Текст книги "Ночь исполнения желаний"

Автор книги: Четан Бхагат

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

ГЛАВА 20
2:10

Я выходил из офиса в растрепанных чувствах. Хотелось порвать Бакши на мельчайшие кусочки и скормить бродячим собакам. Я толкнулся было в комнату для совещаний, но дверь оказалась закрыта. Я постучал и подождал несколько секунд.

– Эша? – позвал я и повернул ручку, чтобы открыть дверь.

Она сидела на одном из стоявших здесь стульев. Положила правую ногу на другой стул и рассматривала рану на голени. Я увидел у нее в руке нож для бумаги – он был в крови, – и заметил также лежащий на столе использованный кусок пластыря. Из раны на голени текла кровь.

– Ты в порядке? – спросил я, подходя ближе.

Эша повернулась ко мне, ее лицо ничего не выражало.

– А, это ты, Шьям. Привет! – спокойно сказала она.

– Что ты здесь делаешь? Все тебя ищут.

– Зачем я им понадобилась?

– Без особых на то причин. Но почему ты здесь? Рана кровоточит. Может, тебе нужна какая-нибудь мазь или просто повязка? – сказал я и поспешил отвернуться – меня мутит от вида крови. Не понимаю, как докторам удается спокойно работать.

– Нет, Шьям, пусть все останется как есть. Благодаря лекарству боль может утихнуть.

– Что? – Я не поверил своим ушам. – Разве ты не хочешь, чтобы боль прошла?

– Не хочу, – печально улыбнулась Эша. Она показала на рану ножом: – Эта боль отвлекает меня от истинной боли. Шьям, тебе известно, что такое настоящая боль?

Я понятия не имел, о чем говорит Эша, но, казалось, если она не забинтует свою рану, то меня вырвет съеденным недавно шоколадным кексом.

– Давай я принесу тебе из подсобки аптечку.

– Ты не ответил на мой вопрос. Что такое настоящая боль, а, Шьям?

– Не знаю, а что? – Я с тревогой смотрел на свежие капли крови, текущие по ее гладкой ноге.

– Настоящая боль – это душевная боль, – пояснила Эша.

– Ты права. – Я старался говорить как можно мягче и выказать свое к ней сочувствие. Затем опустился на стул, стоящий рядом с ней.

– Ты когда-нибудь испытывал душевную боль?

– Не знаю. Видишь ли, я довольно поверхностный человек. На свете полно самых разных чувств, которые мне пока не довелось испытать.

– Каждому известно чувство боли, потому что у каждого есть темная сторона души.

– Темная сторона?

– Да, именно так. Это то, что тебе не нравится в самом себе, нечто, заставляющее сердиться или испытывать страх. У тебя есть темная сторона души, Шьям?

– Давай не будем углубляться… У меня этих темных сторон не меньше полудюжины. Я шестиугольник с темными сторонами.

– Ты когда-нибудь испытывал чувство вины? Настоящей, тяжелой, болезненной вины? – Голос Эши стал совсем слабым.

– Что случилось, Эша? – участливо спросил я, когда наконец-то устроился так, что мог смотреть ей в лицо и не видеть рану на ноге.

– Обещаешь не судить меня строго, если я кое о чем тебе расскажу?

– Конечно, обещаю. Из меня вообще очень плохой судья.

– Я переспала с одним человеком, чтобы получить возможность подписать контракт, – вздохнула Эша.

– Что? – До меня не сразу дошло.

– Да, мой агент сказал, будто этот человек очень влиятелен, мне достаточно переспать с ним один раз, и я смогу принять участие в настоящем дефиле. Никто меня не принуждал, я сама сделала свой выбор. Но с тех пор меня преследует чувство невыносимой вины. Я надеялась, что со временем это пройдет, – ничего подобного. Эта боль так изнуряет меня, что рана на ноге кажется пустячной. – Эша, взяв нож, стала скрести кожу вокруг раны.

– Перестань, Эша! Ну что ты вытворяешь? – воскликнул я и попытался отобрать у нее нож. – С ума сошла? У тебя будет столбняк или гангрена или еще что-нибудь совершенно ужасное, о чем говорят по телевизору, призывая людей делать всевозможные прививки.

– Все это вещи безобидные. Я скажу тебе, в чем заключается настоящая опасность. Это мой собственный бредовый внутренний голос, который убеждает меня стать моделью любой ценой. Знаешь, что сказал тот тип, после того как все произошло?

– Какой тип? – Я положил нож на дальний конец стола.

– Ну, парень, с которым я переспала, сорокалетний дизайнер. Он заявил моему агенту, что я коротышка и никогда не попаду на подиум. – В голосе Эши слышались гнев и печаль. – Как будто этот ублюдок понятия не имел, какого я роста, пока не переспал со мной. – Она заплакала. Не знаю, что хуже: кричащая девушка или девушка, обливающаяся слезами. Я не умею обращаться ни с теми, ни с другими. Я положил руки на Эшины плечи, готовый обнять ее, если потребуется.

– Этот сукин сын послал мне деньги в качестве компенсации за полученное удовольствие, – продолжала всхлипывать она. – А мой агент сказал: «Такова жизнь». Разумеется, он прав: это часть гребаной жизни неудавшейся модели по имени Эша. Верни мне нож, Шьям, – попросила она.

– И не подумаю. Послушай, я не очень хорошо представляю, что можно сделать в такой ситуации, но попробуй отнестись к ней легко. – Это было правдой, никто и никогда не принуждал меня заняться сексом против моей воли. И потому чувство вины после секса по принуждению было мне незнакомо.

– Я презираю себя, Шьям. Ненавижу. Ненавижу свое лицо и глупые зеркала, в которых оно отражается. Я ненавижу себя за то, что поверила людям, утверждавшим, будто у меня есть шанс стать моделью. Как ты считаешь, я могу изменить свое лицо?

Я ничего не знаю о пластических хирургах, которые специализируются на превращении хорошеньких девушек в уродин, и потому промолчал. Минуты через полторы Эша перестала плакать – именно такое время требуется девушкам, чтобы успокоиться, если на них никто не обращает внимания. Эша вынула из сумочки салфетку и вытерла слезы.

– Пойдем? Они, должно быть, ждут нас, – сказал я. Эша оперлась на мою руку и встала.

– Спасибо, что выслушал меня, – вздохнула она. Только женщины считают нужным благодарить людей, которые так себя ведут.

ГЛАВА 21
2:20

К моему великому огорчению, свадьба Приянки по-прежнему была основной темой разговора, когда мы с Эшей вернулись в отдел.

Эша тихо села на свое место.

– И где же вы были? – спросила у нее Приянка.

– Здесь неподалеку. Мне надо было сделать один звонок…

– Радхика дает мне советы, как обращаться со свекровью, – сообщила Приянка. – Но я еще не готова иметь свекровь. Пока что мать Ганеша кажется мне очень милой женщиной, но, Бог его знает, как все обернется.

– Да ладно тебе, ты получаешь столько всего взамен. Ганеш чудный парень, – стала успокаивать ее Радхика.

– Я бы вытерпел общество сразу трех тещ при условии, что мне достанется «лексус», – чистосердечно признался Врум.

Радхика и Приянка расхохотались.

– Я буду скучать по тебе, Врум, – продолжала смеяться Приянка. – Что правда, то правда.

– А кого еще тебе будет не хватать? – спросил Врум, и все замолчали.

Приянка выпрямилась: Врум застал ее врасплох.

– О, мне будет не хватать вас всех. – Иногда, если она того хочет, моя бывшая девушка ведет себя как истинная королева дипломатии.

– Понятно, – отозвался Врум.

– Но тебе не надо мечтать о трех тещах, Врум. Это все равно что просить о трех Бакши, – грустно сказала Радхика.

– Значит, твоя свекровь – женщина злая? – уточнил Врум.

– Я никогда не говорила, что она чем-то плоха. Но иногда она неодобрительно отзывается обо мне в разговорах с Ануджем. И что он, по-вашему, должен думать?

– Ничего. Он должен знать, как ему повезло с женой, – твердо заявила Приянка.

– Иногда мне приходится очень непросто. В конце концов, свекровь – это не мама.

– Здесь ты не права. Мне гораздо проще с чужими мамами, чем со своей собственной. Благодаря маминому неврозу у меня уже выработался иммунитет к будущей свекрови, – пошутила Приянка, и все сидящие за столом дружно рассмеялись. Все, кроме меня, потому что, когда речь шла о матери Приянки, у меня портилось настроение. Подобных манипуляторш чувствами следует сажать в тюрьму, пусть они там круглосуточно пялятся в телевизор.

– У нас с Ануджем все будет хорошо, как вы считаете? Скажите мне, мальчики, он ведь не станет ненавидеть меня? – с дрожью в голосе проговорила Радхика.

– Ни в коем случае. – Приянка встала и подошла к Рад-хике. – Он любит тебя и будет добр к тебе.

– Хочешь убедиться в этом? – предложил Врум. – У меня есть одна идея.

– Какая идея? – удивилась Радхика.

Я посмотрел на Врума. Какого черта его понесло?

– Давайте поиграем в радиоведущего, – предложил Врум, совершенно сбив с толку Радхику.

– Я позвоню Ануджу и сделаю вид, будто звоню с ток-шоу. Затем скажу, что он выиграл приз – большой букет роз и коробку швейцарского шоколада, которые сможет послать любимой женщине, приложив к этой посылке записку. И все мы получим большое удовольствие, слушая, как он будет разливаться соловьем, говоря о своей любимой жене.

– Перестань, это не сработает, – возразила Приянка. – Ты не сможешь говорить как настоящий диджей.

– Доверьтесь мне, ведь я, в конце концов, оператор колл-центра. И потому буду очень убедителен в роли диджея.

Мне было любопытно посмотреть на Врума в этой роли.

– О'кей, – приготовился Врум. – Настало время шоу, мои дорогие. Подключитесь к пятой линии и не шумите. Дышите в сторону, хорошо?

Затем Радхика дала Вруму номер мобильного телефона Ануджа, и он набрал его.

Мы затаили дыхание. Один за другим раздались пять гудков.

– Он, наверное, спит, – прошептала Приянка.

– Ш-ш-ш… – оборвал ее Врум, и тут послышался сонный голос Ануджа:

– Алло?

– Здравствуй, мой друг, это 98101 46301? – Врум говорил чересчур внятно и жизнерадостно, как самый настоящий диджей.

– Да, а кто это? – спросил Анудж.

– Тебе сегодня улыбнулась удача, парень. Говорит диджей Макс, Радио «Сити» 98,5 ФМ. Ты, мой друг, только что отхватил приз.

– Радио «Сити»? И вы собираетесь что-то прислать мне? – Анудж сам был продавцом, так что мне был понятен его скептицизм.

– Нет, дружище. Я ничего не продаю – ни тебе кредитных карт, ни страховок, ни телефонных тарифов. Тебя ждет маленький приз от нашего спонсора, фирмы «Интерфлора»; кроме того, ты сможешь заказать песню, если пожелаешь. В наши дни люди стали такими недоверчивыми, – пожаловался диджей Врум.

– Прошу прощения, я не сразу врубился, – пояснил Анудж.

– Меня зовут Макс, а тебя?

– Анудж.

– Рад поболтать с тобой, Анудж. Где ты сейчас?

– В Колкате.

– О, край сладостей! Анудж, ты можешь послать дюжину красных роз и слова любви любому человеку в Индии. Вернее, это сделает за тебя компания «Интерфлора» – одна из крупнейших в мире фирм, занимающихся доставкой цветов.

Следовало признать, что Врум выкобенивался, как настоящий профессионал.

– И я не должен буду ничего платить? Спасибо тебе, «Интерфлора». – В голосе Ануджа звучала вполне уместная в таких случаях благодарность.

Мы все молчали, прикрыв микрофоны руками.

– Нет, мой друг, никаких денег. Ты скажешь нам имя и адрес человека, которому хочешь сделать приятное?

– Да, конечно. Я бы хотел, чтобы вы послали цветы моей подруге Пайал.

Казалось, земля дрогнула под нашими ногами. Я посмотрел на Врума: его рот был широко открыт, он в недоумении размахивал руками.

– Пайал? – тупо переспросил Врум, он невольно вышел из образа гиперактивного диджея.

– Да, это моя подруга. Она живет в Дели. Пайал – девушка современная и модная, и потому, будьте добры, сделайте так, чтобы букет выглядел сногсшибательно!

Радхика не могла больше молчать.

– Пайал? Что ты такое говоришь, Анудж? У тебя есть подруга по имени Пайал? – неуверенно вмешалась она.

– Кто это?.. Радхика?..

– Да, Радхика. Твоя жена Радхика, мать твою так.

– Что происходит? А кто же этот Макс? Эй, Макс! – вопил Анудж.

Парень по имени Макс испустил дух прямо на наших глазах. Врум положил руку на лоб, силясь придумать, что тут можно сказать.

– Ты разговариваешь со мной, козел, – кричала Радхика. Наверное, она ругалась впервые за все то время, пока была замужем. – И какое же послание ты собрался отправить этой Пайал?

– Радхика, солнышко, послушай, это просто дурацкая шутка. Макс? Макс?

– Нет здесь никакого Макса. Я Врум, – сказал несостоявшийся диджей голосом, лишенным всякого выражения.

– Ах ты, ублюдок… – начал было Анудж, но тут Радхика встала и прервала связь. Затем рухнула на стул, пребывая в полной прострации. И разразилась горькими слезами.

Врум посмотрел на нее.

– Черт возьми, Радхика. Мне ужасно неловко, – извиняющимся голосом проговорил он.

Радхика ничего не ответила. Она плакала, плакала… Потом взяла недовязанный шарф и поднесла его к глазам, чтобы вытереть слезы. Что-то подсказывало мне, что он так и не будет закончен.

Эша крепко держала Радхику за руку. Наверное, плач – дело заразное, потому что скоро по лицу Эши тоже потекли слезы. Приянка принесла воды. Наплакавшая целый стакан слез Радхика выпила ее.

– Не надо так горевать. Возможно, это просто недоразумение, – увещевала ее Приянка. Она смотрела на Эшу, гадая, почему та столь сильно расстраивается из-за Пайал. А я думал, что «настоящая боль» Эши наконец-то вылилась в слезы.

Радхика порылась в сумочке в поисках таблеток от головной боли. Коробочка оказалась пуста, Радхика тихо выругалась и отбросила ее в сторону.

– Радхика? – позвала Приянка.

– Оставьте меня в покое на несколько минут, – отозвалась та.

– Девушки, мне надо кое-что сказать вам, – заявила Эша, вытерев слезы.

– Что случилось? – спросила Приянка, глядя на Эшу. Они обменялись взглядами: Эша, прибегнув к свойственной женщинам телепатии, дала Приянке знать, что будет ждать ее в туалете. Приянка похлопала Радхику по плечу, и девушки встали.

– И куда вы направляетесь? – поинтересовался Врум. – В том, что произошло, виноват исюпочительно я. Вы не можете поговорить здесь?

– Нам нужно обсудить некоторые приватные вещи, – твердо возразила Приянка и вышла из-за стола.

– Что с ними такое? При чем тут Эша? – обратился ко мне Врум, когда девушки скрылись из виду.

– Ничего особенного, – откликнулся я.

– Не морочь мне голову. Наверняка Эша о чем-то тебе рассказала, когда вы сидели с ней в зале для совещаний.

– Я не могу говорить об этом. – Я посмотрел на экран и попытался сменить тему: – Как думаешь, Бакши считает, что мы должны подготовиться к собранию группы?

– Я думаю, Эша жалеет о том, что сказала мне «нет», – ответил Врум.

Я скорчил гримасу.

– А в чем же тогда дело? – допытывался Врум, но я всего лишь пожал плечами.

– Прекрасно. Тогда я опять пойду в туалет и все узнаю.

– Нет, Врум. Не надо. – Я попытался схватить его за рубашку, но он умудрился вырваться и направился в мужской туалет.

Я не последовал за ним. Мне было все равно, выяснит он что-нибудь или нет. Ему нужно было узнать, что на уме у девушки, которая ему нравится. Затем я позвонил в службу поддержки и сообщил, что звонки так и не возобновились. Тамошние работники пообещали объявиться у меня с новым кабелем «максимум через пять минут». Наверное, они были очень заняты. Компьютеры помогают людям, но им самим тоже нужна помощь.

За столом никого не осталось, телефоны не работали, и я решил пройтись по комнате. Взглянув на Дядюшку-военного, увидел, что его голова покоится на столе. Я приблизился к нему.

– У вас все в порядке? – спросил я. С проблемами в эту ночь был явный перебор. Я посмотрел Дядюшке в лицо: морщины как будто стали глубже, он выглядел старше своего возраста.

– Мой сын ответил на электронное письмо, которое я послал внуку. Наверное, файл оказался слишком большим.

– Правда? И каков был его ответ?

Дядюшка-военный покачал головой и откинулся на стуле. Я увидел на экране компьютера следующий текст:

Папа, ты внес путаницу в мою жизнь, прекрати вносить такую же неразбериху в мой почтовый ящик. Не знаю, что на меня нашло, когда я дал тебе разрешение общаться с моим сыном. Будь добр, оставайся в стороне и не присылай ему больше никаких писем.

– Все нормально, – сказал Дядюшка, закрывая окна на экране. – Надо опять приниматься за работу. Что у нас происходит? Система по-прежнему не в порядке?

– Этой ночью много что не в порядке, не только телефоны, – признался я и направился на свое место.

ГЛАВА 22
2:25

– Ты знаешь? – прошептал Врум, вернувшись из мужского туалета.

– Что?

– О той отвратительной истории, в которую попала Эша.

– Я бы предпочел не обсуждать этот вопрос. Это ее личное дело.

– Ничего удивительного, что она отказала мне. Она катится по наклонной плоскости, верно? Сука.

– Выбирай выражения, – осадил его я. – А где девушки?

– Скоро придут. Твоя цыпочка утешала Радхику, когда я ушел оттуда.

– Приянка вовсе не моя цыпочка, Врум. Ты можешь заткнуться?

– О'кей, заткнусь. Именно так должен поступить доблестный оператор колл-центра. Он по уши в дерьме, но умудряется улыбаться и говорить: «Чем я могу вам помочь?» Какой-то тип переспал с девушкой, которая мне небезразлична, но это в порядке вещей, я прав? Свяжи меня со следующим безмозглым клиентом.

Я увидел, что девушки возвращаются в отдел.

– Они сейчас войдут. Сделай вид, что ты ничего не знаешь об Эше.

Девушки молча сели на свои места. Врум открыл было рот, но я жестом велел ему молчать. Наконец объявился инженер службы поддержки с новыми проводами и переустановил нашу систему. Я почувствовал облегчение оттого, что снова стали поступать звонки. Было гораздо проще разбираться с американскими плитами и холодильниками, чем с нашими жизненными проблемами.

Я бросил взгляд на Приянку; она разговаривала с клиентом. «Моя цыпочка», ухмыльнулся я идиотскому выражению Врума. Эта девушка больше не была моей цыпочкой. Она собиралась выйти замуж за богатого, удачливого парня, не имеющего ничего общего с таким лузером, как я. Теперь, когда Бакши надул меня с сайтом, не осталось ни малейшего шанса на повышение. Но должен ли я сдаться на его милость? Сохранились ли у меня какие-нибудь чувства к Приянке? Я потряс головой, пытаясь отогнать подобные мысли. Какая разница, нравится она мне или нет? Я ее не заслужил, и она мне не достанется. Таково действительное положение дел, и оно очень даже хреновое.

Эша по-прежнему была подавлена, и Приянка пыталась как-то развеселить ее:

– Надень на помолвку длинное платье. А в чем ты собираешься прийти на нашу свадьбу? В сари? – допытывалась Приянка у Эши между звонками.

– Тогда будет видно кольцо в пупке, – сомневалась Эша. Я не перестаю удивляться способности женщин быстро переключаться и утешаться. Для этого им требуются короткий разговор, объятия и десять минут на то, чтобы выплакаться. И вот они опять готовы иметь дело с этой дерьмовой жизнью. «Настоящая боль» Эши, по всей видимости, утихла, или же она отвлеклась от нее и теперь с увлечением обсуждала, что надеть в честь великого дня в жизни Приянки.

– Не надо ничего особо изысканного, – вещала будущая невеста. – Я скажу маме, что надену простое сари. Разумеется, она расстроится и будет вопить. Эй, Радхика, ты как? – Приянка заметила, что Радхика массирует свой лоб.

– Все в порядке, хотя у меня закончились таблетки от мигрени, – ответила Радхика, принимая новый звонок. – «Уэстерн апплаинсез», говорит Реджина. Чем я могу вам помочь?

Тут всеобщее внимание привлек звонок по городскому телефону.

– Это меня, – встрепенулась Приянка. – Ребята, я понимаю, что система налажена, но можно мне ответить на звонок?

– Конечно. Работы пока немного, – ответил Врум. Рука Приянки потянулась к телефонной трубке. Я уже привычно выбрал нужную опцию и стал подслушивать ее разговор.

– Кстати говоря, темно-синий тоже очень классный цвет, – сказал Врум, когда Приянка подняла трубку.

– Что? – рассеянно спросила Приянка.

– Я посмотрел сайт «лексуса». Темно-синий металлик – лучшее, что у них есть.

Я посмотрел на Врума с отвращением.

– По крайней мере я так считаю. – Врум перехватил мой недовольный взгляд, его голос стал тише.

– Здравствуй, мое сокровище! – послышался радостный голос Ганеша.

– Привет, Ганеш! – спокойно отозвалась Приянка.

– Что случилось, Прийа? Ты такая серьезная, – сказал Ганеш.

Приянка ненавидит, когда ее называют уменьшительным именем Прийа. Идиот Ганеш пока что не знал об этом.

– Ничего не случилось. Просто у нас выдался очень тяжелый день… извини, ночь. И пожалуйста, называй меня Приянкой.

– Ладно, а у меня все очень здорово. В офисе так переживают за меня. Коллеги то и дело спрашивают: «Когда состоится свадьба?» и «Где вы проведете медовый месяц?»

– Да, Ганеш, что касается свадьбы… – сказала Приянка. – Мне недавно звонила мама…

– Неужели? Только не это. Я думал, что сам сообщу тебе столь замечательную новость.

– О какой новости ты говоришь?

– В следующем месяце я приеду в Индию. Мы сможем пожениться. И у нас начнется медовый месяц. Говорят, Багамы – прекрасное место, но мне всегда хотелось поехать в Париж, ведь на свете нет более романтичного города, чем этот.

– Ганеш! – В голосе Приянки слышалась почти что ярость.

– Да?

– Можно, я кое-что скажу тебе?

– Разумеется, но сначала ответь, что ты предпочитаешь, Париж или Багамы?

– Ганеш!

– Пожалуйста, скажи, куда бы ты хотела поехать!

– В Париж. Теперь ты дашь мне возможность говорить?

Эша и Радхика, услышав слово «Париж», подняли брови. Было нетрудно догадаться, что речь идет о медовом месяце.

– Конечно. Что ты хочешь сказать?

– Ты слишком торопишь события.

– Какие события?

– Я имею в виду нашу свадьбу. Мы общаемся с тобой всего неделю. Да, мы разговариваем подолгу, но тем не менее.

– Ты же сказала мне «да», правильно?

– Да, но…

– И чего нам ждать? Я думаю о тебе постоянно и хочу привезти тебя сюда при первой же возможности.

– Речь идет о браке, Ганеш, а не о развлечениях. Мы должны дать друг другу время на подготовку, – сказала Приянка, наматывая на палец прядь волос. Когда мы с ней были вместе, я любил играть ее волосами.

– Но, – удивился Ганеш, – ты ведь говорила со своей мамой, верно? Она очень радуется тому, что мы поженимся в следующем месяце. Моя семья тоже счастлива. Брак – дело семейное, разве не так?

– Знаю. Послушай, может, у меня просто выдалась нелегкая ночь. Утро вечера мудренее.

– Конечно. Всему свое время. А ты думала по поводу цвета?

– Цвета чего? Машины?

– Да. Я собираюсь завтра выплатить задаток, и, когда ты приедешь, машина уже будет здесь. Если, разумеется, ты согласишься сыграть свадьбу в следующем месяце.

– Даже не знаю. Подожди, я слышала, что очень хорош темно-синий металлик.

– Правда? А мне нравится черный, – ответил Ганеш.

– Тогда бери черную. Не позволяй мне…

– Нет, темно-синий металлик – то, что надо. Я готов согласиться с тобой. Скажу дилеру, что это выбор моей жены.

От слов «моя жена» у меня внутри образовалось такое пекло, словно в «Макдоналдсе» жарили картошку-фри. Я закрыл глаза. Невозможно было слушать, как другой мужчина так разговаривает с Приянкой.

– Эй, Ганеш, у нас сейчас почти половина третьего. Вот-вот начнется собрание. Поговорим позже, – сказала Приянка.

– Конечно. Сегодня я могу уйти с работы пораньше. Может, пойду присмотрю кафель для бассейна. А когда вернусь домой, то позвоню тебе, ладно?

– Для бассейна? – заглотила наживку Приянка.

– Да, у нас есть небольшой плавательный бассейн.

– Хочешь сказать, что у вас есть собственный бассейн?

– Да. Ты умеешь плавать?

– В жизни не была в бассейне, – ответила Приянка.

– Я тебя научу. Могу с уверенностью сказать, что бассейн предоставляет множество интересных возможностей.

Картошка-фри стала угольно-черной, потому что ее сожгли.

– Пока, Ганеш. – Приянка улыбнулась и покачала головой. – Вы, парни, такие одинаковые. – И повесила трубку.

– Как дела? Есть что-нибудь новенькое? – поинтересовалась Эша, приводя в порядок ногти.

– Ничего. Все то же самое. Сначала скажи мне, как ты.

– Хорошо. Кажется, вы говорили о Париже.

– Да, Ганеш хочет провести там медовый месяц. И тем самым оказывает на меня еще большее давление. Я не хочу выходить замуж в следующем месяце, но могу и согласиться.

– Ну, если это означает увидеть поскорее Париж… – сказала Эша и посмотрела на нас: – Правильно я говорю?

– Конечно, – согласился Врум. – А ты, Шьям, что думаешь?

Тупой осел. Я ненавидел Врума.

– Я? – Все посмотрели на меня. Эша не отрывала от меня взгляда секунд пять. Мне не хотелось выглядеть угрюмым или, согласно новому ярлыку, вести себя как ребенок, и потому я ответил: – Конечно, надо довести это дело до конца. А затем поехать в Париж. Или на Багамы. Или куда там еще.

Черт побери! Стоило этим словам сорваться с моих губ, и я сам пнул себя ногой. Приянка посмотрела на меня. Она слегка подергала носом, это означало, что она крепко задумалась.

– Что ты сказал, Шьям? – медленно проговорила она, глядя мне в глаза, ее ноздри раздувались от ярости.

– Ничего. – Я отвел взгляд. – Я сказал, чтобы ты выходила замуж и как можно скорее ехала в Париж.

– Нет. Ты упомянул Багамы. Откуда ты знаешь, что Ганеш говорил о них?

Я молчал.

– Отвечай, Шьям. Ганеш предложил мне медовый месяц на Багамах, но я не говорила вам об этом. Так откуда тебе знать, о чем мы разговаривали?

– Ничего я не знаю. Я брякнул наобум, – отозвался я, но дрожащий голос выдал меня с головой.

– Ты… подслушал? Шьям, ты подсоединился к линии? – воскликнула Приянка и встала с места. Она подняла городской телефон и сняла со стола. За ним потянулись провода. Она посмотрела под стол. Маленький проводок шел к моему стулу. Черт побери! Меня поймали с поличным, подумал я.

– Шьям! – взвизгнула Приянка и грохнула телефоном о стол.

– Да. – Я старался говорить как можно спокойнее.

– В чем дело? Не могу поверить, что ты опустился до такого. Это в высшей степени непристойно!

Наконец-то я достиг высот хоть в чем-то.

Радхика и Эша глаз не сводили на меня. Я поднял руки, делая вид, что я тут совершенно ни при чем.

Врум встал, подошел к Приянке и обнял ее за плечи:

– Да ладно, Приянка. Расслабься. У нас у всех выдалась тяжелая ночь.

– Заткнись! Это какое-то безумие. – Она повернулась ко мне: – Как ты мог подслушивать мой личный разговор? Я расскажу об этом, и тебя уволят.

– Скатертью дорога. Чего ты ждешь? Пусть меня уволят. Делай что хочешь.

Врум посмотрел на Приянку, а потом на меня. Поняв, что не в силах помочь мне, он вернулся на свое место.

Эша потянула Приянку за руку, пытаясь заставить ее сесть.

– Что за… он… – В голосе моей бывшей девушки звучал гнев и подступающие слезы. – Неужели нельзя ждать от коллег хотя бы элементарной порядочности?

Я понял, что теперь меня перевели в разряд коллег. Непорядочных коллег.

– Скажи что-нибудь, – наседала на меня Приянка.

Я, по-прежнему молча, отсоединил от телефона провод, показал его ей и бросил на стол.

Наши взгляды встретились. Мы молчали, за нас говорили глаза.

Мои глаза спрашивали: «Почему ты унижаешь меня?»

Ее глаза спрашивали: «Почему ты так поступил, Шьям?»

Я думаю, разговор глаз более эффективен, чем обычный разговор. Но Приянка была не в том настроении, чтобы молчать.

– Почему, Шьям? Почему? Почему ты ведешь себя как ребенок? Я думала, мы решим все полюбовно. Мы же с тобой договорились о некоторых вещах, о некоторых взаимных уступках, условиях, разве не так?

Мне не хотелось обсуждать эти самые вещи и условия на людях. Я желал, чтобы она заткнулась, а сам готов был закричать.

– Мы решили продолжать работать вместе и решили, что окончание наших с тобой отношений вовсе не значит, что мы перестали быть друзьями. Но это?.. – Приянка взяла в руки злосчастный провод и снова бросила его на стол.

– Прости, – сказал, вернее, прошептал я.

– Что?

– Прости, – повторил я громче и четче. Ненавижу, когда она унижает меня. Мать твою, если перед тобой извиняются, просто прими эти извинения.

– Сделай мне огромное одолжение. Будь добр, не вмешивайся в мою жизнь. Хорошо? – В ее голосе было много сарказма – научилась от меня.

Я кивнул. Мне хотелось запихать их с Ганешем в темно-синий «лексус», обмотать проводом и утопить в новом бассейне Ганеша.

Врум давился от смеха, продолжая щелкать мышкой. Эша и Радхика улыбались.

– И что здесь такого смешного? – Лицо Приянки по-прежнему было красным.

– Все хорошо, Приянка. Хватит тебе, неужели ты не можешь посмотреть на это с юмором?

– Ваш юмор до могилы доведет. Мне не смешно, – бушевала Приянка.

– Ребята, уже половина третьего, – хлопнула в ладоши Эша. – Нам пора к Бакши.

Мы с Приянкой посмотрели друг на друга в последний раз и приготовились идти к начальнику.

– А Дядюшка-военный там нужен? – спросила Эша.

– Нет, только операторы, – ответил я и бросил взгляд на сидящего в углу Дядюшку. Он общался с клиентами в чате.

– Пошли, Радхика, – позвал Врум.

– Как вы думаете, он любит ее? Или у них просто секс? Хороший, страстный секс, от которого они оба получают наслаждение? – бормотала Радхика.

– Ты в порядке, Радхика? – спросил я.

– Да. И это странно. Наверное, я должна быть в шоке. Никто не учил меня тому, как реагировать на подобные ситуации. Муж обманывает меня. И что прикажете делать? Визжать? Плакать? Что?

– Пока не делай ничего. Мы идем на собрание, – отозвался Врум.

У меня в голове продолжали звучать слова Приянки: «Мы же с тобой договорились о некоторых вещах, о некоторых взаимных уступках, условиях, разве не так?», словно речь шла о деловом контракте. Я шел к Бакши, и мне вспоминалось каждое мгновение нашего с ней последнего свидания. Мы ходили в «Пиццу хат», и с тех самых пор ни одна пицца не имела такого вкуса.