Текст книги "Посланник (СИ)"

Автор книги: Борис Мишарин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 28 страниц)

  – Интересные мысли, Олег Игоревич. – На некоторое время Суманеев задумался. – А что вы полагаете, Сергей Дмитриевич?

  Полковник Терешкин уверенно сообщил:

  – Я согласен с мнением полковника Синицына, товарищ генерал. Тем более, что сам Посланник утверждал ранее о невозможности его убийства или похищения. Но найти нам Михайлова все равно необходимо в ближайшее время. А вот освобождать его или задерживать Сабониса – необходимо решить на месте. То есть, исходя из конкретной ситуации – где мы его обнаружим, когда и при каких обстоятельствах.

  – Хорошо, – подвел итог Суманеев. – Так и поступим, действуйте.

  – Есть, – ответили в один голос полковники.

  Уже в своем кабинете Синицын произнес:

  – Легко сказать – действуйте...

  – Не будь занудой, Олег, – перебил его вошедший следом Терешкин. – Ему тоже сейчас не сладко. Ведь в Москву надо сообщать, а как? Там такой шум поднимется...

  – Ладно, – отмахнулся Синицын, – давай к делу. Какие мысли?

  – Консульства, оба на всякий случай, блокируем с собачками. Если повезут дип-почтой в ящике – они учуют. В аэропорт и на вокзал сообщим, дороги тоже закроем. Надо пригласить всех участковых – пусть обойдут дворы. Может кто-то в последнее время снимал квартиру – дадим им фотки Сабониса. Если он снял еще одну хату заранее, то не далее двух кварталов от прежней. И ближе нельзя и дальше опасно – вдруг засекут по до-роге. Проституток надо потрясти – в апартаментах можно очень легко и безопасно спря-таться на день-два, ему больше и не надо.

  – Сексуально здравая мысль, – усмехнулся Синицын.

  – А что?

  – Да нормально все, Сергей, нормально. Про квартиры и участковых я и сам до-пер, а вот про проституток – спасибо. Давай, собирай участковых, а я возьму на себя кон-сульства.

  ХVII глава

  Сабонис еще некоторое время колебался, не зная, какое решение принять. Но, возможная слава в случае переправки живого Михайлова через границу, затмевала все. Он уже видел себя на этом коне – почет, деньги, повышение по службе. И нет этой замызганной России.

  Правда и червячок сомнений подтачивал – не прост этот Михайлов, ох, не прост, что-то задумал наверняка. Опыт нелегала не давал покоя. Но что такое червячок и опыт в сравнении со славой и деньгами? А Михайлову можно и не говорить ничего. Пусть и не знает о его планах.

  – Ладно, генерал, будем считать, что мы друг друга уговорили. Но диппочтой я вас не повезу, есть другой надежный путь.

  – Какой, позвольте узнать? Других надежных нет. – Решил поддержать разговор Михайлов.

  – Я не стану это обсуждать с тобой, генерал. Но, как ты сам прекрасно понимаешь, провал мне не нужен, а значит – путь есть. Придется снова одеть на тебя наручники, а я отлучусь ненадолго.

  Михайлов вытянул руки вперед.

  – Нет, дорогой, сзади.

  Сабонис пристегнул наручники сзади за трубой отопления. Это гарантировало, как он считал, что клиент не отстегнется и не сбежит. Теперь надо было позвонить и он вышел в коридор, открыл и захлопнул входную дверь, имитируя выход. В ванной поменял симку на телефоне и успокоился лишь тогда, когда услышал, что за ними уже выехали. Он снова хлопнул входной дверью и вошел в комнату.

  – Все в порядке, генерал, сейчас за нами приедут.

  – Дурак, наручники отстегни – труба горячущая.

  – А ты бы, генерал, ручонками сильно не двигал – вот и не обжигался бы, – произ-нес радостно Сабонис, отстегивая Михайлова от трубы.

  Но Михайлов прекрасно понимал, что радость противника не от того, обжегся он или нет. Сабонис явно никуда не ходил – это опасно. Значит позвонил и его план начал действовать.

  – Все теперь от тебя зависит, Николай Петрович. Будешь вести себя хорошо, вы-полнять все мои указания – окажешься в шоколаде. Деньги, положение, почет – всего бу-дет в достатке, не то, что здесь, в России. Эх, жизнь вольная, – Сабонис с удовольствием потянулся, – ты и не знаешь пока, что это такое. Море, яхта, девочки... Когда есть деньги – все есть. А у тебя их будет немереное количество, генерал.

  Михайлов усмехнулся.

  – Рано пташечка запела – как бы кошечка не съела. – Но Михайлов решил не раз-задоривать пока Сабониса. – До моря еще доплыть надо.

  – Не боись, генерал, доплывем. Все продумано до мелочей, проколов не будет.

  – А вот это уже радует, – поддержал мысль Михайлов. Но ты-то по приезду в море с девочками, а мне еще потрудиться придется. Море еще заработать надо.

  – Не боись, – вновь уверенно произнес Сабонис. – Лично попрошу за тебя – снача-ла море, а потом уже показания давать станешь. Все будет в шоколаде!

  " В говне ты будешь, а не в шоколаде, – ухмыльнулся про себя Михайлов. – На-верняка тебя в этом море и утопят хозяева, что бы все следы замести. А я бы действитель-но был в шоколаде, только мне русские конфетки ближе и тебе этого не понять".

  Зазвонил сотовый и Сабонис от удовольствия аж прищелкнул пальцами.

  – Вот и все, генерал, за нами приехали. Сейчас спокойно выходим и садимся в машину. Если дернешься – придется тебя застрелить, а очень не хотелось бы. Иди впере-ди, я чуточку сзади.

  – А куда там потом садиться, в какую машину? – наивно спросил Михайлов.

  – Иди, генерал, иди – не промахнешься.

  Михайлов вышел из квартиры, спустился по лестнице, слыша за собой шаги Са-бониса, подошел к подъездной двери. Никого не было. Толкнул ее и увидел микроавтобус с открытыми задними дверками, вплотную подогнанный к подъезду.

  – Действительно – не промахнешься.

  – А то..,– довольно констатировал Сабонис, усаживаясь в салон без окон. – Скоро на месте будем.

  Ехали минут пятнадцать. И снова он вышел из машины прямо в открытую дверь, так и не увидев, куда его привезли. Но по времени и поворотам догадался – Польское консульство. Машина не могла петлять по городу – слишком опасно.

  В комнате, куда привели Михайлова, было всего лишь одно окно, выходящее во внутренний дворик. И он видел, как прохаживаются там двое мужчин, наверняка охран-ники.

  Сабонис достал коньяк.

  – Надо отметить, генерал. Не стану скрывать – это уже не российская территория. Основное дело сделано.

  – Что ж, Юрий, выпью немного с вами на Польской территории. Но дело будет сделано лишь на Американской земле. А потешить иллюзии можно и здесь.

  – Это уже не иллюзии, генерал. – Сабонис опрокинул коньяк в рот. – Диппочта не подлежит проверке. Отсюда – Москва, потом Варшава и наше посольство там. Вот и все.

  – Все будет тогда, Юрий, когда я ступлю ногами на землю американского конти-нента. А посольство – это тоже иллюзии. – Он выпил коньяк. – У нас разные взгляды. У меня практичные, у тебя мечтательные.

  – А-а, – махнул Сабонис рукой. – Какая разница, все равно результат будет еди-ный. Пару дней – и я на море. – Он помолчал немного, видимо мечтая, затем продолжил: – Это не городская квартира, здесь ФСБ не пляшет. Ладно – пойду отдыхать. А ты, генерал, если захочешь в туалет, поесть, поспать – скажешь дядьке за дверью – все организует.

  Михайлов, оставшись один, прикрыл веки. "Комната наверняка просматривается, – рассуждал про себя он. – Значит необходимо вести себя соответственно. Дядька за две-рью – его лицо ничего мне не даст, простой охранник. А кто в консульстве завербован Сабонисом? Надо это выяснить".

  Он подошел к двери и открыл ее. Здоровенный накаченный детина тупо смотрел на него, не произнося ни слова.

  – Можно мне поговорить с вашим начальником? – попросил Михайлов.

  Детина невозмутимо позвонил по телефону – явился Сабонис.

  – Что, генерал, не ожидал? – он усмехнулся. – Этот старый трюк не прошел? Ре-шил выявить человека в консульстве?

  – Я – генерал, – подчеркнул Михайлов, – и в ваши шпионские игры играть не умею и не собираюсь. Это вы везде видите подвох, даже там, где его нет. Я хотел погулять на воздухе, в дворике, там тоже ходит охрана. И я полагал, что охранник сам это не решит. Вот и пригласил тебя, Юрий.

  – Не меня, Николай Петрович, не меня. Начальника ты хотел видеть... Ладно, иди – гуляй.

  – Ты не учитываешь одного, Юрий – ты профи в шпионстве, а я в военном деле. Я ученый, а не шпион и все ваши прибамбасы пусть с вами и остаются. Ты в эти игры с ФСБэшниками поиграешь, если нарвешься. А меня они просто грохнут без всяких услов-ностей, как изменника Родины.

  Сабонис явно не хотел продолжения разговора. Скорее всего его оторвали от важного дела, которое должно быть закончено. Наверняка общался с Лэнгли по закрытой линии, получая дальнейшие инструкции. Он так и не ответил ничего, торопясь уйти.

  Небольшой дворик, зеленая травка, высокий забор и два гуляющих накаченных охранника... Михайлов достал пачку сигарет, закурил, потом подошел к одному из охран-ников.

  – У меня скоро закончатся сигареты, можно мне принести такие же? – Он показал пачку.

  Охранник кивнул головой, но ничего не ответил и отошел. Михайлов докурил сигарету и вернулся в комнату. Присел в кресло, закрыл веки и задремал в раздумьях. Его разбудил охранник, принесший пачку сигарет. Пятнадцать минут сна немного освежили Михайлова. И он выработал для себя план – прорываться к своим лишь в Варшаве, когда его подвезут к американскому самолету. За это время что-нибудь да узнает существенно-го.

  Он включил телевизор. В новостях как раз рассказывали о взрывах. Погибли все охранники. О нем, его жене и водителе не говорили вообще ничего. "Как она там без меня – переживает наверняка сильно. Да и Суманееву достанется не мало. Интересно – вычислит он ходы Сабониса или нет? Если вычислит – меня заберут в Варшаве, не раньше. При посадке в самолет. А значит и мне надо не дать Сабонису в этот самолет сесть – территория Штатов, там его Суманееву не взять".

  А Юргис, развалившись в кресле, уже не думал о переправке Михайлова в Штаты, считая это дело решенным. И даже не думал о повышении, и о своих хозяевах.

  Море, песчаный пляж, прохлада спальни на личной вилле и несколько голых де-вочек рядом... Он мысленно представлял их в ажурных чулочках темного, белого и телес-ных цветов. Груди непременно упругие от второго до третьего номера. Темная мулатка с европейскими чертами лица, чистая блондинка для контраста и длинноногая азиатка... Юргис задремал в усладе.

  ХVIII глава

  Ирина пришла в себя еще в карете скорой помощи. И сейчас, лежа на кровати в больнице, было время подумать. Немного болела грудь и голова. Преступник, видимо, не желал ей вреда и ударил только для того, что бы она не мешала своими криками или дей-ствиями. Падая, Ирина ударилась затылком, потеряла ненадолго сознание, и сейчас легкое сотрясение головного мозга давало о себе знать небольшой тошнотой и болью.

  Но все это было где-то там – за пределами сознания. Более всего беспокоила не-известность. Врачи ничего не говорили, наверняка и сами не знали подробностей. Сума-неев, посетивший ее лично, тоже не сказал ничего конкретного и вразумительного. Лишь общие, дежурные фразы – поправляйтесь, все хорошо, все в порядке. Он так и не ответил на конкретный вопрос о муже – где он и что с ним? Но, выставленная у дверей палаты охрана, наводила на размышления. Ирина считала, что муж или ранен, или его похитили. В случае летального исхода ее бы не охраняли. Она помнила взрывы, что муж и водитель остались живы, по их машине не стреляли из гранатомета. Вывод напрашивался сам собой – мужа похитили. Но кто, зачем, почему? Этих ответов не было.

  Самое трудное для человека – когда не знаешь, что впереди, что тебя ждет, что с твоими близкими людьми. Ирина прикрыла веки и постаралась задремать. Но слезы за-полняли глаза и тихо выкатывались наружу.

  Тяжелая женская доля – ждать.

  Ей почему то казалось, что вспомнилась вся жизнь, пронеслась в сознанье. Но лишь с того момента, как познакомилась с Николаем, словно и не жила до этого. Припом-нила и слова старой цыганки, ее гадание или предсказание о том, что встретит в жизни зрелого мужчину, полюбит и заживет счастливо, как генеральша за пазухой. Встретила, полюбила и генеральшей стала. Не вспоминала никогда цыганские слова, забыла напрочь, но всплыли они сегодня, вернулись из прошлого. Не понимала одного сейчас Ирина – не было плохого предсказанья, а оказалась она на больничной койке и муж любимый неизвестно где. Жив ли, здоров ли?

  Все перевернулось в одночасье. Красивая женщина, отвергающая большинство мужчин за их похотливость, хамскую настойчивость, затащить в постель, поматросить и бросить – познакомилась с мужчиной. И не просто познакомилась, а поехала к нему до-мой, отдала все – и душу, и тело. Влюбилась безумно, страстно и навсегда, смеясь над но-вой зарегистрированной ВОЗ болезнью. Болезнью с кодом 63,9, где ВОЗ признала саму любовь психическим расстройством.

  Пришел ОН и перевернулась жизнь, и не нужен никто другой. Ирина встала с по-стели, прошлась по палате туда-сюда, накапливая решительность. Позвонила по сотовому.

  – Степан Петрович? Здравствуйте, не слишком заняты, можете говорить? – Ирина начала с осторожностью.

  – Добрый день, Ирина Петровна, скорее уже добрый вечер. Я вас слушаю.

  Генерал Суманеев не ждал звонка, но и не удивился.

  – Вы мне так ничего и не сказали здесь, в палате, на больничной койке. Но, чувст-вую я себя в порядке и хотелось бы все-таки услышать вразумительный ответ – что с мо-им мужем, где он, кто его похитил, какие меры принимаются? И пожалуйста, Степан Петрович, не надо общих фраз и размытостей – я их сама сочинять умею. Просто ответьте на вопрос – четко и конкретно.

  Суманеев понял, что просто так от Михайловой не отделаешься. Но и сообщать всю правду было не в его правилах.

  – Ирина Петровна, с чего вы взяли, что я что-то не договариваю? Мы работаем над этим вопросом и скоро, надеюсь, ситуация прояснится. Вас не устроит предположи-тельный ответ, а конкретных фактов о похитителях сейчас нет. Я уверен, что все закон-чится благополучно и вы, в скором времени, снова будете вместе.

  Ирина махнула рукой, так ничего вразумительного и не услышав.

  – Тогда я хочу домой, Степан Петрович. Пусть охрана меня отвезет.

  – Это уже не в моей компетенции – это решать врачам.

  – С врачами я сама решу – пусть охрана не вмешивается.

  – Договорились, Ирина Петровна, всего доброго. – Он на секунду представил себе переживания, беспокойство Михайловой и, как бы сжалившись, продолжил: – Сейчас мужа вернуть не обещаю. Но через несколько дней он будет дома.

  "Дома.... Через несколько дней дома". Ирина тихо произнесла последние слова Суманеева. Задумалась. Она не сомневалась, что муж жив, что-то подсказывало ей внутри, что со здоровьем все в порядке. А временная разлука связана с его работой. И он выиграет, он победит.

  А что она? Просто ждущая жена – нигде не работающая. Случай заставил ее за-думаться всерьез и над собой. Надо бы устроиться на работу – не для того, что бы ни ви-сеть на шее мужа, а для дела. Что бы занять время с интересом и пользой. Но куда – в школу учителем английского или французского языков? Нет – детям нужно посвятить себя всю, по-другому нельзя. Переводчицей? Да, можно подумать о какой-либо турфирме.

  ХIХ глава

  Юргис очнулся от приятной дремоты. Образы девочек все еще оставались в памя-ти и топорщились бугорком в ширинке. Он томно потянулся, тряхнул головой, словно скидывая наваждение.

  "А почему бы не убить двух зайцев, – пришла в голову мысль. – И проверить ге-нерала, и сделать ему приятное. Если он на самом деле решил уйти на Запад, то не отка-жется от девчонок. А если решил поиграть... Посмотрим".

  Сабонис пришел к Михайлову.

  – Послушай, генерал, у нас еще есть время, давай, проведем его с пользой для ор-ганизма.

  Его губы слегка растягивались в улыбке, а глаза смотрели пытливо и в тоже время с какой-то игривой хитринкой. Николай понял, что Юргис задумал что-то пакостное, решил проверить его "на вшивость".

  – Кто же откажется от пользы, Юрий, – Михайлов загадочно улыбнулся, желая все-таки немного позлить противника, а заодно и выведать что-нибудь полезное. – Здесь есть тренажерный зал?

  – Какой еще зал, о чем ты говоришь, генерал? К черту зал. – Сабонис действи-тельно удивился и Николай понял, что попал в точку. – Я имел в виду – провести время с удовольствием. Выпить бокал хорошего вина, расслабиться, пригласить девочек.

  Он взял себя в руки, продолжая гнуть свою линию.

  – Что-то я не видел здесь симпатичных горничных, да и не симпатичных тоже. Считаешь, что сотрудницы консульства, если таковые имеются, станут ублажать нас? За-ниматься сексом по приказу?

  Теперь уже Михайлов смотрел на Сабониса с игривой хитринкой.

  – Фу, генерал, как ты можешь все опошлить одним махом. – Юргис не сумел скрыть показное огорчение. – И причем здесь горничные? Можно пригласить хорошень-ких девочек, именно пригласить, – подчеркнул он последнее.

  – Пригласить? – С сарказмом спросил Михайлов. – А как отреагирует пресса на такое приглашение? Ты полагаешь, что эти проныры журналисты не узнают о таком слу-чае? И как отреагирует консул на заголовки газет? Например, "Мужики польского кон-сульства решили попробовать русских проституток". Скандал, батенька, будет, скандал. А он нам сейчас ни к чему.

  "Вот ведь куда вывернул, гадюка, – Юргис уже действительно огорчился. – А, может быть, он и правда не хочет скандала? Нет, не то. Скандал не успеет разгореться, пока мы здесь. Заботится о консульстве? Чушь собачья. Нравственно устойчив? Как ска-зали бы в советское время. Такие не рвутся на Запад. А он и не рвется. Стоп, – но мысль продолжала двигаться по инерции, – а может он однолюб? Жена действительно красавица. Тогда почему он заикался об отдыхе, о море, а не о жене? Еще раз стоп. Да он просто меня разводит, издевается, гад".

  – Послушай, генерал, – как-то тяжело произнес Сабонис, – ты, конечно же, прав. Скандал нам ни к чему. Но не надо считать местных мужиков онанистами.

  – Онанистами? – Очень удивился Михайлов. – Это-то здесь причем?

  – Притом, что здесь не Советский Союз. И никто в одиночестве не расслабляется. И скандалов никаких нет.

  – Ах, вот ты о чем, – откровенно рассмеялся Михайлов. – Что ж, приглашай.

  Теперь уже удивился Сабонис.

  – Нет, генерал, желание пропало.

  Юргис знал, что у Михайлова молодая жена-красавица. Но, почему-то, он ни разу не заговорил о ней. Это очень настораживало и беспокоило. Решил спросить прямо:

  – Скажи, генерал, а почему ты ничего не говоришь о жене? Не ставишь никаких условий.

  – Зачем? Все равно ты сейчас не станешь ей заниматься. И ее сейчас, наверняка, усиленно охраняют. В ФСБ тоже не дураки работают, понимают, что она мне нужна. И охраняют, естественно. Со временем степень охраны понизится, тогда и можно будет вы-везти ее в Штаты. Обязательно вывезти. Но, этим уже займешься не ты. Ты удовлетворен ответом, Юрий?

  – Вполне разумно мыслишь, генерал. Даже не как ученый...

  Он понял, куда клонит Сабонис.

  – Ученый? – Михайлов рассмеялся. – По всем Российским канонам я и не ученый вовсе. Некогда было диссертации писать и время на защиту тратить. Хотя – целая бригада академиков под моим началом работала. Некоторых это, конечно, напрягало, скептически относились, с недоверием. Как к генералу – не как к ученому. Да и генерала мне не так давно присвоили, сразу присвоили – не был я ни полковником, ни лейтенантом ранее. И выходит – мыслю я, как человек разумный. Это ты правильно сказал, Юрий. Вот, приве-зешь ты меня в Штаты, где никто меня не знает, как ученого или военного. Но, весь ваш ученый мир, все секретные лаборатории и институты – сплошное ничтожество против меня. Я сумел перешагнуть порог времени, создал оружие будущего, которое такие, как ты, Юрий, не могут ни понять, ни осознать. Ваши тупорылые ученые не смогут объяснить его механизм действия, его состав. Вообще ничего объяснить не смогут. – Михайлов захохотал, глядя на Юргиса, и сквозь смех продолжил: – Ты не переживай, парень, наши академики тоже ни черта не понимают. Только руками разводят. Поэтому ты, Юрий, проси за меня у своих шефов очень много, очень много. Если повышения по службе – то на много ступенек, а денег – немереное количество.

  Михайлов видел, что его речь особого впечатления на Сабониса не произвела.

  – Хорошо поешь, пташечка, – Юргис усмехнулся, – а вот сделать то пока ничего не можешь. Везу я тебя – а какие у меня доказательства?

  Он действительно засомневался в возможностях Михайлова. Кто видел его эту броню? Солдат – и то по словам какой-то проститутки.

  Мысли оборвал Михайлов.

  – Вели-ка подать хорошего коньячка, Юра. Хочу проглотить пару бокальчиков да и перевербовать тебя.

  – Чего? – Удивление на лице Сабониса было неподдельно откровенным.

  – Я про коньячок, Юрий.

  – Коньячок... ишь ты... перевербовать ему захотелось. – Сабонис все еще нахо-дился под впечатлением сказанного. – А кишка не тонка? В данной ситуации...

  – В данной ситуации, Юра, – перебил его Михайлов, – я попросил коньяк.

  – Коньяк ему подавай,.. – все еще не мог прийти в себя Сабонис, но встал и пошел к двери, приказал охраннику принести.

  Громила быстро доставил спиртное, Юрий разлил по бокалам. Михайлов сделал пару небольших глотков.

  – В данной ситуации, как ты выразился, Юра, тебе лучше работать на меня. – Он поднял руку вверх, как бы предупреждая возражения. – Будем считать, что в Штаты ты меня доставил. Как поступят с тобой? Обсудим два варианта. Первый – я ничего дельного предложить не смогу и, соответственно, буду не интересен. Второй – моей информацией очень заинтересуются. В первом случае ты станешь клоуном, таких в разведке не любят. Но останешься жить. Даже не жить – прозябать без денег, славы и положения. И, полагаю, ты со мной согласен. – Михайлов посмотрел на Сабониса, но тот не выразил никаких эмоций, видимо, придя в себя, и все еще продолжал покручивать в руке так и не тронутый пока бокал с коньяком. – Второй вариант – тебя просто уберут. Ты еще не достиг того положения, чтобы обладать столь важной информацией. Скорее всего, в том же море и утонешь, когда тебе дадут немного деньжат и ты станешь расслабляться с девчонками. Все натурально – выпил много, не повезло, да и девчонки подтвердят естественную смерть.

  Сабонис молчал, внешне не выражая чувств. Опыт разведчика взял верх над эмо-циями. Он выпил, наконец-то, налитый коньяк.

  – Может ты и правду говоришь, генерал, – тяжело начал Юргис, – стану клоуном или меня отправят в небытие. Может быть...

  Он снова замолчал и Михайлов не торопил его, понимая, что сейчас подстегивать нельзя. Сабонис плеснул себе коньяк в бокал и выпил залпом.

  – Но, ты не все просчитал, генерал. – Юргис повернулся к Михайлову и смотрел прямо в глаза, не мигая. Рот его немного кривился в злобной усмешке. – Я тебя здесь шлепну и прямо сейчас. А перед этим выжму все, что возможно. Один укольчик – и ты запоешь по-другому.

  – Ты все правильно рассчитал, Юрий. – Поспешил ответить Михайлов, понимая, что медлить с ответом нельзя. Если противник начнет действовать – разговоры уже не помогут. – С учетом имеющейся информации. Я бы пришел к такому же выводу.

  – Поясни.

  Михайлов вздохнул облегченно – он выиграл время и не придется прибегать к крайним мерам. Решил действовать напрямую.

  – Поясняю. – Он тоже плеснул себе коньяк и выпил немного. – Тебе придется слушать очень внимательно и не перебивать. Если будет что-то непонятное – вопросы за-дашь потом. Я знаю, кто ты, ты знаешь, кто я. – Михайлов заметил легкую, едва улови-мую усмешку на губах Сабониса. – Да, знаю. Ты – Юргис Сабонис, по-нашему: шпион. Нет, – Михайлов поспешил предупредить вопрос, – я не имею отношение к контрразведке ФСБ. Я именно тот генерал, каким ты меня считаешь. Откуда узнал твое настоящее имя и где ты служишь? Не от ФСБэшников, хотя, может, и они знают. Все просто. В продолго-ватом мозге есть малюсенькое помещеньице и дверочка, там душонка твоя продажная хранится. Открываешь ее и разговариваешь, а душонка врать не умеет, не дано ей этого. Но это так, присказка, все равно не поверишь. Сюда я с тобой поехал, что бы узнать – кто из консульства занимается не своей прямой работой. Ты понимаешь меня. И я это уже знаю – душонка твоя рассказала. И кто в Москве – тоже. Нет смысла ехать с тобой дальше. Может я и не прав – ФСБ необходимы будут доказательства. Но я не их работник, пусть сами документированием занимаются и ты им поможешь в этом. Но, пока это все слова и чтобы ты поверил – необходимо кое-что подтвердить действием. Ты вколешь мне свою сыворотку или застрелишь – на твой выбор. Удивил? А ты не удивляйся, – Михайлов усмехнулся, – единственное, что ты должен сделать, это остановить видеозапись в комнате и забрать пленку с нашим разговором. И действуй. Сам понимаешь, оставлять такие пленки нельзя. Сыворотка или пистолет – твой выбор.

  Михайлов чувствовал, что Юргис, из сказанного, мало что понял. Но, он понял главное – разговор серьезный. И именно поэтому злился. Он всегда злился, когда чего-то не понимал. Причем здесь продолговаты мозг, душа, дверка и как это связать с предложением убийства. По сути, генерал сам предложил убить его. Значит, он уверен, что этого не произойдет. Почему?

  – Мой выбор? – Повторил последнюю фразу Сабонис. – Мой выбор... Ты же не дурак, генерал, значит, считаешь, что я не шлепну тебя и что-то приготовил про запас, ес-ли начнется исполнение. Выкладывай.

  – Но ты не остановил видеозапись и не уничтожил пленку, Юрий, вернее Юргис.

  – Ничего, за это не переживай, генерал, пленку я всегда успею забрать.

  – Есть такая поговорка у русских: каждому овощу – свое время. Потом тебе при-дется уничтожить не только пленку, но и людей, наблюдающих за нами сейчас. Это кон-сульство и сделать тебе это не удастся. Ты станешь не нужен ни полякам, ни своим. Без-действием ты подписываешь смертный приговор себе, Юргис. Поляки – это нация, кото-рая ненавидит русских. Давно, еще со времен Минина и Пожарского, вернее, гораздо раньше. Ты думаешь – они любят американцев? В каждом стаде любят своих и подчиня-ются силе. Союз развалился вопреки воле народа. Сила сейчас на вашей стороне.

  – Да, сила на моей стороне, – перебил его Юргис, – и бред твой, генерал, я слушать более не намерен. Я привезу тебя в Штаты, хочешь ты того или нет, но привезу. Выполню свою работу качественно, а там пусть шефы решают – нужен ты им или нет. Моя миссия станет законченной.

  – Законченной...

  Взгляд и ледяной голос заставили Сабониса выхватить пистолет, но Михайлов перехватил его руку, резко дернул к себе, одновременно поворачивая в сторону. В мгно-вение ока Юргис оказался прижатым спиной к Михайлову, горло сдавливала согнутая в локте рука, а висок ощущал прохладную сталь оружия.

  Генерал, продолжая удерживать Сабониса, убрал пистолет в карман, нащупал его сотовый и позвонил Суманееву.

  ХХ глава

  Николай вышел из здания Консульства и как-то посмотрел на мир по-особому, словно сделал глоток свободы. Город представился ему более контрастно и обыкновенные детали, не замечаемые до этого, прорисовывались ясно и четко. Конец зимы в самом разгаре, морозы держались крепко, а солнце уже светило по новому, по-весеннему. Сугробы на улицах совсем почернели от накопленной сажи и других, невидимо оседающих выбросов в атмосферу.

  Сабониса вывели в наручниках из здания. Он приостановился около Михайлова.

  – Я чувствовал, что ты не тот, чекистская мразь.

  Юргис сплюнул по зэковски. "Вот и посидишь, поплюешься", – подумал Михай-лов, но ничего не ответил.

  Машина уже ждала его, а водитель выскочил и доложил:

  – Товарищ генерал...

  – Здравствуй, Дима, – перебил его Михайлов, – домой поедем, домой.

  Жизнь продолжалась и уже два других автомобиля сопровождали его машину, новая охрана, которую он видел впервые.

  А за городом чистый белоснежный снег, еще не подвяленный солнцем и все оста-валось по-прежнему – деревья, КПП на дороге, коттедж, где его ждали.

  Ирина выскочила на улицу без пальто, прямо в платье и тапочках, кинулась на шею любимому, целовала заросшие щетиной щеки, оставляя на них следы своих радост-ных слез.

  – Ну, что ты, Ирочка, я же дома... замерзнешь.

  Он взял ее на руки, так и занес, словно пушинку, на второй этаж.

  – Какой ты колючий, я тебя таким еще не видела, – она гладила его лицо ладонью и колючая борода казалась родной и близкой. – Но все равно мой и любимый. Ты, навер-ное, хочешь есть, – вдруг встрепенулась Ирина, – а я тут к тебе со своими обнимашками?

  – Хочу, но позже. Побудем еще немного вместе.

  – А там что, за столом, мы не будем вместе?

  – Будем, – улыбнулся Николай, – будем, но не то. Душа теплится, когда ты лежишь рядом, прижимаясь своим прекрасным телом, щебечешь ласково, хочется тебя всю выпить или съесть.

  – Съешь меня, Коленька, всю съешь и выпей... мой родной и любимый.

  Она прилегла к нему на плечо, ладонью водила по груди, иногда раздвигая и сдвигая свои пальцы, словно расчесывая волосы. Ей нравилась это немного поседевшая грудь, нравилось запускать в нее пальцы и теребить волосы. Ее волосы на его груди.

  – Если бы мне сказали немного раньше, что я выйду замуж за мужчину старше на двадцать три года, я бы просто усмехнулась и никогда не поверила в это. А сейчас ты мой самый любимый, дорогой и самый молодой мужчина на всем белом свете. Вот как пово-рачивается жизнь...

  Ее глаза стали грустными и повлажнели.

  – Что ты, Ирочка? – Не понял сразу Николай.

  – Ничего, это я так... А что они хотели от тебя?

  Николай вздохнул, гладя любимую по спине.

  – Я же работаю на оборонку, Ира, мною создано принципиально новое средство защиты. Такое средство, о котором могут писать лишь фантасты в своих книгах, а оно су-ществует в реале. Их разведке стало известно кое-что, совсем немного – вот они и реши-лись меня выкрасть. Да ничего не получилось – руки оказались коротки. Но ты не пере-живай, ничего подобного более не случится.

  – Конечно, не переживай, – Ирина приподнялась на локте, глядя в глаза Михайло-ву, – но ведь как-то они узнали, кто-то сдал информацию и за тобой началась охота. Зна-чит, они не успокоятся, будут продолжать другими методами и средствами. Как же мне не переживать?

  Николай прижал Ирину к своей груди, ладонью взъерошил волосы.

  – Успокойся, родная, все позади. Никто больше не сможет причинить вреда ни те-бе, ни мне. В Лэнгли уйдет сообщение, что полученная ими информация ошибочна. Все уладится и никто за мной охотиться не станет.

  – Лэнгли? Это что – ЦРУ?

  – Да, это их разведка. И больше не будем об этом, все закончилось.

  ХХI глава

  Май в этом году выдался промозглым, холодным и дождливым. Уже конец меся-ца, а летнего тепла так и нет. Правда постояло тепло пару дней всего и вот уже вторые сутки льет дождь. Ладно бы дождь, а то с ветром и снег иногда пробрасывает. Но температура держится плюсовая – до одного градуса. Мерзкая погода, хоть и говорят, что у природы ее плохой не бывает. Может – кому-то и такая нравится. Но, наверняка этих людей немного.