Текст книги "Посланник (СИ)"

Автор книги: Борис Мишарин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 28 страниц)

  – А вы не только ученый, Николай Петрович, философ еще вдобавок.

  – Философы, Валентин Дмитриевич, они тоже ученые. Да Бог с ней, наукой. Сегодня отдыхаем, сейчас стол накроют.

  – Согласен, но если можно – последний вопрос. Почему к вам так подобострастно охрана относится, генерал этот Фролов в частности?

  Михайлов задумался на секунду.

  – Вы знаете, Валентин Дмитриевич, когда-то мне приходилось общаться с воен-ными. Не с ФСБ, а именно военными, армейцами. Я чисто гражданский человек и они общались со мной... вот, как вы недавно, извините. Солдатом никогда не был, но при-шлось Президенту мне генеральское звание дать. Я генерал, Валентин Дмитриевич, по-этому и общение соответствующее. Ровня.

  – Да какие они вам ровня...

  – Простите, Валентин Дмитриевич, вы обыкновенный шкаф смастерить сможете? Выстрогать, выпилить, прибить.

  – Я же не столяр.

  – Вот именно – не столяр. Значит в столярном деле вы ему точно не ровня. Так – подсобник, может быть, не более. Главное – вы меня поняли и...

  Загурский улыбнулся.

  – С вами, Николай Петрович, точно лучше коньяк пить, чем рассуждать. Я многое понял сегодня, спасибо.

  Поезд пел свою обычную песню – тук-тук, тук-тук, тук-тук. Какому-то уставшему путнику хорошо засыпалось под этот равномерный стук колес, кому-то он не давал за-снуть, навевая дремоту.

  Михайлов ехал домой, в свой родной город. Пусть не самый большой, но свой, пусть один из самых грязных, но любимый. Он очень редко мог заснуть в дороге и сейчас дремал – то ли спал, то ли нет. На какое-то мгновение провалился в забытье и сразу же очнулся, как ему показалось, с бьющимся, колотящимся сердцем. В сознании пронеслись громовые слова – "действуй, посланник". Он приподнялся на локтях и огляделся – слы-шал ли кто этот громовой голос? Казалось, он разбудил весь поезд, всю округу. Но рядом мирно дремала охрана, которая никогда ранее подобного себе не позволяла. Николай опустился на спину, чуткая охрана услышала шорох и очнулась. Оглядывалась, не пони-мая – не спали же.

  Михайлов прикрыл веки, чтобы не смущать охрану. Значит, только ему предна-значался этот необычный, неземной голос, только в его мозг вошли и осели не дающие покоя слова.

  Он действовал. Многое создано. Но, значит, не то. Не этого от него ждут. А кто ждет? Тот, кто дал возможность созидать неземную материю. Более высокий разум. Разум, который хочет изменить что-то на земле. Он это понимал, понимал без конкретики и направления. Голос сидел в голове, беспокоил. Нет, не болью, а именно своим присутст-венным ощущением.

  Почему-то вспомнилось детство. Дом, вернее квартира, где он вырос. Завтра урок математики и надо решить домашнюю задачу. Итак, что мы имеем? Стоп, стоп – что мы имеем? А что мы имеем? Умение создавать сверхматерию. Значит отталкиваться нужно от нее. Он понял – ему тонко подсказывают. Чего же не сказать прямо? Значит нельзя или не хотят. И почему лишь он один обладает этим умением созидать?

  Столько вопросов еще никогда не крутилось в голове Михайлова одновременно. Выходит – разум космоса что-то опробует через него. А почему через него, а не через ка-кого-нибудь Джона или Саида. Николай даже улыбнулся – дай им такую материю и они завоюют весь мир. Это понятно.

  Разум не против сверхоружия, но не в руках Джона или Саида. Значит из материи необходимо делать что-то еще. Михайлов никак не мог сообразить. Перед глазами встал образ – человек-паук. Ха-а, это же так просто, человек-паук всегда приходил на помощь людям, попавшим в беду. Значит, он должен встать на путь правосудия совести. А выбрали его, потому что космический разум устраивает именно его совесть. Присутственное ощущение голоса исчезло, на земле понят и услышан космический разум.

  Михайлов улыбнулся – расскажи кому-нибудь – станешь очередным пациентом психушки, и на тебе непременно опробуют всю мощь космического лечения.

  Поезд продолжал свой равномерный перестук колес. Спать абсолютно не хоте-лось. Путь правосудия совести – его путь. Найденное решение взбодрило, придало сил и энергии. Он глянул на охрану.

  – Ребята, интересно, а почему вы у меня в купе?

  Они повскакали с кресел, пожимали плечами, сами ничего не понимая, до этого всегда находились рядом, не входя в личные апартаменты.

  – Вот что, мужики, скажите повару – пусть ночной столик соберет. Колбаска там, лимончик, коньячок, без лишних изысков. Фролова поднимите, пусть зайдет, а сами от-дыхать ступайте, поспите до утра.

  Михайлов остался один на минуту-две. "Вот я и езжу, как генерал. Не генерал – маршал целый. Купе – словно небольшая удобная квартирка, прислуги вагон. Думай только, соображай. А еще говорят – в России мозги не ценятся". Он улыбнулся.

  Вошел заспанный и обеспокоенный Фролов.

  – Что-то случилось, шеф?

  – Ничего, Сергееич, ничего, не спалось. Хорошее мы с тобой дело сделали. Под-лодка скоро со стапелей сойдет, ходить будет, бегать, нырять на любую глубину. – Ми-хайлов подошел, приобнял генерала. – Хорошее дело, Сергееич, хорошее. Настроение – не для сна, решил расслабиться немного, посидеть, поговорить под коньяк и закусон. Ты не против?

  – Что вы, шеф, конечно, не против.

  Он расплылся в улыбке. Может быть более от того, что все в порядке и Шеф цел, невредим.

  – Тогда наливай. Когда еще вот так посидеть сможем – тихо, без суеты, лишних глаз и влияния среды. Едем, отдыхаем, говорим, а выспаться до прибытия успеем, целые сутки впереди. – Михайлов поднял бокал. – Ты, знаешь, Сергееич, каждый должен делать свою работу хорошо. Вот мы с тобой два добрых дела сделали. Боевую мощь лодки уве-личили и главного конструктора приземлили. Он же домой другим человеком вернется, коллектив от его деспотизма вздохнет, показатели улучшаться. Результат, он и от мораль-ного климата коллектива зависит, от настроения работоспособность сильно зависит. Да-вай, за добрые дела и выпьем.

  Глоток коньяка прокатился живительной влагой, влил в желудок энергию на-строения.

  – Вы знаете, Шеф, с вами приятно работать. Нет, я не о дифирамбах, – Фролов уп-реждающе поднял ладонь вверх, – я о настоящем. Работал бы я и с этим главным конст-руктором, работа – есть работа. Но, как вы уже сказали, с другим настроением.

  – А душа о Москве не болит? Все-таки начальник управления главка, столица, а сейчас периферия и начальник охраны.

  – Что скрывать, Шеф, обидно было вначале. Но, полагал, не надолго сие. А сейчас не уйду, ни за что не уйду. С вами не только интересно. Своими глазами видишь то, чего и у фантастов нет. Я вам нужен Шеф и я это понимаю. Нет, не Фролов, как личность, а Фролов, как авторитет, положение, связи, опыт.

  – Поясни.

  – Меня знают практически на каждом особо секретном военном объекте. Когда знают – легче договариваться о вашей встрече, в случае внезапности посещения не держат у дверей, как диверсантов. Полномочия, естественно, проверят, но вежливо, тактично. Без этого – на пол и лежать. Наш директор – мудрый человек, он понимал, что около вас необходим человек с положением в своей, нашей среде.

  – Сергееич, но ты же не охранник, ты контрразведчик. Помнишь фильм "Место встречи изменить нельзя"? Даже там четко разграничивали охрану и оперов.

  Фролов усмехнулся дружелюбно.

  – Вы не зэк, Шеф, и конвой, а на нашем сленге сопровождение, вам необходим. Чтобы сопровождение стало эффективным и безопасным необходим целый комплекс ме-роприятий. На вас Горбатый и ему подобные не нападут, наших клиентов интересуют информационные ценности. И чтобы сохранить эти ценности применяются оперативные мероприятия с привлечением смежников. Службы внешней разведки, например, и тэ дэ. А потом полковник Терешкин – это специалист чисто охранного управления.

  Слегка приглушенный свет и мягкие кресла создавали уютную обстановку. Дале-ко за полночь, а спать не хотелось. Фролов не убедил Михайлова в чистоте своей мысли, хоть и признал, что перевод обидный, но вначале. Ему, москвичу, хотелось служить на родине. Случай с Сабонисом остудил пыл возврата в Москву, слава Богу – погоны уцеле-ли и то невероятным способом. И Фролов понимал – возврата на службу в главк не будет. Он может вернуться домой лишь человеком гражданским. А Посланник не простой мужичок, за ним наипервейшим охотиться станут. Сабонис провалился и вряд ли в Лэнгли поверят в их дезу. Надо лететь в Москву, обговаривать некоторые вопросы с директором, принятых мер по обеспечению охраны Посланника недостаточно.

  – В глубинах морских порядок навели. Теперь воздух? – Сменил тему Михайлов.

  – Есть такое пожелание к вам, Шеф. Вы-то как узнали?

  – Исходя из логики, Сергееич, из логики. Была вода, теперь воздух. Я предпола-гаю, что директор с начальником генштаба кое-какой план моих действий набросали. Только дозировано меня кормить не надо – так Бортовому и передай. Все равно же к нему собираешься.

  Фролов удивленно посмотрел на шефа и выпрямился в кресле, не позволив себе до конца расслабленной позы. "Угадал или мысли читает? Лучше не рисковать", – поду-мал он.

  – Есть контракт на поставку в войска 30 многоцелевых истребителей Су-30СМ в период до 2015 г. Завод– изготовитель Иркутский. Надо бы и их по-вашему модернизиро-вать.

  – А чего резинку тянули? Сборка этих самолетов уже давно началась. Контракт еще в марте подписали и приступили к работе. А завтра уже июнь месяц. Пока я свои коррективы внесу – время пройдет. Да и заново все начало переделать придется. А это время, деньги.

  – Извините, Шеф, для вас это, конечно, не секрет, но как вы узнали? – Обеспоко-ился Фролов.

  – Тоже мне, Сергееич, секрет нашел. Все в шпионов играете. Никакой утечки – только средства массовой информации. Об этом подробно в интернете написано. Ладно... наливай, пора еще по маленькой пропустить.

  Выпили по глотку. Михайлов закурил.

  – Приедем домой – я отдохну недельку. Ты с директором переговоришь, полагаю мысли у тебя неплохие, с семьей пообщаешься – тоже надо.

  Михайлов чувствовал – волнуется Фролов, вон как спина напряглась.

  – И расслабься, Сергеич, расслабься. Я не умею читать мысли, но логически рас-суждать могу. У тебя свои задачи, у директора другие, у генштаба третьи. Ты отвечаешь за мою безопасность и последнее время чувствуется обеспокоенность. Подобные случаи, как с Сабонисом, не допустимы, это понятно. И, исходя из логики, а не из прочтения мыслей, ты должен предложить директору вернуть войсковую часть связистов на место прежней дислокации. Я не прав?

  – Шеф...не знаю, что сказать. Из логики, не из логики, но вы высказываете мои мысли вслух. Да, я думал об этом, только думал.

  Михайлов улыбнулся.

  – Вот и правильно, что думал. Хорошие мысли. Правильно сформулируешь, дос-таточно аргументируешь – поймут и одобрят. А мне конструктора из КБ "Сухого" подго-нишь. Заранее ему еще одну тему обозначьте. Сейчас идут доводки, испытания Т-50, ис-требителя пятого поколения. Хочу с ним серьезно эту тему обсудить. Надо вносить изме-нения и запускать истребитель в серию. У американцев уже более ста восьмидесяти по-добных самолетов на вооружении, F-22 я имею ввиду. А у нас всего несколько опытных образцов, как и в Китае подобного J-20. Сейчас на посошок и бай, засиделись мы, утро скоро, но время не зря провели.

  ХХVII глава

  Сработал будильник сотового. Начальник караула встал с топчана, бойцы спали кто где. Поежился – под шинелькой комфортно, а в помещении прохладно. Ночи в начале июня холодные, отопление выключено. Самое противное время – менять караул под утро.

  Бойцы построились и прапорщик повел их на смену. Сегодня на один пост боль-ше, вчера еще весь день почти загружался Антей. Утром взлет и в Индию, повезет запча-сти для наших "Сушек", проданных ранее по контракту. Что грузилось конкретно, пра-порщик не знал, не положено, но служил не первый год, насмотрелся. Вчера точно "Суш-ки" грузили, с таким объемом только корпуса самолетов грузятся. В Индии их соберут наши же специалисты и готово. Прапорщик не понимал – почему основная доля собран-ных на заводе истребителей продается за рубеж. У самих ни хрена нет, но продаем. И все довольны, даже работяги – зарплату платят. Сейчас поступил госзаказ от оборонки, ко-нечно его выполнят, но рабочие поговаривают – лучше бы снова от Индии. Понятно – деньги на самолеты выделили. Но по пути их, как всегда, частично сопрут, прокрутят и вернут потом или не вернут. Простои будут обязательно, а это по карману работяг бьет. Куда страна катиться, прапорщик не понимал, не понимал элементарного – почему для азиатов и африканцев самолеты делаем, а для себя нет?

  Подошли к Антею – что за дела, солдата нет на посту. Прапорщик осмотрелся – автомат на бетонке, караульного нет, люк самолета открыт. Он выругался озлобленно и не стесняясь, приказал солдатам:

  – Осмотреть все.

  Если "Сушки" сперли – это трибунал. Прапорщик вновь отборно выматерился, рванул в люк самолета. Осветил фонарем, вроде бы все цело, но кто знает – он же не за-гружал. В углу лежал рядовой, подскочил к нему. Слава богу, дышит, но без сознания.

  – Занять посты по периметру, к самолету – никого, – приказал прапорщик, а сам бегом в караулку – вызывать врачей и докладывать по инстанции.

  Дежурный прапорщик управления ФСБ дремал, сидя на стуле. Звонок разбудил.

  – 42-15, сонно ответил он.

  – На авиазаводе ЧП, нападение на караул, попытка нелегального вывоза в Антее отечественных истребителей.

  В трубке запикало. Прапорщик и не сообразил сразу ничего сквозь дремоту. Но сообщение заставило проснуться окончательно, такими вещами не шутят. Он доложил ответственному по управлению.

  – Повтори, повтори еще раз дословно, – приказал подполковник.

  Прапорщик повторил.

  – Ты ничего не перепутал, все дословно?

  – Так точно, товарищ подполковник, дословно, можно по записи перепроверить.

  – Хорошо, спасибо.

  Подполковник потянулся к трубке. "Стоп, коллеги с завода не звонят. Если это правда – не знать они не могут. А если не правда? – Задумался подполковник. – То теле-фон дежурного ФСБ не 02, не каждый знает его номер. Захотели пошутить – не думаю. Это или отвлекающий маневр, отвлечь от чего-то основного, или правда в чистом виде. С завода не звонят... Что там сообщил аноним? Нападение на караул, попытка нелегального вывоза в Антее. Значит, если ЧП было, то было на аэродроме". Подполковник вызвал дежурную машину.

  На аэродром добрался быстро. Рассвело, тишина, никаких Антеев на стоянке. "Странно", – подумал офицер и двинулся к караульному помещению.

  – Стой, кто идет? – Окрикнул часовой.

  – Подполковник Брунов, позови начальника караула.

  Часовой достал свисток, засвистел. "Как в кино", – усмехнулся про себя подпол-ковник.

  – Прапорщик Иваненко, – представился вышедший из караулки.

  – Подполковник Брунов, ответственный по управлению ФСБ области. – Он протянул удостоверение.

  – Извините, товарищ подполковник, приказано ни с кем не общаться, прибывших задерживать. Прошу сдать оружие.

  – Кем приказано, товарищ прапорщик?

  – Не положено отвечать, сдайте оружие подполковник.

  – Дурдом какой-то... Кем приказано?

  – Не положено. Часовой,– крикнул прапорщик.

  Солдат передернул затвор автомата, посылая патрон в патронник.

  – Подожди, прапорщик, не кипятись, нет у меня оружия. Я ответственный по управлению, а это значит, что приказать мне может только один человек – начальник управления генерал-лейтенант Суманеев. Всем остальным приказываю я. Это понятно, прапорщик?

  – Так ваш особист и приказал, полковник Луговой. Вот пусть сам он и разбирает-ся. А пока извините, товарищ подполковник, до выяснения прошу пройти в караулку.

  Солдат подтолкнул его стволом автомата, Брунов чертыхнулся, но пошел – не драку же устраивать с караулом, так и застрелить запросто могут.

  – Ты вот что, Иваненко, сделай. У тебя ротный прямой начальник, вот ему и до-ложи немедленно. А Луговому не звони, это приказ. Путаешься в начальниках – у тебя есть один непосредственный – командир роты. По его приказу и будешь действовать в дальнейшем. Это хоть понятно, прапорщик Иваненко?

  Брунов злился, старался не показывать вида, но это не особо у него получалось. Наберут тупоголовых – вот и поработай с ними. А время, время уходит. Выяснить то пару вопросов, а этот, сволочь безграмотная, уперся – не положено.

   Злился и Иваненко. Понаедут тут всякие – кто их разберет, кто старше, ответст-венный подполковник или начальник особого отдела, полковник? В армии проще, тут ему все понятно. "Никому звонить не буду, пока сигарету не выкурю", – твердо решил он всем назло.

  – Прапорщик Иваненко,– наконец дозвонился он до ротного. – Я вот че звоню...

  – Иваненко, семь утра, ты что до восьми подождать не мог? – Перебил его ротный.

  – Так в карауле я, товарищ старший лейтенант.

  – В каком карауле, сегодня же Травкин в наряде?

  – Так... Луговой поменял, вроде бы чего-то съел Травкин, отравился, в санчасть его увезли.

  – Иваненко, у тебя кто командир – я или Луговой, как ты мог без приказа в караул заступить, охренел что ли совсем?

  – Так Луговой сказал, что вы приказали.

  – Сказал, сказал... У самого-то башка должна быть. Ладно, приду – разберусь.

  – Товарищ старший лейтенант, я че звоню-то.

  – Ну, что тебе, Иваненко, еще, сказал же – приду, разберусь.

  – Так я тут подполковника одного задержал, а он шумит, права качает.

  – Кто такой?

  – Говорит, что подполковник Брунов, ответственный по управлению ФСБ.

  – Хорошо, пусть у тебя до моего приезда побудет. Нет документов – нет разгово-ра, правильно, что задержал. Все, Иваненко, не задерживай, не звони больше.

  – Товарищ старший лейтенант...

  – Ну что, Иваненко, что еще?

  – Так у него документы в порядке.

  – Почему задержал тогда?

  – Так Луговой приказал всех задерживать.

  Прапорщик слышал, как матерится в трубку ротный.

  – Иваненко, свалился ты на мою голову, ответственный по управлению во время дежурства выше солнца, тем более Лугового. Отпусти немедленно и извинись, моли Бога, чтобы погоны он тебе не оторвал. А лучше бы оторвал, – уже добавил про себя последнее ротный.

  Иваненко положил трубку, повернулся к Брунову.

  – Извините товарищ подполковник, ошибка вышла.

  – Про ошибку потом, докладывай, как ночь прошла?

  – Так мы всем нарядом недавно заступили, минут за десять до вашего приезда.

  – А старый наряд где?

  – Луговой сказал, что съели что-то, отравились, в санчасть их всех увезли.

  – Ты сам лично их видел?

  – Нет, товарищ подполковник, не видел. Луговой позвонил, я своих бойцов под-нял. Он попросил не афишировать, всякое бывает, зачем поваров под монастырь подво-дить, если ничего серьезного нет. Промоют кишки ребятам – часа через два назад вер-нуться.

  – А самолет, большой самолет, Антей, стоял здесь?

  – Вчера грузился, завтра, вернее уже сегодня в одиннадцать улететь должен был.

  – И где он, до одиннадцати еще четыре часа?

  – Нету, улетел, значит, раньше. Я когда заступил в караул, видел, как он взлетал.

  – А еще что ты видел, кто, кроме Лугового, в караулке или рядом находился?

  – Никого не было, товарищ подполковник, один Луговой был. Правда машина, видел, как отошла.

  – Что за машина?

  – Не знаю, только уходящие габаритные огни заметил, темно было. Но по звуку вроде бы ГАЗ-66 был. Луговой сказал, что как раз бойцы в санчасть поехали.

  – Эх, Иваненко, Иваненко, наворотил ты дров... Соедини меня срочно с ротным.

  – Ругаться будет старший лейтенант...

  – Ничего, ты соедини, разговаривать я сам буду.

  Прапорщик пожал плечами, неохотно подошел к телефону, набрал номер.

  – Как ротного зовут?

  – Степанов Андрей Васильевич, старший лейтенант

  Голос в трубке ответил.

  – Андрей Васильевич? Это подполковник Брунов, ответственный по управлению ФСБ. Слушай меня внимательно, Андрей Васильевич, надо немедленно, мгновенно под-нять роту, оцепить весь периметр аэродрома, чтобы никто не вошел и не вышел. Все про-пуска на вход-выход отменяются независимо от должностей и званий. Особо это касается полковника Лугового. Это приказ, старший лейтенант. Поднимайте роту, тихо поднимай-те, никому не докладывая, ставьте бойцам задачу и ко мне сюда, в караулку.

  – Но что случилось, товарищ подполковник, вы же сами понимаете, что приказ по телефону неустановленным лицом...

  – Понимаю, старлей, понимаю. Нет времени на разговоры и объяснения. У тебя личный состав всего караула пропал с боевого поста, это не шутки. Поднимай роту, ставь задачу и ко мне.

  – Извините, товарищ подполковник, караул в санчасти...

  – В жопу ты себе эту санчасть засунь, в жопу. – Сорвался на крик Брунов. – Мерт-вы все. Приказываю поднять роту, оцепить аэродром, самому прибыть ко мне. Понятно?

  – Есть товарищ...

  Брунов бросил трубку, не дослушав. "Все у нас через жопу – так никто ничего не понимает", – ругался подполковник.

  Он понимал, что блефует и нет уверенности в смерти солдат, одни предположе-ния. Но в данной ситуации лучше перебдеть.

  – Иваненко, – окликнул он прапорщика.

  – Слушаю, товарищ подполковник.

  – Сколько времени до санчасти добираться?

  – На машине минут пятнадцать, товарищ подполковник, пешком часа три, чуть меньше.

  – Слушай боевой приказ, прапорщик, берешь мою машину и дуй в санчасть. Ра-зузнай там о ребятах, перед местными особистами не светись, не показывайся. Мне нужно знать одно – живы они или нет. Сразу же мне на сотовый позвонишь, вот номер. – Брунов записал на листочке и протянул его прапорщику. – Хоть умри, но узнай и отзвонись. По-нятно?

  – Так точно, понятно товарищ подполковник.

  – Выполняй.

  – Есть выполнять.

  Иваненко выскочил из караулки.

  Очень важен был доклад прапорщика о солдатах, очень важен. Брунов пока еще о случившемся никому не докладывал, ждал результата. Пятнадцать минут он подождать мог, прикидывал пока план действий. Время не тянулось, оно элементарно стояло. Если солдаты мертвы – надо возвращать самолет назад, на это полномочий у него не было.

  Истекли, наконец-то, пятнадцать минут, звонка не было. Прошло еще десять ми-нут. Брунов волновался, ходил туда-сюда по караулке.

  – Товарищ подполковник, – обратился к нему один из солдат. – Вы позвоните пра-порщику, я его номер знаю.

  – Говори. – Брунов набрал номер. – Иваненко?

  – Че надо кому?

  – Это Брунов, что с солдатами?

  – А, товарищ подполковник, все отравились, мертвые все.

  – Сколько?

  – Все, товарищ подполковник, одиннадцать солдат и прапорщик Травкин. Доктор сказал, что сильное пищевое отравление, съели чего-то, выяснять будут. Сейчас их в ма-шину грузят, на вскрытие повезут.

  – Почему сразу не доложили?

  – Так подумал, что погрузят, отъедут и я отзвонюсь.

  "Идиот", – проскрежетал зубами Брунов, спросил в трубку:

  – Луговой там?

  – Здесь, товарищ подполковник, но меня он не видел.

  – Это хорошо, Иваненко. Слушай меня внимательно. Солдаты не отравились, их убили. Твоя задача – незаметно проколоть автомобилю все шины и исчезнуть. Их не на вскрытие повезут, а закапают где-нибудь, чтобы не нашли. Проколоть все шины и исчез-нуть. На машину и сюда, приказ ясен?

  – Ясно, товарищ подполковник, сделаем. Колоть не строить.

  Брунов не мог дальше говорить – внутри у него все кипело. Как этот заморожен-ный дебил в армии служит?

  Скрип тормозов – подъехала машина.

  – Командир роты старший лейтенант Степанов, – представился вышедший офи-цер.

  – Подполковник Брунов. Оцепление выставил?

  – Так точно, выставил. Поясните подробнее – что случилось?

  – Все твои одиннадцать солдат, Степанов, и прапорщик Травкин убиты. Весь ка-раул до единого. Луговой их увез отсюда в санчасть, пытается выдать убийство за пище-вое отравление, вывезти и уничтожить трупы. Я отправил туда прапорщика Иваненко, он подтвердил по телефону факт смерти и что Луговой пытается увезти мертвых. Приказал ему проколоть все шины на труповозке и вернуться сюда. Твоя задача, Степанов – не дать никому зайти-выйти с аэродрома, блокировать трупы в санчасти и задержать Лугового. Справишься или помощь потребуется?

  – Справлюсь, товарищ подполковник, Лугового лично на портянки порву.

  – Нет, старлей, его надо тихонько, без шума задержать и ко мне сюда привезти. Бери солдат и дуй, караул у мертвых поставишь, потом наши их заберут, выяснят, что за яд применили. А я с начальством свяжусь, много народа понаедет скоро. И еще, Лугового аккуратно бери, яд у него, живых солдат не потрави. Яд может быть контактного действия – пожал руку и все. Лучше его вырубить неожиданно, обязательно наручники одеть сзади, на воротник внимание обрати, туда часто яд вшивают. Сам его не обыскивай, здесь особый спец нужен. Давай, старлей, удачи тебе.

  Брунов остался с одним солдатом в караулке, присел на табурет, закурил. Пора наступила и начальству доложить. Он достал сотовый. Внезапно вернулся Степанов.

  – Товарищ подполковник, сколько солдат вы сказали в санчасти?

  – Одиннадцать и прапорщик Травкин.

  – В карауле двенадцать было, значит одного солдата нет.

  – Да-а, дела. – Брунов задумался. – Здесь солдата с того караула тоже нет, Луговой с ним на контакт не пойдет, не тот уровень. И автоматы все, – рассуждал подполковник. – Полагаю здесь возможны два варианта – Иваненко обсчитался в санчасти или он в уле-тевшем Антее.

  – Почему в Антее?

  – Не знаю. Что гадать – отзвонишься из санчасти. Езжай уже – время идет.

  Брунов вздохнул и набрал номер своего начальника.

  ХХVIII глава

  Фролов с Суманеевым сидели в приемной.

  – Скажи, Иван Сергеевич, зачем я директору понадобился. Знаю – ты сам напро-сился.

  Фролов чувствовал себя увереннее, свободнее как бы, все-таки выходец из этих стен.

  – Я когда звонил директору, просил о встрече, он быстро согласился. Сказал, что как раз хотел тебя пригласить. Значит темы разные, но вместе обсудим, если на одно вре-мя вызвали. Извини, Петр Степанович, больше ничего не подскажу, сам не знаю.

  Обычно директор не держал долго сотрудников в приемной, не имел такой при-вычки и считал подобное недопустимым. "Работать надо, а не в приемных околачивать-ся", говорил иногда сам.

  Вскоре их пригласили. После стандартных приветствий заговорил Бортовой.

  – Давай, Иван Сергеевич, с тебя начнем. Петру Степановичу тоже интересно по-слушать, может, посоветует что-то дельное в процессе. Начни с того, как работается с По-сланником, с личных ощущений – мы же его так мало знаем.

  "Сегодня директор не экономит на нас время, серьезно относится к проблеме", – подумал Фролов.

  – Работается с ним хорошо, – начал Фролов, – обычный человек, внешне не выде-ляющийся, не амбициозный, не кичится своим положением. Цепкий, хваткий ум, я бы подчеркнул – с необычно развитой логикой. Иногда задаешь себе вопрос – мысли он что ли читать умеет? Способен принимать правильные, не стандартные решения. Как, напри-мер, с Загурским, он попросил его выпороть.

  – Не понял – что сделать? – Удивился директор.

  Фролов заволновался.

  – Вы знаете, Александр Васильевич, Загурский, конечно, голова. Но с подчинен-ными груб, амбициозен, не корректен, ни во что их не ставит. Он так и к Посланнику от-несся, определив место шестерки и слушать даже ничего не хотел. Посланник ему гово-рит, а он просто не слушает. Как же это снизойти, чтобы кого-то неизвестного слушать. Потом извинился, естественно, когда все понял.

  – И как понял?

  – Так выполнили мы просьбу – выпороли.

  – Это как?

  – Сняли штаны и ремешком солдатским по попке.

  Бортовой откровенно расхохотался.

  – И что?

  – Пришлось выслушать, а извинился уже самостоятельно. Сказал, что и отноше-ние к подчиненным изменит, просил не рассказывать никому.

  – Так ты уж, Иван Сергеевич, не рассказывай больше никому, – сквозь смех по-просил директор. – Да-а, такого я еще не слышал, чтобы генерального конструктора ре-мешком учили. Вот, оказывается, жизнь-то, какая бывает. Хорошо, давай предложения по существу.

  Фролов собрался с мыслями.

  – По существу два предложения, товарищ генерал-полковник. Первое – вернуть войсковую часть связистов на место прежней дислокации. Второе – место жительства По-сланнику сменить, построить коттедж в другом месте. Есть в пригороде элитные поселки, там сами бизнесмены охрану держат, посторонних на территорию не пускают. Аргументы следующие.

  – Подожди. Что ты, Петр Степанович, по этому поводу думаешь?

  – Думаю, что предложение дельное. Со связистами понятно – еще одна капля на нашу игру с ЦРУ. Они успокоятся на первое время, но, как только появится информация о самолетах и подлодках Посланника, а она появится, они просто взбесятся в поиске. А на прежнем месте ничего нет, с нуля все начинать надо. Только я бы не строил коттедж в элитном поселке, подобраться там легче к Посланнику. Лучше отдельный домик на кра-юшке какого-нибудь лесочка. Образно говоря – в степи всегда виднее, чем в тайге.

  – Хорошо, согласен. Иван Сергеевич, ты свободен. А с Суманеевым мы еще неко-торые региональные вопросы обсудим. Домой, Иван Сергеевич, не придется заехать, у вас опять ЧП. На аэродроме уже Синицин ждет, там тебе все расскажет. А Суманеев тебя догонит, не переживай.

  ХХIХ глава

  – Послушай, Коленька, а почему мы с тобой в лесу никогда не гуляли? Какой воз-дух, сосны – просто прелесть, как хорошо! И никого нет, мы с тобой вдвоем.

  Ирина опередила его на полшага и повернулась, заглядывая в глаза.

  – Да, родная, вдвоем чудесно. Мне тоже надоели чужие люди. – Он притянул ее к себе, прижал, ощущая запах родных волос. – Хочется выйти во двор и никого. Заведем собачку, она тоже будет членом семьи. Ты какую породу хочешь?

  – Не знаю, только не этих мордатых и злобных.

  – А давай заведем двух. Кеесхонда, например, и Мясоеда.

  – Ой, я таких и названий не слышала. Зачем нам что-то импортное?

  – Импортное, говоришь, – Николай рассмеялся. – Это шпицы и даже чем-то похо-жи друг на друга. Средних размеров, очень пушистые, добрые, отзывчивые и игривые. Кеесхонды обычно серого окраса, а самоеды более белого. Это собака северных народов. Уверяю тебя, милая, тебе очень понравятся такие псы.

  Ирина взяла мужа под руку, и они продолжили путь.

  – Хорошо, Коля, тебе я верю. А когда заведем?

  – Поищем, где можно купить и возьмем. Может, ты что-то другое посоветуешь. Посмотри в интернете породы собак и определись.

  Они шли тихонько вдвоем, наслаждаясь тишиной, вбирая в легкие запах леса.

  – Наверное, мы уедем отсюда скоро. Скорее всего к Новому Году.

  – Как уедем, в другой город? – Не дала ему договорить Ирина.

  – Нет, в другой лесок, даже поближе к городу. Будем строить свой собственный коттедж, без присутствия посторонних лиц.