Текст книги "Город Змей"

Автор книги: Даррен Шэн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 22 страниц)

– Этот человек может быть страшным раздражителем, – произносит он на чистом английском, – но он знает, как достойно убить себя.

Слова священника поражают меня больше, чем самоубийство отца.

– Вы можете говорить? – глупо удивляюсь я.

– Мы всегда могли говорить, – отвечает он. – Просто никогда не затрудняли себя изучением вашего языка – ваша речь режет нам ухо. Но времена меняются, и мы на многое стали смотреть по-другому с тех пор, как ушел последний ватана. Большинство из нас все еще остается верным языку наших отцов, но некоторые научились говорить на вашем языке.

Онемев, я смотрю на виллака, а труп моего отца дергается и превращается в зеленый туман, как произошло с Амой Ситувой в статуе Манко Капака. Через несколько мгновений он становится облаком сверкающих частиц, которое медленно растворяется в воздухе.

– Паукар Вами возвращается в небытие. – В смехе священника слышатся нотки жестокости. – Он безумно боится пустоты потустороннего мира, но на этот раз его пребывание там будет коротким. Скоро мы его вернем назад.

– Как? – спрашиваю я.

Виллак потирает нос:

– Это секрет. Идем. – Он распахивает дверь. – Ты должен кое с кем встретиться.

Я делаю несколько шагов вслед за ним, потом смотрю на то место, где только что испарился Вами, и останавливаюсь:

– Почему вы заставили его убить себя?

– Скучаешь? – лукаво спрашивает священник.

– Просто хочется знать.

Виллак пожимает плечами:

– Отчасти, чтобы доказать, что мы имеем власть над смертью. Ты это знал и раньше, но знать и верить – это разные вещи. Вами думает, что мы говорим только по-инкски. Если бы он был более осведомленным, то мог бы под пытками постараться получить информацию от кого-нибудь из нас.

– Боитесь, что он может причинить вам вред?

– Нет, он может причинить нам беспокойство. – Виллак нетерпеливо топает ногой, пустые белые глаза спокойны, как всегда. – Идем. Время уходит. Дети ждут.

Я не понимаю, что он имеет в виду, но противоречить нет смысла. Подавив желание задать еще несколько вопросов, я следую за слепым священником по коридору, уставленному черепами, закрыв одну клеточку пазла и приготовившись к другим многочисленным тайнам.

Глава третья
РОК

Чередой длинных, извилистых туннелей виллак выводит меня обратно к большой пещере с огромным камнем инти ватана. Многие туннели освещены – на благо Змей, как я полагаю, – и я пользуюсь возможностью изучить лишенное черт лицо виллака, очень бледную кожу, светло-каштановые волосы и нежные руки.

– Как вас зовут? – спрашиваю я.

– У меня нет имени, – отвечает он, – я слуга Инти, а ему не нужны имена. Он узнает своих сынов по горящему огню их душ.

– Инти? Ах да, бог Солнца.

Он останавливается, и его пустые глаза сужаются.

– Ты не веришь?

– В моем возрасте вряд ли можно найти кого-то, кто в это верит.

Священник улыбается:

– Если наша власть не дана богом, как ты объяснишь, что мы можем возвращать мертвых к жизни?

Он снова пускается в путь. Я в молчании иду сзади, не зная, что ответить.

Подойдя ближе к пещере, я слышу звуки множества голосов, шепот и шарканье ног. Я замедляю ход.

– Входи, – подбадривает меня священник, – здесь нет ничего страшного. Мы не причиним тебе вреда.

– Не в этом дело. – Я киваю в направлении голосов, поскольку опять забываю, что он не видит, и говорю: – Это похоже на Змей.

– Так оно и есть.

– Я думал, что мы идем на встречу с Капаком Райми, – бросаю я пробный камень.

К моему удивлению, он отвечает откровенно:

– Еще нет. Ты не готов. Когда это случится, мы отведем тебя к нему.

– Он здесь?

– Да. А теперь пойдем. Дети волнуются. Не стоит заставлять их ждать.

Оставив вопрос о Райми открытым, я иду вслед за священником ко входу в огромную пещеру, где останавливаюсь в тени и обозреваю открывшуюся передо мной сцену. В пещере полно народа. Я вижу сотни молодых мужчин и женщин, принадлежащих к Змеям. Должно быть, здесь находятся все семь триумвиратов. Мужчин раз в пятнадцать больше, чем женщин, чернокожих больше, чем белых. Все бриты наголо, татуированы и одеты в джинсы и майки, за исключением Кобр, на которых сверху еще кожаные куртки.

Змеи построены в шеренги соответственно рангу позади огромного камня инти ватана, на котором возвышается одинокий виллак с опущенной головой. У его ног находятся три ковша. Войско стоит в боевой готовности, но по стойке «вольно». Многие тихо разговаривают. Кобры патрулируют ряды, делая замечания тем, кто нарушает порядок, но не пресекают тихого шепота и легкого движения.

– Чего они ждут? – спрашиваю я.

– Своего вождя, – отвечает священник. – Они его боготворят, но он появляется редко, предпочитая действовать через нас. Им сказали, что сегодня он обратится к ним.

– Они ждут Вами?

– Да.

– Вы можете так быстро воскресить его?

– Нет. Мама Оккло работает быстро, но не настолько.

– Какая еще мама? – Я останавливаюсь, глаза мои расширяются от догадки. – Вы хотите, чтобы я вышел к ним?

Священник улыбается:

– А ты неглуп, Плоть Снов. Да, мы хотим, чтобы ты сыграл роль своего отца здесь так же, как делал это наверху.

– Нет! – резко бросаю я. – Этого не будет!

Не знаю, почему я реагирую так яростно. Я всегда настроен сказать «нет» на любые предложения виллаков, но дело не только в этом. Я чувствую ловушку.

– Они будут разочарованы, если их вождь не покажет себя, – говорит священник.

– Вообще-то мне плевать.

– Это надо сделать. Змеи важны для нас только из-за тебя. Если ты не проявишь к ним интереса, мы обойдемся без них. Это неизбежно повлечет за собой их ликвидацию. Мы подмешаем какой-нибудь смертельный быстродействующий яд в их пищу.

– Вы собираетесь убить собственных солдат?

– Но они не наши. Они солдаты Паукара Вами.

– Вы бы и со своими поступили так же, – с отвращением бросаю я. – Умертвили бы их за обеденным столом и оставили гнить.

– Мы делаем то, что обязаны, – напыщенно произносит священник.

Я пожимаю плечами:

– Так убейте их. Что я потеряю от этого?

– Друзей, – вкрадчиво говорит священник, – и много братьев и сестер.

– Какие, к черту, братья и сестры? Только потому, что их кожа такого же цвета, как моя… – я делаю гримасу, – или вы выражаетесь фигурально?

– У сорока из них течет твоя кровь. Мы получили целый урожай незаконнорожденных детей Паукара Вами, но они не знают, что он их отец. Они были завербованы на общих основаниях, и мы обращаемся с ними так же, как с остальными.

Я отступаю назад и начинаю всматриваться в юные лица Змей. Со своими выбритыми головами и татуировками на щеках они все могут быть его детьми, даже более бледные представители – Вами выбирал белых женщин так же часто, как и черных.

– Что заставляет вас думать, что мне небезразличны мои сводные братья и сестры, которых я никогда не видел? – угрюмо спрашиваю я.

– Узы крови обычно очень трудно игнорировать.

– Вы не убьете их, – с сомнением говорю я. – Если я не стану участвовать в ваших планах, вам придется обратиться к какому-нибудь другому сыну Вами. Зачем убивать тех, кто вам нужен?

– Но они нам не нужны, – возражает он, – мы уже выбрали кандидатов на случай, если ты нас подведешь. Этих нескольких мы сохраним. Все остальные не представляют для нас ценности.

Я делаю глубокий вдох, про себя проклиная виллаков и их умение поймать человека на крючок. Сначала они используют Райми и Билла, чтобы завлечь меня сюда. Теперь хотят представить меня сорока моим ближайшим родственникам и говорят, что они будут уничтожены, как насекомые-вредители, если я не подчинюсь. Я ненавижу этих белоглазых псов, но не могу не восхищаться их хитростью и коварством.

– Чего вы хотите? – вздыхаю я, словно они заставили меня раскрыть карты.

На самом деле это не так. При всем моем нежелании стать причиной смерти этих ребят я принесу их в жертву, если священники станут требовать от меня слишком много. Но я совсем не хочу, чтобы они это знали. Не сейчас.

– Мы хотим, чтобы ты занял наше место на инти ватана и помог нам править этим городом. Но к этой установке ты должен прийти добровольно. А сейчас мы хотели бы только, чтобы ты показался перед Змеями в качестве их вождя.

– Мне просто надо изобразить из себя Вами, а потом я могу уйти?

– Да.

– Когда я это сделаю, вы мне скажете, где находится Капак Райми?

– Нет.

Все это мне совсем не по душе – я чувствую, как уже готовы захлопнуться дверцы ловушки, но решаю подыграть им, чтобы потянуть время и узнать как можно больше о Змеях и планах священников.

Стараясь не делать из этого представления, я стаскиваю парик и стираю грим с лица носовым платком. Обычно я использую увлажняющие кожу лосьоны, но здесь довольствуюсь собственной слюной. Пока я изо всех сил тру себя носовым платком, появляется второй виллак и подает мне майку, кожаный пиджак и джинсы. Я надеваю их на себя, после чего первый священник лезет в карман и вынимает зеленые контактные линзы.

– Вы все предусмотрели, не так ли? – язвлю я.

– Мы старались.

Я без всякой радости вставляю линзы, и перевоплощение закончено.

Третий виллак ожидает меня в пещере с микрофоном.

– Мне это не понадобится. – Я отвожу его руку.

– Он нужен не для усиления, а для маскировки, – говорит англоговорящий священник. – Твой отец всегда говорит с ними именно так. Микрофон немного искажает звук. Без этого острое ухо может уловить различия в ваших голосах. Это нужно нам для того, чтобы…

– …прикрыть свои задницы, – заканчиваю я за него.

Он натянуто улыбается. Потом, прикрепив микрофон к моей майке, наклоняется к моему левому уху.

– А это для чего? – хмурюсь я.

– Это ресивер, по инструкции. Мы будем подсказывать тебе, что надо сказать.

Я позволяю ему вставить эту штуковину себе в ухо. Как только она оказывается на месте, оттуда слышится голос:

– Проверка, раз, два, три, проверка.

– Кто это? – спрашиваю я.

– Один из наших братьев, – отвечает первый виллак. – Ну как, работает?

– Да.

– Тогда ступай. Слова придут к тебе, когда будет нужно.

– Что мне надо делать? – нервно спрашиваю я. – Я никогда не любил произносить речи на публике.

– Иди к инти ватана, устрой смотр своим войскам – короче, будь Паукаром Вами.

Священники удаляются. Невидимый, я стою один в тени. Рядом есть выход. Можно рвануть на свободу. Но куда мне бежать? Ведь все ответы здесь.

Собравшись с силами, я направляюсь к большому круглому камню. Меня тут же замечают. Раздаются восторженные возгласы, громкий стук каблуков. Я иду медленно, бросая короткие взгляды налево и направо, обращенные на молодых солдат. Каждый из Змей салютует мне, когда я прохожу мимо. Кобры, отвлекшись от своих обязанностей, опускаются на одно колено и прикладывают ладони к полу, одновременно преклоняя головы. Я ищу глазами Кобру из второго триумвирата, который вел меня к комнате моего отца, но сверху все они выглядят одинаково.

Когда я достигаю платформы, стоящий на ней виллак поднимает голову и подходит к краю, чтобы поприветствовать меня.

– Раскинь руки в стороны, – шепчет голос мне в ухо. Теперь это голос священника, который вел меня к пещере. – Позволь ему соединить свои пальцы с твоими и поцеловать скрещение змеиных голов на твоем подбородке.

Расставив руки в стороны, как мне велели, я останавливаюсь на платформе, наклоняюсь вперед, и слепой священник касается моих рук своими пальцами. Бормоча что-то неразборчивое, он прикладывает губы к моему подбородку и целует головы вытатуированных змей. Раздается тихий шипящий звук, и, опустив глаза, я вижу его язык – он раздвоен.

Мне хочется отстраниться от него, но Паукар Вами никогда не отступает, и я держусь. Потом священник открывает рот, чтобы спеть, и я вижу, что язык у него снова стал нормальным. Может, у меня просто начались галлюцинации? Виллак продолжает свое монотонное пение. Я стою неподвижно, раскинув руки в стороны и ожидая дальнейших инструкций. Наконец он замолкает и подходит к трем ковшам, которые переносит к краю платформы.

– Повернись лицом к Змеям, – слышу я голос, – и повторяй за мной.

Я поворачиваюсь и повторяю слова виллака. Если бы я делал это как Эл Джири, я уверен, что спотыкался бы и запинался. Но в качестве Паукара Вами я бесстрашен и красноречив, просто прирожденный оратор.

– Наше время почти пришло. Многие годы мы существовали анонимно. Этому скоро суждено измениться. Городские воротилы знают о нас и встревожены. Скоро все будут дрожать при звуках нашего имени.

Мои слова отдаются эхом в стенах пещеры и нетерпеливо поглощаются слушателями. Многие из юношей и девушек улыбаются. Некоторые толкают локтем соседей и перемигиваются.

– Но мы должны еще немного потерпеть, – предостерегаю я, – наши враги скалятся друг на друга, как собаки, но нам нужно подождать, пока они займутся разборками, иначе они почувствуют исходящую от нас угрозу и объединятся.

– Повернись к виллаку, стоящему на инти ватана, – шепчет голос.

Я делаю, что он говорит, потом продолжаю:

– Перед выступлением вы пройдете крещение кровью. Вы выдержали многое, но впереди еще достаточно испытаний. Пусть это станет напоминанием о жертвах, которые вы принесли, и обещанием грядущей радости.

Ковши наполнены кровью. Это может быть кровь животных, но я почему-то уверен, что это не так.

– Вегетарианцам лучше покинуть помещение, – бормочу я, и вокруг раздаются злобные смешки.

– Это кровь побежденных, – говорит голос, и я послушно повторяю за ним, – кровь слабых и нищих духом. Чтобы очистить этот город, вы должны сначала прочувствовать его загрязненность. Удерживайте кровь в себе, когда будете пить ее. Тем, кто извергнет ее из своих желудков, здесь нет места, и они будут изгнаны.

Три виллака строевым шагом проходят от боковой части пещеры, напевая в такт ходьбе. Они принимают ковши из рук своего собрата на платформе, потом проходят по рядам, предлагая питье каждому из Змей по очереди и не двигаясь дальше, пока солдат не выпьет густую красную жидкость. Во время этой процедуры я продолжаю говорить:

– Сделайте глоток, не больше и не меньше. Те, кто не может выпить за свой город, нам не нужны, но не нужны и те, кто выпьет слишком много. Приветствуются только воины, проявившие умеренность и выдержку.

Я жду дальнейших инструкций, но их нет, поэтому я стою и смотрю, как Змеи с красными от крови губами и бесстрастными лицами заканчивают кровавый ритуал. Никто не отказывается, никого не рвет. Может быть, они уже проходили эту процедуру раньше. Я готов принять предложение, если оно последует, но мне ковша не подносят.

Когда кровь выпита последним из Змей, ковши возвращаются на платформу и виллак складывает их в кучу позади трона.

Мне дается указание общаться с воинами, делать комментарии и задавать вопросы.

– Но ничего не говорить про нас, – предупреждают меня.

Я брожу по рядам надменно, как настоящий Паукар Вами, и вглядываюсь в лица солдат, стараясь найти родственников. Они стоят по трое в ряд, между фалангами – промежуток, между триумвиратами – расстояние вдвое больше. Позади одиннадцать солдат стоят отдельно – новобранцы, ядро восьмого триумвирата.

Мне на ум приходит сержант, учивший меня, когда я только поступил в Гвардию. Я останавливаюсь в конце одной из фаланг и хлопаю по плечу дюжего тинейджера. Он вопросительно поворачивает голову, и я наношу ему удар в челюсть, отправляя в нокдаун.

– Я что, разрешил вам глазеть по сторонам? – ору я.

– Нет, сэр, – отвечает он с покрасневшим лицом, едва улыбаясь сквозь боль. Это большая честь – быть выделенным своим вождем, даже с помощью наказания.

– Встань!

Он встает. Среднего роста, крепко сбитый, широкое, открытое лицо. Не очень осмысленный взгляд.

– Как тебя зовут, парень?

– Леонард, сэр, первая фаланга, шестой триумвират.

– Давно у нас, Леонард?

– Три года два месяца и шесть дней, сэр.

– Какая хорошая память.

– Я отмечаю в календаре.

Я наклоняюсь к нему:

– Сегодня вечером возьми этот календарь, порви его и сожги.

Он растерян:

– Но… сэр… он принадлежит…

Я бью его по затылку:

– Я не просил обсуждать это. Я приказал.

– Да, сэр! – выкрикивает он.

Я отхожу от него и обращаюсь к остальным:

– Это касается вас всех. Сосредоточьтесь на настоящем. Пользуйтесь им. Дышите им. Соответствуйте ему. Прервите связь с миром времени. Если вы этого не сделаете, значит, вы принадлежите тому миру и не принадлежите мне.

По их сияющим лицам я вижу, что произвел впечатление, и чувствую, как гордость поднимается в груди. Я быстро подавляю это смехотворное чувство. Ведь это пешки виллаков, следовательно, мои потенциальные враги. Скорее бы закончить это представление и…

Я быстро следую мимо одиннадцати новобранцев, стоящих сзади. Один из них привлекает мое внимание. Я подхожу ближе, чтобы убедиться, что не ошибся, а он встревоженно делает шаг назад.

– Дрейк? Какого черта ты здесь делаешь? – спрашиваю я, а сын Фло таращит на меня глаза, потрясенный, что к нему обратился сам легендарный Паукар Вами. – Отвечай!

– Я… я Змея… сэр.

– Как давно ты здесь?

– Пару недель. Раз в несколько дней я тайком убегаю домой, но…

– Твоя мать знает об этом?

– Нет, конечно.

Он собирается с силами и прямо смотрит мне в глаза.

Я хочу спросить его, что он думает о том, как прореагирует Фло, если узнает, но потом вспоминаю, кого я должен изображать. Я делаю шаг в сторону от Дрейка:

– Скажи мне, почему ты здесь, парень? Что привело тебя в это печально известное логово воров… в эту пользующуюся дурной репутацией выгребную яму?

Разлается общий радостный смех. Но Дрейк крайне серьезен:

– Я хочу защитить свою мать, сэр.

– Каким образом?

– Хочу научиться сражаться. Город накануне волнений, но нет никого, кто бы защитил нас, кто бы поднялся против войска проклятых клуксеров.

– Проклятые клуксеры, – как эхо, повторяют некоторые Змеи.

Я останавливаю шум поднятием руки.

– Продолжай, – киваю я Дрейку, – говори так, чтобы все могли слышать. Как будто ты хочешь, чтобы слышал не только я, но и эта толпа.

– Змеи будут защищать своих родственников и друзей, – серьезно говорит Дрейк. – Мы разобьем гвардейцев, клуксеров и всех, кто угрожает тем, кого мы любим. Мы будем контролировать банды. Мы вернем в город мир и порядок и вышвырнем всех, кто сунется к нам!

Он выкрикивает последние слова, и они сопровождаются одобрительным гулом. Я жду, когда он смолкнет, и резко спрашиваю:

– А потом?

Дрейк растерян:

– Сэр?

– Что ты сделаешь потом, когда улицы станут твоими? Вернешься к своей матери? Или снова скроешься под землей?

– Заканчивай, – шипит виллак мне в ухо.

Я игнорирую его:

– Скажи мне, что ты будешь делать дальше?

– Я не знаю, сэр.

– Кто скажет этому мальчику? – во весь голос кричу я. – Кто знает? Кто думал об этом?

– Джири! – чуть не визжит виллак мне в ухо. – Если ты не прекратишь прямо сейчас…

Молодая женщина поднимает дрожащую ладонь.

– Да? – спрашиваю я ее, не обращая внимания на священника.

– Будем все контролировать, сэр, – говорит она уверенно.

– Вы завоюете улицы, а потом станете их хозяевами?

– Да.

– А как к этому отнесутся ваши родные и друзья? Что думаете?

Она хмурит брови.

– Горожане могут поддержать нас в борьбе против гвардейцев и клуксеров, – говорю я. – Но что случится, когда они захотят вернуться к нормальной жизни?..

Англоговорящий виллак врывается в пещеру.

– Сапа Инка! – кричит он. – Вы должны пойти со мной. У нас трудности. Вы нужны в другом месте.

– Я говорю с моими войсками, – рычу я, – и не люблю, когда меня прерывают!

– Клуксеры напали на один из наших постов. Вы должны идти!

При упоминании о клуксерах среди Змей поднимается злобное бормотание, и я понимаю, что виллак меня переиграл. Если я не пойду с ним, это будет означать, что я больше люблю произносить речи перед лицом своих сподвижников, чем защищать их от врагов.

– Ладно, – бормочу я раздраженно, а потом в последний раз обращаюсь к Змеям: – Подумайте о том, что я сказал. Подчинение естественно, когда вы служите мне, но острый ум всегда важен. Мои последователи должны уметь рассуждать, а не только слепо повиноваться.

Повернувшись к ним спиной, я иду за священником, который поспешно направляется к выходу, находящемуся в боковой стене пещеры. Я не оборачиваюсь назад, чтобы посмотреть на Змей – Паукар Вами никогда не смотрит назад.

Оказавшись за пределами видимости молодых солдат, виллак вздыхает с облегчением.

– Что такое «Сапа Инка»? – спрашиваю я.

– Так мы обращаемся к Паукару Вами. Это имя мы использовали очень давно, обращаясь к нашим военачальникам. – Его губы морщатся в презрительной усмешке. – Ты говорил глупо. Я предупреждал тебя не перечить нам.

– Вы сказали, чтобы я вел себя как Паукар Вами, – возражаю я.

– Да, исполнение было превосходное, – соглашается священник, потом добавляет язвительно: – До определенного момента. Но побуждение их задаваться вопросами об отдаленных целях было просто подстрекательством. Они же солдаты, и, когда им говорят – прыгайте, они должны прыгать, а не размышлять.

– В этом и есть разница между мной и вами. Я считаю, что они имеют право знать, во что их впутывают и что может из этого выйти.

– Когда Змеи станут твоими, – хмыкает священник, – можешь обращаться с ними, как пожелаешь. Но до тех пор я бы попросил уважать…

– Что значит «когда Змеи станут моими»?

– Змей вербовали для службы Паукару Вами, – говорит священник. – Он выступает в качестве номинального вождя, символа, который может их объединить. Не думаешь же ты, что мы можем отдать власть в руки киллера-психопата.

– Послушайте, – говорю я резко, – если вы надеетесь, что я возглавлю вашу армию, то вы…

Виллак подносит к губам небольшую трубку, сильно дует в нее и посылает мне в лицо облако розовой пыли. Я кашляю и задыхаюсь, пылинки наполняют мои легкие, и голова становится невероятно легкой. Ноги подкашиваются, а стены куда-то исчезают.

– Ублюдок! – кричу я, но вместо крика получается шепот.

Я пытаюсь ударить священника, но мой кулак как будто из ваты. Мне кажется, что я перестаю существовать, куда-то плыву… потом все чувства пропадают.

Когда я прихожу в себя, кто-то держит меня за руку и ведет по узкому туннелю. Наркотик все еще отравляет кровь, голова пульсирует. Остановившись, я выдергиваю руку у моего проводника и падаю на колени. Я изо всех сил стучу по полу кулаками, скалю зубы, и это, как ни странно, помогает прочистить голову. Виллаки явно меня чем-то отравили. Но наркотик не очень сильный, и, хотя мир вокруг странно мерцает по краям, я в состоянии распознать реальность и уцепиться за нее.

– Все нормально? – спрашивает мой гид, наклоняясь, чтобы помочь.

Женский голос. Я отталкиваю ее руки и усилием воли заставляю взгляд сфокусироваться.

– Кто ты? – задыхаясь, спрашиваю я.

– Друг. Я веду тебя на поверхность. Мы идем домой.

Я слишком слаб, чтобы бороться. Разрешив женщине ухватить себя за локти и поднять на ноги, я беспомощно прислоняюсь к ней. Потом, когда мы начинаем двигаться вперед, я бросаю взгляд на ее лицо и узнаю ее.

– Ама Ситува, – бормочу я, задаваясь вопросом, способен ли отличить фантазию от реальности после всего, что произошло.

– Да, – отвечает она.

– Ты настоящая или призрак?

Она медлит с ответом. Мы подходим к лестнице. Она останавливается у первой ступеньки, смотрит на меня и говорит тихим голосом:

– Не знаю.

Мы улыбаемся друг другу трясущимися губами. Ища поддержки, я сжимаю ее руку, а она в ответ сжимает мою. Потом мы начинаем подниматься.