Текст книги "За горизонт. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Д Димитрюк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 54 страниц)

– Ты как сюда попал?

– Дверь не заперта, а вы так шумели всю ночь, что у меня есть законное право на маленькую месть.

– Может, возьмёшь деньгами и дашь покемарить еще пару часиков?

– Соглашайся, потом поделим, – нимфа сползла с меня, натянула одеяло до подбородка и сладко засопела.

– Увы, не выйдет, – гнет свое Дензел.

– Что так, ты вдруг стал идейным? – я начинаю злиться. Дайте же поспать, в конце-то концов!

– Я нет, – парень скребет под мордочкой разомлевшего зверька. – Прогноз погоды дали. С моря идет штормовой фронт. У нас максимум сутки, чтобы пройти горы.

Спать, спать, спать. – Что! Какой нафиг фронт? – сонливость не пропала, но разум уже способен мыслить конструктивно.

– В окно выгляни, – Дензел само спокойствие.

Н-да!

– Фффф Ааааа! – через плечо любуюсь на свою спину.

Н-да, еще минимум неделю нельзя показываться Ким на глаза. Ногти нимфы оставили на моей спине такие разводы, что "Оскара", или что там у них, в категории ХХХ смело брать можно. А это на плече что? Укус, что ли?

Попытка натянуть майку с треском проваливается. Разодранная на груди майка годится теперь исключительно в качестве тряпки, ну или на бинты пустить, если совсем прижмет.

Кстати, мысль про бинты неспроста посетила мой крепкий череп. Смачиваю майку остатками рома. – Денз, будь ласков, продезинфицируй это безобразие.

Времени прошло уже порядком, так что проку от подобной процедуры чуть. Но все же лучше, чем ничего.

– Русский, ты первый, кто вылез из постели раньше сестрёнки, – игнорируя мое забористое шипение, парнишка промакивает многострадальную спину.

– Мы, русские, такие, ага, – хотя все пошлые анекдоты у нас про грузин. – И много было этих невставших?

– Фсс! – парень прижимает тряпку к особенно глубокой царапине, между лопаток сбегает жгучий ручеек выдавленного из тряпки рома, – Мало, очень мало. Она очень разборчивая. Но если дорвется, тут уж укатает до потери сознания.

– Воды холодной принеси, будем твою сестру будить. СРОЧНО!

Оценив перспективы, нимфа попыталась еще глубже заползти под одеяло. Но была безжалостно вытащена из-под оного, перекинута через плечо, и отнесена под душ.

Визгу было......!

Нельзя нам без приключений, решительно нельзя.

Причем ладно бы в лесу или горах, но вот так вот, едва въехав на окраину Бейджина. Не готов я был к неприятностям, совсем не готов.

Вытолкнутая из щели между хибарами, молодая женщина с грудным ребенком на руках упрямо застыла на пути ревущей клаксоном "Татры".

В вопросе выбора, кого давить, старый девушка или молодой девушка, я в отличие от героя бородатого анекдота приучен давить на тормоз. Рефлекс, без которого на дороге делать нечего.

Это там нечего. Но тут, это вам не там.

Тормозить я еще не начал, но на педаль акселератора давить почти перестал.

– Ходу (хотя правильнее будет перевести это как вперед)! – ботинок Греты втоптал в пол мою ступню и все что под ней. Фыркнув выхлопом, грузовик рванул вперед.

Знаю, что это невозможно, но на миг мне показалось, что "Татра" изогнулась подобно гигантской рыбе и вильнула мимо жалкого препятствия. Сметая разложенные у обочины корзины, грузовик пронесся в миллиметрах от равнодушно пялящейся в никуда женщины.

Обдолбанная она, что ли?

– Справа! – Грета, золотце, в ухо-то орать зачем. Все, я включился, работаю!

Приняв вправо, сметаю низенький навес, а заодно зеркало заднего вида и двух вцепившихся в борт желтозадых.

Что там слева? Тоже двое. Ан нет, похоже, было трое, но одного принял сидящий в кузове Дензел.

Рыскнув на дороге, грузовик проламывает стену придорожной лачуги. На этот раз зеркало удается сохранить.

Коренастый крепыш, одетый в драные штаны до колен и грязную безрукавку на голое тело, широко размахнувшись, отправляет в полет кривую острую железяку – помесь ятагана и мачете. Точно отправляет, надо сказать, прямо мне в морду.

Чиркнув по мелкоячеистой стальной сетке, установленной перед лобовым стеклом, острая железяка рикошетит куда-то в сторону.

Прыткий какой, разозлил ты меня не на шутку. Забираю чуть влево с целью принять крепыша на бампер.

Метателя острых железяк, однако, такой маневр ничуть не расстроил, скорее наоборот.

Увернувшись от бампера, крепыш умудряется на ходу вскочить на подножку грузовика – акробат хренов.

Стекло опущено, защитных решёток на дверях нет. Сейчас этот акробат за руль схватится.

Загодя упираюсь ногами в пол. Тянуть руль азиат будет строго на себя, то есть влево. Протягиваю руку к обрезу.

– Не стреляй!

Крепыш, однако, за руль хватается не сразу, а сперва сует пару чувствительных плюх в мое румяное и свежевыбритое рыло.

Во рту скапливается соленая влага.

– Вот падла!

Чвяк!

Локтем пробиваю навстречу очередной плюхе из окна. Получается от души, локоть чувствительно заныл, а упрямый азиат наконец-то ухватился за руль.

Как назло городская застройка кончилась, "Татра" выкатывается на дорогу между сухими полями чеками. Хоть бы навес, или столб придорожный, или хоть куст какой, чтобы об него лишнего пассажира счистить с борта.

Хотя, куст это вариант!

Слева вытянутое вдоль дороги поле-чек длинное, но узкое. А сразу за чеком посадки невысоких, не выше "Татры", но очень ветвистых деревьев. Мечта просто, а не деревья.

И поле, что характерно, вспахано, но, похоже, не засеяно. Грунт мягкий, но не очень влажный.

Азиат тянет руль на себя, особо не мешаю ему, и грузовик по невысокому пологому откосу вкатывается на поле.

Проигнорировав легкую слякоть под колесами, мощный полноприводный грузовик левым бортом накатывается на стену деревьев.

Будем прыгать?

Приклад красного дерева чувствительно бьет по грязным пальцам на руле. Азиат хрипит, брызжет слюной, но руля не бросает.

Грета замахивается еще раз.

– Ах, твою ж! Хр-хр...., – азиат бросил руль и вцепился мне в горло.

Грамотно вцепился, как пассатижами, под самый кадык. Такой захват не сорвать, ну лично мне. Крепок азиат и бешено зол.

Грета еще в тесноте кабины свой аркебузой машет, ножом надо, ножом.

Счет пошел на секунды, сознание мутнеет, такое ощущение, что трахейные кольца уже сломаны. Рефлекторно цепляюсь в душащую меня руку, смысла в этом ноль, только мешаю, наконец-то выхватившей нож, девушке. Но разума уже нет, остались только рефлексы.

Грузовик вламывается в кусты.

Азиату не хватило секунды.

Не чтобы задушить меня, нет. Поняв, что со мной или без меня, грузовик все равно вкатится в посадки, упорный азиат отпустил мое горло и попытался сигануть с подножки.

Но.

Я не отпустил его руку, вкогтился насмерть – как в последней атаке.

Выскочившая из чека, «Татра» рычащим зверем замерла на дороге. Мне нужно время, хотя бы минута. И водички глотнуть, если получится, или хотя бы горло смочить.

– Сто там? – слова с трудом протискиваются через горло, шипящие так вообще отказываются пролезать.

– Фарш, уже не дергается даже. Ловко ты вражину прихватил. Ветками его прямо под задние колеса смело.

Ну вот, еще один крест на моем персональном кладбище.

Хм, подобный расклад уже не напрягает. Вообще никаких эмоций, ни положительных, ни отрицательных, ни рефлексии или пустоты.

Н и ч е г о.

Говорят, человек привыкает убивать. Не знаю, может и так.

– Ты как? – Дензел свешивается из кузова.

– Намано, – на самом деле мне совсем не нормально – локоть ноет, скула болит, в пасти солоно от крови. Одно ухо полыхает напалмом после знакомства с кулаком азиата, второе слышит через раз, после гретеных воплей в упор. Но, ехать могу – значит нормально, все остальное не в счёт.

– Тогда ходу, там местные уже собираются. Ходу, нужно проскочить пост на выезде из города, пока там не в курсе.

Вот тут я с парнем абсолютно согласен. Как сработает местное правосудие, это только ему – местному правосудию известно. Скорее всего, отделаемся штрафом в пользу города. Но дней на десять нас тут задержат влегкую, а там дожди. И как выбираться прикажете?

Если повезет, успеем проскочить. Шуметь, в смысле – стрелять, мы не шумели. Если только поблизости кто-то с рацией окажется, но тут гадать бестолку.

– Как там "Попрогунсик"? Крепес выдерсал скацки?

– Все гут, трогай давай, – Дензел подмигнул и ободрительно похлопал по больному локтю. И как только дотянулся?

– Да ус. Востох, дело тонхое, – грузовик трогается с места.

– Что ты там бормочешь?

– Го-р-ло расминаю.

Грузовик переваливает через вершину невысокого холма, сейчас метров семьсот по низинке, еще один холм и КПП, контролирующий трафик в Бейджин.

Будем прорываться? Не хотелось бы.

– Блокпост на выезде из Бейджина объехать можно? – если есть возможность не ввязываться в неприятности, будем использовать эту возможность до конца.

Девушка на секунду задумывается, прикидывая шансы. – Да, туда.

Грузовик опять съезжает на поле. Проламывается через посадки каких-то фруктовых деревьев и, наконец, выезжает на, даже по местным меркам, проселок.

На телегах они тут ездят, что ли? Хотя нет, какие телеги, местный гужевой транспорт запрягают в повозку, которой больше подходит слово – арба.

Мощный, полноприводный грузовик оставляет за собой глубокую колею и давит кусты на обочинах.

Местным аграриям придется изрядно помахать лопатой, восстанавливая дорогу. Отыне этот путь закрыт для гужевого транспорта.

За зеленкой вновь начинаются аккуратные квадратики полей. Но это уже не город. Проселок упирается в небольшую, домов на двадцать, окруженную полями деревушку.

Высыпавшие из домов местные жители с нескрываемым удивлением наблюдают за крадущейся по единственной улочке "Татрой". Забавный, чумазый карапуз тычет пальчиком в сторону грузовика. Все бы ничего, но делает он это, сидя на дороге в кампании троих таких же малолетних коллег.

– Гуднуть, что ли? Пожалуй, не стоит. Ревун на "Татре" такой, что верст на пять слышно.

Морщинистая старуха и подростки повзрослее наконец-то порасхватали карапузов. Едем дальше.

Опять полоса полей с копошащимися на них людьми и упряжкой медленно бредущих по полю волов.

Зеленка, постепенно переходящая в полноценный лес. Хороший лес из могучих великанов с огромными кронами, но главное, почти без подлеска.

В лесу наконец-то выезжаем на дорогу, нормальную лесную дорогу. Дорожной техники она, конечно, не видела, но километров тридцать-сорок в час делать вполне можно.

Сколько мы от города отъехали? Верст пять-шесть по полям и три версты по лесу. Маловато, чтобы чувствовать себя в безопасности.

– Куда эта дорога ведет?

– К электростанции.

– К электростанции??? – неожиданно как, я удивлен. Что электростанции в лесу делать? Как по мне, так решительно нечего, разве что это действительно ЭЛЕКТРОСТАНЦИЯ с перспективой запитки Бейджина и окрестностей.

– На развилке левее прими. Прямо – это дорога к электростанции. Налево, выскочим на основную дорогу к перевалу.

– Жаль, хотел местную чудо-электростанцию увидеть.

– Увидишь.

Действительно увидел, причем во всех ракурсах.

Петляющая между лесными великанами дорога выводит машину на край небольшого плато, с которого открывается отличный вид на лежащий внизу каньон с голубой лентой горной речушки.

Почти под нами каньон обрывается уступом водопада.

Вот это место азиаты и выбрали под строительство ГЭС. Сам водопад строителям пока не интересен. Гремит себе и гремит. А вот сбоку от него, по склону, в две нитки проложены трубы, не меньше чем метрового диаметра, скорее, даже больше.

Трубы тянутся от уже отлитого в бетоне приемного гидроузла, под углом сорок пять градусов по склону, и упираются в частично смонтированный фундамент машинного зала.

Собственно на данный момент все.

Не сказать, что работа кипит, работает человек двадцать – не больше. Чадит жирным дымом доисторическая камнедробилка. И за приемным гидроузлом стучат отбойные молотки. В гидросооружениях не силен, но по моему скромному мнению, строители выбирают грунт под зуб плотины. Судя по размерам котлована, плотина не будет очень высокой и толстой. Ее задача – создать запас воды для ГЭС. А напор обеспечит почти пятидесятиметровый перепад высот водопада.

Такими темпами электростанцию еще лет десять строить будут. Впрочем, лет через десять в ней как раз смысл и будет.

Во! Мой бог, а это что такое?

Кто смотрел первый фильм про Конона Шварценеггера, тот поймет, о чем речь. Юный Конан-Арни свою молодость провел, толкая пред собой бревно похожего механизма.

Отличий ровно два.

Первое – таких здоровых парней, как Арни, среди узкоглазой мелюзги в принципе не водится. Поэтому вращать гигантское колесо приходится быкам или лошадям. А может азиаты рогачей одомашнили? С них станется, с азиатов в смысле.

Второе – Арни крутил ворот исключительно в оздоровительных целях (вон какой здоровенный вымахал). Животинки же ходят по кругу не просто, чтобы устать к концу смены, а приводят в действие странный механизм, похожий на доисторическую дробилку или мельницу.

– Что застыл? – Грета возвращает меня к реальности.

– Я, кроме паровозов, паровых средств механизации никогда не видел. А тут вон паровая камнедробилка работает. И компрессор для отбойных молотков чудной у них, я так понимаю баки сбоку это газогенератор?

– А что это может быть еще? Бензина нет, электричества нет. Или кирка и заступ, или такие вот агрегаты, – девушка явно раздражена задержкой.

– Русский, раз уж остановились, вылезь, зацени, – неугомонный пацан опять свешивается из кузова.

– Что там?

– Увидишь.

Из заднего борта машины торчало древко арбалетного болта. Крепко вошёл зараза. Доску в два пальца толщиной, причем доска из местного "железного" дерева, почти насквозь пробил.

Вытащить болт не стоит и пытаться, только обломать.

Если бы в лоб стреляли, все шансы, что болт пробил бы защитную сетку. Или по колесам, особенно по передним.

Н-да, веселое утро.

Путь домой

Хребет Кхам. конец сухого сезона.

Остаток дня прошел на крепкую пятерку, то есть без приключений. От слова совсем. Разве можно считать за приключение преодоление метровой глубины брода с очень топким дном. Или затяжной подъем под невообразимым углом, когда остается молиться на отсутствие груза («Попрыгунчик» не в счет), полный привод, независимою подвеску всех колес, безкартерную систему смазки и местных богов.

Решительно не приключение, так, скуку развеять.

Блокпост гуркхов на выезде с территории азиатского анклава сюрпризов не преподнес. То ли у гуркхов проблемы с радиосвязью, то ли, устроенный при нашем участии, кипеш за серьезный проступок не посчитали, но местный гарнизон в количестве трех штыков встретил нас радушно. Одной фразой пересказал нам местные новости – за то время, что мы провели в Бейджине, через блокпост никто не проезжал.

И даже помахали ручкой вслед. Хотя, мне показалось, что больше им хотелось покрутить пальцем у виска. В горах шел дождь.

Ну как, дождь? Мелкая, проникающая во все щели, изморось, по мере подъема в горы, становящаяся мельче, холоднее и, как следствие, противнее. И все это счастье залетает в продуваемую резкими горными ветрами кабину.

Почему продуваемую?

Так ведь стекло в двери не поднимешь, постоянно приходится выглядывать, куда там катится переднее колесо, по дороге, или уже полколеса опирается исключительно на воздух.

Часа через два въезжаем в густую облачность. Темнеет, и мрачные громады скал начинают давить на психику. Видимость временами падает до двух-трех десятков метров.

Хорошо хоть маршрут знакомый. Изредка взгляд цепляется за выплывающие из киселя тумана ориентиры.

Едва различимый в тумане ржавый остов бульдозера с эмблемой Caterpillar, как маяк сигнализирует – самая верхняя точка маршрута пройдена, дальше только вниз.

Вниз пошло значительно веселее, хотя и страшнее. На спуске таки оторвали последнее зеркало заднего вида, помяли крыло и прогнули брутальную мощь силового бампера.

Особую пикантность спуску стали предавать ручьи, разбухшие до размеров небольших речушек. Причем ехать приходится не столько поперек потоков воды, сколько вдоль.

В таких случаях пилоты говорят, – Самолет повис на ручке. В моем случае можно смело провести аналогию – "Грузовик буквально повис на руле".

Оставив позади самую сложную часть маршрута, сходу проскакиваем горную долину между хребтами Северного и Южного Кхам.

Все, дальше и дорога получше, и горы пониже, и чем южнее, тем ниже горы и лучше дорога.

Мерзкий дождик заканчивается, в облаках появляются намеки на просветы.

На душе становится значительно легче, натянутый нерв напряжения постепенно отпускает.

Теперь точно прорвемся.

Но горы решили иначе.

И ведь не так и много оставалось. По моим прикидкам, еще часа четыре и мы доехали бы до бывшей базы гидроавиации, с которой две недели назад стартовали в горы.

– Алес, приехали, – слишком уж спокойным голосом констатирует Грета.

– Это точно. Приехали, похоже, – сошедший со склона сель слизнул добрых полкилометра дороги. – Что делать будем?

– Назад сдай, метров через двести развернуться можно будет. Видел, минут двадцать назад скальный навес рядом с дорогой проезжали? Там заночуем, а завтра будем думать, – девушка хлопнула дверью, вылезая под вновь начавший моросить дождь.

Вот это правильно, зеркал у меня нет. А если бы и были, пятиться задом на этой дороге – русская рулетка с половиной патронов в барабане.

Скальный навес действительно проезжали, хороший навес, годный, способный прикрыть машину от все более усиливающихся дождевых зарядов.

Эрозия прилично откусила от пласта мягких горных пород, прикрытого шапкой базальтовых отложений.

Уютное местечко, не капает, почти не дует, и огонь развести можно.

Огонь развели прямо в кузове "Татры", приспособив под это дело наполненный камнями широкий деревянный ящик.

Глядя на воюющего с сырой древесиной Дензела и на разворачивающую пакеты с едой Грету, пытаюсь поймать все время ускользающую мысль.

Дензел забрал у сестры кусок засаленной бумаги сунул его между щепок и начал тихонечко подувать. Сыро, что поделать.

Стоп.

Жечь бумагу? БУМАГУ!

Да здесь на каждый гвоздь молятся, а он СЖЕГ бумагу.

Серую, грубую, толстую, очень похожую на нашу – родную упаковочную бумагу. Свернув кулек из которой, тучная продавщица могла насыпать в него и гвозди, и сахар, и пряники.

– Китайцы, что у себя выпуск бумаги наладили?

– Угу, почти сразу, как приехали. Мельницы какие-то на реке поставили, рисовую солому, дерево, мел перемалывают. Что-то вымачивают, варят в огромных чанах, – девушка посмотрела на неохотно разгорающееся пламя и сунула оставшуюся бумагу под колесо "Попрыгунчика", для следующих растопок пригодится.

Что сказать? Молодцы китаезы. Бумага, это по-настоящему глобальная тема. Не знаю, какого качества у них писчая бумага получается, а вот упаковочная вполне годная.

Пропитай ее дёгтем или битумом, получишь толь и пергамин – очень востребованные в хозяйстве вещи.

А где бумага там и картон.

По слухам, русские хотят запустить производство патронов. А тут как раз китайцы с дешёвым местным материалом для патронных пачек.

Не то, чтобы русские не могли сами подобное производство освоить, но одним задом на всех стульях сразу не усидишь. Проще купить за те же патроны.

В спальном мешке тепло и уютно, а главное сухо. Ну, почти сухо.

И хоть утро уже безраздельно вступило в свои права, покидать уютное чрево спальника категорически не хочется.

А придется. Мочевой пузырь не резиновый, да и бока отлежал до весьма болезненного состояния. Ног, так вообще не чувствую, что там на них положили такое увесистое?

"Такое увесистое" протестующее запищало, беззлобно цапнуло ногу прямо через ткань спального мешка и свернулось клубочком, устраиваясь поудобней.

– Сибаритствуешь? – пытаюсь размять затёкшие члены.

– Ррррр-фффф, – снисходит до ответа Ошо и лапой подгребает под себя освободившийся спальник.

Где тут моя обувка была? Перед отбоем засовывал ее в подвеску "Попрыгунчика", подошвой кверху, если не подсохнет, то хоть проветрится.

С умыванием все просто. Дождина хлещет такой, что со скального свеса падает практически сплошная стена воды.

Уф! Брр... Хватит, умылись.

В кузове "Татры" дымит сырым хворостом, сдвинутый в угол, очаг из набитого камнями ящика. Стоит неизменный аромат кофе. Дензел и Грета, вооружившись лупой, что-то изучают в аэрофотокарте.

– Светлые головы, план блицкрига в южном направлении уже готов? Дран нах зюйд, и все такое?

– Бери чашку и падай рядом, – не поднимая головы, командует девушка.

Это я с радостью. Во, еще и порубать оставили, совсем гут.

– Смотри, мы вот здесь, – изящный пальчик обводит на карте область между двумя небольшими хребтами. – Мы, по сути, уже в предгорьях южного хребта Кхам. Как только это безобразие закончится, – девушка кивает на водопад в паре метров от нас, – выдвинемся, проверим горные долины вот здесь и здесь, – изящный пальчик обводит на карте район поисков. – Восточное направление, хотя и выводит нас к точке старта, наверняка бесперспективное. Там полноценные горы, соваться в которые на грузовике нечего и думать. А вот на юго-западе не горы, а скорее, широченные долины, с разбросанными по ним одиночным вершинами. Причем горы там старые и от того невысокие с покатыми склонами.

– А дальше куда? У нас топлива миль на триста осталось.

– Дальше. На карте есть пометки пары маршрутов, оставленные экспедициями Ордена. Геологи, скорее всего. Они тут плотно шастали поначалу.

– К этим, как их, саен...са... хаббардистам одна дорога, по которой мы ехали?

– Одна. Скажем так, если к ним еще какой-то маршрут есть, мне он неизвестен. И карте, кстати, тоже.

Что же, даже такой план лучше, чем никакого. Тем более, что паники на борту не наблюдается. Наблюдается рутинная рабочая обстановка, что лично в меня вселяет определенную уверенность.

– Надолго дождь зарядил?

– Дня на два, на три, не больше, – подал голос Дензел. – Начало мокрого сезона всегда такое – три дня доджи, три дня солнце. Вот дней через двадцать уже затянет плотно.

Что же, лимит отпущенного времени тоже определен.

Следующие три дня провожу с исключительной пользой. Пересказываю попутчикам прочитанные книги и сюжеты просмотренных фильмов. В ответ получаю целый ворох информации о географии, биологии и способах выживания в этом мире.

В прошлый мой заход на эту тему, Дензел и Грета, если не темнили, то изрядно не договаривали, скажем так.

Основная проблема в том, что для меня знания эти чисто теоретические.

Теперь я знаю, что шипокол, это очень опасная змеюка вот такой длины, Дензел разводит руки примерно на метр, способная мимикрировать подобно земным хамелеонам. Или "Колба Тиля", невзрачная с виду травка, корневая система которой образует изрядный корнеплод, из которого можно отжать до двух литров мутного, но вполне годного питьевого сока. Главное эту самую колбу выкопать с метровой глубины.

И дальше в таком же духе.

– Дензел, если ваши знания переложить на бумагу, гарантированно бестселлер получится. Берете в долю?

– Что получится?

– Бестселлер – очень популярная, а главное, продаваемая книга.

– Пустое, – парень небрежно отмахивается от предложения. – У Ордена подобные справочники давно есть, более того, они постоянно пополняются новыми данными. Два года назад дело обстояло именно так, и вряд ли Орден что-то поменял в этом вопросе.

– Хм, что-то я их в продаже не видел. Они что, только для внутреннего использования сотрудниками Ордена?

– Странно, тебе разве не предлагали купить справочник при активации Ай-Ди?

– Предлагали. Но там нет и сотой части того, что могло быть.

– Там ровно столько информации, сколько может усвоить средний переселенец. Зачем обитателю Бейджина знания о животном мире Амазонки или побережье Баия?

Разбушевавшаяся непогода начала стихать лишь к вечеру третьих суток вынужденного сидения под скальным навесом.

Честно говоря, все это уже начинает нешуточно напрягать. Из хавчика остались исключительно концентраты, а за дровами приходится вылезать под дождь. А вылезать приходилось часто, мало того, что дрова сырые, так еще и в горах находимся, как-никак, и, как следствие, имеем не очень гуманные температуры, особенно по ночам.

Один плюс – за водой ходить не нужно.

За ночь облака рассеялись, и утро четвертого дня встретило, кажущимся уже невозможным, злым местным солнышком. Из всех щелей повылезала местная живность, застрекотала, заблеяла и заорала как умалишённая. Могу ее понять, самому от радости спеть хочется. Голоса вот только нет, да и слуха, чего уж там.

– А Дензел где?

– Он еще до рассвета ушел восточное направление проверить, – Грета сосредоточенно подгоняет ремни снаряжения. – Я на запад, а ты пройдись по дороге до оползня, осмотрись, вдруг всё-таки где-то проехать можно?

Ндэ, вот послала, так послала.

Хотя, по сравнению с ребятами, у меня легкая прогулка в десять километров по единственной на пять сотен верст в округе дороге. А у них побегушки в горы, причем на значительно большее расстояние. Ну да ничего, они привычные.

Поход до оползня, ожидаемо не принес результата.

Непогода слизнула полотно дороги вместе с изрядной частью склона.

Теперь сюда только пригонять серьезную технику и перепрокладывать маршрут заново. Да и то не факт, что что-то из этой затеи получится.

Скорее всего, после сезона дождей азиатам придется искать новый маршрут по соседним долинам.

На обратном пути, почти у самой машины, подстреливаю местную животинку, очень смахивающую на земного горного козла с непомерно широко расставленными глазами.

Пару раз перевернувшись в воздухе и задев рогами выступ скалы, пестрая тушка килограмм на тридцать-сорок сочно плюхнулась прямо мне под ноги.

Н-дэ, почти готовая отбивная получилось.

День проходит в нудном ожидании.

Разделываю добычу, непостижимым для себя образом умудряюсь найти относительно сухие дрова. Из остатков крупы и свежего мяса варю подобие шурпы.

Дважды похлебав получившееся варево, в перерыве между едой совершаю десятикилометровый моцион в северном направлении.

Дорога на север с честью перенесла непогоду и вполне проходима.

По возвращении к машине, еще раз поел и даже вполглаза поспал.

Разведчиков все не было.

Первым вернулся Дензел.

В два слова, заимствованных из моего лексикона, обрисовал полное отсутствие перспектив на востоке и жадно набросился на похлебку.

Осилить свою порцию до конца у парня так и не получилось. На половине котелка звякнула выпавшая из руки ложка, парнишка размеренно сопел во сне.

Диск солнца заканчивал свой дневной бег, почти коснувшись похожих на зубья пилы пиков горной гряды на западе. От деревьев и скал пролегли длиннющие тени. Как-то незаметно стих гомон сошедшей с ума от дождей природы.

Я уже собирался было будить Дензела, слишком уж долго не было его сестры.

Хотя, пусть спит пока. На ночь глядя выходить на поиски, затея лишенная практического смысла. А вот в темпе пробежаться до седла между двумя горушками к юго-западу от нас, это и мне вполне по силам.

На два километра в гору ушло чуть более получаса. Равномерно дующий в спину, ветер приятно холодит разгоряченное нагрузками тело. В такт ветру, так же равномерно ноет отбитая коленка – поскользнулся неудачно.

Выбрав место поудобнее, достаю бинокль. Отличная позиция для наблюдения, видимость километров на пять в каждую сторону.

Если не принимать во внимание стадо лениво кочующих по склону горных копытных, никакого движения беглый обзор не выявил.

Мысленно разбив местность на сектора, внимательно изучаю каждый из секторов в отдельности.

Начав с наиболее благоприятных для движения секторов, постепенно сдвигаю обзор к крутизне скал.

Если не считать еще одного небольшого стада копытных – пусто.

Пора возвращается к машине.

Обратно иду, тщательно выбирая маршрут, спешить мне некуда, а подвернуть ногу среди нагромождения камней, это запросто.

К машине подхожу уже затемно. В ночную вахту на небе заступили бледно желтый диск полной луны и неестественно яркие звезды.

– Уип-уип,– неунывающий Ошо заскакивает на скальный выступ и с него перепрыгивает в кузов "Татры". Судя по звукам из кузова, зверек обустраивается на чехле "Попрыгунчика".

Подношу к губам увесистый кирпичик радиостанции: – Грета, ты далеко?

– Близко. Не сажай батареи, – доносится голос из темноты. Причем совсем не с той стороны, откуда я ожидал ее возвращения.

Растрепанный, пошатывающийся силуэт прислоняется к борту машины – укатали сивку крутые горки.

– Винтовку подержи и помоги разгрузку стянуть. Сил нет никаких, – пока помогаю девушке избавиться от навешанной на стройную фигурку амуниции, узкая ладошка шарит у меня в низу живота. – Воды согрей и аптечку найди, – фраза прерывается сочным бульканьем. Висевшая у меня на поясе фляга с ромом перешла в пользование Греты.

Пусть хлебает, я не в обиде – на ощупь одежда на девушке мокрая насквозь.

– Что-то серьезное? – при скупом лунном свете мне видно только, что руки-ноги-голова у Греты на месте. А вот рваную или колотую рану особенно не разглядишь при таком освещении.

– Пустяк – царапина. Брат давно спит?

– Часа три, – протягиваю девушке увесистую медицинскую сумку из "Попрыгунчика".

– Часа три-четыре дай ему поспать, потом сам ложись. Завтра у тебя тяжелый день.

– Ты нашла проходимый маршрут?

– Думаю, да.

Маршрут действительно был.

Уже не ручей, но и не очень глубокая в это время года речка, по широкой долине бойко несет хрустальный холод своих вод почти строго на юг. Со слов Греты, дно и берега речушки выстланы мелкими валунами и крупной галькой. Что не просто проходимо для "Татры", а где-то даже комфортно.

Если верить аэрофотокарте, речушка исчезает в двухсоткилометровом белом пятне, снова появляется в трехстах километрах к югу и почти в ста к западу от нашего текущего местоположения. По топливу вполне должны уложиться.

Но вот беда, между долиной реки и замершим на дороге грузовиком два километра очень неприятного спуска.

Никогда не катался на американских горках, говорят бодрящее занятие.

Вот сейчас и взбодримся.

– Если трос за вот тот валун завести, сможем спуститься?

– Нет. Слишком крутой склон. Сожжём подшипники без смазки, а даже если не сожжём, троса на лебедке сто метров. Выберем трос на всю дину и раскорячимся на самом неприятном участке спуска. Перезавести трос мы уже не сможем.

– Русский, у тебя есть идея лучше?

– Есть, – идея у меня действительно есть. Начнем спуск чуть правее, и спускаться не строго вниз, а забирая попрёк склона. Получится дольше. Но за исключением пары неприятных участков вполне проходимо. – Хватайте топор и бензопилу. Вон те два дерева мне мешать будут. Как с ними закончите, я вам по рации новых задач нарежу.

Не то, чтобы мне эти деревья сильно мешали, но вот лишние пассажиры мне сейчас точно ни к чему.

– Ну что, родная, не подведи. Я тебе маслица свежего залью, фары протру, новые зеркала поставлю и вообще обещаю любить и беречь.