Текст книги "Дуда. В поисках Щепки (СИ)"

Автор книги: Борис Глушков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)

– Этого я знаю – Стражник махнул рукой на Чудовище. – А это кто у нас тут?

Старшина хотел подойти к Кавке, но ему, шагнув в бок, преградил путь Чудовище. Он и в школе так же. Попробуй кто обидь рыжую, мигом башку оторвёт. От чего и выросло из маленькой доброй девочки – наглое, рыжее, недоразумение.

– Это сестра его. – Я скосил глаза на девчонку.

Она, совершенно не обращая внимания на старшину, шарила своими любопытными глазёнками, то по бойницам башни, то по сторожке, то по огромному стреломёту. Он торчал на самом верху, на специальной площадке, и нацелен он был, как это ни странно, внутрь города. Впрочем, два таких же были нацелены вовне, просто их отсюда было невидно.

– Сестра? – Ахнул Зазуля и удивлённо открыл рот. Потом уставился на Чудовище, потом перевел взгляд на Кавку, потом снова на Чудовище.

– Сестра, сестра, пропускай, давай.

Дверь, что вела во внутренние помещения башни, со скрипом отворилась, и из неё вышел начальник стражи Хрумкин. Лицо его было опухшее, глаза красные. Сразу было заметно, что человек с похмелья.

– Что за шум? – Хрипло спросил он.

«О! Живой»!? – Ошарашено подумал я. – «Странно. Уже сутки прошли, а он всё ещё живой».

– Это брат с сестрой – пискляво и непонятно, объяснил Зазуля.

Хрумкин окинул хмурым взглядом Чудовище, затем перевёл его на рыжую, потом развернулся и молча, захлопнул дверь. Видимо пошёл дальше, обмывать свою скорую кончину.

– Открывай Зазуля, достал уже – зло зашипел я.

– Но-но. – Возмущённо пискнул он и с настороженностью посмотрел на Чудовище.

Наконец, выйдя из ворот, мы двинулись по небольшой тропинке и прошли мимо торговой слободы, где раскинулись свои лавки всевозможные ремесленники и перекупы. Туда мы заходить не стали, а направились вдоль затянутого илом пруда, в поля.

– А мы, куда сейчас идём? – Догнав меня, спросила Кавка.

– Это не твое дело Кавка. Прикинь. – Дружелюбно улыбнулся я.

Когда я выхожу за стены города, у меня автоматически повышается настроение. Словно у заключенного, который долго сидел в тюрьме, а тут подвернулся случай и он сбежал.

Рыжая, надула губы и стала усердно делать вид, что тащит свой рюкзак сама. Хотя, на самом деле, его тащил Чудовище. Она его пристроила слева, и он, схватившись за лямку поддерживал его в воздухе. И поддерживал так, что ноги Кавки, одетые в песочные, короткие сапожки, частенько елозили над землёй. Тропинка была узкая и горбуну приходилось продираться сквозь редкие кусты, которые хлестали его по морде, но он всё равно был счастлив.

Ближе к обеду, отмотав пятнадцать километров, мы вышли на небольшую лужайку, которую я называл «Дача».

Здесь было очень красиво – зелёная трава походила на пушистый ковер и радовала глаз. А вокруг поляны, аккуратные, как на подбор, берёзки, облагороженные шикарным папоротником, создавали приятный антураж и располагали к коротким медитациям. В трёх метрах левее, комфортно вписываясь в общую картину, тёк небольшой ручей.

Замечательная полянка. На ней можно было спокойно перекусить и, скинув сапоги, дать ногам отдых.

Вытащив из Кавкиного рюкзака шмат сала, я постругал его на расстеленную рогожку, и мы быстро перекусили.

– Двадцать минут на отдых и в путь – объявил я.

– Дуда, я в туалет хочу – сказал Чудовище, ровно через две минуты после того, как закинул последний кусок сала в свою огромную пасть.

– И что, позволь спросить, тебя останавливает? – Поинтересовался я, перетаскивая рюкзак к небольшому холмику, который очень часто служил мне подушкой.

Чудовище некоторое время задумчиво морщил лоб, но достойного ответа так и не придумал. Кивнув большой головой, буркнул.

– Я быстро – после чего он встал и, окинув местность суровым взглядом, вновь задумался. Видать выбирал, какой из кустиков достоин его посещения.

– О-оо, ну-у, это надолго – заверила Рыжая и откинулась на спину.

– Посмотри, пожалуйста, за сестрой, пока я это… – Чудовище вновь задумался, подбирая нужное слово, но не подобрал.

– Иди уже. – Фыркнул я.

– Слушай Дуда, я вот всё хочу спросить, – Кавка повошкалась, устраиваясь на рюкзаке, и сорвав травинку, засунула её в рот. Пожевав, продолжила. – Ты, что на меня так взъелся-то? Я вроде тебе лично, ничего плохого не сделала?

Я так же, как и она, подоткнул рюкзак и, откинувшись на него, стал смотреть в небо.

А, что это я действительно, на неё взъелся-то?

– Во-первых – подняв к небу кулак, я разогнул указательный палец. – Я терпеть не могу, когда меня заставляют что-то делать против моей воли. – Сказал я и скосил взгляд влево. Там за кустами колючей малины, крайне подозрительно загоношились сороки. Я совсем уж было собрался встать и посмотреть, в чем там дело? Но они, так же неожиданно, успокоились.

– Но тебе же за это заплатили? Вон Васька весь вечер ходил зубами скрипел – коробило его, что его драгоценное наследство кому попало раздают. – Хихикнула Рыжая.

– Это да. – Я нежно погладил по, красиво расшитым красной ниткой и украшенными медными набойками, ножнам. – Но это и есть насилие. Когда тебе предлагают то, от чего ты не можешь отказаться, это что…? Это, по-твоему, не принуждение, что ли?

– Можно поспорить, но ладно. С первым понятно. А во-вторых?

– А, во-вторых: – я добавил к указательному, средний палец, – Без обид Кавка, но ты обуза. Ты не умеешь ходить, ни умеешь исполнять приказы, ни умеешь вовремя молчать. Не умеешь прятаться, драться, не владеешь оружием, и ты ничего не знаешь о Диких землях. Из-за тебя я и сам, могу не дойти до Муравейника. Врубаешься о чём я?

Я думал, что она начнет возмущаться, спорить, но она лишь задумчиво кивнула. Выплюнув травинку, тихо спросила.

– В-третьих, есть?

– И, в-третьих. – Я разжал безымянный палец. – Тут два раза – «без обид», но ты Кавка, тупая. И это, пожалуй, самое худшее из всего перечисленного.

Здесь уже, она смолчать не смогла.

– Ну, уж нет. Здесь ты совершенно не прав, как говориться пальцем в небо. – И она ехидно кивнула на мою по-прежнему задранную вверх руку. – У меня отличные оценки по всем предметам. Я с шестого класса веду бухгалтерию в нашей семье. Шесть раз я вела диспуты в Ротлемском клубе и все шесть раз победила, причём дважды, не просто школьников, а опытных студентов из нашего Университета. Я могу по памяти….

– Я, я! Я – последняя буква в алфавите. – Перебил Рыжую уже я. – Дело не в том, что ты знаешь, чего ты не знаешь. Твоя тупость заключается в том, что ты не умеешь просчитывать ситуацию.

– Я не умею? Да я тебе в логических задачках сто очков форы дам, а потом обойду как стоячего и уйду в точку. Понял ты, умник? – Она села, лицо её раскраснелось, приобретя пунцовый оттенок, маленькие кулачки были сжаты, носик воинственно сморщен. – Да я тебя…

– Помолчи буквально секунду и выслушай меня. – Я разжал на кулаке все пальцы и выставил растопыренную ладонь в её сторону. Она с трудом, но замолчала. Сверлила меня взглядом и плотно сжав побелевшие губы, тихо пожевывала нижнюю. – Твоя глупость заключается в том, что вместо того, чтобы найти со мной общий язык, ты выпендриваешься и изображаешь обученную решать задачки сумасбродку. А от меня, на минуточку – зависит твоя жизнь. Это-то ты понимаешь?

– Но ты ведь тоже не ищешь со мной дружбы – почти выкрикнула она.

– Святые Крестоносцы – вздохнул я. – Повторяю ещё раз. И на этот раз, слушай меня очень внимательно. Слушай и одновременно рисуй картинку. Если вдруг случится, что тебя утащит Бледная Лиана, обгложет с тебя мясо и выплюнет на тропинку твои косточки. То, что сделаю я? А я переступлю через них и, посвистывая, пойду дальше. А вот если меня, сожрёт Хрустальный лев или та же Бешеная синявка. То и ты тоже сдохнешь. И сдохнешь очень быстро, буквально через пару часов. Без вариантов. Понимаешь о чём я?

– Нет. – Невпопад буркнула Кавка.

– Да – Хмыкнул я.

Уставившись в синее, абсолютно безоблачное небо, я совсем уже было, собрался прогнать Сет Холодного Ветра из малого медитативного комплекса, как до моего уха донёсся звук сломанной ветки. Я резко сел и по удобней подтянул ножны.

– Да хватит уже скрываться, – донёсся до меня приглушённый голос Бульдозера. – Я же вам говорил у него слух как у грёбаной Снежной крысы.

Я встал, матюкнулся про себя и вытянул из кармана перчатки: грубые, сшитые из толстой кожи водяного дьявола, с нашитыми на костяшки медными пятками и с застежкой на запястье. Одев их, отстегнул держатель на ножнах и попробовал, легко ли выходит тесак.

Через минуту на поляну вышел Ромка Чертополох.

– Что голубки, отдыхаете? – И смущённо опустив голову, он ехидно произнёс. – А мы тут мимо проходили. Случайно.

Затем он хрюкнул в нос и радостно заржал.

Глава 14

– Да хрена ты этому гаду, что-то объясняешь? – Рыкнул Бульдозер и, набычившись, кинулся на меня, впрочем, не забыв при этом добавить. – Я ему щас башку разнесу.

В руках у него была здоровенная колотушка. Такими лесовики сбивают орехи с кедра. Втыкают длинной ручкой в землю и долбят по стволу пока все шишки не осыпаться.

Вот и у Бульдозера была такая же, только слегка модернизированная. Ручка немного обрезана, а на ударной части набит толстый железный кругляш.

– Стой! – Рявкнул Чертополох.

Но было поздно. Остановить ринувшегося в атаку Бульдозера ему не удалось. Тут одним грозным «Стой!» вряд ли можно было чего-то добиться. Жаха пёр словно двухтонный Изумрудный Жеватель заметивший соперника на своей территории. Сосуды в его глазах полопались и залили белки кровью, мясистые губы растянулись в хищный оскал явив миру крупные желтоватые зубы, вены на лбу вздулись. Здоровенная колотушка взлетела в небо.

Стало страшно.

–Ждать, ждать, – тихо сквозь зубы приказал я себе.

Хотя, если не врать, то очень хотелось, отскочить подальше от этого безумного быка и дать дёру.

Главный навык Жахи был завязан на силе, об этом все знали. Да и как не знать, если он от груди сто шестьдесят жал? Тут, догадаться, большого ума не требовалось. А вот со скоростью у него были проблемы. От того, можно сказать так – на меня пёр большой, безумно сильный, но совершенно неповоротливый Бульдозер.

Загнав страх в район пяток, я дождался, когда колотушка взлетит выше солнца и по широкой дуге полетит точнехонько мне в голову.

Чёрт! Если бы я остался стоять на месте, то этот ублюдок меня реально зашиб бы. Точно зашиб. Развалил своим деревянным молотком мне череп и разбросал мозги по всей поляне. Но я не стал этого дожидаться. Довольно легко поднырнув под колотушку, на выходе из нырка, в разрез рук, жёстко, аж казанки ломануло, пробил снизу в челюсть.

Хороший апперкот он априори страшен, а если на встречу, да ещё если у противника шея напряжена, то и вовсе, смерти подобен. Бульдозер как налетал на меня, со своей деревяхой в руках, так и улетел куда-то за кочку. Там и затих.

Я на него не стал отвлекаться, развернулся к Чертополоху. И как оказалось вовремя.

Их было трое. Сам Ромка, Сашка Костыль и Рохля, высокий, под два метра ростом, жилистый парень. Очень опасный.

Пятого члена их пахи, парня по прозвищу Яблочко видно не было. Чему, надо признаться, я был несказанно рад. Так как этот самый Яблочко настолько ловко стрелял из арбалета, что попадал болтом в подброшенное в воздух яблоко. Будь он сейчас здесь, то мне пришлось бы, или бегать, уворачиваясь от его болтов, или попросту улепётывать, припустив во все лопатки к ближайшим деревьям.

– Идиот! – Прошептал Ромка, глянув в мою сторону.

Я не понял, кому предназначался этот выпад – мне или мычавшему за моей спиной Бульдозеру? Но на всякий случай ответил.

– Сам ты, Чертополох, идиот. – И поймав удивлённый Ромкин взгляд, понял, что ошибся

– Мы с Рохлей вперед Костыль сзади. – Приказал Чертополох. – Как бы то ни было, но я хочу прибить это чучело.

– Там вон девчонка какая-то валяется. – Неуверенно пробурчал Костыль.

– Плевать мне на девчонку, после разберёмся. – И, подняв копьё на уровне груди, он шагнул вперёд.

Рохля, так же, с копьём наперевес, тоже двинулся на меня, но на полшага сзади.

Чтобы хоть как-то напугать, инициативного Чертополоха и чересчур спокойного Рохлю, я вытащил из ножен тесак. Но вышло совсем не так как я рассчитывал.

– Чур, мой – Выкрикнул Рохля, как только его увидел и ощерился во всё своё мерзкое рыло.

– С каких, это твой? – Возмутился Чертополох. – Жребий кинем.

И вот тут-то меня пробрало. Получается, что эти твари меня совсем не бояться? По спине пробежал неприятный холодок. Одновременно с ним, снизу, из района живота, начали подниматься всполохи холодной ярости. Детские шуточки закончились.

Разминая плечи, я по дуге направился влево. И постарался обойти Чертополоха так, чтобы он перекрыл Рохлю. Но парни тоже не дураки, они двинулись вперёд и принялись смещаться вправо.

Когда между нами оставалось метра три, Ромка зычно рявкнул.

– Го! – И они синхронно кинулись вперёд.

Я вновь выждал до последнего и метнулся влево, подныривая под копьё и, самым кончикам тесака, чиркнул Ромку по бедру. Хорошо резанул. Основательно. Кровь толчками хлынула наружу. Очень надеюсь, что перебил ему вену.

Но не успел я порадоваться этой удачи, как мне в плечо прилетела увесистая сосулька. Предплечье пронзило болью, и оно слегка онемело, но никаких других отрицательных эффектов больше не было. Сработал костюмчик.

– Прикрой – прошептал Чертополох, и Рохля, вышагнув вперёд, закрыл его своим телом. Выставив перед собой остриё копья, он воткнул в меня холодный взгляд и сделал короткий выпад в мою сторону, заставив, отшатнутся.

Ромка же, зачерпнув из болтавшейся сумки, вонючку – чёрную целебную субстанцию, без которой не один нормальный сталкер не выходит из города – принялся прилеплять её на место пореза.

Не став дожидаться пока он выпрямится, я оттолкнул остриём клинка копьё Рохли и кинулся вперёд.Он отшагнул назад, я же, наоборот, подшагнул и ткнул ножом, целясь в шею. Рохля древком копья отбил мой выпад. Но для этого ему пришлось отступить еще на шаг и почти лечь на Чертополоха, тот в это время, накладывал на бедро вонючку.

Но, я не стал продолжать эту атаку, а кинулся дальше, за спину сковавших друг друга копейщиков. Уклоняясь от очередной запущенной Костылём сосульки, нырнул вперёд, кувыркнулся через голову и, очутился как раз перед испуганным лицом мага. Ещё даже не выпрямившись, зло оскалился и рубанул его ножом. Наотмашь, поперёк лица. Лишь в последний момент сдержал руку и не стал разваливать Сашкину голову надвое. Но и не сказать, что совсем царапину пробороздил. Знатно полоснул. Костыль взвизгнул, что поросёнок, и жалобно заскулил, так как остался без глаза, с двумя носами и со щекой, через которую легко просматривались зубы.

Я ещё хотел ему по ноге чиркнуть, чтоб окончательно вывести его из драки, но не успел, так как мне в спину ударило копьё. Хорошо, что Рохля, не успел нормально замахнуться и вдарил им на противоходе, как палкой, но зато от души, с размаху. Боль была такая, словно у меня под лопаткой взорвали гранату, что попадаются в дальних бастионах. В глазах полыхнуло, всё заволокло искристыми огненными всполохами, а из груди вырвался хрип. Я рыкнул и, перелетев через всхлипывающего Костыля, покатился по траве.

Где-то сзади, тонко и на одной ноте завизжала Кавка.

– А-аааа! Павлик! А-ааааа!

«Какой ещё, на хрен Павлик»? – Удивился я.

Но дальше удивляться не смог. Так как, не успел я встать, как подскочивший Рохля попытался воткнуть мне в грудь остриё копья. Я сбил его ножом в бок, и оно по инерции глубоко ушло в землю. Не теряя времени, я словно каракатица, по-прежнему сидя на земле, двумя мощными толчками отпрыгнул назад и вскочил на корточки. А вот в стойку встать не успел.

Немного не успел. Подбадриваемый рёвом Чертополоха, Рохля прыгнул вперёд и всадил мне копьё в бок. Словно вилы в стог с сеном воткнул. Мощно, размашисто. От души. Так расхваливаемый дядькой Прохором костюмчик не выдержал и, мне в тело, вошло жало копья. Схватившись левой рукой за древко, я взглянул на Рохлю. Тот в ответ оскалился. Я взмахнул ножом пытаясь не то, что нанести увечья, а хотя бы отогнать этого гада, чтобы успеть выдернуть из своего бока наконечник.

Но не получилось, Рохля лишь головой чуть дёрнул и оскалился ещё поскудней.

Дьявол побери эту долговязую сволочь. Нет ничего хуже, чем пытаться сдёрнуть своё тело с копья, кода этому противостоит, вот такой вот длиннорукий и сильный боец.

Я попытался отскочить назад и тем самым соскочить с железяки, но Рохля, чутко следивший за моими движениями, усилил нажим и не позволил мне этого сделать. Да я и сам уже опасался – если продолжу дальше отпрыгивать, то могу споткнуться, об какую-нибудь подвернувшуюся под ноги кочку и упасть на спину, а там всё. Подняться мне Рохля уже не даст. И не будет больше на земле замечательного парня Дуды. Закопают его где-нибудь вон под теми берёзками, а его хитропопой сестрёнки, к гадалке не ходи, придётся стать приживалкой. Мать, на пару с тёткой Ангелиной сопьются и, фамилия Дудиных, выпадет из книги жизни.

Ну, уж нет!

Собрав последние силы, я прохрипел просьбу Маре и, чуть наклонившись вперёд, метнул в Рохлю нож. В голову не решился, слишком уж велик был шанс, что он увернётся. В грудь тоже, там болталась медная накладка, и я метнул нож в правое плечо.

Когда в тебя кидают нож с расстояния в один метр, увернутся трудно, хотя Рохля и пытался. Но не получилось у него. Тесак – в котором, специально сместили центр тяжести, вошёл чуть выше подмышки.

Правда эффект вышел не совсем таким как я ожидал. Я-то думал, что Рохля рухнет на землю и будет реветь от боли и биться в конвульсиях, ну или на крайний случай отпустит древко копья и попытается вырвать нож, чем я и воспользуюсь.

Но ничего этого не произошло.

– Сука! – Прорычал Рохля и хотя, по его руке, вниз, рванул алый ручей, ещё сильнее надавил на копьё.

Я как мог, пытался нивелировать его усилия, но моих сил явно не хватало. Картинка перед моими глазами начала сереть – над берёзами закружились кроваво-красные кляксы, а на небе появились багровые облака и с бешеной скоростью помчались куда-то за горизонт. А потом и вовсе, галлюцинации начались – в воздух, заслоняя собой небольшую тучку, взлетел Чертополох и, раскинув руки в стороны, наподобие аиста, направился к нам. Он бы пролетел мимо, если б не начал суматошно дрыгаться и беспорядочно размахивая конечностями. Вот и залепил – Рохли по затылку коленом, а мне кулаком по скуле.

Сотворив такое непотребство, он врубился головой в растущую в двух метрах сзади берёзку и стёк по ней на землю.

Рохля, получивший удар по затылку, вздрогнул, и повалился вперёд, ещё больше наваливаясь на копьё, от чего мне совсем поплохело, и я начал задыхаться. Удар Ромкиного кулака довершил дело, и полянка, которую я называл – «Дача», а Щепка – «Уголок туриста», поменялась местами с синим небом.

Впрочем, я не позволил себе потерять сознание и удержал – и копьё удержал, и навалившегося на него Рохлю.

Рухнув на травку и завалив Рохлю вбок, я шесть раз быстро вдохнул-выдохнул, а потом резко, словно червяк который пытается соскочить с крючка, подался назад выдергивая из себя наконечник копья.

И тут же, хоть кровавый туман и застилал мне глаза, я встал на одно колено и оценил поле битвы.

Чертополох всё ещё был без сознания. Рохля же, уже очнулся и попытался вытащить мой нож из своего плеча. Бульдозера нигде видно не было.

Я же, пошатываясь встал и полной грудью вздохнул, загоняя в лёгкие побольше кислорода. К нам подошли Кавка и слегка смущённый Чудовище.

– Я Дуда не мог сразу, я это… – загнусавил он.

Но я слушать не стал. Повернувшись к Кавке, приказал.

– Ну-ка, вали отсюда.

– Это ещё почему? – Удивлённо фыркнула она и ткнула в брата пальцем. – Если что, это я его позвала.

Я не стал спорить, лишь плечами пожал. Действительно, что это я до неё докопался, пусть делает что хочет.

Рохля уже наполовину вытащил нож, когда я к нему подошёл. Лицо его было покрыто берсерками пота, а трава вокруг была залита кровью. Чертополох сослужил ему плохую службу, когда влепил коленом по затылку. Рухнув лицом вперёд, Рохля сам вогнал немаленький тесак себе в плечо, прямо по самую рукоятку.

– Давай помогу. – Предложил я.

– Э-ээ… – Замычал он в ответ. Потом тихо попросил. – Я сам, я сам.

– Да не ссы ты – усмехнулся я.

Нагнувшись, я оторвал его ладонь от своего ножа, схватился за рукоять и резко рванул вниз, перерезая остатки мышц. Рохля, зарычал и, откинувшись в траву, принялся грызть зубами землю.

Я же, отвел его обвисшую руку в сторону и, подняв тесак, одним резким, но аккуратным ударом перерубил её возле плеча. Рохля взвыл и потерял сознание.

Кавка закашлялась и её вырвало.

– Есть вонючка? – Спросил я у Чудовища.

– У него есть, – и он ткнул в, находившегося без сознания Чертополоха.

Подойдя, я залез к нему в сумку и вытащил из неё маленькую баночка. Зачерпнул двумя пальцами и, не снимая куртки, засунул мазь, прямо в дырку на боку, что оставило копьё Рохли. В глазах опять посерело, и я вновь принялся дышать.

Отдышавшись, склонился над долговязым, и щедро мазнул нанося мазь прямо на кровоточащее мясо. Подошедший сбоку Чудовище, попытался перетянуть плечо ремнём.

Я уже практически закончил обрабатывать рану Рохли, когда очнулся Чертополох.

– Голова гудит. – Тихо пожаловался он.

– Подташнивает? – Спросил я.

– Ещё как. – Он медленно и осторожно кивнул.

– Это у тебя сотрясение. – Блеснул я эрудицией.

Ромка медленно и очень осторожно обвёл взглядом поляну. Дойдя до Рохли, он замер всматриваясь, и тихо прошептал.

– Ох, ты ж…. – И перевёл взгляд с Рохли на меня, а следом на тесак в моей руке. Глянув на лужицу крови, набежавшую с него, вновь прошептал. – Святая Мара.

– Вот-вот Рома. – Я укоризненно покачал головой и подошёл к нему. – Знаешь Чертополох? У Сталкеров, есть такая традиция – если они ловят своего брата за тем, что он грабит у таких же бродяг как и он сам, то они рубят ему руку. Правую.

– Ты Дуда не сталкер, и тем более нам не брат. – Окрысился Чертополох, глаза его лихорадочно метались в тщетной попытке найти выход из той западни, в которую он угодил.

– Нечего-то ты не понял Рома. – Вздохнул я.

А потом я нагнулся и схватив его за волосы несильно ударил головой о берёзу. Чертополох возмущённо захрипел и потерял сознание. А я отрубил ему руку.

Дурную Кавку которая, так и осталась стоять рядом, вновь вырвало.

А ещё доказывала, что не тупая.

Дойдя до своего рюкзака, я достал небольшую флягу с сиропом шиповника и сделал добрый глоток. Запил его водой и мне сразу полегчало. Чёрт его знает, что туда подмешивает ведьма Клавдия, но бодрит этот сироп знатно. Оглянувшись, я поискал глазами Чудовище.

Он как раз закончил наносить вонючку на Ромкин обрубок и направился ко мне. За ним хвостиком семенила Кавка.

– Где Бульдозер? – Я кивнул на то место, где ещё пять минут назад валялся в траве Жаха. – И, что тут произошло?

Но вместо Чудовища мне ответила Кавка. Выскочила вперёд, выставила в небо несуществующую грудь и давай орать, словно все вокруг глухие, а она рупор дома забыла. Причём скороговоркой. Чесала так, что я с трудом понимал, о чём идёт речь.

– Так он, этот ваш Бульдозер, поднялся, и попёр на меня. Мычит что-то нечленораздельное, рычит как медведь, глаза красные как у демона какого-нибудь, а сам большой весь. Я очень испугалась. Очень. Он же хулиган, а я хулиганов очень боюсь. – На одной ноте проорала она и прижав согнутые руки к бокам интенсивно подвигала задницей. Видимо изобразила таким странным образом, как ей было в тот момент страшно. – Я как закричу – Павлик! Павлик! Ну, Павлик и прибежал. Потом он прогнал Бульдозера. Схватил его за шею и кинул вон туда. – Она показала пальцем на небольшие кустики. – И только он его прогнал, как этот с копьем как на него кинется. Я опять как закричу. Павлик! Павлик! Ну, Павлик и его зашвырнул тоже, он как раз к вам улетел. Слушай Дуда, ты только не обижайся пожалуйста, но ты полный псих. У тебя с башкой совсем нелады, тебе бы полечиться …, долго. Это же жуть полная, людям руки рубить. – Тут она для убедительности, судорожно потрясла подбородком, швыркнула носом и продолжила. – Ну и как, скажи мне пожалуйста, я теперь с тобой до Муравейника должна идти? Ты ж, что-нибудь рявкнешь ненароком, а я и описаюсь сразу. А все мои трусы ты зачем-то Ваське отдал. А они не весят ничего. Я их легко могла в рюкзаке таскать. А теперь, он – Васька, то и есть – их домой унёс. И вот как теперь быть?

Все это, она протараторила на одной ноте и совсем, не делая пауз между словами. Затем она нашла свой рюкзак, пробормотала что-то похожее на – «Тебе же Дуда, надо повязку сделать, а то рана может загноиться, и ты помрёшь». Затем она села рядом с рюкзаком и заревела в голос.

Чудовище подскочил к ней и принялся топтаться рядом, не понимая, что такого ему нужно сделать, чтоб успокоить сестрёнку? На уродливом лице его, отразилось такое безутешное страдание, что я не смог этого вынести и отвернулся.

Крутанувшись на сто восемьдесят, я наткнулся взглядом на Костыля – тот скрючившись уткнулся мордой в колени. Он походил на монаха, что отрешившись от всего мирского неистово молится Благословенной Матери. Иногда он всхлипывал, а по тощим плечам его, пробегала нервная дрожь. Подойдя к нему, я пнул его в бок.

– Вставай Костыль, пойдём я тебе перевязку сделаю. А то мне тут сообщили, что твоя рана может загноиться, и ты помрёшь.

– Я вонючку наложил – жалобно пожаловался он, и выпрямился, выворачивая ко мне лицо.

– О-о! Господи! Костыль! Зачем так пугать-то? – Я непроизвольно отшатнулся от него. – Жуть-то какая.

Костыль выглядел крайне непрезентабельно. Вся его разрезанная на две части рожа, была измазана черной, как самые чёрные чернила вонючкой. Сквозь которую местами просачивалась кровь и какая-то непонятная жидкость, сочившаяся из вытекшего глаза. А светлая куртка и гроздь амулетов болтавшихся на его шеи, были обильно залиты кровью. Словно это был и не Костыль сроду, а только что отобедавший кровосос.

А ещё, когда он говорил, то сквозь дырку на щеке виднелись обломанные зубы.

– Господь добрый. – Меня слегка передёрнуло. – Да тебя Костыль, можно в кино показывать. В рекламе. Мол – вот, смотрите детишки, что бывает с теми кто много курит.

Честно, я хотел его этими словами немного подбодрить, но не получилось. Костыль вновь уткнулся лицом в колени и завыл.

Подумав о том, что сегодня уже и так сделал много плохих дел я решил поправить карму.

– Хорош реветь Костыль. – Я вновь пнул его в бок. Вернее не пнул, а скорее толкнул. – Я думаю к болотникам отправится. У них там ведьма есть, Блоха её кличут, моя знакомая, она твои царапины на раз затянет. Да и глаз, если хорошо заплатишь, восстановит. Хочешь, пойдём с нами?

– Хочу, – Сашка закивал головой. – Я слышал про Блоху.

Развернувшись, я подошёл к Чудовищу. Кавка уже успокоилась и вытащила из рюкзака коробку со всякими медицинскими штуками.

– Садись Дуда, – она, подпихнув ногой, предложила вместо стула свой рюкзак. – Куртку только сними.

Я сразу разделся по пояс.

– Мог бы просто рубаху поднять – засмущалась Кавка. Впрочем, быстро придя в себя, она принялась изображать лекаря. Оторвав вонючку, она обработала рану антисептиком и, засунув внутрь розовую таблетку, которую сталкеры прозвали без затей «заживителем» заклеила дырку пластырем. Достав из своей коробочки синенький бутылёк, она предложила. – Может, глотнёшь?

– Нет. – Отрезал я.

Пить зелье восстановления с такой пустяковой раной – это, каким дураком надо быть? Во-первых – он стоит как самолет, а во-вторых – после него отходняк долбит хуже, чем с похмелья.

– Слушай Дуда – она белой ваткой оттёрла засохшую кровь и очень тихо спросила. – А обязательно было им руки рубить?

Она мотнула головой в сторону Ромки и Рохли, которые по-прежнему валялись возле берёзы.

– Хм. Я думал, ты забыла уже.

– Забудешь тут. – Она фыркнула и принялась складывать назад, в коробку, бутылки и ватки.

– У лесовиков есть такая пословица – «Убегая от Ушастого Нюхача умрёшь уставшим». – С самым умным видом изрёк я и принялся одеваться.

– Очень познавательно. – Скривила губы Рыжая.

– А суть поговорки в том. – Продолжил я, объясняя свой поступок в первую очередь самому себе. – Что Ушастый Нюхач, это до такой степени наглая тварь, что она обязательно на тебя обозлится, если ты вдруг, не согласишься стать её обедом и, например, убежишь. И обозлившись, она будет устраивать на тебя засады, нападать, выбирая для этого самые неподходящие моменты, караулить ночами и вновь нападать. Она настолько мстительна и упёрта, что будет преследовать тебя столько времени, сколько потребуется. День, два, неделю, год, ей безразлично. А если ты обратишь внимание на название этой зверюги, то поймёшь, что убежать или спрятаться от этой гадины очень проблематично. Нюх и слух у неё исключительные. От того лесовики предпочитают начав с ней схватку, биться до последнего. Чтобы потом у тебя за спиной не висело вечное проклятие неожиданного удара в спину. Понимаешь о чём я?

– Я поняла тебя Дуда. – Кивнула Рыжая. – Не скажу, что я согласна с тобой, но поняла. Я даже могу допустить, что ты не шизанутый психопат, а просто рациональный….

Тут она не смогла подобрать слова и потому покрутила пальцем в воздухе. Смущённо взглянув на меня, она попыталась улыбнуться, но у неё и это не получилось, и она просто махнула рукой. Типа, отстань – я запуталась.

Быстро собравшись, мы двинулись по той тропинке, что вилась вдоль ручья. Она как раз выходит к деревне болотников.

– А с ними, что? – Спросила Кавка, кивнув в сторону Чертополоха с Рохлей.

– Да нечего. – Я пожал плечами. – О них пусть Бульдозер заботится, он по любому где-то рядом прячется. Впрочем, если хотите, то можете на пару с Сашкой их потащить. Ты Чертополоха, а Костыль, он повыше будет, пусть Рохлю тащит.

– Ещё чего. – Фыркнула Рыжая.

Упоминание прячущегося не далеко Бульдозера, сняло груз ответственности с её заботливого сердца.

Костыль же промолчал. Воткнув взгляд в траву, он даже голову не поднял. Я так понял, он уже для себя решил, что покинет пятак. Да и что это за боевая пятёрка с двумя калеками?

Мы двинулись вперёд по тропе.

Свой рюкзак я водрузил на Павлика, обосновав это тем, что я ранен, а идти, следует быстро. Он понимающе кивнул, подобрал копьё, которым Рохля пытался меня проткнуть и направился вдоль речушки.

Кавка подёргав меня за рукав куртки, предложила пристроить на широкие плечи брата и свой рюкзак тоже, но я пресёк. Пусть лучше вымотается, как следует, до полного изнеможения. Чтоб физической усталостью, сбить последствия той эмоциональной бомбы, под которую она сегодня угодила и может останется нормальной. Девчонка всё же, их беречь надо.