Текст книги "Мое кудрявое нечто (СИ)"

Автор книги: Дана Райт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 23 страниц)

– Да не натягивай ты его, – смеется Коршун, – я не маньяк.

– В сауне мне так не показалось, – бубню, прижимая одеялко. – Чего ты хочешь?

– Ты знаешь, чего я хочу. Но сейчас не об этом.

Парень садится на мое новое чистое постельное белье прямо в джинсах. Молчу. Какой смысл говорить, что он ведет себя, как свинья? Невоспитанный мужлан!

– Слушай, я понимаю, ты хочешь как-то устроить свою жизнь, и все такое, – его длинные ноги возмутительно забираются на кровать, подгибаясь. Он уселся тут в позе лотоса! Придется завтра стирать все снова. – Почему ты не хочешь, чтобы я помог тебе? Со мной тебе будет проще.

– Что с тобой будет проще? – не понимаю я.

– Ты можешь не работать, – парень убирает спиральную прядь с лица, – сосредоточиться на учебе, – прядь падает на его лицо снова и он, выругавшись, зацепляет волосы на макушке тонкой резинкой. – Тебе же самой так будет лучше. Ты можешь не беспокоиться о деньгах. Назови сумму, которая тебе нужна и я буду переводить ее тебе еженедельно. Мне не нравится, что ты таскаешься так поздно.

– Миш, я ведь уже сказала, это не твое дело.

Термошу руками край пододеяльника, устало вздыхая. Сейчас не время для такого разговора. Я устала за день. И устала говорить ему, что мне ничего не нужно.

– Да, ты говорила, в том и суть, – прекрасные небесные глаза, чуть затуманенные алкогольной дымкой впиваются в мои, самые обыкновенные. – Пухляш, я хочу, чтобы это было моим делом. Выходи за меня.

Что? Он это серьезно? Это же всего лишь шутка, не так ли?

Стараюсь не рассмеяться, жую губы. Миша смотрит с подозрением. Чешет нос двумя пальцами.

– Ты заржать, что ли, хочешь?

Еще как. Взрываюсь хохотом. Нет, мне никогда не понять этого человека. Закрываю лицо одеялом до носа и смеюсь. Дурачок. Какая из нас пара? Пробивающиеся, словно росток сквозь мерзлую землю, чувства и надежды вдруг кажутся мне дикими и нереальными. Я встану на ноги, и уеду, а он продолжит жизнь в окружении идеальных людей, таких, как его друзья. Я не впишусь в его мир генералов, голливудских звезд, дорогих машин и ресторанов. У меня будет спокойная жизнь в маленькой квартирке с обычным человеком, с которым мы будем понимать друг друга.

– Фууух! – выдыхаю, просмеявшись, промакиваю слезы уголком пододеяльника, им же обмахиваюсь, что-то душно стало.

– Просмеялась?

Миша сидит в позе обиженного малыша. Детина сложил руки на груди, и надул губы. Ну прямо мишка. Посадила бы такого в угол комнаты, чтобы любоваться. Вот взгляд бы еще поменяла. А то буровит меня злобными сощуренными глазами.

– И что тебе показалось смешным?

– Миша, иди спать, ты пьян.

– Ты так говоришь, потому что не видела меня в пьяном виде.

– И слава Богу. Все, уходи, тебе пора.

– Нифига я не уйду, пока ты не скажешь мне, что тебя так развеселило в моем предложении, и не дашь мне ответ.

– Мой ответ «нет».

– Ну почемууу?

Снова хохочу, теперь уже над тем, как он вытягивает это «почемууу», разводя руки в разные стороны, как поднимаются его густые коричневые брови, вопрошая, и как меняется выражение его глаз со злобного на возмущенное. Невозможно быть таким милым. Он, действительно, большой ребенок.

– Да потому что ты хочешь жениться на мне только потому, что этого требует твой отец! Или потому что хочешь заняться со мной сексом! Или… не знаю, почему еще, но ты не хотел этого сначала. Ты вообще жениться не собирался еще несколько лет, ты сам так сказал. И мне сейчас это тоже совершенно не нужно. Я только начинаю жить! У меня много планов и стремлений!

Как объяснить ему, что это дурацкая идея?

– Со мной будет проще осуществить их. И я предлагаю тебе выйти за меня не из-за отца, сколько раз мы еще будем возвращаться к этому? Хочешь, я не прикоснусь к тебе до самой свадьбы, которая состоится через два месяца. Ты мне нравишься, пухляш, я хочу, чтобы ты у меня была.

Через два месяца? Очумел совсем? Я еще не согласилась, а он уже дату назначил.

– Миша, ты должен уйти, – прошу его, потому что этот разговор абсолютно бессмысленен.

– Что мне сделать, чтобы ты согласилась?

– Ничего, – мотаю головой.

– Ну круто, я подожду тут твоего согласия, – огромное тело разваливается на моей кровати, ровно на том месте, где я видела сон двадцать минут назад. – Можешь спать, мне нравится смотреть на тебя, когда ты спишь.

Он смотрит на меня, когда я сплю? Мне срочно нужно найти новое жилье.

Порываюсь встать с кровати, но горячая ладонь прижимает меня обратно.

– Ляг, мы будем разговаривать.

Смотрю на него с опаской. Бегать от него ночью совсем не хочется.

– Да ляг ты. Сказал же, не трону, – просто говорит парень. – Нам надо узнать друг друга получше, раз мы собираемся пожениться.

– Мы не собираемся пожениться!

– Очень даже собираемся, просто ты еще не свыклась с этой мыслью, или у тебя предсвадебный мандраж, ну… или что там у вас невест бывает?

Парень толкает меня на кровать, и я валюсь рядом с ним, а он опирается ухом о руку, рассматривая меня.

– Ну так, почему ты выбрала именно эту полотенечную работенку?

– Ты должен уйти!

Хочу подняться, но он тут же толкает меня обратно.

– Нет у меня такой должности, – смеется парень, – так что либо мы поговорим, либо говорить буду только я. А я могу говорить три часа без перерыва. Всем нравится, – говорящая голова кивает в знак подтверждения.

– Вот уж сомневаюсь.

– Жалоб не было, – настаивает он. – Так что с работой? Почему тебе там нравится?

– Потому что там я отдыхаю от тебя, – вырывается у меня наполовину правда, просто я не чувствую себя собой рядом с ним.

С ним я бедная закрепощенная девчонка, которая не может настоять на своем. Жалкая приживалка в его доме, привезенная сюда его отцом.

– Это же неправда, пухляш, – Миша сладко улыбается, медленно моргая длинными ресницами. – Я тоже тебе нравлюсь, и ты хотела бы проводить со мной побольше времени. Просто стесняешься. Но знаешь, я тот человек, с которым можно ни о чем не беспокоиться. Так что если хочешь, просто скажи, и мы уедем куда-нибудь подальше от людей и будем наедине так долго, пока…, – расстроенно цокает языком, – пока меня не вызовут на службу. Но мы отвлеклись от темы. Так, почему именно тебе так нравится в твоем полотенцеприемнике?

– Почему тебя это интересует?

– Потому что я хочу узнать тебя, понять, чем ты живешь.

– Могу я быть честной с тобой?

– Так а о чем я тебя прошу то?

– Понимаешь, когда ты познакомил меня со своими друзьями, я поняла, что не подхожу тебе. Они такие все идеальные. А Тина словно сошла с красной ковровой дорожки. Как ты можешь жениться на мне, если девушки в твоем окружении похожи на нее? В фитнес центре есть один парень, Денис, он тренер. Ему нужна помощь с математикой, а мне нужен тренер. Денис согласился позаниматься со мной. Поэтому я задерживаюсь. Мы занимаемся, когда уходят посетители. Мне хотелось хоть немного соответствовать тебе. Но, кажется, у меня не выйдет. Я никогда не смогу быть похожей на таких девушек, как твоя подруга. А Денису я нравлюсь такой, какая есть. И я подумала что с таким парнем, как он, мне будет проще…

Голубые глаза на мгновение округляются. Миша поправляет ворот белой водолазки и делает глубокий вдох.

– Проще? Соответствовать мне? – громко выдыхает Коршун.

– Если ты начнешь сейчас орать на меня, честное слово, я уеду. Прямо сейчас!

Чтобы отрезать его сомнения, поднимаюсь с кровати, показывая готовность к отъезду.

– У меня пока нет образования. Я нашла подработку, какую смогла. Это не на долго. На все лето я уеду в лагерь, работать вожатой, я узнавала. А потом смогу подрабатывать в детском доме и сниму квартиру. Я поговорю с твоим отцом, он поймет, что мы с тобой не пара, и тебе не придется…

– Во-первых, ни в какой лагерь ты на все лето не поедешь!

Гремящий голос Миши отражается от застекленной стены, и бьет в уши. Мне кажется, что стекла трещат. Парень вскакивает с кровати и в пару секунд оказывается рядом.

– Поеду! Я уже все решила!

Отступаю от него на шаг, стараясь задрать подбородок как можно выше. Пусть не думает, что напугал меня.

– Перерешишь! Во-вторых, плевать я хотел нравишься ли ты этому утырку! Ты мне нравишься, Рита, такой, какая есть. Так что забудь про этого тренера недоделанного!

В голубых озерах его глаз начинается шторм.

– И в-третьих, ты завтра же уволишься!

– Не уволюсь я! – кричу писклявым голосом. – Мне неплохо платят, и мне нравятся тренировки. Я хочу привести себя в форму, чтобы больше никто не смел говорить про меня «оно»!

До слез обидно вспоминать его брезгливые слова «я на этом не женюсь!»

А раз уж я работаю с фитнес центре глупо не воспользоваться этой возможностью и отказаться от предложенного Денисом бесплатного шефства, которое он взял надо мной. Уж не знаю, ради спортивного интереса или я ему, действительно, нравлюсь, как он говорил мне уже не один раз. Но мне с ним комфортно. Я не стесняюсь своих форм рядом с ним.

– Да я был пьян тогда! – бесится Миша. – Я не хотел тебя обидеть. И потом, какого хера ты занимаешься спортом с каким-то ушлепком, когда рядом с тобой живет человек со спецподготовкой! То есть я! Я же тренируюсь каждое утро, и ты об этом знаешь. Почему бы тебе просто не тренироваться со мной? Готов поспорить, мне известно о человеческом теле гораздо больше этого недоноска. Ты ведь уже начинала бегать, какого хера прекратила? Я тебя каждое утро жду!

Коршун глубоко дышит, прервав громкий монолог. Подходит ближе. Стою на месте, чуть вздрагиваю от прикосновения к своей щеке его пальцев. Грубые подушечки царапают кожу. Но мне почему-то приятно. Хочется закрыть глаза и прижаться к широкой груди.

– Тебе лучше уйти.

Прошу тихо, сейчас не время поддаваться не пойми откуда взявшемуся влечению. Это всего лишь гормоны, отсутствие половой жизни и гора мышц, стоящая передо мной.

– Почему? – его голос понижается. – Мы же хотим одного и того же. Только один из нас боится, – пальцы опускаются к шее, оставляя за собой приятную теплую волну. – Но, знаешь, малышка, бояться нечего. И стесняться некого. Тут только мы. И я еще никогда ни к кому не хотел прикоснуться так сильно, как к тебе.

Его губы опускаются к моим, легко касаясь их. И я снова не могу пошевелиться в ответ на вопрошающий небесный взгляд. Второе прикосновение настойчивее раскрывает мой рот, чужой язык облизывает мои губы, управлять которыми у меня не получается. Запах алкоголя кружит голову, а руки, прижимающие меня к разгоряченному телу, разносят жар из самого сердца по всем венкам и каналам моего существа. И так потрясающе и необъяснимо приятно стоять вот так, прижатой к этому огромному средоточию силы и энергии, в темноте комнаты, пропахшей древесиной и его ароматом. От ладоней, лежащих на моей пояснице, становится жарко. Поддаюсь порыву и тянусь к нему, поднимаясь на носочках, руки сами касаются его талии, а губы раскрываются, поддаваясь внутреннему порыву узнать то, что он хочет предложить мне. Напряженный член упирается в мой живот, и это подбадривает. Слишком незнакомо и приятно чувствовать, что ты нравишься такому красавцу.

Крепкие руки подхватывают меня, и в несколько шагов я оказываюсь прижатой к стене. Парень нависает надо мной, улыбаясь, словно манящий в грех Мефистофель. Снова касается губами моего рта, опираясь рукой о стену. Другая его рука поглаживает талию, останавливается на груди, легко сжимая ее, большой палец обводит яростно торчащий сосок, и из моего горла вырывается стон, за который становится стыдно. Миша оставляет в покое мои губы, вглядываясь в глаза.

– Мне нравится этот звук, пухляш, – улыбается он, – простони так еще. Это лучшее, что я слышал.

Я могу лишь стоять, оперевшись о стену и втягивать воздух, которого в этой комнате слишком мало. Он приподнимает черную футболку, которую я записала в спальные, и теперь ничто не отделяет его ладонь от моей оголенной груди. Мурашки устраивают соревнование на моем теле. Хочу отвернуться, закричать на него, потребовать, чтобы он опустил футболку, и не могу. В груди слишком тесно, чтобы я могла вывести хотя бы одно слово.

– Она потрясающа, – парень осматривает мои выпуклости, поглаживая их, а потом снова прижимается ко мне губами.

И теперь, когда обе его руки сжимают мою плоть, а губы выделывают виражи на моих, я не могу сдержать стонов, которые один за другим протяжно выскакивают из груди.

– Иди-ка сюда.

Коршун подхватывает меня на руки, и скоро я лежу на кровати, а его язык описывает мой сосок, оставляя на нем влажный след. Затем легкое дуновенье, и его рот втягивает в себя похолодевшую твердую горошину. Как же приятно. Жаль, что у него всего лишь один рот, моим губам его не хватает. Словно чувствуя одиночество моего рта, Миша сует в него большой палец, который я тут же принимаюсь облизывать и покусывать, забыв о стыде. "Не кусай" – игриво предупреждает Миша, – "а то еще войдет в привычку". А куда зубы то деть? Оставляю вопрос не произнесенным, происходящее сейчас слишком приятно и ново, чтобы он все испортил. Достает из моего рта сырой палец, описывая им круг по другой груди, а затем его рука спускается ниже, поглаживая живот, и еще ниже, туда, где разгорелось настоящее пламя, незнакомое мне. Легко поглаживает лобок сквозь ткать пижамных брюк. Возвращает губы к моим, даря мне наслаждение этих прикосновений. Его глаза следят за мной. Горячая ладонь ложится между ног, надавливая, вжимаясь косточкой в пульсирующий клитор, вызывая новые ощущения и новый стон.

– Хорошо, не правда ли?

Боюсь ответить. Если открою рот, потребую, чтобы его рука касалась того места, сняв трусики.

Парень отрывается от губ, разглядывая теперь лицо и красиво улыбаясь. Его ладонь не останавливает поглаживающих и нажимающих движений.

– Чувствуешь пустоту внутри? Прямо вот тут, – к моему сожалению его ладонь перемещается вниз живота.

Киваю в ответ на его вопрос.

– Эта пустота для меня, малышка. Не для того ушлепка, который решил, что может забрать тебя у меня, – парень проводит языком по губам. – Там не хватает меня. Я могу заполнить ее, – касается моих губ легким движением и тут же отступает. – Но не буду. Пока ты сама не попросишь меня об этом.

Длинное тело Коршуна перекатывается на спину, поднимается с кровати. Его глаза проходятся по моему телу, останавливаясь на моих глазах.

– А ты пока полежи и подумай, что ответишь на мой вопрос. Оденешь его сама, когда надоест ерепениться.

Парень запускает руку в карман джинс, достает оттуда коричневую бархатную коробочку и кидает ее на кровать. Спустя две секунды его уже нет в моей комнате.

Я одна. На кровати. С застывшими от влажных прикосновений его рта сосками на оголенной груди и жутко пульсирующей сырой промежностью. Мышцы живота, если они там имеются, отчаянно сокращаются. Я еще никогда не была в подобной ситуации. Мне стыдно и одиноко. А от жалости к себе на глазах выступают слезы. Промокаю их поднятой с пола футболкой, которую тут же натягиваю.

Он просто издевался надо мной! Дал понять, что может сделать со мной все, что угодно, а я и пикнуть не посмею.

Ставлю коробочку на стол. Не собираюсь смотреть, что в ней.

Стараюсь восстановить дыхание.

Бегу в ванную, где ополаскиваю несколько раз лицо холодной водой, чтобы сбить растекшийся по нему румянец.

Не помогает. Горит все тело. Открываю окошко. Забираюсь под одеяло. Я просто усну и забуду о том, что тут произошло. А завтра не буду обращать внимания на гиганта, расхаживающего по дому. Возможно, я зря взяла выходной и отпросилась с единственной пары.

Через полчаса ворочанья на кровати, съедаемая любопытством, подбегаю к столу. Открываю коробочку и пищу от красоты увиденного в ней кольца. Оно великолепно. Оно – мечта любой девушки. На тонком ободке желтого золота красуется большой прозрачный камень, окруженный такими же прозрачными камушками поменьше. Это бриллианты? Быть не может! Но, Миша вряд ли купил бы простые стекляшки. Неужели я, девочка, восемь лет проведшая в детском доме, достойна такого подарка?

Единственные украшения, которые у меня есть это золотые сережки гвоздики с небольшими гранатами. Они у меня с семилетнего возраста. Тогда папа проколол мне уши и подарил их на поступление в школу. Еще тонкое золотое колечко с надписью "спаси и сохрани" – подаренное папой на десятилетие. Но я ношу его на тонкой золотой цепочке, рядом с крестиком, так как на палец оно уже не налезает. Вот и весь мой золотой запас. Хорошо, что в детдоме не отобрали.

И я никогда не болела золотом. Но оставленное Мишей кольцо тут же надеваю на правый безымянный палец. Уж больно мне хочется посмотреть, как оно будет на нем выглядеть.

Глава 8

***

Так, что у нас там по расписанию? Ага, точно, после разговора с Романовым я прикупил билеты в театр. Проезжал мимо театра имени Чехова и решил зайти, и поскольку торопился, взял первый спектакль, на брошюре которого взгляд остановился. И вот, что значит глаз-алмаз! Идем на комедию «Идеальный муж». Я еще ни разу не видел. Да я вообще последний раз в театре был на первом курсе Военной академии, и то нас всем курсом потащили в добровольно-принудительном порядке. Теперь вот думаю, надо ли в театр костюм надевать, или хватит моего повседневного прикида?

Ах да, надо еще пухляшу сказать, что у нее сегодня культурная программа вечером, забыл как-то ее предупредить. Или не говорить? А что, пусть будет сюрприз. Встречу ее после занятий, в ресторан зарулю. Я выяснил, у нее сегодня выходной в полотенечном деле. О… можно еще стихи ей почитать. Надо только вспомнить хоть что-нибудь. Я ведь учил что-то в школе? Ну да, учил. «Я помню чудное мгновенье»… что там дальше то было? Или это слишком уж примитивно? Ладно, по ходу дела разберусь.

Съедаю положенную мне порцию обеда в столовке. Требую у Клавдии Петровны, нашего служебного повара, еще порцию голубцов. Нервничаю что ли? Не мудрено – первое свидание в жизни, как-никак.

На физподготовке по отработке рукопашного боя не могу сосредоточиться, так что получаю от Тохи, своего напарника по тренировке, отточенный до уровня бога прямой удар в голову, и ловлю чуток темного звездного неба.

– Коршун, – сосредотачиваться уже поздно, но я пытаюсь все же увидеть напарника, только не совсем пойму, он справа или слева. – Бля… Мих, сколько пальцев?

Вот не хочется говорить, что больше пяти. Вряд ли он на одной руке лишние отрастил.

– Братан, ты как? Я ж думал, ты примешь…

– Передо мной явилась ты…

О! вспомнил!

– Что?

– Как мимолетное виденье, – вспоминаю дальше, раз пошло дело, – как гений чистой красоты…

– Так, этому больше не раздавать, – мотаю головой под гогот парней, собравшихся поглазеть на битого товарища.

Бррр. Дрожь прошла. О! Пять пальцев. Нормально, жить буду. Надо в душ сгонять, а то припрусь к универу потный, пухляш не поймет.

– Коршун! Куда понесся? У нас тренировка не закончилась!

Это я рванул слишком резво с места своего унизительного падения.

– Мне это, в лазарет надо, – ору, уже открывая дверь тренировочной комнаты. – Пальцев слишком много было…

Кудри пригладить? Или все таки обстричь, как того требует полковник Астахов, чтобы службу себе облегчить? Смотрю на часы, у меня еще осталось полтора часа до конца лекций пухляша. Я вполне успею в парикмахерскую заглянуть.

Да ну! Меня кудряшки устраивают. По-моему, я с ними миленький. Девчонки пищат от восторга, видя меня такого, так и норовят погладить. Мне нравится. Решено, волосы остаются.

Еду спокойно. Торопиться мне некуда. Полковник звонит второй раз, а я второй раз не беру трубку. Не охота слушать его вопли по поводу самовольного оставления тренировки. В башке строчки из стихотворения. Все вспомнил. Спасибо Романову, что не выпускал из комнаты в школе не только Орловскую, но и меня иногда – учиться заставлял.

– Мне бы букетик, – улыбаюсь молоденькой продавщице цветочного, скучающей за прилавком. – Такой, – очерчиваю воздух руками, показывая размер букета, мне хочется побольше.

– А цветы какие? – оживляется девушка.

– Ну, – пожимаю плечами, – не знаю, а какие есть?

– А вы не видите?

– Да вижу я, не знаю просто, какие она любит.

– Первое свидание?

– Ага, – улыбаюсь, мне нравится это словосочетание.

– У нас есть оригинальные букеты из мягких игрушек, конфет…

– А из цветов оригинальные есть?

Нафига ей игрушки? Не маленькая.

– Конечно, но цветы уже не так оригинальны, тем более, если вы не знаете предпочтения своей девушки, – умничает девчонка.

– Собери такой, какой себе бы хотела, – широко улыбаюсь, рассматривая ассортимент, в котором ни черта не понимаю.

Откуда мне знать, о каком букете мечтает Рита? Возможно, этим и надо было поинтересоваться раньше, но я не додумался, так что обычный букет из обычных цветов вполне подойдет. Я вот, к примеру, знаю, что мать Самойлова любит тюльпаны, а мать Романова любила полевые цветы. А вот о предпочтениях собственной невесты мне ничего не известно.

– Я бы хотела вот того зайца, – длинный черный ноготь указывает на большую плюшевую игрушку, сидящую на самой верхней полке.

– Я щас в другой магазин поеду, – угрожаю, стирая улыбочку с лица, разговорилась больно продавщица.

После получаса болтологии в цветочном выхожу со стандартным букетом алых роз. Вот нафига, спрашивается, начал болтать с продавщицей? Мог бы за пять минут управиться.

Теперь гоню Патриота, так как занятия моей невесты вот-вот должны закончиться. Не очень то хочется опоздать и не застать на стоянке ее тачку.

Еще пятнадцать минут уходит на то, чтобы объехать территорию универа и найти серебристый БМВ пухляша. Мест для парковки рядом нет, так что я просто блокирую ее машину сзади и разглядываю в окно снующих туда-сюда студентов. Пять минут… десять…Залажу в интернет, все равно не пропущу пухляша. Мне надо повторить стихотворение.

О, вот она идет. Но не к машине и не одна. Пухляш в середине целой компании направляется к кафешке недалеко от стоянки. Перекусить решила? Нехорошо, я ж ее в ресторан собрался везти. Выскакиваю из Патриота и быстрым шагом догоняю студентов.

– Пухляш! – ору на всю округу, когда пара человек из ее компании уже зашли в стеклянную дверь кафе.

***

О нет! Пожалуйста, пусть это будет не Миша. Пожалуйста… пожалуйста… пожалуйста… Не вышло. Это Миша. Ни у кого в мире больше нет такого глубокого раскидистого баса. Я вижу его, как только поворачиваю голову. Кудрявая голова возвышается над толпой студентов, бегущих по своим делам после окончания занятий. Вот что он тут делает?

– Рит, ты что?

Женька, врезавшаяся в меня из-за моей резкой остановки, пытается теперь высмотреть в толпе то, что привлекло мое внимание.

– Господи, это он? Твой Коршун?

Да, она тоже сразу увидела его. Он уже в двух шагах от нас.

– Огос-по-ди-Бо-же-мой! – протягивает подруга. – Вот это кудри. Ох, мне б такие…

– Девчонки, – кривоватая улыбка на лице Миши может закончить все войны в мире, так он сейчас обаятелен и весел. – Проголодались?

Длинная рука притягивает меня к мощному телу, улегшись на плече, а кудрявая голова опускается, и вот я ощущаю его губы на щеке. Мне неуютно. Мы стоим на подходе к кафешке, у самой двери, людям приходится обходить нас, а огромная лапища сжимается на плече так сильно, что я чувствую ее через слой свитера и шубы.

– Мишель, – представляется парень.

– Евгения, – улыбается Хомякова, пристально рассматривая Коршуна. – Классные кудри.

– Вот я так же думаю, а все вокруг пытаются заставить меня сбрить их, – жалуется Миша, тут же поправляя раздутую ветром шевелюру.

– Борись! Общество постоянно пытается навязать нам стереотипы, но это не значит, что мы должны идти на поводу, – моя подруга никогда не теряется.

– А ты мне нравишься, – ухмыляется Коршун, – познакомимся потом поближе?

– А почему не сейчас?

– Сейчас у нас с пухляшом планы, культурный вечер.

– С кем?

– С подругой твоей.

Женька заливается. Ну вот, теперь и она будет дразнить меня этим пухляшом. А я так надеялась, что мое домашнее коршуновское прозвище не дойдет до ушей общественности.

– Пухляш, почему ты не говорила, что тебя можно называть так мило? – Женечка поправляет мою челку, отправляя ее за ухо и заговорчески подмигивает. – Ну ладно, идите, раз у вас вечерняя программа.

– Нет у нас никакой программы!

Появился из ниоткуда и придумал какой-то вечер культурный! Еще и обозвал тут при всех. Скидываю тяжеленную ручищу, отступая от Коршуна на шаг. Натыкаюсь на пытающегося обойти меня парня, неловко прошу прощения и скрываюсь в здании кафе. Ни дома от него покоя нет, ни теперь вот в институте. Не хватало еще, чтобы на работу ко мне заявился.

– Пухляш! – раскатистый голос за спиной настигает, а ладонь снова сжимается, теперь уже на моем локте. – Пошли, я покормлю тебя в другом месте.

– Миша, отстань от меня, – прошу шепотом, чтобы не привлекать еще больше внимания. – Я хочу провести время с ребятами из группы.

– Уверен, они не погибнут без тебя, тем более, что у нас сегодня первое свидание. Я думал, мы поговорим о свадьбе…

Громкость его голоса и сказанная им фраза заставляет повернуться в нашу сторону несколько пар голов, в том числе и моих одногруппников.

– Прекрати! Никакой свадьбы! – тихо шикаю, хотя за нами следят так пристально, что завтра об этом разговоре все равно уже будет гудеть половина универа. – Займись своими делами! Оставь меня в покое.

– Так ты теперь мое единственное дело, – Коршун понижает голос, повинуясь моему умоляющего взгляду, так что зрителям приходится напрячь слух, дабы не пропустить разговор. – Я сбежал со службы, чтобы провести с тобой вечер.

– Пусти! – пытаюсь вырвать локоть из цепких рук.

– Пухляш, ты или сама пойдешь, или я заставлю тебя, – это угроза?

Сжимаю зубы и со всей силы тяну локоть. Получилось. Смотрю на раздутые ноздри гиганта и удаляюсь к столику с самыми внимательными зрителями, среди которых уже уселась и Хомякова.

Миша злобно тычет пальцем в мою сторону, пока я снимаю шубу, а затем на его лице вновь появляется веселая улыбка. Развернувшись по-военному одним резким движением ног, двухметровое тело покидает помещение и из меня вырывается вздох облегчения.

– Молодецкая! Как ты посмела отказать ему? Я бы уже трижды вышла за него и выходила бы еще каждую ночь, – мечтательно тянет Женечка.

– Вот это напряжение, – Гера обмахивает себя ладонями…

– А когда свадьба то? – интересуется Лариса.

Мне хочется сбежать. Объяснять этим людям то, что происходит в доме, где я живу, не имеет смысла. Да я и сама уже не понимаю, что там происходит. Кольцо, жених, свадьба… все как-то нереально, словно я наблюдаю за этим со стороны, а не являюсь участником происходящего.

Прошу ребят прекратить расспросы, когда за наш столик приносят шесть стаканов пива. Жалею, что за рулем, мне сейчас не помешало бы немного выпить. А что, я могу ведь поехать в гости к Хомяковой, и там пожаловаться на происходящие в своей жизни непонятные вещи, поплакать, прижавшись щекой к ее плоской груди и подумать, как избавиться от грозящей свадьбы и как жить дальше.

– Сейчас что-то будет, – плечо Геры врезается в мое, привлекая внимание.

– Молодецкая, помни, ты молодец, ты все выдержишь, и я всегда рядом, – шепчет Женечка, пялясь на вход за моей спиной, и я тоже поворачиваюсь туда, где…

Где вновь маячит яркая синяя курточка генеральского сына и огромный алый букет роз в его руках. Да за что мне все это? Миша направляется прямо к нам, подмигивая сразу четырем девушкам за столиком у входа, прекратившим разговор при его появлении.

– Ты не решила пойти со мной на свидание? – раздается на полпути к нам.

Мотаю головой, устало поднимаясь. Хочу взять шубу с вешалки, чтобы сбежать.

– Ладно, сама напросилась, – Миша останавливается посередине кафе, – и помни, я хотел все сделать без свидетелей, – мне становится страшно, когда парень откашливается, поднимает вверх свободную ладонь и… – Я помню чудное мгновенье, передо мной явилась ты…

Если сейчас потереть бревно о мое тело, можно разжечь костер – так я горю. Именно горю, от самой макушки до пят. Меня даже начинает трясти. Ищу глазами место, куда могла бы убежать, но ничего не могу найти, не понимаю, обо что можно было бы опереться, ведь я могу упасть.

– Как мимолетное виденье, как… этот… гений чистой красоты, – буровит воздух командный голос.

Мне вдруг хочется засмеяться, но я не могу даже рот открыть. Тонкий бежевый свитер, наверняка, промок насквозь, ведь я чувствую, как к спине прилипает что-то противно холодное. Перестаю слышать вздохи и смешки находящихся в кафе свидетелей этого позора, в моих ушах только писк и голос, читающий самые прекрасные строки о любви…

– Блин, че дальше там?

Он спросил это у сидящих за столиком парней? Боже! Я не вынесу всего этого!

– В томленьях грусти, чувак, – подсказывает мужской голос.

– Точно, спасибо, братан, – спокойно кивает Миша, – в томленьях грусти безнадежной, в тревогах шумной суеты…

Нет… это невозможно… Мои ноги трясутся, но я заставляю себя сделать шаг навстречу гиганту, не смотря на опасение запутаться в длинной юбке. Все, что угодно, только бы он замолчал… Выхватываю цветы из его руки «Шубу! И за мной!» не узнаю собственного голоса. Он выходит странно хриплым, слабым, и вместе с тем взбешенным. Не удивительно, будь сейчас кочерга в моей руке, я опустила бы ее на кудрявую голову. В несколько шагов покидаю кафе. В лицо врезается ледяной порыв ветра, тут же продувая свитер. Хорошо, мне нужно остыть. Я, действительно, горю. Не желаю останавливаться перед окнами кафе, из которого за мной продолжают наблюдать. Несусь к стоянке, выкидывая розы в ближайшую мусорку, иначе просто отхлещу ими гиганта, выставившего меня на посмешище.

– Пухляш, да подожди ты, замерзнешь, – кричит позади Миша. – У нас же свадьба скоро, тебе нельзя болеть.

– Не смей! – останавливаюсь, когда на плечи опускается нежный мех моей новой шубки. – Слышишь! Не смей больше никогда так делать! – Ору на всю улицу, все равно он уже опозорил меня на все кафе, ничего страшного, если и на улице люди смогут отвлечься от своих дел и немного разнообразить повседневную жизнь живым сериалом. – Отвали от меня со своими свиданиями, кольцами и цветами! – тычу пальцем, упираясь им в твердую грудь, обтянутую белой футболкой, виднеющейся в расстегнутой курточке. – Нет никакой свадьбы! Моя жизнь только моя, не смей больше влезать в нее!

Резко вдыхаю, охлаждая легкие, в нос попадает несколько снежных хлопьев. Чихаю, врезавшись носом в непродавливаемую грудь. А отпрянуть уже не могу. Миша прижимает меня к себе, и от его горячего тела я вдруг понимаю, как замерзла на самом деле. Трясти начинает с новой силой. Сама теперь зарываюсь носом в его грудь. Пахнет приятно, чем-то терпким отдает, да и не вижу, что вокруг происходит. Наверняка, на нас снова пялятся любопытные глаза.