Текст книги "Ангел возмездия (СИ)"

Автор книги: Борис Мишарин

– Завтра домой поедем, – начала разговор Татьяна, – привезем мяса, картошки, капусты, морковки, лук, чеснок, свеклу, кабачков, грибов, варенья…

– Я что, в малину попал? – улыбнулся Володя.

– В какую малину? – не поняла Татьяна.

– В смысле – зачем нам всего столько? – пояснил он.

– А как же, – вмешалась в разговор Ирина, – суп сварить, так что-нибудь приготовить. Все надо в хозяйстве иметь.

– Ну-у, если в хозяйстве, – расплылся в улыбке Владимир, – тогда ладно. Как же вы это все повезете?

– Привыкать что ли, – отмахнулась Татьяна, – каждая по кулю припрет. В автобус лишь бы попасть, сейчас все в город продукты потащат. Картошку вот скоро копать поедем – если мужика в доме нет, кто кули таскать будет? Взвалил на плечи и пошел, а куда деваться? В деревне сумочкой не наносишь.

Ирина открыла дверцу холодильника, разглядывала спиртное, сомневалась в выборе и вообще стоит ли.

– Давайте, девчонки, что-нибудь легонькое на первый раз, Мартини, например, – предложил Володя. – Вам же еще потом за вещами ехать. Где они, в камере хранения?

Девчонки рассмеялись.

– В какой камере, Володя? Все, что есть – все с собой. Жить же негде было, куда потащишь? Вот теперь и одежду привезем.

Владимир оглядел их. Простые деревенские девушки нравились ему все больше и больше. Нравились своей простотой, непосредственностью, прямотой мышления и смекалкой.

– Так… Значит, тогда сегодня празднуем. И ваше новое жилье, и поступление в институт – надо отметить. А завтра все вместе поедем в вашу деревню. Не отпущу я вас на автобусе, чего зря мается – у меня машина есть. Отвезу и привезу.

– Ура-а-а, – закричали девчонки, – вот здорово!

Ему нравилось, как они радуются, чисто и без городской наигранности, эмоционально и весело. Он убрал Мартини обратно в холодильник, достал коньяк.

– Сегодня пьем вот это, хороший коньячок, французский.

– Дорогой, наверное? – поинтересовалась Ирина.

– Нормальный, – улыбнулся Владимир, – праздник у нас сегодня то же недешевый.

– Ой, – спохватилась Ирина, – надо же на почту сбегать, домой позвонить. Мать будет ждать звонка в сельсовете. Она даже не знает, что мы в институт поступили. Вот обрадуется!

– Точно, – поддакнула Татьяна, – закрутились мы. Ты извини, Володя, сбегаем на почту, позвоним и обратно. Пять минут осталось…

– Зачем же на почту бегать, – удивился Владимир, – вон же, телефон в комнате. Бери и звони.

– Да мы как-то забылись, – оправдывалась Татьяна, – привыкли по-своему, по-деревенски, на почту бегать, – она засмущалась.

Владимир пригласил их в комнату, сам набрал номер и ушел на кухню. Слышал оттуда, как разговаривают громко, задорно и радостно девчонки, делятся радостью с матерью, обещая завтра приехать и все рассказать подробно.

Обе прибежали на кухню довольные, благодарили Владимира и все никак не могли успокоиться от привалившего счастья.

Утром они проснулись первыми. Привыкли вставать рано, доить коров, кормить скотину, а вечером не засиживаться допоздна, ложиться с темнотой. Лежали по обеим сторонам от Владимира и думали, каждая о своем. Обе были не девочки, но вот так, в постели и всю ночь с мужчиной, такого у них еще не было. Занимались любовью с парнями где-нибудь на сеновале, в лесу или на лужайке, после секса разбегались в разные стороны, что бы, не дай Бог, не увидел кто вместе, не разнес сплетни по деревне. И настоящие, неторопливые ласки мужчины, познали впервые. Каждая сейчас, наверное, думала о подруге, как они будут делить его, если понравился Владимир обеим.

Он проснулся, потянулся по привычке и открыл глаза.

– Доброе утро, милые мои девочки, – обнял обеих сразу, поцеловал каждую в щечку, – как настроение?

– Супер! – воскликнули они одновременно, потом ойкнули враз и рассмеялись.

– Кто первый в душ? – спросил Владимир. Но никто из них не выразил желания. – Так, значит, мне первому принимать водные процедуры? Не годится. Как же я через вас перелезу? Не получится без задержки.

– А ты задержись, – томно предложила Татьяна.

– С удовольствием бы, милые мои, задержался и не раз. Но тогда в деревню не успеем. Решайте – едем или остаемся?

– Да-а-а, классно бы было остаться, но мать ждать будет, волноваться. И так, наверняка, всю ночь не спала с радости, задумчиво произнесла Ирина.

– Тогда все, милые мои, быстро в душ и собираться.

Он подтолкнул их обеих сразу, посмотрел на голые фигурки, убегавшие в ванну, встал, достал два полотенца из шкафа, повесил на дверную ручку.

Позавтракали быстро и Владимир ушел за машиной. Минут через пятнадцать вернулся, замкнул квартиру, и они покатили.

Девчонки еще ни разу не ездили на иномарках, сидели и балдели от удовольствия. Это не автобус с его теснотой и духотой.

– Что матери говорить про меня станете? – спросил в лоб Владимир.

– Не знаю, – задумалась Татьяна, – но как есть – говорить нельзя. Не поймет мама нас, переживать будет.

– Тогда я вот что предлагаю, скажите, что сняли квартиру у старушки, у моей бабушки. Бесплатно – за кормешку. Про меня вы и не знали, бабушка попросила меня свозить вас, и где я живу, вы не знаете. А бабушку зовут тетя Зоя, или бабушка Зоя. Так пойдет?

– Конечно, пойдет, – согласилась Татьяна.

Доехали быстро, за три часа, автобус тащился около шести и девчонки удивились – вроде бы быстро и не ехали. В машине скорость не чувствовалась. Зато сколько радости было при встрече, Владимир чуть сам не прослезился. Встречали их всей деревней, все пришли посмотреть на настоящих студенток, поговорить, пожать руку, поздравить. Любое значимое событие отмечалось вместе – смерть, рождение, свадьба, студенчество, все знали друг о друге все, радовались и переживали.

Мама девочек очень огорчилась, узнав, что под вечер дочери собираются уезжать. И не поговорить толком – сбежались все соседи и родственники, но Владимиру не было резона оставаться на ночь, хотя он и мог это сделать.

Хонду Одиссей, с ее вместительным багажником, загрузили под завязку, расплакались, расцеловались на прощание и Владимир включил скорость. Машина проехала медленно по единственной деревенской улочке, выбралась на асфальт и набрала скорость. Детство оставалось позади, а впереди новая жизнь и надежда на счастье.

* * *

Ирина с Татьяной пылесосили, мыли полы, варили обед, ублажали в постели – все нравилось Владимиру, но он стал «прикипать» к ним. Может, просыпались чувства, доселе ему неизведанные, но он с каждым днем все больше и больше ощущал прилив нежности, доброты и душевной близости к девушкам. Не к кому-то конкретно, а именно к ним, к обеим. Хотелось сделать что-то приятное, особенное. Подарить цветы, поносить на руках, обнимать и целовать постоянно. В постели ласкал до изнеможения и не мог насытиться ими. Чувствовал, что и он им нравится.

Как-то спросил о том – как же они согласились остаться с ним? Девчонки ответили со своей обычной честной непосредственностью. Выбора не было – учиться хотелось, а жить негде, нет денег снимать жилье. Поступили в институт – и что теперь? Обратно в деревню ехать из-за отсутствия жилья? Он так и не понял до конца их решение, пусть и приятное для него. Понимал, что секс бывает после каких-либо вечеринок и прочее. Так уж пусть будет таким, во благо учебе.

Единственное, чего не понимали девчонки – где и кем он работает. То уезжал с раннего утра и возвращался поздней ночью, то иногда не выходил сутками из дома. Ночные похождения вызывали негласную ревность, скрываемую даже друг от друга. Но в постели сомнения развеивались в его ласках и страсти, и они понимали, что принадлежит он только им. Объяснения о «вольных хлебах» и свободном рабочем графике были непонятны немного, но настаивать и спрашивать конкретнее они боялись, да и не могли просто.

Владимир ехал на своей Хонде на встречу. Раньше еще общался с девочками из фирм по вызову, знал личные сотовые некоторых, не прочь заработать и отдохнуть в удовольствие в свой свободный день. Такие поездки они скрывали, что бы не платить фирме процент, а он составлял большую часть, и поэтому Владимир был уверен – никто о его встрече не знает.

Он остановился в условленном месте, глянул на часы – еще пять минут. Закурил, поджидая девушку, поставил диск с песнями и балдел потихоньку. Особенно ему нравилась новая, ставшая популярной песенка в стиле танго, которую не только пели со сцены, но и играли в каждом кабаке. «Этот вечер надежд», он подпевал ее с удовольствием.

 
Этот вечер надежд,
Звезд искрящихся лучик,
Не пройденный рубеж,
Жизни будущей ключик.
 
 
Этот вечер любви,
Вкус ее поцелуя,
Мы с тобою могли
Танцевать не ревнуя.
 
 
Этот вечер с тобой,
Пыл безудержной страсти,
Ласки жар под луной,
Он не в нашей уж власти.
 
 
Этот вечер свечей,
В сердце трепет волнений,
Блеск прекрасных очей
И любви откровений.
 
 
Этот вечер прошел,
Он завял, как цветочек,
Поутру я нашел
Лишь девицы платочек.
 
 
Этот вечер любви,
Страсть ее поцелуя,
Этот вечер любви,
Вспоминаю тоскуя.
 

Дверца машина открылась.

– Привет, – Вика плюхнулась на сиденье. – Давно ждешь?

– Да нет, недавно подъехал, – Владимир оглядел девушку.

– И что, какая программа сегодня?

– Ключи у друга от коттеджа взял, поедем на целый день. Десятка тебя устроит?

– Вполне, Володя. А еще с собой не хочешь девочку взять? – она показала рукой на стоявшую рядом с машиной девицу. – Новенькая у нас и деньги нужны. Если не согласен, тогда, может, с ней съездишь?

Владимир забеспокоился, о поездке знать не должны, никто не должен связать их отсутствие с ним.

– Ты же говорила, что тайком от фирмы ездишь, что бы не знали, и денег потом не требовали? А сама девку привела.

– Ну да, все так и есть, никто и знать не будет, и ты не говори. И даже ей потом, если поедем в следующий раз. Мы вообще сказали, что по магазинам пошли.

Владимир успокоился и обрадовался, такой расклад его устраивал полностью. Поспрашивал еще для приличия:

– Нормальная хоть девчонка?

– Нормальная. Попробуешь – сам узнаешь.

– Ладно, – засмеялся Владимир, – пусть садится. Оторвемся по полной программе.

Вика открыла дверцу, кивнула девчонке.

– Залезай.

Владимир осмотрел и ее. Симпатичная девочка, но сейчас красивые ножки не вызывали в нем особых волнений и шевеления в брюках. Татьяна с Ириной затмевали всех. Раньше, конечно бы, он сначала переспал с ними, а уж потом…

Владимир ехал, радовался и не скрывал этого. Но девушки не понимали его подоплеки, как и не знали, что эта поездка станет для них последней.

– Вот, думал с одной тобой съезжу, – обратился он к Вике, – а ты подружку привела. Вдвойне радость и счастье, – засмеялся Владимир. – Как зовут тебя, красавица?

– Соня, – ответила девушка.

– Соня? Хорошее, красивое имя, а главное редкое.

Владимир не был уверен, что их зовут именно так – девчонки часто назывались псевдонимами, которые сами себе выбирали, но так, что бы повторных имен в фирме не было.

Хонда въехала во двор коттеджа, стоявшего особняком, как бы на отшибе от всех и недалеко от города.

– Все, девочки, приехали. Пойдемте в дом.

Владимир завел их в зал, предложил присесть на диван.

– Сделаем так, – начал он, – сейчас по пять капель выпьем экспромтом за встречу, за знакомство, а потом уже стол накроем и отдыхать станем. Есть вино, водка, коньяк. Что выбираем?

– Давай с винца начнем, – предложила Вика, Соня согласно кивнула.

– А я себе коньячка немного.

Владимир покопошился немного в баре, подал девушкам по бокалу, поднял свой.

– За встречу и знакомство до дна.

Он выпил коньяк, следом за ним осушила бокал и Вика, Соня отпила половину.

– До дна, до дна, первую до дна, – потребовал Владимир, – потом можешь пить по половинке. – Он забрал пустые бокалы. – Так, посидите минуточку, я сейчас продукты сюда притащу, фрукты, а потом и в спальню сходим.

Владимир вышел, закурил сигарету и пошел на кухню. Налил себе сока томатного, выпил с удовольствием, глянул на часы – пора. Вернулся в зал. Девчонки спали, прислонившись друг к другу – снотворное действовало быстро. Забрал их сумочки, никогда не оставлял сей предмет с хозяйками. Сотовые телефоны разбивал и выкидывал, никогда не мелочился на таких вещах, деньги, их всегда было немного, забирал, остальное сжигал где-нибудь на костре. Так спокойнее и безопаснее.

Владимир поднялся на второй этаж в одну из комнат.

– И так, сэр, – обратился он к находящемуся там мужчине, – две клиентки готовы. Прошу провести расчет.

– Все шутишь, Вовочка… Что-то в этот раз даже не оприходовал их, – усмехнулся мужчина.

– Девушку завел, – улыбнулся он, – любоффь… с первого взгляда. Лучше денежки оприходую, мне они сейчас нужны. Так что давай, гони…

Мужчина отсчитал нужную сумму.

– Все, как в аптеке, по курсу в рублях. Ты же баксами не берешь.

– А на черта мне баксы – светиться только. В России рубликом все можно сделать и даже баксы купить, – Владимир рассмеялся, убирая деньги в карман. – Все, до встречи, созвонимся.

Он никогда не интересовался последующей судьбой девчонок. «Меньше знаешь – лучше спишь», – говаривал он. Выполнял свою задачу – доставить здоровое тело в нужное место без свидетелей, четко и грамотно, получал свои три тысячи долларов по курсу в рублях за каждую «штуку» и был доволен. Что делали с девочками дальше – его не интересовало. Скорее всего, продавали в дома терпимости за границу, но и в этом он был не уверен, потому что привозил и мальчиков. Кто попадется. Мальчики, в принципе, то же работали в борделях, но стоили подороже, а для него без разницы.

Он не задумывался над тем, что творил, хоть и понимал, что совершает неправомерные деяния. Находил себе оправдание – поработают немного в других борделях, от них не убудет, все равно занимаются проституцией, так что ничего особенного, сверхъестественного не происходит. Сами изначально выбрали этот путь. А он не увозил силой, а значит и не похищал. Правда, давал девчонкам снотворное, но в этом большой вины нет.

Теперь можно отдохнуть несколько дней, расслабиться и дальше готовить почву для дальнейших клиентов.

Владимир возвращался домой очень довольным – заработал за день 180 тысяч, совсем не плохо. Надо бы сходить сегодня с девочками куда-нибудь, можно в сауну, в ресторан или в боулинг. Пусть сами решат и определятся. Но он сначала заехал в банк, положил сто тысяч на свой счет, остальные оставил на текущие расходы.

* * *

Степанцов набрал номер сотового.

– Алло, Владислав Сергеевич, это я, Никанор.

– Слушаю тебя.

– Сауна готова, можно приезжать.

– Хорошо.

В трубке запикало и Степанцов засуетился, надо все подготовить, как следует. Он прошел в зал, оглядел спящих девчонок, вздохнул. Начал раздевать их догола. Потом взял одну на руки, понес в подвал. Девушка спала крепко и только ручонки болтались в такт его шагам. Положил на стол, оглядел девушку и снова вздохнул, пододвигая на край, закинул ноги на свои плечи, спустил брюки и начал с сопением заниматься сексом. Кончил, подтянул девчонку повыше, осмотрел еще раз. «Нормально», – констатировал Никанор и вышел поджидать бригаду.

Реутов приехал через час.

– Все нормально, Владислав Сергеевич, одна девушка в операционной, вторая спит в зале.

– Хорошо, пойдем, посмотрим.

Реутов спустился в подвал, где была оборудована операционная почти по всем правилам медицины. Включил бестеневую лампу, осмотрел клиентку.

– Что ж, неплохо, совсем не плохо. Так, свободен пока, закончим оперировать – позову. Принесешь вторую.

Степанцов кивнул и вышел, знал, что начнут еще не скоро, не совсем скоро. Пока приготовят инструменты, наденут халаты… Потом он унесет ее в другую комнату уже без глаз, почек и костного мозга. Забирали все, что требовалось спросом и каким спросом – огромным. Упакует в целлофановый мешок тела и оставит до ночи. Ночью трупы увезут в кочегарку, где и сгорят они без следа.

Хорошо, прекрасно продумал весь процесс Владислав Сергеевич. Заведут позже розыскные дела в милиции, если заведут, что маловероятно, не найдут и трупов даже, а нет тела – нет и дела, говаривал он с усмешкой. И Владимир работал ювелирно, находил тех, кого не станут искать. Эти девочки, например, уехали из деревни и своим домашним не сообщили адреса проживания и работы. Звонили домой по сотовому телефону, присылали иногда денег, пудрили мозги несуществующими предприятиями и должностями, а теперь и телефонных аппаратов их не осталось. Где искать в городе человека, если даже оттолкнуться не от чего? Конечно, станут искать, но когда – через год?

Степанцов прошел в зал, не хотел упускать дармового случая – позабавиться с девочкой, пока еще жива и спит. А потом уже просто так посидеть, пивка выпить.

А «вечеринка» в подвале только еще начиналась. Ассистентка Реутова, хирург офтальмолог Дробышева Вероника Антоновна, включила кварцевую лампу. Естественно, что о здоровье девушек никто не заботился, но все операции проводились в стерильных условиях по всем существующим правилам хирургии. Органы с «грязью» никому не нужны.

Работали всегда вдвоем, без операционных сестер – лишних свидетелей. Почки и костный мозг забирал Реутов, а глаза Дробышева, тут уже ассистировал он. Все проводили под общим наркозом.

Владислав Сергеевич провел скальпелем, отступя на 7–8 сантиметров от соединения ХII ребра с позвоночником вниз и в сторону, рассекая кожу и подкожно-жировую клетчатку до паховой связки. Заработали, заметались пальчики с зажимами, останавливая кровь, Дробышева расширила рану крючками, и Реутов тупым путем раздвинул мышцы, выделяя почку из окружающей клетчатки и обнажая сосудистую ножку органа. Иглой Дешана подвел лигатуру и перевязал артерию с веной, выводя почку в рану, перевязывая мочеточник. Орган отсечен и упакован в специальный контейнер-холодильник. Переворот донора на другую сторону и все в том же порядке, затем костный мозг и глаза…

Через три часа Реутов прошептал: «Господи, прости меня грешного», вводя в вену воздух. Остановка сердца и дыхания, он отключил наркозный аппарат. Можно перекурить, пока Никанор унесет труп и положит на стол новое тело.

А ночью потрудится Михалыч и не останется ничего.

* * *

Салацкий заявился домой в полдник радостный и довольный. Его Татьяна с Ириной уже пришли с института и готовили ужин. Накрыть на стол – дело минутное, надо пожарить котлеты, сварить картошку и сделать пюре, а потом уже, попозже, доставать разносолы и заниматься сервировкой.

Он поцеловал каждую в щечку, прижал на мгновение к себе.

– Ух-х, как же, девочки, я по вам соскучился, целый день мотался по делам, не ощущая вашего реального присутствия, вашего родного запаха, не видя этих милых личиков и не слыша желанных голосков! Но мотался не зря и очень хорошо заработал. Так что денежки у нас есть, и мы можем сегодня куда-нибудь сходить. В ресторан, в сауну, в боулинг – куда пожелаете.

Ирина с Татьяной невольно заразились его настроением и по-детски запрыгали от радости. Бросились обе на шею, исцеловали, измазюкали лицо помадой и расхохотались.

– Вот таким ты нам нравишься больше, Вовочка, – задорно произнесла Татьяна.

– Да, и другим сразу видно, что красавчик уже занят, нечего всяким губы раскатывать, – добавила Ира.

– Ох-х! Как же я вас люблю, девочки! – Владимир прижал их к себе покрепче. – Ласковые вы мои и самые, самые красивые!

Он понял, что сказал это не совсем вовремя и надо бы тогда объясниться до конца и подробнее, но сейчас не хотелось. Сейчас хотелось праздника души и никаких объяснений.

– Но об этом чуть позже поговорим – обязательно, обстоятельно и подробно, – он поднял указательный палец вверх. – А сейчас решайте – куда пойдем.

Для Татьяны и Ирины более важного вопроса не было и существовать не могло, вопроса об их Владимире. Каждая любила, любила истинно и крепко, не представляла и не хотела представлять жизнь без милого сердцу мужчины. Но двойственность беспокоила каждую, каждая не желала другой зла, но отдавать, оставлять любимого не хотела. И эта постоянная душевная боль рвала сердце девушкам, лежала тяжким грузом в мыслях и не находила выхода.

– Ты знаешь, Вовочка, – начала издалека Татьяна, – для меня нет более лучшего, чем быть рядом с тобой, видеть и чувствовать тебя. А там, – она неопределенно махнула рукой, – кто-то будет еще… официантки, администраторы… Мы с Ириной накрутили фарша, сделали котлеты, пельмени налепить хотели… Приготовим отличный стол, дома есть музыкальный центр и никаких посторонних. Получится отличный вечер, наш вечер! И ты нам что-нибудь расскажешь о себе, мы же ничего не знаем, правда, Ирина?

Она кивнула головой в знак согласия, посмотрела на Владимира ласково, погладила рукой по щеке.

– И, правда, Володя, давай останемся дома?

Владимир махнул рукой.

– А-а, дома, так дома! Но, что бы праздник был настоящий! А сейчас быстро одевайтесь и вниз, к машине. И никаких вопросов. Понятно?

Он усадил их в автомобиль и повез без всяких объяснений маршрута, разговаривая как бы на продолжение темы.

– Значит, хотите знать обо мне побольше… Собственно и знать нечего – из близких никого нет. Есть, конечно, двоюродные братья и сестры, тетки, дядьки, племяши, но не общаемся мы с ними. Так, на праздник открыточку и то не всегда. Придет время, познакомитесь ближе. В институте, – он резко сменил направление разговора, – вас научат всему. Но главное так и останется за кадром, за дипломом. Это практическое применение полученных знаний. Вот, например, завод производит продукцию и у него всего две основных задачи, что бы там вам в институте не говорили и не вбивали в голову. Всего две. Первая – это произвести качественный продукт и вторая – выгодно его сбыть. Это основа, которая обрастает массой других важных моментов. Я, например, нахожу производителю выгодного покупателя, а покупателю выгодного производителя и имею, при этом, процент со сделки. Сегодня я нашел для товара выгодного покупателя, получил свой дивиденд наличными, и завтра буду искать что-то новенькое или подниму свои старые связи, которых у меня достаточно. Вот то, чем я занимаюсь, девочки. – Он остановил машину, объяснил: – Это место в народе называют Шанхайкой, прошу не отставать от меня и не потеряться.

Владимир долго ходил по рядам, ни слова не говоря. Подошел к одному полуоткрытому бутику, где висели разные шубы. Ирине с Татьяной сразу в глаза бросились кроличьи стриженые полушубки, абсолютно белые, с нарукавными манжетами и пушистым воротником, по которым «пробегала» черная волнистая полоска.

– Вот бы такую поносить, – восхищенно произнесла Татьяна.

– Давай хотя бы примерим, – подбодрил ее Владимир, показывая продавцу на Татьяну и Ирину, – два полушубочка вот на них.

Зеркала, к сожалению, на улице не было, но девчонки смотрели друг на друга, восторженно поворачиваясь, то спиной, то передом и выглядели необыкновенно красивыми куколками. Со вздохом и сожалением снимали они примеряемую одежду, надеясь походить когда-нибудь и в такой. Смотрели, как продавец упаковывает товар и даже не думали, что это для них. Владимир расплатился, но они посчитали, что нашел он где-то выгодного покупателя и продаст потом подороже.

Уже дома он спросил их, не видя особой радости и огорчаясь от этого:

– Вам не понравились полушубки?

– Понравились, – вздохнула Татьяна.

– Очень понравились, – поддержала ее Ирина.

– Тогда почему такие кислые?

– Потому и кислые, что классные шубки. А, правда, что мы в них прекрасно смотрелись? – уже веселее спросила Татьяна. – Но, ничего, будут и у нас когда-нибудь такие.

Владимир в начале ничего не понимал. Потом до него стало доходить, и он расхохотался вовсю. Смеялся от души, с нарастающей силой, наблюдая, как насупились девчонки и вот-вот разревутся от обиды. Встал, принес из коридора оба свертка и все еще сквозь смех произнес:

– Дорогие вы мои девочки! Для кого я это все купил? Тете что ли? Я же вам взял, что бы вы, мои милые, выглядели и были лучшими в институте да и во всем городе. Вам, мои лапочки!

Владимир положил им на колени свертки и сел на диван напротив, подмечая, как меняются их лица, оживают и наливаются счастьем. С радостным визгом они бросились на него, заваливая на спину и зацеловывая всего. Он с трудом отбивался, урезонивая их пыл тем, что обещали они накрыть праздничный стол, а ничего еще не готово.

Наконец девчонки успокоились более или менее и отправились на кухню выполнять обещание. А он достал сигарету, закурил, рассуждая про себя о том, как мало надо для счастья. Владимир понимал, что сегодня должен решиться главный вопрос для него и для девушек – как быть, как жить дальше, и он хотел подготовиться к нему получше. Но разговор решил отодвинуть немного по времени, пусть девочки немного повеселятся.

Татьяна с Ириной то же хотели расставить точки над «и», и не пьяненькими, а на трезвую голову. Даже шубки не могли сгладить назревшую ситуацию, и они спросили в лоб, напрямую.

– Володя, мы тебя полюбили обе и что делать – не знаем, – начала трудный разговор Татьяна. – Так получилось, что мы сгоряча, из-за жилья, согласились быть с тобой, а теперь должны поплатиться. Мы приняли легкомысленное решение, – с трудом подбирала слова Татьяна, – и готовы полностью принять твой выбор, Володя, но ты его должен сделать.

Ее глаза наполнились слезами и она завсхлипывала, засопела носом, пытаясь промокать платочком набегавшую влагу. Разговор продолжила Ирина, которая держалась получше.

– Да, Володя, ты должен сделать выбор и кто-то из нас уедет отсюда. Будет больно, мучительно больно, но другого выхода нет.

– Хорошо, девочки, я согласен, что разговор этот давно назрел и проблему необходимо решить. – Он тоже говорил с трудом, но без слез, более низким и, казалось, охрипшим голосом. – Давайте, раз уж налито, промочим горло немного. – Владимир опрокинул рюмку в рот, закусил и продолжил: – Что я могу вам сказать, девчонки? Вы верите, что я буду говорить честно и откровенно? – они закивали головами, – я очень сильно люблю тебя, Таня, и очень сильно люблю тебя, Ира. Если бы мне сказали об этом раньше – я бы просто посмеялся в ответ, подумав, что парень обычный ловелас. Но это не так, девочки… Как я могу выбрать руку, что бы отрезать одну, когда мне нужны обе. Но и здесь есть небольшая подсказка – правша выберет, естественно, правую руку, а вы мне одинаково любимы, нет ни правши, ни левши. Как я могу выбрать – нет для меня выбора.

Разговор зашел в тупик, и Владимир наполнил рюмки, выпил молча, наблюдая, как и они ополовинили свои.

– Разве нам было плохо вместе? – продолжил он тему. – Прекрасно! Но это мне, потому, как я никого ни с кем не делил.

Владимир снова замолчал, опустив глаза и не зная, что говорить дальше, закурил сигарету.

– А если пойдут дети? – внезапно спросила Ирина. – И у меня, и у Татьяны. Как быть с этим? Как все объяснить людям?

– Да причем здесь люди, – отмахнулся Владимир, – какое им дело кто с кем живет. – Он начал догадываться, куда клонит Ирина. – А дети будут знать своего единственного и настоящего отца, и будут, естественно, записаны на меня.

– А как быть с браком? – в свою очередь спросила Татьяна.

– С браком? С удовольствием женился бы на обеих, но не позволяет закон. Поэтому никакого официального брака – только гражданский, как сейчас и живут многие люди. Имеют детей, счастливы, но официально не женятся. Если вы согласны, девочки, жить со мной на правах фактических жен, то я делаю вам предложение. Стань моей женой, Татьяна. И ты стань моей женой, Ирина. Согласны?

Лица девушек порозовели и настроение улучшилось.

– Вынуждена согласиться на твое предложение, Вовочка, по двум причинам. Во-первых, я тебя люблю, а во-вторых – у нас будет ребенок.

– У нас будет ребенок? – оторопело переспросил Владимир.

– Да, Володя, у нас будет ребенок. Ты не рад?

– Кто, я не рад? – почти закричал он, подскочил к Татьяне, вытащил из-за стола и закружил по комнате. – Я супер рад!

Владимир ликовал, как младенец, потом поставил Татьяну на пол и спросил Ирину:

– А ты, Ирочка, ты согласна?

– Я? Я согласна и то же по двум причинам.

– В смысле? – переспросил он. – И у нас будет ребенок?

– И у нас будет ребенок, – с улыбкой ответила она.

– Ура-а-а-а! – закричал Владимир на весь дом, схватил Ирину на руки и закружился с ней. Потом поставил на пол, подозвал Татьяну и обнял обеих. – Только вы, мои славные, милые и любимые девочки, можете подарить мне двойное счастье и самый светлый день в моей жизни.

Потом, гораздо позже и лежа в постели, он все выспрашивал их о сроках, кто будет – мальчик или девочка, о самочувствии и многом другом.

Но они еще сами не знали, слишком малым был срок, месяц, чуть более. Залетели, видимо, в первый же день и об этом он тоже думал. Они не предохранялись сразу, но, ведь, и не любили тогда, в первый раз. Может здесь есть расчет? С ребенком он не выгонит их из квартиры, хотя и это не аксиома. Тогда почему? Скорее всего, просто не думали об этом, когда раздвигали ноги. Но каждая женщина должна помнить о возможной беременности, допустить ее или нет. А мужик, разве он не должен думать об этом, он же то же участник процесса, потенциальный папочка. Должен, но во вторую очередь, так считал Владимир.

Наверное, не было выбора в первый вечер, в первую ночь. Отказать не могли, а противозачаточных средств с собой не имели. А может сразу судьба подсказали им, что вот ваш любимый мужчина и не надо сопротивляться, подсказала внутри, подспудно и не осознанно. Разные мысли лезли в голову, но главным был факт – он любит и любим. Любовь ведь приносить не только радость и счастье, но и страдания, если она безответна.

В городе с таким случаем проблем нет. Кто с кем спит, живет ли жена в квартире или любовница – дела нет никому. Иногда соседи и не знают друг друга в лицо, не говоря уже об именах. Другое дело в деревне. Там все обо всем знают и ему, и сейчас девочкам, в принципе, все равно, что о них думают. А вот их маме не безразлично, она живет в этом маленьком мире, общается с односельчанами и то же знает про них все. Самый сложный следующий момент и состоял в том, как объяснить матери.

Девчонки, проснувшись утром, вставать не хотели, и каждая делала вид, что еще спит. Размышляли о своем и, конечно, о нем, о Владимире, почти одинаково, с расхождением в мелочах и деталях. Чувствовали его теплоту и заботу, особенно в этот вечер и ночь, когда он ласкал их по-прежнему, но с особой нежностью гладил животик и уже что-то нашептывал зародившемуся потомству, словно его слышали и понимали. Каждая считала его своим родным и близким человеком, и чувство неопределенности растворилось в его предложении стать женами, унося понемногу, и ревность друг к другу. Может, смирились они внутренне, может что-то другое сыграло свою роль, но той собственнической позиции не было и если говорили, мой Вовочка, то без абсолютного желания причинить боль сестре. Всегда находясь вместе, они не были сестрами по крови и знали об этом, называя одну женщину мамой, а теперь и одного человека мужем и в будущем отцом родных детей.