Текст книги "Город Змей"

Автор книги: Даррен Шэн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 22 страниц)

Глава шестая
КРИК ГАРПИИ

Меня будит телефонный звонок. Ворча, я беру трубку и узнаю голос Амы Ситувы.

– Я пыталась дозвониться тебе прошлой ночью, но твой телефон был выключен. Я очень волновалась. Я бы пошла тебя искать, но повсюду – полицейские.

– Со мной все в порядке. – Я зеваю и тру глаза.

– Где ты был?

– На улицах. Подавлял беспорядки.

– Скорее всего, эти волнения начали Змеи.

– Так оно и есть.

– Я боюсь, Эл. Если они могут делать такие вещи…

Я подхожу к раковине и открываю кран. Протягиваю руку за стаканом, потом вспоминаю о том, что вода отравлена, и выключаю ее.

– Ты слышала что-нибудь про воду? – спрашиваю я.

– Я слышала, как один репортер сказал, что можно пить воду из-под крана рано утром, хотя чиновники из мэрии предупредили, что пить ее нельзя вообще. – Она замолкает, потом спрашивает: – Что, всё действительно так скверно, как пишут в газетах и кричат по радио?

– Да. – Я меняю тему: – Как тебе живется у Кафрана?

– Замечательно. Мы превосходно ладим. Я не забыла навыков работы официанткой. Вчера работала весь вечер и успевала улизнуть, чтобы позвонить тебе.

– Не надо обо мне беспокоиться. Я в состоянии позаботиться о себе сам.

– Ничего не могу с собой поделать. Может, зайти к тебе?

Я отговариваю Аму от подобной мысли и обещаю поддерживать с ней связь. Когда она наконец отпускает меня, я снова ложусь в постель и немедленно погружаюсь в сон.

Волнения продолжаются весь уик-энд. Чтобы овладеть улицами, банды разрушают дороги и возводят на них баррикады, парализуя движение. Они ставят западни и делают засады на отбившихся от отрядов солдат и полицейских. Захватывают здания, грабят и поджигают. Стычки вспыхивают ежечасно. Отравленная вода вносит свою лепту, но на этой стадии большинству людей уже не нужно никаких дополнительных раздражителей, чтобы их кровь закипела. Их дома разрушены, родные и друзья ранены или убиты. Их переполняют ненависть и жажда мести. Правда, некоторые подумывают о том, чтобы бросить все и бежать отсюда, но большинство жителей готовы кинуться в бой, оскалив зубы, одержимые желанием воздать по заслугам упырям, посмевшим разрушить их жизнь.

Я без отдыха помогаю тем, кто нуждается в этом, – устраиваю беженцев, стремящихся перебраться в безопасное место, нейтрализую грабителей и убиваю тех, кто творит зло.

Я настроил свой ТВ на местные новостные станции и не выключаю их, когда я дома, чтобы быть в курсе всех событий. Поздно утром в воскресенье, когда я завтракаю, в ящике появляется Стюарт Джордан, самый одиозный из действующих комиссаров полиции. На лице у него суровое, но стоическое выражение, которое я вижу с тех пор, как начались беспорядки. Он обещает скоро положить конец волнениям, а также сообщает, что хочет привлечь больше солдат. Если мятежники не прекратят свои выступления, он клянется уничтожить их и сровнять с землей. Репортер спрашивает, не боится ли он покалечить невиновных. Комиссар рявкает:

– На войне нет невиновных!

Если повезет, эта цитата станет его лозунгом на следующих выборах. Я смотрю репортаж дальше и отмечаю самые пострадавшие районы, где у меня было больше всего работы. К моему удовольствию, там есть краткое упоминание о «жутком и опасном Паукаре Вами», предупреждающее людей быть настороже. Вчера вечером кабельное телевидение показывало кадры с моим участием, когда я убиваю двух мужчин, бросивших самодельные бомбы в окна церкви, переполненной людьми. В репортаже нет никаких упоминаний о церкви – террористы изображены как честные граждане, – лишь кадры, на которых я жестоко приканчиваю их.

Я не могу предъявлять претензий. При наличии камер наблюдения, установленных по всему городу, я должен был бы засветиться уже давно, если бы не покровители в высших сферах – Форд Тассо и виллаки. Я удивлен, что этот кусок почему-то пропустили в эфир. Наверное, там новый редактор, который пока не в курсе. Думаю, еще до того, как пойдет повтор, ему разъяснят правила игры.

Встав на середину комнаты, я начинаю разминаться. Мне здорово досталось за эти шестьдесят с лишним часов, и я делаю полную разминку всего тела. После чего снова спешу в кипящий котел улиц, прижимаясь к стенам, взбираясь на крыши, проскальзывая сквозь толпы растерянных и испуганных людей, напрашиваясь на неприятности и разруливая их, действуя в автоматическом режиме и отдыхая, лишь когда без этого уже нельзя обойтись.

Большинство бунтовщиков к трем утра уже угомонились. Машины «скорой помощи» и пожарные расчеты приходят им на смену, чтобы начать свою работу, не встречая сопротивления. В это время Стюарт Джордан, обладающий какой-то звериной интуицией, уже не посылает на улицы свои вооруженные подразделения. Должно быть, у него в штате появились новые консультанты. Я продолжаю свой обход еще пару часов, наслаждаясь относительным спокойствием, прежде чем отправиться обратно в свое логово. Едва передвигая ноги, я поднимаюсь по пожарной лестнице. После всего перенесенного постель кажется недостижимым блаженством.

В почтовом ящике я нахожу письмо, на котором нет ни адреса, ни имени адресата. Нахмурившись, я вскрываю конверт и вижу подпись в самом низу – Эжен Даверн. Я быстро пробегаю глазами написанное на листке. Он желает мне удачи и соболезнует, если мне пришлось потерять во время волнений кого-нибудь из родственников или друзей. Он пишет, что подобные беспорядки не приносят выгоды никому и что, если он может чем-то помочь, мне стоит лишь дать ему знать, и он сделает все, что в его силах. «Пора забыть прошлые предубеждения, – пишет он с фальшивой искренностью, – пришло время нашим людям собраться вместе и создать новый долгосрочный мирный союз. Я протягиваю руку дружбы – прими ее, и давай положим конец этому безумию».

Скомкав сие послание, я бросаю его в мусорное ведро. Даверн, должно быть, догадался, что волнения начали Змеи, и считает, что они станут теперь доминировать на востоке. Это письмо является приглашением присоединиться к его войскам против гвардии.

Надо сообщить Форду Тассо об инициативе Даверна. Он сидит на попе ровно, предполагая, что Змеи ни при каких условиях не могут объединиться с клуксерами. Возможно, он выразил бы больше желания помочь, если бы знал, что Даверн хочет заключить сделку с его давними врагами. С другой стороны, если они объединятся, это может привести к продолжению волнений, отвлечь силы Стюарта Джордана и облегчить задачу Змей взять все под свой контроль.

Все эти хитросплетения вызывают у меня головную боль. Я не подхожу для подобных интриг. Все, чего я хочу, – это найти Билла Кейси и расквитаться с ним. Какого дьявола клоуны этого безумного политического цирка не могут найти себе какого-нибудь другого инспектора манежа?

Снова ночь. Я брею свой череп и лицо перед тем, как выйти из дома. Я не имел такой возможности последние несколько дней, так что волоски сбритой щетины густо устилают раковину. Я влезаю в чистую пару джинсов и натягиваю свежую футболку. Местная прачечная сгорела от зажигательной бомбы, так что я стираю сам в кухонном тазу. Выжимаю носки и футболки и развешиваю их сохнуть на вешалке в гостиной.

Наскоро перекусив, беру несколько ножей, перезаряжаю свой кольт 45-го калибра и выхожу на улицу. Я не ожидаю больших неприятностей – просочилась информация, что Стюарт Джордан собирается в четверг устроить облаву, поэтому большинство бандитов затаилось в ожидании. Однако первые несколько часов оказываются серьезной проверкой на прочность. Одинокие волки – ночные грабители, разбойники, насильники – воспользовались временным затишьем и рыщут по городу, как злобные пауки, нападая на слабых, пока не видят сильные. В общем, у меня работы только прибавилось.

Я беру тайм-аут около часу ночи, вытаскиваю несколько сэндвичей и бутылку колы из сломанного торгового автомата и сажусь перекусить на остов сожженного автомобиля. Уличные фонари не горят – большая часть восточной части города погружена во тьму, – и надо мной самое чистое ночное небо, которое я когда-либо видел над этим городом. Я сижу, восхищенно задрав голову к звездам, когда раздается пронзительный женский вопль. Затем слышится еще один крик, на этот раз не такой громкий, и я успокаиваюсь, узнав в нем призыв пирующей гарпии. Покончив с последним сэндвичем, я отправляюсь на поиски этих каннибальствующих леди.

Я нахожу трех старух у боковой двери магазина, угощающихся остатками копа, которого, должно быть, прикончили здесь в этот уик-энд. Дженнифер Эбботс стоит рядом и терпеливо ожидает, когда они закончат.

– Добрый вечер, миссис Эбботс, – здороваюсь я, подходя к ней.

– Мистер Вами, – улыбается она, – рада, что вы целы и невредимы.

– Как говорит пословица, молодыми умирают только праведники. – Несколько минут мы стоим молча, глядя на пирующих гарпий. – В следующий раз вам стоит быть осторожнее, – предупреждаю я, – ужинать полицейским – не самая лучшая идея. Его коллеги могут слишком сильно расстроиться, найдя его здесь объеденным.

– Знаю, – вздыхает она, – но их никакими силами нельзя остановить, если они почуяли запах. Хорошо еще, что поблизости я нашла много бутылок, наполненных бензином, – тайный запас анархистов – и позаимствовала несколько, чтобы потом облить его и поджечь. Это скроет следы.

Я одобрительно киваю:

– А в остальном все в порядке?

– Да. Девочкам очень хотелось совершать прогулки в выходные, но я держала их дома, пока все не утихло. У Рэтти разболелся зуб, и мне пришлось отвести ее к дантисту, впервые за много лет. Тот пришел в ужас от ее вида – кровавые пятна на одежде, прилипшие куски человеческого мяса. Он собирался вызвать полицию, но мистер Кларк дал ему взятку. – Она хмурится. – Не могу сказать, что одобряю это, но в этом случае пришлось сделать исключение.

Я прячу улыбку. Дженнифер считает совершенно нормальным, что ее сестра вместе со своими подружками-гарпиями обгладывает мертвых, но дать взятку – это серьезное преступление.

– Ей вырвали зуб?

– Нет, только запломбировали.

Пока мы разговариваем, Рэтти заканчивает свое пиршество, подходит к нам и садится на корточки рядом с сестрой.

– Рэтти, – нежно обращается к ней Дженнифер, – покажи мистеру Вами свой зуб.

Гарпия откидывает голову и широко раскрывает рот. Из вежливости я заглядываю в ее красную пасть и произношу несколько одобрительных слов по поводу пломбы.

– Мистер Кларк заставил его сделать золотую пломбу. – Дженнифер радостно смеется. – Он сказал, что леди это больше подходит.

– Надо как-нибудь встретиться с этим вашим мистером Кларком, – улыбаюсь я. – Похоже, он интересная личность.

Рэтти закрывает пасть, вытаскивает книгу из кармана и начинает с ней играть – переворачивает страницы и всматривается в слова, как будто умеет читать. Дженнифер выхватывает у нее книгу и стирает со страниц пятна крови.

– Плохая девочка Рэтти, – раздраженно говорит она. – Это книга мистера Кларка. Зачем ты ее взяла?

– Может, она хочет пойти в школу, – смеюсь я, потом читаю надпись на корешке. – Можно посмотреть?

Дженнифер протягивает мне книгу и продолжает ворчать на сестру. Я читаю название – «Сердце тьмы» – и провожу пальцем по помятой обложке. Она старая и ветхая. Я раскрываю книгу. Титульный лист вырван.

– Похожа на ценную книгу.

– Так оно и есть, – подтверждает Дженнифер. – Кажется, это первое издание.

Мои пальцы замирают, и ночь как будто сгущается вокруг.

– Почему вы так считаете?

– Большинство книг мистера Кларка – это первые издания. Он коллекционер. Он будет вне себя, когда узнает, что Рэтти ее взяла. Возможно, мне удастся незаметно положить ее обратно, пока он не заметил.

Сердце проваливается куда-то вниз. Я смотрю на гарпию, сидящую на корточках у моих ног, и у меня что-то щелкает в мозгу.

– Рэтти – это сокращенно от Маргарет? – спрашиваю я. Мой голос от волнения звучит совсем тихо.

– Да, – отвечает Дженнифер, гладя по голове сестру и слегка дергая ее за волосы в наказание за то, что она без спроса взяла книгу.

– Ваше имя до замужества было Дженнифер Кроу?

Дженнифер удивленно смотрит на меня:

– Откуда вы знаете?

Меня начинает бить дрожь. Рэтти – это Маргарет Кроу, девочка, которую Паукар Вами похитил много лет назад, девочка, которую страдающий тинейджер, как думали, должен был убить в обмен на жизнь его украденной сестры.

– А как имя мистера Кларка? – задыхаясь, спрашиваю я.

– Уильям, – говорит она.

И я горько смеюсь.

– Ваш друг… мистер Кларк… Уильям… – Мои губы мертвеют. – Иногда он, вероятно, называет себя Биллом?

Глава седьмая
СЕКРЕТЫ КИЛЛЕРА

Дженнифер не возражает, когда я прошу разрешения сопровождать гарпий домой, чтобы встретиться с мистером Кларком. Я сказал ей, что, похоже, знаком с ним и хочу обменяться парой слов. Откуда ей знать реальные мотивы моего интереса? Она запихивает кровожадных дам в свое маленькое авто, я сажусь на свой байк и сопровождаю ее через весь город до самых окраин. Она едет медленно, чтобы я не потерял их из виду.

В голове – полное отсутствие всяких мыслей. Только не волноваться. Вполне возможно, что библиофил Билл Кларк не имеет ничего общего с библиофилом Биллом Кейси. Но в глубине души я уверен, что чутье меня не обмануло. После всех этих лет сдвинутая по фазе людоедка навела меня на след. Если бы меня не трясло так сильно от перспективы этой встречи, я бы завыл, как дикий зверь, от абсурдности ситуации.

После долгой утомительной поездки – мне кажется, что машина в одно прекрасное мгновение развалится или взорвется, унеся с собой секрет местопребывания Билла, – мы останавливаемся около жалкого домишки, расположенного посредине пустыря, заваленного промышленными отходами. Я изумленно смотрю на заколоченные окна, крышу под рифленым железом, покосившуюся дверь, которая явно не дружит с дверной рамой. Почему Билл выбрал себе в качестве убежища такую дыру?

– Внутри совсем не так уж плохо, – говорит Дженнифер. Она выпускает гарпий из машины, и они семенят к дому. – Здесь зимой холодно, но сухо. И сюда никто не заходит – это главное.

– А мистер Кларк сейчас дома? – спрашиваю я, и мои пальцы застывают на ручке ножа, прикрепленного к поясу.

– Должен быть. Он нечасто выходит на улицу. Старый одинокий человек. Вы первый, кто пришел к нему за все эти годы, что он живет здесь.

– И последний, – бормочу я про себя, чтобы Дженнифер не услышала. – Не могли бы вы оказать мне услугу и погулять с вашими подопечными до вечера? Мне бы хотелось побыть с Уильямом наедине. Нам надо о многом поговорить.

– Наверное, смогу, – говорит она нерешительно. – Мне не хотелось бы нарушать их распорядок дня, но, думаю, один раз можно.

– Огромное спасибо.

Не знаю, что она станет делать, когда по возвращении домой найдет мозги своего друга разбрызганными по стенам, но мне, честно говоря, все равно. Мне нравится Дженнифер, но уничтожение Билла Кейси имеет приоритет над всем остальным.

Я жду, пока она сгоняет гарпий в машину и уезжает, потом толкаю скрипучую дверь и вхожу внутрь. В одной руке у меня экземпляр «Сердца тьмы», в другой – нож. В доме тускло горит лампочка и пахнет кровью и потом. Я исследую комнаты на первом этаже, бесшумно проскальзывая из одной в другую. Дверные рамы не имеют дверей. В самой большой комнате стоят три кровати, сдвинутые друг к другу. Еще одна комната завалена простынями, подушками, полотенцами и тому подобным барахлом. Во всех имеются перегруженные книгами полки.

– Дженнифер? – раздается дребезжащий голос сверху.

При звуках этого голоса, который я узнаю сразу, пальцы застывают на рукоятке ножа. Остановившись у подножия лестницы, я жду, пока он спустится вниз. Мое сердце готово выскочить из груди. Я стараюсь успокоиться. Надо быть таким же спокойным, каким был Билл, когда десять лет назад встретил меня и взял на себя ответственность за поступок, разрушивший мне жизнь.

– Дженнифер? – спрашивает он снова. Долгая пауза, потом шаги, медленные шаги вниз по скрипящим ступенькам. – У меня нет ничего ценного, я не вооружен. Берите что хотите, я даже могу… – Он умолкает, достигнув подножия лестницы, и старается рассмотреть меня сквозь полумрак. – Кто здесь? – шепчет он.

Я делаю шаг вперед. Он видит меня и отступает, глаза его расширяются, он прижимает ладонь к сморщенному рту. Он сильно похудел с тех пор, как мы виделись в последний раз, и сгорбился от времени. Нечесаные волосы стали седыми. Он выглядит больным.

– Здравствуй, Билл, – говорю я и делаю еще несколько шагов, пока он, отступая, не прижимается к стене. Я стискиваю его запястья. – Помнишь меня?

– Змеи! – хрипло выкрикивает он, и в глазах его появляется влага, когда он с ужасом смотрит на мои татуировки. – Пожалуйста… не надо… только не змеи… пожалуйста…

– Забудь о змеях, – говорю я, – забудь о лысой голове. Забудь о… – Я снимаю зеленые контактные линзы. – О глазах. Посмотри на меня внимательно. Узнаешь?

Старик постепенно перестает дрожать. Его слезы высыхают.

– Конечно, – вздыхает он. – Все эти десять лет я ждал тебя. Как поживаешь, Эл?

Я отступаю, возмущенный его дружеским тоном:

– Не называй меня Эл, ты, мешок дерьма! Может, ты не помнишь, что сделал со мной?

Его улыбка гаснет.

– Все было не так. Прости, я забыл, что я твой враг и ты пришел убить меня. В моем возрасте сильно ухудшается память. Ты прав, мне некого винить, кроме себя. Можешь разделаться со мной прямо сейчас, если хочешь. – Закрыв глаза, он протягивает руки вперед крест-накрест, как бы вверяя себя мне.

Нож трясется у меня в руке от дикого желания немедленно пролить его кровь. Но еще слишком рано. Я должен выслушать то, что он скажет в свою защиту. Я должен заставить его говорить, заставить кричать от боли.

– Похоже, ты не удивлен моему приходу, – хмыкаю я, опуская нож.

– Все эти десять лет я ждал, – повторяет он, – я знал, что рано или поздно ты найдешь меня. Я никогда не боялся смерти, потому что чувствовал – она не придет, пока мы с тобой во всем не разберемся. Если бы ты не появился, я прожил бы еще сто лет, ожидая тебя.

– Открой глаза, – рычу я, – я хочу, чтобы ты смотрел на меня, когда будешь умирать.

– Как пожелаешь.

Его веки поднимаются, и глаза останавливаются на пальце, который висит у меня на шее. Его левая рука дергается. Он внимательно разглядывает мои татуировки, бритый череп и мрачнеет:

– Я слышал про этот костюм. Не могу сказать, что я в восторге. Он не идет тебе, Эл. Зачем ты устроил маскарад и назвался этим ужасным именем?

– Ты знаешь, кто такой Паукар Вами?

– Он был киллером. Никогда не мог разобраться, был ли он реальным человеком или призраком. Почему ты решил стать его подобием?

У меня перехватывает дыхание. Он не помнит! Я всегда боялся этого – того, что он забудет причину, по которой разрушил мою жизнь. Я подготовился к этой возможности, но она все равно вызывает шок. Мне хочется схватить его за шею и вытрясти правду, но это было бы пустой тратой времени. Люди, которые не помнят Аюмарканов, вряд ли вообще в состоянии что-то вспомнить. Но есть другие пути добиться желаемого. Только надо быть хитрым.

– Что там наверху? – спрашиваю я.

– Мои апартаменты. Леди размещаются внизу. Я не разрешаю никому подниматься наверх – даже Дженнифер, когда я болен и не могу встать с постели. – Он застенчиво улыбается. – Но тебе я разрешу, Эл.

– Показывай дорогу. – Я начинаю подниматься по ступенькам вслед за Биллом, прижав нож к боку и готовый немедленно прикончить его, если он сделает хоть один неверный шаг.

Поднявшись наверх, я останавливаюсь и смотрю на стены, кричаще разрисованные изображениями змей всех видов, цветов и длины. Некоторые тщательно прорисованы, другие напоминают детские загогулины.

– Мои чешуйчатые друзья. – Билл сдавленно хмыкает и подходит к стене, чтобы погладить кольца длинного боа конкристора.

– Это ты их нарисовал? – спрашиваю я.

– Да, так я провожу время. Я бы сошел с ума, если бы не имел хобби. Я белил стены три или четыре раза. Сначала у меня получались какие-то каракули. Вероятно, это нездоровое увлечение – я беру образы из своих ночных кошмаров, – но оно дает мне ощущение занятости. И помогает не сойти с ума. – Он смеется, увидев мое выражение лица. – Знаю, о чем ты думаешь: тот, кто рисует змей дни напролет, не может не быть ненормальным. Это, конечно, так. Но имеются разные грани безумия. Я, например, всего лишь кричу и буйствую, иногда занимаюсь членовредительством. Этот вид сумасшествия распространен повсеместно.

Он направляется к двери в конце коридора. Я иду за ним, выведенный из себя видом змей. Внезапно я замедляю шаги. То, что Билл безумен (в этом я не сомневаюсь, он не похож на того, кто ломает комедию) совсем не означает, что он глуп. Он вполне может приготовить ловушку. Но я не замечаю ничего подозрительного. Я вижу полупустую комнату с толстым матрасом на кровати, стул в одном углу и полки до самого потолка, уставленные книгами.

– Добро пожаловать в мой дом, – говорит Билл, опускаясь на край кровати и указывая на стул.

Я остаюсь стоять.

– В доме есть провода? – спрашиваю я.

– Конечно. Мы находимся в стороне от проторенных путей, но давно провели сюда электричество. Не думаешь же ты… – Он тяжело вздыхает. – А-а-а, ты имеешь в виду провода для взрывчатки… – Билл качает головой. – В погребе у меня есть старые принадлежности – бомбы и провода, но я больше этим не увлекаюсь. Энтузиазм давно пропал. Я и читаю уже очень мало, только дамам. Никогда не мог заставить себя избавиться от книг.

– Кстати о книгах…

Я протягиваю ему роман Конрада. Он берет книгу, изучает обложку и печально улыбается:

– Готов побиться об заклад, что ты отобрал ее у Рэтти. Она больше всех любит, когда я читаю вслух. Я никогда не читал им эту книгу – их жизнь и так достаточно безрадостна, – но держу ее внизу вместе с большей частью моей коллекции. Рэтти, вероятно, украла ее, когда меня не было дома.

– Тебе надо было взорвать эти книги вместе со всем домом, – говорю я. – Одна из них навела меня на мысль, что ты жив.

– Дорогостоящая слабость, – соглашается он, кладя книгу, потом тихо спрашивает: – Хочешь убить меня прямо сейчас, Эл?

– Всему свое время. Сначала я хочу поговорить. Есть вещи, о которых ты должен мне рассказать. О прошлом, о твоей жизни, о змеях.

– Не спрашивай меня о них, – вдруг раздражается он, – я все равно не буду говорить.

– Думаю, что ты ошибаешься. – Я улыбаюсь и провожу кончиком ножа по осыпающейся стене.

Билл смеется:

– Я слишком стар и безумен, чтобы бояться угроз. Чем ты можешь причинить мне боль? – Он расстегивает рубашку и обнажает грудь, покрытую шрамами и следами от ожогов. – Я сам бичевал себя до тех пор, пока не перешел порог чувствительности. Можешь проверить и убедиться. Никто не в состоянии развязать мне язык, если я захочу держать его за зубами.

Я перевожу взгляд с его израненной груди на рисунки на стенах, потом злобно усмехаюсь и говорю свистящим шепотом:

– Я могу отправить тебя на корм змеям.

Его лицо белеет, он снова застегивает рубашку дрожащими пальцами. Я нашел его болевую точку. Он мой.

– С чего мне начать? – бормочет он.

Взяв стул, я сажусь, кладу ногу на ногу, смотрю ему прямо в глаза и тихо говорю:

– Расскажи мне о Джейн.

Он явно не ожидал этого. Его лицо сводит судорога, а ноги начинают выбивать по полу барабанную дробь.

– Джейн? Какое она имеет отношение ко всему этому? Я думал, ты хочешь узнать про слепых священников и про то, почему я предал тебя.

– Это я знаю. Я даже могу побиться об заклад, что знаю об этом больше тебя. А ты сам-то помнишь, почему это сделал?

– Змеи, – шепчет он, и взгляд его блуждает где-то далеко. – Ты был прислужником змей. Я пытался их уничтожить. Нанося тебе вред, я надеялся, что… – Похоже, память возвращается к нему. – Нет, не совсем так. Был кто-то, кому я хотел причинить боль, использовав тебя, но я забыл, кто это был. Это и есть безумие, я полагаю.

– Расскажи мне про Джейн.

На лице его снова выражается страх.

– Зачем? – вздыхает он. – Она к этому не имеет отношения. Это было очень давно, гораздо раньше, чем я стал преследовать тебя.

– Расскажи мне, что ты помнишь о Джейн и ее смерти, – настаиваю я. – Я знаю, что произошло, но хочу послушать твою версию.

– Ты знаешь?

Он в изумлении смотрит на меня, и ужас в его глазах превосходит даже тот, который я видел на лицах своих жертв перед смертью. Его страх так велик, что мне почти становится его жаль, и я избавляю его от болезненного путешествия по закоулкам памяти. Но мне необходимо услышать от него, что его сестра была убита и что именно поэтому он решил разрушить мою жизнь. Я мог бы даже выбить из него причины, по которым он преследовал меня, а не моего отца, хотя это был бы бонус, а не необходимость. Мне достаточно его признания.

– Ты был тинейджером, – навожу я его на мысли, – только закончил школу. Ты жил вместе с матерью, отчимом, братом и сестрой. Стояло лето. Ты вел обычную жизнь. И в это время…

– В мою жизнь вмешались Змеи, – хрипло произносит Билл. Говоря, он стискивает руки и начинает ломать пальцы. – Они заставили меня делать ужасные вещи. Но я спасал жизни. Воровал, грабил, запугивал, но, прислуживая Змеям, этим я спасал остальных. Может ли преступник быть героем? Можно ли считать человека грешником, если он совершает меньшее зло для того, чтобы предотвратить большее?

– Мне не интересны дискуссии на темы морали, – рычу я, – мне все равно, каким ты был – плохим или хорошим, ангелом или демоном. Я хочу, чтобы ты рассказал мне про Джейн и Маргарет Кроу.

– Рэтти… – Он горько улыбается. – Я часто посещал ее в частной лечебнице, прежде чем начал скрываться. То, что случилось с ней и остальными, было так тяжело… Я следил за Дженнифер и Розой, когда они стали заботиться о тех, кто выжил. Было ясно, что они нуждаются в помощи, поэтому я стал помогать Дженнифер, назвавшись другим именем. Я знал, что рискую, что ты можешь выследить меня через нее, даже если она не знает моего настоящего имени, но я должен был помочь бедной Рэтти.

– Рэтти и Джейн похитил Вами, не так ли?

Билл мрачнеет:

– Это сделали Змеи. Они скрывались под масками какого-то человека, но я не знаю, кого именно. Ты думаешь, это был Паукар Вами?

– Это не имеет значения. Кто-то их похитил и приказал тебе убить Рэтти, а не то он убьет Джейн. Ты не смог, поэтому он убил твою сестру. Верно? – Мои пальцы сжимают ручку ножа. Я уже готов положить конец десяти годам самоистязаний. После его смерти я, возможно, покончу с собой или стану еще более безнадежным сумасшедшим, чем он. Не знаю. Невозможно предвидеть свою судьбу. Но сначала наказание. В этом-то я уверен.

Билл трясет головой, и слезы льются по его лицу.

– Джейн, – всхлипывает он, – я любил ее. Я сделал это, чтобы спасти ее… я бы все отдал, чтобы вернуть ее… – Он падает с кровати, ползет ко мне и, цепляясь за мои ноги, выкрикивает: – Выслушай мое признание! Пожалуйста… я больше не могу…

– Хорошо, – отвечаю я холодно и прикладываю лезвие ножа к его морщинистому горлу. – Я отпущу тебе грехи.

Черты Билла разглаживаются, и он благодарно всхлипывает. Я терпеливо жду, пока он прекратит плакать. Теперь, когда настал долгожданный момент, у меня имеется достаточно времени. Я не спешу. Подожду, пока он сделает признание, а потом отправится на встречу с Создателем, ухватившись за иллюзию духовного очищения.

– Змеи похитили Рэтти и Джейн. Они велели мне убить Рэтти, чтобы спасти Джейн. Я изо всех сил пытался сопротивляться. Делал все, что мог. Даже пытался похитить тебя.

– Меня? – удивленно вставляю я. – Какое, черт возьми, я имел к этому отношение?

– Ты был очень важен для Змей еще с детства. Я пытался украсть тебя, чтобы обменять на девочек, но мне не удалось. У меня не было выбора. Я должен был выполнить приказ Змей. И я не мог дать Джейн умереть.

Билл закрывает глаза. Его подбородок дергается все сильнее. Приходится ниже опустить нож, который я прижимаю к его горлу, чтобы он случайно не порезался им.

– Это произошло здесь, – говорит он тихо. – Змеи доставили ее в этот дом. Вот почему я вернулся сюда. Тогда здесь не было ни крыши, ни верхнего этажа. После возвращения я достроил дом. Но первоначально это был просто остов здания. Змеи привязали ее к стулу в гостиной, – продолжает он, – они побрили ее наголо – как тебя, – завязали ей глаза и заткнули рот кляпом. Они заставили меня раздеться догола и пытать ее оружием и… собой. Понимаешь?

– Они заставили тебя ее изнасиловать?

Билл кивает и снова начинает дрожать.

– Это был ужасный сон наяву, даже хуже, потому что больная часть меня наслаждалась этим. Поэтому Змеи меня и выбрали – они почувствовали зло внутри меня и захотели вытащить его наружу. Когда все было закончено и они больше не могли развлечься за мой счет, они заставили меня убить ее.

У него по щекам льются слезы.

– Это полная чушь, – бормочу я и тыкаю острием ножа его в грудь. – Эй, старик, посмотри на меня. – Билл не реагирует. – Смотри сюда, я говорю! – Я толкаю его, и голова Билла устало поднимается. – В то, что ты мне сказал, я не верю. Они хотели, чтобы ты убил ее, но ты этого не сделал. Не смог. И поэтому твоя сестра была безжалостно убита. Ты не убил Рэтти. Она здесь, живая, вместе с остальными гарпиями.

– Верно, – говорит Билл, – озорница Рэтти. Она взяла мою книгу. Я должен пожурить ее, но не очень сильно. Она не хотела этого делать, но против природы не пойдешь.

– Тогда что за бред ты несешь насчет того, что ты ее убил? Если ты хочешь вызвать жалость…

Он хмурится:

– Это моя последняя исповедь. Думаешь, я стал бы тратить время, рассказывая сказки?

– Тогда что…

– Это было просто, – прерывает он, – жизнь Рэтти за жизнь Джейн. Я был доведен до отчаяния и сделал то, что они велели. Джейн была моей сестрой. Я не мог дать ей умереть, даже если мне пришлось бы мучить, насиловать и убивать для того, чтобы спасти ее. Я знал, что мне не будет прощения. Я планировал после всего покончить с собой – единственное подходящее наказание, которое я мог придумать. Но все равно я должен был это сделать. Джейн…

Он останавливается, потому что его душат рыдания. Я даю ему прийти в себя, стараясь угадать продолжение. Успокоившись, он вытирает слезы и говорит глухо:

– Змеи обменяли их.

Мои глаза расширяются.

– Что?!

– Девочки были похожи лицом и фигурой. С бритой головой, повязкой на глазах и кляпом во рту я принял Джейн за Рэтти.

Моя рука с ножом падает вниз, и я отшатываюсь от Билла с глазами, полными ужаса.

– Змеи дали мне девочку для мучений. Чтобы спасти Джейн, я убил ту, которую они привели ко мне, думая, что это Рэтти. Но это была не она. Змеи поменяли их. – Он смотрит на меня и усмехается как человек, который попал в ад и до сих пор там находится. – Я мучил, насиловал, а потом жестоко убил Джейн, приняв ее за Рэтти Кроу. Когда все было кончено, Змеи открыли мне правду, а потом смотрели и хохотали, когда я плакал над кровавыми останками моей бедной обреченной сестры.