Текст книги "Тайная семья"

Автор книги: Чарлз Стросс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц)

Ой-ой.Мириам исследовала билеты, что держала в руке. «Нет ничего проще?» – удивилась она. Даже покупка трамвайных билетов оказалась испытанием, принесшим ожидание и удивление. «Брилл очень хорошо показала себя, – начала осознавать Мириам. – Может быть, слишком хорошо. Гм-м. Это вполне объясняет, почему Энгбард позволил мне сбежать…»

Трамвай катил вдоль холма никак не быстрее, чем шел бы пешеход, время от времени водитель включал электрический звонок и останавливался около посадочной платформы. В этих местах дома стояли значительно ближе друг к другу за счет террас, которые плотно смыкались стена к стене для сохранения тепла и были сложены из дешевого красного кирпича, почерневшего от дыма. В воздухе стоял зловещий запах непрогоревшего угля, с каждой крыши вверх устремлялись дымоходы. Она не заметила ничего такого среди «аристократического» района, где располагался Блэкстоунс, но весь город пропах продуктами сгорания, будто где-то в соседнем квартале горел дом. Воздух был почти едким, с отвратительным кислым привкусом, который, обостренный холодом, обволакивал горло, когда Мириам пыталась дышать. Даже облака над ее головой были желтого оттенка. Трамвай свернул на главную дорогу, с грохотом описал широкий круг, внутри которого стояла занесенная снегом скульптура, человек на коне, затем повернул вдоль внушающего опасения тощего скелета коробчатого моста, протянувшегося над рекой. Мириам, наблюдая за водной поверхностью в просветы между выкрашенными в серый цвет балками, ощутила особенно тревожную волну клаустрофобии… Как будто ее забрали для полицейского допроса в связи с преступлением, которого она не совершала. Она заставила себя не обращать на это внимания. «Все будет хорошо», – заверила она себя.

Центр города казался почти пустым по сравнению с ее последним посещением. Сильно пахло дымом (дымовые трубы виднелись по обеим сторонам улиц, у жильцов верхних этажей), но окна магазинов были темными, а двери заперты. Вдали глухо звонили церковные колокола. Тощие голуби вразвалочку бродили около сточной канавы, исследуя кучу конского навоза. Кондуктор похлопал Мириам по плечу, и она вздрогнула.

– Вам сходить на следующей остановке, – объяснил он.

– Спасибо, – ответила она, сопроводив это слово слабой улыбкой. Она поднялась с места и теперь, стоя на открытой площадке, ожидала, когда покажется остановка. Затем потянула за тесьму, продернутую через бронзовое ушко, как, она видела, делали другие пассажиры. Где-то позади нее, в водительской зоне, раздался звонок, и вагоновожатый нажал на тормоза. Мириам спрыгнула с площадки, отряхнула пальто, перебросила сумку через плечо и пошла прочь от трамвая, назад, а он двинулся вперед, с громким жужжанием и разгоняя лужи талого снега. После этого Мириам внимательно огляделась.

В холодном мраке воскресного утра все выглядело по-иному. Фасады магазинов, в меру плотно украшенные вывесками, какими она видела их в свое последнее появление здесь, сейчас напоминали пустые глазницы. Исчезли и уличные торговцы жареными каштанами. «Может быть, у них здесь есть закон о воскресной торговле?» – смутно подумала она. Это было бы досадно…

Магазин Бергесона тоже был закрыт, деревянный ставень на витрине заперт на висячий замок. Но Мириам заметила кое-что, чего не замечала прежде: прочную деревянную дверь по соседству с магазином, с целым рядом шнурков, ведущих к колокольчикам, помеченным декоративными пластинами. Она внимательно разглядела их. «Э. Бергесон, эсквайр».

– Ага, – пробормотала она и потянула за шнурок.

Ничего не произошло. Мириам ждала на деревянных ступенях. Пальцы ног мерзли, все больше отсыревая, и она не переставала проклинать собственную глупость. Она взялась за шнурок и снова дернула. На этот раз наградой ей было отдаленное бренчание. Затем дверь заскрипела и подалась внутрь коридора с голыми стенами.

– Да?

– Мистер Бергесон? – Она с надеждой улыбнулась ему. – Я вернулась.

– О-ох. – Он был одет точно так же, как и в магазине, за исключением пары ядовито-лиловых тапочек ка босу ногу. – Опять вы. – Уголок его рта чуть скривился. – Полагаю, вы можете подождать внутри, пока я открою магазин?

– Если это удобно.

Он фыркнул.

– Нет, неудобно. Это скорее против правил – хотя что-то подсказывает мне, что вы не слишком их придерживаетесь. И все же не будете ли любезны осчастливить мое скромное жилище своим присутствием и подождать, пока я разыщу галоши…

– Непременно.

Она последовала за ним вверх по туго закрученной спирали сложенной из каменных плиток винтовой лестницы, которая в итоге развернулась в площадку с четырьмя на вид очень прочными дверьми. В одну из них, открытую, он вошел, не дожидаясь Мириам. Она пошла было следом, но на пороге остановилась.

– Входите, входите, – с легким раздражением поторопил он. – Только не оставляйте дверь открытой, напустите холода в комнату. Тогда мне придется тащиться за углем в подвал. – Что вас удерживает?

– О, ровным счетом, ничего, – сказала она, делая шаг вперед и закрывая за собой дверь. Вероятно, холл когда-то был достаточно широк, чтобы в нем могли стоять рядом два человека, высота его составляла около десяти футов, но сейчас он казался каньоном, заставленным от пола до потолка книжными шкафами, набитыми до отказа. Бергесон удалился на кухню – по крайней мере, Мириам сочла это кухней, – где на чугунной печке кипел чайник, а сама печка была, на ее взгляд, чем-то явно музейным. Освещение замерцало, когда она закрыла дверь, из чего стало понятно, что в доме нет электричества. – Вижу, здесь у вас книг гораздо больше, чем внизу, в магазине.

– То работа, а это удовольствие, – сказал он. – С чем вы пришли на этот раз, чтобы нарушить мое воскресное богослужение?

– Воскресное богослужение? Что-то я не вижу особых его признаков, – сорвалось у Мириам при ее явном попустительстве. Она торопливо дала «задний ход». – Прошу прощения. Надеюсь, я не причинила вам никаких неприятностей?

– Неприятностей? Нет, никаких неприятностей, если только не брать в расчет беседу с сыщиком с Кинг-стрит, задававшим провокационные вопросы про тех, кто посетил меня вчера утром. – Он стоял к ней спиной, и Мириам не могла видеть его лица, но крепче сжала сумочку, как только (неожиданно) обнаружила, что ей бы очень хотелось, чтобы карманы ее пальто были достаточно глубокими, чтобы прятать в них пистолет.

– Я здесь ни при чем, – спокойно сказала она.

– Знаю, что ни при чем. – Он повернулся к ней лицом, и она увидела, что он держит в руках потускневший серебряный чайник. – А еще вы взяли Маркса, и тем самым избавили меня от его наличия здесь, хотя и без того нельзя было сказать, чтобы он открыто лежал и о него можно было споткнуться, не так ли? За что, я полагаю, мне следует благодарить вас – это искупает все превратности, связанные с тем неприятным визитом. – Он по-прежнему держал чайник. – Могу я предложить вам легкий завтрак, пока вы объясняете, зачем вы здесь?

– Конечно. – Она взглянула в другую сторону. – Туда?

– Прошу! Это маленькая столовая. Я буду через несколько минут.

Мириам вошла в маленькую столовую Бергесона и удивилась. Комната была почти идеально круглой. Даже оконные рамы и дверь изгибались, продолжая кривизну стен, а лепнина, обрамлявшая потолок, образовывала правильную окружность диаметром около двенадцати футов. В комнате царил ужасный беспорядок. Огромный и сомнительного свойства диван «Честерфилд» с торчащей из продранных подлокотников набивкой, занимал одну сторону комнаты и был наполовину завален горой рукописей и книг. Странного вида пианино, ободранная крышка которого удерживала на себе небольшую библиотеку, будто «спьяну» прислонившееся к стене. Еще здесь был камин, но угли в нем едва согревали воздух даже возле него, и в комнате царил ледяной холод. Рядом с камином стоял поднос с остатками холодного ланча. Мириам осторожно присела на край дивана. Диван тоже был холодный, так что, казалось, «высасывал» тепло прямо через слой толстой одежды.

– Как вы пьете чай? – окликнул ее Бергесон. – Молоко, сахар?

Он двигался где-то в холле. Она сунула руку в сумочку и вытащила свой козырь, протягивая его корешком в его сторону.

– С молоком и без сахара, – ответила она.

– Очень хорошо. – Он прошел вперед, с подносом в руках, и поставил его перед камином. Она заметила под глазами у Бергесона мешки. Он выглядел усталым, а возможно, больным. – Что это? – спросил он, уставившись на ее руку.

– Одна историческая книга стоит другой, – спокойно сказала она.

– О Боже мой. – Он хрипло, сдавленно рассмеялся. – Понимаете, я не могу предложить вам что-нибудь взамен. Только не в воскресенье. Если полиция…

– Возьмите, это подарок, – раздраженно сказала она.

–  Подарок? – По выражению его лица Мириам заключила, что подарки Эрасмус Бергесон получал редко – он не сделал ни единого движения, чтобы взять ее первый козырь. – Весьма тронут, моя дорогая. Не возражаете, если я спрошу, что подвигло вас на столь неожиданную щедрость? – Он осторожно поглядывал на нее, будто ожидал, что она вот-вот распустит крылья, как летучая мышь, и укусит его.

– Разумеется, – с легкостью ответила она. – Может быть, нальете чаю, пока он не остыл? А здесь, как ни зови этот город, всегда так холодно?

На минуту он замер, затем сел и начал наливать чай из чайника в две слегка потрескавшиеся чашки делфтского фаянса.

– Бостон.

– Ах, это Бостон. – Она кивнула, скорее себе. – Холодно?

– Только когда действуют вместе туман и дым. – Бергесон указал на камин. – Вновь срезают нормы на проклятое бездымное топливо. В период туманов позволяется жечь определенную норму, или у вас иссякнут запасы и тогда беда. Особенно если прорвет трубы. Но когда старина смог окутывает Бэк-Бей, эти чертовы трубы начинают взрываться одна за другой. – Для выразительности он кашлянул и потер грудь. – Для человека, который не знает этих проклятых вещей, вы замечательно говорите на безукоризненном английском. Так откуда же вы на самом деле?

Она положила книгу на кучу, обосновавшуюся на диване.

– По моим прикидкам, это около десяти миль расстояния и около двухсот лет времени, – сказала она, понимая, что ведет себя неосмотрительно, сообщая ему даже это.

– Не из Франции? Вы уверены, что не работаете на департамент дофина? – Он склонил голову набок, как попугай.

– Не из Франции. Там, откуда я пришла, ему уже давным-давно отрубили голову. – Она внимательно изучала его.

– Напрочь отрубили голову?Очаровательно… – Он привстал, опираясь коленом на сиденье, и протянул Мириам чашку.

– Спасибо. – Она приняла ее.

– Если это безумие, то удивительнейшее, – сказал он. – Не будете ли добры рассказать мне чуточку больше?

– В свое время. Однако у меня есть пара вопросов и к вам. – Она сделала приличествующий моменту глоток чая. – А именно – если считать, что вы поверили мне на слово, – вы могли бы обдумать, с какими затруднениями мог бы столкнуться в процессе идентификации «собственной личности» в этом мире путешественник из… гм… другого мира? Особенно при покупке дома и организации своего дела, если этот путешественник всего лишь одинокая женщина, оказавшаяся в незнакомой стране. Я мало что знаю о законах, определяющих положение женщин именно здесь, кроме того, что это положение существенно отличается от обычаев моих родных мест. И думаю, что мне, скорее всего, понадобится адвокат, а возможно и доверенное лицо. Вот, собственно, почему я и подумала о вас.

– Понимаю. – Глаза Бергесона судорожно бегали, он едва сдерживался, стараясь не перебивать ее. – Умоляю, скажите, почему я?

– Потому что вас рекомендовал мне служитель закона. – Она усмехнулась. – Я просто прикинула, что скупщик краденого, который в то же время ходит в информаторах у полиции, будет, вероятнее всего, более безопасным вариантом, чем такой растяпа, который не дорос даже до того, чтобы приспособиться к работе с фараонами. – Были, разумеется, и другие причины, причины, связанные с родителями Мириам и ее воспитанием, но она не собиралась посвящать его в эти подробности своего прошлого. Доверие, в конце концов, распространялось лишь до определенных границ.

– Скупщик краденого… – Он фыркнул. – Меня нельзя назвать нечестным или неэтичным, мадам.

– Вы только что продали книги, которые председатель военно-полевого суда предписывает сжечь, – сказала она, удивленно. – Полиция рекомендовала вам это. Следует ли мне и дальше набрасывать схему?

Он вздохнул.

– Обвинен без права на оправдание. Если вы не от французов, то наверняка и не агент Тайного кабинета, ведущий двойную игру?

– Что за Тайный кабинет?

– О-ох. – Он внезапно помрачнел. – Полагаю, мне следовало продать вам еще и справочник.

– Недурная мысль, – согласилась она.

– Теперь да. – Он сбросил газеты со стула около пианино и сел напротив нее, его чашка с чаем опасно балансировала на костлявом колене. – Предположим, я не стану говорить ничего, что могло бы бросить тень на меня. И предположим, что мы примем на веру ваше не лезущее ни в какие ворота заявление, что вы обитатель другого… э-э… мира. Похожего на этот, но другого. И, разумеется, не приспешница французского короля.Но тогда что за нужда могла бы возникнуть у вас в таком, как я, скромном дилере и брокере, торгующем подержанными товарами и произведениями искусства?

– Связи. – Мириам слегка расслабилась. – Мне нужно создать себе здесь прочную репутацию добропорядочной женщины. У меня есть некоторые средства для вложения… Вы видели, в какой форме… но большей частью… гм-м… Там, откуда я прибыла, ведут дела по-другому. И хотя мы, несомненно, пока делаем некоторые вещи недостаточно хорошо, все, что я видела до сих пор, убеждает меня, что мы добились значительно, значительнолучших успехов в определенных технических областях. Я намерена, мистер Бергесон, основать здесь компанию такого рода, каких до сих пор, насколько я могу судить, здесь не существовало. Набор вещей, которые я могу переносить туда-сюда физически, весьма ограничен, грубо говоря, только то, что можно перенести на собственной спине – но идеи сами по себе, и очень часто, намного ценнее, чем бруски золота. – Она усмехнулась. – Я сказала, что мне нужен адвокат, а возможно, и поверенный в делах, чтобы подписать документы, касающиеся моего предприятия. Я забыла упомянуть, что, скорее всего, мне понадобятся и патентный поверенный, и подставное лицо для лицензирования моих изобретений.

– Изобретений? Как, например? – В его голосе звучали сомнения.

– О, куча всего. – Она пожала плечами. – Главным образом мелочевка. Машинки для скрепления многостраничных документов, удобные для работы в конторе, которыми выгодно пользоваться, маленькие и эффективные – настолько, что там, откуда я, они обычны, как ручки. Улучшенные тормозные системы для автомобилей. Улучшенные виды шурупов для дерева, улучшенные образцы химических источников электрического тока. Но, кроме того, речь может идти об одной или двух серьезных разработках. Лекарство, которое вылечивает наиболее тяжелые инфекции, быстро и успешно, без побочных действий. А еще более эффективные двигатели для авиации.

Бергесон уставился на нее.

– Невероятно, – резко сказал он. – Наверняка у вас есть какие-то доказательства, что вы можете придумать все эти чудеса?

Мириам потянулась к сумке и достала оттуда свой второй козырь – то, что дома обошлось ей в стоимость собственного веса в золоте: миниатюрную, работающую от батареек техническую новинку с четырехдюймовым цветным экраном.

– Когда я уйду, можете для начала просмотреть ту книгу. Тем временем вот игрушка, которую мы используем у себя, чтобы угомонить детей, увлекая их далекими путешествиями. Так как насчет легкого воскресного развлечения? – И она нажала кнопку «старт» на DVD-проигрывателе.

Спустя три часа и как минимум пол-литра чая Мириам вышла из наемного экипажа перед внушительными вращающимися дверями отеля «Брайтон». Позади нее водитель крякнул, снимая с багажного места ее небольшой дорожный сундук. «Если хотите получить доступ в изысканное общество, вам обязательно понадобится хотя бы один: дамы из общества не путешествуют без смены платья для обеда, – убеждал ее Бергесон, выдавая ей этот сундук. – А еще вам понадобится самое малое достаточно респектабельный вид, чтобы забронировать номер». Даже если этот сундук был заложен по причине безденежья каким-нибудь беженцем и около двух лет просто загромождал подвал ростовщика, он все равно выглядел как багаж.

– Благодарю вас, – сказала Мириам как можно любезнее и дала водителю на чай шесть пенсов. Затем повернулась обратно к двери и увидела, что посыльный уже поднимает ее сундук на ручную тележку. – Послушайте! Вы, там!

Портье за центральным столом даже не пробовал задирать нос перед женщиной, путешествующей в одиночку. Мрачный, весьма смахивающий на похоронный, комплект одежды, который раздобыл для нее Бергесон, казалось, исключал все вопросы, особенно после того, как она заменила шляпу другой, строгой, черной, с вуалью.

– Что угодно миледи? – вежливо спросил он.

– Я хотела бы снять один из ваших лучших номеров. Для себя. Я путешествую без слуг, так что мне потребуется обслуживание в номере. Я остановлюсь по меньшей мере на неделю или даже больше, пока не подыщу для покупки дом и не приведу в порядок дела моего последнего мужа. – «Надеюсь, Эрасмус не обманул меня, когда обещал приобрести удостоверение личности», – подумала она.

– О, безусловно. Думаю, номер четырнадцать сейчас свободен, миледи. Возможно, вы хотели бы взглянуть на него? И если он вас устроит…

– Не сомневаюсь, – легко сказала она. – А если он не подойдет, я уверена, что вы позаботитесь об этом, не так ли? Сколько это будет стоить?

Он поскучнел.

– Плата составляет два фунта одиннадцать шиллингов за ночь, за комнату и полный пансион, мэм, – сурово произнес он.

– Гм-м. – Она посасывала нижнюю губу. – А за неделю? Или дольше?

– Я уверен, мы могли бы немного снизить цену, – сказал он менее воинственно. – Особенно если договор был бы заключен вперед.

– Два фунта за ночь. – Мириам положила на стол, прикрывая ладонью, огромную, великолепно раскрашенную десятифунтовую купюру и сделала паузу. – Шесть пенсов сверху за обслуживание.

Портье улыбнулся и кивнул.

– Тогда это первоначальный взнос за четыре ночи? – спросил он.

– Я уплачу авансом, если сочту необходимым возобновить заказ, – сказала Мириам спокойным невыразительным тоном. «Вот сукин сын», – с яростью подумала она. Эрасмус заранее снабдил ее сведениями о тарифах в отелях. Два фунта за комнату была нормальная цена для номера-люкс. Этот же человек пытался облапошить ее. – Еслиэто меня устроит, – подчеркнула она.

– Я позабочусь об этом. – Он поклонился, вышел из-за стола. – Могу ли я сам показать вам ваш номер, миледи?

Как только Мириам осталась в номере одна, она заперла дверь изнутри, сняла пальто и повесила его сушиться в нишу рядом с дверью.

– Потрясающе, – сказала она вслух. – Грандиозно. – Она стянула перчатки и повесила их на латунный радиатор, который булькал и журчал под прикрытыми ставнями окнами, затем расстегнула жакет и воротник и присела, чтобы расшнуровать короткие, до щиколотки, ботинки… Ноги уже начинали казаться ей ошметками сырой холодной кожи. «Обморожение как профессиональный риск для исследователей других миров?» – со странным чувством подумала Мириам. Она сбросила ботинки, затем отнесла и их на радиатор. Ноги в чулках ощущались почти босыми даже на толстой поверхности шерстяного ковра.

Наконец, обсохнув, она прошла к буфету и огромному серебряному самовару, тихо кипевшему на газовой горелке, вмонтированной в стену. Она налила полный стакан горячей воды и опустила туда пакетик «Эрл Грея». Наконец она блаженно шлепнулась в чересчур туго набитое кресло напротив двери в спальню, достала диктофон и приступила к составлению отчета для личного пользования.

– Итак, я в четырнадцатом номере отеля «Брайтон». Портье пытался вымогать у меня деньги. Установить соотношение цен очень трудно… Фунт, похоже, гм, эквивалентен почти двумстам долларам? Примерно. Это очень дорогойномер, по-видимому с центральным отоплением, электрическим освещением – от ламп накаливания, которых очень много, и все они довольно тусклые, потому что можно смотреть прямо на них, – и шелковыми занавесками. – Она посмотрела через открытую дверь ванной. – Ванная выглядит так, будто кругом одна латунь, фарфоровые муфты и проточный туалет. Гм-м. Следует проверить, на что похожа их система распределения мощности. Может быть, появится возможность продать им электрический душ.

Она вздохнула.

– Завтра Эрасмус устроит мне встречу со своим поверенным и начнет разведку по поводу того дома. Он также сказал, что заглянет к патентному поверенному и проведет меня в центральную библиотеку-читальню. Похоже, их система интеллектуальной собственности довольно примитивна. Скоро мне потребуется переправить несколько большее количество взаимозаменяемых в процессе купли-продажи товаров. Золото – это очень хорошо, но я не уверена, что оно здесь дороже, чем у нас. Странно, что кухни здесь очень маленькие, – добавила она, продолжая размышлять. – Проклятье. Жаль, не с кем поговорить.

Она выключила маленький аппарат и положила его на буфет, продолжая хмуриться. Самый интересный вопрос заключался в том, заслуживал или нет доверия Эрасмус Бергесон. Вероятно, заслуживал, следует специально подчеркнуть это… до тех пор, пока мог пренебрегать тем, что должен доносить полицейским, принуждавшим его к сотрудничеству. Но он, по всей видимости, жил холостяком, и в нем было что-то вызывавшее неловкость, что-то слегка странное. «Он не привык иметь дело с женщинами, только в качестве клиенток в своем ломбарде, – решила она. – Вероятнее всего, в этом все дело».

В любом случае, голова у нее раскалывалась от боли, и она чувствовала усталость. «Думаю, что оставлю столовую до завтра», – решила она. Кровать, казалось, так и манит. Завтра все начнется сначала…

«ЗОЛОТЫЕ ЖУКИ» ^[3]

На следующее утро Мириам проснулась рано. За окном еще стояла полутьма. Причесываясь, она зевала в лицо собственному отражению в зеркале ванной.

– Гм-м. Здесь носят длинные волосы, не так ли? Отрастить их просто необходимо, – решила она, снова надевая вчерашнюю одежду. Она тщательно разобрала и проверила свою наплечную сумку, желая убедиться, что в ней нет чего-либо явно «чуждого», затем надела башмаки.

Она задержалась у подножия главной лестницы, с достоинством застыв на полированном мраморном полу рядом с конторкой портье.

– Могу ли я помочь, мэм? – энергично поинтересовался рассыльный.

Она слабо улыбнулась.

– Завтрак. Где его можно найти? – Осознание того, что она накануне пропустила и ланч и обед, тут же обрушилось на нее. Она внезапно ощутила едва ли не слабость от голода.

– Сюда, пожалуйста! – Он подвел ее к огромной двустворчатой двери из красного дерева и стекла по одной стороне вестибюля и проводил к небольшому столику, покрытому чистой льняной скатертью. – Теперь остается пригласить официанта.

Мириам развернула свой стул под таким углом, чтобы как можно осторожнее рассматривать других занятых едой людей. Это похоже на историческое кино!Кино, начинавшееся в самом настоящем фешенебельном отеле викторианской эпохи – вот только у викторианцев в помине не было ничего похожего на такие ярко-бирюзовые и пурпурные обои. Местная одежда тоже ничего из этой эпохи не напоминала. Мужчины в костюмах в духе Неру, с закругленными полами, женщины в длинных юбках или брюках и в блузках с воротниками, напоминающими крылья. Официанты в белых фартуках, разносящие тарелки… что там, рыба? И булочки? Единственным знакомым предметом здесь была газета.

– Не могли бы вы принести мне газету? – справилась она у посыльного.

– Несомненно, мэм! – ответил тот и пулей сорвался с места. Через секунду он появился вновь, и Мириам некоторое время неуклюже рылась в сумке в поисках чаевых, прежде чем начала методически изучать первую страницу.

Заголовки в «Лондонском информаторе» были до странного знакомы и в то же время с налетом экзотики. «Спикер: палата парламента может объявить импичмент монарху за супружескую измену»… но нет, здесь не было короля по имени Клинтон, только незнакомые имена и внесение предложений о поправках к Конституции с целью добавить набор дополнительных «обвинений», позволявших сместить монарха – супружеская измена, обман и некомпетентность, каковы бы они ни были по масштабу. Тут могут объявить импичмент королю?Мириам покачала головой, переходя к другой публикации. «Моррис и Стокс отправляются на виселицу», заметка о паре похитителей драгоценностей, которые убили владельца магазина. Чем дальше она продвигалась по странице, тем больше сверхъестественного попадалось ей на глаза: список капитанов торговых судов, кому были дарованы каперские свидетельства, репрессии против «сил и агентов континентального врага» и список эфирных излучателей, установленных в порядке эксперимента компанией «Телоптик Радио» Новой Британии.

Когда она уже готовилась перевернуть страницу, у ее плеча возник официант.

– Могу я обслужить вас, мэм?

– О, разумеется. Что у вас сегодня хорошего?

Он широко улыбнулся.

– Копченая селедка с маслом, пожалуй, самое пикантное блюдо, и если позволите порекомендовать, то – клубничный джем от миссис Уилсон. Мэм предпочитает чай или кофе?

– Кофе. Крепкий. С молоком. – Она кивнула. – Я последую вашим рекомендациям. Этого будет достаточно.

Он энергично удалился, оставив ее недоумевать по поводу смысла заметки относительно налоговых возможностей, предоставленных королевской законодательной властью высшему сословию, и принуждения соблюдать утвержденные правила Королевского акцизного управления. Даже добавочная мощная доза кофе и тарелка с копченой рыбой – не так она обычно начинала день, но пустой желудок еду очень одобрил, – все равно ничего не прояснили. Этот мир такой сложный! Удастся ли мне понять его?Она не переставала удивляться.

Кофе в ее чашке уже заканчивался, когда появился другой посыльный, с серебряным подносом в руках.

– Каблограмма вдове Флетчер, – объявил он, используя тот псевдоним, которым подписывалась Мириам.

– Это я. – Мириам взяла с подноса записку – кусочек открытки с приклеенными к ней полосками печатной ленты. ВСТРЕЧАЙТЕ НОМЕР 54 ПО ГРИТ-МОРИС-СТРИТ 10 УТРА. УВИДИТЕ БЕЙТСА. ТЧК. ЭБ. КОНЕЦ. – О-о, хорошо. – Она взглянула на часы, висевшие над цветисто украшенным входом. – Не могли бы вы нанять для меня кеб? До Грит-Морис-стрит. Отъезд в течение двадцати минут.

Сложив газету, она поднялась с места и вернулась в комнату за шляпой и пальто. «Игра начинается», – с восторгом подумала она.

Пока кеб добирался до Грит-Морис-стрит, она немного успокоилась и, быстро приведя в порядок мысли, начала обдумывать, что говорить и делать. Кроме того, она еще раз убедилась, что перчатка на правой руке достаточно натянута, чтобы закрывать запястье, а рукав блузки закатан почти до локтя. Не то чтобы это был идеальный способ скрыться (разумеется, если бы ей пришлось «бежать», использовав временную татуировку с изображением вполне определенного замысловатого узелкового узора, это была бы катастрофа, полное крушение ее планов), но, коль скоро Эрасмус решил сдать ее в полицию, он пожалеет об этом.

Грит-Морис-стрит являла собой кривоватый мощенный булыжником проспект, окаймленный с обеих сторон богатыми каменными, типично городскими домами. Небольшие каменные мостки были перекинуты от тротуаров к широким входным дверям особняков, стоящих в углублениях, так что два ряда окон располагались ниже уровня улицы. Снег с улицы и тротуаров был выметен, хотя огромные сугробы стояли через определенные интервалы, дожидаясь вывоза. Мириам вышла из кеба, расплатилась и решительно зашагала по тротуару, пока не обнаружила дом под номером 54.

– «Чартерис, Бейтс и Чартерис», – пробормотала она скорее для себя. – Звучит вполне благонадежно. – Она подошла к двери и потянула за шнурок колокольчика.

Дверь открыл невысокий сердитый клерк.

– Кто вы? – требовательно спросил он.

Мириам с легким пренебрежением уставилась на него.

– Я пришла встретиться с мистером Бейтсом, – сказала она.

– Кто вы, как вы сказали? – Он приложил к уху ладонь, и Мириам поняла, что он глуховат.

– Миссис Флетчер, по поводу встречи с мистером Бейтсом, – громко повторила она.

–  О-о.Тогда, прошу вас, входите, я доложу.

Разница между адвокатскими конторами здесь и в ее мире была невелика, как уяснила для себя Мириам. Здесь стояли громоздкая черная пишущая машинка с клавиатурой, напоминавшей церковный орган, который сел после стирки, и древний телефонный аппарат с отдельным переговорным рожком, но во всем остальном единственным отличием служила одежда. В этом месте и в это время для юриста-секретаря (худого беспокойного мужчины) она включала пудреный парик, короткие бриджи и визитку.

– Пожалуйста, присаживайтесь… а-ах нет, – сказал явно ошеломленный секретарь, как только высокий, одетый во все черное человек открыл дверь внутренней конторы и поманил пальцем Мириам. – Это их честь мистер Бейтс, – объяснил секретарь. – А вы?..

– А я миссис Флетчер, – терпеливо повторила Мириам. – У меня назначена встреча с мистером Бейтсом. Правильно?

– О да. – Бейтс вежливо кивнул ей. – В таком случае, не угодно ли пройти сюда? Прошу.

Внутри его конторы отличия от ее собственного мира начали понемногу исчезать, возможно потому, что множество юристов у нее дома старательно стремились создать традиционную обстановку. Мириам огляделась.

– Как я понимаю, Бергесона пока еще нет, – с явным неодобрением заметила она.

– Он задерживается, – сказал Бейтс. – Не хотите присесть?

– Да. – Мириам села. – Достаточно ли Эрасмус рассказал вам?

Бейтс взял со стола очки в форме полумесяцев и водрузил их на кончик носа. Его усы резко дернулись, как у моржа.

– Полагаю, он рассказал мне вполне достаточно, – нараспев, сочным голосом произнес он. – Женщина, оказавшаяся в трудном положении: муж умер за границей, документы потеряны при чрезвычайных обстоятельствах – полагаю, он имеет в виду затонувший «Светоч Гринбаума», выражаю свое сочувствие по поводу этого неприятного происшествия, – и поэтому требуются смягченные процедуры подтверждения идентификации личности, верно? Он описал ваше положение самым горестным образом. И еще упоминал что-то относительно уцелевшего заморского богатства, к которому вы имеете ограниченный доступ.

– Да, все правильно, – с жаром подтвердила Мириам. – Мне действительно требуются новые документы… и еще кое-какие услуги юриста.

– Хорошо. Я могу с первого взглядасказать, что вы не француженка, – заметил он, кивнув. – И не могу сказать ничего плохого о ваших знакомых. Потребуется всего час, чтобы отобрать нужные факты и отправить их в четыре школы барристеров, чтобы признать вашу личность беспристрастно и прямо. Эрасмус говорил, что вы родились в Шривпорте… э-э… если я могу быть столь неделикатен, семнадцатого сентября, в год 1969 Господней эры. Это верно?