Текст книги "За горизонт. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Д Димитрюк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 54 страниц)

От приемных терминалов маневровый тепловоз толкает многоосную платформу с лишенным надстроек корпусом судна.

Однозначно, каменный век местного судостроения канул в прошлое. Я хоть ни разу не судостроитель, но на мой скромный взгляд, суда до тысячи тонн водоизмещения здесь строить вполне могут.

Переношу взгляд на видимую мне часть базы. Лента асфальтовой дороги змеится от стройплощадки вглубь территории. На верхушке доминирующей над местностью прибрежной сопки монтируют радиовышку. По склонам сопки разбросано с десяток построек разной степени готовности.

Со стороны материка Базу охраняют два фортификационных сооружения, родные братья КПП базы, через которую я попал в этот мир. Причем фортификация специально выставлена напоказ, чтобы одним своим видом остужать не в меру горячие головы.

Остается опасность визита плохих парней с моря. Но уверен, невидимые мне радар, вертолетная площадка, патрульный катер, а возможно и пара установленных на берегу корабельных пушек (с Ордена станется) сведут на нет эту проблему.

Хм, а ведь это не следы не тракторных гусениц избороздили площадку, облюбованную мной для наблюдения. С этой точки не только полбазы как на ладони, но и дорога на протяжении трех километров в каждую сторону. Стратегическая точка, а стратегические точки принято контролировать. В том числе с применением гусеничной бронетехники.

Хватит рассиживаться. Пора ехать, пока сюда злые дядьки на броне не нагрянули с проверкой. Сделав большой глоток холодного пива, спускаюсь в кабину. Мне еще задаренного немцем топлива долить надо, как раз баки опустели на треть.

– Папка, а если нас гаишник остановит, а ты пьяный. Штраф платить придется.

– Если нам гаишник попадется, мы его машиной переедем и дальше покатим.

Мне Гельмут так и сказал, буквально – "Увидишь староземного полицая, пытающегося тебя остановить – стреляй сразу". В этом мире правила дорожного движения предельно демократичны – каждый ездит, как умеет. Впрочем, эта вольница с лихвой компенсируется тяжестью наказания за содеянные правонарушения. Полумер этот мир не признает. Гоняй, как хочешь, но если собьешь человека – до суда можешь не дожить.

Без происшествий преодолеваю оставшуюся часть пути. После шаманских манипуляций по смешиванию топлива, движок стал работать ощутимо мягче. Для шумного двигателя воздушного охлаждения это большой плюс, в салоне становится заметно тише.

По мере приближения к городу, движение на дороге становится интенсивнее. Еще раз уступаю дорогу конвою. Грузовики, автобусы – переделанные из грузовиков, наливняки и неизменная пара гантраков в охранении.

Гантракам первого встреченного мною конвоя больше подходило определение – броневик. Эти же похожи на хищных зверей острыми углами наклона броневых листов, чудовищными ходами подвески, вылетающими из-под колес камнями и стволом автоматической пушки, торчащей из невысокой широкой башни.

Проезжая мимо меня, хищники местных дорог даже не сбросили скорость.

Время от времени оживающая радиостанция транслирует переговоры на трассе. Говорят в основном на английском и немецком. Разок в эфир прорывается родная речь. Кто-то с позывным Паук забил стрелку Татарину на главной после заката. Или "на Главной", я не понял толком, что за "главная". Но, однозначно, это где-то в городе, и город уже рядом.

С чего начинается город? Не со смога ярким солнечным днем и не с электрического зарева ночью, не с шума машин и мельтешения людей, нет. Город начинается с мусора и испоганенной природы. Сперва пропадают животные, потом исчезают и без того редкие в сухой степи деревца. Вдоль дороги начинают попадаться кучи мусора и, наконец, вдали показывается сам город.

Порто-Франко – столица незалежных орденских владений на диком туземном берегу. Центр торговли, финансов, развлечений, город-порт, город-крепость, пуп земли и прочее, прочее, прочее.

От просторов степи Порто-Франко прикрылся дымовой завесой, чадящей жирным дымом свалки. "Головастик" ныряет в шлейф сизого отвратного дыма, неспешно сносимого в сторону моря вечерним бризом.

Проскочив дым, попадаю в раскинувшийся по обеим сторонам дороги табор. Сбившиеся в кучки люди, составленные в круг машины, палатки, дым костров и запах готовящийся пищи. Группа негров, под аккомпанемент орущей магнитолы, выделывает акробатические па дикого африканского танца. В сотне метров от негров невозмутимые, как само небо, сыны востока свежуют только что забитую животину. Тут же собаки выясняют права на шланги сизых, полных дерьма кишок и прочую отвергнутую людьми требуху. Кони, коровы, бараны, овцы, голые дети и гоняющие мяч подростки.

Судя по запаху, нужду без затей стравляют тут же.

Справа вспыхивает потасовка между кучкой негров и парнями цыганистой наружности. Дерутся предельно жестко, без компромиссов, холодняк и дреколье идут в ход практически сразу. Со стороны цыган к драке подключаются бабы. Наперерез мне, через дорогу к неграм спешит подкрепление. Спустя минуту, за спиной хлопает первый выстрел.

Чумазые дети норовят вскочить на длинную подножку "головастика". Сбрасываю скорость до двадцати километров в час и кладу обрез на торпеду. Шоб было, а то взгляды у местного населения недобрые.

Детей сменяют страшные, как вся моя жизнь, девки вполне определённого рода занятий. Между замызганными, больше похожими на шатры, палатками огромный лысый детина пристроился сзади к поставленной на четвереньки толстой негритянке.

– Ной! Ты определенно мужик, матерый человечище. Легенда по всем статьям. Нечета раскачанным быкам-беспредельщикам вроде Геракла или Язона. Вычеркнуть из красной книги Гидру, придушить пещерного льва (хотя может он сам сдох от старости, у льва теперь не спросишь), почистить то ли королевский сортир, то ли королевские конюшни (хотя есть мнение, в те времена это почти одно и то же). Разве же это подвиг? Тем более с сортиром и гидрой получился незачет.

А вот целый год терпеть подобный кагал в замкнутом мирке ковчега. Вот уж где нужно иметь нервы толщиной с канат и стальную волю.

Под мысли о делах давно минувших дней наконец-то доезжаю до пересечения центрального тракта с местной кольцевой дорогой.

Прямо не пущают полосатый шлагбаум и злые дядьки с американскими автоматами.

Не пущают и не надо. Мне налево – на север, вдоль прикинувшейся городской стеной невысокой насыпи с рядами колючки по гребню.

По моему скромному разумению, вся эта бутафорская фортификация преследует одну цель – не допустить прорыва нежелательного автотранспорта на территорию города.

Опровергая мое предположение, замечаю идущий вдоль периметра патруль. Патруль, время от времени проверяет состояние фортификаций.

Нет бы, по доброй европейской традиции, навешать на колючку пустых консервных банок. Блюдут политес.

На отсыпанном галькой грейдере объездной дороги прибавляю до крейсерских сорока километров.

Полоса земли между лентой кольцевой дороги и границей города также забита переселенцами, но тут другой мир.

Первое, что бросается в глаза – однородность людской массы. Нет ярко выраженных очагов концентрации по национальным или иным признакам. Хотя, может и есть. Тут почти все белые. Пойми, кто француз, а кто австралиец.

Второе – подобие геометрической расстановки или как минимум отсутствие хаоса в этом вопросе. Сказывается две тысячи лет европейского общежития.

Прилично народу собрали, я бы тысяч семь-восемь предположил смело.

Не успев толком осмотреться в местных реалиях, упираюсь в северный КПП.

Ого, а тут все по-взрослому. Поскромнее, чем на Базе, но без поддержки серьёзной брони и тут ловить нечего.

Я так понимаю, прикинувшаяся капониром бронетехника – классика местного архитектурного стиля.

И еще занятная деталь – площадка перед КПП и уходящая в сторону городской застройки улица вымощены камнем. Добротное такое мощение, не хуже улиц старой Риги или Таллина. Яркий пример того, что с асфальтом проблемы, а нормальную улицу иметь хочется.

Мне опять налево, на трассу в сторону местного фатерлянда.

Хм, с северной стороны города табор практически отсутствует. И свалка отсутствует. Ощущается присутствие белого человека. Что меня смущает – практически полное отсутствие отечественной техники. Где тут мои соплеменники кучкуются?

А вот и они, накаркал, называется. Сбрасываю скорость – надо присмотреться к народу.

Десятка два разнокалиберных джипов, два 131-х ЗиЛа и "шишига" составляют местный автопарк.

Группа раздетых по пояс поджарых мужиков, отсвечивая синевой расписных торсов, играет в карты, на составленных вокруг стальной бочки пластмассовых стульчиках.

Не рубится и не режется, а именно играет. Бесстрастные лица, скупые движения и непередаваемый НЕРВ напряжения внешне спокойных игроков. Судя по выкладываемым на бочку патронам, играют именно на них.

Хе-х, деньги на бочку, это как раз про подобный контингент.

За грузовиками десяток рыл "быков" принимают на грудь, под шашлычок.

Хмурый парень в камуфляже чистит "СВД", соседи ему определенно не нравятся.

Последними стоят два полноприводных микроавтобуса с девицами, внешность которых не оставляет сомнений в их профессии.

Нет уж, я лучше к белым людям за периметр, чем к подобным "соотечественникам". Должны же где-то быть и нормальные русские люди.

Выданная немцем карта говорит, что мне осталось совсем немного. Десять-пятнадцать минут хода по тракту. Проехать топливный завод. И сразу сворачивать с тракта на проселок, ведущий в сторону моря.

Все. Я на финишной прямой. Еще усилие и я увижу клетчатый флаг сегодняшнего заезда.

Обнесенный стандартной фортификационной линией топливный завод остается по левую сторону.

Архи-стратегический объект, по местным меркам.

Я ожидал от него большего. Стройных рефракционных колонн, пузатых емкостей под готовое топливо, бетонной стены по периметру и вкопанного танка на КПП.

А по факту, всей фортификации: окоп, насыпь, жиденькие ряды колючей проволоки, да пара сторожевых вышек по углам.

Сам завод – здоровенный каменный сарай под ржавой металлической крышей, дюжина разнокалиберных баков по периметру, пяток сараюшек поскромнее и заправочная станция на две колонки.

Над одним из баков вьется облачко пара – греют что-то, но без фанатизма так, подогревают скорее.

Выполняя малопонятные операции, по двору заводика ползает обшарпанный погрузчик.

Чувствую себя немного обманутым.

Заскочить, цены на топливо глянуть?

Или ну нафиг – успею еще.

Пока я прикидывал, заезжать или нет, проскочил поворот на завод. Расцениваю это как знак свыше и начинаю высматривать отворот направо – к морю.

Нормально немец окопался. Замки по холмам громоздить, это у тевтонов в крови.

Справа овраг с текущим по дну ручейком. Слева обрыв к морю. Между ними зажата ровная площадка размером с половинку футбольного поля. Традиционная каменная стена метра полтора высотой. Откатные ворота, изготовленные из отрезанной от морского контейнера боковой стенки, приветствуют надписью "MAERSК". Солидных размеров каменный дом с панелями солнечных батарей на черепичной крыше. Внушительный каменный сарай, неизменный ветряк. По двору разбросаны несколько единиц автотехники различной степени комплектности. И тишина.

Мне тут явно не рады.

С подножки машины разглядываю двор.

Хм, будка собачья есть, а собаки не видно. И что характерно, не слышно. Странно все это, собака лаять должна.

Сую АПБ сзади за ремень – большой зараза, нужно кобуру срочно покупать, и яйца не отстрелить бы.

Обрез оставлю в машине, светить оружием в руках не хочется, а скрытно пристроить его некуда.

Эх, Муха, как бы тут твое собачье чутье пригодилось. Словно прочитав мои мысли, Муха просовывается в дверь и тяжело спрыгивает на землю.

– Долг превыше всего – вот это по-нашему, – чешу псину за обрезками ушей.

– Муха! Да ты линять начала. Выдергиваю клоки густого зимнего подшерстка. – Попозже вычешу тебя основательно. А пока поработай немного, милая.

Псина подходит к щели между воротами и забором. Нос сморщен, верхняя губа натянулась в легком оскале. Кто-то там явно есть. Сидит прямо за воротами и делает вид, что его там нет.

Стучу в ворота.

Тишина.

Придется лезть на стену.

А не хочется, неуютно на стене.

Но придется.

С молодецким – "Хак!" запрыгиваю на верхушку стены, впритирку с воротами.

И сразу присесть. Нечего отсвечивать.

С не менее молодецким рыком, Муха запрыгивает на стену рядом со мной.

И сразу морду вниз, под стенку.

Поняв, что ее позиция раскрыта, из тени забора выходит немецкая овчарка, именно такого засаданца я и ожидал увидеть.

Не хотел бы я с такой собачкой один на один сойтись. Не рычит, не дергается, не выглядит напряженной. Вот только, взгляд не замирает на одном месте ни на секунду и чуть дергается нос.

– Оцениваешь, кто опасней? Я или Муха. Так мы оба не подарки.

В глубине сарая колыхнулась тень. Еще один диверсант в засаде?

Третьего засаданца опять спалила Муха – сделав стойку на старую "Татру". С полминуты там ничего не происходит. Потом, на секунду, мелькнула коленка. Причем коленка явно детская.

На ломаном немецком, пытаюсь донести до сидящих в засаде на меня любимого, или не на меня, что не добавляет оптимизма.

– У меня груз от Гюнтера для его брата Вольфа.

А в ответ тишина.

Еще попытка.

– Ребята, заберите груз по-хорошему, отдайте двести экю и расстанемся друзьями.

Опять тишина. Только овчарка выбрала приоритетную цель. И эта цель – не я, обидно понимаешь, не ценят меня.

– Я сейчас уеду в Порто-Франко. Ночь уже скоро, мне пожрать и баиньки пора. А не акробатом по заборам тут скакать. А вы, ебитесь, как хотите, Гюнтер груза напихал на десять тысяч экю. Продам, мне как раз хватит сезон дождей пережить. С вином и шлюхами.

Надо же, я даже вспомнил, как шлюха на немецком.

– Пап, мы тут долго стоять будем? – моим детям давно хочется поразмяться, целый день в кабине это очень непросто для ребенка. Для ребенка, у которого в роддоме забыли достать шило из попы – пытка.

– Сейчас поедем, – реально достало клоуна изображать. Вижу, что у Вольфа дома проблемы, но это его проблемы – не мои.

Проблемы Вольфа не заметит только слепой: рассыпанные на подъезде к дому гильзы, свежие пулевые отметины на стенах, изрытые тяжелыми колесами подъезды к дому. Определенно, совсем недавно тут стреляли. На полноценный бой не тянет, так перестрелка, но перестрелка это в любом случае нездорово.

Тень из сарая материализуется в белобрысого подростка лет шестнадцати. Уже не мальчик, но назвать его парень – немного слукавить. В руках у подростка несоразмерно большой карабин "Mauser 98". Шевеление за "Татрой" превращается в мальчишку одиннадцати-двенадцати лет. В полном соответствии с канонами жанра, под мышкой у мальчугана болтается "Шмайсер" тот самый который МР-40. Эхо войны – не иначе.

– Парни у вас третьего брата, с MG, не имеется?

В рядах гитлерюгенда шутка понимания не находит.

Очень похожи, честно. Не на тот гитлерюгенд, который под названием "12 танковая дивизия" давал просраться союзникам в Нормандии и был окончательно поставлен раком моими предками в битве при озере "Балатон". А на тех мальчишек, которых с одним фаустпатроном на троих бросали под советские танки.

Нескладные подростки, с несоразмерным их габаритам оружием и огнем тевтонского духа в глазах. Закрывающие глаза челки, бритые затылки, шорты на подтяжках – хоть сейчас римейк на "Гордость нации" снимай в цвете.

Паренек с винтовкой, аккуратно положил ствол на забор и что-то высматривает у меня за спиной. Автоматчик, как полено, перехватил тяжелый для него автомат и сместился к овчарке.

Я-то вижу, что ему дико страшно, и он интуитивно ищет защиту.

Овчарка никак не поменяла своего поведения. Для нее мы с Мухой по-прежнему – цели.

Наконец убедившись, что по окрестностям не засели неприятности, парень с винтовкой подошел ко мне.

– Вы от дяди Гюнтера?

– Нет, меня Красный Крест прислал. И прицепил сзади полторы тонны барахла для вас. Мне можно во двор заехать, или отсюда будите свое барахло таскать?

Подросток прислоняет винтовку к стене и отпирает огромный замок на воротах.

– Помоги откатить ворота и заезжай. Курт, не спи, за тобой наблюдение.

Мальчишка с автоматом забирается на капот "Татры". Овчарка занимает позицию в открытых воротах. Серьезный пес.

Окрестности Порто-Франко. Волчье логово.

Сутками ранее. Руди – сын Вольфа.

От отца вторую неделю нет известий. Так бывает когда он уезжает в долину Рейна, бизнес есть бизнес. А нам с братом остается – ждать.

Заканчивается третий день, с момента как заболела мама. Вызванный по рации доктор осмотрев маму, сказал, что все серьезно и забрал ее с собой в Порто-Франко.

Мы с братом ждем, привычно выполняя работу по хозяйству и ежесекундно ожидая, когда на дороге наконец-то появится машина отца.

Мы почти взрослые. Мы не можем подвести отца. Порядок и дисциплина должны быть всегда. Чтобы не случилось, этот камень в фундаменте немецкого общества должен оставаться незыблемым.

Мы – немцы.

Обычно у нас тихо. Пробка топливной фабрики плотно затыкает единственную ведущую к нам дорогу. Мало кто осмелится безобразничать у топливной фабрики. Охранники топливного концерна крайне суровые люди и перейти им дорогу решаются лишь окончательно потерявшие связь с реальностью. А прибывший по тревоге патруль, пленных брать не будет. Найдут раненого – пристрелят или броней переедут.

И бросят гнить у дороги – в назидание.

Патрулю есть за что стараться. Благодарность топливных магнатов не обойдет патруль стороной.

Но не бывает правил без исключений. Вчера, за час до заката, две новенькие банды сцепились между собой. Им оказалось мало просторов окрестной саванны, и они затеяли свою возню на тракте возле поворота на наш проселок.

В конце сухого сезона жизнь переселенца не стоит и ломаного экю. А если за ним не стоит мощный анклав, то даже ломаный экю – слишком большая цена его жизни.

Не размениваясь по мелочам, на мордобой и поножовщину, оппоненты сразу перешли к перестрелке. Гулять, так гулять.

Охрана топливной фабрики накрыла их из пулеметов еще до того, как гильзы от первых выстрелов упали на землю. Высадив по ленте в сбившихся в кучу бандитов. Пулеметчики перезарядились и скупыми очередями прижали бандитов к земле. Изредка, удалое тявканье пулеметов перекрывалось солидными хлопками выстрелов крупнокалиберной снайперской винтовки. Снайпер отстреливал расползавшихся по сторонам бандитов.

Фабрике необходимо продержатся меньше пяти минут. Спустя пять минут бронемашины манёвренной группы северного КПП, дав пару очередей крупным калибром, отутюжили отморозков.

Кому повезло не получить крупнокалиберную пулю и не попасть под колеса бронемашин, уложили на дороге мордой в землю.

В местах, где валялись те, кому повезло меньше, звучат хлопки отходной молитвы контрольных выстрелов.

Охрана топливной фабрики, и бойцы патруля крепко знают свое дело. Других тут не держат. Семь минут с момента первого выстрела, и боевые действия на тракте можно считать оконченными.

В самом начале заварушки пара пикапов вышла из-под огня и рванула по нашему проселку в сторону моря. То ли бандиты поумнее оказались, то ли им просто повезло. Пулеметчики с вышек не стали отвлекаться по мелочам. Уходят и ладно, им платят за сохранность фабрики, а не за бандитские головы. Тем более что проселок тупиковый. С беглецами пусть патрульные разбираются, они любят это дело.

Два мальчишки притаились за каменной оградой. Несоразмерные оружию, вспотевшие детские ладошки стискивают оружие. Руки предательски дрожат от страха, ноги наливаются слабостью.

Но, мы – немцы.

Ждать до последнего. Начнешь стрелять раньше, бандиты уйдут к побережью, отсидятся по кустам до сумерек, а потом вернутся. Так уже было.

Выстрелишь позже, пикапы прорвутся к дому. Стрелять необходимо строго, когда машины врагов втянутся в дефиле между двумя рвами, выкопанными перед домом.

Сколько детского пота и слез пролито на дно двух неглубоких – по пояс, идущих параллельно ограде дома, канав. На рытье двухсот шагов канавы у братьев ушла половина сухого сезона. Копали, естественно, в свободное от работы по хозяйству время. То есть рано утром и в обед – на самом солнцепеке. В суровом мире Новой Земли детям давали суровое воспитание.

Пацанам повезло. Неопытный, а может быть раненый, водила головного пикапа не справился с управлением и влетел передним колесом в канаву.

Второй пикап резко затормозил.

Бах!

В радиаторе заднего пикапа появилась аккуратная дырка калибром 7,92 мм.

До открытия ответного огня, Руди успевает поймать в прицел водителя головной машины.

Бах!

Руди выстрелил – цель обосралась. Неприятно, но не смертельно.

Бах, бах, бах...!

Курт дал короткую очередь в никуда и нырнул в укрытие.

Подросток с карабином сменил позицию. От пикапов начали отвечать огнем.

Бам!

Бам!

Заряды дроби кувалдой ударили в сталь ворот.

Вжииик!

Впритирку к верхнему краю ограды прошелестела пуля из чего-то крупного.

Семеро бандитов рассредоточились по канаве, ставшей им окопом. Восьмой – обосравшийся, мешком вывалился за пикап.

Бах, бах, бах!

Курт высунул автомат над оградой и опять дал очередь, не глядя.

Ответные выстрелы тут же вышибают облако каменной крошки из забора.

Бах!

Парнишка с карабином не прицельно выстрелил в сторону нападавших.

На этом осада закончилась.

Появившаяся за спиной у бандитов, бронемашина патруля скупой очередью из крупнокалиберного пулемета оповестила участников перестрелки о своем появлении.

Не с целью кого-то убить, нет. А так, ненавязчиво намекнуть залегшим в канаве, что пора выходить с поднятыми руками. Дежурство подходит к концу, бравых парней из патруля ждут радости квартала красных фонарей. А тут, какие-то отморозки в войнушку поиграть вздумали – непорядок.

Шестеро нападавших, побросав стволы в кучу, сложили руки за голову и обреченно плюхнулись на колени. Двое самых отчаянных рванули к оврагу.

Бух! Бух! Бух!

Первого из беглецов, крупнокалиберные пули буквально развалили на две неровных половины и полведра фарша в придачу. Пулеметчик на броне явно готов к подобному развитию событий.

Второму беглецу удалось сигануть в овраг.

Все, теперь рванувшая к оврагу бронемашина ему не противник. Максимум, что сделает экипаж, не слезая с брони, причешет низкорослую зеленку парой очередей.

Однако у старшего из пацанов имелось свое мнение на этот счет.

На ходу выхватив "МП-40" из рук младшего брата, паренек вскочил на ограду со стороны оврага.

Бах! Бах! Бах!......

Остаток магазина "МП" добавляет сложности в скоростной спуск беглеца.

Бах! Бах! Бах!

Пули выбивают фонтанчики земли совсем рядом с беглецом.

Бах! Бах!

Есть! – Беглеца сбивает на землю.

– Шайзе! Найн!– беглец поднимается на ноги и, прихрамывая, продолжает спуск. Но, уже не так резво.

Бах!

Все – ушел, патроны кончились.

Пару секунд парнишка на ограде пребывает в ступоре. Потом спрыгивает во двор, нечего из себя мишень изображать.

Попал он или нет, неизвестно. Скорее всего, попал, но вот насколько крепко?

Патруль не стал заморачиваться с проверкой судьбы беглеца. В тесноте оврага получить пулю от подранка – это запросто. Сколько парней уже так облажалось, отправляясь вместо квартала развлечений прямиком к местному пастору.

У патруля и без беглеца забот хватит. Обыскать и упаковать в наручники переживших бой бандитов. Собрать оружие. А потом, мать его, еще придется отчет писать.

Формальность – предъявлять городскому судье правонарушителей, никто не отменял. Впрочем, и здесь у патруля выйдет неплохой гешефт. Его придется разделить с судьей, но так даже лучше. Оставшиеся в живых бандиты, отправятся на принудительные работы куда-нибудь в угольные копи Портсмута, или гладиаторские ямы Нью-Рино. В любом случае благодарность покупателей живого товара не минует патрульных. Все при деле.

Патрульные забрали себе неповрежденный пикап и все оружие. Они в своем праве.

Пикап с пробитым радиатором закатили во двор немцам. Даже отец пацанов признал бы такой дележ трофеев справедливым.

Останки разорванной пополам тушки спихнули в край канавы и закидали землей, уменьшив дефиле перед домом на пару шагов. А, что не спихнули, то за ночь подберут мелкие падальщики из местной живности.

– Руд, дамы квартала красных фонарей давно интересуются, почему, такой герой как ты, избегает их общества? – старший патруля, как умеет, пытается приободрить пацанов.

Руди не знает, что ответить. Он бы рад попасть в квартал развлечений. У него даже отложена сотня экю на этот случай. Но как к этому отнесется отец?

Патрульный истолковывает молчание парня по своему. – Завтра утром я зайду в больницу. Справлюсь у дока о вашей матери. Будь в двенадцать часов на связи. Два раза вызывать не буду.

Подобные вольности в обращении со связью, мягко скажем, не поощрялись. Но старший патруля клал с прибором на такие условности. Он слишком многих влиятельных людей устраивал на своем месте. А серьезный бизнес не любит резких перемен.

Ночь и следующий день прошли для пацанов в тревоге и посменном дежурстве. Это не считая дел по хозяйству.

Руд в положенное время вышел на связь, но ничего нового не узнал. Мама в порядке, но еще недельку док продержит ее около себя. От отца и его людей известий нет.

Если бы собаки умели говорить, Хэйо – матерый кобель немецкой овчарки, мог бы о многом рассказать молодым хозяевам. Ветер щекотал мокрый собачий нос неподвластной человеку палитрой запахов, отдавался в лохматых ушах мириадами недоступных уху человека звуков.

Он рассказал бы молодым хозяевам, что враг в овраге, медленно ползет к морю, оставляя за собой приторно пахнущие капли крови.

Пес бы спустился, проверил врага, но чутье подсказывало – нужно оставаться с хозяевами, особенно с младшим. Молодые хозяева могли воображать о себе что угодно, но пес уверен – главный в стае сейчас он.

На закате, в монотонный шёпот бриза, вплелись нотки урчания дизельного мотора.

Сперва мальчишки обрадовались, опознав в приближающейся машине, детище родного – восточногерманского автопрома. "Робур" с болтающимся позади прицепом, особо не сбрасывая скорости, уверенно миновал дефиле перед домом и замер у ворот. Водитель встал на подножку и принялся рассматривать дом.

Вчерашние бандиты в сравнении с незнакомцем казались добрыми бюргерами. Густо покрытое свежими шрамами лицо незнакомца никак не располагало к доверию.

Пацанва заняла позиции в мастерской и за стоявшим во дворе грузовиком. Хэйо распластался под стеной у ворот.

Незнакомец обронил несколько фраз на незнакомом языке. Пару минут за воротами происходила непонятная возня.

Хаак.

Незнакомец вскочил на ограду.

Руди скрипнул зубами, ворота полностью скрывали гостя.

Секунду спустя, рядом с присевшим на корточки незнакомцем на стену запрыгнула собака, по размерам не уступавшая Хейо.

Хейо, отлип от стены и отошел на пару шагов вглубь двора.

Для себя пес давно решил, кто в паре, сидящей на заборе, самый опасный. Незнакомец почувствовал его сразу как приехал. Хэйо ничем не выдал своего присутствия, но звериное чутье подсказывало – незнакомец ЗНАЛ, что Хэйо ждет его по эту сторону ограды. Чужую собаку он тоже учуял сразу. Запах и звук выдавали молодую крупную самку.

Чужая сука, не оставляя псу вариантов, сразу нацелилась на перехват Хэйо. Противники определились. Теперь слово за хозяевами.

Незнакомец почесал шрам на щеке и поправил, засунутый сзади за ремень, пистолет. Бросалось в глаза – ствол создает гостю определенные неудобства.

Руди медленно – по миллиметру, сменил позицию.

Но чужая собака, его учуяла. И, мотнув мохнатой головой в сторону мастерской, глухо зарычала.

Незнакомец на ломаном немецком принялся объяснять, что он доставил груз для их отца.

Закончив фразу, незнакомец вычисляет местоположение Курта. И повторяет попытку объяснить, зачем он тут. Не дождавшись результата, незнакомец выдает фразу, в которой половина слов неприличного содержания, а вторая половина не имеет к немецкому языку никакого отношения.

Из машины на незнакомом языке, незнакомца окликает детский голос. Незнакомец, на том же языке, кротко отвечает. Судя по голосу, гость раздражён.

Нужно решаться.

Не направляя Маузер в сторону гостя, Руди покидает занятую позицию. Зажав автомат под мышкой, из-за грузовика выходит Курт.

– Парни, у вас третьего брата с MG, не имеется?

Причем тут третий брат, которого нет? И пулемета тоже нет – отец забрал с собой.

Руди пристально изучает местность пред домом. Все спокойно. И Хэйо реагирует только на незнакомца и его собаку. Значит, незнакомец один.

– Вас прислал дядя Гюнтер?

– Нет, меня Красный Крест прислал. И прицепил сзади полторы тонны барахла для вас. Мне можно заехать или отсюда будете свое барахло таскать?

Дядя Гюнтер, иногда присылал отцу такие вот посылки и работников хороших присылал. Если этот гость от дяди Гюнтера, нужно, чтобы он дождался отца.

Во-первых, за посылку нужно платить.

Во-вторых, Руд успел рассмотреть двух маленьких детей в машине гостя. В-третьих, в компании взрослого не так страшно.

Руди решается, – Помоги откатить ворота и заезжай, – и брату, – Курт не спи, за тобой наблюдение.

Окрестности Порто-Франко.

40 число, 8 месяц, 16 год. Вечер.

– Эээ.... Брезент оставь, он мой. И ящик не трогай. Видишь, нет его в списке. А раз нет, значит тоже мой. То-то. Распишись вот тут. Как зачем? Орднунг должен быть во всем. Орднунг, он или есть, или нет. Согласен? Ну, раз согласен, подписывай.

Руди нечего возразить. Незнакомец, оказавшийся русским переселенцем, при разгрузке прицепа постоянно делал отметки в бумаге, написанной почерком Гельмута. Все сошлось, кроме здоровенного зеленого ящика, уложенного на самое дно прицепа.

– Тебя как зовут, кстати?

– Рудель, Руди.

– А брата?

– Курт.

– А меня зови – Русский. Я привык уже.

– Ну что, Руди, заценим, что в ящике неучтенном?

Руди вопросительно смотрит на меня. А, ну да, я на русском к нему обратился, бывает.

Откидываю металлические застежки на торце ящика.

И нифига. Крышка ящика дополнительно приколочена парой гвоздей. Забиваю под крышку лезвие топора.

Хрясь!

Хе-хе, Гельмут, я рад, что не ошибся в тебе.

Ящик до отказа забит цинками и патронными пачками. Особенно радует глаз непочатый цинк патронов к "СВД". Впрочем, и пачки патронов 7,62хЗ9 тоже пригодятся. На перспективу.

Хм, вот ведь хитрюга. Гельмут именно для меня вложил в ящик этот цинк с патронами и патронные пачки. Значит, не исключал подобного развития событий.

Остальное содержимое ящика отдаю немцам, не будем борзеть сверх меры. И так нормально получилось.

Попытки братьев сдвинуть ящик к краю прицепа, откровенно вселят.

– Руди, найди тару помельче, и переносите это богатство в дом по частям.

Я даже не буду пытаться двигать этот ящичек. Навскидку, в нем почти центнер веса.