Текст книги "Посланник (СИ)"

Автор книги: Борис Мишарин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 28 страниц)

  – А он что сейчас не в обычной камере сидит?

  Лобановский хмыкнул.

  – То вы не знаете, как воры сидят...

  – Сами же эту благодать развели, – откровенно съязвил Токарев.

  Лобановский ничего не ответил.

  ХLVIII глава

  Михайлов стоял у окна и смотрел, как ветер клонит ветки деревьев, а дождик шуршит и шуршит уже второй день. Осень, ранняя осень... В этом году первая декада сентября еще не успела зазолотиться листвою и тепло словно въелось всюду. Но вот пер-вый холодный дождь сыплет еще по зеленым листьям и не хочется, совсем не хочется по-кидать уютное, ароматное и теплое лето.

  Видимо точно немного наклонилась земная ось и времена года сдвинулись на не-дельку-две. Зимы уже не такие холодные, как раньше, давно не было за сорок, а май стал прохладнее, зато сентябрь теплее.

  В начале сентября или в конце, но всегда идут промозглые дожди, когда неуютно, сыро и холодно. Скорей бы уж сковало землю морозцем, чтобы не ощущать этой слякоти и ветряной сырости.

  А еще говорят, что у природы нет плохой погоды и это, видимо, правильно. Погода в душе у каждого человека. Кому грустно – тому и сыро, а кому радостно – тому и дождь с ветром нипочем.

  Михайлов сел в кресло, закурил и взял телефон, набрал номер Суманеева.

  – Петр Степанович, день добрый.

  – И вам добрый день, Николай Петрович.

  – Я вот с какой просьбой хочу обратиться, Петр Степанович, мне компьютерщик нужен, хороший, талантливый программист. И чтобы допуск имел обязательно к секрет-ной информации, надежный, проверенный человек. Есть такой у вас аттестованный со-трудник?

  Суманеев аж заерзал в кресле. Что на сей раз задумал Посланник, зачем ему про-граммист?

  – Офицеры, конечно, есть, – ответил он осторожно, – но хотелось бы уточнить спе-цифику поточнее.

  – Мне нужен человек, способный взламывать чужие и создавать свои компьютер-ные программы.

  – Надолго?

  – Я полагаю, Петр Степанович, что этот вопрос мы решим безболезненно. Подбе-рите несколько человек. Фролов выберет одного. А еще лучше – дайте ему допуск к этому отделу, пусть покопается в личных делах, с людьми побеседует.

  – Я понимаю, Николай Петрович, – осторожно начал Суманеев.

  – Формальности что ли надо соблюсти? – Перебил его Посланник. – Хорошо, се-годня же получите соответствующее распоряжение.

  – Тогда все в порядке, Николай Петрович.

  – Вот и отлично, отправляю сейчас к вам Фролова, пока он едет – бумаги получи-те. Всего доброго, генерал.

  – До свидания, Николай Петрович.

  На следующий день Фролов уже представлял сотрудника. Оставил его личное де-ло и вышел. Тот чувствовал себя немного неуютно – при нем просматривали его личное дело.

  – Хорошо, Владимир Сергеевич Покровский, – начал Посланник, – станете назы-вать меня Шеф. Более вам знать не желательно. Могу лишь добавить, что по званию гене-рал. – Майор вскочил со стула. – Не надо вставать, майор, присаживайтесь. Я предпочи-таю гражданское обращение. С сего момента, с этой самой минуты у вас более нет других начальников. Ни прямых, ни косвенных – ни каких. Завтра подъедет директор ФСБ, Александр Васильевич, и на эту тему мы еще побеседуем. Так же определимся, по какому ведомству вы будете штатно числиться. Скорее всего это будет Президент решать, а не ваш директор. Поэтому еще раз напоминаю – с этой минуты никто не должен знать, чем вы занимаетесь, где служите. Ни министр обороны, ни директор ФСБ, ни премьер-министр, ни лысый черт. Только я и Президент лично. Вам понятно, майор?

  – Так точно, Шеф.

  – Вот и отлично, а теперь к делу. Компьютер вам предоставят, работать будете у меня дома, пока Бортовой станет определяться, куда лучше вас назначить штатно. Я плохо разбираюсь в специфике вашей работы, в ваших терминах, но и в этих вопросах обмануть меня невозможно, это подчеркиваю особо. Поработаете немного со мной – узнаете и пой-мете. Поэтому вашу задачу объясняю в общих чертах, детали станете прорабатывать сами.

  Представьте себе карту мира, – Посланник перешел на "ты", – выведенную на эк-ран монитора. Любая точка с этой карты должна выводиться на экран увеличено. То есть конкретным городом, улицей, домом, подъездом, квадратным метром. Например, рабочий кабинет президента США, – Посланник загадочно улыбнулся.

  – Но для этого...

  – Не перебивай, майор, вопросы потом.

  – Извините, Шеф.

  – Все, что потребуется, хоть рога неродившегося парнокопытного, у тебя будет. Тебе дадут схему с точными координатами всех ядерных стационарных боеголовок стран НАТО и других стран. А так же движущиеся объекты – самолеты, поезда, подводные лод-ки, автомобили с ядерными зарядами. Необходимо все это внести в компьютер. Самолет летит – точка на экране движется. Нажимаю я, например, мышкой на точку – у меня на экране морда пилота этого самолета. Нажимаю два раза – у меня на экране координаты введенной цели конкретной ракеты. Ты должен создать устойчивую связь нашего компь-ютера с микросхемой каждой конкретной ракеты. В случае наведения ракеты по террито-рии России, компьютер дает указание на самоуничтожение при нажатии кнопки "пуск". То есть, взорвется их самолет, подводная лодка или шахта. Точки лучше использовать разноцветные – сам разберешься. Вот, полагаю, общий смысл ты понял. Теперь все крепко обмозгуй и скажи, что надо. Оборудование, детали, люди, космические программы, спутники, вирусы, черти лысые, бритые, волосатые... Все, что потребуется – будет. Вопросы?

  Покровский никогда так напрямую не общался с генералами. Но не заискивал, не боялся, вел себя достойно, что говорило, может быть, о независимости в определенной степени.

  – Несколько неожиданное предложение, можно сказать – совсем неожиданное. А почему я? Нет, это не отказ от работы – хочется понять схему, принцип выбора, если можно.

  – Если можно, – повторил Шеф. – Можно. Надежный, молодой, талантливый. Так я считаю, а время покажет. По существу вопросы будут?

  – Сейчас сложно ответить, надо кое-какую программку накидать. Потом появятся вопросы. Я даже не знаю сейчас какой у вас компьютер, каких возможностей.

  – Хорошо, майор. По вопросам режима дня и быта обращайся к генералу Фролову, это начальник моей личной охраны. Непосредственно по работе – все вопросы ко мне. Иди, генерал тебе все необходимое покажет.

  – Один вопрос, Шеф, если позволите.

  – Говори.

  – Вы ученый, можно узнать направление?

  – Почему ты решил, что я ученый?

  – Сущность у вас гражданская, Шеф, не генеральская и не Президент, чтобы гене-ралы охраняли. Поэтому вывод напрашивается сам собой – один из ведущих ученых стра-ны, других генералы ФСБ не охраняют.

  Посланник хмыкнул.

  – Иди, сам все скоро поймешь. И к вечеру, будь добр, доложи первые выкладки. Надо всю программу за три дня сделать, можешь подключать хоть все министерство обо-роны, хоть черта лысого. Иди.

  Посланнику понравился Покровский на первой встрече. Не лизоблюд, думающий сотрудник, а это очень важно. Не зря Суманеев не хотел его отдавать, даже предлагал двух-трех сотрудников за него.

  ХLIХ глава

  Токарев заехал к себе и вынес Постановление о возбуждении уголовного дела. Без уголовного дела многие вопросы решить сложно, а порой невозможно совсем. Вот и бьются вечно лбами два вопроса – без уголовного дела нельзя провести следственные ме-роприятия, а без некоторых следственных по существу действий невозможно возбудить это самое дело. И он решил его не афишировать, не сообщать пока даже своим сотрудни-кам. Кто знает, может, есть свои люди у Нестеровича и в его аппарате. Все-таки не первый год служит полковник полиции, наверняка с кем-то пересекался за время службы. Выяснять – времени не было. Он поехал к следователю.

  – А-а, само УСБ пожаловало, что мы опять натворили? – С ехидцей произнесла Фельцман.

  Токарев, конечно же, слышал об этой следачке, но немного. Женщина сорока лет, не замужем, слаба на передок и внешне немного свободного поведения. Поговаривали, что на сайтах знакомств она выставляет свою кандидатуру для секса даже на один-два раза. Подполковник юстиции, грамотный, опытный следователь.

  – А что, просто так и зайти нельзя? – отшутился полковник.

  – Просто так, милый, ко мне вечерком заглядывают, а не в рабочее время. Так ве-черком зайдешь или по делу все-таки?

  – Ну и язычок у вас, Клара Моисеевна...

  – Нормальный язычок, рабочий, никто еще претензий не предъявлял, – продолжа-ла в своем стиле Фельцман.

  Токарев оглядел ее демонстративно. Симпатичные черты лица, но явно состарен-ные немного чрезмерным употреблением косметики или спиртных напитков. Однако, на работе в пьянстве не замечена. Славная, почти девичья фигурка и очень короткая юбка заставляли мужиков невольно засматриваться при случае.

  – Зачем вы так, Клара Моисеевна?

  – А что, рапорт на меня напишешь, в суд подашь? Ну, не люблю я вас, УСБэшни-ков, не люблю. Я работаю честно, а посему сюсюкать с вами не собираюсь. Так что не по адресу приход, товарищ полковник, не по адресу.

  Токарев вздохнул.

  – Почему же не по адресу, Клара Моисеевна – как раз по адресу. Что вы можете мне рассказать о полковнике Нестеровиче?

  – Ага, щас, разбежалась и ножки раздвинула – не дождешься, – она ухмыльнулась.

  – Я бы хотел ознакомиться с материалами уголовного дела в отношении Устинова, товарищ подполковник юстиции.

  Токарев еле сдерживал себя.

  – Ах вот как, подполковник юстиции... а полковник полиции знает, что следова-тель – лицо процессуально самостоятельное?

  – Хватит, Клара Моисеевна, – Токарев не сдержался и стукнул ладошкой по столу, – хватит ёрничать. Вот Постановление о производстве обыска на вашем рабочем месте, прошу ознакомиться и добровольно выдать уголовное дело в отношении Устинова, если таковое имеется, а также другие материалы, касающиеся полковника полиции Нестерови-ча. Возможные рапорта и так далее.

  – Что, так все серьезно? – Фельцман в присутствии понятых достала из сейфа уго-ловное дело. – Здесь все, других материалов нет, можете обыскивать.

  – Зачем же – я вам верю. Как же вы так лоханулись-то с возбуждением, вас ничего не насторожило? – в лоб задал вопрос Токарев.

  Клара Моисеевна ухмыльнулась.

  – Лоханулась? Да нет, милый, не лоханулась. Пока все законно – героин изъят в присутствии понятых в доме подозреваемого. Он арестован на десять суток до предъявле-ния обвинения. Все документы в норме. А вот ситуация меня, естественно, насторожила. И собиралась я в ней разобраться дотошно, не первый год в следствии, сложно поверить, что Устинов начал героином заниматься. Но факты нужны, а у меня пока лишь другие факты и времени прошло двое суток. Сегодня как раз хотела этого капитана допросить, который героин нашел, он через час у меня должен быть.

  – Отлично, Клара Моисеевна, отлично. Мы его сами допросим. Тем более, что идет он к вам, а попадет ко мне.

  – Судя по твоему Постановлению, Нестерович успел заказать Устинова в СИЗО, а вы успешно предотвратили, поэтому и статья покушение на убийство. Молодцы, ничего не скажешь. А меня на сговор колоть будете или просто на необоснованное возбуждение?

  – Зачем вы так, Клара Моисеевна... Конечно будем колоть, но не вас. Не ёрничай-те, грамотному и порядочному следователю это не к лицу. И давно пора поменять мнение о сотрудниках собственной безопасности.

  – Это уж черта с два дождетесь. О вас лично может и поменяю, но не о ваших от-морозках. Санкции на мой арест нет? Тогда все, забирайте дело и проваливайте – мне ра-ботать надо.

  Уходя, он все-таки глянул на ее красивые ножки. Она заметила и улыбнулась. "Все мужики разные, но все котяры", – мелькнула мысль не о работе, а все же о Токареве.

  Он дал своим сотрудникам указание задержать и доставить капитана, нашедшего героин, к нему. А пока допрашивал Устинова. Начал издалека.

  – Скажите, Устинов, откуда вы знаете человека, который все время с охраной ез-дит?

  – Этого, которого генерал охраняет?

  – Этого, этого.

  – Совсем не знаю. Меня когда менты на улице избивали, страшно избивали, никто не вмешивался, а он мимо ехал и остановился. Они и его пообещали посадить. Вот он их и посадил. Правда условный срок дали, но из полиции выгнали. Вот и все, а его я совсем не знаю, – повторился Устинов.

  – Интересно, а за что же вас полицейские били?

  – За что? Откуда я знаю – за что? За что я за изнасилование сидел? Полицейские ее трахнули, а я сел, потом за убийство сидел, которого не совершал. Это доказано и судья даже сидит.

  – Хорошо, значит вы отрицаете факт хранения героина?

  – Чего же тут хорошего-то? – ухмыльнулся Устинов, – подбросили героин и опять в тюрьму, а понятые-то липовые, подставные, менты с ними заранее приехали, не на ули-це или у соседей взяли. И героин мне этот капитан подсунул, а понятые подтвердили, все у них четко отлажено. Придется еще один срок тянуть, если доживу до конца. Как я те-перь докажу, что героин мне подбросили?

  – Значит, вы считаете, что именно капитан вам героин подсунул?

  – Он, больше некому, к тому шкафу кроме него никто не подходил. Пакетик ма-ленький, хоть и на крупный размер тянет, сунул руку вместе с пакетиком и вынул с ним же – трюк известный.

  – А фамилию этого капитана знаете?

  – Не знаю или не помню. Там один капитан был и в протоколе обыска его фами-лия есть. Не запомнил.

  – Хорошо.

  – Чего хорошего-то? Вы палки рубите, а мне сидеть? Два срока вам мало – надо третий и вообще убить? Да какие же вы люди после этого... псы легавые... Ничего боль-ше не скажу, отправляйте в камеру, пусть уж замочат быстрее.

  – Вы в одиночке сидите, Устинов, никто вас не замочит, как вы выражаетесь.

  – Нашел дурака – песни петь. В СИЗО одиночка не помеха, все дубаки купленные и кому надо – гуляют, как хотят. Или в автозаке по дороге завалят. Что ты из себя целку строишь, полковник, себе-то хоть не ври, а меня успокаивать не надо, уже успокоили по третьему сроку.

  Токарев вздохнул. Сколько же накипело внутри у этого человека, сколько страда-ний он перенес и переносит. Он не обижался на него, а лишь жалел и сострадал.

  – Я, Устинов, не ваше дело веду, не совсем ваше, если выразиться точнее. Считаю, что героин вам действительно подбросили и пытаюсь разобраться. А вам придется посидеть еще два-три дня, считаю, что смогу установить истину и реабилитировать вас.

  – Реабилитировать говорите... ну, ну, свежо предание, да верится с трудом. Меня за это время два-три раза убьют, полковник, раз заказали. И некого реабилитировать бу-дет, некого. У Игнатовича не получилось – у других получится. В СИЗО заказы пустыми не бывают.

  – Ладно, Устинов, поживем – увидим. Сейчас ко мне этот капитан на допрос при-дет, может и сегодня еще получится тебя отпустить. Иди и береги себя, больше пока ниче-го сделать не могу. И не думай, что все менты – суки. Ступай, – Токарев вызвал конвой.

  Капитан полиции Задорнов явно нервничал. Совсем не ожидал он, идя к Фельц-ман, попасть к Токареву. Ручонки мелко подрагивали, он соединил пальцы в замок, но и это помогало плохо.

  Начальник УСБ замечал все и решил не ходить вокруг да около.

  – Что, Задорнов, волнуешься, не ожидал ко мне попасть на допрос, а не к следова-телю?

  – Да нет, не волнуюсь. Хотя и хорошего в ваших кабинетах ничего не вижу. Зачем приглашали, товарищ полковник?

  – А тебя никто и не приглашал, Задорнов, тебя задержали мои сотрудники. Нам все известно, так что выбирай по какой статье пойдешь – за убийство или что героин Ус-тинову подбросил?

  – Какое убийство, какой героин?

  Задорнов попытался оправдываться. А руки уже не слушались совсем и он убрал их в карманы.

  – Какой героин – ты прекрасно знаешь. А убийство – так заказал Нестерович Ус-тинова в СИЗО и исполнителя уже с поличным, с заточкой взяли, и показания письменные есть. А это, сам понимаешь, факты, улики прямые, не косвенные. Так, за что Нестерович приказал тебе героин подбросить, за что вы решили от Устинова избавиться? Говори, быстро все выкладывай, как на духу.

  – Я, я ничего не решал, – залепетал Задорнов, – никого не убивал, ложь все это, ложь.

  – Правильно, не ты убивал, исполнителя мы взяли, но ты заказывал убийство, ты. Хочешь по полной сесть, на пожизненный срок намотать, быстро рассказывай, как дело было.

  Токарев наседал, не давая опомниться.

  – Я, я не заказывал и про убийство ничего не знаю. Нестерович дал мне героин и приказал подбросить, найти при обыске. Я и нашел.

  – Подбросить, а потом найти.

  – Ну да.

  – А понятые?

  – Не знаю, это его стукачи, он с ними заранее договорился, мы их с отдела прямо и повезли к Устинову.

  – Значит, героин Устинову в дом ты подбросил по указанию Нестеровича? А в СИЗО Устинова кто заказал, не ты?

  – Нет, нет, что вы, товарищ полковник, героин подбросил, но про убийство ничего не знаю и не слышал даже. Поверьте, товарищ полковник, я не убийца.

  – Хорошо, Задорнов, хорошо. А за что же вы так Устинова невзлюбили, за что наркотик подбросили?

  – Опера, друзья Нестеровича, из-за Устинова из органов вылетели, вот он и решил отыграться, отомстить ему. А еще говорил, что Устинов наших двух сотрудников убил, а эти должны были показания из Устинова выбить, но тут ФСБ почему-то вмешалось и они вылетели, условные срока получили. Больше ничего не знаю, правда ничего.

  – Ладно, оформим тебе чистосердечное, и надейся, чтобы суд дал тебе условный, а не реальный срок. Так что, будем сотрудничать?

  – Будем, конечно, будем, товарищ полковник. А может меня не надо в СИЗО, то-варищ полковник, может не надо? – умоляюще просил Задорнов.

  – Ну и падаль же ты, капитан, какая же ты падаль. Прости уж за оскорбление. В СИЗО, значит, не хочешь, за дело не хочешь, а Устинову каково? Каково сидеть там неви-новному, ты об этом не думал?

  Задорнов опустил голову и начал всхлипывать. Действительно – мразь, подумал Токарев, но вслух произнес следующее:

  – Хорошо, учтем, что сам все добровольно рассказал, вот тебе подписка и смотри у меня. Удостоверение, оружие – все сдашь и сиди дома, по первому вызову сюда. Понял?

  – Понял, товарищ полковник, все понял. Спасибо.

   Арестовывать Нестеровича Токарев не поехал, отправил своих помощников, а сам отправился освобождать Устинова из СИЗО, соответствующее Постановление состав-лено и оформлено подобающим образом.

  – Ну что, товарищ Устинов, я вас поздравляю, – Токарев протянул руку прямо у ворот СИЗО, – надеюсь, ваши злоключения на этом закончились.

  – Да уж... хватит, – он вздохнул и радостно улыбнулся.

  Полицейские потом обходили стороной Устинова – невезучий он для полиции человек. Попасться ему на глаза считалось нехорошей приметой.

  L глава

  Гончар нервничал и пил больше обычного. Ничего не получалось с Соленым. Бе-лый, его правая рука, доложил, что буза в СИЗО. Не совсем буза, но хозяин зажал всех, все с Устиновым связано, опять, видимо, ФСБ вмешалось и освободило его. Человек в ментовке так и сообщил, что все сверху идет, местные опера и начальники ничего поде-лать не могут. Из-за Устинова уже пострадали шесть ментов и судья, троих вообще в жи-вых нет. Что это – начало восьмидесятых прошлого столетия, когда сотрудников милиции пачками садили и ни за что половину, или что-то иное?

  Гончар даже вспомнил случай, когда прокуратура заставила донести на сержанта милиции его любовницу. Она со страху написала донос об изнасиловании, но опомнилась и отказалась категорично. Посадили обоих – ее за ложный донос, его за изнасилование. Полный беспредел был, полный.

  Гончар одного не мог понять – чем "контору" Устинов заинтересовал? Информа-тор из него никакой, связей нет. А ответ, как всегда, крылся в простом. Все решил госпо-дин случай. Нарвались менты на большого "конторского" начальника, очень большого, когда били Устинова на улице, пообещали и ему "три кучи добра" – вот и сели.

  Сейчас эта разборка ему мешала. Пройдет время, все уляжется, но не было у него этого времени, не было. Соленый свою версию выдвинул, и расслоилось СИЗО – кто за Соленого, а кто за Гончара. ГУФСИНовцы от страха трясутся, ничего делать не хотят, ссыкуны чертовы, а братве надо результат показать, раз уж ввязался в тему. Через три дня большой сходняк намечается, а что ему предъявить? Останется Соленый жить – пригово-рят его, Гончара. И сроку три дня всего.

  Он вызвал Белого.

  – Что там по Соленому? – спросил с раздражением.

  – Заперся он, сука, со своими шестерками в камере и подхода к нему нет. Дубаки, сволочи, совсем оборзели, ничего делать не хотят, пока все не уляжется.

  – Что не уляжется, Белый, что? На прогулке нельзя, что ли, перо воткнуть? – уже заорал Гончар.

  – Не выводят его никуда, даже в коридор не выводят, не попасть к нему сейчас. Правда, удалось установить, что через неделю его в зону отправляют, в красную зону. Это нам на руку, там у него шестерок нет и его уже ждут. Петушки сами его там оприходуют по полной и перо в зад засунут. Гончар, подожди неделю, там в первый же день его кон-чат. Все хорошо складывается.

  – Нет у меня недели, Белый, нет. Три дня всего, три. Или нас с тобой самих на пе-ро посадят через три дня. Понял ты или не понял?

  Гончар просто взбесился и забегал по комнате.

  – Да понял я, все понял – тоже раздражаясь, ответил Белый.

  "Тебя-то, может быть, на перо и посадят, а меня-то за что? Я опущенных не коро-новал и в СИЗО смотрящим не ставил". Но вслух он этого не сказал, хотя и понимал, что проблемы возникнут и у него, но до пера не дойдет. В бригадиры отправят, на худой ко-нец простым бойцом определят и все.

  – Может у Оракула совет попросить? – неожиданно предложил Белый.

  – У Оракула? – усмехнулся Гончар, – где ты его сейчас найдешь, этого Оракула? Дня четыре пройдет, пока с ним свяжешься, а у нас всего три. Ладно, Белый, кумовья, ре-жимники, дубаки – все зассали и проблему через них в три дня не решить. Другим путем надо идти, другим. Ты найди мне какую-нибудь бяку, чтобы в чай подсыпать или еду. Но, чтобы не сразу яд подействовал, а часов через пять и железно подействовал. Пусть балан-дер всю камеру Соленого накормит, никто за них не впишется за отморозков.

  Неожиданно зазвонил сотовый, Белый извинился и ответил. Переговорив, сооб-щил:

  – Соленого в одиночку до этапа перевели, и он есть отказывается, боится. Жрет имеющиеся остатки. Не получится вариант с ядом, Гончар.

  – Получится, все получится. Менты его вызовут, чайку предложат – не откажется у них.

  От пришедшей мысли Гончар расслабился и стал успокаиваться, налил себе конь-яка.

  – Откажется, он не дурак. И у ментов откажется.

  – Не-е-ет, Белый, не откажется. Потому и не откажется, что не дурак. – Гончар выпил налитый в бокал коньяк и плеснул еще. – Он понимает, что жить осталось совсем мало и что его судьба решена однозначно. А на член или перо совсем не хочется. Лучше от яда умереть по-тихому и при этом заложить всех, меня в первую очередь. Наверняка он сейчас думает о том, как бы меня ментам слить, про все дела рассказать, а знает он не ма-ло. Будет торговаться о применении к нему закона о защите свидетелей. Конечно, никто ему срок не отменит, но могут скостить немного и кинут куда-нибудь в Магадан, напри-мер, под другим именем. Где он никогда не был и в лицо его на зонах не знают. Вот с этим ментом из отдела по защите свидетелей он чаёк с удовольствием попьет. Понял?

  – Варит у тебя башка, Гончар, – Белый, его правая рука, постарался скрыть ухмыл-ку.

  – А ты не расслабляйся, тебя от дела никто не освобождает. Возьми заложников у дубаков – сына, дочь, например. У тех, кто на нас давно пашет, а сейчас пытается отко-сить. И предъяви им – или Соленый сдохнет, или их дети, пусть выбирают. Нельзя нам слабину давать, нельзя, авторитета не будет. Все, чего стал, иди, дело делай.

  – Ты же с ментом решил этот вопрос порешать, Гончар... Зачем нам лишние про-блемы?

  – Я никому, никому, слышишь Белый, никому не позволю помыкать мной, тем более каким-то дубакам долбанным. Я им что – деньги за просто так платил? И наказание им это – пусть знают, что со мной так нельзя и впредь не артачатся. А потом уберешь это-го дубака – пригласишь ребенка забрать и уберешь. Ребенка отпустишь, дети – святое. Но так сделай, чтобы ребенок не понял, где и с кем он был. Чего встал – исполняй, – прикрикнул Гончар.

  Белый вышел, спорить бесполезно и опасно. Совсем не хотелось ввязываться в историю с похищением. Тем более сейчас, когда сам Гончар висит на волоске и неизвест-но, что ему сходняк предъявит. Не исполнить приказ Гончара – самого убьют. Сбежать? Если Гончар в этой мутной воде выплывет, то тоже убьют. Он не дурак, все понимает и страхуется, не зря дал понять, что будет работать и другой вариант с ментом.

  Белый вздохнул и пошел инструктировать исполнителей. Благо, что почти на весь сержантский состав СИЗО или, дубаков, как их называли, досье имелось. Состав семьи, где живут, увлечения, школы, детсады и так далее – все записано.

  А Гончар снова выпил немного коньяка. "Ну, нету умных людей, нету, одни ду-боломы, только и умеют, что кулаками махать. Где хороших и преданных помощников взять, где"? Он закурил и все-таки решился позвонить Строителю, человеку, которого знал лет пятнадцать, не меньше. Тогда, еще давно, оба выплыли из мутной воды с выго-дой и практически не общались потом. Но оба помнили и знали друг о друге почти все. Прошло много времени, даже истек срок давности совершенных ими когда-то преступле-ний, но каждый знал о новом, молчал и хранил эту информацию, как оборонительный щит. Почему Гончар называл его про себя Строителем – знал лишь он сам. Про эту неви-димую и практически несуществующую связь не знал никто. Но оба понимали, что необ-ходимость встречи может возникнуть, никто ее не хотел, но отказаться бы не решился.

  – Здравствуй, дорогой, давно мы не виделись, не общались, о делах наших скорб-ных не говорили, молодость не вспоминали.

  Гончар не представился по телефону, но прекрасно знал, что его узнали и поняли.

  – Здравствуй. Дел очень много, но можно выкроить времечко через недельку, раньше не получится.

  – Дела подождут, дорогой, а ты прямо сейчас и подъезжай ко мне.

  Гончар положил трубку. Он не сомневался, что Строитель приедет. Умнейший мужик... Вот такого бы вместо Белого.

  В свою очередь Строитель прекрасно понял, зачем его зовет к себе Гончар и отка-заться нельзя, надо действовать. А как действовать – это уж он на месте решит. Да и вы-хода всего два – убрать Соленого или Гончара, другого нет. Гончар это понимает и под-страхуется. Тогда и выход всего один остается... Он спустился к автомобилю.

  Строитель знал, что Гончар живет на отшибе и слежки за ним не ведется. Поэтому ехал спокойно. И наверняка уберет охрану – лишние глаза ни к чему обоим.

  – Здравствуй, здравствуй.

  Гончар крепко пожал протянутую руку. Он не называл его по имени даже здесь, в собственном доме, где на предмет прослушки регулярно проводились мероприятия.

  – Давно мы не виделись, – продолжал он, – но все-таки судьба-злодейка свела нас опять вместе. Ты, конечно, просчитал ситуацию – зачем я позвал тебя?

  – Догадываюсь, – скромно ответил Строитель.

  – И понял, что я принял кое-какие меры?

  – Предполагаю.

  – Хм, прекрасно иметь дела с умным человеком. Вот флакончик, – Гончар протя-нул Строителю маленький стеклянный пузырек, – яд подействует часов через пять. До вскрытия он вообще из организма исчезнет. Может быть, следы его и найдут, может быть, но время принятия внутрь установить не смогут, это точно. Это алиби.

  Строитель взял флакон и вынул маленький прибор.

  – Не сомневайся, никаких записей не ведется. Нам это не выгодно, – Гончар под-черкнул это слово – нам.

  Строитель повернулся и вышел не попрощавшись.

  LI глава

  Время шло своим чередом, однако на политической арене каких-либо особо зна-чимых событий в последнее время не происходило. Сирийский нарыв не лопнул, болезнь остановилась на время, чтобы взорваться позднее или перейти в стадию ремиссии. Рос-сийский Президент дипломатично переигрывал американского, ратовшего за боевые дей-ствия, хотя и не имел Нобелевской премии мира. США, до сего времени регулярно нару-шавшие международное право и развязывающие боевые действия в отношении независи-мых государств, задумались. Развязав в Сирии боевые действия, они понимали, что могут нарваться на ожесточенный терроризм или ответные поступки. Мировая общественность перестала верить в надуманные причины, как это было неоднократно ранее, которыми прикрывались неумело и цинично американцы в развязывании вооруженных действий, например в Ираке.

  Много накопилось вопросов у Бортового, о многом хотелось поговорить и выяс-нить ситуацию. Еще никогда Российская спецслужба не была так беспомощна и слепа, как в ситуации с Посланником. Вроде бы вот он, Российский гражданин, есть полное, подробное досье – родился, учился, работал, отзывы и так далее. Ничем не отличался, не выделялся и бац – обладатель новейших и непонятных технологий. Порою все казалось фантастикой или сном, но как можно не верить в реальные танки, самолеты, подводные лодки и корабли. Они ездили, плавали, летали и были неуязвимы. Военных и его, в первую очередь, очень волновал серьезный вопрос. Вдруг не станет Посланника – что будет с вооруженными силами? Или как остановить его, если вдруг замахнется на мировое господство?

  Бортовой понимал, что по законам природы против каждой силы есть сила другая. Но где эта другая сила, в каком месте, где и как искать ее? Космический разум? Но Посланник не инопланетянин, он родился и вырос на земле. А может это космическая легенда и Посланник действительно посланник? Или вселился космический разум в земное тело и станет править? Нет, судя по действиям, он помогает, подсказывает и направляет. А может он человек из далекого будущего?

  Много, ох как много вопросов...

  И пока определенное затишье в мировой политике, если можно так выразиться, Бортовой вылетел в Иркутск. Он не поехал сразу к Посланнику, а решил посетить авиаза-вод и лично познакомиться с новой технологией производства истребителей.

  Ситуация на заводе его поразила. Вроде бы ничего необычного. Лишь усилилась секретность и главный инженер с директором задали вопрос, на который он так и не смог вразумительно ответить. "Понятно, что мы собираем муляж корпуса истребителя, – гово-рил главный инженер, – но зачем его начинять современной и действующей аппаратурой? Корпус из самого дешевого тонкого алюминия, никаких ребер жесткости и прочего. По-чему бы не собирать его из фанеры? Зачем клеить на лобовое стекло истребителя, кстати, обычное оконное стекло, пленку против обледенения? И пленка-то, судя по виду, типа обычной, садово-огородной. Но ее так засекретили и выдают точно по размеру – ни мил-лиметром больше".