Текст книги "За горизонт. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Д Димитрюк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 43 (всего у книги 54 страниц)

– Боец, тебе кто диагноз ставил? Ты не нервный. Ты контуженный, – лицо бойца наливается нездорово-красным. – В рукопашную-то зачем полез? Автомат потерял? – женский смешок за спиной окрасил лицо бойца совсем уж синюшными красками. – Так я позавчера четверых завалил, однако же с безумным видом на людей не кидаюсь. Тебе если поорать на кого-то надо, вон на Степаныча поори, у него всего один труп на счету. Так что ты этот факт обязательно учти, и ори в полголоса, или шёпотом, а лучше всего совсем про себя.

– Где это вы так повоевать успели? – с грацией хищной кошки Марго подсела к ящику-столику.

Грациозная чертовка. Но эта грация не для меня, а для скрипящего зубами посыльного.

Интересно, а если кошке под хвостом скипидаром намазать?

Н-да.

– Наводили конституционный порядок, верстах в пятистах к востоку отсюда. При подавляющем численном преимуществе противника, кстати. Вот такие мы героические личности. Боец, я так понимаю, твое командование со мной повидаться хочет?

Лицо бойца хоть вернулось к нормальной окраске, но хорошего ничего не предвещало.

– Так точно, – сквозь зубы выдавил боец.

– Веди тогда,– треплю Муху за ушами, – Пошли, лохматая, при штабе паек лучше.

"Веди тогда" подразумевает, что боец пойдет первым и повернется ко мне спиной. Чего ему делать категорически не хочется.

А придется.

– Твой аппарат? – боец кивает на шушпанцер.

Решил разрядить ситуацию? Что же я не против. Лишние, пусть даже и не враги, а всего лишь недоброжелатели мне ни к чему.

– Мой.

– И как он в эксплуатации?

– Хороший аппарат, проходимый, надежный, бронированный. Не очень вместительный, но в мире и без него столько несовершенства.

– Где взял? – поинтересовался боец.

– Длинная история, – парой фраз описываю ситуацию с броней.

– О как. Меня кстати Влад зовут, – боец символически взъерошил ежик короткостриженых волос и протянул мне руку.

Тут у всех поголовная тяга к коротким прическам, многие бреют головы налысо. Даже среди прекрасной половины, длинные прически встречаются крайне редко. Основная масса носит короткие каре или вообще мальчишеские стрижки. Солнце, песок, ветер, тотальная антисанитария просто не оставляют иных вариантов.

Один я со своими патлами не успеваю за модой.

Выслушав историю обретения брони, боец делится своей историей попадания в этот мир.

Призванный из славного города Тирасполь еще в советскую армию Влад пару лет честно отдавал долг Родине, крутя баранку "Урала" в карельских лесах. Жарким летом 92 года дембельнувшись уже из армии российской Влад получил весточку из дома, что лучше бы ему домой не приезжать и попробовать обустроится в России.

Имеющий за душой только профессию водителя, Влад удачно нырнул в захлестнувшую страну волну повального сбора металлолома.

Тема лома набирала обороты, в точки приема лома и порты северной столицы выстраивались километровые очереди жаждущих поменять на бабло напиленное и нарезанное. Пировавшие среди захлестывающей страну разрухи деляги сотнями пускали под резак еще вчера работавшие предприятия.

Спокойный, следящий за машиной, всегда готовый на сверхурочные, не злоупотребляющий спиртным, у руководства Влад числился на хорошем счету. Ему даже стали доверять деньги для расчётов "За металл на месте".

Год жизнь катился как по маслу – Влад снял комнатку на окраине Питера, обжился, приоделся, денег родителям посылал. Не то, что бы жизнь удалась, но жаловаться было грех.

Однако "Теория вероятности" подсказывает, что за белой полосой обязательно будет полоса черная, все остальное лишь вопрос времени.

В один, по питерски прекрасный осенний денек – с мрачным свинцовым небом, противным моросящим дождичком и свежим, пробирающим до ливера, ветре с Балтики, выданные для расчётов за металл деньги пропали. Сумма пропала по меркам Влада приличная – две его годовых зарплаты.

Руководство конторы незадачливого водителя слегка пожурило, блеснув золотом перстня, погрозило толстым пальчиком. Сказало, что денег больше ему не возить, для этого у руководства поответственнее люди найдутся. И закусив стопку польского "Смирнова" ложкой черной икры, отправило Владислава трудиться дальше, но уже без паспорта и за вдвое меньшую зарплату.

Владу казалось, что вроде и обошлось, даже похудевшая вдвое зарплата была неплохими деньгами, тем более что можно было всегда продать на сторону немного солярки или завезти "не туда" чутка перевозимого металлолома. Но, оказалось, что на сумму долга накручивается невеселый процент. А проценты первой половины девяностых существовали вне законов математики и логики.

Из разговоров с другими водителями Влад выяснил, что не один такой наивный и что добром подобная ситуация не разрешится. Начал даже продумывать вариант бегства обратно на родину в Тирасполь, тем более что конфликт вроде как миновал самую горячую фазу. Но, без паспорта особо не разбежишься.

В придорожном шалмане, за кружкой до неприличия разбавленного пива, Влад поведал свои проблемы бывшему ротному командиру, случайно встреченному на заправке. Ротный послушал, посоветовал не вешать нос и вообще смотреть на жизнь веселей, а главное ждать от него весточки.

Влад стал ждать, слабая надежда лучше, чем никакой, а ротный имел прочную репутацию человека, у которого слово НИКОГДА не расходится с делом.

Две недели спустя ротный ураганом ворвался в унылую жизнь Влада.

Бухой хозяин квартиры, в которой Влад снимал дальнюю комнатку, имел неосторожность поинтересоваться, – Какого товарищу офицеру надо в два часа ночи. Люди тут отдыхают культурно, а он, понимаешь, мешать изволит.

Развить мысль хозяину квартиры не удалось в виду внезапной потери сознания. "Культурно" отдыхающие гости квартиры, получив строгий наказ – до весны не появляться по данному адресу, подхватили уполовиненную бутылку спирта "ROYAL" и, с опаской косясь на сползшего по стене собутыльника, исчезли из квартиры до теплых времен – умеет ротный убеждать.

За кружкой обжигающе горячего, кирпичного цвета, чая ротный сделал Владу предложение, от которого нельзя отказаться. Суть предложения сводилась к следующему, если Влад готов вместе с ротным сменить страну проживания и никогда больше не возвращаться в Россию, то продолжаем разговор дальше.

Если нет, то давай сынок готовься вкалывать за еду, ибо проценты.

Из плюсов – там всегда тепло, как в Африке. И так же дико – это скорее минус.

Получив согласие, ротный потер красные от хронического недосыпа глаза, вытащил из кармана пачку гематогена, хрустнул упаковкой и перешёл к деталям.

Время "Ч" через тридцать восемь дней. Ага, как раз под новый год. И рассказывать кому либо, куда он собрался и зачем, решительно незачем.

– Что такое военная тайна еще не забыл? – поинтересовался ротный. А раз не забыл, должен понимать, чем это чревато для ротного и еще более чревато для тебя, Владик, лично. Дальше. Готовишь машину, твой рабочий "МАЗ" самое то, что доктор прописал, а усиленная под перевозку металлолома шаланда идеально вписывается под наши задачи. Ищи дополнительные баки, вешай дополнительные запаски, мастери усиленный бампер, тащи все запчасти, до которых сможешь дотянуться. Двигатель с коробкой, можешь? Прекрасно. А два? Два нет, ну тогда думай, что брать. Ротный примерно описал границы потребного. Консервы, чай, сахар и прочие продукты по максимуму. Оружие, если есть возможность, можно даже насквозь криминальное, но риск в процессе добывания оружия исключить полностью. Лучше быть безоружным, но вовремя и нигде не засвеченным. А ствол найдётся. Особо ротного интересовал, не попадался ли Владу бронелист и отправленная на разделку бронетехника?

Пять недель Влад носился, как проклятый, всеми правдами и неправдами готовил машину, доставал запчасти, сливал про запас топливо и масло. Эхо войны отозвалось копанным, но вполне рабочим хитом сезона – ТТ, отреставрированным умельцами ДП и видавшим виды ружьишком двенадцатого калибра. Времена наступили такие, что в околокриминальном бизнесе оружия было много, и стреляли из него часто.

К указанному сроку Влад похудел на четыре кило, заработал резь в глазах от хронического недосыпа и превратил свою комнатушку в склад коробок и мешков.

Заскочивший в гости, ротный старания подчиненного оценил "На отлично", пообещал подумать насчет дисков к ДП и подтвердил дату убытия.

В сытые восьмидесятые страна отмечала новый год легко и с размахом – оливье, шампанское, обязательные "Чародеи" и "Ирония судьбы" в телевизоре. Праздник вернется позже – уже в следующем веке, с салютами, шампанским и бесконечными старыми песнями о главном.

А пока, пока в стране было темно, холодно и страшно. В тусклом свете единственного на всю улицу работающего фонаря застыла туша груженого МАЗа. Колючие злые снежинки, пытались зацепиться за гладкие стальные бока огромного – почти в половину длины шаланды станка "ДИП 300", засыпали сложенные у кабины бочки и паллеты кислородных баллонов, пытались пролезть под складки брезента и посмотреть, что же за агрегаты там спрятаны.

В комнатке на третьем этаже старого, еще довоенной постройки, дома молодой мужчина сидел напротив закутавшегося в старый плед, жмущегося поближе к едва теплой батарее мальчишки.

– Дядя Владик, а ты совсем от нас уезжаешь? – вечно голодный пацаненок вяло – через силу, откусил кусочек от новомодного лакомства – батончика "Snickers".

– Совсем, – взрослый отвел глаза.

– Навсегда? – с наивной надеждой на чудо переспросил ребенок.

– Навсегда, – хрипло выдавил из себя взрослый.

В отношениях Влада и парнишки было что-то печально трогательное.

Влад знал, что такие вот гостинцы зачастую были для мальчишки единственной едой за день. Причем последние месяцы это происходило практически постоянно.

Снял комнату Влад еще у матери паренька – уже немолодой, тихой, аккуратной и очень доброй женщины, работавшей в местной библиотеке. Деньги со сдачи комнаты были ощутимой прибавкой в бюджет семьи, но даже не это было главным. Главным было присутствие в доме еще одного не обиженного здоровьем мужика.

Влад держал в рамках отчима паренька – медленно, но неуклонно опускавшегося.

В начале лета, через два дня после того, как парнишка закончил первый класс, его мать умерла. Официальный диагноз гласил – обширный инфаркт. Влад подозревал, что тут не обошлось без участия отчима, в отсутствие Влада регулярно занимавшимся кухонным боксом. Опрос мальчика ясности не внес, масть отправила сына гулять, а когда он вернулся, ее тело уже увезли в морг.

Жизнь дала трещину не только у Влада. То, что у кого-то ситуация хуже, чем у него, скорее придавала Владу злости и желания грести против течения.

Так и жили. С наступлением холодов мальчик, приходя из школы, отсиживался в комнате Влада, там был телевизор и туда боялся заходить вечно поддатый отчим. Если Влад не приходил ночевать, а при его работе это было заурядным явлением, мальчишка доставал из старого кресла подушку без наволочки, старое одеяло и под доносящийся с кухни гомон "отдыхающего" в компании собутыльников отчима, на манер собаки, сворачивался калачиком в кресле. Когда Влад ночевал дома, мальчик нехотя шел спать в комнату отчима, но в этом были свои плюсы, последние полгода они ужинали вместе с Владом.

Для мальчишки отъезд Влада был крушением мира, даже смерь матери не ударила так больно. Тогда он просто не успел ничего осознать, принял свершившийся факт. Теперь было время подумать, а мальчик уже был достаточно взрослым, чтобы оценить свои перспективы. Пусть по-детски наивно, но сути это не меняло – будущего у него не было.

– Дядя Владик, возьми меня с собой? Как я без тебя теперь. Меня же пацаны во дворе забьют, – наивные, детские аргументы, но других ребенок придумать не смог. Но искренне верил, что заберут отсюда, верил также искренне, как верят в сказку.

Дети самые страшные звери, маленькие зверьки еще не отягощенные моралью, жалостью и состраданием. В дворовых драках нужны злость и сила. У мальчика не было ни того ни другого. Силам просто неоткуда взяться, когда ешь через два дня на третий. А злоба еще не появилась, обида была, но в лютую, бескомпромиссную злобу беспризорника она еще не переросла. Отчасти в этом была заслуга Влада, не дававшего местной пацанве слишком сильно прессовать мальчугана.

– Не могу, у меня приказ.......... прощай, – ком покатил к горлу, пустые фразы, про держи хвост пистолетом, застряли в горле.

Хлопнула дверь, морозный воздух обжег легкие, колючие снежинки впились в лицо.

Н-да, а вот ротный его не бросил.

На укатанную до твердости бетона грунтовую площадку выкатывались машины, переполненные эмоциями от перехода и обалдевшие от резкой смены температуры (с минус тридцати выскочить в плюс тридцать, еще то удовольствие), люди лихорадочно сдирали с себя зимнюю одежду. Бросались проверять, как перенесла переход окутанная дымкой пара, плачущая сотнями ручейков техника. В каком состоянии груз.

Кто-то уже подставил пригоршню под ручеек талой воды и на макушку ее – Ах, хорошо!

Ротный шел вдоль строя машин, подбадривал, советовал, изредка утешал, отдавал команды. Поравнявшись с машиной Влада, с задумчивым видом поинтересовался, – Как кислородные баллоны, не рванут? Может тебе пока в сторонку отъехать?

– Весе путем, командир, я с учетом перепада температур заправлял баллоны, – и, опустив взгляд, добавил, – Ну не мог я по-другому. Не мог.

– А и не надо по-другому, – ротный рассеянно похлопал себя по карманам и выудил полпачки подсохшего гематогена. – Мелковат боец пошел, совсем мелковат, – ротный вложил гематоген в детскую ладошку, – Но это ничего, откормим, не впервой.

Из темноты ангара с грохотом выкатился очередной грузовик и, жирно коптя выхлопом от перегруза, потащился в конец строя. Ротный двинулся вдоль строя к следующей машине, суета у машин подчиненной ему колонны набирала обороты.

– К командиру, – Влад притормозил перед угрюмым часовым.

Часовой неодобрительно скосил взгляд на мое оружие, но вслух ничего не сказал. Вместо этого кивнул – проходите мол.

Местный штаб – в данный момент больше похожая на тент, большая палатка с поднятыми стенками спряталась между машиной передвижного радиоузла и собственно штабным кунгом.

Длинный стол с разложенной на нем картой, пара пока не зажжённых керосиновых ламп, подвешенных над столом. Деревянные скамейки по длинным сторонам стола, пара походных стульев по коротким сторонам. Пасторально развешанные на стойках палатки потертые "Калаши" – неотъемлемая часть местного быта. Все, пожалуй.

Хотя нет. Есть еще деталь – аппарат полевой телефонной связи. На первый взгляд, к чему такие сложности – у каждого второго к разгрузке прицеплена радиостанция.

Но, это только на первый. Если приглядеться, то вполне может оказаться, что у людей есть информация, которую они не доверяют эфиру.

Трое мужчин за столом разглядывают мою скромную персону.

На походном стуле, с осанкой потомственного дворянина, восседает коренастый, плотно сбитый мужчина с сединой на висках.

– Майор Николишин, командир этого цирка, который некоторые скудоумные граждане считают воинским подразделением. Поскольку вы, молодой человек, пока, но надеюсь это ненадолго, не боец Русской Армии, можно просто – Андрей Иванович, – представился коренастый.

– Гиви Ираклиевич, без официоза можно просто Гиви, – представился худощавый, гладко выбритый кавказец, с колючим, но одновременно очень живым взглядом. Звания и должности Гиви сказать не посчитал нужным, но тут гадать негде, это начштаба.

На мой взгляд, довольно редкий вид кавказца. Обычно они этакие, темпераментные, плотно сбитые, волосатые колобки. А этот сухой, флегматичный, напрочь лишённый акцента.

– Борис Элич, можно просто Борис, можно Элич, а лучше всего просто Ильич. Начальник местного отела снабжения, – представился последний из сидящих за столом. Мелкий, плотный, еврей с шикарными усами и большущими, на выкате, глазами.

– Борь, сколько можно, а? Какой, на хрен, отдел снабжения, зам по тылу твоя должность. Развели тут, понимаешь, – устало наехал на тыловика командир.

– Никак не могу перестроиться на военные рельсы, – отмазался пучеглазый снабженец.

– А вас как величать, молодой человек?

– Дэн.

– А его, – начштаба кивает на собаку.

– Муха, и не его, а ее.

– Её, так ее. Расскажи, как доехали? Что видели? С кем встречались?

– Отчего же не рассказать хорошим людям. Но, и мне хотелось бы получить ответы на кой какие вопросы.

– Если это касается не военной тайны, почему нет. Подсаживайся к столу и рассказывай.

Рассказываю не спеша, тщательно отфильтровывая ненужные детали – имеет же человек право на свои маленькие тайны.

Мужики слушают на первый взгляд расслабленно, но это только на первый взгляд. Судя по их комментариям и уточняющим вопросам, они не хуже меня фильтруют информацию, вычленяя интересные для себя детали. Начало моего рассказа о сожжении джипа и побеге под здешнее небо особой реакции не вызывают – тут чуть ли не каждая вторая история такая. А вот про геологов расспрашивают подробно, выспрашивают мелкие детали, просят подробно описать персоналии, технику и вооружение.

– Судя по твоему рассказу, сюда перешла строго сухопутная экспедиция. Но, у нас нет информации о прохождении подобной геологической партии. А дорог тут, прямо скажем, немного и в прятки играть особо негде, – поясняет свой интерес Гиви.

Я то, понятное дело, ламер вислоухий и два плюс два сложить мне не по силам. Тут с географией вопросов на два порядка больше чем ответов, а уж системный подход к геологии отсутствует, как класс. Месторождения полезных ископаемых, да что там месторождения – просто вода местами великая ценность.

Анклавы тянут одеяла на себя, на корню убивая даже намек на системность подхода. Изыскания можно проводить и в двух сотнях километров от Порто-Франко, а можно и в тысяче. И при этом ни как не быть привязанным к немногочисленным местным маршрутам.

Тут они где-то, в треугольнике равнин, ограниченном Рейном, Рио-Бланко и побережьем океана. Особенно учитывая время перехода – перед самыми дождями.

Поспрашивали о русских, виденных перед городом, о турках месхитинцах.

Прибудь Ким на день раньше, ее взяла бы под свою опеку группа, собирающая последнюю в этом сезоне партию русских переселенцев. Как раз тех самых бегущих из Чечни баб и детей на двух газонах.

– Основной поток беженцев из Закавказья уже прошёл. Сейчас людской ручеек из Грузии, Азербайджана и Армении, не так полноводен как три-четыре года назад. А вот после прихода в Чечню российской армии, сюда очень много беженцев попадать стало. Причем мужиков практически нет, бабы с детишками в основном. И все поголовно проблемные – задавленные, морально сломленные, – из уст коренного кавказца подобные слова звучат особенно цинично. Впрочем, он тоже здесь, и вряд ли заехал сюда без крайней необходимости.

– От чего им не быть задавленными? Чудо что вообще выжили.

– Из Дагестана беженцев много. Там войны в классическом понимании нет, вот только не коренным от этого не легче. Вообще с юга бывшего СССР народу много.

– Гиви Ираклиевич, есть у меня один нескромный вопрос. Я в свежей орденской брошюре, из тех, что на въезде впаривают, видел южнее русских территорий Ичкерию – получается сюда эта зараза тоже добралась?

– Сложно сказать определенно. С приходом в Чечню Российской армии, в Халифате были замечены выходцы с северного Кавказа. Но, чтобы южнее нас кого-то селили, тем более Чеченцев. Смотри, – сдвинув в сторону пустые чашки нач. штаба разверну на столе еще одну карту. – Вот Амазонка, в нижнем течении естественная граница русских территорий. Хотя русских там едва треть, Союз был многонациональным государством и попавший сюда, к примеру, казах или молдаванин будет стремиться под крыло к русским. Со временем эта тенденция конечно ослабнет, Чеченцы вот появились, прибалты пару поселений на побережье заложили, бендеровцы. Но, пока основная масса выходцев из СССР еще считает себя единым народом. Не думаю, что это долго продлится, но полагаю, лет пять-семь у нас еще есть. А вот потом мы увидим и новую Грузию и новую Украину, – Гиви тяжело вздохнул. – Башкирию бы с Татарстаном не увидеть.

На мой взгляд, мужик совершенно искренен в своих словах. Он был солдатом Державы, и ему обидно за Державу.

– А почему бендеровцы – были?

– Потому что их на ноль помножили, – эмоционально подал голос командир. – Всех, до последнего человека. Эту заразу сразу под корень выжигать надо. Чего удумали – засаду на конвой устроили, – Николишин зло сплюнул в сумерки.

– Договаривай, раз уж начал.

– Что договаривать. У этих козлов топливо кончилось, они ничего умнее не придумали, как засаду устроить, топлива и ништяков пощипать на халяву. Из двух пулеметов почти в упор головную бронемашину расстреляли. Идиоты, мать их, водителя и радиста сразу положили, а стрелок успел один пулемет подавить. Рембы, блять, недоделанные, за пнем трухлявым залегли, там их и похоронили нахрен. Стрелок – совсем пацан был, но с характером, в нем шесть дырок насчитали, а он до упора садил, пока патроны не кончились. Не дал этим уродам на другие машины огонь перенести и один пулемет подавил. А второй пулемет у них МГ времен Войны был. Заклинило его, и пока расчет с ним возился, вторая машина головной походной заставы прикрылась корпусом подбитой бронемашины, и из ДШК всех на фарш перемолола. А там уже основная колонна подошла, окружили, прочесали, допросили, кому выжить не повезло. Ну а дальше дело нехитрое – окружили лагерь и всех на колеса намотали, – командир сжал кулаки до белизны в костяшках, заново переживая те события. – Банда, это была. Натуральная банда. Хохлов-западенцев примерно половина, остальные поляки, чехи, и прочие братья по Варшавскому договору. Бабы там были, это да. А вот детей, слава богу, не было. Не пришлось, в тот раз, грех на душу брать.

– Ребят, что в головной машине погибли, так в ней и похоронили. Пока бойцы на зачистку мотались. Народ из конвоя откатил машину в сторонку, и холм над ней насыпал. Как былинных героев в боевой ладье похоронили. Пулемет вот только сняли, и топливо слили, – подвел черту под рассказом зам по тылу.

– Все-таки, что с местной Ичкерией? А то, куда-то в сторону у нас разговор вильнул.

– А ничего, – Гиви опять склонился над картой. – Я уже говорил, формально граница русских территорий на юге проходит по нижнему течению Амазонки. Но, это формально. Устье Амазонки и ее нижнее течение по берегам сплошь покрыты тропическими джунглями, так что, контроль границы сводится к патрулированию реки катерами. Обоими двумя, ага. Еще южнее те же джунгли, но уже в горах. Дорог там нет, еще сто лет точно не будет, передвижение либо по тропам, либо по рекам. Добавь к этому тропические болезни, массу ядовитых насекомых и змей, новоземельных хищников. Через континент им ходу нет. Либо по побережью, либо по Амазонке,– длинный палец начштаба показал на карте возможные маршруты проникновения неприятеля. – А побережье и реку мы контролируем, там надо-то несколько катеров и пяток же постов с радарами. В этих джунглях выжить не простоя задача, а уж создать какое-то подобие тылов? Не знаю, по мне, так практически нереально. Что бы доставить нам проблемы, необходима постоянная подпитка людьми, в джунглях смертность без всяких войн до 50% в год доходит, водным транспортом и тяжелым вооружением. А все это денег стоит, и денег немалых.

– Зачем Ордену русским проблемы создавать, если кроме как у вас нефтепродукты купить негде?

– А потому, – вмешался в диалог зам по тылу, – Что Орден проводит политику, согласно которой вся местная промышленность должна принадлежать ему, хотя бы косвенно. Взять тот же Новый-Портсмут, на сегодня, пожалуй, самый крупный промышленный центр побережья. Заводы и верфи строятся на деньги Ордена, оборудование поставлено Орденом, а местные – не более чем рабочие руки. Вот и у нас они хотели, что бы нефтянка принадлежала Ордену, а мы только вкалывали на ИХ заводах и скважинах. Про остальную промышленность речь вообще не шла. Но, МЫ уперлись, вот Орден и пытается поставить нас на месть, при этом скупая у нас половину нефти. Вот такая тут политика.

Беседу прервала курносая девушка с четырьмя котелками в руках и огромной, неприлично мясной костью под мышкой. Сгрузив на стол котелки, девушка выудила из висящей на боку сумки каравай свежего хлеба и пару судаков с соленьями, пожелала приятного аппетита, и умчалось в сторону кухни.

С юмором тут все в порядке, на котелке начштаба было написано – Гиви, а на котелке Борис Элича намалевана большая шестиконечная звезда.

– Борис, давай сообрази наркомовские сто грамм. А то как-то натюрморт – ужин солдата, без ста грамм не смотрится. Я бы даже сказал, есть в этом что-то неприличное, распорядился Николишин.

Стол украсился огромной бутылью, четырьмя стаканчиками и парой больших лимонов. Хм, опять стаканчики серебряные, любят тут подобную тару.

– Ох, ё, – ароматный огонь прокатывается по пищеводу.

– Это ром. Не пробивал такого раньше?

– Где я его мог попробовать? Там, сейчас или водка малопонятного происхождения или коньяк "Наполеон" мадэ ин Польша. А в Порто-Франко вискарь и бренди в чести.

– Ничего, мы это быстро поправим, – оживился зам по тылу.

Я так понял, поправлять он собрался совсем не разнообразие алкоголя в Порто-Франко.

Ох, где-то я уже это слышал, не так давно. То изнасиловать клянутся, то алкоголиком сделать. Весело тут.

– Я в компотах, типа вина не шарю, с этим ты к Гиви обращайся. А вот за крепкие напитки скажу со всем почтением. Это, – Ильич кивнул на бутылку, – Ром. Местные бразильцы, кубинцы и прочие мексикашки делают. Отличная штука тебе доложу. Особенно если лимончик в нее выдавить. Собственно у нас тут толком и выпить больше нечего. На Москве станичники ядреный самогон гонят. Но, это больше для собственного потребления. Коньяк тут вообще никакущий, то ли мастеров нет, то ли виноград не так растет, а может бочки, из местной древесины виноваты. Не знаю, но конина местная – отстой полный. А рома много, он дешевый и при этом неплохого качества, так что пьем и радуемся. Давай еще по одной и супцом закусывай.

Супец оказался невероятно острой мясной похлебкой, щедро приправленной свежей зеленью.

– Ох, огнем горит. До чего же острое все, супец часом не на напалме сварен?

– Привыкай в условиях жаркого климата, острая пища, отличная профилактика от кишечных инфекций, – зам по тылу опрокинул свой стаканчик, выдержал паузу и резко выдохнул, – Хорошо пошло, – солидный кусок выловленного в котелке мяса пошел на закусь. – Н-да, тут ведь как, на одну боевую потерю десяток, если не больше, умерших от болезней, отравления или местного зверья. Народец-то со всех сторон света перемешался, в Союзе медицинские бюрократы службу крепко знали, всю заразу вплоть до Монголии вычистили. А тут запросто на такую болезнь нарваться можно, о которой раньше только в книжке и написано было. Книжке специальной – медицинской, для узкого, так сказать круга.

Над столом, ненадолго повисло молчание, сопровождаемое стуком ложек об стенки котелков.

– Так что, Ден, перво-наперво блюди гигиену, держись подальше от разноцветного люда, да и от белых тоже, стороной обходи по возможности. Не жри, что попало, смотри по сторонам и вообще подумай, прежде чем что-то сделать. Н-да, напомни завтра, у меня пара инструкций по выживанию завалялась, поделюсь, – Борис потянулся было к пузатой бутыли. Но Николишин отрицательно покачал головой и зам по тылу сделал вид, что брал пузырь исключительно с целью вставить на место пробку.

– Ты давай, рассказывай дальше, как сюда ехал и где половину вверенного тебе конвоя потерял, – майор развязал кисет и принялся не спеша набивать трубку. – Теперь о ваших разборках слухи поползут. Мы, конечно, поправим, подскажем и разрекламируем ситуацию себе на пользу. Но вся слава тебе.

– Так я вроде не один ехал. Что же вся слава-то мне? Не по-товарищески это.

– А что ты хотел, – развел руки майор. – Про то, что войны выигрывают солдаты, а проигрывают генералы, слышал? Молодец, сразу видно в школе дурака не валял. Но это, увы, книжная мудрость. В жизни все несколько иначе. Да, имена отельных героев останутся в истории. Но, как победители в битвах и войнах в историю входят именно командиры. Так что, вся слава тебе, нравится это тебе или нет, – Николишин закончил набивать трубку и задымил духовитым дымом. – Ты давай детали рассказывай, а то, как барышню приходится уламывать, – майор выдохнул очередное облачко табачного дыма.

– Даже не знаю с чего начать......

– С начала естественно, – подсказывает Гиви.

Мужики слушают внимательно, но меня не покидает ощущение, что я рассказываю им занимательную байку или пересказываю сюжет очередного блокбастера. Посмеялись над выживальщиками, покачали головами на историю с большими гиенами, а вот про бой на заправке слушали внимательно.

– Тут частенько в конвои подсадные машины втюхивают. Люди по своей натуре жадны, экономят на месте в нормальной проводке. Ну, что бы хотя бы с парой единиц брони и хотя бы дюжиной бойцов сопровождения. Многие самостоятельно в конвои сбиваются, там ни охраны, ни дисциплины толком. Вот к ним подсадные машины и втираются. А дальше или снотворное в котел или пыльцы сыпанут, – при упоминании пыльцы, сидевшие за столом, разом поскучнели. – Отличная штука, я тебе доложу, чудесно прочищает организм. Касторка рядом не лежала. Спазмы такие – небо с овчинку. Вот тут тебя и повяжут, прямо со спущенными штанами. Н-да, – Николишин опять пыхнул клубами табачного дыма.

Хотя про возможные схемы развода я слышал в этом мире уже не раз, не мешаю отцам-командирам выговориться. За ними значительно больший, чем у меня опыт выживания в этом мире. И тут можно получить весьма ценную информацию.

– Частенько отщипывают лакомые машины от конвоя, – подхватил эстафету Гиви. – Опять же, выбирают прижимистого пассажира, и после ночевки машина у него не заведется. На буксир проситься, так все на пределе прочности рессор нагружены. Могут взять, конечно, но это встанет ой как не дешево. Тягачей резервных в таких таборах отродясь не было. Ну, час тебя обождут, может два, но потом колонна пойдет дальше, а прижимистый куркуль останется один на один со своими проблемами. Тут-то его и возьмут в оборот.

– А как с этим борются, тот же Орден или вы к примеру?

– А никак. В этом мире цивилизация – узкая полоска вдоль побережья и тончайшая ниточка вдоль северной трассы. Чуть в сторону и все, кто сильный тот и власть.

– Замечательные перспективы. И как я через весь этот беспредел хотя бы до Москвы доберусь? Кстати, я что-то не пойму, кто власть в Новой Москве? Одни говорят братва, другие номенклатура из бывших силовиков, остальные версии не перечисляю в виду их полной бредовости.