Текст книги "Казино "Шахерезада""

Автор книги: Брайан Фриман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 28 страниц)

Глава 50

– Клэр, черт побери, ты что делаешь? – воскликнула Серена.

Та даже не повернулась в ее сторону. Устремив взгляд на Бони, она медленно, шаг за шагом приближалась к нему до тех пор, пока ствол пистолета не уперся ему в переносицу. Клэр дрожала. Лицо горело ненавистью и болью, переполнявшими ее. Они, словно фонтан из нефтяной скважины, били из ее глаз.

Бони, казалось, не замечал пистолета. Они с Клэр не отрываясь смотрели друг на друга. Это было похоже на дуэль. Клэр плакала, стараясь удержать ствол пистолета на месте.

– Теперь ты знаешь, что я чувствовала все прошедшие годы. Бессилие, – проговорила она.

– Что тебе нужно, Клэр?

– Расскажи Блейку правду, – попросила она. – Ты должен это сделать.

– Я ничего ему не должен! – твердо заявил Бони.

Клэр покачала головой.

– Ты убил Амиру! За то, что она попыталась вырваться от тебя. Она не желала быть твоей вещью.

– Я любил Амиру, – возразил Бони.

– Тогда почему все, кого ты любишь, становятся несчастными?

– Я не намерен обсуждать здесь свои личные дела.

– Миновало сорок лет. Тебя не привлекут к ответственности. Чего ты боишься? Признавайся.

– Если уж ты решила меня убить, так убивай, Клэр, но мне не в чем признаваться. Амиру я не убивал.

– Ты хочешь, чтобы я нажала на курок?

– Клэр, остановись, ради Бога, – умоляющим тоном произнесла Серена и двинулась к ним, но Бони взмахом руки остановил ее.

– Не волнуйтесь, детектив, – произнес он. – Так что же ты медлишь, Клэр? Давай, убивай меня. Высоко же ты меня ценишь, если из-за меня намерена испортить свою жизнь.

– А когда моя жизнь хоть что-либо значила для тебя? – усмехнулась Клэр. Откинув голову назад, она отняла ствол пистолета от головы отца и ткнула им себе в горло. – Так тебе больше нравится?

– Клэр! Нет! – закричала Серена.

Бони продолжал смотреть на дочь. Серене показалось, что в его глазах мелькнули слезы.

– Как ты красива, – вдруг проговорил Бони. – Ты очень похожа на свою мать.

– Думаешь, удастся разжалобить меня? – спросила Клэр. – Что там у тебя еще в программе? Рассказ о том, как ты меня любишь? Не верю!

– Я действительно люблю тебя, – отозвался Бони.

– Считаешь, я не смогу выстрелить? – Клэр сильнее прижала ствол, вдавив его в шею.

– Сможешь, – хладнокровно ответил Бони. – Ведь ты моя дочь.

– Вот именно, твоя! И решимости мне хватит.

– Желаешь принести мне максимум страданий?

– Посмотри вокруг себя! – Голос Клэр дрогнул. – Ведь мы – семья. Которую ты выстроил. Вон там, у стены, стоит твой сын. Полюбуйся, что ты с ним сделал. А как ты поступил со мной?

Бони вздрогнул как от удара.

– Пожалуйста, Клэр, не нужно…

– О, прости, папочка, за то, что я демонстрирую твое грязное белье. Похоже, ты смущен?

– Клэр! – Бони умоляюще посмотрел на нее.

Клэр напоминала в этот момент акулу, которая, почуяв кровь, устремляется на рану.

– Ты отлично знаешь, что этот подонок со мной сделал.

Серена не понимала, о ком говорит Клэр, но по ошеломленному лицу Бони сразу догадалась, что тот человек ему известен.

– Произошло страшное недоразумение.

– Что?! – вскричала Клэр. – Недоразумение? Значит, это я виновата? Спровоцировала его? Ложь!

Бони вскинул руки и протянул их к Клэр.

– Я просто не мог поверить, что он на такое способен.

Клэр отступила и яростно швырнула пистолет в бассейн. Раздался негромкий всплеск, и пистолет исчез в мутной воде.

– Он изнасиловал меня! – завизжала Клэр.

– Клэр, мы не можем обсуждать наши семейные дела сейчас, здесь.

– Да-да, конечно. Это же повредит твоей репутации. Разрушит созданную тобой империю. Да и ему тоже повредит. Несомненно. Какой ужас – ты выгораживаешь мерзавца, обесчестившего твою дочь.

– Прости меня.

– У тебя был выбор – я или он. И ты выбрал его. Он для тебя был всем. Всем, что ты делал, всем, чем ты занимался… Поэтому ты всегда защищал его.

– Мы уже беседовали на эту тему, и ты сказала мне, что понимаешь ситуацию, – отозвался Бони.

– Разумеется, тогда я ничего не просила, понимая, что вся твоя жизнь – цепочка лжи. Стоило одному звену лопнуть, и все бы рухнуло. Ты бы все потерял. Более того, ты оказался бы в тюрьме. И я замолчала. Ведь я была послушной девочкой, да? Я не говорила тебе, какие кошмары мучили меня по ночам. Зачем расстраивать папочку? Я молчала, хотя от одного вида его физиономии меня тошнило. Молчала ради тебя, чтобы спасти от позора.

– Ведь десять лет уже прошло, Клэр, – напомнил Бони. – Что я сейчас могу сделать? Как исправить положение?

– Никак ты его не исправишь. Никогда. Но ты можешь хотя бы раз в жизни сказать правду. Расскажи про Амиру.

Бони выглядел ошарашенным.

– Я не стану говорить о ней.

– Почему? Ты ничего не должен Блейку? Хорошо. Но передо мной у тебя долги есть.

– Да. Только ты, пожалуйста, не спрашивай меня о ней. Не спрашивай.

Серене казалось, что Клэр вот-вот взорвется от возмущения. Если бы у нее в руках было сейчас оружие, она бы пустила его в ход и убила Бони. Либо застрелилась бы. А скорее всего покончила бы и с ним, и с собой. Клэр отвернулась, плечи задрожали, она расплакалась.

Бони закрыл глаза. Слова дочери, разбередившие старую рану, причиняли ему мучительную боль.

– Это он, Клэр, – тихо произнес Бони. – Он убил Амиру.

Клэр резко обернулась и покачала головой:

– Нет. Не верю.

Бони вздохнул:

– Он. Тогда-то все и началось. Между нами. Я понял, что создал Франкенштейна.

– Мики? Убил Амиру?

Лицо Бони исказилось, словно он раскрыл ящик Пандоры, брошенный ему Клэр, и все таившиеся там демоны, выскочив, кинулись в разные стороны. Имя прозвучало как выстрел.

Серена принялась лихорадочно вспоминать.

– Мики, – прошептала она Страйду. – Где мы о нем слышали?

Клэр приблизилась к Бони и отвесила ему хлесткую пощечину, такую сильную, что старик покачнулся.

– И ты, зная, какое это чудовище, оставил меня с ним? Попросил с ним прогуляться?

– Прошло столько времени, Клэр. Я думал, он изменился. Полагал, что ему можно доверять.

– Он и теперь значит для тебя больше, чем я. После всего, что случилось. Неудивительно, от него многое зависит. Весь твой бизнес. Новый проект «Ориент». Он – краеугольный камень твоей империи, выстроенной на лжи, насилии и смерти.

– Хватит, Клэр!

Ее губы презрительно скривились.

– Нет, папочка, Мики не краеугольный камень, не самая большая твоя тайна, а мельничный жернов, который вот уже сорок лет висит на твоей шее. Да и на моей тоже, только поменьше.

Бони удрученно кивнул:

– Да, он еще здесь, Клэр. И поэтому изменить ничего невозможно.

– Неправда. Будет суд над Блейком, и тогда выплывут все ваши делишки. Твои и твоего ублюдка Мики. Все узнают правду об Амире.

– Я этого не допущу.

– Ситуация вышла из-под твоего контроля, папа.

– Нет, Клэр, – устало возразил Бони. – Ничего из-под моего контроля не вышло и не выйдет.

Он медленно вытянул из заднего кармана брюк пачку дорогих европейских сигарет, достал одну и сунул в рот. Затем выудил зажигалку «Зиппо», бензиновую, старомодную.

– Ничего, – повторил он.

Бони чиркнул зажигалкой и, несмотря на сильный ветер, прикурил. Он не загораживал крошечное пламя, но ветер не гасил его. Казалось, сама природа не способна противостоять его желаниям.

Неожиданно Блейк, стоявший на выступе, обхватил каменный полукруг и смешно замахал руками, как марионетка. Его глаза расширились. Серена увидела, что по груди Блейка начало расползаться алое пятно. Затем, извиваясь по нему, вниз потек тонкий ручеек. В следующее мгновение по дворику прокатилось эхо еще одного выстрела. Блейк сложился пополам, побледнел, качнулся назад и исчез за стеной в затяжном падении на расстилавшуюся под ним автостоянку.

Часть четвертая
Мики

Глава 51

Страйд сознавал, что с отчетом о событиях, происшедших на крыше, у них с Сереной возникнут проблемы.

Как ни крути, а там, формально, на месте преступления, были произведены выстрелы, в результате которых погиб преступник. Каким бы отвратительным он ни был, а имел место самосуд, ну или, мягче, сознательное убийство. Дело пахло служебным расследованием, судом и изгнанием со службы.

Подобного развития событий Страйд никак не ожидал.

Сохилл прибыл к отелю и лично руководил осмотром места преступления и расследованием, начавшимся с того, что лейтенант приказал никого не пускать наверх. Затем он подошел к Бони Фиссо, а не к своим детективам, и о чем-то беседовал с ним минут двадцать. Встретились они как старые добрые друзья, сопроводив приветствия похлопыванием по плечам. Страйд счел это дурным знаком. Вскоре Сохилл приказал одному полицейскому отвезти Клэр домой. Серена удивилась, ведь по идее за безопасность дочери Бони формально продолжали отвечать они со Страйдом. Клэр бросила в их сторону жадный взгляд, остановилась, но сопровождавший ее офицер, подхватив под локоть, увлек к выходу.

– Поздравляю! – бодро произнес Сохилл, приблизившись к Страйду и Серене. – Идите домой и отдыхайте.

«Второй дурной знак», – мелькнуло в голове у Страйда.

– А как же доклад? – спросил он.

– Подождет до завтра. Вы проделали огромную работу, отлично с ней справились. Поймали серийного убийцу. Теперь отправляйтесь домой, а завтра утром все обсудим. – Сохилл улыбнулся, стараясь говорить и вести себя как родитель, испытывающий гордость от достойного поведения своих чад.

Страйд, правда, подозревал, что в речах и улыбке лейтенанта политики больше, чем служебного долга. Ситуация складывалась скверная – казавшийся надежным механизм дал сбой, с декораций ссыпалась яркая краска, обнажились огрехи, один вид которых способен вызвать взрыв ужасающей силы. Под обломками вероятного скандала могло оказаться не только казино, но и люди, и проект «Ориент». Усталость наваливалась на Страйда. Он вдруг почувствовал полное безразличие ко всему и поэтому спорить с лейтенантом не стал. Побаливала и кровоточила рана в боку, тело ломило. Страйд подумал, что действительно будет лучше, если они уйдут.

И они с Сереной отправились домой. Сил разговаривать уже не было – кое-как сполоснувшись под душем и добравшись до постели, они мгновенно заснули. Единственное ощущение, которое Страйд запомнил, – запах духов Клэр от простыни и подушки. Он уплыл в эротические видения, внезапно прерванные сценами насилия, криками падающих с крыш людей и воплями насилуемых девушек.

Они проспали десять часов.

В управление Страйд и Серена приехали уже за полдень. В здании царило возбуждение. Их приветствовали как героев. Еще бы, раскрыть такое дело! Им улыбались, похлопывали по плечам, поздравляли. Они заслужили высший балл. Как погиб Блейк, никого не интересовало. На лицах всех было словно написано: «Сдох, и черт с ним». Сохилл сиял лучезарной улыбкой. Столкнувшись со Страйдом и Сереной в коридоре, он широким жестом пригласил их в свой кабинет. Страйд подумал, что улыбку со своей физиономии Сохилл не снимал со вчерашнего дня. Он оставался тем же политиком, каким они увидели его на крыше отеля. Страйд встревожился и приготовился к разносу. Интуиция подсказывала, что хорошее настроение начальства обычно не предвещает ничего радостного для подчиненных.

В кабинете Сохилл приказал секретарше ни с кем не соединять его. Для Страйда это было неожиданностью.

Они с Сереной устроились в небольших креслах напротив Сохилла.

– Примите мои поздравления, – начал лейтенант. – Губернатор Дюран просил меня передать вам его личную благодарность.

Страйд и Серена молчали.

– Наверное, нет необходимости говорить, как мне жаль Аманду, – продолжил Сохилл. – Но вы обезвредили преступника, и это – главное. Все складывается великолепно! Налогоплательщики могут нами гордиться. А большего нам и не нужно.

– Кто ведет дело? – поинтересовался Страйд.

– Какое дело? – удивился Сохилл.

– О гибели Блейка.

– А, это мы вчера утрясли, – отмахнулся Сохилл, и его улыбка стала еще шире.

– Утрясли? – переспросил Страйд. – Его же убили. Кто?

– Начальник охранного агентства, принадлежащего Бони. Некто Дэвид Камен. Отличный парень, бывший снайпер. Да вы его знаете, говорили с ним. Бони молодец, вызвал его, тот устроился на крыше противоположного здания, жилого комплекса Чарлкомб-Тауэрс, и вовремя прицелился.

– Ясно, – кивнул Страйд. – Бони находится под домашним арестом?

– С какой стати? – изумился Сохилл.

– Он же отдал приказ уничтожить Блейка. Формально организовал убийство. Чтобы предотвратить суд над Блейком, не дать выплыть правде о смерти Амиры.

– Вы ошибаетесь, детектив. Никто ничего не организовывал. Я лично допрашивал вчера Камена. Он нажал на курок, только когда увидел, что Блейк потянулся к щиколотке. Дэвид Камен поступил абсолютно правильно, не дав совершиться очередному преступлению. Позднее мы обыскали Блейка – у него действительно на щиколотке висела специальная кобура с пистолетом.

– Насколько я помню, он стоял не двигаясь, – произнес Страйд.

– Вы не можете быть в этом совершенно уверены! Вы с Сереной смотрели на Бони и Клэр. Тогда как Камен не спускал глаз с Блейка. Нам благодарить его надо, иначе, детектив, случилась бы очередная ошибка. Кстати, по вашей же опять вине. Но ладно. Все хорошо, что хорошо кончается. Забудем.

Страйд помрачнел. Поклясться в суде в том, что во все глаза смотрел на Блейка, он, конечно, не мог бы. Чтобы достать пистолет, ему требовалась даже не секунда, а меньше. Доля секунды. Хотя Страйд сознавал, что никакого пистолета у Блейка на лодыжке не было. Иначе он им воспользовался бы. А еще он знал, что и остальные это знают не хуже его.

– Нашли второй пистолет, нашли, – успокаивал его сомнения Сохилл. – Лежал возле него, на тротуаре. «Вальтер». Небольшой, но вполне надежный. Он успел вытащить его из кобуры, но не успел им воспользоваться.

«Очень удобный аргумент», – подумал Страйд.

– Значит, расследование закончено? – спросил он.

– Именно, – ответил Сохилл.

– А кто такой Мики? – как бы между прочим задал вопрос Страйд.

Лицо Сохилла не изменило своего выражения. С него не спадала та же радостная улыбка.

– Мики? Не знаю.

– Что будет с делом Амиры?

Улыбка Сохилла стала еще светлее.

– Детектив Страйд, но ведь я же в самом начале говорил, что оно закрыто. Ее убил какой-то придурок, сумасшедший поклонник.

Страйд закурил. Серена мрачно посмотрела на него.

Они расположились на скамейке в парке, в квартале от управления. Приближался вечер. Жара спала, октябрьское солнце сулило райскую погоду – менее тридцати градусов и бескрайнее голубое небо. Благодаря отсутствию смога, явлению редкому и оттого приятному, горы на горизонте виднелись ярко и отчетливо.

Страйд с наслаждением курил. Дым вливался в легкие как старый добрый друг, неся благодатный покой. Страйд не смотрел на Серену.

– Я бы слова не сказал, если бы ты выпила, – заявил он.

Она фыркнула:

– Не сказал бы. Просто выхватил бы у меня из рук рюмку и разбил.

– Да, наверное, – признался Страйд.

Серена выхватила из его рта сигарету, швырнула на землю и раздавила каблуком. Во все стороны разлетелись маленькие искорки, попадали в грязь. Страйду еще сильнее захотелось покурить. Он с грустью подумал, что вторая попытка покончить с табаком окажется болезненнее.

– Ты почему-то не расспрашиваешь меня о Клэр, – проговорила Серена.

Она отвернулась, солнце ударило ей в глаза. Серена поморщилась. Страйд повернулся к ней и увидел, как она облизнула пересохшие губы.

– Не расспрашиваю, – спокойно промолвил он.

Весь день Клэр то всплывала, то выскакивала из его памяти. Страйд и не собирался ни о чем говорить Серене. Тем более сейчас, когда нестерпимо хотелось закурить. Он снова вспомнил тонкий аромат косметики Клэр в кровати. Молча сидел, размышляя о сигарете.

– Я виновата, – вздохнула Серена. – Думала, говорить тебе или нет. Многие мужья жить не смогут, пока все не разузнают.

– Я – смогу.

Она принялась осматривать свои ногти. Страйд видел, что Серена нервничает.

– Мы занимались любовью, – призналась она.

Страйд посмотрел на Серену. Она выглядела смущенной. Виноватой. Испуганной.

– Точнее, мы собирались заняться любовью. Блейк нас прервал. Когда мы только-только начали. Но это не важно. Было – и это факт.

Ей хотелось, чтобы он успокоил ее, сказал, что не осуждает. Однако Страйд молчал.

– Ты хоть что-нибудь произнесешь? – спросила Серена.

– Во мне закипает ярость.

Серена расхохоталась. Страйд тоже.

Отсмеявшись, она крепко поцеловала его и прошептала:

– А если серьезно? Что ты чувствуешь?

– Ничего. Моего отношения к тебе это не меняет. А что скажешь ты?

– Мне кажется, я разбудила в себе демона. И я так боялась потерять тебя.

– Даже не надейся.

– Прости меня.

– Можешь не извиняться – во всяком случае, не за это. Ты с ней еще не общалась? – спросил Страйд.

– Нет, – покачала головой Серена. – Пыталась дозвониться до нее, но она не отвечает ни по домашнему телефону, ни по мобильному.

– Бони куда-то спрятал ее.

– Мне очень тревожно.

– Не думаю, что она в опасности, – заметил Страйд.

– Да ты что! Он собственного сына убил. Не удивлюсь, если Бони вдруг заявит, что она покончила жизнь самоубийством. Спишет на стресс.

– Похоже, тебя она очень волнует.

Серена помолчала.

– Да, я могла бы полюбить ее, – промолвила она и добавила: – Но не полюбила.

Страйд удивился глубине облегчения, которое испытал, услышав слова Серены.

– Она хотела узнать правду. Узнала. На публику она не выплывет. Сумеет ли она с этим жить? Не знаю.

– Бони от своего не отступит, – вздохнула Серена.

– А мы? Тебя что больше устраивает – изображение правды или сама правда?

Серена помялась и усмехнулась:

– В первый раз, что ли?

Страйд уловил скрытый смысл ее слов. Они раскрыли убийство Рейчел Диз – во время расследования они и познакомились, – но часть правды так и осталась сокрыта. И Страйд сам просил об этом Серену.

– Политика и деньги нередко побеждают, Джонни.

– В Лас-Вегасе?

– Везде.

– Вопрос в том, позволит ли он нам жить дальше. Мы слишком много услышали.

– Ты имеешь в виду этого Мики?

– Да. Мы не знаем, кто он, но Мики находится в сердцевине власти, принадлежащей Бони.

– Тогда это был сопляк какой-то, – вспомнила Серена.

– Элен Труа упоминала, что он работал в бассейне. Охранником. Крутился возле жен богатеньких игроков. Вероятно, попытался соблазнить Амиру, она отказалась и он разозлился.

Серена решительно покачала головой:

– Нет, это была не случайность. Он оказался в бассейне потому, что Бони приказал ему идти туда. Потом Мики сообщил Лео Риччи, что задание выполнено. А история с полоумным поклонником – легенда.

– И с того дня Мики подцепил на крючок душу Бони, – заключил Страйд. Он достал из кармана мобильный телефон и стал набирать номер. – Посмотрим, кто такой Мики.

– Элен не знает.

– Вероятно, знает Муз.

Услышав в трубке густой баритон отставного комедианта, Страйд еще раз представился. Муз сразу сел на своего конька, артистическим пафосным тоном поздравил его с поимкой убийцы Тирни. Страйд дал возможность ему выговориться. Он вообразил, как радостно пляшут сейчас его широкие брови.

– Простите, у меня к вам вопрос, – сказал он, когда Муз наконец остановился, чтобы передохнуть.

– Спрашивайте что угодно! – откликнулся тот.

– Вы не вспомните, кто такой Мики? В шестьдесят девятом он работал охранником в «Шахерезаде».

Последовала продолжительная пауза, в финале которой Муз попытался взять обратный ход.

– Там много охранников работало. В основном студенты, – пробормотал он.

– Муз, это не ответ, – напирал Страйд. – Вы знаете его?

– А в чем дело?

– Ничего особенного, просто нам нужно выяснить, кто это.

Снова наступило молчание, слышалось лишь дыхание Муза.

– Собственно, он и не делает из своего прошлого тайны. Учился в университете, как и многие из тех, что впоследствии стали большими шишками, подрабатывал в казино. Ничего странного.

Страйд почувствовал неуверенность, смешанную со страхом. Подумал, что совершил ошибку, которая может стоить жизни и ему, и Серене.

– Так вы знакомы с ним?

– Конечно. Мики Дюран – давний друг нашей индустрии развлечений. Благодаря Всевышнему и электорату его в будущем месяце переизберут губернатором.

Глава 52

Беатрис Эрдспринг взяла пульт управления телевизором, нажала на кнопку увеличения звука и опять ничего не услышала. Дикторша лепетала что-то невнятное.

– Господи, да что же это такое, – проворчала она, подтыкая под себя розовое одеяло.

Она попробовала переключать каналы, но звука нигде не было. Вернулась на местную телестанцию, где черноволосый симпатяга латиноамериканской наружности читал новости. Его звали Рауль. Красавец, внушающий симпатию и доверие. Когда он говорил, его усы пикантно шевелились. Ее муж Эмметт тоже носил усы.

Беатрис удивилась. Обычно Рауль говорил громко, но сейчас, даже старательно вытягивая шею и прикладывая ладонь к уху, Беатрис не улавливала ни звука.

– Ну же, Рауль. Давай. Чего ты там шепчешь? – взмолилась она, обращаясь к телевизору.

Беатрис огорчилась еще и потому, что узнала красивую девушку на старой фотографии, которую Рауль показывал зрителям. Ей очень хотелось выяснить, что с ней приключилось.

– Что происходит? Ровена, ты меня слышишь? – позвала она подругу, вместе с которой снимала эту однокомнатную квартирку, расположенную на Баулдер-Стрип. – По-моему, у нас сломался телевизор. Или в пульте батареи разрядились?

Ровена давно лежала в кровати и, как казалось Беатрис, крепко спала. Она спала едва ли не постоянно. Беатрис пережила уже трех соседок по квартире и опасалась, что вскоре опять останется одна. Эта мысль ее огорчала, поскольку когда Ровена бодрствовала, она управлялась по хозяйству. Жена фермера из Айовы, вырастившая шестерых детей, она мгновенно справлялась с десятком дел. А какие уморительные истории рассказывала! Вспоминая их, Беатрис часами надрывалась от смеха. Взять хотя бы вот эту, об одной восьмилетней девчушке, которая вознамерилась подоить быка и была ошеломлена делом рук своих. Бык, наверное, обалдел не меньше. Забавно.

Беатрис опять уставилась на телевизор и вздохнула. Рауль сообщал очередную новость.

Беатрис посмотрела в окно, на главную улицу. По ней в направлении озера Мид и дамбы неслись автомобили. Флора в прошлом месяце возила их с Ровеной туда на прогулку, и хотя там было очень ветрено, отчего волосы у Беатрис вставали дыбом, ей там понравилось. Успокаивала близость воды, на которую она всегда любила смотреть. Конечно, Мид это не озеро Тахо, у которого она столько лет прожила, гораздо меньше. Тем не менее Беатрис была счастлива опять очутиться на окраине. Жара Лас-Вегаса ей нравилась. Правда, Беатрис иногда скучала по прохладным ночам, давным-давно ушедшим, когда они с Эмметтом согревали друг друга под теплым пледом. С некоторых пор холод стал ей вреден. Вот почему она удалилась в южную часть штата.

В комнату, закрывая ладонями уши, вбежала хозяйка квартиры Флора, филиппинка. Она стрелой промчалась к телевизору, выключила его, после чего, прижав руки к сердцу, несколько раз глубоко вздохнула. Погрозив пальцем, она что-то быстро-быстро заговорила, но Беатрис не слышала и ее.

– Что ты хочешь сказать? – спросила она.

Флора подошла к Беатрис. Той показалось, что она уже не говорит, а орет, но слов не разобрала.

– Да ну тебя, Флора! – Беатрис махнула рукой.

Флора метнулась к тумбочке, стоявшей по другую сторону кровати, выдвинула верхний ящик и, с победным видом достав оттуда небольшой слуховой аппарат, протянула Беатрис. Вставив ей в ухо наушники, она отступила и расхохоталась. Все сто двадцать с лишком килограммов Флоры затряслись.

– Так уже лучше, милочка? – спросила она.

– Только вот орать не нужно, – произнесла Беатрис, отчего смех Флоры стал еще громче.

– Включить тебе телевизор?

Беатрис покачала головой:

– Не нужно. Я расстроилась. Пропустила новость, которую так хотела послушать.

– Какую?

– Откуда же мне знать, если я ее не слышала? Рауль показывал фотографию красивой девушки. Я знала ее. Она рожала у нас. В мою смену. Ты же знаешь, я работала медсестрой.

– Интересно! – воскликнула Флора. Она закружилась по комнате, поправляя стулья и сбитые ею безделушки, не обращая внимания на Беатрис. – Помнишь того ужасного мужчину? Ну, его полиция недавно поймала? Господи, скольких он людей убил. И его тоже застрелили. Бац-бац, и нет. Со стены упал. – Флора похлопотала у постели Беатрис, затем приподняла престарелую даму, ударами мясистого кулака взбила подушку, опустила на нее. – Но все равно это так романтично, – продолжила она свое повествование. – Представляешь, он мстил за мать. Какое сердце! – Она замолчала. – Тут сыновей на свой день рождения-то не заманишь…

– А кем была его мать? – спросила Беатрис.

– Кем? Да танцовщицей какой-то. В шестидесятых в казино работала. Выступала там. Забеременела, но ее заставили отказаться от ребенка. Ужас! – Она всплеснула руками. – Я бы с ума, наверное, сошла. Как бы я желала, чтобы мои мальчики, когда им исполнится пятьдесят, поселились тут. А сейчас им и там неплохо. Пусть пока живут как хотят.

Беатрис наморщила лоб.

– О ком ты говоришь? Случайно, не об Амире Лус?

Но Флора уже не слушала ее. Выговорившись и прибрав в комнате, она зашагала к себе и даже не оглянулась. Беатрис осталась одна. Она вспомнила, почему сняла слуховой аппарат – из-за Ровены, та храпела так громко, как шумит «Боинг-747» на взлете.

Беатрис подумала об Амире Лус и улыбнулась. Она словно опять увидела на балконе эту красивую девушку, лицо которой не портила даже беременность. Она пыталась проделать па своего впечатляющего странного эротического танца, но ей мешал большой живот.

«Да, скорее всего Флора говорила об Амире Лус, – решила Беатрис. – Тем более что по телевизору показывали ее фотографию. Но почему тут появился сын? Откуда он взялся? Нет, Флора явно что-то напутала».

Беатрис включила телевизор и сразу уменьшила громкость. Улыбнувшись, помахала пультом Раулю, затем принялась перескакивать с канала на канал в поисках очередной новостной передачи.

– Амира. При чем тут Амира? Ох, Господи, они все перепутали, – бормотала она.