Текст книги "Дуда. В поисках Щепки (СИ)"

Автор книги: Борис Глушков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 19 страниц)

Глава 8

Увидев россыпь ощетинившихся копьями стражников. «Крокодил», на мгновение призадумался. Мотнул туда-сюда зубастой башкой. Оценил сложившуюся на поле обстановку, и всё-таки решился прорываться через подопечных Хрумкина. Тем более, что трусливая лошадка начальника стражи, заприметив приближающуюся громаду, коротко всхрапнула и задала такого стрекача, что только подковы засверкали. Бравому Хрумкину, что бы не оказаться дезертиром пришлось с неё спрыгнуть.

Естественно, что, спрыгнув с несущейся во весь опор лошади, он упал, пару раз перекувыркнулся, выронил саблю и остановился лишь тогда, когда врубился в невысокую деревянную ограду, не пойми что там огораживающую.

Увидев этот несусветный позор, монстр радостно рыкнул и, совсем уж было собрался бежать, завтракать невезучим Хрумкиным, как в воздухе разнёсся пронзительный звук рога. На этот раз Крыс постарался на славу, дунул во всю силу своих легких. Так дунул, что я даже вспотел немного.

Изначальный монстр тяжело остановился и нехотя, словно его длинную покрытую толстыми складками шею, против его желания вывернули, повернулся мордой к скале. Его глаза нашли Крыса, впились в него и полыхнули праведным гневом мол, – это что ещё за подлые приемчики? А где же честная битва клык на клык и коготь на коготь?

Затем монстр неуклюже развернулся и тяжело ступая двинулся в сторону ненавистного трубача. Все присутствующие на поле люди замерли, провожая тревожными взглядами его неспешный шаг. И лишь Гробовщик, презрительно хмыкнул, крутанул трость, перебросив её через кисть, и вальяжной походкой двинулся вслед.

Ну, а неспешно ступающий монстр, буравя злым взглядом стоящего в окружении скал сталкера, с каждым своим шагом увеличивал скорость. Видимо, решив. – «Раз уж некуда деваться, то отомщу тому, кто так беззастенчиво сыграл на моих животных инстинктах. Сожру первым горниста».

Но и тут его ждало жёсткое и от того ещё более обидное разочарование. Когда до непрестанно трубившего в свой рог сталкера оставалось не более тридцати метров, с вершины скалы кто-то сбросил тонкий канат. И Крыс недолго думая, закинул рог за спину, в пять больших прыжков оказался рядом с канатом – взмахнул рукой, весело салютуя набегавшему на него монстру и как заправский акробат, цепляясь руками за часто накрученные узлы, а ногами отталкиваясь от гранитной поверхности, стал быстро карабкаться вверх.

Подбежавшему к скале «Крокодилу» оставалось лишь щёлкнуть вытянутой челюстью и схватиться зубами за распустившийся конец каната. Он зарычал и словно большая собака принялся мотать головой, пытаясь сдёрнуть стремительно удаляющегося человека.

Подвела верёвка, оборвавшись в самый неподходящий момент, как раз тогда, когда нога Крыса соскользнула со скалы и он повис на одних руках. И ладно бы она оборвалась где-нибудь наверху, заставив шустрого человечка сверзиться вниз и столкнуться с взбешённым монстром лицом к морде. Но нет, она лопнула как раз у самых ноздрей рвущегося в бой зверя.

В полном бешенстве он развернулся к приближающимся сталкерам, вытянул шею, задрал к небу голову и заревел.

И надо сказать, что этот его рёв перекрыл все его прошлые потуги стократно.

Он заложил в этот рёв всё; всю свою злость, всю обиду на несправедливость этого мира, всё свое возмущение действиями совершенно непорядочных и крайне бесчестных человечков, всё своё желание покарать своих подлых обидчиков, да и вообще всех. Всю переполнявшую его ярость и звериную тягу к битве.

Выгнув к небу огромную пасть, и широко раскрыв зубастые челюсти, он словно бы сам по себе превратился в трубивший битву горн.

Смяткина присела и, зажмурив глаза, что-то натужно прошептала. Очкарик завалился на визжащую Саяпину и словно рыба, открывая и закрывая рот, молча, хватал губами воздух.

Я же вновь остался стоять, принимая на себя всю мощь и безумие бесновавшегося внизу монстра. Время вокруг меня словно бы замедлилось, загустело, разрывая рев зверя на короткие низкие ноты и выстреливая в меня по одной. Меня трясло, но одновременно с этим моё сердце наполнялось чем-то неосязаемым, но таким сладостно заманчивым и желанным, что меня начало понемногу корёжить.

Щепка называл это состояние – жаждой битвы, а ещё адреналиновым приходом. И всегда яростно ругался, когда подмечал у меня его симптомы.

– Героям смелым, мы будем сменой. – Прошептал я, и прикрыв глаза продышал сет Холодного Льда из Второго круга медитативной практики.

Когда я их открыл, события понеслись вскачь.

Достаточно накрутивший себя монстр рванулся вперёд. Прям на встречу четверым сталкерам, которые пытались охватить его полукругом и прижать к скале. Не размениваясь на мелочи, он кинулся сразу на Гробовщика.

Тот остановился, оскалился и, перехватив свою трость обеими руками, словно это была и не трость вовсе, а длинное тяжёлое копьё, совершил довольно странное действие. Изобразив заправского копейщика, он ткнул ей в набегавшего монстра, хотя, до него ещё оставалось метров тридцать. Багровый наконечник полыхнул, озаряя округу кроваво-красными сполохами, и навстречу твари понеслась полупрозрачная наполненная красноватыми каплями полусфера. «Крокодил», попытался отвернуть, но не успел и, она накрыла его морду. Захватив ту, в своеобразную ловушку.

Это немного походила на то действие, когда мой друг Дикий надувал жвачку сваренную из смолы проклятого тальника. Надует шар, величиной с арбуз, тот, само собой лопается, а голова Дикого, окутывается в молочного цвета плёнку. Он хохочет и аккуратно снимает липкую прорезиненную массу, а потом вновь надувает огромный шар. Очень она ему нравилась, эта тальниковая жвачка.

Облепившая голову монстра полусфера так же, сначала надулась, заключив голову монстра в подобие водолазного шлема, но сразу же начала сжиматься, перекрывая ему доступ к воздуху и сковывая движения. Он судорожно забился, скалясь и пытаясь перекусить наполненную кровавыми брызгами плёнку. Но как он не раскрывал пасть, как не пытался схватить её своими острыми зубами, зацепиться не мог.

Тут ещё справа и слева от бьющегося в конвульсиях монстра стеной вспучилась земля, зажимая его с обеих сторон как жеребца на ипподроме. И мало этого, из неё тут же полезли кислотно-красные побеги, которые начали вгрызаться в свободные от плёнки лапы.

– Вот и всё. – Устало пробормотала Смяткина выглядывая из-за парапета. Привалившись спиной к красным кирпичам, она улыбнулась. – Спеленали курёнка.

И словно в подтверждении её слов, Гробовщик, до этого насторожённо сжимавший свою трость, выпрямился, воткнул её в землю и, сложив на ней свои ладони, расслабленно замер.

Наклонив тыквоподобную голову вправо-влево, он вальяжно похрустел шейными позвонками, растянул тонкие губы в кривую ухмылку, скорчил скучающую мину и, окаменев, принялся ждать конца этой недолгой эпопеи.

В это самое время из-за оранжереи выскочил Штырь и огромными прыжками понёсся к монстру. Щёки его были бледны, и без того узкие глаза, превратились и вовсе в едва различимые щелочки, тонкие губы изогнуты и решительно сомкнуты, волосы торчат в разные стороны. В судорожно сжатой руке трепыхается копьецо.

Весь его взъерошенный вид, и перекошенная физиономия, явно намекал на то, что как раз сейчас, Штырь находится в том самом состоянии, когда ему и море по колено, и горы по плечу.

Разбежавшись, он как заправский копьеметатель попрыгал на одной ноге и, зафинтифлил свой дротик в агонизирующего «Крокодила». Самодельное копьецо взвилось в воздух, быстро протиснулось сквозь него изображая взлетевшую над водопадом горбушу и воткнулось тому в бок. Как раз в тот небольшой участок тела, что был свободен от наползавшей с головы кровавой плёнки. А так же от растений, что плотно обвивали ноги снизу. Копьецо, воткнувшись в шкуру животного обмякло и обвисло, вяло взбрыкиваясь при резких движениях монстра.

Стоящий невдалеке Хабал, посмотрел на Штыря и благосклонно кивнул, мол, молодец, попал как раз туда, куда и надо было попасть.

Это послужило неким знаком для остальных школяров. Те начали выпазить из своих щелей и укрытий, и кто с камнем, кто с палкой, а кто и с заготовленным заранее заклятьем, бежать к монстру. Увидев эту малолетнюю орду, друид обернулся к Гробовщику и вопрошающе кивнул. Тем самым безмолвно спрашивая – что, дескать, с этими малолетними оглоедами делать то? Прогнать?

Черный человек равнодушно взглянул на воинственных малолеток и пренебрежительно взмахнул ладонью. Мол, пусть шакалят нам то что?

Всё явно шло к концу. Изначальный зверь, медленно загибаясь задыхался, и уже толком не мог стоять на изъеденных хищными растениями ногах. А школьная мелочь, до такой степени обозрела, что вновь пришлось вмешаться Аське изобразив некое подобие регулировщика. Дабы жадные до халявы школьники, кинув в монстра каменюку или палку, отправлялись восвоясье, а не мчались искать ещё один камень. Ей как это не странно помогала Цапля, пытаясь по своей всегдашней привычке, навести в этом вселенском хаосе гармонию и порядок.

Валун с друидом, подпитывали; один – земляные валы, сжимающие вяло дёргавшегося монстра, а другой – ядовитые растения, оказавшиеся не такими уж и долгожителями. Тоненькие стебельки, присасываясь к огромным и уже чернеющим ногам, быстро впрыскивали под кожу яд и умирали. А следивший за ними Хабал, неспешно подкидывал следующую порцию. Было видно, что ему было жаль тратить на это свои стекляшки. Но деваться было некуда.

Гробовщик по-прежнему изображал умирающую от скуки статую, а четвёртый сталкер, тот, что был без озвученного Смяткиной имени, тот самый, что похож на, – до тошноты аккуратного восьмиклассника. Он и вовсе, забрался на перекинутое через яму бревно и, усевшись на него, болтал ногами. А ещё, он без интереса наблюдал за стражниками, которые под предводительством злого как чёрт и прихрамывающего Хрумкина, пытались навести порядок с другой стороны футбольного поля.

Щепка в таких случаях говорил. – Запомни Дуда. Если ты вдруг увидишь, что твои силы в десять раз больше, чем у противника. Если ты увидишь, что ты умнее его, хитрее его, и твоя снаряга по сравнению с его ветошью шедевр Тульских оружейников. И если, на этом основании ты вдруг решил, что победа уже у тебя в кармане и ты гордо поставил свой сапог на его упавшее тело, то огорчу тебя, ты полный идиот.

В бою, а если ты сделал два шага за стены города, то ты уже находишься в состоянии боя, ты не считаешься победителем, пока твой враг дышит. Пока его сердце не вырвано из его груди и не лежит в банке со спиртовым раствором у тебя в рюкзаке. Пока его грудная клетка не вскрыта, а из брюха не извлечена селезенка. Потому, расслабляются рядом с не освежёванным врагом, шкура которого не снята и находится на нём самом, только полные кретины.

Но видимо у Гробовщика, который в данный момент лениво сплюнул на ярко зелёный газон футбольного поля, не было такого замечательного учителя как Щепка.

Ведь если бы он был, и чёрный сталкер серьезно относился к его словам то, скорее всего не случилось бы того, что случилось в дальнейшем.

А произошло вот что. Задыхающийся «Крокодил», в предсмертных конвульсиях взбрыкивающий своей крокодильей головой, невероятно изогнулся и скребанул правой частью морды по земляному валу. Уж не знаю, что там в этой земле было – или кусок гранита лежал или железяка какая-то попалась? Но факт остаётся фактом. Взбрыкнув башкой, уже еле живая тварь содрала наброшенную на неё плёнку. Поток живительного воздуха, хлынул к ней в пасть и она, задрав голову чуть ли не до своего спинного гребня, со свистом втянула его в себя.

Снующие по полю малолетки как по команде кинулись прочь, а скучающий Гробовщик презрительно оскалился и не спеша выдернул из земли свою трость.

Видимо потоки кислорода подхлестнули угасающие мозги к действию и «Крокодил», собрав последние силы, одним мощным рывком вырвался из удерживающего её капкана и скакнул метров на пять вперёд.

И выглядел он в этот момент совершенно трешово.

Половина его головы было облеплено остатками кровавой плёнки, к ногам присосались ядовитые лианы, тварь штормило, её ноги подкашивались. Но все равно, она из последних сил хрипела и пыталась кинуться в бой.

Гробовщик, не меняя скучающего выражения на своём вытянутом лице медленно поднял трость и направил её на пошатывающегося монстра.

И вот именно в этот момент, от края поля раздался резкий хлопок, вспышка, в небо взвилось белое облачко дыма и, чёрный снаряд просвистел совсем рядом с котелком, что был напялен на тыквообразную голову Гробовщика. Тот от неожиданности присел.

–Зачем? – Непроизвольно прошептал я. Совершенно не понимая, для чего было нужно палить из этой допотопной пушечки?

– Дебил! – Поддержала меня Смяткина. – Святые Крестоносцы, какой же он дебил!

Выпушенный пушкой снаряд, пролетев над головой Гробовщика, шаркнул по ляжке «Крокодила» разбрасывая налепившиеся на неё лианы и умчавшись дальше врезался в скалу выбив из неё облачко гранитной крошки.

Гробовщик обернулся и найдя взглядом стоящего у повозки Хрумкина, посмотрел на него не по-доброму. Зря он это сделал. Невезучий начальник стражников все равно его пламенный взор не оценил. Он был занят тем, что орал на двух своих подчинённых, которые слишком медленно заряжали пушечку.

Получилась, что он и Хрумкина не напугал и проворонил серьёзные изменения, которые в это время происходили за его спиной.

А за спиной происходило во что. Полудохлый монстр ровно на две секунды замер, превратившись в четырёхметровую окаменевшую статую. Затем по его телу пробежала крупная дрожь и глаза его потемнели. Реально, чёрные как ночь стали – их, словно чернилами залили.

– Ой-ёй, мамочка. – Прошептала откуда-то снизу Смяткина.

А между маленькими, нелепыми передними лапками монстра образовался потрескивающий электрическими разрядами шар. И только я подумал, что не к добру эта грёбаная иллюминация, как шар сорвался с нелепых лапок и буквально выстрелил в Гробовщика. Черному человеку повезло в том, что в этот момент он уже оборачивался. От того, он успел поднять руку с тростью и даже скастовать какой-то отливающий красным щит, а потом бабахнуло так, что меня снесло к чертям собачьим.

Подвела меня в этот раз, моя замечательная способность замирать в опасных ситуациях.

Вон совсем не шустрый Очкарик, вовремя исполнил команду – «Лежать», и сейчас в ус не дует – благополучно наслаждаясь обществом Саяпиной, которую он накрыл своим телом.

А мне вот очень плохо. Взрывная волна откинула меня от края крыши и остановился я, только тогда, когда своей спиной выбил дверь на лестницу через которую мы сюда поднялись.

– Придурок. Какой же он придурок. – Ошарашено прошептал я, и тяжело перевалившись на бок, а затем и на живот, приподнялся и встав на карачки, пополз назад.

Так на полусогнутых, часто останавливаясь и встряхивая головой, я словно собака, попавшая под копыто тяглового мерина, кое как добрался до края крыши и выглянул из-за парапета.

События на поле разворачивались со всем не так, как, наверное, планировал косячный Хрумкин и самонадеянный Гробовщик.

В то самое мгновение, когда я приподнял свою голову над парапетом, получивший свое второе рождение «Крокодил», уже перекусил так и оставшегося безымянным сталкера, и сейчас пытался заглотить его ноги.

Стильный Гробовщик валялся изломанной куклой на краю поля и неуклюже пытался подняться. Дурной Хрумкин стоял у перевёрнутой повозки, и чтобы не упасть, опирался о неё левой рукой. В правой, он сжимал саблю.

Круглое лицо его, с забавными ямочками на щеках, было переполнено фатализмом, густо замешенном на желании героической гибели прям здесь и сейчас, а ещё оно было переполнено страхом.

Я мельком подумал о том, – «что у столько натворившего начальника стражи и ходов то других не было. Как кинуться прямо сейчас в самоубийственную атаку, со своей узкой сабелькой наперевес и эпически сдохнуть, застряв в огромной челюсти монстра где-то между зубом мудрости и тридцатисантиметровыми клыками».

А если он не кинется и не помрёт, то участь его будет не завидной. Затейливые на такие дела, сталкеры, придумают стражнику такую лютую смерть, что и врагу не пожелаешь.

Мне его даже жалко стало. Хотя и не сильно – чуть-чуть.

Меньше всего от взрыва сферы пострадали Валун и Хабал. Взрывная волна протащила их метров десять по зелёной травке и, не причинив явных увечий, бросила на краю футбольного поля. От того, оба уже были на ногах и решительно двигались к доедавшему их товарища монстру.

Зверюга оглянулась, заметила приближающихся сталкеров, мотнула башкой откидывая останки их беззаботного напарника и коротко рыкнув, кинулся им на встречу.

Валун вскинул руки и перед Изначальным зверем вновь, вспучилась земля. На её поверхности тут же заколосились побеги, направив свои бутоны в сторону надвигающегося противника. Правда сейчас они были кислотно-желтого цвета и гораздо длиннее.

Но независимо от цвета, возникшая преграда не на мгновение не задержала рвущегося в бой монстра. Нагнув огромную голову чуть ли не к самой земли, он, изобразив быка переростка, поддел вставшую перед ним преграду и, подняв целое облако земли в воздух, протаранил её.

Впрочем, как я понял из дальнейших событий, сталкеры и не надеялись на своё заграждение. Так как проскочивший её монстр, сразу же, рухнул в яму метра три глубиной. А из её краёв мгновенно выстрелили чёрные корни пытаясь пробить его голову, шею, – залезть своими острыми отростками в уши, глаза. «Крокодил» взревел и видимо, вновь применил сферу, так как земля вокруг ямы резко вспучилась и подняла в воздух ещё большее количество пыли.

И хотя этот взрыв был явно слабее первого, но на некоторое время пылевая завеса заслонила красный гребень, торчавший из ямы. А потом из пыли высунулась раскрытая морда, наполненная острыми зубами.

Хабал, мгновенно сориентировавшись, кинул под ноги пару стекляшек и перед сталкерами вырос живой щит, напоминающий желтоватый бамбук. Его поддержал Валун сотворив что-то наподобие острых конусов направленных в сторону подбегавшего монстра.

Монстр приостановился перед преградой и, вильнув заднице, применил болтавшийся на хвосте костяной шар, использовав его как моргенштерн. Массивный, покрытый буграми нарост, с такой силой врезался в стену бамбука что только щепки в разные стороны полетели. Следом, подняв кучу пыли разлетелись конусы, за ними в полёт отправились и сами сталкеры.

Монстр утробно взрыкнул и в два огромных прыжка оказался возле друида, пропахавшего одетой в тюбетейку головой, в зелёном газоне, глубокую полосу. Зверь замер на мгновение, а затем раззявил пасть так, что стало видно чёрное нёбо. С его зуб капнула слюна, и он сделал ещё один шажок, примериваясь как бы половчей перекусить вредного человечка.

А валявшийся на траве Хабал ещё и сел, видимо для того, чтоб «Крокодилу» было удобней его заглотить. Уставившись прям в надвигающуюся на него пасть, друид лихорадочно шарил по карманам, но всё никак не мог найти чего он там хотел.

– Сейчас он его сожрёт – испуганно прошептал Очкарик, незаметно подошедший с боку.

И он действительно его бы сожрал. Но в это время над полем, над кучами свежей земли, щедро сдобренной засохшими лианами, над рваными пыльными кусками облаков и нереально зелёными остатками газона, разнёсся густой призывный звук рога.

«Крокодил», словно воткнувшись в невидимую стену замер и даже не закрыв пасть обернулся в сторону скалы.

А там в полукруге скал, одиноко стоял Крыс. Левая нога его была чуть выставлена вперёд, в левой же руке он удерживал рог, а в правой, сжимал широкую, поблёскивающую на солнце рапиру. Его длинные забранные сзади волосы растрепались и лёгкий ветерок беззаботно игрался с ними. Вся его худощавая фигура с гордо выставленным в небо горном, с отведённым в бок клинком, его острое лицо, его впившиеся в монстра глаза, как бы вызывали Изначального зверя на бой.

В этот момент он был похож на тех легендарных воинов, о которых в детстве мне читала в книжках мать. На тех, кто стал последней надеждой, сдавшегося, сломавшегося под сонмом навалившихся на неё катастроф, человечества.

– Героям славным поём мы песню! – Восторженно прошептал Очкарик.

Монстр, бросив ошарашенного друида, по-прежнему продолжавшего сидеть на земле и безостановочно шарить по карманам, и не обращая внимание на валявшегося рядом Валуна, развернулся и, не спеша, направился в сторону Крыса.

Мне показалось, что по его огромному телу пробежала дрожь, так сильно ему хотелось рвануться вперёд и разорвать наглого обманщика, который так беззастенчиво игрался с его инстинктами, но он не спешил. Мне даже показалось, что на вытянутой и, покрытой бесчисленным количеством острых зубов, пасти, пробежало что-то напоминающую вожделенную улыбку.

– Куда ты, идиот? – Вскрикнул Очкарик и этот возглас явно не был предназначен «Крокодилу».

Я обернулся к Сашке и тот, ткнул пальцем в сторону оранжереи. А там, под прикрытием кирпичных стен, передвигались две тени. Опознать их было совсем не трудно. Одну тень я знал с детства, и все звали её Штырь. А вторая тень кравшаяся следом за ним, именовалось – Чудовище. И настолько это нелепое прозвище было ему в масть, что подозреваю, никто в нашей школе и не знал его настоящего имени. Да, что там в школе? Думаю, что и во всём районе никто не знал.

Что говорить-то, если его мать, тётка Агафья, иногда звала его так же.

И тут надо бы объяснить, что все те, кто именовал этого парня Чудовищем, имели на то веские основания.

Чудовище, действительно – выглядел как жуткое чудовище.

И не только выглядел – он и ходил как чудовище, он и ел как чудовище, он даже разговаривал как чудовище. Он был настолько гармоничен с этим прозвищем, что ни у кого и мысли не возникало назвать его как-нибудь по-другому.

Он был огромный, весь какой-то перекошенный, перекрученный, горбатый, с большущей прямоугольной головой, на которой кривым вымпелом торчал мясистый и совершенно не пропорциональный ей нос. И это был не просто нос, а нос капслогом – НОС. Гребенчатыми волнами он поднимался вверх и втыкался в гипертрофированные надбровные дуги, под которыми прятались маленькие, лишённые ресниц, совершенно круглые глаза.

А ещё он был огромный. С мощными, словно перевитыми пеньковыми канатами руками, свивающимися чуть ли не до колен и короткими кривыми ногами. А так же он был очень…, очень-очень сильным. Просто фантастически сильным.

Порой мне казалось, что господин Гюго, когда описывал своего незабвенного Квазимодо, каким-то немыслимым образом сумел пронзить время и заглянуть в будущее. Где и увидел того, кто сейчас крался вслед за Штырём, сжимая в руке огромный колун.

Колун – эти двое явно похитили из школьной кочегарки. И я почему-то был уверен, что его похитил не Чудовище. Скорее всего это был Штырь, впоследствии и вручивший его неимоверно честному и даже застенчивому, несмотря на свою крайне бандитскую наружность, Чудовищу. Сам же он, как истинный копейщик, волочил за собой ледоруб.

Монстр, медленно набирая скорость, как раз пробегал в двадцати метрах от оранжереи, когда выскочивший из своего укрытия Штырь завопил.

– Эй! – Штырь взмахнул рукой и вновь крикнул. – Эй! – Но второй раз, видимо от переполнявшего его адреналина, дал петуха.

Пробегавшая мимо него громадина, на мгновенье оторвала свой взгляд от Крыса, взглянула на дрожащего как осиновый лист парня и, вновь продолжила свой неспешный бег.

– Эй! – Вновь крикнул Нурлан, но уже без особого энтузиазма.

Зверюга вновь никак не отреагировала.

Поняв бесплодность своих потуг, Штырь оглянулся, и эмоционально жестикулируя начал что-то объяснять Чудовищу, тот односложно кивал.

Кивнув последней раз, он выскочил из-за прикрытия стены и огромными прыжками понёсся к монстру. Не добегая до него метров пятнадцать-двадцать, он остановился и, схватив колун обеими руками, швырнул его в «крокодила». Техника метания колуна, надо сказать, была так себе, никакая в общем. Чудовище замер на мгновение, и из-за спины, будто он решил чурку надвое расколоть зафинтифлил огромный колун в монстра.

Был бы на его месте кто другой, то думаю, – что многотонная махина, которая явно не хотела отвлекаться не на что другое кроме поджидающего её Крыса, – и ухом бы не повела. Но, горбатый Чудовище смог поменять его планы. С громких – Ха! – Он с такой неимоверной силой засветил колун в крокодилью голову, что тот получив удар споткнулся и, потеряв равновесие, сбился со своего неспешного бега.

Ошеломлённый такой неприкрытой наглостью, он взбрыкнул головой и всё же поменял направление. Видимо решив, – что зажатый с трёх сторон Крыс, от него никуда не денется.

Чудовище громко ойкнул, подпрыгнул на одном месте, словно заяц. Развернулся прямо в прыжке и дал стрекача в направлении оранжереи. «Крокодил» кинулся за ним следом.

И тут, Изначальный зверь, не стал оттягивать удовольствие и рванул за Чудовищем так, словно он был не большущей многотонной махиной, а тощим и задиристым петухом.

Он почти догнал Чудовище, пытавшегося скрыться в оранжерее, он даже раззявил свою огромную пасть, но в этот момент, сидевший в засаде Штырь, засветил туда ледорубом.

«Крокодил» поперхнулся, вновь споткнулся и боком впечатался в оранжерею, завалив при этом одну из её стен. Вновь поднялось облако пыли, и я не увидел, сожрала обиженная зверюга моего лучшего друга или он сумел ускользнуть.

– Я видел он забежал в оранжерею – успокоил меня Очкарик.

В этот момент, монстр решил вновь зареветь, но болтавшийся где-то в его пасти ледоруб не дал ему этого сделать, и он в сердцах, бабахнул по остаткам оранжереи сферой.

Скрипя зубами, я всматривался в клочки пыльного тумана, который разрывал и уносил к скале ветер. Я высматривал Штыря. Я надеялся увидеть, что где-то промелькнёт его узкоглазая морда, или прошмыгнёт между остатков стен его приземистая фигура.

Монстр, тоже замер, всматриваясь в учинённый погром. И видимо он кого-то там высмотрел. Недовольно похрипев и взмахнув башкой, он совсем уж было собрался кинуться в руины, как разрезая остатки медленно оседавшей пыли ему в ногу прилетели несколько кроваво-красных лезвий. Монстр резко развернулся и яростно рыкнув собрался бежать назад к футбольному полю. Но нога его подломилась, и он упал, нелепо перекатившись на спину. Судорожно дёргая целой ногой, он неуклюже попытался встать, но встать ему уже не дали.

Оттуда же откуда прилетели, такие нужные в этот момент лезвия, прилетело что-то напоминающее рубиновое копьё и ударило точно в глаз монстру.

Переведя взгляд, я увидел, что метрах в тридцати от монстра стоит помятый Гробовщик и тяжело опирается на Свистульку которая поддерживает его обеими руками.

Воткнув свою трость в землю, он некоторое время неподвижно стоял, всматриваясь в монстра, потом закашлялся и, согнувшись чуть ли не пополам, сплюнул кровавый сгусток на землю.

Свистулька, нагнувшись следом, что-то затараторила ему в ухо и Гробовщик, кивнув, принялся усаживаться прямо на землю. Посидев немного, он и вовсе улёгся на газон.

Сейчас он не был похож на импозантного франта, по понедельникам, раскидывающего монстров направо и налево, а по вторникам заколачивающего тварей, в их монстрячии гробы. Сейчас он походил на помятого больного старикана, который выполз из своего ветхого домика погреться на солнышке, но сил дойти до стоящей в теньке кресло-качалки ему не хватило.

Монстр ещё дергал огромными ногами и пытался встать, но опасности явно не представлял. Тем более, что с одно стороны к нему подбегал Крыс раскручивая тонкую металлическую сеть, а с другой, от желтых ворот, толпа запыхавшихся телохранителей.

А из развалин оранжереи выполз довольный до нельзя Штырь и у меня отлегло от сердца.

Штырь помахал нам рукой, поднял с земли кирпич и засветил им в барахтавшегося монстра.

Подбежавший Крыс, накинул на монстра сеть и, потеряв к нему интерес, направился к Гробовщику. Но, не задержавшись у него и пары минут, решительными шагами направился в дальний конец поля. Как раз туда, где под предводительством Хрумкина суетились стражники. Ему на перерез, кинулся друид Хабал, за ним прихрамывая спешил Валун.

Встретились они как раз на середине поля. Остановившись, они долго ругались, непрестанно и яростно жестикулируя. В конце Крыс швырнул рапиру на землю и грузно уселся рядом с ней. Закусив губу, уставился на возвышавшуюся сбоку Скалу.

Валун уселся напротив, а Хабал, сначала двинулся к «Крокодилу», но буквально через десяток шагов передумал и вернулся назад.