Текст книги "Казино "Шахерезада""

Автор книги: Брайан Фриман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 28 страниц)

Глава 18

Он припарковал «лексус» на дороге, тянущейся вдоль озера, напротив особняка с темными стеклами. Владелец либо развлекался в городе, либо на своей яхте бороздил тихие озерные воды вдоль острова. Так проводили время почти все обитатели курортного местечка, люди богатые, позволявшие себе направиться куда вздумается и делать что хочется.

Его не заботило, что машину могут увидеть. Здесь припаркованный возле чужого дома «лексус» не вызовет ничьих подозрений. Мало ли кому вздумалось побродить по бережку? Посторонним сюда вход заказан, миновать охрану невозможно, а она знает всех в лицо.

Старушонка сыграла свою роль безукоризненно. Она смеялась, улыбалась охранникам – в общем, вела себя так, словно ничего страшного не происходит и за ее спиной не сидит незнакомец с пистолетом в руке. Опустив боковое стекло, она въехала на территорию курорта спокойно, как всегда. Выдавали ее, как он заметил, лишь трясущиеся пальцы, выбивавшие на руле мелкую дробь, которую охранники, как, впрочем, и другие, приняли бы за проявление болезни Паркинсона. Они ошибались. Это признак панического страха.

Остаток дня он провел в ее доме, наблюдая, как страх переходит в ужас, и поглядывая в окно на заходящее солнце. Старухе он заткнул рот полотенцем, связал и усадил в кресло. Широко раскрытыми глазами она наблюдала, как он неторопливо прохаживался по комнате от двери к окну. Наступил вечер, и он наконец подготовил себя. Понимал, что старушонка ждет момента, когда он начнет убивать ее. «Интересно, скончается она от сердечного приступа, увидев, что я просто выхожу из ее дома?» – лениво подумал он.

Отъехал он недалеко. Ниже, у одного из самых больших особняков, земля которого обхватывала часть озера, он остановился. Отсюда удобнее наблюдать за домом, возвышавшимся над остальными.

И ждать.

Ему хотелось закурить, но он опасался опускать тонированное стекло. Лучше, если пассажиры случайно проезжающей машины сочтут, что в салоне никого нет. Он сидел почти не двигаясь, наблюдая за особняком, переводя взгляд с одного окна на другое. Иногда в разных комнатах вспыхивал и гас свет, за шторами двигались чьи-то силуэты. Это означало, что два обитателя особняка никуда не ушли. Иногда он отчетливо видел их лица и фигуры в бинокль. Только они двое, больше никого в доме нет.

Он отворачивался и рассматривал озеро. В легких волнах, точно в сказке, мелькали и переливались огни. Да и обитатели курортного места сами жили как в сказке, пестуя свои дешевенькие иллюзии.

Он попытался отвлечься – делал так уже много раз и никогда не нервничал. Сейчас продолжал тревожить случай с мальчиком, когда его выдержка вдруг дала осечку. Он позволил себе разозлиться, дал волю эмоциям. Для него это серьезный промах. Поддаваться чувствам могут другие, но не он. И не сегодня. Но он будет стойким. И никогда больше не повторит ошибки.

В боковом зеркале он уловил слабое движение. Затем в нем вспыхнули огни – автомобильные фары. Длинный черный лимузин проплыл рядом с «лексусом», подъехал ко входу в особняк, за которым он следил, и остановился. Водитель не стал ни выключать мотор, ни мигать фарами, ни нажимать на клаксон. Он хорошо знал, что знаменитости, особенно отправляясь на встречу с другими знаменитостями, всегда появляются вовремя. Вскоре дверь особняка открылась.

Он опять поднес к глазам бинокль и увидел, как из высокого дома появился высокий мужчина и приблизился к задней дверце лимузина. Водитель, приподняв цилиндр, улыбался пассажиру.

Щелкнула задняя дверца, потом закрылась передняя. Он проследил, как лимузин съехал к дороге и двинулся вдоль озера. Вскоре его огни исчезли вдали.

Минут десять он продолжал сидеть, окруженный тьмой и тишиной. Улица оставалась пустынной. Наконец он включил двигатель, погасил огни и тихо подвел «лексус» ко входу в особняк. Не заглушив двигателя, он поставил машину на ручной тормоз. Его визит не займет много времени. Он всегда удивлялся ошибкам, которые совершали профессионалы. Как можно в такие минуты выключать двигатель? А вдруг он не заведется сразу? Подобные оплошности стоят двадцати пяти лет тюрьмы.

Он в последний раз взглянул в боковое зеркало и вышел из автомобиля. Пистолет в его руке был совершенно незаметен.

Направляясь к особняку, он вдруг ощутил легкое замешательство и понял его причину. Дело в том, что он знал ее. Почти в каждом из прошлых случаев перед ним оказывались люди незнакомые, жизненный путь их был ему неизвестен. С ней же он не только знаком, она ему нравится. Она казалась потерянной, чем-то напоминала его самого. Он шагнул к высокой, почти дворцовой, двери, резной, отделанной массивной бронзой. В величественном окружении он выглядел карликом. «Какая разница? Все люди рано или поздно станут жертвами», – твердил его внутренний голос, всегда направлявший его.

Амира.

Он нажал кнопку звонка. Прошло несколько секунд. Вверху располагалась мощная лампа. В ее ярком свете ему стало неуютно. Тревога нарастала. Он чуть отвел назад правую руку с пистолетом, спрятав за бедро.

Дверь она открывала долго, а когда с трудом распахнула ее и, увидев, узнала его, то сразу заулыбалась.

– Ой, кого я вижу. Приветик, – прощебетала она девичьим голоском. Красивая. Беззащитная. – Ты что, не получал моего сообщения?

Это были ее последние слова. Когда он направил на нее пистолет, в ее глазах на мгновение мелькнуло замешательство, сменившееся ужасом. И тут же все закончилось. Стрелять нужно сразу, не раздумывая, иначе сомнения возьмут верх. Через десять секунд он сел в «лексус», опустив стекла, чтобы выветрился едкий запах дыма, и поехал в сторону гор, к Лас-Вегасу.

Глава 19

Серена попросила бутылку газированной воды и бокал для шампанского. Сев за двухместный столик, она дала официанту двадцатку за то, чтобы тот убрал второй стул.

Серена ненавидела казино и по своей воле никогда туда не пришла бы. Ее коробило от скабрезных шуточек, которые отпускали в ее сторону подвыпившие посетители, раздражал запах и вид алкоголя, пробуждавшего в ней воспоминания о добровольно взятом на себя запрете. Однако Страйд предположил, что ей будет легче разговаривать с Клэр, дочерью Бони, одной, в привычной для той клубной обстановке. «Ты быстрее найдешь с ней общий язык, если появишься одна», – уговаривал он Серену.

В казино на Баулдер-Стрип заходили в основном те, кто жил поблизости, давно знал друг друга, считал, что в родном районе и рулетка помогает и если играть по маленькой, а выигрывать чаще, то в сумме можно получить больше, чем в крупном казино при большой ставке. Серена знала, что Корди пасется в казино «Городок Сэма», самом известном на Баулдер-Стрип. Ежегодно оставляет там тысячи долларов, получая взамен обслуживание, которому позавидовал бы и султан.

Заведение, где пела Клэр, называлось «Лаймлайт» и считалось рангом ниже, чем тот же «Городок Сэма» или «Чарли Аризона», хотя бы потому, что в нем не было номеров. Располагалось оно в южной, заброшенной части шоссе, рядом с грязными пустырями, с рассеянными по ним редкими стоянками для автофургонов, магазинами взрослых игрушек и ломбардами. С недавнего времени на пустыри с разных сторон начали наползать новостройки – пригороды неустанно расширяли территории, вгрызаясь в пустующие земли.

Казино «Лаймлайт» выросло на «костях» стоявшей тут придорожной пивной с убогим игорным залом – места, известного ночными потасовками, посещали которое бродяги и беднота, пропивавшие и проигрывавшие свои последние, самые дорогие доллары. Никто не оплакивал ее исчезновение. «Лаймлайт» нельзя было назвать престижным, зато оно принадлежало к числу немногих заведений, где можно, заплатив за пару рюмок, послушать живую музыку кантри. Серена и Страйд заглядывали сюда пару раз. Тогда тут был лишь тесный бар, игральный зал величиной со спичечный коробок, клаустрофобная комнатушка с зелеными стенами и сценой, где выступали танцовщицы, и еще бар, побольше, с карточными игральными автоматами и полусотней круглых столиков, прижавшихся друг к другу вокруг узенькой сцены.

Серена пила небольшими глотками воду и наблюдала, как быстро заполняется зал. Клэр Белфорт явно была местной знаменитостью. Серена не удивилась, если бы столько посетителей собралось в субботу, но сегодня вторник. Значит, пришли на Клэр. Серена предположила, что дорогу Клэр к славе проложили денежки ее папаши Бони, но решила не торопиться с выводами. «Лаймлайт» – дыра дырой, но слушать кантри ходят настоящие ценители, а уж они-то в исполнении разбираются.

В девять на сцену вышел оркестр, обычный для музыки кантри, – скрипка, бас-гитара и ударные. Лампы погасли, зажглись неяркие полусферические светильники. Оркестр заиграл тягучую меланхоличную мелодию. Серена узнала ее – это была ее любимая песня «Ты не уйдешь живым с Харлана», горькая элегия о судьбе кентуккийских шахтеров. Серена слышала ее в исполнении Пэтти Лавлесса и считала, что конкурировать с ним – занятие почти гиблое.

Из-за кулис раздался чуть хрипловатый голос, обволакивающий и вплетающий всю боль мира в музыку. Голос Клэр полностью отвечал требованиям жанра – сильный, эмоциональный, с оттенками, присущими, как заметила Серена, лишь зрелым певцам кантри. Сквозящими в нем нотками печали он слегка напоминал ей гипнотический голос Эллисона Мурера. Такой же неотразимый, как у сирен, чарующий, проникающий в душу. Забыв обо всем, Серена вслушивалась в слова и музыку.

Клэр вышла из дальнего угла кулис и встала в центре сцены. Сверху на нее падал неяркий свет. Она не успела закончить мелодию, как прогремели аплодисменты и затихли. Длинные красно-желтые волосы Клэр вились вокруг ее плеч. Лицо угловатое, с ямочками на щеках; на одной темнела родинка, делавшая его и непропорциональным, и привлекательным одновременно, взгляд умных голубых глаз – пронизывающий. Она была в розовой шелковой блузке с длинными рукавами с незастегнутыми тремя верхними пуговицами, темных, облегающих длинные стройные ноги брюках и туфлях с тонкими, как стилеты, каблуками. Свет вспыхивал на золотых серьгах-кольцах.

Продолжая петь вековой давности балладу о старике, вынужденном вновь отправиться в шахту и, подобно многим другим, нашедшем там вместо пропитания для семьи свою смерть, Клэр приблизилась к самому краю сцены и встала напротив Серены. Звучала пронизывающая красивая мелодия. Серена восхищенно смотрела на Клэр. Их глаза встретились, и Серену будто ударило током, какой-то странный импульс пробежал по ней. Она сочла это игрой воображения, но явственно чувствовала его. Ощущение реальное и сильное.

Песня закончилась, но Клэр еще несколько раз прошептала две последние строки. Серена непроизвольно вскочила и захлопала. Она увидела, как вспыхнуло лицо Клэр, и догадалась, что девушка заряжается энергией слушателей.

Клэр спела еще балладу, после чего исполнила песенку в ритме рокабили, сопроводив ее чечеткой; за ними последовало попурри в стиле блюграсс. Все тексты грустные, везде речь шла о смерти и о потере, поэтому будь Клэр певицей похуже, они прозвучали бы наигранно и фальшиво. Но в ее исполнении они не только приобретали реальность и горечь, а отдавали сегодняшним днем. В каждой из спетой ею трагедии она словно находила что-то личное. Серена хорошо понимала Клэр – ведь такой же яркий отклик они находили и в ее сердце. Каждую песню она могла легко соотнести с эпизодами из своей жизни.

Взгляд Клэр постоянно возвращался к Серене. Она будто говорила с ней. Дразнила, расспрашивала ее. И теперь это была уже не игра воображения. Когда глаза их встретились, губы Клэр сложились в мягкую слабую улыбку, в которой читалась не ирония или насмешка, а родство. Иногда Серене казалось, что девушка поет только для нее. Или ей это чудилось? Клэр соблазняла ее?

Подобного ощущения она не испытывала уже много лет. Серена не пила ничего, кроме воды, однако голова кружилась как после алкоголя. Виной всему музыка и голос Клэр, точно руками мягко обвивающий ее тело, обнаженное и послушное.

Возбуждение овладело Сереной. Через час Клэр с той же таинственной полуулыбкой открыла дверь своей артистической уборной. Кожа девушки блестела от пота, выступление далось ей тяжело. Блестящими любопытными глазами она рассматривала незнакомку.

– Меня зовут Серена, – представилась та. – Я детектив из отдела по расследованию убийств. Мне хотелось бы поговорить с тобой.

Многие, услышав эти слова, замыкались. Клэр просто удивилась, вскинув брови, и раскрыла дверь пошире, давая возможность Серене протиснуться внутрь.

Комнатка маленькая, бедно обставленная и скучная. На полу – линолеум, потертый и пожелтевший. Пятна воды темнели на пеноуретановой плитке, которой был отделан потолок. Вода с музыкальным звоном капала сверху в две алюминиевые пирожницы. В правой части комнаты стояли маленький диванчик, карточный столик и несколько стульев. Напротив – вешалка на колесах, на ней плечики с костюмами Клэр. Узкий холодильник, раковина, в задней части комнаты – душ за полупрозрачной плотной занавеской.

– Присаживайся куда хочешь! – Клэр махнула рукой в сторону дивана и карточного столика.

Серена выбрала один из стульев.

– Выпить хочешь? – спросила Клэр. Серена покачала головой. – Ну да, конечно. Предложить детективу выпить – это, по-вашему, дурной тон, – усмехнулась певица.

Серена рассмеялась. Клэр достала из холодильника бутылку воды, опустилась на стул напротив Серены. Вытянув длинные ноги, она положила локти на стол и, согнувшись, с минуту разглядывала Серену, затем выпрямилась, тонкими красивыми пальцами открыла бутылку.

– Серена, – повторила она. – Красивое имя.

– Спасибо.

– Красивые, – промолвила Клэр, протягивая руку и проводя пальцами, словно расческой, по черным волосам Серены. – Каким шампунем пользуешься?

Серена ответила и почувствовала себя смущенно – ее шампунь был из дешевеньких.

Клэр кивнула, отняла руку от волос Серены и откинулась на спинку стула.

– Понятно. В полиции не принято уделять внимание косметике. Вы там все крутые. И ты тоже крутая? Странно. – Она пожала плечами. – Я представляла женщин-детективов иначе. Толстыми, с рожами как у ведьмы на фоне зари, в задрипанных костюмчиках… Ты выглядишь прекрасно.

– Я закончила смену. На работе я тоже толстая, с ведьмовской рожей и в кримпленовом прикиде, – произнесла Серена со смешком.

Клэр улыбнулась.

– Как тебе мое выступление?

– Великолепно! – искренно ответила Серена. – Почему ты не уедешь в Нэшвилл?

– А чем я тебе здесь не нравлюсь? – отозвалась Клэр. Она поймала ладонью одну из падающих капель. – Я работаю тут для души. Пою что желаю и когда желаю. А в Нэшвилле найдутся люди, которые захотят мной командовать.

– Как твой отец?

Сжав губы, Клэр проговорила:

– Да, как мой отец. Ты меня не удивила. Было бы странно, если бы ты не знала, кто он. Но я и сама не делаю из этого секрета.

– Но и не особенно афишируешь.

– С какой стати мне заниматься саморекламой? Полагаю, подобное положение вещей его устраивает. Ты зачем пришла? Поговорить о Бони?

– Отчасти.

– А другая часть кого касается? – Клэр сделала глоток из бутылки.

– Тебя. Хочу сообщить, что тебе может угрожать опасность.

– Забавно, – усмехнулась Клэр. – И ты станешь моим телохранителем?

– Я не шучу. Двоих уже убили.

– А я и не считаю, что ты шутишь. Но зачем кому-то убивать меня? Только потому, что я дочь Бони Фиссо? Серена, у нас с отцом отношения неважные, но я не позавидую тем, кто решится убить меня. Ты знаешь Бони, и я его знаю. Он их растерзает. Сотрет в порошок. В землю живыми забьет.

– Думаю, преступников это нисколько не смущает, – возразила Серена и рассказала Клэр о гибели Питера Хейла, Майкла Джонсона Лейна и о вероятной связи их с гибелью Амиры Лус сорок лет назад. – Ты слышала об Амире?

– Нет. Бони ни разу не упоминал о ней.

– А Уокер Лейн?

– Я знаю о его существовании, только и всего. Имел ли он какие-либо деловые связи с моим отцом? Неизвестно.

– По какой причине ты поссорилась с отцом? – спросила Серена.

Клэр ответила не сразу. Она поднесла ко рту бутылку, сделала несколько медленных глотков. Затем взяла руку Серены, повернула ее ладонью вверх, принялась разглядывать. Серена не отнимала руку. Слегка касаясь ладони, Клэр провела по ней средним пальцем, мокрым от воды.

– А я умею читать по рукам, – сообщила она с озорными нотками в голосе.

Серена решила подыграть ей.

– И что же ты видишь?

– Ну, то, что ты у нас девочка крутая, это мы уже знаем.

– Да.

– Если ты полицейский, давай-ка посмотрим твою линию жизни. Прости, но линия любви у тебя оборвана.

– Как это?

– Резко оборвана. Еще я вижу, что у тебя были очень теплые отношения с девушкой, когда ты сама была намного моложе.

– Хватит! – Серена отдернула руку.

– Вот как все просто! Прости, я пошутила. Только мне кажется, я задела тебя за живое. Правда, Серена?

Серена почувствовала, как сильно бьется ее сердце.

– Нет, ты всего лишь удивила меня.

– Ладно, не переживай, – мягко успокоила ее Клэр. – Я говорила о себе, ведь я лесбиянка, если ты еще не заметила.

– Заметила. Бони не одобрял тебя? И ты ушла?

– Не только поэтому.

– Почему же еще?

Клэр вздохнула.

– Первые двадцать восемь лет своей жизни я провела рядом с Бони, и он руководил мной точно так же, как руководит всем, что находится рядом с ним. Я – его единственный ребенок, и он очень хотел, чтобы я пошла по его стопам. Я закончила университет, получила степень магистра по управлению гостиничным бизнесом. Делала все, что он от меня требовал. Хотя что тут удивительного? Какую еще дочь может воспитать авторитарный отец? Такую же. Авторитарную, амбициозную.

– Что между вами произошло?

Лицо Клэр стало непроницаемым.

– Ему пришлось делать выбор между мной и бизнесом. И он выбрал бизнес, естественно.

– А твоя мать?

– Она умерла при родах. Мы жили вдвоем, по крайней мере до тех пор, пока я не ушла. Решила распоряжаться своей жизнью как хочется мне, а не ему. Надоело быть клоном своего отца.

– Круто сказано, – усмехнулась Серена.

– Я же говорила тебе, что читала собственную ладонь. В любом случае миновало уже десять лет, и за это время мы ни разу не побеседовали. Он иногда намекал мне на возвращение, но я не соглашалась. Я стала самостоятельной. Не желаю, чтобы меня покупали. Я – единственная, кем он не может помыкать.

Серене показалось, что по характеру Клэр очень напоминает своего отца. То же упрямство. Властность. Она хорошо представляла, какие битвы они вели между собой годами. Странно, что в конце концов Клэр удалось выстоять. Да и Серене на тернистом пути от матери до Дейрдры часто приходилось бороться. С собой, с теми, кто обещал ей помощь, а заканчивал предательством.

– Я пришла с просьбой. Только теперь мне сложно с ней к тебе обращаться, – произнесла Серена.

– Обращайся. – Клэр пожала плечами. – Но в обмен и я спрошу тебя кое о чем.

– Ты не поговоришь с отцом? Мы полагаем, он знает причину того, что происходит. Если убийства имеют отношение к гибели Амиры, то он единственный, кто должен быть в курсе событий.

– Хочешь, чтобы я ему позвонила?

– Да.

– Извини, Серена, к подобному я пока не готова. Не желаю быть ему ничем обязанной.

– Я тебя понимаю, – вздохнула Серена. – Но не забывай, что речь идет о многих жизнях. В том числе и твоей.

– Ты действительно считаешь, что мне угрожает опасность? – воскликнула Клэр.

– Да.

– Я подумаю, – ответила она, несколько секунд помолчала и добавила: – Прости, сейчас не могу обещать ничего определенного.

– Только не затягивай с ответом, – предупредила Серена. Она вытащила из кармана визитную карточку и передала Клэр.

Та повертела ее в руках, положила на стол.

– А теперь ответь мне – права я или нет?

– Ты имеешь в виду свое гадание? – Серена изобразила недоумение, хотя прекрасно понимала, что Клэр говорит о нем. – Тебя это не касается.

– Какая колючая! – Клэр встала со стула, потянулась, лениво заложив руки за голову. – Пойду приму душ.

Серена тоже поднялась, подвинула стул, царапнув его ножками по линолеуму.

– Тогда я ухожу.

– Зачем? Оставайся. – Клэр, обернувшись, махнула рукой. – Продолжим беседу. – Она сделала два шага в сторону душа, остановилась и принялась раздеваться. Расстегнула блузку, открыв верхнюю часть груди. – А ты не поёшь?

– Я? Нет. Разве что иногда, когда посещаю бар с караоке.

– Как же ты самовыражаешься? Должно же у тебя быть увлечение.

– Занимаюсь фотографией. Снимать езжу в пустыню.

Серена наблюдала, как осторожно, двумя руками, Клэр отстегнула сережки-кольца и неторопливо положила их на стол, затем провела пальцами по волосам, ласково распутывая пряди.

– Я хотела бы взглянуть на них, – заметила певица.

Она спустила с плеч шелковую блузку, и та, с шуршанием скользнув по спине, оголила тело до талии. Груди Клэр напоминали идеальной формы белые шары с торчащими вверх темно-красными сосками. Она неторопливо вынула руки из рукавов и повесила блузку на плечики. От ее движений на спине появлялись длинные, доходившие до самого углубления над ягодицами, складки.

– Хочешь со мной поужинать? – спросила Клэр не оборачиваясь.

– Извини, не могу.

Клэр расстегнула боковую молнию брюк, чуть приспустила их, открыв ягодицы и бедра, затем нагнулась и стянула. Теперь на ней были лишь черные трусики танга. Она повернулась к Серене и произнесла:

– Очень плохо.

Серена чувствовала, что ей нужно что-то сказать, отделаться шуткой и уйти. Пока она сидела на стуле без движения, даже едва дыша, Клэр сняла трусики, обнажая подбритый лобок с полоской мягких темно-рыжих вьющихся волос. Постояв так, она скрылась в душе. Вскоре раздался шум воды.

Серена поднялась со стула, посмотрела на закрытую дверь гримерной. Она понимала: сейчас ей лучше всего уйти, – но тут появилась Клэр с перекинутым через плечи полотенцем, едва прикрывавшим груди. Остальная часть тела оставалась открытой.

– Обалдеешь, пока дождешься, когда вода нагреется, – заявила она.

Кивнув, Серена попыталась смочить губы, провела по ним языком, но во рту пересохло. Клэр приблизилась к ней, и Серена почувствовала себя неуютно.

– Мы могли бы принять душ вместе.

– Нет, не могли бы, – отозвалась Серена.

– Ты такая красивая!

– Ты тоже.

– Я хотела бы встретиться с тобой снова.

– Но я не лесбиянка, – возразила Серена.

– Ну и что? Я очень влюбчивая, и мне безразлично, кого любить – мужчину или женщину. Вот и тебя я уже полюбила.

– И я люблю, – промолвила Серена. – Мужчину.

– Ты и меня тоже любишь.

Серена хотела возразить, но не смогла.

– Этого не случится, – только и проговорила она.

Клэр протянула руку, провела тыльной стороной ладони по ее щеке.

– Теперь у тебя есть тайна. Но ты не скрывай ее от него.

Серена отстранилась.

– Прости, – сказала она. – Наверное, ты неправильно меня поняла.

– Нет, я все поняла правильно. Ты желаешь меня, и твою страсть я нутром ощущаю.

У Серены зазвучал мобильный телефон. Она выбежала из комнаты так быстро, словно начался пожар, вытащила телефон из кармана джинсов и услышала голос Страйда. Ее охватило чувство вины. Серена поверить не могла в то, что делала, в то, что хотела совершить. Подобного с ней не случалось с тех пор, когда была жива Дейрдра.

– Случилось что-нибудь? – спросила она, презирая себя за сдавленный дрожащий голос, выдававший возбуждение.

Сообщение Страйда опустило ее на землю.

– Еще одно убийство, – произнес он.