Текст книги "Ночь исполнения желаний"

Автор книги: Четан Бхагат

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

ГЛАВА 28
4:00

Врум увез нас прочь от «Кровати», и скоро мы вновь очутились на шоссе. «Куалис» отклонялся то вправо, то влево от прямого курса.

– Осторожнее, – попросила Эша. – С тобой все в порядке, Врум?

– Все прекрасно. Я люблю водить машину, – как во сне, ответил тот.

– Я могу сесть за руль, если… – начал было я.

– Я же сказал, что все замечательно, – твердо возразил Врум.

Спустя несколько минут мы проехали мимо торгового центра «Сахара» – самого большого торгового центра в Гургаоне. Врум резко затормозил.

– Меня тошнит, – объяснил он. А я подумал, что нам всем должно быть дурно из-за манеры Врума вести автомобиль.

– Нельзя допустить, чтобы тебя вырвало прямо в машине. Водитель тебя убьет, – всполошилась Эша.

Врум положил голову на руль, и машина громко загудела, перепугав уличных собак.

– Давай прогуляемся, Врум. – Я похлопал его по плечу, и мы вышли из «куалиса».

Я заставил Врума пройтись по периметру торгового центра. Мы миновали несколько щитов с рекламой: улыбающаяся семейная пара, только что купившая зубную щетку; друзья, хихикающие над новыми мобильными телефонами; муж и жена, счастливо скармливающие своему ребенку какую-то непотребную еду; прыгающий от радости выпускник учебного заведения с зажатой в руке кредитной карточкой; сияющая девушка с семью пакетами покупок в руках. Общего между этими рекламами было то, что изображенные на них люди выглядели невероятно счастливыми.

– Какого черта они скалятся? – пробормотал Врум. – Посмотри на эту пару с зубной щеткой. Мои мама с папой никогда не были такими счастливыми.

– Дыши глубже и иди по прямой, Врум. Ты напился, – предупредил его я.

– Со мной все в порядке, но мама и папа… Шьям, почему они так ненавидят друг друга?

– У людей старшего возраста все сложнее, чем у нас. Даже не пытайся понять их.

Врум остановился и выпрямился.

– Подумай вот о чем: люди, благодаря которым я появился на свет, не могут перестать ненавидеть друг друга. Что это говорит обо мне? Половина моих генов борется с другой половиной. Ничего удивительного, что все у меня наперекосяк.

– Мы все такие, чувак. Идем! – Я легонько толкнул его в плечо.

Врум пошел быстрее, я следовал за ним на расстоянии нескольких шагов.

Мы прошли мимо «Пиццы хат». Она была закрыта. Врум остановился у входа. Я подумал, что мой друг действительно тронулся: неужели он надеется поесть пиццы в такое время суток?

Мы замешкались у входа. Справа от нас висела огромная реклама компании, производящей кока-колу. Некая болливудская актриса держала в руке бутылку и смотрела на нас зовущим взглядом, словно такой бутылки было достаточно для того, чтобы заманить ее в постель.

Врум подошел к лицу актрисы.

– В чем дело, чувак? – насторожился я.

– Ты видишь ее?

Я кивнул.

– Смотрит так, словно мы ее лучшие друзья. Как ты думаешь, мы ей небезразличны? – Я в ответ только пожал плечами.

– Она просто икона для таких, как мы. Мы должны молиться на эту безмозглую цыпочку. Словно ей известно о жизни абсолютно все и она готова поделиться своими знаниями с нами. Хотя ее волнуют исключительно деньги. Она хочет, чтобы мы покупали эту отраву. – Врум показал на бутылку кока-колы.

– Отраву? – переспросил я и улыбнулся. А затем сел на ступеньки у входа.

– Знаешь, сколько сахара содержится в такой вот бутылке? – не унимался Врум.

Я покачал головой.

– Восемь ложек сахара – и больше ничего. Но нас тем не менее пытаются убедить в том, что эта пакость пойдет нам на пользу. Ничего подобного!

Врум огляделся и увидел груду кирпичей. Он взял один из них и швырнул в рекламу. Бам! Он попал актрисе в лицо, и на щеке у нее появилась ямочка, почти как настоящая. Красотка продолжала улыбаться.

– Поосторожнее, черт тебя побери! Давай вернемся. А не то нас увидят и арестуют.

– А мне все равно. Всем все равно. – Врум, пошатываясь, шел ко мне. Я смотрел на его долговязую фигуру, освещенную уличными огнями. – Правительству все безразлично, – продолжал он. – Даже «специальному молодежному» каналу наплевать на нас. Они называются молодежным, желая заполучить рекламу «Пиццы хат», кока-колы и пепси. И эта реклама утверждает, что если мы будем тратить нашу зарплату на пиццу и кока-колу, то станем счастливыми. Словно у молодых вообще нет мозгов. Скажите нам, какое дерьмо мы должны покупать, и мы его купим.

Врум уселся на ступеньки, ведущие к входу в «Пиццу хат».

– Шьям, – сказал он, – меня сейчас вырвет.

– Только не это, – испугался я и отошел от него подальше. Врума действительно стошнило. Рвотная масса походила на тонкую пиццу с особой начинкой.

– Теперь тебе лучше? – Я осторожно помог ему встать. Врум кивнул.

Он высвободил свои плечи из моих рук и поднял еще один кирпич. Затем сильно размахнулся и бросил его в «Пиццу хат». Осколки стекла устремились вниз, словно прекрасный ледяной фонтан. Включилась сигнализация.

– Черт побери! Врум, ты сбрендил? Надо убираться отсюда! – воскликнул я.

Врум и сам испугался.

– Побежали, мать твою так! – крикнул он, и мы помчались к «куалису».

– А я думал, ты любишь пиццу, – сказал я, когда мы добрались до него.

– Мне нравится пицца. Я люблю джинсы, мобильные телефоны и пиццу. Я зарабатываю, ем, покупаю всякое дерьмо и умираю. Все это дерьмо собачье, чувак! – Врум тяжело дышал и держал руку на животе. Он выглядел не слишком хорошо, но пробежка несколько протрезвила его.

– Знаешь, чувак, давай я поведу машину, – сказал я, когда Врум открыл переднюю дверцу «куалиса». Его дыхание по-прежнему было шумным и тяжелым.

– Без вариантов, чувак, – возразил он и оттолкнул меня.

Машина дернулась, потому что Врум включил зажигание, не переключившись на нейтралку.

– Ты нормально себя чувствуешь? – спросила Эша.

Врум кивнул и поднял руку в знак извинения. Он подождал несколько секунд, а затем, пообещав ехать медленно, аккуратно завел машину. И скоро мы снова оказались на шоссе.

– Вам понравилось в «Кровати»? – поинтересовался Врум, желая отвлечь наше внимание от своего плачевного состояния.

– Прекрасное место, – ответила Эша. – Именно то, что мне было нужно. Эй, Врум, может, включишь музыку?

– Конечно. Сейчас посмотрю. – Врум начал рыться в отделении для перчаток. Он вынул оттуда кассету и показал ее нам: – Мусафир сойдет?

– Здорово, – сказали Эша и Радхика.

– Нет, – одновременно ответили мы с Приянкой.

– Да ладно, ребята. Вы ненавидите не только друг друга, но и одни и те же вещи, – ухмыльнулся Врум. Он поставил кассету и включил магнитолу. Зазвучала песня под названием «Рабба».

На этот раз я сидел рядом с Приянкой. И всем существом ощущал с ее стороны слабые электрические разряды. Мне хотелось взять ее за руку, но я удержался. Тогда открыл окно, чтобы глотнуть свежего воздуха.

– Закрой окно, – попросила Эша. – Я замерзла.

– Потерпи минутку, – ответил я.

И сосредоточился на словах песни. Певец пел о том, почему возлюбленная не должна входить в его жизнь. Если же она все-таки сделает это, то пусть останется в ней навсегда. Все это находило живой отклик в моей душе. Но меня еще более взволновала следующая песня. Она вызвана во мне воспоминания об автостоянке на тридцать втором километре от Дели.

Я заметил, что Приянка изменилась в лице. Она нервничала. Да, нам с ней придется нелегко.

– Я люблю эту песню, – заявил Врум, когда мелодия заполнила пространство «куалиса».

Я мысленно включил перемотку. И начал заново переживать каждый момент той ночи. Я вспомнил, как Приянка сидела у меня на коленях, как она наступила мне на палец и ударилась головой о крышу машины. О том, как она – осторожно, медленно и вместе с тем восхитительно – занималась со мной любовью. Мне не хватало ее дыхания у меня на щеках, того, как ее глаза смотрели в мои, не хватало сладкой боли, которую я чувствовал, когда она покусывала мочки моих ушей. Почему музыка заставляет тебя вспомнить о том, что ты предпочел бы забыть? Мне хотелось, чтобы меня продвинули по службе. Чтобы Приянка никогда не покидала меня. Чтобы мой мир стал более счастливым.

Я посмотрел в окно. Ветер казался холодным, особенно у меня на щеках. Я дотронулся до своего лица. Черт побери, я понятия не имел, что плачу.

– А теперь ты можешь закрыть окно? – спросила Эша. – У меня волосы совсем растрепались.

Я закрыл окно и постарался покрепче закрыть глаза, но не смог сдержать слез. Не подозревал, что я такая размазня.

Я посмотрел на Приянку. Может, у меня просто разыгралось воображение, но мне показалось, что ее глаза тоже влажны. Она повернулась ко мне, а затем быстро отвела взгляд. Я не мог смотреть на нее, особенно на ее нос.

Врум достал две салфетки и протянул их нам.

– Зачем это? – спросил я.

– У меня тут зеркало заднего вида, – ответил он.

– Мы тоже всё видим, – хором сказали Радхика с Эшей и рассмеялись.

– Веди машину, о'кей? – возмутился я, но салфетку взял. Сделав вид, что вытираю нос, я незаметно промокнул глаза. Приянка поступила так же.

Эша погладила Приянку по руке.

– Вы, ребята, такие забавные. Напомните, как вы познакомились в колледже, – попросил Врум.

– Проехали, – отозвался я.

– Да ладно тебе, Шьям, просто расскажите, и все. Я ничего об этом не знаю, – сказала Радхика.

– Мы познакомились на ярмарке в кампусе. – Мы с Приянкой заговорили одновременно.

Я посмотрел на нее. И мы обменялись почти официальными улыбками.

– Расскажи ты, – предложила Приянка.

– Нет. У тебя лучше получится, – возразил я.

Приянка села прямо и приготовилась поведать всем историю, которую мы рассказывали уже сотню раз, но никогда не уставали повторять.

– Мы встретились на ярмарке в колледже на втором году обучения. У каждого из нас было по стенду. Моя экспозиция была посвящена правам женщин, я показывала слайды, рассказывающие о проблемах, с которыми сталкиваются индийские женщины, живущие в деревнях. У Шьяма был прилавок с видеоиграми. Но к нам никто не заходил – все сразу устремлялись к палаткам с едой.

– А что потом? – Эша не отрывала взгляда от Приянки.

– Тогда мы с Шьямом заключили сделку: договорились, что будем посещать палатки друг друга по шесть раз в день; Шьям будет приходить ко мне и смотреть слайды о том, как женщины вкалывают на фермах, и об образовательных программах для женщин, а я буду играть в «Дум II на игровой приставке, стоявшей в его палатке. Под конец ярмарки я так наловчилась, что стала обыгрывать его, – похвалилась Приянка.

– Без проблем, – перебил ее я. – Можем поиграть с тобой в «Дум II» в любой день.

– Как бы то ни было, мы ходили друг к другу очень часто и под конец почувствовали… – Приянка замолчала.

– Что? – спросила Радхика.

– Мы почувствовали, что обе эти палатки находятся в нашем полном распоряжении, и если мы вместе, то нам никто больше не нужен. – Голос Приянки стал глуше.

У меня в горле появился ком размером с апельсин, и я просто кивнул, пытаясь выглядеть равнодушным.

Мы молчали. Казалось, Приянка вот-вот разрыдается.

– Все идет своим чередом. Жизнь продолжается, и мы переходим к тому, что лучше прежнего. С «плейстейшн» на «Экс-бокс», – заявил Врум.

Ненавижу Врума. Приянка только было расслабилась, но его мудрые слова вернули ее к действительности. Она сменила тему.

– Мы далеко от колл-центра? – поинтересовалась моя бывшая девушка.

Я посмотрел на часы:

– Черт побери, Врум! Уже четыре часа. Сколько нам осталось ехать?

– Километров пять. Я теперь еду медленнее. Хотите, чтобы я прибавил скорость?

– Нет! – закричали мы.

– Мы опоздаем. Бакши будет в ярости, – волновался я.

– Я могу срезать, – предложил Врум.

– Срезать? – переспросил я.

– Можно сразу свернуть налево. Там есть дорога, которую строители проложили для своих нужд. Поедем через поля и выиграем около двух километров.

– Эта дорога освещена? – осведомилась Эша.

– Нет, но у нас же есть фары. Мне уже доводилось ездить по ней. Давайте так и сделаем, – решил Врум.

Проехав около километра, мы резко свернули налево.

– Ой! – вскрикнула Эша. – Ты не предупредил, что эта дорога такая ухабистая.

– Потерпите всего несколько минут, – сказал Врум. – Вчера прошел дождь, и тут лужи.

Мы нырнули в темноту, фары работали во всю мощь, освещая путь. Мы проезжали поля и стройплощадки с цементом, кирпичами и какими-то железяками. Иногда мы замечали глубокие котлованы, предназначенные для фундаментов высоких домов. У меня создалось впечатление, что весь Дели решил перебраться в Гургаон и люди «выращивают» здесь дома, равно как и посевы.

– Еще один поворот, и мы вновь окажемся на шоссе. – Врум резко свернул направо.

Тут «куалис» занесло, и мы покатились куда-то вниз.

– Осторожно! – закричали все, стараясь держаться за что придется. «Куалис» сбился с пути и оказался на слякотном участке земли. Врум тщетно пытался рулить, машина не слушалась его. Словно пьяный бродяга, «куалис» съехал на строительную площадку.

ГЛАВА 29
4:05

Склон стал более пологим, но автомобиль продолжал катиться, замедляя ход, когда натыкался на железные конструкции, Врум затормозил, и «куалис», звякнув обо что-то, пару раз дернулся и остановился.

– Черт побери! – крикнул Врум.

Все молчали.

– Не волнуйтесь, ребята. – Врум снова включил зажигание. «Куалис» затрясло.

– Выключи… мотор… Врум, – сказал я и посмотрел вниз. Под нами был железный пол – вот почему машина вела себя так.

Когда Врум выключал двигатель, его руки тоже тряслись. Я подумал, что алкоголь выветрился благодаря страху.

– Где мы? – спросила Эша и открыла окно. Она выглянула из него и завизжала: – Только не это!

– Что такое? – На этот раз я осмотрелся более внимательно. То, что я увидел, было ужасно. Мы оказались над котлованом под фундамент, прикрытым металлическими арматурными прутьями. Глубина ямы была около пятидесяти футов. Прутья шли параллельно «куалису», они были закреплены только с одной стороны, и, кроме них, ничто больше не удерживало машину. Когда мы двигались, «куалис» дергался, потому что прутья вели себя как пружины. На наших лицах был написан ужас, в том числе и на лице Дядюшки-военного.

– Машина висит над котлованом и держится только на металлических прутьях. Нам конец, – сказала Радхика.

– И что теперь делать? – спросила Эша. В ее голосе звучала паника, и все ужасно напряглись.

– Только не двигайтесь, – велел нам Врум.

Прошло несколько минут, тишину нарушало лишь тяжелое дыхание шестерых человек.

– Может, нам попросить у кого-нибудь помощи? У полиции? Или у пожарных? У колл-центра? – Эша достала из сумочки мобильник.

Врум кивнул, охваченный страхом.

– Черт побери, нет связи, – сказала Эша. – У кого-нибудь есть работающий телефон?

Телефоны Приянки и Радхики тоже не работали. У Дядюшки-военного телефона не было, и потому Врум достал свой мобильник.

– Нет связи, – констатировал он.

Я вынул из кармана сотовый и протянул Эше.

– Шьям, твой телефон тоже не работает. – Эша положила его на приборную панель.

– Значит, мы не можем ни с кем связаться? – испуганно спросила Радхика.

Один из стержней под нами сломался, и «куалис» переместился на несколько градусов вправо. Радхика сползла на меня; Врум крепко вцепился в руль, пытаясь сохранить равновесие. Он замер на водительском сиденье, не в состоянии придумать, что делать. Затем треснул еще один стержень, за ним другой, словно это были ветки деревьев. «Куалис» развернулся еще на тридцать градусов и остановился.

Было так страшно, что мы не могли даже кричать.

– У кого-нибудь есть идеи? – спросил Врум.

Я на секунду закрыл глаза и представил собственную смерть. Именно так могла закончиться моя жизнь – и никто ничего не узнает… Я стал гадать, когда и как нас найдут. Может, строители явятся сюда только днем или даже через пару дней.

«ШЕСТЬ БЕЗОТВЕТСТВЕННЫХ ПЬЯНЫХ ОПЕРАТОРОВ НАЙДЕНЫ МЕРТВЫМИ» – вот каким будет заголовок посвященной нам статьи.

– Попытайся открыть дверцу, Врум, – предложил Дядюшка-военный.

Врум последовал его совету, но «куалис» закачался так сильно, что он поспешил снова закрыть ее.

– Не получается, – сказал он. – Равновесие нарушается. Да это и не к чему. Мы все равно не сможем выбраться из машины, потому что провалимся в яму.

В заднее окно я разглядел какие-то кусты в нескольких футах от нас.

– Подвинься влево. Надо, чтобы правый бок машины стал легче. Мы будем балансировать здесь до тех пор, пока нас не обнаружат утром, – вздохнул Врум.

Я посмотрел на часы. Было 4:14, до утра оставалось еще три часа. В семь люди начнут просыпаться, а объявятся они здесь еще того позже.

– А иначе что? – спросила Эша.

– Иначе погибнем, – коротко ответил Врум.

Мы помолчали.

– Каждому человеку суждено когда-нибудь умереть, – сказал я, желая нарушить молчание.

– Лучше умереть, чем вести такую жизнь, – высказал свое мнение Врум.

Я кивнул. Я сильно нервничал и был рад тому, что Врум поддерживает подобие беседы.

– Больше всего меня беспокоит то, что нас могут вообще не найти. И что тогда? – гадал Врум.

– Тогда нас найдут грифы. Они не пропустят такого события. Я видел передачу о них на канале «Дискавери», – вспомнил я.

– Это вгоняет меня в дрожь. Не хочу, чтобы острые клювы вонзались в мои мышцы, ломали мне кости и в конце концов разорвали меня на мелкие кусочки. Кроме того, мой труп будет чертовски вонять. Пусть меня лучше, как положено, сожгут, и вместе с дымом я вознесусь на небеса.

– Ребята, перестаньте пороть чушь. По крайней мере ведите себя спокойно. – Эша сложила руки на груди.

Врум улыбнулся ей. А затем повернулся ко мне:

– Не думаю, что Эша будет очень уж плохо пахнуть. Благодаря духам от Кельвина Кляйна она сохранит свежесть на долгие дни.

Мы услышали, как треснули еще два стержня.

– О Господи! – воскликнула Приянка, потому что один из стержней сломался прямо под ней. И тут мы вдруг увидели на приборной доске свет. Мой мобильник вибрировал. Мы внимательно смотрели на него.

– Это мой телефон, – сказал я.

Мобильник зазвонил.

– Почему он звонит, ведь здесь нет связи? – нервно заговорила Эша.

– Кто это? – недоумевала Радхика.

– Передайте телефон, – попросил я, потому что сам не мог дотянуться до приборной панели.

Эша взяла мобильный. Посмотрела на его экран и стала ловить ртом воздух.

– Кто это? – спросил я.

– Вы знаете кого-нибудь по имени… Бог? Тут сказано, что это звонит он, – растерянно пробормотана девушка.

ГЛАВА 30
4:30

Палец Эши дрожал, когда она нажимала кнопку включения громкой связи.

– Всем привет! Извините, что звоню так поздно, – раздался жизнерадостный голос.

– Э… Кто это? – спросила Эша.

– Это Бог.

– Бог? В смысле… – сказала Радхика, а мы в страхе смотрели на светящийся телефон.

– В смысле Бог. Я наткнулся на необычную ситуацию и решил выяснить, как у вас обстоят дела.

– Это шутка? – Теперь голос Врума звучал более уверенно.

– Почему вы так решили? Я кажусь вам забавным?

По моему мнению, Бог вряд ли стал бы пользоваться сотовым телефоном, и, кроме того, я не считал свою жизнь достаточно важной, чтобы он сам вдруг взял да позвонил мне.

– Бог не звонит по телефону, подобно простым смертным. Докажите, что вы Бог. Иначе мы подумаем, будто вам необходима определенная помощь, – вещал Врум.

– И как прикажете доказывать, что я Бог? Может, мне заставить телефон парить в воздухе? Или вызвать дождь и молнии? Или вы предпочитаете какой-нибудь фокус? Спецэффекты?

– Не знаю… Но что-нибудь в этом духе, – ответил Врум.

– То есть для того, чтобы поразить ваше воображение, я должен нарушить те самые законы физики, которые сам установил? Что-то не хочется. Очень много людей верит в меня. Я думал, что могу вам помочь, но могу и прервать связь. Тогда до свидания, – сказал Бог.

– Нет-нет, подождите! Пожалуйста, помогите нам, Б… Бог! – воскликнула Эша и немного повернулась, так что телефон оказался на равном расстоянии от всех нас.

Радхика приложила палец к губам, призывая Врума к молчанию.

– О'кей, я остаюсь с вами, – все так же жизнерадостно согласился Бог.

– Помогите нам выбраться отсюда. Если сломаются еще несколько прутьев, мы умрем, – объяснил я.

– Я не об этом, скажите, как у вас дела в остальном? Как протекает ваша жизнь?

Я плохо справляюсь с ответами на подобные нечеткие вопросы. Ненавижу признавать, насколько хреново живу.

– Ну, в данный момент мы попали в западню… – начал было я, но Бог меня перебил:

– Не волнуйтесь, «куалис» останется на месте. Расслабьтесь.

Я глубоко выдохнул. Все молчали.

– Вернемся к моему вопросу. Как вы поживаете? Радхика, начнем с тебя, – продолжал Бог.

– Если вы действительно Бог, вам должно быть все известно о моей жизни. Она очень печальна, – ответила Радхика.

– Конечно, мне все известно. Но я хочу понять, как ты относишься ко всему этому.

– Я расскажу вам о наших чувствах. Жизнь – дерь… Прошу прощения, – перебил ее Врум и поправил сам себя: – Она просто ужасна… И что мы такого сделали? Почему мы оказались над пропастью, в прямом и переносном смысле? Вот как примерно обстоят дела у всех нас.

Мы зашумели, соглашаясь с ним. Бог вздохнул.

– Позвольте мне задать вам вопрос. Сколько телефонных звонков вы принимаете за ночь?

– Сотню, а в некоторые ночи до двухсот, – сообщил Врум.

– О'кей. А вы знаете, какой звонок является самым важным в жизни каждого из вас?

– Нет, – сказал Врум, и все мы согласно покивали.

– Внутренний звонок, – ответил Бог.

– Внутренний? – спросили мы в унисон.

– Да, я имею в виду слабый внутренний голос, желающий поговорить с вами. Но вы можете услышать его, только пребывая в умиротворенном состоянии, и даже в этом случае сделать такое очень непросто – в современной жизни сеть перегружена. Этот голос дает вам знать о том, чего вы действительно хотите. Понимаете, что я имею в виду?

– Примерно. – Приянка отвела взгляд от телефона.

– Этот голос принадлежит мне, – сказал Бог.

– Правда? – спросила Эша и открыла от удивления рот.

– Да. И его легко проигнорировать, когда вы чем-то заняты или чувствуете себя предельно комфортно. Можете продолжать в том же духе и не обращать на него никакого внимания, пока не запутаетесь в паутине этого самого комфорта. Когда вы попадете в такое положение, как сегодня, когда жизнь заведет вас в тупик, впереди у вас не будет ничего, кроме черной дыры.

– Вы говорите дело, – пробормотал я, обращаясь в первую очередь к самому себе.

– Понимаю вас. Но у меня этот голос далеко не слаб: иногда он прямо криком кричит, – заявил Врум.

– И что этот внутренний голос подсказывает тебе, Врум?

– Я не должен работать исключительно ради денег. В колл-центрах платят больше, но только потому, что обменный курс в пользу американцев. Они кидают нам мелочь, а в рупиях это кажется очень много. Но есть работа интереснее, за которую получаешь меньше. Такая работа заставляет ощущать себя личностью, позволяет учиться или помогать своей стране. Я успокаиваю себя тем, что деньги равнозначны прогрессу, но это неправда. Прогресс заключается в построении чего-то подлинного, вечного. – Врум говорил так, словно у него в горле стоял ком. Затем он спрятал лицо в ладонях.

Эша положила руку на его плечо.

– Хватит вам, ребята. Все это становится слишком уж сентиментальным. Вы способны на большее. Потому что вы талантливы, – сказал Бог.

В первый раз в моей жизни меня назвали талантливым человеком.

– Правда?

– Конечно. Послушайте, давайте заключим договор. Я сегодня спасу вас, но взамен кое-что потребую. Закройте на три минуты глаза. Подумайте о том, чего вам действительно хочется, что вы должны изменить в своей жизни, дабы добиться этого. А когда выберетесь отсюда, действуйте в согласии с этими мыслями. Слушайтесь меня, и я помогу вам выбраться из этой ямы. Согласны?

– Да, – кивнул я. Словно можно не согласиться на договор, который спасет тебя от смерти. Остальные тоже закивали.

Мы закрыли глаза и стали глубоко дышать.

Должен сказать, что закрыть на три минуты глаза и не думать о мире очень даже сложно. Я попытался сосредоточиться, но у меня в голове царила полная сумятица. Приянка, Бакши, мое продвижение по службе, Ганеш – мозг перепрыгивал с одной темы на другую.

– А теперь скажите, что вы надумали, – подождав три минуты, сказал Бог.

Мы открыли глаза. Лица у нас стали поспокойнее.

– Готовы?

Все опять закивали.

– Давайте пойдем по кругу. Врум, начинай, – велел Бог.

– Я хочу иметь в жизни цель, даже если мне придется обойтись без «Кровати» и без ежедневных походов в «Пиццу хат». Мне нужно уйти из колл-центра. Звонки – не моя стихия, – признался Врум.

Вслед за Врумом заговорила Приянка. Я прислушался.

– Я хочу видеть свою маму счастливой. Но не могу ради этого погубить себя. Маме нужно понять, что семья – это большая опора, но в конечном-то счете каждый сам в ответе за свое счастье. Я должна сосредоточиться на собственной жизни и на тех вещах, которые мне действительно необходимы. – Мне очень хотелось, чтобы Приянка упомянула мое имя, но она этого не сделала, поскольку девяносто процентов ее сознания оккупировала или контролировала ее мать.

Вслед за Приянкой заговорил Дядюшка-военный, и говорил он гораздо дольше, чем когда-либо.

– Я хочу быть с моим сыном и внуком. Я все время скучаю по ним. Два года тому назад я жил с ними, но невестка делала вещи, которые мне не нравились, – она ходила на поздние вечеринки и устроилась на работу, а я хотел, чтобы она сидела дома… Я много спорил с ними, прежде чем съехать. Но я был не прав. Это их жизнь, и у меня нет права судить молодежь по своим устаревшим меркам. Я должен укротить свое чрезмерное «я» и съездить к ним в Соединенные Штаты, чтобы все устроить.

Затем наступила очередь Радхики. Она пыталась сдержать выступившие на ее глазах слезы.

– Я хочу снова стать собой, какой была до свадьбы, живя с родителями. Я хочу развестись с Ануджем. Не желаю больше смотреть в лицо моей свекрови. Я должна признать, что совершила ошибку, выйдя замуж за Ануджа.

После Радхики заговорила Эша:

– Хочу, чтобы мои родители снова полюбили меня. Не хочу становиться тупой моделью. Я могу найти более достойное применение своей внешности, если она вообще чего-то стоит. Карьера, которая заставляет идти на компромиссы с собственной совестью, меня не устраивает.

Все повернулись ко мне, я остался единственным, кто не рассказал о своих надеждах и планах.

– Можно мне пропустить мою очередь? – спросил я.

Теперь окружающие смотрели на меня еще более пристально. Иногда у человека не остается выбора, и ему приходится делиться своими самыми сокровенными мыслями с другими людьми.

– Ладно, может, это звучит глупо, но я хочу заняться собственным бизнесом. Мой план таков: если мы скооперируемся с Врумом, то сможем открыть маленькую компанию по компьютерному дизайну. Вот и всё. Это может не сработать, потому что большинство вещей, которые я делаю, не срабатывают, но тогда…

– А что еще, Шьям? – перебил меня Бог.

– Э… Ничего.

– Шьям, ты не закончил, и тебе это прекрасно известно.

Бога нельзя перехитрить, и я был вынужден продолжить.

Я огляделся и снова заговорил:

– И в один прекрасный день я хочу стать достойным такого человека, как Приянка. Сегодня я не заслуживаю ее и должен признать…

– Шьям, я никогда не говорила… – начала было Приянка.

– Пожалуйста, Приянка, дай мне закончить. Я хочу, чтобы настало время, когда люди будут считаться со мной.

Приянка молча смотрела на меня. Ее поразила моя твердость.

Я продолжал:

– Хочу однажды стать достойным Приянки, человека умного, обладающего чувством юмора, чувствительного и веселого, который будет относиться ко мне по-дружески и с любовью. Да, и, кроме того, я хочу преуспеть в этой жизни.

Бог молчал.

– Бог? Скажи что-нибудь, ведь мы выложили тебе все наши тайны, – попросила Эша.

– Я не должен ничего говорить. Я просто удивлен и растроган тем, как хорошо вы справились со своей задачей. Знать то, чего ты хочешь, – достойное начало. Вы готовы идти дальше?

Все кроме меня кивнули.

– А ты, Шьям, готов? – спросил Бог.

Я неуверенно кивнул.

– Шьям, можно, я скажу тебе нечто личное в присутствии твоих друзей? Потому что это важно для всех.

– Разумеется, – ответил я. Да, меня можно использовать в качестве наглядного пособия для демонстрации того, как не следует жить. По крайней мере хоть на что-то я гожусь.

– Ты хочешь добиться успеха, верно? – сказал Бог.

– Да.

– Для того чтобы стать успешным человеком, требуются четыре вещи. Сначала я назову две из них, которые наиболее очевидны. Первое – это ум, а второе – хоть немного воображения. Согласны?

– Согласны, – в один голос ответили мы.

– И у всех вас есть эти качества, – заверил Бог.

– А третье и четвертое качества? – поинтересовался Врум.

– Третье – то, что утратил Шьям.

– Что? – спросил я.

– Уверенность в себе. Третье необходимое для успеха качество – это уверенность в своих силах. Но у Шьяма ее нет. Он на сто процентов убежден в своей непригодности.

Я повесил голову.

– Знаешь почему? – продолжал Бог.

– Почему?

– Из-за Бакши. Плохой начальник подобен болезни души. Если ты подчиняешься ему довольно долго, то приходишь к мнению, будто с тобой что-то не так. Даже считая Бакши самым настоящим лузером, ты все равно начинаешь сомневаться в себе, и твоя уверенность испаряется.

Слова Бога привели к тому, что все внутри меня завибрировало; примерно то же самое я ощущал несколько минут назад, когда «куалис» трясся на железных прутьях.

– Бог, я бы хотел вернуть себе эту уверенность, – попросил я.

– Хорошо. Ничего не бойся. И тогда тебя не остановить.

Кровь прихлынула к моей голове. Сердце тяжело забилось, и мне захотелось как можно скорее оказаться в колл-центре. Стоило вспомнить Бакши, и во мне вспыхнул гнев. Я хотел поквитаться с человеком, который убил часть меня и разрушил колл-центр.

– А какова четвертая составляющая успеха? – продолжал спрашивать Врум.

– Четвертая составляющая самая болезненная. Этому вам еще предстоит научиться. Потому что зачастую она оказывается самой важной.

– Что это? – спросил я.

– Поражение.

– Но я думал, мы говорим об успехе? – растерялся Врум.

– Для того чтобы стать по-настоящему удачливыми, вам необходимо сначала испытать поражение. Вы должны пережить его, почувствовать на своей шкуре, распробовать, перестрадать. Научиться держать удар. И только тогда вы заблистаете.

– Почему? – недоумевала Приянка. Ее очень заинтересовало исследование моего характера. Я был уверен: хоть у Ганеша и есть «лексус», но ей никогда больше не встретится такой сложный психологический случай, как я.

– Если вы узнаете вкус поражения, ваш страх исчезнет. Вы будете с большей готовностью идти на риск, не захотите отсиживаться там, где чувствуете себя наиболее комфортно, вы будете готовы летать. А успех заключается в том, чтобы летать, а не прятаться в уютном местечке, – пояснил Бог.

– Понятно, – кивнула Приянка.

– Вот вам мой секрет. Не бойтесь поражений. Если вы уже успели столкнуться с ними, это значит, что позже я дам вам еще один шанс.