Текст книги "Мое кудрявое нечто (СИ)"
Автор книги: Дана Райт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 23 страниц)
– Это такой намек на уборку?
Провожу пальцами по ее щечкам, балдея от возникшей на лице улыбки вместо привычного непонимающего выражения. Рита кивает и поднимается. Я больше не удерживаю ее. Молодец, пухляш, нашла способ заставить меня навести порядок в комнате.
И эта девушка настолько идеальна, что накормив меня омлетом и свежими кексами, поднимается в мою комнату и руководит процессом уборки. Выношу горы валяющихся на полу и креслах шмоток в подвал, где стоит стиральная машинка. Рита заставляет меня открыть шкафы, вытащить одежду и оттуда, потому как там все навалено так же, как в самой комнате. Снимаю портьеры и выношу ковер на улицу, где хлопаю его. Овчарки застывают напротив, наблюдая за необычным зрелищем. Она заставляет меня сменить белье, вымыть люстру и все светильники, протереть все чертовы поверхности, которых оказалось слишком много. Как заведенный, пылесошу в комнате, мою пол с каким-то приятно пахнущим средством, добавленным в воду. Я даже протираю деревянные стены и все картины, висящие на них.
И этими картинами, написанными мной еще в школе, с пятого по девятый класс, пухляш восхищается, разглядывая каждую с пристальным вниманием. Черт, в натуре, я мог стать шикарным художником. Носил бы беретку. А что, она круто смотрелась бы с моими кудрями. Художник Михаил Коршун – звучит!
Тьфу! Опять хрень в башку забирается.
К трем часам дня я выжат и голоден. Рита решила, если я пообедаю, то решу поспать, и к очистке комнаты не вернусь. Серьезно, даже тренировки даются мне проще, чем гребанная уборка. Зато в моей комнате идеальная чистота, свежесть и уют. Готовлю для нас перекус в виде бутеров с колбасой и кофе. Но Риты нигде нет. Нахожу ее в подвале, где на полу, рядом со стиралкой, валяются четыре кучи. Темное белье, белое и цветное. А вот четвертая куча заставляет живот снова связаться в узел. Пачки презервативов перемешаны с сигаретами, зажигалками и смятыми купюрами, браслетами из приват клубов, где я пропадал с Самойловым. Нафига я хранил их? Тут же валяются какие-то шпильки, пластинки жвачки, пара женских трусиков и помада, даже несколько разных чулок, салфетки с номерами телефонов и именами моих бывших пассий. Мне не просто стыдно, что Рите пришлось увидеть все это, я ненавижу себя за то, что ее невинные пальчики прикасались к этой грязи.
– Я нашла все это в твоих карманах, извини, – тихо говорит она, – я не хотела. Но перед стиркой всегда проверяю.
Девчушка сидит на полу. В ее руках пятновыводитель, которым она брызгает на воротник моей рубашки, вымазанный чьей-то яркой помадой. Черт! Поднимаю ее, подхватив под мышками.
– Прости, прости, – выхватываю рубашку из ее рук и кидаю на пол, – я не подумал. Я не хотел, пухляш, прости. Мне жаль, – поднимаю ее лицо, которое она упорно прячет, за подбородок. – Посмотри на меня, мне жаль, что ты увидела это.
– Ничего, – ненавижу себя за это отвращение на ее лице, – я все понимаю.
– Нет, ты не понимаешь, это все было давно, в другой жизни. Я даже не помню, когда, где и с кем.
– Миш, – ее личико упирается в мою грудь, а я погружаюсь носом в густые темно-русые волосы, ища что-то, чем могу загладить вину, – ты уверен, что готов расстаться со всем этим?
– Я уже расстался с этим, пухляш. С той ночи на дороге, помнишь?
Кивает, не показывая лицо.
– Я поцеловал тебя и понял, что не хочу больше никого, что хочу только тебя в своей жизни. У меня уже давно никого нет, я никого не ищу. Я выкину все прямо сейчас. Прости, что тебе пришлось увидеть эту грязь.
Мне становится противно от всплывающей в голове череды непонятных девиц легкого поведения, знакомств на одну ночь, а то и на пару часов. Да что уж там, чаще всего на несколько минут, пока наполненный презерватив не будет завязан узлом. От того, что я не помню их имен и лиц. От того, что от горы моих футболок, рубах и свитеров несет грязным смрадом женских духов, слившихся в один неясный и удушливый запах.
– Не надо выкидывать. В мире слишком много людей, нуждающихся в одежде, чтобы мы могли выкидывать ее без разбора. Я все постираю. Этих следов не останется, – круглое личико отталкивается от моей груди, впиваясь в меня карим взглядом. – Но скажи сейчас, если мне и дальше придется находить это.
– Теперь на моей одежде будут только твои следы, я обещаю.
Она отступает на шаг, хочет поднять выкинутую мной рубашку, но я не могу позволить ей прикасаться к этой гадости.
– Я сделаю все сам, раз ты не хочешь выкинуть. А эту кучу просто сожгу, хорошо? – киваю на горку оставшихся от гулянок предметов.
– Хорошо, – кивает Рита, ее губки чуть дрожат, а затем их уголки приподнимаются, она отводит глаза и произносит то, отчего узел в моем животе начинает мучительно ныть. – Презервативы можешь оставить.
Сглатываю. Я должен промолчать. Вся та хрень в моей голове, которая жаждет вырваться, должна остаться во мне. Я смогу. Смогу. Я должен.
Усаживаюсь на освобожденное Ритой место, продолжая ее работу по нанесению пятновыводителя на позорные пятна своих шмоток. Моя невеста садится рядом, складывая в машинку обработанные мной вещи. Мы молчим. И я очень надеюсь, что мой мысленный вопрос о моменте, когда я смогу воспользоваться презервативом, не перекроет раздающийся по помещению пшикающий звук пульверизатора пятновыводителя. Когда первая партия вещей отправляется в стирку, Рита сама обнимает меня, останавливая руки на моих плечах. Хочу поцеловать ее, но девчушка отодвигает голову.
– Спросишь или позволишь своей голове взорваться? – спрашивает глубокий голос, в котором я четко улавливаю насмешку.
– Мне отложить презервативы до первой брачной ночи, – вырывается из меня, – или…
Она разражается смехом, отклоняясь спиной и запрокидывая голову назад.
– Ах ты… хулиганка, – возмущаюсь я, придерживая ее за талию. – Решила поиграть со мной?
– Ну… ты часто измывался надо мной и заслужил оказаться в неловкой ситуации.
– Ты сможешь простить меня? – совершенно искренне интересуюсь я.
– Если ты пообещаешь, что в следующий раз, когда я окажусь в закрытой сауне, мы будем по одну сторону от двери.
Я в раю? Она действительно говорит это сейчас? Я заслужил ее доверие? Я поэтому сейчас улыбаюсь, как счастливый малолетка?
– Не играй со мной, пухляш, – тянусь к ней губами, вырывая секунду наслаждения.
– Я не сильна в играх, – добивает она. – И, мне кажется, нам просто необходимо смыть с себя всю пыль бардака, который ты развел в своей комнате…
И в своей жизни – мысленно добавляю я. И мне действительно хочется смыть с себя воспоминания о всех девках, перебывавших в моих руках. Честно говоря, я бы сполоснулся сейчас в скипидаре.
– Оденешь купальник для меня? – спрашиваю с надеждой.
Малышка задумывается, скорее для вида, или чтобы заставить меня умолять.
– Даже мои друзья видели тебя в купальнике, а я еще нет, – меня не надо заставлять, я уже дошел до того, что готов умолять ее с утра до вечера. – Тебе не кажется это несправедливым? Тем более, я же не прошу о большем, я не распускаю руки, стараюсь контролировать поток слов, просящихся наружу. Я даже в комнате прибрался. Я заслужил награду! Давай, кинь мне кость…
– Хорошо-хорошо, ты становишься человеком и немного поощрения пойдет тебе на пользу.
Рита смеется, легко целует меня… сама… Невозможно быть более счастливым…
Моя невеста удаляется в комнату, а я сгребаю весь позорный мусор своей разгульной прошлой жизни и через пять минут ожидаю ее появления в сауне.
Ожидаю десять минут…
Выставляю на столик в предбаннике бутылку прохладного розового шампанского и два высоких бокала, и жду…
Риты все нет. Разыгрывает меня?
Бегу в свою идеально чистую комнату, достаю из шкафа футляр с сережками, на кухне нарезаю фрукты и сыры для закуски. В сауне малышки не наблюдаю. Раскладываю тарелки с закуской, а серьги бросаю в ее бокал и наполняю его. Ну да, тупо, как в этих идиотских романтических фильмах, но у меня никогда не было таких вот романтичных моментов, да и у пухляша тоже. Нам не помешает.
Жду…
Какого хрена?
***
Нет, я не позволю горе пошлого мусора в его карманах расстроить меня. Он же взрослый парень. Естественно, у него были девушки. Я прекрасно об этом знаю. А так же я знаю, что Миша ни разу не был уличен во лжи, а значит, он готов связать свою жизнь со мной и мне не придется думать, что мой муж вместо служебной командировки пропадает с другой женщиной. Но все же… фууу! Это было омерзительно. Из задних карманов почти каждой пары джинс, брюк и даже шорт, я вынимала средства контрацепции, какие-то бумажки с написанными на них цифрами, скорее всего это телефонные номера его девушек. Глазам не поверила, когда из глубокого кармана спортивной толстовки появились белые стринги… в горле возникло чувство тошноты. Я тут же побежала мыть руки.
Но ладно. С этим мы разобрались. Миша имел право на сексуальную свободу. Он ведь не был помолвлен, как сейчас. В конце концов, какая мне разница, были ли у него женщины? Теперь то единственной женщиной в его жизни стану я. И проносящийся по телу жар, переходящий в ноющую истому просит сделать это уже сейчас. Да, я дала себе слово, что первым и единственным мужчиной в моей жизни станет мой муж. Но до свадьбы осталось всего ничего. Почему я должна ждать? Ведь это все не важно. Я просто хочу почувствовать то, о чем пишут в каждом романе, о чем сняты все фильмы, то, чего просит мое тело.
Мне просто нужно немного времени, чтобы подготовиться. Так что я одеваю купальник, тот самый, с розовыми высокими плавками и крепко держащим грудь верхом. Осматриваю себя в зеркало. Хорошо, что Тина заставила меня раз в три дня посещать СПА, где я прохожу курс антицеллюлитных процедур. Они помогают. А еще хорошо, что она соблазнила меня сделать эпиляцию ног и подмышек. А вот то, что я не согласилась сделать то же самое с зоной бикини проблема. Но я так орала, когда садист в белом халате выдирала волосы из других частей, что решила оставить бикини до свадьбы. И вот теперь столкнулась с проблемой. Может, сбрить? Нет, однажды я сбрила там волосы и покрылась прыщиками. Что ж, значит, я выполню обещание, данное самой себе и стану женщиной в первую брачную ночь. Моему жениху придется потерпеть еще немного.
Миша встречает меня в предбаннике с раздувшимися гневно ноздрями.
– Какого хрена так долго? Я думал, ты меня продинамила!
– Извини, я долго искала купальник, – скидываю халат, еще неуверенная в том, как воспримет меня Миша.
– Ладно, ты прощена, – облизывается гигант, убивая мои сомнения. – Я тут шампанское приготовил. Типа у нас свидание.
– Хочешь меня напоить?
Улыбаюсь, тут же чокаясь с ним бокалом, и делаю глоток безумно вкусной холодящей жидкости.
– Ни в коем случае. Кстати, на свадьбе ты пить не будешь, я хочу чтобы ты была трезвая, когда я смогу, наконец, трахнуть тебя.
Закашливаюсь от его слов, ощущая, как желание становится нестерпимым. Ну почему я не согласилась тогда на эпиляцию? Вообще-то, Женька Хомякова сказала как-то, что парням не важно наличие волос на том месте.
– Прости, – виновато улыбается мой жених, – я не хотел быть грубым. Я стараюсь контролировать слова, но иногда…
– Пойдем греться, – перебиваю его.
Я хочу оказаться близко к нему. Не важно, что он говорит. Все, что вылетает из его рта возбуждает меня. Мое тело просит его прикосновений. Eго взгляд, прыгающий с моего лица на грудь поднимает меня до небес. Он хочет меня, о чем говорит его член, огромные очертания которого ярко виднеются сквозь ткань набедренной повязки. Причем плавок под этой повязкой невидно. Он что, голый? Блин-блин-блин… Мне не помешало бы сейчас позвонить Тине, она подсказала бы, как действовать. Будет ли Мише противно, если он увидит волосы на мне? Еще посчитает грязнулей, не умеющей ухаживать за собой. Подумает, что навязываюсь, если сейчас попрошу его поцеловать меня или полезу обниматься? Делаю еще несколько глотков из бокала, опустошая его, и с последними каплями шампанского в рот попадает что-то… что это? Выплевываю инородные предметы на ладонь.
– Миша.., – шепчу, разглядывая две золотые сережки с большими камнями такими же, как в моем кольце. – Зачем?
– Это подарок на помолвку. Я должен был подарить их вместе с кольцом, но ты взбесила меня тогда, и я совсем забыл.
Не могу ничего сказать. Из головы пропадают любые мысли. Я вижу только этого безумно обаятельного, с точеным лицом греческого бога, мужчину и чувствую просьбу собственного тела. Дрожащими руками наливаю еще бокал шампанского и выпиваю его залпом, опьяняя разум сладостью.
– Э-ээ, пухляш, ты че разогналась то?
Беру Мишу за руку и иду в сауну.
– Ты меня пугаешь.
Такой смешной. Еще недавно болтал без остановки и не упускал случая опустить пошлый намек, а теперь вот меня испугался. Но я точно знаю, это он все шутит, потому как большой рот изгибается в кривоватой улыбке в уголке которого появляется сырой кончик языка. Нам хватает трех шагов, чтобы закрыть за собой тяжелую деревянную дверь и оказаться в жарком помещении.
Поднимаюсь на носочки и тянусь к его губам. Из глубины моего тела вырывается стон, когда наши губы соединяются. Я впервые касаюсь своим языком его. Невообразимо приятно. Прохожусь им по его губам, впиваюсь пальцами в его плечи. Сильные руки Миши подхватывают меня за бедра, резко разворачивают и прижимают спиной к горячему дереву двери. Обвиваю его ногами, выгибаясь от приятных прикосновений его губ к шее. "Если ты решила завести меня и обломать, скажи сейчас. Я должен знать, что мне придется остановиться" – рычит Коршун. Мотаю головой. Я не могу произнести ни слова. Я хочу его губы, его руки. Всего его. Прижимаюсь сильнее, когда огромные ладони жестче стискивают мои бедра, а рот опускается на декольте. "Тебе будет удобнее на кровати в первый раз" – отрывается Миша. "Отнесешь меня?" – спрашиваю дрожащим голосом. Мое тело покрыто испариной от возбуждения и жара сауны, плавки купальника промокли и оставили мокрую полоску на повязке Миши там, где я прикоснулась к нему. Я благодарна за его заботу о моем удобстве, и пока он выносит меня из сауны, крепко прижимая к себе за бедра, не могу оторваться от его губ. Причиняющая боль пульсация между ног разносится по всему телу. Мне нужно удовлетворение. Миша выносит меня на руках на улицу, но холода я не чувствую. Он останавливается на мгновение у забора крыльца, перехватывает меня, располагая удобнее на руках, приподнимает, целует, обдавая лицо пылающим дыханием. Хватаюсь руками за его шею, встречая его губы, и тут мы оба замираем… К дому подъезжает машина, возможно, не одна…
– Тревога! – раздается на всю округу мужской голос из громкоговорителя. – Майор Коршун срочно вызывается в часть! Тревога! Майор Коршун срочно вызывается в часть!
Голос не останавливается.
Сглатываю, пялясь на жениха.
– Это ты, что ли, майор?
– Ну да, – заторможенно кивает Миша.
– Ааа.., а я думала, ты капитан.
– Ну да, я ж в форме то не хожу, – он говорит так же приглушенно, как и я, – да я еще даже не проставился за звание… недавно получил внеочередное…
Смотрим друг на друга, ничего не понимая.
– Миш…
– Тревога! Майор Коршун срочно вызывается в часть! – повторяет голос в десятый раз.
– Охренеть, у вас тут вечеринка! – раздается со стороны ворот.
– Какого хера? – орет Миша.
– О Боже! – пищу я.
Нет-нет-нет! Это его друзья! Зачем они приехали? Зачем Миша дал им ключи? Зачем он все еще держит меня на руках?
– Ого! – Олег улыбается во весь рот, сверкая белозубой улыбкой. – Шикарная поза. Закаляетесь? Хвалю, это полезно.
– Коршун, у тебя полотенце слетело, – сообщает Леша, первый увидевший нас.
– Братан, – смеется Юра, – всем приятно посмотреть, но ты бы невесту замотал.
– О Господи! Он снова голый! Почему он всегда голый? – визжит Тина и прячет лицо в груди своего мужа.
– Какого хрена вы тут делаете? – рычит Миша. – Пошли на х.й!
Я хватаю воздух ртом, потрясываясь теперь уже от неожиданной неловкой и стыдной ситуации.
– Мальчишник! Ты забыл? – сообщают хором Леша с Олегом.
– Валите отсюда! – мой будущий муж взбешен.
– Унеси меня! О Боже! Унеси меня! – наконец визжу я. – Миша! Унеси меня!
Парень срывается с места, матерясь на чем свет стоит, под гогот своих друзей, писк Тины и выкрики "Не торопитесь, мы вас в бане подождем!", "Скажите, в какой комнате будете, чтоб мы не заходили", и великолепное "Ритуль, удачи!"
***
Какого черта, они, мать их, приперлись? Я так зол, что готов разорвать кого-нибудь.
Заношу Риту в ее комнату. Она тут же укутывается в норковую накидку на своей кровати. Бедняга трясется всем телом, побелев от потрясения.
– Малышка, – прижимаю ее к себе, – честное слово, я не знал, что эти ганд.ны припрутся. Прости. Успокойся…
– Миш, они нас застукали, – шепчет девчушка, а ее лемурьи глаза становятся все больше и больше. – Они же видели все, как мы… как я… и ты голый…
– Тихо, – глажу дорогую голову, целуя все ее лицо, – успокойся. Они видели меня голым тысячу раз. Ты в купальнике. Я просто держал тебя на руках. Ничего страшного не случилось.
– Но они же поняли, что я… что ты… чем мы собирались заняться…
– Тссс, – не знаю, как успокоить ее, мне раньше никого успокаивать в такой ситуации не приходилось. – Ничего в этом страшного. Ты же моя невеста. У нас свадьба скоро. И потом, пацаны взрослые люди…
По комнате разносится истеричный смех Риты, и я прижимаю ее к себе крепче, заглушая звук своим плечом.
– Все, все, – затихает пухляш. – Я в порядке. Иди к ним. Я останусь тут. Все в порядке.
Она мелко дышит, как будто несколько километров пробежала. Оставляю ее на кровати и иду к выходу. Я порву этих козлов. На выходе из комнаты натыкаюсь на Тину. В ее руках чашка с чаем.
– Какого.., – хочу наорать на подругу, но на ее бледном лице видны только два огромных запуганных глаза, она прижалась спиной к стене и потрясывается всем телом, не дай Бог еще приступ начнется. – Черт, ты как? – Орловская кивает, но ей совсем не хорошо. – Тина, – хочу успокоить ее, приобняв за плечи…
– Братан, иди оденься, – осекает меня голос Романова, поднимающегося по лестнице.
– Ненавижу вас, – напряжение спадает, от запуганных глаз Тины злость пропадает, мои друзья просто хотели устроить сюрприз.
Юран обнимает свою жену, и они вместе заходят в комнату к моей невесте. А я бегу к себе, чтобы прикрыть стоящий член, нуждающийся в разрядке. Мне хватает пяти минут, чтобы прийти в себя и подрочить, потому избавиться от стояка другим способом я сейчас не в состоянии.
– Вы мне кайф обломали! – ору на Самойлова и Кобаря, расслабленно бухающих на моей кухне.
Друзья ржут и протягивают рюмку коньяка.
– Мы ж не знали, что в этом доме снова трахаются! – подкалывает Самойлов.
Знал бы он кто трахается в этом доме!
– Мы тебе мальчишник организовали. Не парься, – Леха тут же поднимает руки, натыкаясь на мой озлобленный взгляд. – Пара стриптизерш, мы их с Самойловым потом сами оприходуем. Мы в курсе, что ты теперь на одной стороне с Романовым.
– Ага, – поддакивает Олег. – Тина нашла подругу Риты. Романов снял им клуб. Там посторонних вообще не будет.
– Ага, но Тина уговорила его на двух стриптизерш, – смеется Кобарь. – Ну, типа, раз у нас стриптиз, у них тоже должен быть. Юран не разрешил мужской. Так что твоя невеста на женский смотреть будет.
Парни разражаются новым приступом гогота, и я не могу сдержаться, представляя, как пухляш зарозовеет, когда две телки начнут раздеваться. Заливаю в горло коньяк, остывая.
– Простите, что вам пришлось увидеть все это, – поворачиваемся на тихий голос уже одевшейся Риты, появившейся в дверях кухни.
– Милая, – Олег реагирует первым, – тебе не за что извиняться. Наоборот, мы должны поблагодарить…
– Заткнись! – я даже рявкнуть не могу, меня пропирает на смех.
И Рита тоже хихикает, что хорошо, а то я переживал, после этого потрясения, она не сможет снова расслабиться со мной.
– Что с Тиной? – затихает Олег тоже первым.
– Она прилегла в моей комнате. Юра просил принести воды. Ребят, а что с ней? Она частенько в какие-то приступы впадает.
Но эту тему все замалчивают.
***
Домой возвращаюсь с рассветом. Уставшая, вымотанная и безумно счастливая. Я еще никогда не пила так много, не танцевала так раскрепощено и не смеялась так громко.
Смываю с себя тонну макияжа, который нанесли на меня при входе в пустой клуб. Снимаю супер откровенное платье и валюсь в кровать. Миши еще нет. Тина сказала, что на мальчишнике тоже будет стриптиз, и я должна отнестись к этому спокойно, поскольку парни иногда посещают такие места. Сама Тина говорила об этом без доли грусти, и я решила, что тоже не придам этому значения. А что в этом ужасного? Ну, посмотрит мой жених на голых девиц. Он же сказал, что его больше не интересует никто, кроме меня. И хоть я не уверена в его искренности это ведь мальчишник. Я слышала, на таких мероприятиях всегда бывают раздевающиеся девушки.
Миша вваливается в мою комнату без стука, когда пьяный сон почти настиг меня. Ложится на мою кровать, и привлекает к себе. Не сопротивляюсь. Мне хочется, чтобы он был рядом.
– Ты надралась, – сообщает низкий голос.
– Ага, – хихикаю я. – Они ходили по подиуму в свадебных платьях, я выбрала то, в котором выйду за тебя замуж.
Это было великолепное зрелище. Девушки меняли платья, потом медленно и элегантно снимали их, чтобы я смогла выбрать белье для первой брачной ночи. А Тина с моей подругой Женечкой и приглашенной бабой Катей решали, какая прическа больше подойдет к моему лицу. После того, как девушки ушли, появившийся ди-джей включал наши любимые треки, а мы с девочками танцевали дикие танцы, потому что нас все равно никто не видит. Даже баба Катя пустилась в пляс.
Я еще больше влюбилась в Тину. Она двигается на танцполе как девушка из хип-хоп клипов. А еще она забралась на барную стойку и кружа всем своим до зависти идеальным телом, поливала нас шампанским. Будь я мужчиной, я вцепилась бы в эту девушку так крепко, чтобы она не могла и шагу без меня ступить.
– Я отказалась одевать клубное платье, приготовленное для меня Тиной, и она вылила на меня несколько бутылок шампанского, чтобы мне пришлось снять свою одежду, – жалуюсь жениху.
Миша разражается громким смехом, прогоняя мой сон.
– Это тебе еще повезло, что ты не знала ее в школе, – длинные шершавые пальцы убирают волосы с моего лица, и я улыбаюсь от того, с какой нежностью проходят по мне голубые глаза.
– Как и тебя?
Миша не отвечает, только гладит мои щеки, заставляя зажмуриться от удовольствия.
– Расскажи, каким ты был?
– Ну, ты можешь, конечно, не поверить, но я не сразу стал таким вот идеальным, – с меланхоличным настроем философа произносит мой жених.
И теперь хохочу я, но замолкаю, как только обидно раздуваются большие ноздри.
– Ты только что лишила себя рассказа об идеальном человеке, – притворно расстраивается парень.
– Ну расскажи, я не буду смеяться, – прошу я.
– Обязательно расскажу, когда мы будем женаты много лет, у нас будет куча мелких и ты уже не сможешь уйти от меня.
Хихикаю снова. Неужели все было так ужасно?
Миша приближается медленно, рассматривая каждую клеточку моего лица. Его тяжелая ладонь ложится на мое бедро и тянется вверх, проникая под футболку. Мое дыхание замирает, но поцелуя не следует. Миша останавливается в желанной близости, глубоко вдыхает и по комнате, вместе с заглядывающими в окно рассветными солнечными лучами, разносится его приятный бас.
– Вечером я уеду, на неделю, не больше. Буду недоступен. В случае чего звони Романову. И выкини все свои пижамы, после свадьбы я хочу иметь полный доступ к тебе, когда ты будешь лежать в моей кровати.
О-о-о! А вот таким серьезным и требовательным я его еще не видела. Решил меня в браке затиранить? Добреньким только претворялся? И почему от этих хрипловатых слов, высказанных низким голосом, вдруг сжимаются мои бедра?
– А в своей? В своей кровати я могу спать в пижаме?
– А своей кровати у тебя больше не будет, пухляш, – его ладонь сжимает до боли мой бок, заставляя поморщиться. – Но ты можешь выбрать комнату, которая станет нашей. Поиском квартиры займемся после свадьбы. Не думаю, что ты захочешь жить в генеральском доме.
Нет, там я жить не хочу. А вот на генеральской даче осталась бы с удовольствием.
– На мальчишнике тоже были девушки? – спрашиваю, прикрывая глаза, и устраиваюсь поудобнее в его подмышке.
– Ага, – лениво зевает мой жених.
– И ты…
– Рит, посмотри на меня, – перебивает он, и я выглядываю из-под нависшей на лоб челки. – Мне двадцать семь, – его толстые пальцы аккуратно убирают мои волосы с лица и останавливаются на щеке, – я нагулялся. Меня часто не будет дома, иногда подолгу, ты знаешь это. И ты можешь быть уверена, где бы я ни был, что бы не делал, в моей жизни будет только одна женщина.
– Это я? – мои руки начинают дрожать от напряжения внутри.
– А ты догадливая, – смеется Коршун.
– Женя пригласила меня в гости на следующей неделе. Мы хотим заняться… м-м, некоторыми женскими делами, – я не могу рассказать ему о том, что попросила подругу помочь мне с азами интимной жизни и… пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста, пусть Миша не спросит, чем именно я собираюсь заняться там. – Я должна спрашивать у тебя, могу ли пойти к ней с ночевой?
– Должна, – голубые глаза прищуриваются, но улыбка на лице не появляется, за что я молча благодарю его, хоть и ясно, что мой жених понял мои намерения.
– Так… я могу пойти к ней?
– Можешь. Но я хочу знать, когда и где ты бываешь.
А теперь кустистые брови хмурятся, словно Миша обдумывает что-то.
– Тогда я тоже хочу знать, когда и где ты бываешь, – хихикаю я, умоляя пьяный туман пропасть из моей головы, потому что мне жаль засыпать сейчас, когда между нами происходит разговор об отношениях.
– Чаще всего мое местонахождение военная тайна, – Миша серьезно рассматривает мое лицо, – но все, что ее не касается, ты будешь знать, обещаю.
– Миш, – мне вдруг становится страшно, я никогда раньше не задумывалась над тем, что он военнослужащий… как папа, – с тобой ведь ничего не случится?
Он мотает головой. А я касаюсь губами его груди, покрытой белой майкой.
– Миш, а мы можем остаться жить тут?
– Ты хочешь?
– Еще как!
– Тогда конечно мы можем остаться тут.
– Я думала, – воодушевляюсь, борясь со сном, – что можно мои вещи оставить в моей же комнате. А что? Тина напокупала мне столько шмоток, что они в твои шкафы не влезут, потому что, это странно, но у тебя еще больше шмоток. Никогда не видела, чтобы у парней столько их было… А еще у меня все душевые принадлежности там, смысл все переносить, если я могу ходить в свой душ? Мне он нравится, а в твоем я даже не была. Я ведь вообще только вот один раз была в твоей комнате…
Осекаюсь от раздающего басистого смеха. Миша прижимает меня покрепче к себе, теребя макушку.
– Пухляш, у тебя начинается пьяная болтовня. Мы решим все потом. Давай спать.
– Вот ты никогда ничего со мной не обсуждаешь, – действительно, мне очень хочется разговаривать. – Мы же скоро поженимся! Я должна знать, что…
– Не тебе, не мне, – замолкаю от его голоса, – мы переедем в самую большую комнату в этом доме. Нам обоим в ней хватит места.
Думаю, Миша намеренно умалчивает о том, что самая большая спальня в этом доме его.
– И повесим там твои картины, они мне понравились. И я могла бы отдать вещи, которые ты уже не носишь в пункт приема, чтобы…
– Черт, если бы знал, что ты по пьяни такая болтливая, поил бы тебя каждый день с самого твоего приезда, – смеется Коршун.
– Серьезно, зачем тебе так много вещей?
– Спи моя радость, усни, – громко запевает парень не попадая ни в одну ноту, и я прыскаю, зарываясь лицом в его грудь, чем прошу покрепче обнять меня, – в доме погасли огни…
***
– Пора?
Втащил бы этому малому. Третий раз спрашивает. Он вступил в отряд А недавно. И это его первое задание. И тот факт, что его послали со мной, мне капец как не нравится. И то, что нас послали вдвоем, мне нравится еще меньше. Сейчас мне совершенно не хочется заниматься воспитанием новичков. Вопреки всей моей любви к работе и всему, что с ней связано, в настоящий момент я хочу находиться в Москве, там, где полным ходом идет подготовка к свадьбе и там, где я нужен сейчас больше.
– Коршун! – шипит Васек и толкает меня локтем в бок.
Прижимаю палец ко рту, чтобы новичок заткнулся. Я уже сказал ему раньше, чтобы помалкивал и ждал моих указаний. Мы двадцать минут наблюдаем, как трое подозрительных бородатых типов входят и выходят из дома, метрах в тридцати от нас. По нашим данным в доме должен скрываться один из организаторов предотвращенного нами теракта в Москве. Но тут их трое, что не являлось бы проблемой, не заметь я в окне дома девушку и парочку малышей. Я должен разобраться, кто эти люди в доме прежде, чем мы приступим к захвату объектов. Чутье подсказывает, это гражданские.
– Остаешься тут, – принимаю решение после минутного размышления, – надо выяснить, кто в доме.
Васек хочет ползти со мной, что ясно. Но я зыркаю на него, призывая к дисциплине, которой сам никогда не отличался.
Подползаю к домику с обратной от двора стороны, где видел мелькающую девушку. В окно наблюдаю за ее суматошным перемещением по дому. Лицо запугано. Она пару раз подбегает к двум мальчишкам лет пяти, обнимает и целует их, уговаривая не плакать, потому что сейчас эти дяди уйдут и они смогут поехать домой. Делаю вывод, что девушка не имеет отношения к трем мужикам, которых в комнате не вижу, а значит, они до сих пор во дворе с другой стороны дома. Решаю войти в контакт и кидаю небольшой камень в открытое окно. Черноволосая женская голова с запуганными глазами тут же появляется в проеме и замирает, увидев человека в военном обмундировании.
– Они уже сутки не выпускают нас, – шепотом сообщает девушка.
Удивляюсь быстрой реакции незнакомки, но слушаю. Ее зовут Айша. Тут жили ее родители. Она приехала на выходные с детьми подготовить дом к теплому сезону, но в доме уже были эти люди. Она не знает, кто они, и как тут оказались.
Подаю сигнал Ваську. Малой появляется через полторы минуты. Объясняю малышам, что они должны ползти за дядей как можно тише и быстрее. Айшу отправляю с ними, предварительно уточнив информацию, известную ей.
Да, неизвестных мужиков тут трое. Обхожу дом, удостоверяясь, что все они находятся на улице. Возвращаюсь к открытому окну, в которое залажу, невесомо передвигаюсь к выходу из дома и устраиваюсь, наблюдая за бородатыми. Васек должен скоро вернуться со стороны двора.
– Проверь девку…
Настораживаюсь. К дому подходит один из бородачей, не чувствуя опасности открывает дверь и попадает прямо в мои душащие объятия. Аккуратно укладываю упитанное, лишенное сознания тело на пол, связываю руки, заклеиваю рот и отпинываю его в угол. Это он удачно зашел. Двое его друзей понятия не имеют, что в их компании убыло. Слышу двойной свист и раскрываю дверь, держа на прицеле оставшихся. Один из них вскакивает и кидается к лесу еще до того, как я успеваю предупредить их не дергаться, но натыкается на подходящего из леса Васька, который тут же укладывает его мордой в землю. А второй бородач успевает достать из кармана ТТ-шник и сделать выстрел, отдающийся резкой болью чуть выше груди. Моя пуля попадает ровно в его ладонь, из которой тут же выпадет пистолет. Бородач падает на колени и я укладываю его на землю парой озлобленных пинков, скручиваю по рукам и ногам так же, как сделал это Васек. Связываем всех троих в доме, возвращаем туда же Айшу с ребятами и вызываем вертолет.
