Текст книги "Домби и сын"

Автор книги: Чарльз Диккенс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 70 страниц)

Нѣсколько времени онѣ шли по глухимъ, безлюднымъ мѣстамъ, проходя по дворамь, гдѣ выжигали кирпичи и дѣлали черепицу. Наконецъ, старуха повернула въ темный и узкій переулокъ, гдѣ грязь лежала глубокими выбоинами среди дороги. Она остановилась передъ скаредной избушкой съ трещинами и скважинами со всѣхъ сторонъ, но крѣпко-накрѣпко запертой большимъ замкомъ. Вынувъ изъ кармана ключъ, она отворила дверь, впихнула ребенка въ заднюю комнату, гдѣ въ безпорядкѣ на полу разбросаны были кучи разноцвѣтныхъ лохмотьевъ, груды костей и просѣянной пыли или пепла. Стѣны и полъ казались вычерненными сажей, и во всей комнатѣ не было никакой мебели.

У дѣвочки отъ страху отнялся языкъ, и она чуть не упала въ обморокъ.

– Что ты такъ вылупила глаза? – сказала добрая бабушка, толкая ее въ бокъ. – Не бойся, я тебя не задушу. Садись на лоскутья.

Флоренса повиновалась и съ умоляющимъ видомъ подняла кверху сложенныя руки.

– Ты мнѣ не нужна, и больше часу я не задержу тебя, – сказала старуха. – Понимаешь, чго я говорю?

Дѣвочка съ большимь затрудненіемъ выговорила: "да".

– Такъ смотри же, – продолжала старуха, усаживаясь на кучу костей, – не разсерди меня. Если не разсердишь, я тебя выпущу цѣлехоньку, a если… то ужъ не пеняй, я задушу тебя, какъ котенка. Отъ меня ты никуда не увернешься: могу я задушить тебя во всякое время, хоть бы лежала ты дома на своей постели. Ну, такъ теперь разсказывай: кто ты? все разсказывай, что знаешь. Ну, пошевеливайся.

Угрозы и обѣщанія старухи, страхъ оскорбить ее, необычная въ ребенкѣ привычка владѣть собой, казаться спокойною и подавлять въ себѣ чувства страха и надежды, – все это доставило ей возможность выполнить грозное повелѣніе и разсказать свою маленькую исторію такъ, какъ она ее знала. Старуха съ большимъ вииманіемъ выслушала до конца.

– Такъ тебя зовутъ Домби? А? – спросила м-съ Браунъ.

– Точно такъ, бабушка.

– Ну, такъ слушай же, миссъ Домби, – ирошииѣла добрая бабушка, – мнѣ нужно твое платье, твоя шляпка и твои двѣ юбки, и все, безъ чего ты можешь обойтись. Ну! Раздѣвайся.

Флоренса, обративъ испуганные глазки на ужасную старуху, съ возможной скоростью начала дрожщими руками исполнять ея приказь. Когда она скинула съ себя всѣ эти наряды, м-съ Браунъ внимательно ихъ осмотрѣла, и, по-видимому, осталась совершенно довольною добротой и высокой цѣнностью матерій.

– Ум-мъ! – прохрипѣла старая вѣдьма, устремивь сверкающіе зрачки на блѣдіюе лицо своей жертвы. – Больше ничего не видать на тебѣ кромѣ башмаковъ. Давай сюда башмаки.

Флоренса проворно скинула башмаки, надѣясь этой готовностью угодить м-съ Браунь. Тогда старуха начала рыться въ кучѣ лохмотьевъ и черезъ нѣсколько минутъ вытащила оттуда какое-то грязное платьице, старый истасканный салопъ съ разнокалиборными заплатами и безчисленными прорѣхами по бокамъ, и гадкую испачканную тряпицу, суррогатъ женской шляпы, вытащенный, вѣроятно, изъ помойной ямы или навозной кучи. Она приказала Флоренсѣ одѣваться, и бѣдная дѣвочка, надѣясь на скорое освобожденіе, поспѣшно стала напяливать на себя эти лохмотья.

Надѣвая гадкую шапку, похожую болѣе на какое-то изорванное сѣдло, чѣмъ на женскій головной уборъ, Флоренса второпяхъ запуталась въ своихъ роскошныхъ волосахъ и долго не могла приладить этой тряпки къ своей головѣ. М-съ Браунъ схватила огромныя ножницы и вдругь пришла въ неописанное изумленіе, при взглядѣ на свою жертву.

– Зачѣмъ ты не оставила меня въ покоѣ, – закричала старуха, – когда я была довольна? Глупая дѣвчонка!

– Прости меня. Я не знаю, что я сдѣлала, – лепетала Флоренса. – Я не виновата.

– Вотъ я тебѣ дамъ не виновата! – завопила старая вѣдьма, взъерошивая съ неистовымь удовольствіемъ локоны бѣднаго ребенка. – Ахь, ты, Господи Владыка! Другая на моемъ мѣстѣ прежде всего сорвала бы съ тебя эту гриву!

У Флоренсы отлегло отъ сердца, когда она увидѣла, что старухѣ нужны только ея волосы, a не голова. Она съ кротостью обратила на нее глаза и не сдѣлала никакого соиротивленія.

– Если бы y меня y самой не было дѣвки, которая такъ-же, какъ и ты щеголяла своими волосами, – сказала м-съ Браунъ, – я не оставила бы ни одного клочка на твоей башкѣ. Но теперь далеко моя дѣвка, далеко за морями! У! у!

Это восклицаніе вовсе не мелодическое, но исполненное глубокой тоски и сопровождаемое дикими жестами костлявыхъ рукъ, болѣзненно отозвалось въ сердцѣ Флоренсы, и она еще больше испугалась страшной старухи. Это обстоятельство спасло ея локоны. Взмахнувъ два-три раза огромными ножницами надъ ея головой, м-съ Браунъ велѣла ей хорошенько запрятать волосы подъ шляпу, и не подавать соблазнительнаго повода къ искушенію. Одержавъ надъ собой такую трудную побѣду, старуха снова усѣлась на кучу костей, закурила коротенькую черную трубку, и губы ея зачавкали наистрашнѣйшимъ образомъ, какъ будто бы она хотѣла проглотить чубукъ.

Выкуривъ трубку, она велѣла Флоренсѣ нести кроличью шкуру, чтобы придать ей видъ своей обыкновенной спутницы и сказала, что отведетъ ее на большую улицу, откуда она можетъ разспрашивать о дорогѣ къ своимъ друзьямъ. Но въ то же время старуха, съ грозными заклятіями и подъ опасеніемъ страшнаго мщенія, строго-настрого запретила своей жертвѣ справляться объ отцовскомъ домѣ, который могь быть очень недалеко; a она должна была разспрашивать объ отцовской конторѣ въ Сити, простоявъ напередъ на одномъ мѣстѣ, гдѣ будетъ указано, до тѣхъ поръ, пока часы не пробьютъ трехъ. Всѣ эти распоряженія м-съ Браунъ подкрѣпила увѣреніемъ, что за ней станутъ присматривать зоркіе глаза, и ни одно ея движеніе не укроется отъ бдительнаго наблюденія. Флоренса обѣщала во всей точности выполнить строгія приказанія.

Наконецъ, м-съ Браунъ, выступая впередъ, повела превращенную и оборванную дѣвочку по лабиринту тѣсныхъ улицъ, переулковъ и закоулковъ, которые черезъ нѣсколько времени вывели ихъ на пустой огромный дворъ съ проходными воротами, откуда можно было слышать стукъ проѣзжавшихъ экипажей. Указавъ на эти ворота, старуха на прощаньи схватила свою спутницу за волосы, какъ будто раскаявалась въ своемъ великодушіи, и сказала глухимъ голосомъ:

– Ну, теперь ты знаешь, что дѣлать. Стой тутъ до трехъ часовъ, и потомъ отыскивай контору отца. Да смотри y меня ни, гу-гу! не то я задушу тебя, какъ кошку.

Флоренса почувствовала, что гора свалилась съ ея плечъ, когда она осталась одна. Вѣрная строгимъ приказаніямъ, она робко остановилась въ одномъ углу пустого двора и, обернувшись назадъ, увидѣла, что страшная старуха все еще стоитъ y забора, трясетъ головой и машетъ кулакомъ. какъ бы припоминая свои угрозы. Вслѣдъ за тѣмъ, перепуганная дѣвочка еще оглядывалась нѣсколько разъ, почти каждую минуту; но старуха уже исчезла, и не было больше никакихъ слѣдовъ ея тайнаго или явнаго присутствія.

Мало-по-малу Флоренса начала въ своей засадѣ присматриваться и прислушиваться къ уличной суматохѣ, съ нетерпѣніемъ дожидаясь вожделѣнныхъ ударовъ часового колокола. Но часы, по-видимому, сговорились никогда не пробить трехъ. Наконецъ, къ несказанному счастью, на колокольнѣ забили четверти, и вслѣдъ затѣмъ раздалось: разъ, два, три; Флоренса оглянулась во всѣ стороны, сдѣлала шагъ впередъ, но тутъ же остановилась, опасаясь оскорбить этой торопливостью всемогущихъ шпіоновъ м-съ Браунъ. Потомъ, увѣрившись, что никто за ней не присматриваеть, она поспѣшно, какъ только позволяли большіе и изорванные коты, выбѣжала изъ воротъ, крѣпко держа въ рукѣ кроличью шкуру.

Объ отцовской конторѣ ей извѣстно было только то, что она принадлежала Домби и Сыну, что это знаменитая контора въ Сити. Поэтому она могла только спрашивать, гдѣ пройти къ Домби и Сыну въ Сити, и какъ эти вопросы обращены были исключительно къ дѣтямъ – большихъ она боялась – то не получила никакого удовлетворительнаго отвѣта. Продолжая потомъ разспрашивать только о Сити, она мало-по-малу достигла этой огромной части города, которою управляетъ страшный лордъ-мэръ.

Утомленная продолжительной ходьбой, измученная безпрестанной толкотней, оглушенная пронзительнымъ шумомъ и суматохой, безпокоясь о своемъ братѣ и о потерянныхъ нянькахъ, устрашенная всѣмъ, что случилось и что еще могло съ нею случиться, особенно когда явится она въ этомъ рубищѣ на глаза раздраженному отцу, Флоренса нѣсколько разъ останавливалась рыдать, облегчая истерзанное сердце горькими слезами. Но толпа въ эту пору или вовсе не обращала вниманія на маленькую нищую въ лохмотьяхъ, или равнодушно проходила мимо въ томъ предположеніи, что ее выучили этимъ способомъ возбуждать состраданіе и выманивать деньги. Призвавъ на помощь все присутствіе духа, всю твердость характера, искушеннаго преждевременнымъ опытомъ и несчастіями, Флоренса, почти выбиваясь изъ силъ, продолжала идти по указанному направленію, имѣя въ виду постоянно одну цѣль.

Наконецъ, уже вечеромъ, послѣ многихъ переходовъ, ей удалось изъ шумной, тѣсной улицы, загроможденной фурами и телѣгами, выбраться на пристань или набережную, гдѣ въ безпорядкѣ разбросаны были мѣшки, чемоданы, бочки, ящики. Здѣсь, подлѣ вѣсовъ и деревяннаго домика на колесахъ, встрѣтился съ нею толстый дюжій мужчина съ перомъ за ухомъ и руками, опущенными въ карманы. Онъ стоялъ, присвистывая и посматривая на ближайшія мачты и лодки, какъ будто дневная его работа приходила къ концу.

– Проваливай, проваливай, моя милая! Тутъ нѣтъ ничего для тебя, – сказалъ толстякъ, случайно обернувшись къ маленькой дѣвочкѣ въ лохмотьяхъ.

– Скажите пожалуста, вѣдь это Сити? спросила дрожащимъ голосомъ заблудшая дочь Домби и Сына.

– Ну, да, Сити. Ты это знвешь не хуже моего. Проваливай, говорю тебѣ; ничего тутъ нѣтъ для тебя.

– Да мнѣ ничего и не нужно, робко отвѣчала дѣвочка, – только позвольте спросить васъ, гдѣ дорога къ Домби и Сыну?

Толстякъ, по-видимому, былъ очень озадаченъ этимъ вопросомъ. Посмотрѣвъ внимательно на Флоренсу, онъ сказалъ:

– A зачѣмъ тебѣ Домби и Сынъ?

– Мнѣ надобно знать, гдѣ ихъ контора.

Толстякъ еще съ большимъ вниманіемъ посмотрѣлъ на нее, и такъ крѣпко, въ знакъ удивленія, почесалъ затылокъ, что шляпа слетѣла съ его головы.

– Джо! – закричалъ онъ работнику, поднимая и надѣвая шляпу.

– Тутъ я! – сказалъ Джо.

– Гдѣ этотъ смазливый мальчуганъ, что смотритъ за товарами Домби?

– A онъ только что вышелъ въ другія ворота, сказалъ Джо.

– Позови-ка его на миниту.

Джо побѣжалъ и, закричавъ во все горло, тотчасъ же воротился съ красивымь и веселымъ мальчикомъ лѣтъ четырнадцати.

– Вы, любезный, кажись, служите y Домби? – спросилъ толстякъ.

– Точно такъ, м-ръ Кларкъ, – отвѣчалъ мальчикъ.

– A вгляните-ка на нее! – сказалъ м-ръ Кларкъ.

Повинуясь указательному движенію м-ръ Кларка, мальчикъ подошелъ къ незнакомой дѣвочкѣ, никакъ не понимая, что ему съ нею дѣлать. Флоренса, между тѣмъ, слышавшая весь разговоръ, умѣла сообразить, что для нея не было теперь никакой опасности, и что странствованія ея приближаются къ концу. При взглядѣ на прекраснаго веселаго мальчика, она почувствовала такую радость, такое одушевленіе, что немедленно побѣжала къ нему навстрѣчу, обронивъ на дорогѣ гадкій башмакъ, и обѣими руками ухватилась за его руку.

– Я заблудилась, съ вашего позволенія: – сказала Флоренса.

– Заблудились! – вскричалъ мальчикъ.

– Да, я заблудилась нынѣшнимъ утромъ, далеко отсюда; охъ, какъ далеко: И y меня отняли мое платье, и теперь на мнѣ чужая одежда, и зовутъ меня Флоренсой Домби, и я единственная сестра моего маленькаго братца, и, о милый! милый! спасите меня, сдѣлайте милость, спасите! – рыдая говорила Флоренса, давая полный просторъ дѣтскимъ чувствованіямъ и заливаясь горькими слезами. Въ это самое время гадкая шляпка слетѣла съ ея головы, и густые черные локоны въ безпорядкѣ растрепались по ея личику, къ невыразимому удивленію и соболѣзнованію молодаго Вальтера, племянника Соломона Гильса, мастера всѣхъ морскихъ инструментовъ.

М-ръ Кларкъ, по-видимому, не помнилъ себя отъ изумленія и, насилу переводя духъ, замѣтилъ только, что никогда не случалось ему видѣть такой исторіи на этой пристани. Вальтеръ поднялъ башмакъ и проворно надѣлъ его на маленькую ножку, какъ сказочный принцъ, надѣвшій туфли Сандрильонѣ. Онъ подалъ правую руку Флоренсѣ, повѣсилъ на лѣвое плечо кроличью шкуру, и новый Геркулесъ, онъ почувствовалъ, что страшный драконъ бездыханный лежитъ y его ногъ.

– Не плачьте, миссъ Домби! – сказалъ Вальтеръ, проникнутый необыкновеннымъ восторгомъ. – Какъ я радъ, что былъ въ это время на пристани! Теперь вы такъ же безопасны, какъ если бы защищала васъ цѣлая рота храбрыхъ моряковъ на военномь кораблѣ.

– Я не стану больше плакать, – отвѣчала Флоренса, – теперь я плачу только отъ радости!

– Плачетъ отъ радости! – думалъ Вальтеръ, – и я причиной этой радости! Пойдемте, миссъ Домби. Вотъ и другой башмакъ вы обронили, надѣньте лучше мои, миссь Домби.

– Нѣтъ, нѣтъ, нѣтъ, не безпокойтееь, – сказала Флоренса, останавливая юношу, когда тотъ поспѣшно началъ разуваться. – Мнѣ хорошо и въ этихъ башмакахъ, право хорошо!

– Ну да, – сказалъ Вальтеръ, взглянувъ на ея ножку, – мои были бы слишкомъ велики для васъ Какъ это мнѣ такая глупость пришла въ голову! Въ моихъ вамъ вовсе нельзя идти! Пойдемте, миссъ Домби. Какой это мошенникъ оскорбилъ васъ? Какъ бы до него добратьсяі

И они пошли рука объ руку, не обращая ни малѣйшаго вниманія на проходящихъ, которые съ изумленіемъ смотрѣли на странную чету. Вальтеръ былъ совершенно счастливъ, и въ глазахъ его искрилась безпредѣльная гордость.

Становилось темно, небо покрылось облаками, и уже начиналъ накрапывать дождь; но счастливая чета не заботилась ни о чемъ и быстро продолжала идти впередъ. Оба они совершенно погружены были въ послѣднія приключенія, и Флоренса обо всемъ разсказывала съ невинной откровенностью своего возраста, между тѣмъ какъ Вальтеръ слушалъ ее съ напряженнымъ вниманіемъ, воображая, что они гуляютъ въ густой чащѣ между высокими деревьями, на какомъ-нибудь пустомъ острову, подъ тропиками, вдали отъ грязной улицы на берегу Темзы.

– Далеко надъ идти? – спросила наконецъ Флоренса, вперивъ глазки на лицо своего товарища.

– Ахъ, да! – сказалъ Валтеръ, останавливаясь, – куда это мы зашли? Знаю, знаю. Но теперь контора заперта, миссъ Домби. Тамъ никого нѣтъ. М-ръ Домби уже давно ушелъ. Намъ надо идти къ вамъ домой, или… знаете ли что? Пойдемте лучше къ моему дядѣ: онъ живетъ отсюда близехонько. Тамъ вы переодѣнетесь, отдохнете и поѣдете домой въ каретѣ. Не лучше ли этакъ?

– Я то же думаю, – отвѣчала Флоренса, – не лучше ли этакъ? A вы какъ думаете?

Когда они остановились въ раздумьи среди улицы, мимо ихъ прошелъ какой-то мужчина, который проницательно взглянулъ на Вальтера, какъ будто угадывалъ его; но не сказавъ ни слова и не останавливаясь, пошелъ впередъ.

– Вѣдь это, кажется, м-ръ Каркеръ! – сказалъ Вальтеръ, – Каркеръ изъ нашей конторы, миссъ Домби, не приказчикъ Каркеръ, a другой, младшій Каркеръ. Эй! м-ръ Каркеръ!

– Неужели это Вальтеръ Гэй? – сказалъ прохожій, останавливаясь и оборачиваясь назадъ. – Откуда y тебя такой странный товарищъ?

Когда онъ остановился подлѣ фонаря и внимательно началъ слушать поспѣшное объясненіе Вальтера, фигура его представила замѣчательный контрастъ съ молодыми людьми, которые стояли передъ нимъ рука объ руку. Онъ былъ не старъ, но волосы его совершенно посѣдѣли, спина согнулась, какъ будто подъ бременемъ большихъ несчастій и задумчивое, печальное лицо исковеркано было глубокими морщинами. Огонь въ его глазахъ, черты лица, голосъ, какимъ онъ говорилъ, казалось, совершенно ослабѣли и потухли вмѣстѣ съ силами духа, сокрушеннаго изнурительными заботами. Онъ одѣть былъ очень прилично въ простое черное платье, которое, гармонируя съ общимъ характеромъ его физіономіи, какъ будто сплющилось и съежилось на его неподвижныхъ членахъ, и отъ этого вся фигура съ ногъ до головы становилась еще мрачнѣе и печальнѣе.

И между тѣмъ его симпатія къ пылкимъ стремленіямъ и надеждамъ молодаго сердца, по-видимому, вововсе не потухла вмѣстѣ съ другими силами души. Онъ смотрѣлъ на важную, озабоченную физіономію мальчика съ необыкновеннымъ участіемъ, и въ глазахъ его заискрилось невыразимое безпокойство и состраданіе, какъ ни старался онъ скрыть эти чувства. Когда Вальтеръ, окончивъ разсказъ, спросилъ его насчетъ Флоренсы, онъ посмотрѣлъ на него съ такимъ многозначительнымъ выраженіемъ, какъ будто читалъ приговоръ судьбы на его лицѣ, печально противорѣчившій съ его настоящимъ положеніемъ.

– Что вы мнѣ присовѣтуете, м-ръ Каркеръ? – сказалъ Вальтеръ весело улыбаясь. – Вы всегда мнѣ подаете хорошіе совѣты, когда разговоритесь, хоть это бываетъ очень рѣдко.

– Вашт планъ не дуренъ! – сказалъ м-ръ Каркеръ, посматривая поперемѣнно то на Вальтера, то на Флоренсу.

– М-ръ Каркеръ! – сказалъ Вальтеръ, озаренный великодушною мыслью. – Мы вотъ какъ устроимъ; Вы пойдете къ м-ру Домби и принесете ему радостную вѣсть; a мы станемъ дожидаться y дядюшки. Это будетъ очень недурно. Ступайте же!

– Мнѣ идти? – возразилъ Каркеръ.

Вмѣсто отвѣта м-ръ Каркеръ крѣпко пожалъ мальчику руку, пожелавъ ему добраго вечера, и, рекомендуя дѣйствовать скорѣе, поспѣшно пошелъ своей дорогой.

– Экой чудакъ! – сказалъ Вальтеръ, слѣдя глазами за удаляющимся старикомъ. – Теперь намъ съ вами, миссъ Домби, поскорѣе надо идти къ дядюшкѣ. A вы слышали что-нибудь отъ своего папеньки о м-рѣ Каркерѣ младшемъ?

– Нѣтъ, – наивно отвѣчла дѣвочка, – папенька говоритъ со мной очень рѣдко.

– Ахъ, да! Тѣмъ стыднѣе для него, думалъ Вальтеръ, пристально вглядываясь въ страждущее личико своей спутницы. Потомъ онъ съ безпокойствомъ и ребяческою живостью началъ озираться во всѣ стороны, чтобы найдти предметь для новаго разговора, и когда Флоренса, въ эту самую минуту, опять обронила несчастный башмакъ, онъ вызвался донести ее на рукахъ къ дому своего дяди. Флоренса, несмотря на чрезмѣрную усталость, съ улыбкой отклонила эту услугу, говоря, что онъ можетъ ее уронить, и такъ какъ они уже были недалеко отъ деревяннаго мичмана, Вальтеръ вспомнилъ по этому поводу о кораблекрушеніяхъ и страшныхъ несчастіяхъ на морѣ, разсказывая, какъ иной разъ смѣлые мальчики гораздо меньше его торжественно выручали и спасали дѣвочекъ гораздо старше Флоренсы. Этотъ интересный разговоръ былъ въ полномъ разгарѣ, когда, наконецъ, они пришли къ дверямъ мастера морскихъ инструментовъ.

– Эй, дядя! дядюшка Соль! – закричалъ Вальтеръ, опрометью вбѣгая въ магазинъ и начиная говорить безъ всякой связи, едва переводя духъ. – Удивительное, странное приключеніе! Дочь м-ра Домби заблудилась на улицѣ – какая-то старая вѣдьма ограбила ее съ ногъ до головы я ее нашелъ, привелъ къ тебѣ – да загляни же сюда – эй, ты, дядя Соломонъ!

– Силы небесныя! – кричалъ дядя Соль, отскакивая въ ужасномъ волненіи отъ своихъ любимыхъ инструментовъ. – Можетъ ли это быть! Смотри, я…

– Нечего тутъ смотрѣть, когда я тебѣ говорю. Иди-ка придвинемъ къ камину софу – да поставь на столъ тарелки, дядюшка Соль, да подай чего-нибудь покушать – она голодна – сбросьте свои негодные коты, миссъ Флоренса, сядьте сюда подлѣ камина, вотъ такъ, положите ножки на рѣшетку – ахъ, какъ онѣ мокры – такъ-то, дядяшка Соль – удивительное приключеніе! Ухъ! какъ я разгорѣлся!

Соломонъ Гильсъ разгорѣлся не менѣе племянника, когда началъ хлопотать и возиться около неожиданной гостьи. Онъ гладилъ Флоренсу по головѣ, вытиралъ ея ноги своимъ платкомъ, нагрѣтымъ y камина, готовилъ для нея обѣдъ, просилъ ее кушать, пить, и въ то же время слѣдилъ глазами за взбалмошнымъ Вальтеромъ, который, какъ бѣшенный, метался изъ угла въ уголъ, кричалъ, стучалъ, вдругъ принимался за двадцать дѣлъ и не дѣлалъ ничего.

– Вотъ что, дядя! – сказалъ онъ наконецъ, схвативъ свѣчу, – ты погоди минуточку, a я сбѣгаю на чердакъ, перемѣню куртку, и – маршъ! Вѣдь вотъ оно, какія чудеса: неправда ли?

– Дружочекъ мой, – началъ Соломонъ, который съ очками на носу и большими часами въ карманѣ безпрестанно колебался между Флоренсой на софѣ, и племянникомъ во всѣхъ углахъ комнаты, – это такое необыкновенное…

– Ничего, ничего, дядя Соль! Вы кушайте, миссъ Флоренса, пожалуйста кушайте.

– Ахъ да, да, да! – вскричалъ Соломонъ, подавая огромную ногу баранины, какъ будто угощалъ богатыря. – Я ужъ похлопочу о ней, Валли! Бѣдняжечка! Какъ она голодна, я думаю! A ты ступай, и будь готовъ. Господи, твоя воля! Сэръ Ричардъ Виттингтонъ три раза лордъ-мэръ города Лондона!

Вальтеръ очень недолго бѣгалъ на чердакъ, a между тѣмъ въ его отсутствіе усталая гостья задремала y камина. Въ томъ промежуткѣ времени, продолжавшемся не болѣе пяти минутъ, Соломонъ Гильсъ, начавшій понемногу приходилъ въ себя, затвориль комнату и заслонилъ рѣшеткою каминъ, чтобы огонь не безпокоилъ ребенка. Такимъ образомъ, когда мальчикъ воротился, Флоренса почивала очень спокойно.

– Славно, дядя, славно! – шепталъ онъ, схватывая Соломона въ охапку, такъ что y того караска выступила на лицѣ. – Теперь я иду! Только надо взять съ собою корку хлѣба: я ужасно голоденъ. Ты смотри, не разбуди ее, дядюшка Соль!

– Нѣтъ, нѣтъ не разбужу, – говорилъ Соломонъ. – Прехорошенькая дѣвочка;

– Еще бы! – сказалъ Вальтеръ, – я въ жизнь не видалъ такого личика! Такъ то, дядюшка Соль. Ну, теперь я иду!

– Пора, пора! Ступай! – проговорилъ Соломонъ. Дядюшка! а, дядюшка! – вскричалъ Вальтеръ, выглядывая изъ-за дверей.

– Ты еще не ушелъ? – сказалъ Соломонъ.

– Здорова ли она?

– Совершенно здорова.

– Ну, славу Богу. Теперь я иду.

– Теперь, конечно, уйдешь, – сказалъ про себя Саломонъ.

– Эй! дядя Соль! – вскричалъ Вальтеръ, выставляя голову изъ-за дверей.

– Ты еще не ушелъ? – сказалъ Соломонъ.

– Вотъ что, дядюшка Соломонъ. Съ нами встрѣтился на улицѣ м-ръ Каркеръ младшій, чудакъ такой, что Боже упаси! – Прощай, говоритъ, Вальтеръ, прощай: мнѣ пора домой! – Только я оглядываюсь, – a онъ идетъ за нами, и ужъ когда мы дошли до магазина, онъ все шелъ за ними, какъ слуга или вѣрная собака за своимъ господиномъ. Такой чудакъ! Ну, a какъ она теперь?

– Совершенно спокойна и счастлива, Валли. Ступай!

– Теперь пойду, пойду!

И на этотъ разъ онъ дѣйствительно пошелъ. Соломонъ Гильсъ, потерявъ аппетитъ, усѣлся по другую сторону камина и, внимательно наблюдая спящую Флоренсу, началъ строить великолѣпные воздушные замки самой фантастической архитектуры, прозрѣвая въ туманную даль чрезъ магическія стекла своихъ инструментовъ. Въ этомъ положеніи онъ, въ своемъ валлійскомъ парикѣ и кофейномъ камзолѣ, былъ очень похожъ на таинственнаго волшебника, который держалъ молодую дѣвушку въ очарованномъ снѣ.

Вальтеръ между тѣмъ помчался во всю прыть къ дому м-ра Домби, безпрестанно высовывая изъ кареты голову, чтобы заставить извозчика ѣхать скорѣй. Когда, наконецъ, лошади остановились y подъѣзда, онъ мгновенно выскочилъ изь наемнаго экипажа и, доложивъ о своемъ приходѣ, прямо побѣжалъ въ библіотеку, гдѣ господствовало въ эту минуту великое смѣшеніе языковъ, и куда собрались на общее совѣщаніе: м-ръ Домби, его сестра, миссъ Токсъ_, Ричардсъ и Сусанна Нипперъ.

– Прошу извинить, милостивый государь, – сказалъ Вальтеръ, быстро вбѣгая въ комиату, – мнѣ очень пріятно извѣстить васъ, что бѣды нѣтъ никакой. Миссъ Домби нашлась.

Когда м-ръ Домби величественно повернулся къ вошедшему вѣстнику на своихъ огромныхъ креслахъ, особа его представила совершеннѣйшій контрастъ съ этимъ живымъ, запыхавшимся мальчикомъ, который, по-видимому, весь проникнуть былъ необыкновеннымъ восторгомъ и одушевленіемъ.

– Я говорилъ тебѣ, Луиза, что она непремѣнно найдется, – сказалъ м-ръ Домби, небрежно оборачивая чрезъ плечо голову къ м-съ Чиккъ, которая заливалась горючими слезами вмѣстѣ съ своей неразіучной подругой, миссъ Токсъ. – Сказать слугамъ, чтобы прекратили поиски. Мальчика я знаю: это молодой Гэй изъ конторы. Говорите любезный, какимъ образомъ нашалась моя дочь? Мнѣ извѣстно, какъ ее потеряли.

Тутъ м-ръ Домби величественно посмотрѣлъ на бѣдную Полли.

– Но какъ она нашлась? – продолжалъ онъ, – и кто ее нашелъ? Это теперь необходимо знать.

– Мнѣ сдается, милостивый государь, – скромно отвѣчалъ Вальтеръ, – что я нашелъ миссъ Домби. То есть не то, чтобы я могъ вмѣнить себѣ въ заслугу, что я дѣйствительно ее нашелъ, милостивый государь, но я имѣлъ только чсоть сдѣлаться счастливымъ орудіемъ ея…

– Это что значитъ? – сурово прервалъ м-ръ Домби, которому, по-видимому, крайне не нравилось, что мальчикъ гордился своимъ участіемъ въ этомъ дѣлѣ, – не то, чтобы вы дѣйствительно нашли мою дочь, a были только счастливымъ орудіемъ?… Говорите яснѣе и послѣдовательнѣе.

Но быть послѣдовательнымъ Вальтеръ никакъ не могъ. Онъ кое-какъ объяснилъ весь ходъ дѣла и сказалъ, почему миссъ Домби осталась y его дяди.

– Слышишь, дѣвочка? – сказалъ м-ръ Домби, обращаясь къ Сусаннѣ. – Возьми все, что нужно, ступай съ этимъ молодымъ человѣкомь, и привези миссъ Флоренсу домой. A вы, любезный, завтра получите награду.

– Вы слишкомъ добры, милостивый государы – сказалъ Вальтеръ. – Увѣряю васъ, я нѳ думалъ ни о какой наградѣ.

– Вы еще слишкомъ молоды, Вальтеръ Гэй, – сказалъ м-ръ Домби почти съ сердцемъ, – нѣтъ надобности знать, о чемъ вы думали, или не думали. Вы вели себя хорошо, и этого довольно. Скромность тутъ неумѣстна. Луиза, вели дать ему вина.

Взоръ м-ра Домби очень неблагосклонно слѣдилъ за Вальтеромъ, когда тотъ, въ сопровожденіи м-съ Чиккъ, выходилъ изъ комнаты, и нѣтъ сомнѣнія, умственныя очи его выражали еще большую неблагосклонность, когда услужливый мальчикъ ѣхалъ къ своему дядѣ вмѣстѣ сь Сусанною Нипперъ.

Между тѣмъ Флоренса въ этотъ промежутокъ успѣла отдохнуть, пообѣдать, и тѣснѣйшимъ образомъ подружиться съ дядюшкой Соломономъ, съ которымъ она съ полной откровенностью, начала разговаривать о всякой всячинѣ. За этой бѳсѣдой застала ее черноглазая нянька, которую, впрочемъ, теперь можно было назвать красноглазою, – такъ много плакала она нынѣшній день! Не говоря ни слова, не сдѣлавъ ни малѣйшаго выговора, она заключила свою воспитанницу въ объятія и была, по-видимому, совершенно счастлива этимъ свиданіемъ. Превративъ маленькую контору въ дамскую уборную, она съ большимъ стараніемъ одѣла Флоренсу въ ея собственное платье, и черезъ нѣсколько минутъ гостепріимные хозяева увидѣли передъ собой настоящую миссъ Домби.

– Доброй ночи! – сказала Флорѳнса, обращаясь къ Соломону. – Вы были со мной очень добоы!

Старикъ Соль былъ совершено счастливъ, и отъ избытка нѣжности поцѣловалъ свою маленькую гостью.

– Доброй ночи, Вальтеръ! – сказала Флоренса. – Прощай!

– Прощайте, – сказалъ Вальтеръ, подавая ей обѣ руки.

– Я никогда не забуду тебя, – продолжала Флоренса, – никогда, никогда! Прощай, Вальтеръ!

И въ невинности благодарнаго сердца, дѣвочка подставила ему щеку. Вальтеръ опустилъ голову, и тутъ же поднялъ ее опять. Лицо его пылало, и онъ съ робкой стыдливостью смотрѣлъ на дядю.

Что же ты Вальтеръ? Ну, доброй ночи, Вальтеръ! Прощай, Вальтеръі Дай сюда руку, Вальтеръ, вотъ такъ! Прощай, прощай!

Она еще разъ простилась съ Вальтеромъ, когда Сусанна усаживала ее въ карету, и даже, когда экипажъ двинулся съ мѣста, она нѣсколько разъ махала ему платкомъ; Вальтеръ, стоя на крыльцѣ весело отвѣчалъ на ея поклоны, устремивъ неподвижный взоръ на удаляющійся экипажъ, между тѣмъ какъ деревянный мичманъ позади его, казалось, такъ же, какъ и онъ, посылалъ прощальныя привѣтствія дорогой гостьѣ, ни на что больше не обращая вниманія.

Скоро Флоренса подѣхала къ родительскому дому и вошла въ библіотеку, гдѣ опять господствовало смѣшеніе языковъ. Каретѣ велѣно было дожидаться – "для м-съ Ричардсъ", такъ таинственно прошептала горничная, когда Сусанна проходила мимо.

Обрѣтеніе заблудшаго дѣтища произвело весьма слабое впечатлѣніе на чадолюбиваго родителя. М-ръ Домби, никогда не любившій своей дочери, небрежно поцѣловалъ ее въ лобъ, и сдѣлалъ наставленіе, чтобы впредъ она не смѣла выходить изъ дому съ невѣрными слугами. М-съ Чиккъ прервала на минуту плачевныя соболѣзнованія относительно испорченности человѣческой природы, не умѣвшей идти по стезямъ добродѣтели даже по поводу "Благотворительнаго Точильщика", и встрѣтила свою племянницу важными привѣтствіями, подобающими истинной Домби. Миссъ Токсъ настроила свои чувствованія на этотъ же ладъ. Только одна Ричардсъ, виноватая Ричардсъ, облегчила свое сердце радостными восклицаніями и слезами, и спѣшила расцѣловать милую малютку.

– Ахъ, Ричардсъ, – сказала м-съ Чиккъ съ глубокимъ вздохомъ, – неблагодарность чернаго сердца никогда не доведетъ до добра! Что вы темерь станете дѣлать?… A не было бы всѣхъ этихъ нѳпріятностей, если бы вы умѣли вести себя приличнымъ образомъ въ отношеніи къ младенцу, который теперь, по вашей милости, долженъ лишиться своего естественнаго пропитанія!

– Бѣдное, бѣдное дитя! – прошептала жалобнымъ голосомъ миссъ Токсъ.

– Если-бы я на вашемъ мѣстѣ, – торжественно сказала м-съ Чиккъ, – была такъ неблагодарна, мнѣ бы показалось, что платье "Благотворительнаго Точильщика" задушить моего сына, a воспитаніе развратитъ его.

М-съ Чиккъ не подозрѣвала, какая убійственная правда выходила изъ ея устъ. Форменное платье уже порядкомъ начинало душить несчастнаго Тудля, a воспитаніе покамѣстъ ограничивалось палочными ударами съ одной стороны, и болѣзнешшми стомами – съ другой.

– Луиза – сказалъ м-ръ Домби, – нѣтъ надобности продолжать этихъ замѣчаній. Женщина получила деньги и отставлена отъ должности. Ричардсъ, вы оставляете этотъ домъ, потому что осмѣлились уйти съ моимъ сыномъ – слышите ли? съ моимъ сыномъ, – м-ръ Домби съ особой выразительностью произнесъ эти два слова, – въ такой притонъ и въ такое общество, о которомъ нельзя подумать безъ содроганія. Что же касается до приключенія съ Флоренсой, я считаю его въ нѣкоторомъ смыслѣ счастливымъ и благопріятнымъ обстоятельствомъ, потому что безъ него никогда бы не узналъ вашей вины, между тѣмъ какъ теперь вы сами принуждены были разсказать обо всемъ. Луиза, – продолжалъ м-ръ Домби, обращаясь къ сестрѣ, – другая нянька, думаю я, – здѣсь миссъ Нипперъ громко зарыдала – можетъ остаться, потому что она еще слишкомъ молода и по неволѣ увлечена была соблазнительнымъ поведеніемъ кормилицы. Теперь потрудись распорядиться, чтобы извозчику заплатили до, – здѣсь м-ръ Домби пріостановился и сдѣлалъ презрительную мину – до Садовъ Стаггса.

Когда бѣдная Полли пошла къ дверямъ, Флоренса уцѣпилась за ея платье, и заплакала преотчаяннымъ образомъ, упрашивая добрую няню не уходить изъ дому. Какой ударъ для гордаго отца! Видѣть, какъ собственноѳ дѣтище, собственная плоть и кровь, отъ которой нельзя же было отказаться, вѣшается въ его присутствіи на шею посторонней, презрѣнной женіцины, да это то же, что кинжалъ въ сердце, или острая стрѣла въ растерзанную грудь! Ему, правда, никакого не было дѣла, кого любигь или ненавидитъ его дочь; но его обдало смертельнымъ холодомъ при одной мысли, что то же самое могло со временемъ повториться и съ его сыномъ!