Текст книги "За горизонт. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Д Димитрюк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 54 страниц)

Логику подполковника можно понять. Раз я приехал на своем грузовике – значит, на охоту собрался. Да и одет я соответственно.

– Товарищ подполковник, я вообще-то по делу.

Но подполковник неумолим, – Дела двадцать минут подождут. Есть ствол под рукой?

– Ну, как сказать, в общем, есть, – мое ружье упаковано глубоко в недра "головастика", так что обойдусь обрезом. Тем более в данной местности этим никого не удивишь.

– Бери, и поехали, – торопит подполковник.

Сказав детям, что папа скоро, прячу под куртку обрез и запрыгиваю в нетерпеливо ждущий рядом УАЗ.

– Давай, давай не спи! – гонит водителя командир.

– Куда едем? – интересуюсь у Сергея.

– Да тут, на седьмом посту кабанчик в колючке запутался. Будем брать.

Достав из кармана пару патронов, подполковник снаряжает выданный прапором пустой магазин.

До седьмого поста УАЗик долетел минут за десять. На месте нас ждет пожилой, сильно заросший субъект, закутанный в армейскую плащ-палатку.

– Митрич, показывай, – подполковник так торопится, что даже не удосуживается захлопнуть двери УАЗа. Мужик молча направляется вдоль периметра.

Натоптанная по желто-оранжевому ковру опавшей листвы тропинка петляет по мелкому смешанному подлеску. Кристально-чистый осенний воздух пропитанный запахом хвои приятно щекочет ноздри. Где-то чуть в стороне тихонечко журчит ручеек. Птички поют. Слабый ветерок нежно гладит сильно поредевшие кроны. В памяти сами собой всплывают заученные в школе строки Пушкина, очень точно и емко передавшего саму суть русской осени.

Унылая пора! очей очарованье!

Приятна мне твоя прощальная краса,

Люблю я пышное природы увяданье,

В багрец и в золото одетые леса.

Всё-таки удивительный народ – русские. Все прогрессивное человечество из века в век видело чернокожих исключительно в ударном труде на плантациях, но на плантациях России неграм зябко даже летом. Поэтому Арапа Петра Великого не сгноили во глубине сибирских руд.

И не прогадали, его кучерявого правнука муза вознесла на самый верх поэтического Олимпа.

– Пришли, тута он, – субъект в плащ-палатке отступил в сторону, пропуская вперед клацнувшее затвором калаша начальство.

– Митрич, табельное твое где? – вкрадчиво поинтересовалось начальство.

– Где-где, в оружейке осталось. Я же не пацан малолетний с такой дурой взад-назад по лестнице скакать, – равнодушно пробурчал Митрич.

Выслушав объяснение дичайшего нарушения устава, подполковник тяжело вдохнул, покачал головой и двинулся в сторону хрюкающего где-то в высокой траве зверя.

Скажу честно, понять могу обоих.

И подполковника, которому просто негде набрать других кадров. Потому приходится терпеть тех, что есть.

И пенсионера Митрича, которому просто залезть на десятиметровую караульную вышку, уже подвиг. А уж тащить наверх неудобную трехлинейку это сродни мазохизма. Вот и ходят мужики на пост без оружия. Знают, с этой стороны часть вплотную граничит с болотом, из которого кроме кабана или кикиморы с лешими выйти некому.

Но кабану военное имущество не интересно, а кикиморы, лешие и прочие асоциальные элементы с местными мужиками предпочитают не связываться. Ибо места тут глухие, а люди живут суровые.

– Ты смотри, какой красавец. Не меньше центнера будет, – подполковник вскидывает автомат к плечу выцеливая зверя.

Хотя чего его выцеливать? Кабан почти неподвижен. Плотно перехлестнутый кольцом колючей проволоки, глубоко впившимся в толстую шкуру, хрипящий зверь прижал уши и развернулся в нашу сторону.

Я даже не стал взводить курки обреза. Это не охота, это расстрел.

Бах!

Чиркнув по кабаньей холке, пуля рвет сталь захлестнувшей зверя стальной петли.

– УИИИИИ, – секач срывается с места.

Судорожно взвожу курки обреза, понимая – не успеваю!

Бах!

Подстреленный зверь падает на землю в паре метров от подполковника.

– Неправильно это, в привязанного зверя стрелять. У зверя должен быть шанс, – спокойный, как танк, подполковник кидает автомат впавшему в ступор водителю. – Митрич, ты тут разделай все как положено, я за мясом машину пришлю через часик.

– Сделаем, – с видом факира Митрич материализует в руке охотничий нож. Прелести охоты ему по барабану. У него чисто житейский интерес – отщипнуть долю от почти центнера свежего мяса. Местные они вообще не охотники, в городском понимании этого термина, они добытчики. Это я могу позволить себе извести десяток патронов на одну тощую утку. А такие вот Митричи будут терпеливо ждать, пока с одного самокрута на дымаре смогут взять две-три птицы.

Всю обратную дорогу молчим каждый о своем. Высадив меня у КПП, подполковник дает команду дежурному, чтобы меня пропустили на территорию части и уезжает в направлении штаба.

Проверив мелких, прячу обрез под сиденье. Застраиваю порывающуюся выскочить из кабины Муху. Люди возле части ходят самые разные, и в голове у них не всегда хорошие мысли. Так что пусть псина посидит в кабине. На случай, если какой-нибудь ухарь из местных захочет заглянуть в мою машину.

Без проблем миновав КПП с сонным прапорщиком, захожу на территорию части. Через сотню метров окаймленная огромными тополями дорога упирается в небольшой плац перед зданием штаба. Все тот же потрескавшийся асфальт, крашеный белым бордюр, блеклые стенды, демонстрирующие приемы строевой подготовки и обращения с оружием и плотная группа офицеров в курилке, окружившая водилу командирского УАЗа. Дымя дешёвыми сигаретами, защитники Родины увлеченно слушают пересказ подробностей командирской охоты.

– Секачина матерый попался, видать, еще ночью в колючке запутался. Я думал, командир его тупо завалит, – рассказчик жадно затянулся сигаретой. – А он говорит, мол, у зверя должен быть шанс. Иначе охота ему не в кайф. И первым выстрелом перебивает проволоку. Кабан как рванет. Я думал все – конец, а у меня тесть бидон первача выгнал. Вечером пробовать звал. Обидно, понимаешь.

– Ты про кабана рассказывай, про самогон после расскажешь, – слушатели возвращают рассказчика в прежнее русло.

– А, ну да. Значитца командир кабана поближе подпустил, и почти в упор – Бах! Наповал, – водила докурил папиросу и утопил окурок в приспособленной под пепельницу консервной банке.

Офицеры, загудели, обсуждая рассказ. Мнения разнились. От – командир прав, как охотник, до – все охотники мудаки, а водки можно и без подобного экстрима выпить. А еще лучше водки и по бабам, потому как после водки все бабы красавицы.

Оставив за спиной курилку, подхожу к длинному, приземистому бараку, в котором размещается штаб части.

Собственно штаб там занимает едва ли треть здания. Остальная часть отведена под расквартирование офицерского состава. Условия проживания соответствующие: печное отопление, вода в колодце и деревянная будка сортира в полусотне метров от здания.

Есть мнение, спартанцы считали себя очень суровыми парнями. Сюда бы такого спартанца или другую голливудскую рембу. Чисто чтобы заценили, как оно, при минус тридцати в подобном сортире большую нужду справить.

Под мысли о спартанцах, рембах и трескучих морозах дохожу до обитой красным дерматином двери командирского кабинета.

В кабинете все, как положено военному начальству. Сверкающий лаком длинный Т-образный стол. Слегка запылившееся знамя части. На стене портрет первого президента Российской Федерации. На столе три стареньких телефона, здоровенный аппарат полевой связи, аккуратная пачка документов, бронзовый бюст товарища Сталина и недопитый стакан давно остывшего чая. За спиной подполковника под портретом президента на специальной подставке красуются два карабина – немецкий "98 Маузер" и что-то имеющее оптический прицел и явно мосинские корни.

– Новая игрушка? – киваю на стойку с оружием.

– Нет. Я свой КО-44 на новую ложу переставил. Тут соседу на склады вооружений пришел вагон ореховых лож. Причем все под списание. Сечешь тему?

Еще бы я не сёк. Если сосед не круглый идиот, за такой дефицит он себе внеочередное звание и квартиру от Министерства Обороны продавит. Заядлых охотников в штабах через одного и от подобного презента никто не откажется. Да и в местной администрации он через это немало вопросов решить сможет. А что останется после всех гешефтов и что не успеют растащить ушлые прапорщики, по-тихому уйдет на продажу.

Ладная ружбайка получилась. Покрутив в руках КО, возвращаю карабин хозяину.

– Серег, а почему ты кабана из "калаша" валил, а не из этой прелести?

– Да я на втором полигоне технику принимал. Прислали тут очередной металлолом. Как узнал про кабанчика, все мысли разом отшибло, сразу в УАЗ и за ворота метнулся.

Подполковник выставил на стол начатую бутылку болгарского бренди, пару стаканов, упаковку шоколада из армейского пайка и принялся строгать на ломтики лимон с толстой шкуркой.

– Серег, а ты ведь промазал первым выстрелом?

Подполковник выдержал паузу, разлил бренди по стаканам. Протянул мне стакан и, посмотрев в глаза, признался, – Промазал.

– Н-де, раз в год и палка стреляет. Я чуть штаны не обмочил, когда проволоку перебило.

– Что, хапнул адреналинчику? – с нотками сарказма в голосе интересуется подполковник.

– Не то слово, хапнул, ноги до сих пор ватные, – честно признаюсь в своих ощущениях.

– Это мы сейчас поправим, – подполковник придвигает к себе бутылку бренди.

– Мне чисто символически наливай, я по делу заехал, – останавливаю подполковника, собирающего разливать еще по одной.

Подполковник игнорирует мое замечание, – Давай не чокаясь.

– Давай, – тут не откажешь.

На третьем круге полковник свою печень не щадит, но мне наливает чисто символически.

– Рассказывай, зачем приехал?

Собственно, что тут рассказывать? С очередным призывом в расположение данной части прибыло два летехи-пиджака. Крепко выругавшись, командир части сел думать, куда приспособить, а главное где поселить внезапно свалившееся на него счастье.

Если с "приспособить" вариантов была масса. Был бы солдат (в данном случае офицер), а уж задачу для него толковый командир всегда найдет. В крайнем случае, круглое потаскают и квадратное покатают. То с "где поселить" вариантов не было, от слова совсем. Не на дачу же командирскую их пускать.

Я так и не узнал, чья светлая голова придумала поселить летех в чудом сохранившейся сторожке, оседлавшей входящую на территорию части железнодорожную ветку.

Сложенное из тёмно-красного кирпича, одноэтажное здание сторожки по своему возрасту вполне тянуло на исторический памятник регионального значения. Однако несмотря на почтенный возраст имело толстые крепкие стены и расположенный рядом силовой шкаф, от которого запитывалось освещение подъездного пути.

На этом прелести строения заканчивались. Печка развалилась, полы сгнили, оконные и дверные проемы давно заколотили деревянными щитами, ржавое железо крыши из последних сил цеплялась за стены прогнившими стропилами.

По части пиломатериалов и столярных изделий, зам. по тылу быстро нашел общий язык с мужиками местной пилорамы. Что на что меняли, не знаю, но окна, двери, потолок, пол и новые стропила местные сварганили за две недели.

А вот с гвоздями, кирпичом, цементом, краской, толем, шифером и прочими стройматериалами командир части напряг меня. С обещанием рассчитаться, как только, так сразу.

Рассудив, что поскольку "пиджаки" получили высшее образование в инженерно-строительном вузе, будет правильным возложить обустройство быта на них самих.

Пару-тройку дней новоиспеченные защитники Родины бухали от безнадеги, потом бухло закончилось и от меня прибыла машина стройматериалов. Сменив хаки на старые ватники, "пиджаки" приступили к обустройству нового своего жилища. А поскольку в строительном вузе у них были неплохие учителя и руки росли из правильно места (ну почти правильного), отремонтировали старое здание так, что командование задумалось, а не доверить ли хлопцам объект посерьезнее. Например, командирскую дачу.

За три недели "пиджаки" заложили кирпичом лишние окна, подновили и подкрасили-подмазали стены, покрыли крышу. Установили в углу возле двери армейскую печку, вдоль стен поставили стол и две скрипучие кровати. И вообще оборзели настолько, что через месяц начали втихушку водить в гости поселковых девок.

Вот за эти стройматериалы и еще кое-что по мелочи, я и предложил Сереге рассчитаться. Ибо, "как только, так сразу" наступило.

В зачет оказанных подполковнику услуг мне очень хотелось поиметь одноосный полуприцеп к моему головастику. Благо у него их не считано ржавеет. Прицепы уложены друг на друга, а все равно места не хватает. И две-три армейские палатки, если, конечно, они имеются в Серегином хозяйстве.

Про развод со стороны человека в кожаном плаще думать совсем не хочется. Слишком уж все круто заварено. И я уже смирился с тем, что дорога мне предстоит дальняя и полезностей придется везти много. И начинать жизнь на новом месте значительно удобней в уюте просторной армейской палатки, а не под открытым небом.

Как Серега решал проблему, мне неинтересно. Тем более что пришлось накинуть сверху еще три сотни баксов. Но через полтора часа на глухой лесной дороге тормознулась "шишига" с прицепом.

За рулем сидит водитель командирского УАЗа. У него с командиром свои, доверительные отношения. И на подобные мероприятия он привлекается не первый раз.

– Принимай аппарат. Махну не глядя. Танка, извини, не было, – в стиле Быкова – "Маэстро" шутит водитель.

– А это что за тюки? – интересуюсь у водителя на предмет уложенных в прицеп громадных парусиновых мешков.

– Палатка армейская УЗ-68, в количестве две штуки, – поясняет водитель.

Вдвоем мы быстро перецепляем прицеп к моей машине, и "шишига" резво уезжает по своим делам, причем в направлении, прямо противоположном расположению части. По всему, шустрый водитель уехал решать какие-то свои проблемы.

А мне своих проблем хватит. Например, как дальше ехать с прицепом, на который у меня нет документов?

Хорошо хоть дальнейший маршрут позволяет проехать по периферийным дорогам районного значения. Встреча с ГАИ мне строго противопоказана. Документов на прицеп у меня нет, а в правах только две категории "В" и "С" и про прицеп там нет ни слова.

Пункт назначения.

Дальние пригороды Северной Столицы.

Конец осени 1996 года.

Поздно вечером того же дня, без приключений прибываю по указанному адресу на дальних подъездах к северной столице.

– Знакомая картина, – до перестройки это была фабрика, сейчас раздербаненная на сотню мелких кусков. Волчий оскал приватизации во всей красе.

У вооружённого гладкой "Сайгой" охранника на въезде интересуюсь, – Где тут "39АТ"?

Охранник поправляет "Сайгу" и указывает на проезд между цехами. Уже начав движение, в уцелевшее зеркало заднего вида замечаю, как охранник подносит рацию к губам.

Ну-ну, перекладываю обрез поближе, АПБ пока вне игры. Но это так, жест самоуспокоения или скорее отчаянья. С двумя детьми под боком воевать не получится в принципе.

Вот и нужные ворота с номером "39АТ". Сигналю, ворота отползают в сторону. На этих воротах охрана совсем иного сорта. Вооруженные "калашами", затянутые в чёрную униформу, очень дисциплинированные ребята. На вид, все за сорок, но все как один – поджарые и резкие в движениях. Физически ощущаю, волчары ещё те. Нет, это определённо не чоповцы из отставников и мой смешной обрез мне тут не помощник, даже дёрнуться не успею.

Метрах в тридцати за первыми воротами, ещё более серьёзная стена и соответствующие ворота. Не иначе сам Церетелли тут мастерство оттачивал.

Поздно очковать, теперь только плыть по течению. Открываю дверь и протягиваю подошедшему охраннику инструкцию от незнакомца. Боец мельком оглядывает кабину и подмигивает детям. Муха скалится, загривок вздыблен – серьёзный настрой у псинки.

– Толковый пёс, службу понимает правильно. В фургоне что? – Мухины потуги совершенно не производят на мужика впечатления.

– Ништяки разные. Мне сказали – "Бери все, до чего дотянешься, ТАМ все сгодится", – разглядываю шеврон в виде перевёрнутой пирамиды над всевидящим оком. – "Великий Архитектор вселенной" одобряет, стало быть?

– Не совсем так, но в целом, верно. Открой кунг, – командует охранник.

Открою, куда же я денусь.

– Нормально, закрывай. Если есть желание передумать, сейчас самое время. Проедешь ворота, потом только один путь, в портал. – Передумаешь за воротами, силой в портал запихнём.

– Бывает такое? – залезая обратно в кабину, интересуюсь у охранника.

– Бывает.

– У меня один вариант остался – только вперед. Даже, ни шагу назад, нет варианта. Только вперед.

– Оружие, если есть, из машины не доставай. Иначе конфискуем, – предупреждает охранник.

Ворота-монстрики медленно отползают в сторону.

Все, как говорят летчики – точка невозвращения пройдена.

За воротами зажатый с трёх сторон корпусами цехов, вымощенный бетоном дорожных плит двор. Вдоль стен выстроился парк военной техники: 157-й и 131-й ЗиЛы, "Шестьдесят шестые" и пара 63-х "газонов", УАЗы, "Урал", КамАЗы, КрАЗ-вездеход, полноприводный МАЗ-топливозаправщик. Даже БТР-60 есть. Такой вот зоопарк.

– По правой стороне крайние ворота твои, – охранник возвращает мне листок-инструкцию.

Пока я не спеша двигался вдоль парка техники, указанные мне ворота гостеприимно отползли в сторону.

Хм, портальная мойка, неожиданно как. Минут пять "Робур" моют и трут вращающимися щётками. Затем так обдувают воздухом, что машину изрядно покачивает из стороны в сторону. Красный свет под потолком сменяется зеленым.

– За буровую установку, на "14А" становись, – командуют из динамиков под потолком.

О тех, не слишком далёких временах, когда тут был заводской цех, напоминают лишь портальные краны под крышей. Гулкое эхо гуляет под сводами огромного пустого пространства, с неброско, но добротно покрашенными стенами, и чистеньким бетонным полом. Все это залито мягким светом новомодных, импортных светильников.

На полу размечены и пронумерованы машино-места. Проезжая вдоль ряда КамАЗов и одного "Урала", жадно разглядываю выстроенную технику. Машины оттюнингованы так, что "Робуру", похоже, стало стыдно за себя, убогого. Мощные бампера, веткоотбойники, явно нестандартные топливные баки, антенны радиостанций, люстры навесных фар, дополнительные запаски.

Ох, ни фига себе. У них и ПАРМ есть, и топливозаправщик, и передвижная лаборатория, и машина радиосвязи с прицепным генератором. И если я правильно понимаю пара скотовозов (зачем только?). Серьёзно подготовились люди. На все машины нанесена эмблема "Архитектора вселенной".

Занимаю отведённое мне место.

– Все, ребятки, приехали. Пошли, разомнёмся, – помогаю моему семейству покинуть машину.

За машиной в стене дверь с таким же, как и на парковке, номером. Ключ в дверях. Нам, видимо, туда.

За дверью комнатка с парой узких кроватей, стол, пара стульев, микроволновка, чайник, небольшой телевизор под потолком. За дверью в противоположном конце комнатки санузел с душем.

Для уставшего от суточного перехода семейства более чем комфортные условия. Тем более, что надолго нас тут не задержат.

– Снимаем куртки, моем руки, а папка убывает на рекогносцировку местности. Как приду, ужинать будем.

– Куда? – два детских голоса сливаются в один.

Даже Муха смотрит на меня с вопросительно-подозрительным выражением на морде.

– На разведку.

– Языка брать будешь? – интересуется сына.

– Нет, буду брать вещи, менее прозаичные и более полезные.

– Какие вещи? – интересуется хозяйственная доча.

– Быстро руки мыть! – оставляю за собой право последнего слова.

Закрыв дверь на ключ, на всякий случай запираю еще и двери машины.

В противоположном конце ангара призывно светятся окна местного офиса. По пути присматриваюсь к припаркованной технике. За буровой лабают Высоцкого на гитаре. Неплохо так лабают, с душой.

При Советской власти в этом углу цеха располагались подсобные помещения. Внизу были раздевалки, душевые и склады под разную мелочёвку. Над ними, на антресолях второго яруса располагались кабинеты начальника цеха, нормировщиков, и прочих людей, потребных для работы цеха. С высоты второго яруса антресолей удобно наблюдать за работой цеха – все как на ладони.

Новые хозяева фабрики не стали менять подобную практику, внизу на дверях надписи "склад N...", "Дезинфекционная", "Карантин".

Поднимаюсь на второй ярус. Через стекло новомодного стеклопакета (богатые буратины) мне машут рукой, – иди сюда, мол.

– Ого, – буратины не перестают удивлять. По части оргтехники кабинет оборудован так, что мой бывший начальничек мог бы позавидовать. Причём все это функционально и без излишеств.

В просторном кабинете сейчас всего двое. Работающая на компьютере девушка примерно моего возраста и махавший мне через окно парень, в данный момент занятый тем, что без затей пялится на формы особы за компьютером.

Особа тонко троллит паренька. Сжимает кисти рук в замок и тянет сцепленные руки перед собой. Устала от трудов праведных, ага. Форменная блузка при этом на разрыв натягивается на немаленькой груди. Хлопчик с видимым усилием отрывается от созерцания вторичных половых признаков коллеги и фокусирует взгляд на моей скромной персоне.

– Я вас проинструктирую о порядке перехода и выдам идентификационные документы, – мямлит хлопчик. – Сейчас вас сфотографируем.....

У особы с немаленькой грудью со стола соскальзывает лист бумаги. Девушка покидает рабочее место и наклоняется (машинально отмечаю отличную растяжку) за ускользнувшим листочком. Вид на это действо не оставляет равнодушным даже меня, а паренёк из местных вообще где-то в нирване. Еще немного и слюни пускать начнет.

– Молодой человек, Вас ничего не смущает? – хлопец пытается сфокусировать взгляд на мне. Получается у него не сразу.

– Ой, простите, Татьяна кого хочешь смутит, – юноша все еще не здесь.

Спермотоксикоз у него, что ли?

– Меня смущают не способные посрамить саму Венеру или Афродиту формы вашей коллеги, – за моей спиной раздается едва слышное фырканье. – Меня смущает, как будет смотреться моя морда лица на фотографии. Детей тоже фотографировать нужно, я полагаю? – хлопчик наконец-то спускается на грешную землю. – Так вот у них лица не менее живописны. Отличные документы получатся, так считаю.

– Да, действительно, что же делать?

Новенький он тут, что ли? Вот свезло, так свезло.

– Где это Вас так? – мямлит хлопец.

Да он, похоже, клинический идиот.

– С Тайсоном пару раундов побоксировал.

– Русланчик, завари кофейку, у тебя волшебно получается, – Татьяна закончила работать с компом. – Завтра выправим вам документы с временным фото. На ТОЙ стороне сфотографируетесь, время у вас будет. Да и портал положительно сказывается на восстановлении после травм, – вступает в разговор девушка.

Забыв про меня, Руслан метеором метнулся к кофеварке.

– А я пока проинструктирую вас относительно перехода. И по снаряжению посмотрим, чем помочь сможем.

Руслан тащит две пластиковые чашки кофе, себе и Татьяне.

– Жениться тебе надо, Русланчик, – девушка делает глоток кофе и смотрит на парня, потом переводит взгляд на меня.

– Ой, возьмите, – Руслан протягивает мне свою чашку.

Да ты же, дебилушко, уже выхлебал полчашки.

– Не пью с молоком и сахаром, – мой тонкий юмор оценен едва заметной Татьяниной улыбкой.

– Машина у вас мало подходит для той стороны. Около стартовой точки вполне сойдёт, а вот если куда подальше, не доедет. Можете у нас технику посмотреть. Можете ТАМ попытаться продать своего "головастика", и уже по месту сориентироваться с новой машиной.

Второй вариант однозначно мой. Перегружать хабар не вариант. Однако посмотреть, что тут есть по части техники, однозначно стоит.

– С удовольствием взгляну на местный автопром, – какой нормальный мужик откажется посмотреть такие игрушки?

– Руслан покажет, он это любит. Места свободного у вас в машине много осталось? – пустой стаканчик из-под кофе улетает в мусор.

– В машине мало, по грузоподъёмности так и совсем критично. А вот прицеп полупустой.

– Вот список минимально необходимого. Посмотрите, чего у вас не хватает, – девушка протягивает мне стопку листов.

Пробегаю глазами по списку.

– Кроме медицины все есть, в тех или иных количествах. И что-то оружия у вас в списке не вижу. Места, как мне порассказали, там лихие, – зарабатываю очередной Татьянин одобрительный кивок.

– Оружие на той стороне продаётся. Во избежание, так сказать. А по медицине, пойдем – поможем вашей беде, – проходя мимо меня, грациозная стервочка прижимается ко мне бедром, вызывая очередной приступ необоснованной зависти у Русланчика.

А кофе мне так и не принесли.

На первом этаже Татьяна отпирает дверь с надписью "Склад N4". За дверью скрывается аптечный склад.

– Стандартный набор взрослого мужчины, – Татьяна ставит на прилавок передо мной большую картонную коробку.

– С женским набором есть разница?

– А как же. Вам – мужикам прокладки, тампоны, противозачаточные препараты и прочие женские радости ни к чему. Зато по бритвенной части тут много и с запасом.

– А вот тут, Танечка, вы не правы, не все так очевидно. – Пробегаю глазами спецификацию на коробке. Половина названий мне ни о чём не говорит. Хм, сотня презервативов. Я как-то упустил половой вопрос, в суете сборов не до того было.

– Двойной, расширенный детский набор, – вдвое большая коробка присоединяется к первой.

– Что такое малый хирургический набор? – киваю на свою коробку.

– Простейший набор для обработки несложных ранений, – поясняет Татьяна.

– Есть что, посолидней? – где я там медицину достану? Подозреваю, что нигде.

– У вас есть медицинское образование? В досье на вас не было ничего об этом.

Хм, досье. Как интересно!

– ТАМ освою. И не только его.

Татьяна с видимым усилием ставит на стол алюминиевый кофр с красным крестом.

– Если, по-простому, здесь расширенный набор полевого медика: скальпели, иглы, зажимы, пинцеты, две спиртовки, две коробки стерилизаторов, простейшие приборы для измерения давления и пульса, медицинские препараты в ассортименте. Потом более подробно ознакомитесь, время у вас будет, – подводит черту Татьяна. – Все очень простое и надёжное.

Простое и надежное – это именно то, что нужно. Недаром тут свой хлеб едят, совсем недаром.

Пока я разглядываю надпись на стерилизационной коробке "Тумботинский медико-инструментальный завод". Где это Тумботино находится? Никогда о таком не слышал, а оно есть. На столе появляется упаковка из шести литровых бутылок, я даже знаю, что это.

– Спирт? – Татьяна кивает.

– Что у нас по цене вопроса? – почти штука баксов, нормально, у меня больше двух на кармане.

– Ещё на тысячу американских рублей прокладок, тампонов и прочих женских радостей на ваше усмотрение, найдём? – Татьяна кивает. – Презервативов пару тысяч, если есть, – если я что-то понимаю в людях, этот товар можно неплохо продать на той стороне. – Индивидуальные и автомобильные аптечки есть?

– А то! – девушка явно одобряет мой выбор.

– Гут, тоже возьму.

В два приёма переношу и с трудом размещаю в машине приобретённое медицинское богатство. Потом рассортирую. Убедившись, что у мелких всё в порядке, иду искать Руслана, на предмет – посмотреть чудеса местного автопрома.

– Руслан, как тут с питанием? – раз уж мне придётся злоупотребить местным гостеприимством, надо решать этот вопрос. Жрать уже хочется, что вообще-то не удивительно, последние бутерброды доели часов шесть назад.

– Ужин уже был, завтрак с 8-00 до 9-00, – оторванный от Татьяны, Русланчик, наконец, обретает человеческий голос. – Через час геологи обещали плов приготовить. С ними и поужинаете, собаку в вольер будете ставить?

Плов – это хорошо, а вот вольер не очень хорошо. Кто там в этом вольере до этого обитал и чем болел, неизвестно. Но глянуть стоит.

– Руслан, иди уже, показывай технику, – парень аж пританцовывает от нетерпения. – Веди, Сусанин.

Следом за Русланом миную заставленный техникой двор. Во дворе, в ворота соседние с нашими, заезжает кавалькада внедорожников, "Ниссаны" и "Мицубиси", нафаршированные не хуже машин геологов.

– Кто такие? – интересуюсь у Руслана.

– Приключенцы или братва под раздачу попала и когти рвёт. Переселенцев при отправке фильтруют по типам. Ваш бокс по спецзаявкам с той стороны, – Руслан отвечает на мой немой вопрос. – Этот обычные переселенцы, их основная масса, – парень кивает в сторону ворот, закрывающихся за колонной внедорожников. – А возле казармы спецконтингент.

Хм, казармы, все интереснее и интереснее. Если у них охрана в казарме обитает, то по логике, это место охраняет армия, а никакой не охранный ЧОП. И армия эта, что характерно, не Российская.

– Спецконтингент?

– Проститутки, не до конца опустившиеся бомжи, откровенно мутная братва, – Руслан явно наблюдает за моей реакцией на подобные перспективы. Молод ты ещё, Русланчик, со мной в такие игры играть. До статуса чемпиона в этой игре мне еще далеко, но в профессиональной лиге я уже давно прописался.

Много вопросов на языке вертится. Но сдаётся мне, неспроста этот разговор затеян. Умерим любопытство, оно порой до добра не доводит.

– Нам сюда, – Руслан протискивается между приоткрытыми створками цеховых ворот.

Я впечатлён, даже задумался о покупке одного из аппаратов, стоящих этом цехе. Золото – штука, безусловно, хорошая, но иметь ТАМ такой пепелац, сильно профитнее будет.

Посмотреть было на что. Руслан тараторил безумолку, рассказывая о достоинствах, представленных внедорожных монстриков. Не втирал тачки, совсем нет. Он был маньяком подобной техники.

Два десятка различных машин: от чего-то, что некогда было УАЗом, до экстремальных кемперов на базе "шишиг" и внедорожных КамАЗов. Техника геологов явно прошла через эти стены. Особняком стоит пара БТР-152, на которые без затей монтируют дополнительно бронирование, для торчащих из десантного отсека ЗУшек (тех, которые 23х2).

– Сколько такой танчик стоит? – прицениваюсь к БТРу.

Выясняется, что БТР мне не светит даже за баксы. Это наводит на мысли о том, что каждый второй отморозок на таком пепелаце за ленточкой не катается.

С экскурсии я ухожу в расстроенных чувствах. Проходимость моего "головастика" по бездорожью не впечатляет, да и грузоподъемность у него далека от рекордной. А что-то внедорожное и одновременно вместительное мне не по карману.

На ход ноги, за остатки наличности прикупил у Руслана две 25-литровых канистры "кастроловского" дизельного масла, пару боковых зеркал взамен утерянного при прорыве из города и портативный электрогенератор 1224В на мускульном приводе, объединенный в единый блок с аккумулятором на двадцать амперчасов. Полезный девайс в дикой местности.

У моего грузовичка топчется коренастый бородатый мужик в брезентовой штормовке.

– Коллега, давай помогу, – предлагает свою помощь бородатый незнакомец. Вдвоем мы быстро грузим канистры и генератор. – Пошли плова откушаем, ну и по рюмашке за знакомство, – озвучивает цель своего визита незнакомец.