Текст книги "Город Змей"

Автор книги: Даррен Шэн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 22 страниц)

– Эл, – говорит он с трудом, – похоже, этот урод убил меня.

Я смотрю на него, потрясенный. Его пальцы выпускают винтовку и тянутся к ножу. Он начинает вытаскивать его, делает болезненную гримасу и падает на колени.

– Убил меня… – шепчет он, потом заваливается на пол – мертвый.

Я ковыляю через комнату, вынимаю нож из пальцев Франка и изо всех сил прижимаю их к своей груди, как будто могу передать ему биение своего сердца и этим возвратить к жизни.

– Прости, Франк, – бормочу я. – Не думал, что все так закончится.

Я смутно подозреваю, что Вами разделывается с Хайдом Уорнтоном. Краем глаза вижу, как он пальцами вырывает язык клуксера. Я бессильно отворачиваюсь.

Я не думаю о мести. Это бессмысленно. Допустим, я одолею своего отца. Но что хорошего это принесет? Вельд и Уорнтон мертвы. Все надежды на мирный исход разбиты вдребезги. Это означает войну, жестокую и кровавую, и ни Тассо, ни Эжен Даверн не смогут ее остановить, пока все Змеи, включая и меня, не будут перебиты.

Вами заканчивает с Уорнтоном и встает, вытирая руки.

– Жаль, что не удалось поработать с ним подольше, – говорит он, – но время не ждет.

– Ублюдок, – цежу я сквозь зубы, не глядя на него. – Франк был моим другом.

– Поэтому я убил его быстро. Я всегда думаю о тебе, Эл, мой мальчик.

Я закрываю Франку глаза, убираю нож и укладываю его руки на груди так, что они прикрывают рану.

– На этот раз ты зашел слишком далеко. Почему ты считаешь, что я не стану бороться до конца?

– Не сомневаюсь, что ты можешь это сделать, – говорит он. – И часть меня содрогается от этой перспективы. Прошло много лет с тех пор, как мне противостоял достойный противник. Но священники наверняка убьют меня, если я одержу верх, а я не готов к безвременной кончине. Надо еще посетить так много стран и убить так много людей! Надеюсь, у тебя достаточно здравого смысла не решать вопрос силой. Но если ты нападешь на меня, я приму твой выбор.

– Скажи, зачем ты это сделал?

Мои пальцы крепко сжимают рукоятку ножа.

– Приказ виллаков. Это финальная часть нашей сделки. Теперь я свободен и могу сколько угодно подвергать мучениям добрых людей в любой части света.

– Но почему? Зачем им это? Они хотят контролировать город. Как они смогут сделать это, когда воцарится хаос и Змеи будут уничтожены?

– Змеи не пострадают, – усмехается Вами. – Ты, конечно, умен, Эл, мой мальчик, но не очень хорошо информирован. Священники мечтают контролировать весь город, а не только восток. Они должны создать армию более могущественную, чем гвардейцы и клуксеры. Этого не случится, если Змеи останутся на востоке. Произойдет противостояние трех сторон, ведущее в тупик. Теперь, когда их помощники уничтожены, Тассо и Даверн пошлют свои войска, чтобы отомстить, но Змеи исчезнут. Священники уведут их под землю, оставив наверху только простых горожан, чтобы войска их атаковали.

– Ах, вот оно что, – бормочу я, поняв теперь замысел виллаков. – Они убьют сотни бандитов и всех остальных, кто попадется на их пути. Но этого им будет недостаточно, и они набросятся друг на друга.

Вами самодовольно кивает:

– Титаны встретятся на поле битвы и будут биться до смерти. Гвардейцы, скорее всего, победят, но их потери будут огромны.

– И тогда снова объявятся Змеи, – вступаю я, – и наберут новобранцев из недовольных жителей востока. Возможно, создадут коалиции с союзниками Даверна, готовыми идти куда угодно, чтобы свести счеты с гвардейцами.

Вами улыбается:

– Тебе нужно время, чтобы разобраться, но потом ты быстро соображаешь.

– Эти ублюдки, – говорю я, имея в виду виллаков, – совсем не думают о том, сколько людей погибнет при этом.

– Конечно нет, – хохочет Вами, – и ты не должен об этом думать. Жизнь – игра, и смертные – только пешки. Это всегдашняя твоя ошибка – ты никогда не мог провести границу между собой и простыми смертными. Это тянет тебя назад, Эл, мой мальчик. – Вами громко хлопает, приводя меня в удивление. – Мне бы хотелось еще поболтать с тобой, но, как говорится, труба зовет. Не знаю, что священники приготовили для тебя, но уверен, что они еще с тобой не закончили. Возможно, ты захочешь отправиться в путь с твоим старым добрым папочкой? Если произойдет невероятное и виллаки не убьют тебя, все равно найдется много желающих вздернуть тебя на виселице.

– Что ж, придется рискнуть.

– Как пожелаешь.

Отец приседает, потом подпрыгивает, хватается за нижнее стропило и подтягивается вверх.

– Подожди! – кричу я, прежде чем он навсегда исчезнет в ночи.

Я испытываю зуд в задней части головы. Не знаю почему, но у меня есть чувство, что все это не из разряда «сделал и забыл», как думает Вами.

– Почему ты так торопишься уйти?

– Священники не хотят, чтобы я болтался по городу.

– Тем больше причин остаться.

– Я не хочу их злить, – бормочет он.

– Но что если ты причинишь им зло в ответ на то зло, которое они причинили тебе?

Наступает долгая пауза.

– Думаешь, что сможешь побить виллаков их же оружием? – спрашивает он.

Отец на их стороне, потому что вынужден так поступать, но я знаю, что он ненавидит слепых священников и будет рад найти способ навредить им.

– У меня еще нет плана, но скоро он будет. Подожди несколько дней, и я тебя включу в него.

– А если я не хочу включаться?

Я пожимаю плечами:

– Если не хочешь перемен, можешь идти.

Несколько секунд он молчит. Потом поднимает руку, собираясь схватиться за верхнее стропило и взобраться на крышу. У меня падает сердце, но через мгновение он произносит:

– Я останусь на три дня. Если захочешь, сможешь меня найти. Но не трать зря мое время.

С этими словами он исчезает, оставляя меня наедине с двумя трупами, на пороге полной катастрофы, но с крошечной тенью надежды в глубине души. Выбросив из головы сожаления по поводу смерти Франка и страх перед будущим, я закрываюсь в одной из полупустых комнат, погружаясь в темноту и отчаянно пытаясь найти выход из всех этих жутких событий, прежде чем рухнут стены и кровожадные орды вломятся без приглашения.

Глава третья
СДЕЛКИ С ДЬЯВОЛАМИ

Я снова думаю о Франке. Последние десять лет я постоянно жил рядом со смертью. Я знаю все ее повадки и причуды. Но друзья – это другое. Надо будет организовать Франку достойные похороны и охрану для семьи. Но вот в чем вопрос – поддаться жалости к себе и потратить время на покойника или сосредоточиться на живых и, по возможности, постараться противостоять волнам кровавого террора, готовым обрушиться на город?

С усилием я отгоняю мысли о Франке и концентрируюсь на насущных делах. Я не вижу, каким образом смогу разрушить столь изощренные планы слепых священников – очень самонадеянно с моей стороны предполагать, что я смогу перехитрить их, – но в груди растет гнев и одновременно вера в себя. Я согласился помогать им. Ради своих друзей и соседей отдал себя в залог гнусному делу виллаков. И в награду они стали разрушать то, что мы спасали.

Забегая вперед, я могу представить себе, что они планировали мне сказать, когда произойдет нападение гвардейцев и клуксеров.

«Дела плохи, но были бы еще хуже, если бы мы не вмешались. Мы обманули тебя, Плоть Снов, но ты должен оставаться преданным нам, или воцарится полный хаос».

И эти ублюдки будут правы. Если зайдет так далеко, они будут единственными, кто сможет подавить беспорядки. Если я не стану им подыгрывать, они будут держать Змей в резерве и позволят войскам Даверна и Тассо делать все что угодно. Мне не стоило соглашаться на пост начальника Змей. Но я хотел купить этим спокойствие горожан. Теперь, когда виллакам удалось узнать мое слабое место, они станут играть на этом, делать то, что хотят, и ожидать, что я буду плясать под их дудку.

И возможно, именно это я смогу использовать против них.

Мой взгляд становится холодным в полумраке. Послать Вами убить Франка и Уорнтона, когда они беседовали со мной, было явным жестом презрения, открытой демонстрацией уверенности, что они смогут использовать меня так, как пожелают. Им не следовало так унижать меня. Виллаки – мастера скрывать свои мысли и чувства. Но на этот раз они просчитались и раскрыли свои карты. Возможно, одного этого промаха окажется достаточно.

Два трупа не выходят у меня из головы. Кажется, я смогу найти им применение, правда, пока не ясно какое. Когда Вами спрыгнул сверху и разделался с Франком и Уорнтоном, я подумал, что это конец. Главные помощники Тассо и Даверна были убиты на подвластной мне территории, в моем обществе и находясь под моей защитой. У их боссов нет другого выбора, кроме как начать охоту на меня и моих приспешников. Так что война неизбежна. Если только…

Я нетерпеливо хмурюсь, потом улыбаюсь, когда все становится на свои места. Это была моя территория. Я пригласил их на встречу. Как их вероятный защитник, я являюсь главной целью.

Вот слабое место в плане священников. Поставив меня во главе Змей, они заставили меня выглядеть более могущественным, чем я есть на самом деле. То есть Змеи подчиняются только мне, и я использую их для того, чтобы захватить власть. А что, если я смогу убедить Тассо и Даверна, что в этом не было для меня выгоды, и смогу доказать им, что так же уязвим, как и они?

Гвардейцы и клуксеры боятся меня и не доверяют мне, считая, что я ввязался в это дело из корыстных соображений. Разубедить их будет непросто. Все, что мне надо сделать, это доказать, как мало власти мне принадлежит на самом деле, показав ее реальные границы. Жертва должна их убедить. Я предложу им голову, которой они больше всего жаждут, – мою собственную.

Змеи, находящиеся около полицейского участка, приходят в шоковое состояние, когда я появляюсь перед ними, таща труп Хайда Уорнтона, но ничего не говорят. Я бросаю его на ступеньки перед главным входом и иду искать свой мотоцикл – вновь приобретенную модель той же марки, что и предыдущий. Когда я, вернувшись, начинаю привязывать Уорнтона ремнями к байку позади сиденья, второй мой помощник (Сард все еще пытается найти ренегатов Змей) прочищает горло:

– Сапа Инка, вы куда-то собрались?

– Пригласил свою крошку на прогулку, разве не видишь? – усмехаюсь я.

– Может быть, кому-то из нас поехать с вами? Я бы мог…

– Я поеду один.

– Но я не вправе…

– Солдат, – говорю я спокойно, – я отдал тебе приказ. Или у тебя есть командир главнее меня?

– Нет, сэр, но…

– Тогда о чем говорить?

Я заканчиваю с Уорнтоном, дергаю его несколько раз, чтобы убедиться в том, что он надежно привязан, потом киваю в направлении участка:

– Оставайся на страже и никого не впускай внутрь. Даже Сарда, если он вернется. Священников – ни под каким видом. Если повезет, через пару часов я вернусь, чтобы вывезти еще одного пассажира.

– Я не понимаю, Сапа Инка, – бормочет он.

– Ты здесь не для того, чтобы понимать. Ты здесь для того, чтобы подчиняться. Ясно?

Он вскакивает по стойке «смирно»:

– Слушаюсь, сэр!

Я направляюсь на запад, выбирая безлюдные улицы. Объезжать баррикады – не проблема, но вооруженные бойцы, притаившиеся сзади, представляют реальную угрозу. Несколько раз меня берут на мушку и велят подъехать к обочине. И каждый раз я жму на газ и делаю неожиданные виражи, уходя от своих преследователей, а потом возвращаюсь на прежний курс.

С этими отклонениями от моего маршрута проходит час, прежде чем я останавливаюсь около клуба «Крутые Кошечки». Рассвет еще не наступил, но около ресторана уже роятся обеспокоенные клуксеры. Я замечаю отряд Даверна. Они выгружают винтовки из кузова грузовика. Отвязав тело их вождя, я бережно несу его на руках, как жених несет невесту, и поднимаюсь к входу в ККК. Невероятно, но никто не замечает меня, пока я не оказываюсь у самых дверей. Лишь после этого какой-то клуксер узнает мои негритянские черты и тело, которое я бережно держу в руках, и орет во все горло:

– Что это такое, мать твою?

Все глаза обращаются на меня. Автоматически вскидываются винтовки, и пальцы ложатся на спусковые крючки. Только одно заставляет их медлить – они не уверены, что Уорнтон мертв, и не хотят ранить его, если он жив.

– Я здесь, чтобы поговорить с Даверном! – кричу я, прижимая к себе лицо Уорнтона, чтобы скрыть его мертвую гримасу. – Передайте ему, что Паукар Вами решил почтить его своим присутствием – короче, просит выйти.

– Что за хрень! – восклицает боец, но поспешно уходит внутрь помещения, громко зовя Даверна.

Клуксеры, сгрудившись вокруг меня, что-то бормочут и выкрикивают, обсуждая убийство.

Появляется Эжен Даверн. Он выглядит больным и слабым. Бьюсь об заклад, все пошло совсем не так, как он думал, замышляя захват власти. Даверн слишком быстро взлетел вверх по ступеням и достиг положения, которое ему не осилить. Также я бы мог побиться об заклад, что взлетел он вверх не сам. Я много думал и сопоставлял: все нити так явно ведут к виллакам, что это вряд ли можно счесть совпадением. Я уверен, что священники использовали вождя клуксеров так же, как и меня, чтобы подорвать влияние гвардейцев и привести к власти над городом силы, которые они выберут сами. Если бы не простаки, которые поверили Даверну и пошли за ним, я бы с радостью оставил его в ловушке, созданной его алчностью, и дал бы ему повести своих людей навстречу поражению в сражениях с гвардейцами.

Даверн идет прямо ко мне, игнорируя предостережения охранников, и пристально смотрит в бледное лицо своего заместителя, замечая красные следы вокруг губ, оставшиеся после того, как мой отец вырвал ему язык.

– Он мертв? – тупо спрашивает Даверн.

– Да.

Я бросаю тело с намеренным пренебрежением. Оно тяжело ударяется о землю и переворачивается на спину. Толпа издает гневный вздох, но я не обращаю на это внимания, сосредоточившись на Даверне – единственном, кто должен меня беспокоить.

– Что произошло? – тихо спрашивает Даверн.

– Какая разница? Он пришел ко мне в ответ на мое приглашение. Я гарантировал его безопасность. Был уверен, что смогу контролировать ситуацию. Как видишь… – Я слегка подталкиваю труп ногой, вызывая гул яростных голосов. – Я ошибся. Он был убит, когда находился под моей защитой. Я несу за это полную ответственность. Тебе нет необходимости посылать своих людей на восток, чтобы добиться отмщения. Подсудимый уже здесь.

Даверн бросает на меня быстрый взгляд, потом снова глядит в лицо друга:

– Не понимаю. Зачем ты пришел?

– Чтобы дать тебе удовлетворение. Убийство Уорнтона не должно пройти безнаказанным, так что накажи меня. Больше не надо никого искать.

– Но… – Даверн озадаченно почесывает голову. – Зачем сначала убивать его, а потом идти сдаваться? Это не имеет смысла.

Это именно такая реакция, на которую я рассчитывал.

– Ты послал Уорнтона на мирные переговоры. Форд Тассо послал Франка Вельда. Он тоже мертв. Они были жестоко и бессмысленно зарезаны во время беседы со мной.

– Вельда убили?

– Да. Я уверен, что, пока мы разговариваем, Тассо собирает войска, как и ты, готовясь к войне. – Я переступаю через тело Уорнтона и подхожу рискованно близко к Даверну. – Но я хочу мира, так же, как ты и Тассо. – Я делаю паузу, чтобы смысл моих слов дошел до него, потом огорошиваю его еще одним соображением: – Но это совсем не то, чего хотят те, кто контролирует Змей.

Глаза Даверна сужаются.

– А я думал, что ты…

Я качаю головой, потом решаюсь рискнуть:

– Не более чем ты контролируешь клуксеров.

Он цепенеет:

– Что за бредятина?

– Люди считают, что ты пришел к власти, потому что ловок и умен. Но я не думаю, что ты играешь в одиночку. У тебя есть тайные покровители, не так ли? – Его губы сжимаются, подтверждая мои подозрения. – Ты знал, что это священники, или они делали это тайно?

– Они делали тайно, – вздыхает он. – Я подозревал, но никогда не знал наверняка. Я и сейчас не уверен.

– Сейчас-то ты уверен, – усмехаюсь я. – Священники использовали тебя так же, как и меня. Но ты уже сыграл свою роль, и они хотят тебя устранить. Отсюда война на востоке против гвардейцев.

– Против Змей, – поправляет он меня.

Я качаю головой:

– Когда ты придешь туда, то не увидишь ни одного бойца Змей. Они уползли. Ты встретишь там только гвардейцев Тассо. Они тоже будут искать Змей. Как ты думаешь, на кого они набросятся, когда не обнаружат никого из Змей?

Даверн молчит, но я знаю, что он находится в замешательстве, и угадываю следующий вопрос прежде, чем он его задает:

– Священники решили покончить со мной?

Я пожимаю плечами:

– Во всяком случае, я решил покончить с ними. Я достаточно побыл марионеткой в их руках. Тем или иным способом, но я это прекращу. Если ты захочешь убить меня, смерть будет для меня только освобождением. Но, возможно, нам удастся объединиться и хорошенько их обломать. – Я пододвигаюсь к нему ближе и говорю шепотом: – Мы можем побить виллаков их собственным оружием. Если ты доверишься мне и мы объединимся, то оба выиграем.

Даверн смотрит на меня взглядом, лишенным выражения. Я не могу понять, о чем он думает. Потом он отходит в сторону и кивком подзывает двух своих людей:

– Возьмите Хайда, приведите его в порядок, потом позвоните его матери и попросите ее прийти сюда. Не говорите, что он мертв – я сам сообщу ей эту новость. – Он направляется назад в ресторан, потом останавливается и смотрит на меня через плечо: – Ну что? Идешь ты или нет?

Криво улыбнувшись, я прикасаюсь к воображаемой шляпе, посылая привет ошеломленным клуксерам, после чего следую за их предводителем в священные помещения клуба «Крутые Кошечки». Мы говорим быстро и откровенно, раскрывая друг другу все карты. Я узнаю не известные никому подробности об Эжене Даверне и его восхождении на вершину. В ответ я рассказываю ему о своем прошлом и о том, почему виллаки так заинтересованы во мне. У меня нет времени объяснять все подробно, даже если бы я захотел, но я освещаю основные факты и в общих чертах излагаю свой план. В нем нет ничего сверхъестественного, но он лучше всего того, что Даверн мог бы придумать сам. Он не убежден, что мой план сработает, ему не нравится идея предложенного мной партнерства, но к концу нашего разговора он соглашается действовать под моим руководством «до последнего». Мы пожимаем друг другу руки, и Даверн отправляется объяснять своим людям, почему они должны верить черному убийце, который притаранил мертвое тело Хайда Уорнтона на своем байке прямо к их клубу.

Пока Даверн делает все возможное, чтобы убедить своих людей – если ему это не удастся, все полетит под откос, – я на полной скорости мчусь через город, чтобы забрать тело Франка Вельда. Сард еще не вернулся, а Змеи стоят в охране около полицейского участка, как всегда в состоянии боевой готовности. Привязав ремнями тело Франка к мотоциклу, я разрешаю им отдохнуть. Змеи расходятся, зевая и потягиваясь. Я смотрю им вслед, надеясь, что они переживут предстоящие бурные дни – что нам всем это удастся, – потом отправляюсь во Дворец на свою вторую смертельную встречу этого дня.

На восточной границе у Страуд-сквер идет жестокая схватка между Змеями и полицейскими. На западе был ограблен банк, и преступники сбежали на восток. Полиция пыталась преследовать их, но у Змей имелись другие планы на этот счет. Началось сражение, которое быстро набирает обороты. В другое время я бы прекратил его и все уладил, но беспорядки играют мне на руку, и я незаметно проскальзываю мимо дерущейся толпы.

Добравшись без приключений до места, я паркуюсь около дверей главного входа во Дворец – тех самых, которые разворочены бомбовой атакой, отвязываю Франка и прохожу мимо усталого караула. Пройдя через холл, я кладу Франка на стойку – портье, стоящий за ней, убегает с пронзительным воплем, – ожидая кого-нибудь более смелого, кто решился бы подойти и спросить, что мне надо. Наконец ко мне приближается закаленная секретарша.

– Могу я помочь вам… сэр? – спрашивает она.

– Скажите мистеру Тассо, что Паукар Вами и Франк Вельд находятся здесь, чтобы повидаться с ним.

– Вам назначено? – спрашивает она, разглядывая мое татуированное лицо, бритый череп и зеленые глаза.

– Нет, но он примет меня.

Она медлит, потом снимает трубку и набирает номер. Я слышу ее бормотание:

– Говорит, что он Паукар Вами. – И после короткого перерыва: – Думаю, он мертв. – Потом встает: – Вы можете пройти к нему. Мистера Вельда возьмите с собой.

Я дотаскиваю до лифта тело Франка – снова дежурит приятель Джерри Фальстафа, Майк Коунз, но он не узнает меня – и поднимаюсь на пятнадцатый этаж. Я совершаю долгое путешествие до кабинета Тассо, мимо десятков гвардейцев, секретарей и экспертов, которые провожают нас взглядами, стараясь понять, правдивы ли мгновенно распространившиеся слухи.

Мэгс ждет меня у дверей кабинета. Она подходит, чтобы осмотреть Франка, проверяет его пульс, поднимает веки, потом вздыхает:

– Он был хорошим человеком.

– Да.

– Вы были с ним знакомы? – Как и Майк Коунз, она не узнает во мне Эла Джири.

– Он был моим другом.

Она пристально смотрит на меня, потом возвращается за свой стол:

– Мистер Тассо готов вас принять. Предупреждаю, что кабинет находится под вооруженным наблюдением и при первом же угрожающем жесте с вашей стороны в вас будут стрелять без предупреждения.

Глубоко вздохнув, я выбрасываю из головы все посторонние мысли, поворачиваю ручку, толкаю дверь ногами Франка и вхожу в кабинет.

Тассо ожидает меня, сидя в кресле и массируя парализованную правую руку с лицом еще более каменным, чем всегда. Он молча наблюдает, как я расчищаю место на длинном столе и кладу на него Франка. Когда я отхожу, он, с трудом встав, некоторое время смотрит на своего мертвого соратника, потом бормочет:

– Я всегда думал, что он переживет меня. Франк обладал дьявольским везением. – Он снова опускается в кресло и пронзает меня своим циклопьим взглядом. – Это означает войну, Алжир.

– Я знаю.

– Кто его убил?

– Мой отец. Он также убил Хайда Уорнтона.

– Значит, это не все плохие новости. – Он мрачно усмехается. – Я хорошо отношусь к тебе, Эл, но это нельзя так оставить. Придется воевать. Другого пути нет.

– И это я знаю.

– Тогда зачем ты пришел? Просить прощения? Умолять о том, чтобы тебе сохранили жизнь? – спрашивает Тассо. Я не отвечаю. Да он и не ждет ответа. – Я не могу дать тебе уйти отсюда. Люди считают, что ты стоишь во главе Змей. Я знаю, что это чушь, но должен к ним прислушиваться.

– Вы никогда к ним не прислушивались, – возражаю я. – И если это только не отвечает вашим целям, не станете прислушиваться к ним и сейчас. Вы убьете меня потому, что вы хотите этого, а не потому, что этого хотят другие.

Его губы раздвигаются в ледяную улыбку.

– Мы с тобой слишком хорошо знаем друг друга. И удивить нам друг друга почти невозможно. – Он хмурится. – Но ты удивил меня сегодня, когда появился здесь. Что стряслось, Алжир?

– Я могу вернуть вам Капака Райми.

Он мрачнеет еще больше:

– Это не спасет тебя. Слишком поздно для…

– Это никогда не поздно, – прерываю я. – Вы собираетесь начать войну, но будьте осторожны. Змеи не враги, но могут стать ими. Если вы атакуете их сейчас, то не только подвергнете Райми еще большим страданиям, но и создадите военного монстра, который в свое время проглотит вас. С другой стороны, если вы выслушаете меня до конца, я смогу пообещать вам возвращение Райми и больше власти и свободы, чем вы когда-либо имели.

– Ты неубедителен, – раздается его ворчание.

– Я стану таковым, если у меня будет шанс.

Он устало смотрит на меня, в его левом глазу светится сомнение. Потом смотрит в мертвое лицо Франка и кивает:

– У тебя десять минут. Постарайся убедительно доказать свою позицию.

– Мне нужно двадцать, – говорю я, – и я сделаю это не просто убедительно, я сделаю это потрясающе.

Тассо труднее убедить, чем Даверна. Он долго раболепствовал перед слепыми священниками, и суеверный страх, который перед ними испытывали два Кардинала, передался и ему. Поскольку виллаки являлись богами для Дорака и Райми, Тассо никогда не думал об открытом неповиновении.

– Капаку бы это не понравилось, – бормочет он, и приходится напоминать о том, что Райми – их порождение, он связан с ними так, как никто из простых смертных. Если мы сможем их устранить, то снова вернем этому городу свободу воли.

– Но сможет ли Капак существовать без них? – спрашивает Тассо.

– Понятия не имею, – честно отвечаю я, – но он никогда не сможет вернуться, пока они командуют парадом. Мы могли бы пожертвовать Райми, но нельзя жертвовать свободой этого города.

– Дорак бы не согласился, – ворчит Тассо, – он хотел иметь наследника, обладавшего неограниченной властью.

– Но он полагал, что Райми не будет зависеть от священников. Думаете, ему бы понравилось смотреть на их безнаказанность? Это не город Райми – это их город. Если мой план сработает, в лучшем случае мы вернем ему власть, и он станет развиваться в соответствии с планами Дорака. В худшем случае мы его потеряем, но избавим от священников. Мне кажется, что Дорак предпочел бы это развитие событий, чем теперешнее положение вещей.

В конце концов Тассо соглашается обдумать мое предложение. Он не дает обещаний, но говорит, что будет сдерживать свои войска, пока не примет решения. Он позволяет мне уйти и приказывает не трогать меня – пока. Он говорит, что о его решении я узнаю вместе со всеми горожанами. По правде говоря, это гораздо больше, чем то, на что я рассчитывал.

Я голоден и устал, поэтому иду в ближайшее кафе и заправляюсь сэндвичами с кофе. Потом наношу еще один последний визит – в лачугу гарпий и их воспитательницы. Я быстро добираюсь туда по безлюдным воскресным улицам. Не знаю, зачем вмешиваю в это Билла – я мог получить все, что мне нужно, и в другом месте, – но животный инстинкт влечет меня к нему, а я не собираюсь игнорировать свои инстинкты на этой критической стадии игры.

Одна из гарпий копается в маленьком садике около дома, напевая вполголоса и суетясь вокруг своих растений, как будто это очень редкие экземпляры. Она начинает радостно гукать, увидев меня – у гарпий я ассоциируюсь со временем принятия пищи. Припарковавшись, я захожу в незапертую парадную дверь.

Билл находится внизу в гостиной, читает двум другим женщинам. Несколько минут я, никем не замеченный, стою около двери. После нескольких строчек я узнаю текст, который он читает. Это Марк Твен – «Приключения Тома Сойера».

Сделав паузу после окончания главы, он поднимает голову и замечает меня. На его лице выражается замешательство. (Он пришел, чтобы убить меня!) Но потом он успокаивается.

– Привет, Эл! – Он улыбается. – Не ожидал увидеть тебя снова. – Закрыв книгу, он велит дамам уйти, а сам остается сидеть, молча глядя на меня. Услышав их голоса во дворе, он спокойно спрашивает: – Пришел закончить свою работу?

– Если бы я хотел убить тебя, я бы сделал это на прошлой неделе.

– Почему же не сделал? Ты же собирался, когда появился здесь. Что изменило твои планы?

Не отвечая, я пересекаю комнату и выглядываю на улицу через щель в заколоченном окне. Отсюда я не могу видеть гарпий – только пустырь с промышленными отходами, серый и унылый.

– Тебя все еще мучают кошмары?

Я слышу, как его сотрясает дрожь.

– Да.

– И ты знаешь, как их прекратить, не так ли?

– Самоубийство? – Он издает короткий смешок.

– Нет. – Я смотрю ему прямо в лицо. – Искупление. Желание исправить грехи прошлого. Восстановить то, что ты разрушил.

Он хмурится:

– Не понимаю.

– Мне нужна твоя помощь, Билл.

Его лицо морщится от изумления.

– Ты просишь о помощи меня?

Я киваю, скрывая насмешливую улыбку:

– Я собираюсь сразиться с кое-какими очень опасными людьми – они мои враги, и твои тоже, – и мне нужно оборудование. Я мог бы обратиться к кому угодно, но решил дать тебе шанс…

– Да! – прерывает он, вскакивая на ноги и морщась от боли в своих старых костях. – Буду рад помочь тебе. Я потрясен! Говори, что надо сделать, Эл.

– Ты сказал, что у тебя в погребе есть бомбы и провода, оставшиеся от прежних времен. – Он энергично кивает, глаза блестят, и я отхожу от окна. – Пойдем, покажешь.