Текст книги "Ангел возмездия (СИ)"

Автор книги: Борис Мишарин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 34 страниц)

Отдых принес пользу не только здоровью. На яхте они с Николаем обсуждали многие вопросы и проблемы, на которые не хватало времени дома, да и не хотелось затрагивать наболевшие глобальные темы. Говорили о политике, истории и экономике. Николай вырос, получил образование и встал на ноги в Советском Союзе, а Татьяна формировалась в России. Их общение приносило прок обоим, внося коррективы во взгляды и убеждения.

«Петр I, Екатерина II, Ленин, Сталин – вот, пожалуй, и все российские лица, которые могли и меняли порядки, по сути оставаясь монархами, – говорил убежденно Николай. – А сейчас монарх – доллар, а не Путин. Демократия – не та система, что способна вывести страну из экономического хаоса и развала. Необходима твердая рука одного политика. Наша анекдотичная Дума – хороший тому пример. Каждый депутат может внести свое предложение и его обсуждают. Обсуждают многоженство, браки с четырнадцати лет, создают комиссии и подкомиссии по расследованию ЧП, относящихся к компетенции правоохранительной системы. Видимо, нет в многострадальной России более важных вопросов, чем многоженство и ранние браки, могут докатиться и до того, что вынесут на рассмотрение вопрос о статусе голубых и их брачных союзах, – Михась усмехнулся. – Но и рассматривая необходимые стране документы, не прорабатывают вопроса о спросе за неисполнение Закона. Почему-то они не обсуждают возврат денег в Россию, а как они необходимы нашей экономике сейчас! Многие бизнесмены, и это еще мягко сказано, имеют счета за границей, боятся, что их могут посадить здесь или каким-то образом изъять капитал, вот и гонят деньги туда. Или не верят в Россию, мало ли чего может случиться в нашей стране – обесценятся рублики в одночасье, как это уже бывало, и пиши – пропало. А я верю в Россию, имею на счетах миллиарды долларов не где-нибудь в Швейцарии, а в родном Иркутске. Заработал я их честным путем, платят иностранцы мне валютой и поэтому не боюсь инфляции, но и рублики тоже имею. Путин что-то там говорил о возврате денег, чирикал по телевизору, но на этом все и заглохло, как мочилово в сортире».

Михась засмеялся, обнял Татьяну и она словно до сих пор ощущала его прикосновение, вспоминая дальнейший разговор.

«Я не политик, может, и не прав в чем-то, но нет жесткости у Путина, нет железной направляющей руки, которая не понравится многим бизнесменам и политикам как в стране, так и за рубежом. Но она принесла бы стране немалую пользу. Подняла бы Россию из экономической пропасти и укрепила его власть демократа. Наверное, боится он, что скинут его с поста силовым способом, поэтому и не решается на жесткие, но необходимые меры. Встанет страна на ноги, тогда и смертную казнь отменять можно, а сейчас рановато равняться на Европу по определенным меркам». Он вспомнил загаженное побережье Байкала, вздохнул тяжело: «Нет, не европейцы мы еще», – и усмехнулся собственному сравнению.

Дальше разговор перешел на банковскую тему. Совсем скоро открывался банк, получивший название АКБ «МИР-Банк», и Николая беспокоило это событие. Московский банк, державшийся на его денежках, должен вернуть их, и как протечет этот болезненный процесс – неизвестно. Опять могут возникнуть ситуации, наподобие тракторных: другие люди привыкли крутить его рублики, получать прибыль, а сейчас он забирал их, лишая процентов от вкладов. Это грозило огромными убытками двум московским банкам, в филиалах которых вращались его деньги. Михась решил не забирать все сразу – иначе банки попросту лопнут, он постепенно возьмет свое: в контрактах с покупателями указывается новый, его банк, а оплата сырья и другие расчеты производятся со старых счетов. Таким образом не сразу, но он перекачает все денежки к себе, и по его расчетам, «МИР-Банк» в течение года должен войти в десятку крупнейших банков России.

Михась уже давно начал процесс перекачки денег из двух коммерческих банков в Сбербанк, со счета которого можно забрать всю сумму одновременно. Он внедрил в филиалы банка своих людей и знал их финансовую обстановку из первоисточников.

Татьяна беспокоилась, чтобы банковские воротилы не предприняли силовых методов по удержанию своих денег. В порыве отчаяния они могли заказать Николая Владимировича, и кто тогда знает, чем закончится этот заказ.

От мыслей отвлек приближающийся причал в Солнечном. Татьяна глянула в бинокль и разглядела встречающих родителей и сына.

– Смотри, Коленька, нас встречают, – она подала бинокль мужу, но он уже и так видел стоящих людей и бегающего мальчика. В бинокль хорошо просматривались лица.

День Михаси провели дома, никуда не выезжая и не общаясь ни с кем, – соскучились по сыну. Играли, гуляли с ним и забавлялись от души. Предстояли еще суббота и воскресенье, после которых они собрались выйти на работу, полностью отпуск отгуливать не позволяла обстановка. У Татьяны – строительство завода, у Николая – банк, открывающийся в будущую среду.

* * *

Сергей Петрович Орлов усердно трудился над бумагами о новом подразделении в течение месяца, и знание банковской структуры, знакомства помогали ему в этом немало. ЗАО «МИР», его основное подразделение – приборостроительный завод с тем же названием, – знали все. Знали и какими миллиардами ворочает общество, поэтому одноименный банк уже заранее причисляли к сильнейшим банкам России. Кандидаты соглашались на работу с большим удовольствием, и особых проблем с подбором кадров не чувствовалось. Представив на утверждение Михася штат будущего банка, Орлов старался учесть все – и профессионализм работников, и их психологическую совместимость. Особенно долго шло обсуждение кандидатуры управляющего. Из имеющихся претендентов выбрали двоих – Матвейчук и Макаревич – и сейчас взвешивали все плюсы и минусы. Матвейчук – грамотный специалист, профессионал, и это, наверное, всего одна, но немаловажная позитивная сторона. Но он не умел организовать людей, в его кабинете всегда был «проходной двор», некоторые документы подписывал не читая. Коллектив разбалтывался в смысле дисциплины, многие не приходили вовремя на работу и уходили пораньше. Высокий профессионал, но не организатор, он подходил лишь на должность заместителя.

Александра Анатольевна Макаревич тоже была профессионалом и старалась выглядеть неплохим организатором.

Однако и она имела свои отрицательные стороны. И не одну. Имея высшее образование, совсем не отличалась интеллигентностью и одевалась безвкусно, можно сказать, «по-бомжовски». Такой руководитель сразу отталкивал своим внешним видом, про нее даже ходили легенды. «Одета, как Макаревич», – говорили о неопрятно и аляповато одетой женщине. Но этот недостаток мог компенсироваться высоким рейтингом банка, который появился прежде самого банка. И еще одна отрицательная черта – амбициозность и упертость. Если у нее складывалось о человеке мнение, то изменить его вряд ли кто-либо мог. Между фактами и наушничеством своих людей она могла сделать неправильный выбор и делала, особенно когда это касалось ее лично. Этот ее недостаток хорошо изучили подчиненные и «капали» друг на друга в корыстных целях, а она не вдавалась в суть, расправляясь с малознакомыми людьми, готовыми поддержать ее в трудную минуту. Связь с преступными элементами тоже прослеживалась, как и отношения с малообразованными «новыми русскими». Словарный запас кандидатки изобиловал нелитературными выражениями, которыми она гордилась, а не пыталась искоренить. Богатым быть модно, а значит, и говорить необходимо по-особенному – унижение присутствующих ее не касалось, а то, что она унижает, в первую очередь, саму себя – этого понять ей вообще не дано.

Михась, останавливая свой выбор на Макаревич, говорил Орлову: «Ты, Сергей Петрович, станешь ей противовесом. Во-первых, прием и увольнения всегда будут согласовываться со мной, она лишь станет формально издавать приказы. Единственная должность в банке – начальник службы безопасности – будет иметь двойное подчинение: ей и мне. Даже выговор она не сможет тебе объявить, не согласовав этот вопрос. Все основные моменты станут обсуждаться на правлении банка, членами которого станете вы с Екатериной Михайловной, главный бухгалтер, зам. управляющего, начальник кредитного отдела. Она не должна знать, что вы с Екатериной Михайловной мои родственники, и лучше, чтобы об этом в банке не знал никто. Ты, Сергей Петрович, возглавляешь отдел, в состав которого входят специалисты по внутренней безопасности и персоналу, группа экономической безопасности и специалист по информационной безопасности. Руку на пульсе ты держать сможешь, а станет зарываться – уберем ее, но лучше, чтобы она поработала лет пять, потом моя дочь и ваша невестка займет ее место. – Он засмеялся. – Да, и вот еще что, насчет профессионализма Макаревич. Все почему-то считают ее профессионалом, но это не совсем так. Я бы назвал ее обыкновенной прапорщицей. Нелогично, но я все-таки беру ее».

Банк «МИР» открылся тихо, без разрезания ленточек и приглашения почетных гостей. Михась представил коллективу управляющего банком и покинул его, передав слово Александре Анатольевне. Она, сказав несколько слов об открытии банка, который уже стал котироваться среди других подобных учреждений, выразила надежду, что рейтинг станет еще повышаться и этому станет способствовать дружный коллектив. Кадровик представил каждого работника, и все разошлись по кабинетам.

Орлов знал, как Макаревич отреагировала на предложение Михася возглавить банк. Она сразу же согласилась и в безапелляционном порядке заявила, что немедленно займется подбором кадров, распределит должностные обязанности в зависимости от штатной численности. «В первую очередь я подберу кадровика и юриста, которые помогут мне», – заявила она. Но Николай Владимирович очень вежливо возразил ей: «Нет, вы придете в готовый банк – со штатом и всем прочим. В банк, который якобы уже работал и там сменился руководитель. А в будущем станете согласовывать все кадровые перемещения со мной лично как хозяином банка». Это ей не очень понравилось, но работать в престижном банке ей все же хотелось, тем более с высокой зарплатой и без особых проблем из-за могущественного хозяина. Она проглотила свой разведывательный выпад и подобострастно согласилась, в душе мечтая лишь об одном – когда-нибудь он все равно выпьет со мной и я сумею затащить его на себя, а там банк станет ручным, как и его хозяин». Но о последнем Орлов мог только догадываться.

Макаревич первым делом пригласила к себе главного бухгалтера и беседовала с ним часа полтора, потом вызвала своего заместителя и переговорила с ним в течение десяти минут. Следующим стал начальник кредитного отдела, с которым она разговаривала минут пятнадцать и больше никого в первый день к себе не приглашала – беседовала с людьми по мере производственной необходимости, когда работники заходили к ней для подписания документов или по другой служебной надобности.

Прошло десять дней, работа в банке шла своим чередом, Макаревич побеседовала со всеми сотрудниками без исключения, но Орлов не заходил к ней по своей инициативе, а она не вызывала его, хотя с его подчиненными переговорила в первые же дни. Вывод напрашивался сам собой – она владеет обстановкой в большем объеме, чем предполагал Орлов, кто-то является ее человеком и «отстукивает» информацию. Но это же самое свидетельствовало о том, что она не знает об его отношениях с Михасем, иначе бы сделала вид, что относится достаточно хорошо к нему.

Ранее по роду своей службы он знал: хочешь сохранить информацию в тайне – не доверяй ее другу. О его родственных отношениях с Михасем не знал никто, ни один человек, поэтому и не ушла, не могла уйти информация к Макаревич. Но в банке сидел враг, враг, которого он сам пригласил на работу, проморгал при проверке, не установил возможных отношений с управляющей. Неприязненно к нему никто не мог относиться, поэтому он наверняка занял место, на которое претендует другой человек. А может, и нет, скорее всего – нет; его «обида» заключена в чем-то другом. Например, в слове правды, которую не хочется принимать. Орлов присматривался к одному из сотрудников, но не находил ничего особенного в поведении, понимал, что тот станет капать Макаревич из-подтишка. Давать «правдоподобную» информацию, которую трудно проверить и опровергнуть полностью почти невозможно.

Необъявленная война затягивалась и грозилась перерасти в многолетнюю, когда каждая из сторон готова ждать долго, чтобы нанести решающий удар. Все-таки Орлов был подчиненным и решил первым пойти на уступки – зайти к ней. Он пришел в приемную и столкнулся с Макаревич в дверях, когда она выходила из своего кабинета.

– Вы ко мне? – спросила она своим неженским голосом, кажущимся на первый взгляд пропитым или прокуренным.

– Да, к вам, – решительно ответил он.

Она уловила его интонацию и попробовала поставить подчиненного на место.

– Я не приглашала, у меня пока нет к вам вопросов. Орлов почувствовал явный холодок в ее ответе, но снова произнес решительно и твердо:

– Зато у меня есть…

Макаревич не ожидала услышать такой ответ, она привыкла, что с ней соглашались всегда и, наверное, растерялась, но вида не подала, бросив на ходу:

– Заходите.

Орлов прошел в кабинет, постоял немного и не услышал, чтобы его пригласили присесть, понял, что этого не случится и сел напротив нее. Она оценила его «наглость» по-своему, но бросила коротко:

– Я вас слушаю.

Он начал без предисловий.

– Вы, Александра Анатольевна, побеседовали со всеми в банке, кроме меня. Чем вызвано такое отношение?

– Хм-м. А как я должна к вам относиться? Вы встречались с Михасем и просили его, чтобы меня не назначали на эту должность, вас устраивало совсем другое лицо в этом кресле.

Орлов поразился ее сообщению, он не растерялся, нет. Он был ошарашен.

– Да, я действительно встречался с Михасем, но кто вам сказал такую глупость, что я просил против вас? Ваш источник информации – элементарный лжец! Я не спрашиваю, кто вас дезинформировал – вы сами должны сделать вывод.

Макаревич снова хмыкнула и ехидно улыбнулась.

– Свои слова вы не можете подтвердить ничем, а я верю своим людям, хотя и они не найдут подтверждения. Слово против слова. Идите, работайте, время покажет, как мне поступить.

Орлов понял, что дальнейший разговор не имеет смысла, и вышел из кабинета. «Какая-то «покасть» ввела управляющую в заблуждение, значит, в этом возникла необходимость», – подумал он про себя и еще раз убедился, что кому-то он стал поперек горла, кто-то хорошо изучил Макаревич ранее и теперь капает на него, зная ее дурные, амбициозные манеры. Впрочем, невзлюбив один раз по наушническим мотивам, ей не надо капать постоянно, она и так, сама станет связывать все плохое с этим человеком.

Позиционная война объявлена, ничего не поделаешь, но жить и работать необходимо, поэтому на время страсти улеглись, чтобы снова разгореться при удобном случае, но уже без прямых высказываний. Каждого засосала рабочая рутина, да и помимо этого у Орлова забот прибавилось.

* * *

Потихоньку, помаленьку Александр вошел в курс дел охранно-детективного бюро, научился премудростям профессии, хотя и не достиг тех высот, которыми обладал его заместитель – старый начальник фирмы. Но они неплохо срабатывались, зам понимал, что его понизили в должности не по профессиональным качествам или личностным отношениям – Александр был сыном Николая Владимировича и этим все сказано. Он бессловесно и с пониманием тащил на себе всю основную тяжесть серьезных мероприятий.

Михаси, отец и сын, закрывшись в кабинете, прослушивали аудиозапись. В город прибыл вице-президент Московского банка, в филиале которого на счете находилась приличная сумма ЗАО «МИР». С открытием собственного банка «МИР» мог нанести существенный урон филиалу и Московскому банку в целом, если в короткий срок переведет средства в свой банк. Суммы исчислялись миллиардами, поэтому возникла острая необходимость растянуть по времени переводы, а в идеальном варианте – все оставить, как было.

Вице-президент выслушал мнение управляющего филиалом и начальника службы безопасности – они не располагали конкретной информацией и предложить ничего не могли, склоняясь к мысли, что деньги Михась потребует сразу. Вице-президент задал конкретный вопрос – как оставить деньги в банке, каким компроматом располагает филиал и возможные психологические или силовые методы воздействия. Управляющий и безопасник ответили однозначно – компромата нет, а силовые методы бесполезны и неэффективны, слишком могущественен Михась.

Но для москвича периферийный бизнесмен не означал ничего, и слова о могуществе пролетели мимо ушей. Он заявил, что встретится с Михасем лично и попробует переговорить, в случае неудачи организует силовое давление, вплоть до физической расправы.

Николай Владимирович хмыкнул, прослушав пленку до конца, спросил сына:

– И что ты скажешь, что посоветуешь?

Александр заметил, что отец немного раздражен, и знал, что он не хотел забирать деньги сразу, не хотел «кончать» банк. Но сейчас о чем-то раздумывал.

– Я бы, папа, не стал с ним встречаться, проводил политику, какую и наметил. А если он забрыкается – поставил бы президента банка в известность, что его зам все испортил: не хотели забирать все деньги сразу, но, видимо, придется. А его бы и поучил даже немного – мало ли кто из пьяных мужиков ему в морду может заехать. Чисто случайно или в обиде за даму… Мы сможем контролировать его действия и упреждающе отвечать.

Михась-старший удивился: сын неплохо разобрался в ситуации и предложил стоящий вариант, он примерно так и собирался поступить.

– Ты, сынок, отслеживай эту «болотную кочку», квакать она не перестанет, – он улыбнулся.

Александр, рассмеявшись, ответил:

– Хорошо, папа, буду держать тебя в курсе.

На следующий день москвич попытался связаться с Михасем, но его даже не соединили с ним, ссылаясь на занятость, совещания и прочие отговорки. Дали понять, что он никто и веса не имеет. Он занервничал и решил «наехать», вызвал к себе безопасника.

– У тебя есть связи с местными ОПГ?

– Есть, – он уже догадался, куда клонит москвич.

– Надо бы организовать маленькую проучку, пусть полежит с месячишко в больнице, а то слишком несговорчивый стал, встречаться не хочет. Сразу все поймет, что с ним цацкаться никто не собирается.

Безопасник замялся с ответом, но вице-президент понял его по-своему.

– За деньги не переживай, заплатим, сколько потребуется, – назидательно произнес он и, видя, что это не произвело должного впечатления, продолжил уже с сарказмом: – А может, у тебя выходов нет, одни слова?

– Выходы есть, но не возьмется за эту работу никто, ни за какие деньги, да и меня не поймут, – с огорчением возразил он.

– За хорошие деньги возьмутся, а тебя и я не пойму что-то.

Безопасник ответил неуверенно:

– Не хочется быть понятым неправильно, но попытаюсь еще раз объяснить: никто не захочет стать Моськой и наезжать на него никто не станет – себе дороже. Заказать можно и президента, но Михася уже два раза заказывали, и что в результате? Исполнители сидят, а заказчиков нашли с оторванными головами. Не мне вам советовать, но пойдете по силовому пути – Михась уничтожит ваш банк, а потом и купит его с потрохами. Весь ваш банк с филиалами – это половина или треть его капитала, а деньги решают все.

Москвич глянул на подчиненного с высокомерной ухмылкой, – он так ничего и не понял. Не потому, что тупой, а потому, что москвич. Но прениями заниматься не собирался.

– У нас и не такие вопросы решаются… Сведешь меня с людьми, я сам переговорю, если у тебя дрожь в коленках, – отрезал он, не собираясь больше ничего выслушивать.

Безопасник нахмурился, отошел немного в сторону, буркнул себе под нос, но так, чтобы слышал москвич:

– Свяжусь с братками, сообщу место и время, – и ушел. Он серьезно обеспокоился. Москвич подставлял его, не сознавая действительности, действовал «столичный синдром», центр не считался с периферией, смотря свысока. Безопасник решил связаться с охранным агентством «МИР» – бритоголовые и там найдутся, не разберется москвич, кто есть кто, а ему выгода.

Встреча состоялась вечером в ресторане. Бритоголовые братки пили водку с девицами, явно не стоявшими на паперти, и минут пять ни о чем не говорили, жестом предлагая выпить и закусить. Потом один из них спросил надменно:

– Что хотел, голубок залетный?

Москвич ответил кратко:

– Человечка поучить надо, здоровья, видимо, многовато. Качок откинулся на стуле, прожевывая пищу, внимательно оглядел клиента.

– Поучить можно, и здоровья поубавить тоже можно. Кого?

– Михась…

Качок поперхнулся, сыграл, как настоящий артист или, может быть, действительно застрял кусок в горле – безопасник этого так и не понял.

– Кого? – переспросил бритоголовый, прокашлявшись.

– Назовите сумму, – не стал повторяться москвич. Лицо качка словно окаменело и глаза налились ненавистью, он яростно прошипел:

– Вали отсюда, говнюк, не улетишь первым же рейсом – полетишь санавиацией, если вообще выживешь, петух гребаный. Проводи, – он кивнул своим помощникам, те подхватили москвича за шиворот, поволокли из зала, дали пару пинков под зад и выкинули на улицу.

Безопасник усадил его в автомобиль, прокомментировал назидательно:

– Я же говорил вам, что никто не возьмется. Михася уважают и боятся. Если дойдет до него – последствия могут быть печальными, как в личном плане, так и для банка.

Он разглядел, что в москвиче кипит яростная обида: не привык к такому обращению, тем более в далекой Сибири. Он бубнил, больше себе под нос: «Ничего, разговор еще не окончен, посмотрим, как они запоют, когда на них наши наедут». Зло глянул на безопасника, и тот понял не высказанную вслух мысль: все сделает москвич, чтобы выкинуть его из банка, не потерпит унижения в его присутствии и попытается рассчитаться сторицей за все. За проявленную на его взгляд бездеятельность, за собственное мнение и нежелание исполнять указания. Сейчас виноватым оставался он – может, не к тому обратился, не так объяснил, не сделал реально выполнимыми негласные директивы. Злость надо было на ком-то сорвать. Но москвич так и не высказал ничего вслух, злился внутри, собирая вещички, и укатил в столицу «по предписанию».

Михась вначале хотел выставить банку платежку на всю сумму, не звонить и не общаться с руководителем. Он прекрасно понимал, что не сможет получить свои деньги назад сразу, нет такой суммы в наличии у банка, и надо время, чтобы ее собрать полностью, вернуть кредиты и займы. Может потребоваться год и более, банк обанкротится, продаст все, даже недвижимость, чтобы рассчитаться с долгами. Как снежный ком навалятся они, все начнут требовать свои деньги – физические вкладчики, фирмы, затаскают банк по судам, судебные приставы станут постоянными «клиентами». Слишком грубо, нетактично и коряво обошелся с «МИРом» вице-президент, не по-хозяйски. Михася тоже заедали амбиции – козявка, живущая на его деньгах, что-то еще там пищит и даже пытается причинить физический урон. Но он давал возможность отлежаться мыслям, не принимал сгоряча решений и поэтому оптимально выигрывал.

Михась подошел к открытому окну, выпустил клубок сигаретного дыма, который вначале было завис, а потом потянулся струйкой наружу и растворился. «Все, как в жизни, – подумал он. – Висит проблема, потом потянется наружу и растворится во времени, словно ее и не было. Но тягу надо создать, чтобы весь этот дым вышел». Он улыбнулся необычному сравнению, глянул на сосновый бор и снова заулыбался. «Вот и он стоит на земле крепко, впился корнями в землю и посмеивается над ветром. Налетит тот, пошумит, сломает и бросит на землю сухие ветки, старую или больную листву, а остов стоит крепко, не колыхаясь, и не свернуть его сильным ветрам. Может ударить молния, расщепит ствол и сожжет его, но это отдельные раны, как и бытовые порезы, без них не обойдешься в жизни».

Николай Владимирович пододвинул к окну кресло, прихватил пару бутылочек пивка и устроился поудобнее. Он любил так посидеть рано утром, когда его жена и сын еще спали, обдумать проблемы и наметить план действий.

Лидеры московских преступных группировок помнили Корнея, хорошо знали, что его империя отошла к Михасю. Собственно, это был единственный регион России, где лидирующая группировка не занималась рэкетом и поборами, наркоторговлей и проституцией. Деньги, конечно, делались, но официальным путем, на грани противоречий и недоработок законности. Вся группа входила в состав громадного охранно-детективного бюро, официально имела оружие и могла дать достойный отпор любой ОПГ, покусившейся на ее интересы. Бюро не занималось преступной деятельностью, но лидеры так не считали. Михась не был в законе, не посещал сходняков, но законников и авторитетов знал, общался иногда при необходимости и его считали своим. Его бизнес приносил баснословные барыши, и необходимости в наркоторговле, проституции, рэкете не существовало. Он нашел другой, новый способ приобретения капитала, и никто из лидеров никогда не задумался, что Михась не стал бы заниматься их видами «спорта» при любом раскладе.

Он пил пиво, курил сигарету и наблюдал из окна, как солнышко захватывало верхушки сосен, опускаясь все ниже и ниже, разгоняя легкий туман, как оживал лес под его лучами. Август – пора грибных туманов. Внезапно его осенила мысль: «Надо бы посадить у себя грибы, привезти из леса грибницы маслят и рыжиков, может, приживутся в соснячке. Посоветоваться со специалистами, как это лучше сделать». Михась представил себе следующий год – рано утречком он с небольшой корзиночкой нарежет маслят, отдаст их Наталье Сергеевне и она приготовит их на завтрак. А чуть позже пойдут рыжики, на их засолку хватает недели. Хорошо!

Мысли вернулись к Московскому банку, план действий созрел. Хотелось позвонить президенту немедленно, но в Москве сейчас только два часа ночи и к тому же выходной день. Ничего, он позвонит президенту домой после обеда – благо, телефончик имелся.

* * *

Льва Абрамовича Мортинсона звонок застал за завтраком. На этот мобильник звонили только близкие люди и он, не задумываясь, ответил. Сердце забилось часто и гулко, как только Михась представился. Он не ожидал звонка и понял, что разговор предстоит серьезный. Обмякшая рука с трудом удерживала трубку, другая потянулась за валидолом, мозги, словно в тумане, пытались осмыслить твердый далекий голос.

– Лев Абрамович, в нашем городе был твой человек, пытался меня заказать. Как-то некрасиво получается, особенно когда я решил дать тебе время на возврат денег. Приходится переменить решение после ваших «любезностей» – будь готов в понедельник вернуть все. Пресса уже сейчас печатает статейки о заказе и вашем банкротстве. Милиция, суды и судебные приставы, юридические и физические лица, клиенты банка, враз захотевшие снять деньги со счетов, – вряд ли это весь перечень проблем, обрушившихся на вашу голову.

Пикающая трубка скатилась на грудь, посеревшее враз лицо откинулось на спинку кресла, «кудахтающая» жена бросила в рот более сильно действующую таблетку нитроглицерина. Мыслей в голове не было, и только жгучая боль сжимала за грудиной разрегулированный мотор.

Постепенно боль уменьшалась, туман из головы уходил, вытесняемый думами, лицо приобретало первоначальный цвет. Прибыла вызванная бригада «скорой помощи». «Как не вовремя», – успел подумать Мортинсон и провалился в какое-то забытье. Маленький стресс сделал свое дело.

Жена, непрерывно всхлипывая и суетясь, мешала бригаде работать, и ее, может быть невежливо и резко, попросили не путаться под ногами. Сделанная на дому кардиограмма показывала небольшой инфаркт, но область поражения сердечной мышцы могла со временем увеличиться. Врачи напичкали Льва Абрамовича лекарствами и он пришел в себя, категорически отказавшись от госпитализации. «Сонечка свяжется с моим кардиологом, и он все решит в полном объеме», – объяснил Мортинсон врачам.

Софья Андреевна проводила врачей, все время сетуя на мужа, что он не бережет свое здоровье и ставит работу превыше всего. Потом сразу же связалась по телефону с домашним кардиологом и медсестрой, поджидала их, осматривая пустые ампулы, оставленные врачами. Домашние проблемы она решала быстрее и эффективнее мужа.

Аркадий Борисович и медсестра Алена прибыли почти одновременно. После обычных приветствий доктор сразу же взял оставленную «скорой помощью» кардиограмму. Долго просматривал длинную ленту переносного кардиографа. Софья Андреевна тоже внимательно изучала ее из-за его плеча, словно понимала в ней что-то. Доктор чувствовал ее за своей спиной.

– Видите – S – Т смещен и зубец Т очень высокий, QRS изменен, – говорил он то ли ей, то ли самому себе.

Она не разбиралась в зубцах кардиограммы, согласно кивала головой, и доктор, обернувшись, улыбнулся. Потом послушал больного, смерил давление.

– Он сейчас спит, ему сделали омнопон, седативные. Почти все, что необходимо в первое время, но капельница необходима, – объяснил Аркадий Борисович Софье Андреевне и протянул медсестре листочек с назначениями. – На этом пока все, а вечерком я загляну снова. Если будет что-то серьезное – звоните сразу, но я так не думаю, осложнений не должно возникнуть. Инфаркт не обширный – мелкоочаговый, справиться вполне можно, если соблюдать режим. И никаких волнений.

Доктор поднялся, давая понять, что его визит на этом закончен, прочитал в глазах Софьи Андреевны неуверенность и еще раз повторил:

– Все будет в порядке. Главное – режим и спокойствие. Мортинсон проснулся часов через шесть, открыл глаза, увидел жену и незнакомую молодую женщину в белом халате. «Сиделка», – понял он, оглядывая стойку для капельницы. Болей в сердце практически не было, вспомнился разговор с Михасем, и в груди опять противно заныло. Не зажгло, как раньше, а сжимающе поднывало. Он слегка поморщился, положив руку на грудь, к кровати сразу же подлетели жена и сиделка.

– Нет, нет, мне лучше, – попытался успокоить их он. – Гораздо лучше. Как вас зовут? – спросил у женщины в белом халате.

– Алена, я медсестра – ответила та и улыбнулась.

– Красивое имя, – попытался улыбнуться Мортинсон. – Аленушка, мне с женой нужно поговорить…

– Хорошо, но сначала я сделаю необходимые процедуры. Боли есть?

– Почти нет, совсем немного.

Алена хмыкнула и стала набирать в одноразовый шприц лекарство, медленно, минут пять вводила в вену, потом сделала укол в плечо, помассировала немного ваткой и вышла.

– Правда лучше стало, – обратился он к жене. – Ручки такие бархатные.

– Кобель, – незлобно бросила она. Софья Андреевна давно знала, что муж напропалую спит с горничными, секретаршей, постарается затащить в постель и эту. Отношения давно выяснились и она смотрела на все спокойно. – Что ты хотел?