Текст книги "Посланник (СИ)"

Автор книги: Борис Мишарин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 28 страниц)

  Михайлов закурил и стал успокаиваться. "Интересно, как на разговор Бортовой отреагирует? Понятно, что звонить не будет. Какие указания Фролов с Суманеевым полу-чат? Подождем – увидим".

  В кабинет вошла Ирина.

  – Ты что такой напряженный, Коля? Лицо прямо каменное какое-то... Что-то слу-чилось?

  – Ничего, Ирочка, ничего. Бортовой звонил, к себе приглашает.

  – А ты что – полетишь завтра?

  – Не полечу, нечего мне там делать. Я ему так и сказал – кому надо, тот и пусть летит.

  – Коля... он же директор ФСБ.

  – И что теперь – дергать всех можно? Вот и пусть своих подчиненных дергает да шпионов ловит. А я, как-нибудь, и без него обойдусь. У меня контракт с государством и я его выполняю. Хорошо выполняю, качественно. А про надсмотрщиков в контракте ничего не сказано.

  Ирина улыбнулась, подошла к нему.

  – Нервный ты стал, Коля, отдохнуть тебе надо. Лето вовсю на дворе, а мы даже ни разу в лес не сходили, на речку не съездили.

  Он обнял ее, прижал к себе.

  – Вот, завтра и поедем, стройку заодно попроведуем. Лодку можно твоему отцу купить – наверняка пристань уже построили. Наш с тобой катер недели через две подой-дет, будем на Байкал ходить. Поедем, обязательно завтра поедем, сбежим от Фролова с Суманеевым.

  – А что, завтра их приезд намечается?

  – Не намечается, Ирина. Фролов и так здесь, а Суманеев, полагаю, обязательно появится. Бортовой через него станет меня в Москву вызывать. Как же – такой фифе отка-зали... не угомонится просто так.

  Ирина засмеялась.

  – Фифа... слово-то такого не слышала. Может, съездил бы, Коля, зачем отношения портить?

  – В том-то и дело, Ирочка, что никаких отношений у меня с ним нет. У меня кон-тракт с государством, он этот контракт охраняет. Вот и пусть охраняет, а не берет на себя распорядительные функции. Действительно – он помог этот контракт заключить, спасибо ему за это. Но, выше головы прыгать не надо – попу можно ушибить. Пока он ее не уши-бет – не успокоится. Каждый должен своим делом заниматься.

  – А ты, Коля, чем занимаешься, я так и не знаю? Расскажи в рамках дозволенного.

  – Я создаю новый материал, Ирина, материал для танков, самолетов, кораблей. Благодаря этому материалу, они становятся неуязвимыми, их нельзя уничтожить. Танк нельзя взорвать, самолет сбить, корабль потопить – вот, примерно так. Я произвожу этот материал, государство его покупает и делает оружие. Вся фишка в том, что современным методам анализа этот материал не поддается. И ученые мужи не могут установить состав, вывести формулу. Поэтому пришли к абсолютно дебильному выводу – материал инопла-нетного происхождения и анализу пока неподвластен. Они предположили, что материал, возможно, доставлен на Землю с планеты Глория. Еще ее называют Нибиру, но Глория мне больше нравится. Это десятая планета, которая находится с другой стороны Солнца, поэтому ее не видно, но вращается она по той же, третьей орбите. И ты, Ирина, жена ино-планетянина, Глорианка, так сказать.

  – Чего, чего? – то ли удивленно, то ли насмешливо переспросила Ирина.

  – Ничего. Меня лишь одно удивляет – как это я успеваю на Глорию смотаться и обратно прилететь. А так – ничего. Материал же инопланетного происхождения – таково официальное заключение ученых. А тут какой-то директишка звонит... и кому? Самому Его Превосходительству Светлейшему Глорианину. И как только посмел...

  – Да-а-а... Его Превосходительство Светлейшая Глорианка Ирина Первая! Зву-чит?

  – Ну, дык...

  Они оба расхохотались.

  Стук в дверь прервал смех.

  – Шеф, к вам Суманеев, – произнес вошедший Фролов.

  – Проси, – Михайлов повернулся к Ирине, – вот и ответ тебе на звонок приехал.

  Генерал вошел, поздоровался.

  – Даже не знаю с чего и начать.

  – А ты и не начинай, Петр Степанович. Бортовой приказал обеспечить мой приезд к нему. Так?

  – Точно так.

  – А сам-то ты как думаешь, Петр Степанович? Был бы я его подчиненный или враг народа, а он Берией – тогда бы поехал. А так зачем – пусть сам едет, если надо. Верно говорю?

  Суманеев закряхтел.

  – Конечно, вы не его подчиненный. Но ехать надо.

  – Надо? Мне не надо.

  – Но, как же... вас же приглашают.

  – Послушай, Петр Степанович, я тебя понимаю, ты человек подчиненный. Но, это уже не приглашение, а черт те знает что. Что там о себе Бортовой возомнил – что он все может? – Михайлов закурил и несколько смягчил тон. – Ты читал заключение ученых по моей материи?

  – Читал, – Суманеев вздохнул, понимая куда клонит Посланник.

  – Вот так и отзвонись Бортовому – дескать, у меня важные переговоры с планетой Глория по закрытой межпланетной связи. Посему вылететь не имею никакой возможно-сти.

  – Николай Петрович, вы же понимаете, что это бред.

  – Бред что? Мои слова или официальное заключение ученых? Я, кстати, ничего и не говорил, это они посчитали мой материал инопланетным. Бред говоришь? А не Борто-вой ли это бредит? Его задача – мое изобретение охранять. ОХРАНЯТЬ – тебе понятно, Суманеев? Вот пусть охраняет и знает свое место. Так и передай – все дословно. В тече-ние недели принять Бортового у себя не смогу. На следующую – пусть через тебя запи-шется на прием. И ничего личного, Петр Степанович, звони, заезжай, всегда рад, а сейчас извини, вам с Фроловым пора.

  Генералы вышли и Михайлов посмотрел на Ирину. Обыкновенное испуганное лицо любящей женщины.

  – Ты считаешь, что я говорил немного жестко?

  Ирина закивала головой.

  – Что теперь с нами будет, Коля?

  – Ты, ведь, некоторым подружкам отказываешь во встрече. Разве что-то потом случается?

  – Но, это же не подружка...

  – Тем более ходить не стоит. Он мне не начальник. Может, я какой закон нару-шил? Нет, ничего не нарушил. Таких нужно на место ставить и сразу. И не переживай, моя глорианочка, все будет хорошо. Особой необходимости в беседе со мной у Бортового нет, а значит, он сделает вид, что ничего и не было. Он там, я тут, напакостить он нам не сможет – руки коротки. Поверь мне.

  Ирина вздохнула.

  – Ладно, пойдем чай пить. А что ты знаешь про эту планету Глория или Нибиру?

  – Интересно?

  – Конечно, – она улыбнулась, – муж оттуда, а я про его планету даже не слышала.

  – Знаю совсем немного, практически ничего. Это полумифическая планета, суще-ствование ее не доказано абсолютно, как Марса, например, или Меркурия. Но она сущест-вует с очень большой степенью вероятности. Находится на таком же расстоянии от Солн-ца, как и Земля. Предполагается наличие там более развитой цивилизации, именно с нее прилетают к нам корабли НЛО, в существовании которых уже можно не сомневаться. Та-кая вот официальная версия. А не официально и лично для тебя по большому секрету мо-гу сказать больше. Такая планета действительно есть. Ее жители сейчас изучают нас, как мы, например, животных на планете. И в скором времени решится вопрос – что делать с нами? Оставить в покое, завоевать, уничтожить, использовать как подопытный материал? Именно они, нибирианцы, дали мне эти знания и сейчас наблюдают: что мы, земляне, с ними сделаем. Используем во благо – будем жить. Так что птичка я, Ирина, более высоко-го полета, чем директор ФСБ. И возможностей у меня многократно больше. Я не тону в воде, не горю в огне, меня невозможно убить, застрелить или повредить обычным земным способом. Я и тебя такой сделал. Только говорить об этом никому не нужно.

  – Ладно тебе – еще один Андерсен нашелся. Спать пойдем, сказочник.

  – Конечно, пойдем. Только покажу тебе кое-что.

  Николай взял ее руку и поднес горящую зажигалку. Ирина задергалась, но вскоре поняла – пламя совсем не обжигает ее, даже копоти не осталось от пламени.

  – Вот теперь пойдем спать, жена сказочника.

  Ирина долго не могла заснуть, все думала, переживала. Конечно, столько инфор-мации навалилось сразу. Сложно понять, когда пламя не только не обжигает, не причиня-ет физической боли, но кожа действительно не горит. А потом еще этот Бортовой.... Спо-рить с такими – себе дороже, все равно где-нибудь ножку подставит. А может муж прав и таких действительно надо на место сразу ставить? Может быть, действительно судьба планеты решается, а тут Бортовой. Кто он? Да в этом плане никто – обыкновенный чело-веческий планктон в мировом космическом океане. А Коля? А Коля – это... она так и ус-нула с ласковой улыбкой на лице.

  ХХХIХ глава

  Меченов проснулся в холодном поту. Всю ночь снились какие-то кошмары, кош-мары про Россию. Давно он не испытывал такого состояния тревоги: с 80-х годов, когда американцы придумали свою "Стратегическую оборонную инициативу", так называемую СОИ или программу "Звездных войн".

  Две мировые державы, политически противоборствующие державы, вступили в фазу своего наивысшего завуалированного обострения отношений. Это был не октябрь 1962 года, когда открытое противоборство чуть не привело к ядерной войне. Тогда Хру-стову удалось запугать Штаты и они ответили сторицей в восьмидесятых. Особо не вы-дающийся актер, но великий актер-политик, запугал Меченова до крайности. Последний не слышал, не видел и не воспринимал мнения своих ученых о СОИ. О том, что СОИ – это политическая звездная пыль, а не реальная угроза американского ядерного зонтика, о который якобы разобьется любая русская ракета.

  Сговор актера с нефтяными королями Саудовской Аравии и в результате потеря трети бюджета советской страны, своеобразный экономический щит и внедрение новей-ших программных технологий, зараженных вирусами, а в результате череда техногенных катастроф. Борьба с зеленым змием и миллиардные убытки. Подорванная экономика СССР и огромнейшее вложение денег в "звездную пыль", громадные займы и полный развал идеологии.

  Что это – предательство первого лица? Нет – это хуже. Выбор не правильной по-литики, неуверенность, слабость и нерешительность в данной ситуации хуже предательства. Как действия командира в боевой ситуации, не сумевшего вовремя отдать соответствующий приказ, что привело к гибели подразделения.

  Но, Меченов себя виновным не считал. Получив в Советском Союзе несколько государственных наград, он более довольствовался иностранными, которых насчитыва-лось более пятидесяти. Западный лизоблюд не осмысливал действительности, однако, жить в России считал опасным и постоянно находился в Германии. Удобнейшая позиция самодовольного трусливого подонка, все списывающего на ситуацию.

  Спокойно, безмятежно, во славе и богатстве он доживал свои дни, нисколько не думая о тех россиянах, которых вверг в нищету и бесправие. Но сегодня спал плохо, а ут-ром отмахнулся от сна и мыслей, как от навязчивой мухи.

  Но, за все нужно платить, и ему отмерено рассчитаться не в том, а в этом мире. Так распорядился не он и не россияне, так посчитал Высший Разум. Мировые злодеи не умирают своей смертью, так умерли Гитлер, Сталин... И им гореть в вечном аду Вселен-ной...

  ХL глава

  Михайлов вошел в зал. Ирина сидела в кресле, читая газету.

  – Что новенького пишут? – спросил он жену.

  – Да вот, читаю. Про полицейских наших пишут, как они снова Закон нарушают. Коля, а сколько, интересно, всего у нас полицейских и журналистов? Я имею в виду в процентном соотношении.

  – Не знаю, даже не задумывался никогда над этим. Наверное, примерно, одинако-вое количество. Может быть, даже, журналистов и больше, но я не уверен. А почему ты спрашиваешь? – удивился Николай.

  – И я раньше никогда не задумывалась над этим вопросом, не приходил он в голо-ву как-то. А тут осенило что-то. Международная политика – понятно. А по России что пишут? Где что-то не так. Министерство обороны сейчас трясут с миллиардными хище-ниями, депутатов с их состоянием, недвижимостью и гражданством других государств, что задекларировано, что нет. Ментов, как обычно, то пьяные за рулем, то взятки взяли, то сшибли кого-нибудь на дороге. Очень уж любят они ментов потрясти. Но, – Ирина подняла вверх указательный палец, – если ментов столько же, сколько и журналистов, то почему они никогда о себе не пишут? Они что – Закон не нарушают? Никогда пьяными за руль не садятся, статеек заказных за бабки не пишут? Всегда белые и пушистые? Что-то я в этом очень сильно сомневаюсь, Коля.

  – Ирина, – удивленно начал Михайлов, – интересная мысль. Они тоже люди, не сверхчеловеки, а, значит, и правила дорожного движения нарушают, статейки заказные точно пишут. Бытовуха, хулиганка, откаты – все у них имеется, как и у всех других. Честь мундира, Ирина, поэтому о своих правонарушениях и не пишут никогда. По крайней ме-ре, я лично никогда о таком не читал и не слышал в СМИ. Кто же будет трезвонить о сво-ем грязном белье? Ну, а что все-таки пишут-то?

  – Да-а,.. – Ирина махнула рукой, – ерунду всякую. Парень какой-то пятнадцать лет отсидел, вышел на свободу и сумел реабилитироваться. Но, преступник – есть преступ-ник. Взят на этот раз с поличным с большой партией героина. Общий смысл статьи не понятен – то ли оправдали после отсидки незаконно, то ли, как у Жеглова, вор должен сидеть в тюрьме.

  – Интересно, очень интересно... дай-ка газетку. Действительно непонятно напи-сано. То ли автор хотел сказать, что опять сажают невиновного, то ли зэк – он и есть зэк и должен сидеть, а не гулять на свободе. Непонятно... скорее всего журналисты сами со-мневаются в виновности Устинова и дают читателю возможность поразмышлять, поду-мать, а кого-то и подтолкнуть к действиям.

  Посланник отложил газету в сторону.

  – А это не тот ли Устинов, которого ты однажды защитил, Коля?

  – Тот, Ирочка, тот.

  – Тогда мне все понятно.

  – И что тебе понятно, родная?

  – А то и понятно, что ты всякого защищать не станешь. Значит, он честный чело-век и героин ему подбросили.

  – Как у тебя все просто... Но ты молодец. Вера в людей – это же отличное качест-во! Только доказать невиновность будет сложнее, чем поверить. А он в третий раз в тюрьме не протянет, его там просто уничтожат. Открыто убивать не станут – убьют уни-жениями и побоями.

  – А ты?

  – Что я? Ты хотела спросить – помогу ли я ему? Конечно помогу. В полиции мно-го порядочных людей, а вот дерьму там не место. Тем более, что поганят они не только себя.

  – Кто бы сомневался, – улыбнулась Ирина. – Значит, опять от меня сбежишь, пой-дешь помогать человеку. Помощник ты мой, Человеческий...

  ХLI глава

   Вечерело. Протопопова с Владимиром закончили окучивать картофель. При-сели на скамеечку, закурили. Солнце уже не было видно и лишь багряный отлив заливал западный небосвод. Тишина... мошкара вилась столбиком под навесом веранды – к теплу и ясной погоде. Облачка табачного дыма зависали на месте и, постепенно растворяясь, все-таки уплывали в сторону.

  Владимир обнял Татьяну.

  – Хорошо-то как...

  Она прильнула к его плечу.

  – Вдвоем всегда хорошо – не скучно и радостно.

  Скрипнула калитка, у Татьяны екнуло сердце.

  – Опять черт кого-то несет, – с тревогой произнесла она.

  – Соседи, может быть, – добавил Владимир.

  – Какие соседи, когда к нам эти алкаши ходили? – возразила Татьяна.

  Вошли четверо незнакомых мужчин и женщина.

  – Устинов? – спросил один из них.

  – Вообще-то у нас принято здороваться, а у вас? – парировал с сарказмом Влади-мир.

  – Хм... добрый вечер, – ухмыльнулся мужчина. – Я полковник полиции Нестеро-вич, это мои коллеги и двое понятых, – представился он.

  – Уже понятых? – усмехнулся Владимир. – Вечер, видимо, будет не добрым... Ко-го на этот раз я изнасиловал или убил? Вы мне еще за прошлые пятнадцать лет компенса-цию не выплатили, хоть и признали полностью невиновным. Значит... с обыском пожаловали... раз с понятыми. Что на этот раз подкинете – трусы женские, нож в крови?

  – Обойдемся без лирики, Устинов. Ознакомьтесь с Постановлением, – Нестерович протянул листок.

  Владимир взял Постановление о производстве обыска.

  – Ознакомиться-то я ознакомлюсь. А вот понятых прошу, нет – требую поменять. С вами заранее пришли – значит подставные, они и подкинуть мне чего-нибудь могут.

  – Грамотный? – произнес злорадно Нестерович. – Пройдемте в дом и попрошу добровольно выдать имеющиеся запрещенные предметы, если таковые имеются. Напри-мер, оружие, боеприпасы, наркотики и так далее.

  – Ничего из перечисленного и "так далее" не имеется, – зло ответил Владимир. – Когда вы меня в покое оставите, чего же вам все неймется-то? Сколько можно издеваться над честным человеком?

  Нестерович бесцеремонно пожал плечами. Приказал своим операм:

  – Начинайте обыск. – Потом продолжил: – Вот и посмотрим – честный вы человек или нет.

  Устинов тяжело опустился на стул, уставился безучастно в одну точку и застыл, словно каменный.

  – Володя, – с возмущением произнесла Татьяна, – чего ты расселся – смотреть надо за ними, в оба глаза смотреть. Втюхают ведь пакость какую-нибудь – потом не отмоешься.

  – А-а, – махнул рукой Владимир.

  – Не "а-а", а смотреть надо, – упорно возразила Татьяна и, уже обращаясь к Несте-ровичу, продолжила: – Без нас по комнатам не шарьтесь, все должно происходить на виду, в нашем присутствии.

  Нестерович усмехнулся.

  – А вы кто такая, дамочка? Насколько мне известно – соседка, Протопопова, а не жена. Сожительница подозреваемого. Скажите спасибо, что мы вас отсюда не попросили. Но, – Нестерович опять усмехнулся и, уже обращаясь к операм, продолжил: – Вы действи-тельно, ребятки, без хозяев не ходите – все должно быть по закону.

  – Ишь ты – закон вспомнил. По закону вас здесь и быть не должно. Дышло у вас, а не закон, срамота одна. Это ты ему, Нестерович, мстишь, ты мстишь. За то, что твои опера из ментуры вылетели и условный срок получили. А били– то они его не условно – по-настоящему били. Отыграться решил... Но, но, посмотрим еще.

  У Протопоповой внутри все кипело, хотелось вцепиться этому менту в волосы, плюнуть в лицо или просто вдарить по этой ухмыляющейся все время роже.

  – Товарищ полковник, понятые – прошу подойти сюда, – вдруг произнес один из оперов, – здесь явно что-то имеется.

  Он двумя пальчиками медленно вытаскивал из стопки белья небольшой пакетик. Нестерович сразу же приободрился.

  – Понятые, прошу обратить внимание на этот пакетик, вынутый из белья в шкафу. Это ваш пакетик, гражданин Устинов, и что в нем находится? – спросил довольный Нестерович.

  – Это ваш пакетик, гражданин начальник и вам наверняка известно его содержи-мое. Ваш опер его подбросил, пусть он и ответит, – устало произнес Владимир.

  – Значит, вы отрицаете, что этот пакет ваш, гражданин Устинов, и что в нем вы не знаете. Что ж, экспертиза покажет, а пока зафиксируем, что изъят он у вас. В вашем доме, в вашем шкафу, в ваших вещах. И собирайтесь – вы задержаны... пока надвое суток.

  ХLII глава

  Мужчина крепкого телосложения в коричневой рясе с капюшоном смотрелся в этом безлюдном месте, словно средневековый монах. Однако, привлекающая внимание одежда позволяла практически полностью скрыть лицо и остаться неузнанным, как бы не крутились и не старались камеры видеонаблюдения.

  Мужчина, оставаясь в тени, нажал кнопку звонка. Его давно уже засекли и забес-покоились – под таким одеянием можно свободно пронести автомат и даже ручной грана-томет.

  – Что надо? – спросил через домофон охранник.

  – Я к Гончару от Оракула.

  – Жди, доложу.

  Мужчина постоял на месте, повернулся вправо и влево, осматриваясь, голову держал прямо, но надвинутый капюшон не позволял разглядеть его лица. Через некоторое время дверь открылась.

  – Входи, – разрешил один из охранников.

  – Руки подними, – попросил второй охранник.

  – Меня нельзя обыскивать, – ответил мужчина, – прикоснувшийся ко мне умрет. Если вам Гончар этого не сказал: позвоните ему снова.

  – Крутой что ли? – усмехнулся первый охранник. – Ни хрена... поднимай лапки к верху и капюшон скинь.

  Он ткнул стволом автомата в грудь мужчине.

  Мгновенно выхваченный автомат размозжил его череп прикладом. Мужчина спокойно спросил:

  – Будешь звонить Гончару или так проведешь?

  – П-проходи, – ответил трясущимися губами испуганный насмерть второй охран-ник.

  Мужчина пошел впереди, словно был тут не раз, зашел в дом и поднялся на вто-рой этаж в комнату хозяина.

  – Оракул просил передать тебе, Гончар, – начал мужчина в рясе, – что хочет уви-деться с тобой здесь, в твоем доме завтра в 19 часов. Ты должен пригласить на встречу Святого и Веревку.

  – Но, Святой и Веревка в Чите... могут и не приехать. А что за вопрос? – забеспо-коился Гончар.

  – Оракул знает, что они в Чите и надеется, что услышан. У меня все.

  Мужчина в рясе повернулся и пошел к выходу.

  Гончар вскочил с кресла и беспокойно зашагал по комнате. " Оракул, Оракул, – шептал он про себя, – что ему надо? Ведь просто так не придет... и этот еще... охранник, придурок... закапывай теперь...

  Он включил повтор просмотра видеокамеры. Хорошо видно, как охранник тыкает Оракула стволом автомата в грудь. Самого удара, как такового, и не видать. Так, легкое движение, словно мелькнула тень, брызги мозгов и... трясущиеся от страха губы второго охранника.

  "Ну и реакция... молния какая-то", – прошептал Гончар, потом вызвал к себе на-чальника охраны.

  – Ты это видел? – он раздраженно ткнул пальцем в монитор, – его же просили: не знаешь, не понял – позвони. Предупредили придурка, что умрет. Не-е-ет, надо повыежи-ваться, крутизну показать, блин. Ну и где она, крутизна ваша, где?

  Гончар походил еще немного по комнате, сел в кресло, успокаиваясь, приказал:

  – Труп закопайте. Кто у него – жена, дети?

  – Мать одна.

  – Вот тебе и мать... Так... Старушке денег дайте, придумайте там что-нибудь са-ми – заграницу сынок уехал... Вообще... сами. Все, иди.

  Гончар так и не понял: зачем приходил Оракул, что ему надо? И сам ли он прихо-дил или его гонец – кто их там разберет в рясе и капюшоне? Знал одно – по пустякам бес-покоить не станет. Однако, по событиям, был сам.

  Он набрал номер Святого. Позвонил ему – потому как Веревка хоть и был вор, но неформально ходил под Святым.

  – Приветствую тебя, Святой, Гончар беспокоит.

  – А-а, рад слышать тебя Гончар, рад слышать дорогой.

  Голос его был немного хрипловатым и Гончар понял, что разбудил. Так рано, в одиннадцать дня, Святой еще не вставал. Любил повеселиться в кабаке да и девок потом потискать, засыпал обычно под утро.

  – Извини, что разбудил, но обстоятельства так сложились. Оракул только что был, хочет завтра в семь вечера встретиться с тобой и Веревкой здесь, у меня в доме.

  – Оракул? А что ему надо? – ответил сразу проснувшийся Святой.

  Сипотца в голосе ушла и Гончар усмехнулся про себя – ишь... забеспокоился.

  – Не ведаю, – ответил Гончар, – но ты знаешь – Оракул многословием не страдает. Сказал, что хочет встретиться со мной, тобой и Веревкой в 19 часов и ушел, более ничего не сказал.

  – Что-то ты темнишь, Гончар, ой что-то темнишь...

  – Ты что, Святой, Оракула не знаешь, – рассердился Гончар, – с ним натемнишь, пожалуй. Он пришел ко мне домой, охраннику головенку оторвал и сказал, что встретиться хочет.

  – Как это? – опешил Святой.

  – А вот так... тот его обыскать захотел, автоматом стал тыкать – вот и нарвался, урод. Теперь еще с ним возись, – вздохнул Гончар.

  – Да что вы там все – с ума посходили что ли? – возмутился Святой. – Оракул, Оракул... трясетесь, как над божьей коровкой. Шлепнул бы и все тут – имел право.

  – Хотел бы я тебя видеть в этой ситуации... Короче – прилетишь?

  – Нет. Вы сами Оракула распустили – вот и возитесь. А я к нему на побегушки не нанимался. Ему надо – пусть сам и едет и ручонки не распускает, а то быстро без башки останется.

  – Как знаешь, Святой, – усмехнулся Гончар, – я передал – ты услышал. Только Ве-ревке скажи.

  – Сам и говори – тебя просили. А Оракулу я не шестерка. Телефон знаешь, пока.

  "Пока, пока, придурок, – положил трубку и прошептал Гончар, – интересно будет посмотреть, как ты перед Оракулом потом вывернешься. Он точно не простит".

  Гончар уже с интересом позвонил Веревке. Тот лишь спросил одно – "Святой едет?" И, узнав ответ, тоже отказался.

  Веревку Гончар понимал. Но почему взбрыкнул Святой? Ведь Оракул помогал всем, кто к нему обращался. Знал все и ни разу не соврал, не отказал, выгоды не искал. Всегда все в цвет. Он не был вором, но братва его уважала и боялась. Не потому, что боя-лась и уважала, а именно потому, что уважала и боялась. Боялась неотвратимости его слов, которые сбывались всегда очень точно.

  Гончар рассуждал и пытался угадать: зачем они понадобились Оракулу? Но, по-стоянно с мысли сбивал новый, на сей момент более интересный вопрос – что будет со Святым? Как его накажет Оракул? Насколько слухи актуальны или все это только леген-да?

  Он налил себе немного коньяка, хотя и не пил никогда до обеда – случай неорди-нарный. Закурил сигарету и все рассуждал мысленно об Оракуле.

  "Зашел в дом, убил охранника.... А что будет завтра, что ему надо? Не-ет, надо его остановить, нахрена он такой нужен. Может и прав Святой, что не поедет, не шестерка право. Почему именно нас он хочет видеть"?

  Бизнес не пересекался, хотя и занимались практически одним делом. Гончар в Иркутске, Святой и Веревка в Чите. Дружескими отношения по большому счету не назо-вешь, но друг друга поддерживали, а потому и считались друганами. Это помогало всем троим. Свалить и одного было не просто, а уж троих очень сложно. Многие воры образо-вывали своеобразные группочки, такая группочка из двух-трех воров считалась гранит-ной, но уничтожали и ее достаточно простым способом. Кого-то тайно переманивали на другую сторону, и предательство дальше уже вершило свое грязное дело незыблемо и верно.

  "А, может быть, Святой переметнулся на сторону красноярцев и заодно с ним Ве-ревка? Неплохой бы получился тандемный бизнес – подмять под себя целый регион. Надо об этом крепко подумать, спасибо Оракулу за мысль".

  Гончар плеснул еще немного коньяка и закурил новую сигарету.

  "Оракул, Оракул... Даже если ничего не делает и то в цвет попадает. Вот сука умная!" Гончар усмехнулся.

  ХLIII глава

  Бортовой прямо остервенел. "Да кто он такой, чтобы вершить судьбы людей? Кто?" Он стукнул кулаком по столу и постепенно стал успокаиваться. Понимал, что в гневе не принять правильных решений.

  Собрав небольшое совещание, он выслушивал мнение экспертов и специалистов по поводу предсмертного обращения Меченова в интернете к гражданам России. В этой исповеди даже не намекалось о Посланнике, но Бортовой был уверен и знал, что это именно он. Он заставил бывшего генсека через видео в интернете обратиться к россиянам, повиниться, а потом застрелиться.

  Мнения психологов и специалистов международников разделились. Одни счита-ли, что совесть заговорила, другие настаивали на влиянии третьего или третьих лиц, но без фамильной конкретики.

  "Какая там совесть, – рассуждал про себя Бортовой, – разве она была у Гитлера, Ленина, Сталина, Хрущева, Брежнева? Не в плане совести вообще, а именно в данном плане".

  Кто-то бросил мысль:

  – А может быть Раиса во сне пришла, пожурила – вот он и решился.

  – У нас что: совещание астрологов, экстрасенсов или менеджеров по связям с за-гробным миром? – усмехнулся Бортовой.

  – Не скажите, Александр Васильевич, жена Николая второго огромную роль игра-ла в политике.

  – Да-а, – согласился Бортовой, – Раиса тоже не без греха в смысле влияния. Но ей как раз нравилась прозападная политика, покрасоваться на фоне мужа. А что он там дела-ет – государство разваливает, уничтожает ракеты железнодорожного базирования или другое во вред обороноспособности и экономике: на это плевать. Главное: потусоваться в мировом сообществе. Сто лет таких жен не было – родилась же... Не-ет, такая и во сне не пожурит – похвалит, что вообще в России не живет. Может и пожурит, что гадить стране более эффективно не может, а хотелось бы еще и на том свете покрасоваться.

  Присутствующие удивились высказанной мысли. Нет, не самой мысли, как тако-вой, а ее озвучиванию. Многие так думали, но вслух не говорили об этом. Один раз лишь Президент высказался публично и очень мягко в отношении Меченова, что надо было уважать мнение народа и не противоречить референдуму, что он бы многое по-другому сделал. Но, во-первых, сейчас говорил не Президент, а во-вторых – и разговор не публич-ный, и афишировать его не надо. Хотя... всегда у таких лиц гадости почему-то после смерти всплывают.

  Бортовой после совещания задумался. А почему он, собственно, "катит бочку" на Посланника? То, что он "грохнул" Сосновского и Меченова, Бортовой даже не сомневал-ся. Как и каким образом все сделано, директор ФСБ не знал. То ли мысли Посланник уме-ет внушить на расстоянии, то ли еще что – неизвестно. Но ведь все правильно – давно пришла пора с этими гадами рассчитаться. Надо лишь аккуратно, дозировано и опосредо-ванно выбрасывать в прессу информацию о том, что фигуранты в Россию хотели, а спец-службы Запада их не пустили. Фактов нет, а слухи будут. И в нашу пользу.

  ХLIV глава

  Оракул прибыл ровно в 19 часов. Его ждали и охрана уже не задавала вопросов, провели прямо к Гончару.

  – О, дорогой, рад тебя видеть, – начал Гончар, – проходи, присаживайся, отведай, что Бог послал.

  – Святого и Веревки нет, ты передал им мою просьбу? – не отреагировал Оракул на приглашение.

  – Я и вчера не сомневался, что приходил именно ты. Хотя – сам черт не разберет вас в вашей одежде. Ты присаживайся к столу – выпьем, закусим, а потом и дела бренные обсудим, – гнул свое Гончар.

  – Ты передал им мою просьбу?

  – Да передал, передал, – немного разочарованно бросил Гончар, – лично с каждым по телефону говорил, не могут они приехать: дела.

  – Значит, они меня не услышали. Хорошо, пусть и их не слышит более никто.

  – В смысле?

  – Я вот зачем пришел, – пропустил он вопрос Гончара, – когда-то вы трое короно-вали Соленого. Он обманул вас и вы не знали, что он петушок.

  – Что? – перебил Гончар, – ты говори, да не заговаривайся, Оракул.

  – Соленый родом из Литвы, – спокойно продолжил Оракул, – там в 17 лет он сел за изнасилование четырехлетней девочки, там его и опустили. Вышел, перебрался в Россию, сменил фамилию с Бразаускас на Бразина. Дальше ты знаешь все, Гончар. Ошибку сам исправишь, пока сход предъяву не сделал. Свой косяк сам и убрал – это нормально, по-вашему. К тому же ссучился Соленый, на кума пашет. Тот разузнал как-то, что Соленый петушок и держит его на крюке, крепко держит, сам понимаешь. Отсюда опера и про вас многое знают.

  Оракул повернулся и вышел.

  – Ни хрена себе – пидор среди воров... – Гончар налил себе полный бокал коньяка, выпил залпом. – Ты слышал, Белый?

  – Слышал, – Белый вышел из соседней комнаты. – Да-а, вот тебе и информация к размышлению. Что делать будем?