Текст книги "Путь тени"

Автор книги: Брент Уикс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 37 страниц)

Он сбил Азота с ног, будто котенка. Тот упал; затрещала рвущаяся ткань его платья. Мастеру Блинту этого было мало. Он снова ударил ученика – на сей раз кулаком в челюсть.

Голова Азота ударилась об пол, но он заметил, как Кукла бросается к мастеру Блинту и как тот выхватывает из ножен огромный черный меч.

– Не трогайте ее! – прокричал Азот, как безумный вцепляясь в клинок меча Возмездия.

Блинт, не замедляя темпа, схватил Куклу, выставил ее в коридор, захлопнул дверь, запер замок, отпер его и снова запер. Потом повернулся к Азоту, но то, что он собирался сказать, растаяло на его губах. Азот до сих пор сжимал в руках лезвие огромного черного меча. Однако теперь оно было не черное. А пылало синим пламенем.

Огонь, расползаясь по клинку, обволок руку Азота, стал пробираться горячим холодом внутрь пальцев.

– Нет, только не это! Он мой! – прокричал Блинт, отбрасывая меч в сторону, подальше от обоих, точно гадюку.

Теперь в его глазах светился не просто гнев, а безумная ярость. Азот даже не заметил, что ему наносят следующий удар, не понял, как вновь очутился на полу. Глаза застлало что-то мокрое и липкое.

Потом мир превратился в поток тяжелых ударов, вспышки света и боли, запах чеснока изо рта мастера Блинта и отдаленный стук по двери, звучащий все тише и тише.

16

Дарзо всматривался в пенный эль, будто надеялся увидеть в нем ответы. Ответов не находилось, а решение принять следовало. Вокруг, как всегда, кружила карусель наигранной бордельной веселости, но Дарзо не замечал ни мужчин, ни женщин. Быть может, из-за того, что на столе лежал вынутый из ножен меч Возмездия. Или из-за того, что перед глазами так и стояло выражение мальчишеского лица.

«Не трогайте ее!» – крикнул Азот. Неужто он думал, что Дарзо может убить семилетнюю девочку? За кого парнишка его принимает? За чудовище? Ему вспомнилось, как он жестоко избил ученика, как колотил по обмякшему детскому телу до тех пор, пока граф Дрейк не выломал дверь и не остановил его. За это Дарзо чуть не прикончил и графа Дрейка – его ярости не было предела. Но граф приковал к нему проклятый взгляд своих чертовых святых глаз, и Дарзо успокоился.

Синий огонь. Будь он неладен. Будь неладна вся магия. Когда на мече Возмездия вспыхнуло пламя, Дарзо увидел, как умирают остатки его надежды. Она капля за каплей исчезала с тех пор, как погибла Вонда. Сегодняшняя синева стала будто навек захлопнувшейся перед лицом дверью, сообщением о том, что Азот чего-то стоит, а Дарзо нет, что все бесконечные годы исправной службы теперь ничего не значат. Мальчик забрал у него все, благодаря чему Дарзо считался особенным. Что осталось ему?

Пепел. Пепел и кровь. Больше ничего.

Внезапно меч Возмездия показался ему насмешкой.

«Возмездие? Действительно ли мой долг – карать людей, по заслугам их наказывать? Если бы это было так, тогда я давным-давно воткнул бы этот меч в собственную глотку».

Когда умерла Вонда, он тоже будто лишился рассудка. С тех пор прошло ровно четыре месяца и шесть дней. С губ Дарзо слетел вздох. Он поболтал эль в стакане, но не сделал ни глотка. «Потом. Напьюсь потом, а сначала приму решение. После этого выпью стаканов двенадцать, что бы ни надумал».

Они много пили на пару с Вондой. Это бесило ее сестру. Само собой, Мамочка К. вообще была против их связи. Она запретила Дарзо видеться с ее непорочной младшей сестренкой, а Вонде не разрешала встречаться с убийцей. Однако, столь умная во всех других делах, Мамочка К. не понимала, что сама же подталкивает сестру и мокрушника к сближению. Ему нестерпимо захотелось проверить, лжет ли хозяйка борделя, переполненного полуголыми девицами, что ее сестрица невинна.

Оказалось, Мамочка К. лгала. Дарзо разочаровался, однако искусно скрыл это. Получалось, Вонда хитрила. Но его влекло к ней море прочих загадок. Порой она дурно с ним обходилась, зато не боялась его. Быть может, потому, что плохо понимала. Казалось, Вонда скользила по поверхности жизни, тогда как остальным приходилось вброд пробираться по нечистотам. Сам Дарзо вообще не понимал Вонду, это-то его и завораживало.

Когда у них завязался роман, Дарзо следовало устроить все так, чтобы об их тайне никто не проведал. Он прекрасно знал расписание Гвинверы, и они с Вондой могли бы встречаться без ее ведома на протяжении долгих лет. Гвинвера была на редкость прозорлива, однако Дарзо, как никто, умел скрывать свои чувства и хранить секреты. Однако Вонда сама призналась сестре. Очевидно, сразу же. Ее поступок отдавал жестокостью, но Вонда вряд ли понимала, что делает.

– Немедленно порви с ней, Дарзо Блинт, – спокойным тоном сказала ему Гвинвера. – Она тебя погубит. Я люблю сестру, но чувствую, с ней тебе не избежать беды.

То были просто слова. Слова, которыми Гвинвера пыталась сделать так, чтобы все шло по ее сценарию. Она негодовала, что при всей своей власти не в состоянии подчинять себе тех, кем хотела управлять больше всего.

Она, конечно, была права. Хоть и, не исключено, видела все по-своему. Гвинвера всегда понимала Дарзо лучшего всех на свете, а он прекрасно понимал ее. Друг для друга они служили своего рода зеркалами. Быть может, Гвинвера Кирена была бы ему идеальной парой, если бы только он мог полюбить то, что видел в зеркале.

«Почему я раздумываю обо всем этом? Все в прошлом и не имеет никакого смысла». Следовало принять решение: воспитывать мальчика и на что-то надеяться или теперь же его убить.

«Надежда! Да, конечно! Надежда – ложь, которой мы тешим себя, размышляя о будущем». Он всегда на что-то надеялся. Смел мечтать об иной жизни, но когда настало время…

– Выглядишь печально, Гэлан Звездный Огонь, – сказал ладешский бард, без приглашения усаживаясь напротив Дарзо.

– Раздумываю, кого бы убить. Еще раз назовешь меня этим именем и попадешь в первую строчку моего списка, Аристархос.

Бард улыбнулся с уверенностью человека, знающего, сколь великолепны его зубы и как эффектно они подчеркивают красоту лица. Вы только взгляните на него, подумал Дарзо.

– Всем ужасно интересно, что происходит в последние месяцы, – сказал Аристархос.

– Иди ты со всеми остальными куда подальше, – проворчал Дарзо.

– По-моему, ты просто любишь быть центром внимания, Дарзо Блинт. Если бы ты хотел нас убить, то давно бы это сделал. Или, может, ты и впрямь подчиняешься только закону возмездия? Об этом болтают на каждом углу.

– До сих пор ломаете голову все над теми же вопросами? Вам что, больше нечем заняться? Треплетесь, треплетесь, треплетесь! Лучше бы делали что-нибудь полезное.

– Мы и стараемся делать полезное, Дарзо. Собственно говоря, поэтому-то я и пришел сюда. Я готов тебе помочь.

– Как великодушно!

– Ты утратил его? – спросил Аристархос. – Утратил, или же он сам тебя покинул? Говорят, будто камни сами выбирают хозяев. Так ли это?

Дарзо поймал себя на том, что крутит в руках нож. Нет, он делал это вовсе не из желания запугать ладешца, который, надо отдать ему должное, даже не смотрел на оружие. Дарзо просто нужно было чем-то себя занимать. Впрочем, глупая игра не имела смысла. Он отложил нож.

– Знаешь, почему я держусь подальше от тебя, Аристархос, и от всех твоих приятелей? Невозможно определить, я ли вам интересен или мои секреты. Как-то раз я чуть было не поделился одним из них с вашим братом, но вовремя сообразил, что об этом тут же узнаете вы все, и решил не открывать карты врагам.

– Ах, вот как! – воскликнул Аристархос. – Стало быть, мы – твои враги? Тогда почему же ты не уничтожишь нас? Тебе ведь это раз плюнуть.

– Без повода я не убиваю. А страх для меня – недостаточно веская причина. Не знаю, поймешь ли ты, но я умею сдерживаться и не пускать свои возможности в ход почем зря.

Аристархос потер подбородок.

– Значит, ты более достойный человек, чем многие считают. Теперь я понимаю, почему тебя выбрали на эту роль. – Он поднялся на ноги. – Запомни, Дарзо Блинт: хоть я и далеко от дома, а мои здешние возможности ограниченны, если ты обратишься ко мне, я с готовностью окажу тебе посильную помощь. Объяснений не потребую: мне будет достаточно знать, что ты действуешь не без причины. Удачного дня!

Он направился к выходу, улыбаясь и подмигивая девицам. Те провожали ускользающий источник заработка недовольными взглядами. Дарзо отметил, что веселость Аристархоса ненатуральная – он будто носил маску.

«Маски меняются, а их обладатели остаются прежними», – подумал Дарзо.

Он насмотрелся в жизни столько мерзостей, что видел грязь в каждом сердце, знал, что непорочных не бывает, и был уверен в своей правоте. Даже в Римболде Дрейке жили грязь и мрак. Однако руководили им не они.

Дарзо заявил, что страх для него – недостаточно веская причина, а сам в это время продумывал, как убьет ребенка.

«Кто я такой? – спросил он у самого себя. – Что за чудовище?»

Его будто поймали в ловушку. Выхода из нее не было. Дарзо только что убил Корбина Фишилла. Покончить с ним велел шинга с согласия остальных Девятерых. Корбин управлял цехами, как в Халидоре: настраивал один против другого, одобрял насилие и не предпринимал ничего для прекращения межцеховых войн. Халидорцы поступали так же, надеясь, что в итоге выживут сильнейшие. Однако в Са'каге не терпели кровожадных чудовищ.

Хуже того, теперь выяснилось, что Корбин работал на Халидор. Подобного не прощали. Он не только получал от халидорцев задания, а еще и утаивал это от остальных. Предательство считалось в Са'каге одним из тягчайших грехов.

Словом, Корбина по справедливости решили убить. Но это не означало, что его смерти желали все, особенно друзья. Дарзо и раньше доводилось уничтожать столь важных птиц, однако он всякий раз действовал предельно осторожно и не оставлял ни единого следа. Теперь же по месту убийства битый час прогуливался Азот – до того, как дело было сделано, и после. Слух о том, что Дарзо взял ученика, успел распространиться по городу. Всякий мог увязать гибель Корбина с Азотовой «прогулкой». Наверняка последнюю работу Дарзо теперь называли неряшливой, а его самого считали отслужившим свой срок.

Он был лучшим из лучших, поэтому и судили его со всей строгостью. А его ошибки, даже намек на них, давали надежду второсортным мокрушникам, мечтавшим взлететь повыше. Азот обо всем об этом, конечно, даже не догадывался. Он о многом еще не имел понятия. Тем не менее во вспышке синего пламени на клинке Возмездия Дарзо увидел собственную погибель. Если оставить мальчика в живых, Дарзо рано или поздно не станет.

Так все и складывается, по закону небесной бережливости: одному – жизнь, другому – смерть.

Дарзо Блинт наконец принял решение и начал пить.

– Мастер Блинт все не появляется.

– Что верно, то верно, – ответила Мамочка К.

– Прошло целых четыре дня. Вы сказали, что он больше не сердится, – пробормотал Азот, сжимая пальцы в кулаки.

Ему казалось, что на костяшках ссадины, но его руки были невредимы. Болели и многие другие места, стало быть, он не придумал, что его избили. Однако его пальцы почему-то совершенно не пострадали.

– Не четыре, а три. И он в самом деле больше не сердится. На вот, выпей.

– Нет, я больше не хочу. От этого мне делается хуже.

Азот тут же пожалел о сказанном. Мамочка К. вскинула брови, ее взгляд стал холодным. Азот лежал в ее доме, в гостевой спальне, и, несмотря на гору одеял, увидев льдинки в глазах Мамочки К., почувствовал озноб.

– Я кое о чем расскажу тебе, мальчик. Ты когда-нибудь слышал о Змее из Гарана?

– Нет, – ответил Азот.

– У него семь голов, но если отрубаешь одну из них, на ее месте вырастает две.

– Правда? Неужели такое бывает?

– Нет. В Гаране его называют Змеем из Ладеша. Конечно, это выдумка.

– Тогда зачем вы мне ее рассказали? – спросил Азот.

– Ты притворяешься бестолковым или в самом деле такой? – Не дождавшись ответа, Мамочка К. продолжила: – Если позволишь мне договорить до конца, то сам найдешь аналогию. Аналогия – это у взрослых ложь.

– А зачем она им?

Азот несколько дней не вставал с постели, поэтому становился немного дерзким.

– Зачем взрослым ложь? Она нередко выручает. Давай-ка выпей лекарство и поменьше болтай, – велела Мамочка К.

Азот сознавал, что и так позволил себе лишнее, поэтому не стал приставать с дальнейшими расспросами и выпил густое варево, пахшее мятой и анисом.

– В Са'каге объявился свой собственный Змей Гарана, Азот… Вернее, Кайлар. Знаешь Корбина Фишилла?

Азот кивнул. Корбин Фишилл, молодой броский красавец, порой приезжал, чтобы побеседовать с Джа'лалиэлем.

– Корбин был одним из Девятерых. Управлял цехами, где работают дети.

– Был?

Азот чуть не вскрикнул. Ему не полагалось знать подробностей о значимости Корбина.

– Три дня назад Дарзо убил его. Когда закрылись детские дворы, у Са'каге появилась возможность в прямом смысле взрастить собственную армию. Однако Корбин разжигал межцеховые войны, которые выкашивали рожденных в рабстве детей. К тому же Корбин был шпионом. Са'каге полагали, что он работает на Кьюру, но теперь считается, что он служил Халидору. Халидорцы платили ему кьюрскими золотыми, может, на случай, если Корбина раскусят, и затем, чтобы он не принимался тратить деньги немедленно и не привлекал к себе внимания. Теперь, когда Корбина больше нет, люди из Са'каге обыскали его дом, перетрясли вещи, но, к сожалению, не нашли никаких доказательств. Если он был халидорцем, значит, таил в себе гораздо большую опасность, чем мы предполагали. Са'каге следовало арестовать его и пытками выбить из него ответы. Какое-то время основное внимание мы уделяли другим вопросам, о чем теперь жалеем. По счастью, Корбин недолго занимал высокий пост и вряд ли успел внушить цеховым уважение к Халидору – по большому счету уличным крысятам все равно, откуда берется их еда. Если Халидор предпринял попытку склонить на свою сторону наших цеховых, значит, затевает нечто серьезное.

– Может, Корбин стал работать на Халидор лишь потому, что с ним из всех членов Са'каге было легче всего договориться?

Мамочка К. улыбнулась.

– Неизвестно. Сейчас в Халидоре вспыхивает восстание за восстанием, подавлять их не так-то просто. Но их король-бог известен как человек, который во что бы то ни стало добивается своего. По моим предположениям, он считает, что Халидор не готов для похода на юг, хочет восстановить силы, на что уйдет не один год, и вместе с тем желает, чтобы Сенария, когда настанет время, пала от первого удара. Если Са'каге перейдет в его подчинение, тогда халидорцы без труда завладеют и всем городом. Нас беспокоит то, что если Халидор ухитрился сделать своим союзником столь высокопоставленного человека, как Корбин, значит, не исключено, ему подобных – десятки. Вполне вероятно, что не сегодня-завтра на месте одной срубленной головы появятся несколько новых. Быть может, на Халидор работает и кто-то из тех, кому мы полностью доверяем.

– А почему это так вас тревожит? – полюбопытствовал Азот.

– Потому что я тоже одна из Девятерых. Я Госпожа Удовольствий.

Азот изумленно приоткрыл рот. Са'каге до этой минуты представлялось ему чем-то опасным, громадным и отдаленным. Мамочка К. содержала бордель и была очень богата. Но Азоту и в голову не приходило, что ее пост настолько высок. Получалось, будучи Госпожой Удовольствий, она заправляла всеми продажными женщинами в Сенарии; каждая из них подчинялась Мамочке К.

Она улыбнулась.

– Мои девочки не только выполняют… прямые обязанности, но еще и держат ухо востро. Ты и представить себе не можешь, как порой болтливы мужчины в компании, по их мнению, безмозглых шлюх. Одним словом, я управляю целой шпионской сетью Са'каге. Мне надо выяснить, каковы планы Халидора. Если я не смогу этого сделать, никто ничего не узнает. Если мы не примем меры, халидорцы захватят нашу страну. Поверь мне, никому не хочется подчиняться Гэроту Урсуулу.

– Зачем вы мне все это рассказываете? – спросил Азот. – Я ведь никто и ничто.

– Азот был никем и ничем. А ты вот-вот станешь Кайларом Стерном, – ответила Мамочка К. – На мой взгляд, ты умнее, чем полагает Дарзо. Я рассказываю тебе об этом потому, что ты нужен нам и должен оставаться на нашей стороне. Азоту ума не хватило, вот он и пошел болтаться по Крольчатнику. Тебе или Дарзо это может стоить жизни. Если бы ты знал, что происходит, ни за что бы не отправился туда. Ты совершил ошибку, но Дарзо не следовало тебя избивать. Ты всего лишь осуществил задуманное. Если честно, я уверена, что Дарзо раскаивается, однако просить прощения он никогда не станет. Не в его это духе – признавать, что он оплошал. Мы хотели бы, чтобы ты был не просто нашим учеником, Кайлар. А союзником. Ты готов?

Азот-Кайлар медленно кивнул.

– Что я должен делать?

17

Очутившись в имении Джайров, Кайлар изо всех сил старался дивиться тому, чему следует. Азот, как предупредила Мамочка К, глазел бы на все подряд – большое, золотое. Баронету же Каширу Стерну надлежало обращать внимание лишь на произведения искусства. Логан пригласил его к себе, желая загладить вину. Са'каге дали Кайлару первое задание – подружиться с юным Джайром.

Мажордом провел гостя к другому, более изысканно одетому человеку. Кайлар чуть было не поприветствовал его как герцога Джайра, но до него вовремя дошло, что перед ним управляющий. Управляющий повел гостя через огромную переднюю с двойной лестницей, которая шла на три этажа вверх, огибая громадную мраморную скульптуру, изображение двух мужчин, близнецов, стоявших друг к другу лицом в одинаковых позах – в выпаде перед ударом.

По словам Мамочки К., то была одна из самых известных скульптур в мире: «Кончина Грэскских близнецов». Мамочка К. рассказала Кайлару, что на настоящих Грэскских близнецах были тяжелые доспехи. Во время продолжительного сражения оба потеряли легкие плащи, которые в те давние времена все мужчины носили поверх чешуйчатых кольчуг и использовали в качестве знаков различия. Близнецы в самом деле убили друг друга, хотя из всех предыдущих схваток ухитрялись выходить невредимыми. Здешние мраморные воины были обнаженные и держали в руках по щиту и мечу. Щиты располагались так, что близнецы, собираясь убить друг друга, могли впервые взглянуть в глаза противнику.

Управляющий и Кайлар поднялись по лестнице и направились в конец более широкого, чем аллеи в Крольчатнике, бесконечного коридора. Тут и там красовались мраморные бюсты, на стенах пестрели картины с изображением беседующих людей, воинов, мужчин и женщин, прогуливающихся семейств, скорбящих дам, полей сражения и жутких чудовищ, выползающих из дыр в земле. Почти все картины были огромные, все красовались в тяжелых золоченых рамах. Управляющий шел немного впереди, и Кайлар мог глазеть вокруг, сколько душе угодно. Наконец они остановились перед громадной дверью. Управляющий постучал по косяку палочкой и раскрыл дверь. За ней оказалась библиотека с десятками шкафов вдоль стен и ровными рядами книг и свитков.

– Милорд, баронет Кайлар Стерн.

Логан Джайр поднялся из-за стола, на котором лежал развернутый свиток.

– Кайлар! А я как раз заканчиваю… Одолжил этот манускрипт… Впрочем, неважно. Проходи же! Чувствуй себя как дома.

– Спасибо, что пригласили меня, герцог Джайр; ваше имение великолепно. А «Кончина Грэскских близнецов» – просто загляденье.

Эти слова придумала для Кайлара Мамочка К., но он произносил их сейчас, ничуть не кривя душой.

– Пожалуйста, зови меня просто Логан. Ты премного добрый. Близнецы тебе и впрямь понравились?

Нелепым «премного добрый» он себя выдал. Кайлар вмиг смекнул, что Логан тоже боится допустить промах. Кайлар волновался, потому что был самозванцем, но примерно так же чувствовал себя и «герцог» Логан. Держаться свободно и уверенно, ощущая всю тяжесть непривычного громкого титула, у него не вполне получалось. Поэтому-то Кайлар и постарался ответить на вопрос как можно честнее.

– На мой взгляд, скульптура замечательная. Только зря их сделали голыми.

Логан рассмеялся.

– Вот-вот! Сам я почти не обращаю на них внимания, но иной раз вхожу в дом, думая о чем-нибудь своем, и вдруг на тебе! Два обнаженных гиганта! Теперь я выполняю множество обязанностей отца, встречаюсь с его вассалами, друзьями. Бывает, к нам приезжают дамы с дочерьми, надеясь, что я, едва познакомившись с ними, без памяти влюблюсь. Как-то раз я приветствовал у себя мать и дочь. Их имен называть не буду, скажу только, что обе – прелестные создания, благопристойные, весьма строгих правил. А я ведь довольно высокий. В общем, разговаривая со мной, им приходилось поднимать головы. Я что-то увлеченно рассказываю и вдруг замечаю, что мать чуть не смеется, а у дочери горят глаза, и что обе смотрят куда-то немного в сторону. Я задумываюсь, не застряло ли у меня что-нибудь в волосах или не испачкано ли ухо.

– Вот так история! – смеясь, воскликнул Кайлар.

– Поворачиваюсь и вижу… прямо у себя над плечом мраморное мужское достоинство в три раза больше обычного. Гостьи, естественно, смекают, что я понимаю, на что они все это время поглядывали, а до меня доходит, что девица видит голого мужчину впервые в жизни. И я напрочь забываю, о чем вел речь.

Они вместе рассмеялись. Логан объяснялся просто и ясно. Кайлару не пришлось гадать, что значит «мужское достоинство». «Неужели все благородные разговаривают так же? – с благодарностью подумал он. – Или мне просто повезло? Что, если следующую шутку Логан отпустит без предисловий?»

Хозяин указал на портрет лысого человека с выступающей челюстью. Он был в странной одежде.

– А повинен во всем вот кто. Мой прапрапрадед – большой почитатель искусств.

Кайлар усмехнулся, но почувствовал себя так, будто ему дали затрещину. Логан знал, кто был его прапрапрадедом. А Кайлар не имел представления даже об отце. Последовало молчание. Кайлар понял, что ему следует что-нибудь сказать.

– Гм… я слышал, что Грэскские близнецы сражались друг с другом в общем шесть раз.

– Ты знаешь про них? – удивился Логан. – Не многие из наших ровесников интересуются такими вещами.

Кайлар с опозданием осознал, что напрасно выставил себя знатоком истории перед любителем читать и обладателем такого количества книг.

– Мне нравятся разные древние легенды. Но мои родители полагают, что нет смысла «морочить себе голову этими россказнями».

– Серьезно нравятся? А Алейн всякий раз, едва я завожу разговор на какую-нибудь историческую тему, притворяется, что храпит.

«Алейн? – подумал Кайлар. – Алейн Гандер, принц Алейн Гандер X?» Логан жил совсем в ином мире.

– Взгляни-ка. – Молодой лорд подозвал Кайлара к столу. – Прочти вот этот кусочек.

«С удовольствием бы, если бы я умел читать». У Кайлара похолодело сердце. Притворяться баронетом было для него еще слишком непривычно.

– О, нет. Чтения мне хватает и на уроках. Ты будешь бездельничать, а я сидеть, уткнувшись в писанину? Лучше расскажи о самом интересном своими словами.

– Мне и так кажется, что я чересчур много болтаю, – признался Логан, внезапно смущаясь. – По-моему, это невежливо.

Кайлар пожал плечами.

– На мой взгляд, ты очень даже вежлив. О чем тут написано? О чем-нибудь новеньком?

Глаза Логана вспыхнули, и Кайлар понял, что волноваться больше не о чем.

– Нет, о закате Алкестийского периода, о том времени, которое предшествовало падению Семи королевств. Отец велит мне побольше читать о великих правителях прошлого. В данном случае это, конечно, Джорсин Алкестес. Когда их окружили в районе Черного Кургана, правой рукой Джорсина Алкестеса был Безумец Эзра. Точнее, нет, тогда его еще не звали Безумцем. Прозвище он получил потом, примерно через пятьдесят лет, когда ушел в лес. Впрочем, речь не об этом. При императоре Джорсине Алкестесе Эзра был лучшим магом. В общем, представь себе: они в окружении близ Черного Кургана. Эзра творит небывалые чудеса: управляет боевыми молотами Оурена Рейзина; снабжает войско ловушками из огня и молний – пользоваться ими под силу даже солдатам, не наделенным талантом;орудует Кьюрохом, мечом власти; Иуресом, жезлом закона; и шестью волшебными штуковинами, называемыми ка'кари. Это светящиеся шары. Если шестеро бойцов сожмут такие шары в руках, они тают, покрывают их обладателей, будто второй кожей, и дают мощь. Вторую кожу из жидкого металла получает и Арикус Даадрал, она делает его неуязвимым. Корвир Черный Колодец становится Корвиром Красным, повелителем огня. Трейс Арвагулания превращается из вульгарной уродины в самую прекрасную женщину своего времени. Оурен Рейзин получает власть над землей, тяжелеет до тысячи фунтов и превращается в камень. Ирена Блочуэй становится владычицей зелени и остальных растений. Шрэду Мардену достается вода и способность высосать ее даже из человеческой крови.

Но больше всего меня интересует непревзойденная способность Джорсина Алкестеса управлять людьми. Ему подчинялось множество талантливых личностей, нрав у большинства был свободолюбивый, многие отличались большим самомнением. Однако Джорсин Алкестес заставил их объединиться и действовать сообща. Увы, в самом конце он оскорбил одного из своих лучших друзей, Акела Торне, и отдал ка'кари не ему, а Шрэду Мардену, которого недолюбливал. Слышал про Акела Торне?

– Что-то слышал, – ответил Кайлар. Он говорил правду. Порой цеховые крысята собирались под окнами таверны, когда туда приходил бард. Однако расслышать они могли лишь отдельные обрывки его историй.

– Акел был отменным борцом, хоть и немного с приветом. Коварства не признавал ни в чем. Ненавидел ложь, политику и магию и мог схватить меч и в одиночку рвануть на толпу врагов. Он был настолько безрассуден и настолько ловок, что его войско следовало за ним куда угодно. Но его слишком волновали вопросы чести. Если в его присутствии удостаивали большего внимания других, он принимал это за оскорбление. Вот из-за чего у них и вышел раздор с Джорсином. И как тот не догадался, что Акел обидится?

– А ты как думаешь?

Логан почесал затылок.

– Причина, наверное, в чем-то банальном. Шла война, все выбивались из сил, голодали, не могли размышлять трезво. Вот Джорсин и допустил ошибку.

– Что полезного ты берешь из этой истории для себя? – спросил Кайлар. – Ты ведь тоже когда-нибудь будешь руководить войском?

Логан озадачился.

– Надо всегда в достатке есть и хорошенько высыпаться?

– А может, стараться в обычных разговорах быть на равных с подчиненными, чтобы они тебе не мстили? – подсказал Кайлар.

– Не хотите ли вы сразиться со мной, баронет Стерн?

– С удовольствием одержу над вами победу, достопочтенный герцог.