенья и не притрагивается к кофе. Ее темные глаза смотрят серьезно.

– Помнишь статую? – спрашиваю я осторожно.

Она кивает:

– Священники привели меня туда, чтобы завлечь тебя, а потом заставили принести себя в жертву. Я не контролировала свое поведение. Иногда после того, как они возвращают меня обратно, я становлюсь зомби, и они могут… – Она внезапно умолкает и хмурится. – Понимаешь, о чем я говорю?

– Да. Я там встретил моего… в общем, Паукара Вами. – Нет смысла говорить ей, что он мой отец, если она этого не знает. – Он рассказал, как виллаки возвращают его с того света и заставляют выполнять их приказы.

– Для нормального уха все это звучит дико. – Она улыбается. – Первые несколько раз со мной случались истерики. Теперь я притворяюсь такой же, как все, и, когда они заставляют меня умереть, я поступаю так, словно ничего особенного не происходит, словно я просто засыпаю.

– Сколько раз… – Я вздрагиваю. Голова раскалывается от боли.

– Тебе надо отдохнуть, – говорит Ама, – мы все расскажем друг другу утром.

– Но лучше…

– Утром, – твердо повторяет она.

– Да, мадам сиделка. – Я улыбаюсь, потом встаю и ковыляю к постели, поддерживаемый Амой. Сажусь на край и делаю глубокий вдох, зажмурив глаза от боли.

– Кто эта пара на фото? – спрашивает Ама, показывая на снимок Билла и юной Присциллы Бертье, который висит над моей кроватью.

– Старые друзья, – бормочу я, не открывая глаз.

Наступает пауза, во время которой она осматривает комнату.

– На твоем письменном столе лежит какой-то палец.

– Я знаю.

Ама снимает с меня ботинки и помогает снять футболку. Ее дыхание прерывается, когда она видит шрамы у меня на груди и спине – большая часть из них получена во время взрыва десять лет назад, – но ничего не спрашивает. Ее пальцы начинают расстегивать пуговицы на моих джинсах, когда я останавливаю ее:

– Я не ношу трусов.

– Сомневаюсь, что у тебя имеется что-нибудь, чего я не видела раньше, – говорит она, но поворачивается спиной, когда я с трудом стаскиваю с себя джинсы и ныряю под одеяло.

– У меня нет спального мешка, – говорю я, – так что тебе придется обойтись кушеткой. Но, если хочешь, я…

– Нет, тебе надо хорошенько выспаться. – Она собирается уходить, потом останавливается и смотрит на меня: – Там, в статуе, я была голая?

– Похоже на то, – бормочу я.

Она улыбается:

– О, скромный мистер Джири!

– Ты была голая.

– Ну что ж, у меня тоже нет от тебя секретов. – Ее улыбка тает. – Ты понятия не имеешь, какая там изоляция. Когда я жива, они держат меня запертой в комнате. Я безумно боюсь одиночества. Не хочу спать одна сегодня ночью. – Я вскидываю бровь. – Я не это имею в виду! Просто мне надо, чтобы кто-то был рядом. Я давно мечтаю, чтобы имелся кто-нибудь, к кому можно прижаться в темноте.

– Понятно, – тихо говорю я, – у меня та же проблема.

Я откидываю край одеяла. Она быстро сбрасывает одежду, выключает свет и скользит под одеяло рядом со мной. Несколько минут мы лежим, глядя друг на друга. Потом она обвивает рукой мою шею, а я обнимаю ее. Мы засыпаем, слившись в единое целое.

* * *

Когда я просыпаюсь, Амы нет в постели, но складки простынь все еще сохраняют формы ее тела. С трудом выбравшись из кровати, стараясь не обращать внимания на головную боль, я ковыляю по комнатам. Ее нигде нет. Я стою в гостиной, тяжело дыша, и пытаюсь понять, исчезла ли она в облаке зеленого тумана, была ли похищена, а может…

Входная дверь открывается, и входит Ама, одетая в ту же футболку и бежевые брюки, что и вчера, держа в руках коричневый пакет из круглосуточного магазина, расположенного поблизости. Она смотрит на меня, стоящего голым посреди комнаты, потом начинает смеяться:

– Не надо было так скромничать, когда ты раздевался вчера – тебе есть чем похвастаться.

Мои руки непроизвольно ныряют вниз, чтобы скрыть наготу, после чего я, ковыляя, устремляюсь в спальню и натягиваю джинсы, а затем тащусь за ней в кухню.

– Я купила молоко, свежую выпечку, мясную нарезку, хлеб и вот это.

Она протягивает мне пакетик с аспирином.

– Спасибо. – Я бросаю в стакан с водой пару таблеток и даю им раствориться.

– Как голова?

– Пока болит. И горло тоже, хотя уже меньше, чем вчера.

– Кровоподтеки и ушибы очень живописные. Повезло, что ты остался жив.

– Это было не везение. Он прекрасно знал, что делает. – Я кашляю. – У нас не было возможности обменяться нашими историями. Понятия не имею, что именно ты обо мне знаешь, и…

– Ты – Эл Джири. Твой отец – Паукар Вами. Ты иногда его изображаешь.

– Это виллаки тебе сказали?

– Нет. Это я и так знала. Есть много вещей, которые я знаю, но не могу объяснить откуда. Думаю, священники перед оживлением программируют меня. – Она продолжает распаковывать продукты, потом поворачивается ко мне: – Извини, если своим исчезновением заставила тебя беспокоиться. Я хотела тебя разбудить, но ты казался таким… умершим для мира.

– В следующий раз просто оставь записку.

– Слушаюсь, босс. – Она отправляется в ванную и щелкает выключателем. – Я хотела принять душ раньше, но горячей воды совсем не было.

Я смотрю на часы:

– Котлом с горячей водой пользуются все жильцы дома. Большинство принимает душ до работы, так что после полдевятого котел обычно уже пуст. Сейчас уже должно быть все в норме, но не стоит долго плескаться, не больше пяти-шести минут.

– Этого хватит. Ты тоже будешь мыться?

Я нюхаю свои подмышки:

– Хотелось бы.

– Хочешь вместе со мной?

– Ох, не искушай. – Я кривлюсь от головной боли.

Я захожу в душ после нее, до отказа включаю горячую воду и смываю с себя зловоние туннелей. Через минуту вода становится холодной. Я дрожу, но продолжаю стоять под душем. Потом выключаю его, досуха вытираюсь полотенцем и надеваю чистые джинсы и футболку. В таком виде я выхожу в кухню, где Ама готовит завтрак.

– Могу я тебя кое о чем спросить? – осведомляюсь я, стоя в дверях.

– Давай!

– Почему ты решила, что можешь доверять мне?

Ама намазывает маслом кусок хлеба:

– Ты убиваешь только преступников. Ты не такой злодей, как твой отец. Это я знаю наверняка. Я также знаю, что ты не заводишь любовницу из опасения, что виллаки используют ее, чтобы причинить тебе страдания. Поэтому я не сомневалась, что ты не станешь тащить меня в койку.

– А разве ты сама не пыталась это сделать?

Она смеется:

– Не принимай это так близко к сердцу. У меня нет выбора. Я была создана любить другого.

– Капака Райми?

– Да. – Она берет еще один кусок хлеба. – Нам надо о многом поговорить, но на это нужно время. Давай сначала позавтракаем.

Мы едим, сидя на кушетке. Еда самая простая – овсянка, сэндвичи, молоко. Ама говорит о своих отношениях с Кардиналом:

– Мои воспоминания о Капаке весьма туманны. У нас были беседы в суде, во Дворце и в ресторане, где я работала.

– В ресторане Кафрана.

Она хмурит брови:

– Не помню.

– Не помнишь его владельца, Кафрана Рида?

Она на мгновение задумывается.

– Нет.

Я запоминаю эту информацию. О нем я могу рассказать ей позже. А прямо сейчас хочу узнать о ее жизни под землей с инками.

– Я знаю, что Капак – Аюмаркан и что это означает. Я также знаю, что он отличался от других – что он не умер, когда умерли все остальные.

– Ты знаешь, что он пожертвовал тобой ради своей карьеры? – спрашиваю я.

– Да. – Ее лицо становится печальным. – Когда я первый раз вернулась обратно – два или три года назад, – я его ненавидела. Теперь я понимаю, что ошибалась. Он делал только то, что его заставляли. У него не было выбора. Кардинал создал его для того, чтобы он был холодным и сконцентрированным на своем деле.

– Ты все еще любишь его? – Я стараюсь, чтобы мой голос звучал безучастно.

– Я не могу его не любить. Я понимаю, что это за любовь – искусственная, воображаемая, – но не могу от нее отказаться.

– Знаешь, где он находится?

– Во Дворце, я полагаю. Но, – добавляет она тихо, – я вижу повторяющийся сон о том, что мы встречается в холодном, пустынном месте и я веду его вниз по ступенькам в темноту.

– В Холодильнике? – Она смотрит на меня пустым взглядом, и я задаю ей следующий вопрос: – Расскажи мне о своем возвращении к жизни. Знаешь, как они это делают?

– Нет. Когда я вернулась в первый раз, я была в ужасе. Я помнила свою прошлую жизнь и что я умерла, но совсем забыла, что происходило между этими событиями. С тех пор ничего не изменилось. Смерть – ничто, пустота, не оставляющая чувства времени и пространства.

– Где ты воскресаешь?

– В маленькой комнате, темной и с красными стенами. Там много женщин, одна, например… – Ее лицо морщится, она изо всех сил пытается вспомнить еще что-нибудь. – Извини, это все, что я помню. Я всегда как в тумане, когда возвращаюсь оттуда. Кто-то ведет меня в мою комнату – она рядом с пещерой Инти ватана, – и я там отдыхаю.

Темная комната и женщины вызывают мой интерес. Все виллаки, которых я встречал, мужчины. Но они должны иметь партнерш для производства потомства. Я никогда не думал об этом раньше. Похоже, что они спариваются с инкскими женщинами. Им, вероятно, не хочется смешивать свою аристократическую кровь с кровью простолюдинок.

– В пещере Инти ватана бывают женщины? – спрашиваю я.

– Я никогда их там не видела.

Наступило время рассказать про ее пропавшего возлюбленного. Я говорю тихо, в деталях описывая его исчезновение и мои поиски. Она огорчена новостями, но не подавлена.

– Он у виллаков, – заканчиваю я. – Если бы мне удалось похитить нескольких их женщин, я смог бы заставить священников освободить его.

– Зачем ввязываться в такие проблемы? – говорит она. – Ведь он бессмертен. Они не могут его убить.

– Но они могут держать его в плену до скончания века.

Она хмурится:

– Он сам в состоянии убить себя. Перерезать вены или разбить голову о стену.

– Только если не будет связан и напичкан наркотиками.

Ама издает шипящий звук:

– Ублюдки! Наверняка они использовали меня как приманку, чтобы заманить его под землю. Я часто думала, зачем им понадобилось оживлять меня? Теперь знаю – чтобы добраться до Капака.

– Если бы они собирались использовать тебя только в этом единственном случае, то не стали бы удерживать после того, как завладели им.

– Если не планируют использовать меня против кого-нибудь еще, – бормочет она, и наши глаза встречаются.

Я улыбаюсь:

– Не огорчайся, я не собираюсь терять из-за тебя голову.

– Очень мило. – Она допивает молоко и смотрит на меня поверх чашки. – Ты все еще не рассказал, каким образом сам вляпался в это дело. Зачем тебе Капак?

– Мне нужны связи. Если я освобожу Кардинала, у меня будет друг в самых высоких сферах.

Она усмехается:

– Ты врешь. Но это не важно. У нас у всех есть секреты.

Она сообразительна. Надо держать ухо востро.

– Что будем делать? – спрашивает она. – Похоже, твои поиски зашли в тупик. Тебе известно, что Капак находится под землей, но я не думаю, что кто-нибудь, кроме виллаков, может точно указать его местонахождение.

Я киваю:

– Я мог бы схватить одну из их женщин или взять в плен священника, который говорит по-английски, и подвергнуть его пыткам. Но виллаки – хозяева туннелей. Сомневаюсь, что смогу одержать победу на их территории.

Я замолкаю, задумавшись, но в голову не приходит ничего путного.

– Полагаю, что можно сделать только одно – я иду к Форду Тассо, рассказываю ему, что знаю, и пусть он сам вытаскивает Кардинала.

– Считаешь, что он станет это делать? – скептически спрашивает Ама.

– Нет, – говорю я, – это было бы слишком большим везением.

* * *

Мы с Амой добираемся до Дворца – она остается около наших байков в переулке позади здания. Я вхожу внутрь в обличье Эла Джири и поднимаюсь на пятнадцатый этаж. Коридоры кишат гвардейцами и озабоченными агентами. Я незаметно проскальзываю мимо них. Перед дверью в кабинет Тассо приходится поработать локтями – так густо там намешано людей, настойчиво добивающихся аудиенции у временного Кардинала.

– Привет, Мэгс, – здороваюсь я с усталой секретаршей. – Есть у меня шанс попасть к Тассо?

– Смеетесь? – резко отвечает она. – Я вчера потратила целый день, стараясь с вами связаться. Вы единственный, кого Форд реально хочет видеть. – Она нажимает кнопку двусторонней связи: – Эл здесь.

– Ну, наконец-то, твою мать! Немедленно ко мне!

По дороге я отступаю в сторону, чтобы не столкнуться с тремя испуганными мужчинами – они стремительно выбегают из кабинета Тассо, как будто за ними гонится сам дьявол, – затем закрываю дверь, отсекая себя от хаоса в приемной. Тассо сидит за столом и пристально смотрит на меня здоровым глазом. Ладонью левой руки он массирует правую.

– Рассказывай, что ты разнюхал об этих гребаных Змеях, – рычит он вместо приветствия.

– Когда вы узнали про них? – спрашиваю я, пододвигая стул.

– Позавчера вечером. Какая-то шайка уничтожила отряд гвардейцев, патрулировавших город на востоке, и оставила на одном из тел записку с предупреждением: «Держитесь подальше от восточной части. Змеи». Через несколько часов улицы были переполнены слухами, что сотни бойцов, обученных как настоящие роботы-убийцы, под руководством этого гребаного Паукара Вами, захватили город. Кто они такие, Алжир? И какого хрена ты вдруг возглавил эту чертову армию?

– Если бы вы действительно поверили, что я стал их вождем, мы бы здесь не разговаривали – вы смывали бы с рук мою кровь.

– Это верно, – хмыкает он, и на лице его появляется гримаса. – Что происходит и где ты был?

Я даю ему краткий отчет о своих приключениях в обществе реального Паукара Вами, виллаков и Змей. Я ничего не рассказываю ни о том, что Вами способен умирать и снова возвращаться к жизни, ни о сходных возможностях Амы. Он может поднапрячь воображение и сам сделать эти выводы. Он подробно расспрашивает меня про Змей. Какова их численность? Как они вооружены? Каковы их цели? Я отвечаю подробно, выкладываю все, что знаю, и под конец высказываю предположение, что они могут принести много вреда.

– Да что ты говоришь? – рычит он. – Я только что размышлял о том, что мне делать с Даверном, а теперь еще и это дерьмо. Откуда они взялись, мать их? Невозможно собрать такое войско, не привлекая внимания.

– Виллаки – большие специалисты, когда дело касается секретности. Они создавали войско Змей годами, вербовали солдат медленно, делая ставку на молодых мужчин и женщин, которые желают служить благородному делу, умеют держать рот на замке и научены появляться и исчезать незаметно.

– Я могу послать гвардейцев в туннели и вытеснить их оттуда, – бормочет он.

– Я бы вам не советовал.

– Думаешь, мы не сможем их победить?

– Там, внизу, – нет. В лучшем случае, вы получите хороший урок. В худшем – вы их так достанете, что они сделают что-нибудь гнусное с вашим Кардиналом.

– Ты так уверен, что Капак у них?

– Да.

Он мрачнеет:

– Чего они хотят?

– Они хотят защитить свои дома и семьи.

– Да не Змеи, – рычит он, – эти гребаные священники. Зачем они собрали армию? Каковы их планы?

– Направить армию против вас и ослабить ваше господство в городе.

– Но зачем? Как бы ни были сильны Змеи, они не смогут прогнать нас отсюда. Нанося нам удары, они лишь играют на руку Даверну и его клуксерам. Хаос никому не нужен, так зачем его создавать?

– Вы спрашиваете меня или это мысли вслух?

Он невесело хмыкает:

– И то и другое. Есть какие-нибудь соображения?

– Нет. Меня это не волнует. Меня наняли найти человека. Я его нашел. Вы намерены выполнить ваши условия сделки?

– Где он находится? – холодно спрашивает Тассо.

– В туннелях. Я не мог подойти к нему ближе. И никто бы не смог.

– Этого недостаточно. От тебя требовалось доставить Капака обратно, а не показать район, в котором он находится. Доставь его мне, и я отдам тебе Билла Кейси.

– Это нечестно, – бормочу я.

– Еще как честно. Тебя наняли выполнить работу, так сделай ее. И еще, Эл, сделай ее быстро. Если эта заваруха продолжится, то я, возможно, не смогу выполнить условия нашей сделки.

* * *

Я веду Аму в ресторан «Пылкая Салли», расположенный у реки. Мы, не спеша, изучаем меню – это первое свидание Амы за десять лет, и она наслаждается моментом. Когда официант уходит, Ама просит меня рассказать о разговоре с Фордом Тассо.

– Кто такой Билл Кейси? – спрашивает она, когда я дохожу до эпизода, когда Тассо согласился предоставить мне сведения о местонахождении Билла только после того, как я доставлю ему Райми.

– Враг. Именно из-за него я ввязался в это дерьмо.

Я начинаю рассказывать ей о прошлом, о том, как нашел свою девушку убитой в отеле «Скайлайт» и Кардинал нанял меня расследовать ее убийство; о том, что моя жизнь развалилась на куски после того, как я обнаружил, кто именно ответственен за ее смерть, о том, как я стал Паукаром Вами в надежде, что Билл жив и его можно выманить из укрытия. Нам подают первое, потом основное блюдо, и только к десерту я закругляюсь.

– Иисусе, – шепчет Ама, – как ты думаешь, что же такого наделал Вами?

– Я точно знаю, что он убил сестру Билла. Он играл с ним в какую-то грязную игру. Вынуждал его совершать убийства, а в ответ щадил некоторых из своих жертв. Он украл девочку и велел Биллу убить ее. Когда Билл этого не сделал, Вами безжалостно умертвил его сестру.

Лицо Амы белеет, она роняет ложку на стол:

– Это ужасно.

– Да уж. Это не извиняет того, что он сделал по отношению ко мне, но мне жаль его – нет, скорее того мальчика, которым он был когда-то.

– Ты думаешь… – Ама замолкает. – Нет, не мое дело спрашивать.

– Продолжай, не бойся.

– Думаешь, что месть – это выход? Может, тебе стоит забыть об этом, уехать и начать новую жизнь.

– Если бы я был нормальным, то сделал бы именно это. Но я не такой.

– Мне ты кажешься вполне нормальным.

– Это только снаружи. Внутри меня пылает безумие. Вот почему я могу договариваться с виллаками или с таким чудовищем, как мой папаша. У нормального человека есть пределы, границы, которые он не может перейти. У меня их нет.

Ама берет ложку и погружает в вазочку с мороженым:

– Если Билл действительно жив и ты найдешь его, что ты будешь делать после того, как разделаешься с ним?

Я не отвечаю и молча смотрю на свой кусок творожного пудинга.

– Эл? Ты слышишь, что я…

– Для всех намерений и целей я умер десять лет назад, – бормочу я, – и с тех пор реинкарнировался в дух своего отца. Когда я разделаюсь с Биллом, с этим миром для меня будет покончено. Я не заслужил в нем места.

– Ты убьешь себя? – глухо спрашивает она.

Я выдавливаю из себя подобие улыбки:

– Ешь мороженое, детка.

Остальную часть обеда мы проводим молча. Я думаю о том, что делать с Амой. Мне необходимо сосредоточить свои силы на поисках Капака Райми. Чтобы обдумывать и действовать, я должен быть один. Но я не могу просто избавиться от нее. Надо придумать некий дипломатический ход…

Решение приходит, когда я расплачиваюсь за обед. Когда мы выходим из ресторана и садимся на наши байки, я велю ей следовать за мной. Мы мчимся, обгоняя другой транспорт, и вскоре оказываемся около заведения Кафрана. Увидев вывеску, Ама хмурится и слезает со своего скутера.

– Узнаешь? – спрашиваю я.

– Что-то знакомое, но точно не могу вспомнить.

– Давай зайдем внутрь. Я хочу, чтобы ты кое с кем встретилась.

Кафран Рид сидит за столом около кухни, занятый разговором с официанткой. Когда он смеется, то не выглядит таким старым. Я осторожно кашляю, и он поднимает глаза:

– Эл Джири! Рад видеть тебя снова. Надеюсь, ты пообедаешь у нас?

– Боюсь, что не смогу. Я только что поел. Мистер Рид, я бы хотел представить вас своему другу, Аме Ситуве.

Ама, улыбаясь, делает шаг вперед. Ее улыбка вянет, когда она поднимает глаза на Рида. Его лицо тоже вытягивается.

– Мы раньше не встречались? – хрипло спрашивает он.

– Нет, – неуверенно говорит Ама. – По крайней мере… не помню.

Они пристально смотрят друг на друга, не подозревая о связи, которая некогда была между ними, но непонятным образом ощущая ее. Я нарушаю молчание:

– Ама – официантка. Здесь есть какие-нибудь вакансии?

Старик моргает:

– С персоналом у нас все в порядке, хотя… для нее найдется место, если оно ей понравится.

Официантка, обслуживающая наш столик, бросает на него удивленный взгляд.

– Извините меня, мистер Рид, – говорит Ама и тянет меня в сторону, – какого черта ты…

– Кафран Рид не был твоим отцом, – тихо прерываю ее я, – хотя десять лет назад и ты, и он были в этом уверены.

Кровь отливает от лица Амы.

– О господи, – стонет она. – Так вот почему его лицо мне так знакомо! Он… – Она не может говорить из-за спазма в горле.

– Я хочу, чтобы ты осталась с ним, Ама. Ты не будешь мне мешать, и к тому же тебя это отвлечет.

– Но мы друг друга совсем не помним.

– Используй это время, чтобы разобраться во всем. Не говори, что ты его дочь, – этим ты приведешь его в замешательство. Но ты можешь постараться узнать его заново. Он старый одинокий человек, нуждающийся в родной душе. Ты можешь помочь ему, а он может помочь тебе, ведь ты говорила, что совсем одинока.

– Но священники… Капак…

– Я дам тебе знать, если найду его. Я буду держать тебя в курсе и обязательно позову, если потребуется твоя помощь, – думаю, так и случится. Но сейчас тебе лучше остаться здесь.

Ама медленно кивает:

– Хорошо, я останусь. На некоторое время.

Я прощаюсь с Кафраном, оставляю Аме свой номер и отбываю, задержавшись в дверях, чтобы бросить взгляд на старика и его вновь обретенную «дочку». Они пристально смотрят друг на друга, молча, слегка испуганно, но с затаенной надеждой. Надеюсь, что у них все наладится.

Закрыв за собой дверь, я стираю с лица ненужную больше улыбку и, выбросив из головы мысли об Аме Ситуве и Кафране Риде, спешу к своему байку. Снимаю парик, стираю грим с лица, вставляю контактные линзы, вешаю на шею отрубленный палец Билла и становлюсь Паукаром Вами, перед тем как вскочить в седло и рывком завести мотор.