Текст книги "Город Змей"

Автор книги: Даррен Шэн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 22 страниц)

Глава четвертая
ВОЙНА

Ама озадачена, когда я звоню ей и предлагаю пообедать со мной сегодня вечером.

– Я думала, что тебя интересуют более важные дела.

Я улыбаюсь:

– Важные дела могут подождать. Завтра у меня будет тяжелый день, и я хочу хорошенько расслабиться.

– Что случилось, Эл? – спрашивает она с беспокойством.

– После расскажу. Хочешь пойти в какое-нибудь модное место или посидим у Кафрана?

– Лучше у Кафрана.

– В полдевятого?

– Хорошо. Будь осторожен, Эл.

– Постараюсь.

Я принимаю душ, потом энергично растираюсь полотенцем. Сидя перед телевизором, начинаю наносить на лицо грим, краем уха слушая последние новости. Звонит телефон – Сард с разными новостями. Он обнаружил большинство пропавших Змей, но шестеро все еще неизвестно где. Я велю ему не беспокоиться об этой шестерке.

– Желаю тебе отдохнуть и расслабиться до утра. Пойди в боулинг, займись любовью.

– Сапа Инка? – Он удивлен.

– На Ромили-стрит есть заброшенное административное здание, – говорю я ему, заранее выбрав это место, – встретимся там завтра в полдень на верхнем этаже. Возьми с собой дюжину самых проверенных Змей. У меня есть для тебя особое задание. Оно может оказаться самым ключевым во всей этой кампании.

– Я вас не подведу, – торжественно обещает он.

Я заканчиваю наносить грим, проверяю, не видны ли татуировки, затем надеваю парик и чистую одежду. Выхожу на улицу, сажусь на свой байк и мчусь через весь город в обличье Эла Джири, насвистывая по дороге, как самый беззаботный человек на свете.

В ресторане Кафрана нет свободных столиков, но Ама зарезервировала столик у стены. Мы садимся, скрытые от толпы высокими искусственными растениями.

– Как Кафран? – спрашиваю я.

– Цветет. Он сейчас отсутствует – подыскивает помещение, чтобы открыть новое заведение. Он мог бы сделать это уже давно, но все откладывал. До недавнего времени он твердил, что оно того не стоит.

– Он все это затеял из-за тебя. – Она смущенно улыбается. – Думаешь остаться здесь надолго?

– Я был бы не против, если бы имел выбор.

Перед нами возникает официантка. Ама делает заказ, потом открывает бутылку и наливает нам вина. Я рассказываю ей о том, что происходит, а также о плане, который тайно готовлю, чтобы спасти город от тотальной войны. Она внимательно слушает, почти не задавая вопросов. Я заканчиваю как раз к прибытию первого блюда.

– Ты действительно веришь, что это сработает? – спрашивает она.

– Не попробуешь – не поймешь.

– Ну, не знаю. Если виллаки догадаются, что ты затеваешь, они могут изменить свое отношение к тебе. Они возлагали много надежд на Капака, но это не помешало им уничтожить его, когда он отказался подчиняться их приказам.

– Дело стоит того, чтобы рискнуть.

Она молча ест, потом произносит:

– Я хочу помочь тебе.

– Я так и думал. Ты знаешь, что это опасно, что нам, возможно, придется пожертвовать собой? Моя цель – остановить священников. Если удастся выбраться живым, я буду считать, что мне сильно повезло.

– Мне все равно. Я не собираюсь отпускать тебя одного.

Я сдержанно кашляю и вытираю рот салфеткой:

– Я и не буду один. Я планирую взять своего отца.

Она моргает:

– Убийцу?

– Он мне пригодится. Быстрый. Беспощадный. Непреклонный. Кроме того, если я не включу его в свой план, он уедет, а я этого не хочу, пока… – Я пожимаю плечами, не совсем уверенный, что буду делать с Паукаром Вами, если разделаюсь со священниками.

– Ему можно доверять? – спрашивает Ама.

– В этом отношении – да. Он ненавидит виллаков даже больше, чем я.

Ама отставляет в сторону тарелку и хмурится:

– А что, если Форд Тассо и Эжен Даверн не согласятся?

– Я все равно буду осуществлять свой план. Я зашел слишком далеко, чтобы отступать. Я не смогу покончить со священниками без Тассо и Даверна, но сделаю все возможное, чтобы причинить им как можно больше вреда.

Ама вздыхает:

– Мы сумасшедшие, если думаем, что сможем осуществить это.

– Согласен, – усмехаюсь я.

Она замечает мою улыбку:

– Похоже, стоит максимально насладиться жизнью, пока мы в состоянии это сделать. – Она поднимает бокал: – За твое здоровье.

Занятые беседой, мы едим долго. Наш разговор отчасти касается виллаков и сопряженных с ними проблем, но в основном мы говорим о себе, о прошлом каждого из нас (Ама вспоминает свое детство) и о том, чем бы хотели заняться в будущем, если бы имели возможность выбирать. Ама думает остаться здесь и помогать Кафрану, а потом, когда он уйдет на покой, занять его место, а в свободное время путешествовать. Я напоминаю ей о ее ограничениях, как Аюмаркана, – выехав из города, она может прожить всего несколько дней, – но она возражает:

– Мы ведь разговариваем о мечтах, а не о реальности. Между прочим, я могу мечтать о чем угодно.

Подходит Кафран Рид. Он выглядит гораздо свежее, чем тогда, когда я видел его в последний раз. Он целует Аму в щеку, пододвигает стул и рассказывает нам о том, что делал сегодня. Он нигде не нашел того, что хотел, но услышал, что в доках есть подходящее кафе. Пока мы обсуждаем цены на аренду, ресторан постепенно пустеет.

Опустошив последнюю бутылку, я прощаюсь с Амой и Кафраном. Ама встает, чтобы проводить меня, но я прошу ее остаться. Победим мы или проиграем, она никогда больше не будет сидеть с человеком, который некогда был ее отцом. Эти драгоценные минуты не стоит тратить на такого бродягу, как я.

– Увидимся, – бормочу я, и она эхом отвечает на прощание, бросая на меня многозначительный взгляд, говорящий о том, что наше соглашение остается в силе, а Кафран, улыбаясь, сидит и потягивает вино.

На улице я медлю около своего мотоцикла и наслаждаюсь ночью, стараясь отсрочить миг, когда придется поменять обличье и снова стать Паукаром Вами. Люди редко понимают, как они счастливы. Вкусная еда, добрая бутылка вина, хорошая компания… что еще нужно? Я бы с удовольствием отдал Змей, да что Змей – весь город за ресторан Кафрана Рида и душевное спокойствие.

Понедельник. День принятия решений. Сард и его дюжина прибывают точно в полдень. Я приветствую их в образе Сапа Инки в маленьком помещении – они едва могут втиснуться в него – и сообщаю сокращенную версию моего плана. Они смущены и встревожены, но я объясняю им важность их миссии – то, что от них зависит наше будущее.

– Пришло время выбирать. Вы служили или своему народу, или виллакам. Нельзя усидеть на двух стульях. Я знаю, они призвали и выучили вас, но лишь для того, чтобы использовать. Если вы поверите мне, я постараюсь дать вам власть, которой вы добиваетесь, и свободу, чтобы этой властью наслаждаться.

В конце концов я убеждаю их. Священники слишком хорошо поработали, чтобы создать мне репутацию. Змеи думают, что я абсолютно непогрешим. Они отдали свои сердца и души Паукару Вами и сделают все, что я прикажу, каким бы странным это им ни казалось. Я отпускаю Змей, приказав действовать в обычном режиме, даже если что-то пойдет не по плану, потом возвращаюсь на свой пост в сожженном полицейском участке, где Кобры ожидают моих инструкций. Трудно делать вид, что сегодня такой же день, как остальные, но я сосредотачиваюсь на их донесениях и осуществляю то руководство, которое они от меня ожидают, потратив несколько минут, чтобы похвалить Кобр, делавших вылазки в другой части города.

До 16:00 остается несколько минут, когда я узнаю о решении Форда Тассо. Я нахожусь в военном фургоне, когда звонит один из солдат Змей, находящийся на границе нашей территории.

– На нас напали! – кричит он, и звуки мощного ружейного огня заглушают его слова. – Это гвардейцы, повторяю, гвардейцы! Эти ублюдки наступают!

Все глаза обращаются на меня. Я сохраняю на лице бесстрастное выражение, стараясь не выдать своих эмоций.

– Сапа Инка, – спрашивает Змей, – должен ли я приказать своим солдатам двинуться на врага?

– Нет. – Я вздыхаю. – Дай сигнал к отступлению. Прикажи им медленно отступать, чтобы гвардейцы боролись за каждый квартал, но не вступайте в бой. И прикажи им предупредить горожан, чтобы те укрылись по домам. Я не хочу, чтобы невинные люди пострадали при перекрестном огне.

Змей отвечает, что все понял и отправляется предупредить Кобр. Я провожу некоторое время в молчаливых размышлениях, обдумывая предстоящую атаку и ее последствия.

Позже становится известно, что гвардейцы разделились на четыре отряда и движутся на нас с запада и юга. На севере и востоке их войск не обнаружено. Кобры полагают, что они притаились там в ожидании подходящего момента, чтобы напасть, если мы станем прорываться на свободу.

Пока четыре отряда гвардейцев продвигаются к Петушиной площади – их цель была очевидна с самого начала, но я не вывел находящихся здесь Змей, – становится известно, что клуксеры Эжена Даверна пробились с севера.

– Ты уверен в этом? – кричу я разведчику, сообщившему об этом, сквозь помехи, раздающиеся в дешевом сотовом телефоне.

– Да, черт возьми! – выкрикивает он. – Этих типов около сотни, и они стреляют во всех, кто попадается на пути, оставляя за собой след из подожженных зданий и машин.

– Уходите оттуда! – кричу я. – Возвращайтесь на Петушиную площадь!

– Вы не хотите, чтобы мы вступили с ними в бой?

– Ни в коем случае! Идите навстречу остальным войскам на площадь и ожидайте дальнейших приказаний.

Я замечаю озабоченные взгляды бойцов на площади и выдавливаю из себя улыбку:

– Выше головы! Мы еще не побеждены. Приведите мне всех Кобр, которых сможете найти. И пошлите пару гонцов к виллакам – интересно будет послушать, что они скажут.

Пока я жду Кобр и священников, мне сообщают, что еще один отряд клуксеров движется параллельно первому. Они оставляют за собой след пожаров и разрушений, и теперь, вероятно, большинство людей озабочено больше появлением отрядов Даверна, чем гвардейцев Тассо. Но до Петушиной площади быстрее должны добраться гвардейцы. Они могут закрепиться и объявить себя главной властью в восточной части. Я приказываю двум фалангам замедлить продвижение Гвардии, а затем прорваться навстречу первым из прибывающих Кобр.

Около 20:00 все Кобры и три представителя виллаков стоя и сидя размещаются в комнате, где Хайд Уорнтон и Франк Вельд встретили свой конец. Войдя, я бегло осматриваюсь. Семь Кобр выглядят встревоженными, но смотрят на меня с надеждой, думая, что я найду выход из этой заварухи.

– Мне кажется, у нас есть три пути, – начинаю я напрямик. – Первый – мы сосредоточиваемся или на гвардейцах, или на клуксерах и бросаем все свои силы против одного противника, оставляя другого на потом. Второй – мы делим наши силы и воюем на два фронта. И третий – мы, повесив головы, убираемся отсюда.

Кобры сдержанно посмеиваются – думают, что я шучу, – но смех стихает, когда священник, говорящий по-английски, кивает и говорит:

– Мы бы посоветовали отступить, Сапа Инка.

– Вы с ума сошли? – орет Кобра по имени Педдар. – Отступить перед этими ублюдками? Да я лучше убью себя!

Остальные одобрительно кивают, кроме Сарда, который мрачно смотрит на меня, но держит язык за зубами. Я даю им выразить свои чувства, потом жестом требую тишины.

– Давайте выслушаем его до конца. Я хочу знать, почему ему так хочется поднять лапки кверху.

– Отступление – это не капитуляция, – говорит виллак, улыбаясь слепым лицом. – Захватчики приходят, чтобы воевать. Они не уйдут, пока не прольется кровь. Если нас здесь не будет, они схватятся друг с другом. Мы подождем до тех пор, пока сражение не закончится, а потом нападем на ослабленных победителей.

– А если они не станут делать перерыв? – спрашиваю я. – Если нападут на нас в туннелях?

– Они нас не найдут, – уверенно говорит священник. – Туннели наши. Мы отразим их атаки.

– Это все чушь собачья! – кричит Педдар, глядя просительно на своих товарищей Кобр. – Если мы сейчас отступим, они устроят массовую резню жителей города. Я не для того ввязался в это дело, чтобы сначала давать обещания своим родителям и друзьям, а потом оставлять их в дерьме, когда…

– Солдат, – спокойно говорю я, – ты освобождаешься от своей должности. Найди своего помощника, скажи, что он получил повышение, и прикажи ему присоединиться к нам. А сам возвращайся в фалангу и жди дальнейших приказов.

Педдар смотрит на меня с ненавистью, все его тело сотрясает дрожь. Потом он вспоминает, кто я и что он давал клятву подчиняться мне. Он поворачивается, чтобы идти, и в его глазах стоят слезы злобы.

– Педдар, – останавливаю я его. – Мы делаем это для нашего города. Мы ввязались в это, именно потому что неравнодушны. Мы не оставим людей в беде. Даю тебе слово.

Он устало улыбается:

– Спасибо, Сапа Инка.

Когда он уходит, я поворачиваюсь к виллаку:

– Они ожидают сражения на Петушиной площади. Надо оставить пару фаланг, чтобы начать бой. Им нет необходимости биться до смерти, просто задержать гвардейцев на полчаса, а потом отступить, когда натиск станет слишком сильным. Гвардейцы с радостью остановятся, чтобы перевести дух и закрепиться на площади. Они знают, что вскоре нападут клуксеры. И пускай они дерутся друг с другом, сколько их душе угодно.

– Согласен, – говорит виллак, – а ты в это время возглавишь отступление.

– Не я. Я буду на Петушиной площади вместе со своими людьми.

– Ты считаешь это целесообразным?

– Меня ждут войска. Предводитель Змей не должен оставлять своих солдат в такое время. Я просто загляну туда ненадолго. Не беспокойтесь, я не собираюсь попадать в руки гвардейцев. Я планирую вернуться, когда мы повернем назад, чтобы собраться вместе. У меня с Тассо кое-какие счеты.

– Очень хорошо, – говорит священник. – Мы организуем отступление.

– Сард, – бросаю я, направляясь к двери, – возьми две свои фаланги и присоединяйся ко мне. Убедись, что твои солдаты готовы к смерти. Мы хотим, чтобы это выглядело как можно более реально. Некоторым из нас действительно придется умереть.

– Мы сделаем все, что потребуется, Сапа Инка, – торжественно заявляет он и следует за мной в ночь, оставив взволнованных Кобр, чтобы те сообщили эту новость Змеям, находящимся в их подчинении.

После полуночи гвардейцы добираются до Петушиной площади. Кроме меня, Сарда и его фаланг здесь находятся около шестидесяти членов банд, чтобы встретить их. Я постарался напугать остальных – сказал им, что это был ложный маневр, что мы будем отступать и им следует разойтись. И хотя большинство прислушались к моим предостережениям, эти шестьдесят идиотов отказались отступить. Они полны решимости сдерживать гвардейцев столько, сколько возможно, и нанести им как можно больше урона. Петушиная площадь принадлежит им, и они скорее умрут, чем уступят ее. Я говорю им, что они действительно умрут, что мы отступим до того, как нас захватят гвардейцы, но их сердца жаждут славной битвы с превосходящими силами врага. Нельзя спасти тех, кто не хочет спастись.

Вид гвардейцев, маневрирующих для занятия выгодной позиции, – весьма отрезвляющее зрелище. Три из четырех отрядов сходятся вместе на площади – четвертый, вероятно, остался в резерве, – перекрывая ее со всех сторон и привнося ощущение смерти, от которой никуда не ускользнуть. Командиры размещают войска со знанием дела, отрезая все выходы.

– Мы были идиотами, когда думали, что сможем захватить этих негодяев, – говорит Сард, стоящий рядом. – Даже если бы они понесли тяжелые потери с бою с Даверном, все равно были бы нам не по зубам.

– Но не в том случае, если напасть на них по-партизански, – возражаю я. – Подобраться с флангов в темноте, приведя их в замешательство, подложить мины на дорогах и в зданиях… мы можем деморализовать их еще до того, как они нанесут удар. Это план виллаков.

Без предупреждения кто-то стреляет из базуки или чего-то столь же тяжелого. Те из нас, кто забрался на стены, рассеиваются, когда начинается обстрел. Некоторые не успевают, и крики и стоны умирающих добавляются к визгу снарядов и глухим взрывам разваливающегося кирпича.

Они обстреливают площадь пять долгих минут, разрушая баррикады и стены. Они не стреляют в центр – хотят оставить внутреннее пространство неповрежденным, чтобы использовать его, когда вышибут нас отсюда, – там мы и собираемся, около ста мужчин и женщин, ждущих, когда прекратится бомбардировка и начнется рукопашный бой.

Внезапно наступает пауза, когда войска снаружи скапливаются около новых проходов, ожидая приказа наступать. Мы спешим к заграждениям, что остались от стен, и готовимся к обороне, закладывая мины, выбирая цели, складывая около себя винтовки и пистолеты. Я ищу глазами командира гвардейцев (не для того, чтобы застрелить его, а просто любопытствуя, кем Тассо заменил Франка) и замечаю фигуру Джерри Фальстафа, командующего парадом с восхитительным хладнокровием.

Проходит минута. Две. Напряжение должно нарастать, но этого не происходит. Змеи твердо уверены, что мы ускользнем до окончания, пока другие погрузятся в кровавый финал. Оглядываясь, я вижу вокруг только бойцов, мрачно улыбающихся в предвкушении битвы, желающих, чтобы она скорее началась, и не думающих о возможной смерти.

Атака начинается без всякого предупреждения. Без труб и литавр. Только что гвардейцы стояли по стойке «смирно», а в следующее мгновение они уже несутся вперед, стреляя на бегу. Мы сдерживаем первую волну, вынуждая их остановиться и отступить, но немедленно возникает вторая волна, и они снова устремляются на нас. У нас нет другого выбора, кроме отступления, хотя несколько наиболее твердолобых остаются удерживать позиции. Они погибают через несколько секунд, но забирают с собой много врагов.

Взобравшись на каменную кладку, гвардейцы нарываются на мины, которые мы там разместили. Воздух наполняется разлетающимися кровавыми кусками человеческого мяса и костей. Они теряют двадцать или тридцать человек, но все равно продвигаются вперед. Через несколько секунд первые из них обезвреживают мины и бросаются в атаку на Змей, оставшихся на площади.

Бой жесток и беспощаден. Трое или четверо гвардейцев гибнут за каждого из наших, но их командиры это предусмотрели, и новые бойцы снова и снова безостановочно бросаются в атаку. Они вполне могли бы захватить наши позиции с помощью снайперского огня и коротких атак, но они стремятся к быстрой победе, возможно опасаясь угрозы нападения клуксеров, – не хотят столкнуться с войском Даверна в открытую.

Я остаюсь около Сарда и Змей, охраняя вход в подземные туннели, прорытый за последние несколько дней, через который мы можем ускользнуть. Участия в бойне я почти не принимаю. Истратил немного патронов, убил лишь одного солдата – душа к этому не лежит. У меня нет никакого желания убивать никого из гвардейцев, со многими из которых я когда-то служил.

Решив, что для нас уже достаточно – только что я видел, как двое Змей подорвались на гранате, – я даю сигнал к отступлению. Шестьдесят секунд спустя ни одного из Змей больше нет на площади, кроме меня, уходящего последним. Я ловлю взгляд оставшегося в живых гангстера – их здесь уже не более двадцати – и кричу ему:

– Можешь пойти с нами, если ты передумал.

– Не-а, – смеется он, махая, чтобы я уходил. – Партия только приближается к кульминации.

Я машу ему на прощание, бросаю на остальных последний взгляд – они окружены войсками и наверняка обречены, – потом ныряю в туннель. Я ползу под острым углом, пока не попадаю в туннель большего размера, где можно встать во весь рост. Сард ждет меня. Когда я подхожу к нему, он ставит таймер на взрывчатку, которую мы разместили заблаговременно – все входы в подземный мир должны быть взорваны, – и мы спешим присоединиться к остальным.

Пять минут спустя мы стоим в маленьком помещении глубоко под Петушиной площадью. Взорвалась последняя из бомб. Наше исчезновение произошло удачно. Я считаю бойцов – двадцать три, включая меня и Сарда. Двое ранены, находятся в критическом состоянии и могут не дожить до рассвета. Но могло быть гораздо хуже.

– Сколько человек из дюжины, отобранной для этого задания, выжили? – тихо спрашиваю я Сарда.

– Все двенадцать, – отвечает он. – Я не использовал их на площади, а велел подойти позже.

– Неплохо. Когда вы встречаетесь?

Он смотрит на часы:

– Они уже должны быть на месте. Мне потребуется полчаса, чтобы добраться туда.

– Все готово? Ты провел испытания оборудования?

– Да, Сапа Инка.

Я крепко пожимаю ему руку:

– Желаю удачи, Кобра.

– И вам тоже, – откликается он и исчезает.

Я отсылаю остальных Змей с приказами сообщить виллакам, что я остаюсь здесь, чтобы дождаться отставших. Они уходят, не задавая вопросов, удрученные не понесенными потерями, а тем, что пришлось отступить. Надеюсь, что доживу до того момента, когда их настроение улучшится, хотя и сомневаюсь в этом.

Оставшись один в темноте, я некоторое время ожидаю, прислушиваясь к слабым звукам, доносящимся с площади, – гвардейцы сосредоточивают там свои силы. Потом отправляюсь в путь по многочисленным туннелям, которые отметил раньше на карте, двигаясь стремительно и никого не встречая.

* * *

Пространство около полицейского участка пустынно. Время 2:12. Змеи ускользнули, а местные жители мудро решили не высовывать носа на улицу. Я десять минут скитаюсь по крышам в поисках своего папаши. Никаких следов. Подожду его до половины третьего, а потом, если он не появится, придется идти без него.

Когда назначенный мной срок заканчивается, я спускаюсь на улицу. Я разочарован тем, что он не пришел, но плакать не собираюсь. Десять лет я неплохо справлялся, кося под Паукара Вами, так что могу и еще несколько часов побыть им.

Когда мои ноги касаются земли, из темноты раздается голос:

– Решил бросить своего старого папочку, Эл, мой мальчик?

Я улыбаюсь, отвернувшись к стене, потом меняю улыбку на мрачное выражение и поворачиваюсь к нему:

– Сколько времени ты за мной идешь?

– Немного. Я ждал, что ты меня заметишь. Тебе не хватает осторожности. Может, гвардейцы и клуксеры слишком измотали тебя?

– У меня сейчас много чего на уме, но далеко не они на первом месте. Я собираюсь дать бой священникам. Ты со мной?

– А у тебя есть план? – спрашивает он с интересом, выступая из темноты. Его футболка на груди запачкана кровью – похоже, он уже успел на ком-то оторваться.

– Я решил, что ничего усложнять не стоит. Мы находим священника, который говорит по-английски – их несколько, – и заставляем его провести нас к Капаку Райми. Хватаем Райми, заваливаем каждого, кто встает у нас на пути, и исчезаем.

Он хмурится:

– Не бог весть какой план.

Я невесело усмехаюсь:

– Детали расскажу потом. Ама ждет нас.

– Та леди, с которой ты встречался у Кафрана?

– Ты что, следишь за мной? – спрашиваю я мрачно.

– Только потому, что забочусь о тебе, – ухмыляется он. – На какой стадии она включится в дело?

– Объясню по дороге. Где твоя куртка?

– В съемной квартире, где я живу.

– Значит, найдем другую по пути.

– Она мне понадобится?

– Да.

– Могу я спросить зачем?

– Чтобы скрыть жилет.

В ответ на его поднятую бровь я вкратце сообщаю ему детали, пока мы проходим несколько кварталов до того места, где нас ждет Ама, – со всем тем, что нам понадобится, чтобы победить ненавистных виллаков.