Текст книги "Дуда. В поисках Щепки (СИ)"

Автор книги: Борис Глушков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 19 страниц)

Глава 2

Как только я вышел на Коммунарскую, то меня тут же начало подколачивать. А уже через пять минут я так неистово скрипел зубами, что редкие прохожие начали на этот скрип оборачиваться.

Я остановился, посмотрел на небо, где маленькое нежное облачко весёлым жеребёнком носилось по хлопковым барханам. Перевёл взгляд на соседнее, лохматое, похожее на, не стриженого барана и, постарался думать о хорошем. Но как я не старался, как не прикладывал усилия, как не пытался отстраниться от своей злости, но перекрыть потоки деструктивной энергии у меня не получилось.

В попытке пресечь бушующую в сердце ярость, я осмотрелся, нырнул в первый попавшийся закуток и прислонился спиной к обшарпанной стене. Прикрыв глаза и выровняв дыхание, прокрутил сэт Холодного ветра из малого круга медитативной практики. Три мощных вдоха и прокрутил его ещё раз. И ещё…. Мне понадобилось около пяти минут, чтобы хоть немного привести себя в порядок. Оттолкнувшись от стены, я тихо прошептал.

– Неплохо так, денёк начался.

Вынырнув из Сумского переулка, я сразу обратил внимание на то, что на крыльце нашей школы. – Не на том, где был главный вход, через который навстречу знаньям перлась вся посредственная школота нашего района. А на боковом, через который разрешалось проходить лишь особо избранным, привилегированным парням. – Народу было гораздо больше обычного.

Оно и так никогда не пустовало, а сегодня прям бенефис какой-то.

Крыльцо запасного выхода, а соответственно и входа, не было простым школьным крыльцом. Оно, скорее напоминало, этакое закрытое и неимоверно статусное объединение, состоящее из хулиганистых парней и дерзких девчонок нашей школы (чьи родители наивно полагали, что их драгоценные чада ходят сюда, чтобы получать знания).

Оно походило на пафосный клуб. На некую разношёрстную, но, несомненно, элитарную лигу, включавшую в себя популярных учеников нашей школы и энное количество районных отморозков уже её покинувших.

Или, например, тайное общество, пропуск в которое не так-то просто было добыть. А скорее даже, не добыть, а заработать. Либо своей красотой и стилем, – это у девчонок естественно. Либо выбить в драках своими крепкими кулаками, – это у пацанов. Хотя, о чём это я? Девчонки в нашей школе дрались и чаще, и жёстче чем ребята.

Вон хотя бы, Аська Гарина стоит, сигаретку шмалит. Глянуть на неё, так нет в ней ни красоты, ни стиля, зато шифер в подсобной теплице с одного удара проламывает.

Конечно, были и всевозможные исключения. Такие, например, как пресловутый Сашка Копейка, батя которого держал три скобяных лавки и небольшую столярную мастерскую. Одна его лавка у нас на Колоске находилась, вторая за стеной в Мясной слободке, а третья и вовсе в Среднем Городе. Правда, не на самом базаре, а на маленькой, прилегающей к нему улочке. Сашка, конечно, всем хвастал, что вот-вот настанет тот день, когда батя поклонится пятьюдесятью рублями старшине торговой гильдии и тот, выбьет место получше, но это самое «вот-вот» тянулось уже не первый год.

Сашке, не нужно было ловко махать кулаками или метко кидаться огненными шарами. К чему ему надрываться и тренировать тело, когда есть и другие пути? Даст полтинник вечно голодным братьям Каримовым и те с радостью и весёлым юношеским задором, выбьют дурь из любого, кто ещё не понял магическую суть денег.

Или тот же Сопля. Единственный ученик жутковатого тенивика Сахида. Сопля, не обладал ни силой, ни какими-то другими впечатляющими умениями, а даже на оборот. Всё его тщедушное тельце, бегающие глазки, вечно мокрый нос и худенькие ручонки с синюшными венами на запястьях. Как бы говорили окружающим. – « Извините меня, я здесь случайно, я по ошибке. А на самом деле, моё место среди низших. Среди отбросов. В крайнем случае, среди середнячков. Прямо в центре её безликой толпы, но ни как не на вершине школьного Олимпа».

Но с другой стороны, до того жуткую славу имел его нелюдимый учитель, что она перепала и Сопле. Ни у кого не поднималась рука, чтобы щёлкнуть ладошкой по его куполообразной макушке и процедить презрительно, – ну-ка брысь отсюда, ушлёпок ты трёхкопеечный.

Ну и конечно, «Они», элита элит, лучшие из лучших. Молодые боги, волею случая спустившиеся с небес на нашу грешную, покрытую коростой разнообразных мутаций, землю, дабы порадовать своим присутствием нас, простых смертных. Отпрыски первых фамилий Верхнего Города. Богема.

И это были, не просто, детишки разбогатевших лавочников, удачливых сталкеров, речных пиратов и прочих новоделов, а истинная аристократия. Патрициат. Кровные наследники Старых Семей Сабарии, коренные жители Красных кварталов. Избалованные девочки и мальчики, у которых от рождения по пять телохранителей и по восемь нянек. Вон они, за оградой трутся, провожая преданными, собачьими взглядами, своих малолетних хозяев. Чуть не плачут, когда видят, как их драгоценные подопечные теряются в перекошенном старом здании с облезлой штукатуркой и до крайности скрипучими полами.

Впрочем, как утверждал Щепка – вся эта нынешняя аристократия, ещё сотню лет назад, по ближайшим лесам с кистенями бегала и, резала друг другу глотки за пятак медью и рваный бараний тулуп.

Впрочем, это было давно. Сейчас совсем другие реалии.

С этими детишками, какая презабавная история приключилась.

Говорят, (я сам не участвовал от того клясться не буду), что Владетель Вагир, не волгоградский Вагир, а наш, который по прозвищу Хитрый. С год назад. Отстроил для своих собственных детей и детей жителей Красных кварталов – чудо школу. И вложился он в этот проект настолько плотно, что в итоге; и сам от своих трат слегка ошалел и казначей его чуть-чуть не вздёрнулся. По максимуму, в общем, вложился, на полную. Ни денег, ни камней, ни артефактов самых редких, ничего не пожалел.

Каких только сказок я за эту школу не наслушался. Помню, как Кашка Горбатый, сын камнетёса Пашуха, рассказывал, (давясь слюной и заикаясь, от хоть и призрачной, но сопричастности, к жутковатым, до за облачности, богатствам самой обычной школы).

– Т-ты…, ты только представь Дуда, т-там внутри бассейн есть…, бассейн Дуда…, представь…, бассейн с горячей водой, Дуда…, и т-там, даже в самую жуткую зиму вода теплая… представь… – произнося свой страстный монолог, Кашка, закатывал глаза и причмокивал губами. Словно бы не кто-то там, посторонний, а он сам, Кашка, уже залез в этот самый бассейн и наслаждался тёплой как парное молоко водой. – А ещё т-там, столовка есть, и батя, говорит, – что он сам слышал, как ихнему старшому, местный повар, школьный то и есть. Ну, тот, что на приемку приходил. Рассказывал, – что вся жратва в т-той столовой бесплатная. Т-ты можешь себе это представить Дуда, чтобы жратва бесплатной была? Эт-т, что получается-то? Бери значит, что хочешь, и трескай пока не лопнешь? Это ж, сколько еды то надо, чтобы её жрать-то без запрета? Т-ты, Дуда, это можешь представить?

И ещё много разнообразных чудес и небылиц всяких, я про эту школу выслушал, сейчас всего и не упомнишь уже. И про светлые классы, где штукатурка с потолка не сыпется. И про учителей, которые, не лупят тебя указкой по голове, а как-то по-другому вкладывают туда знания. И про библиотеку на тысячу разных книг, и про дармовые камни, которые, на уроках искусств использовались как расходники, для наглядности. В общем, много чего.

Однажды, наслушавшись этих россказней, я не выдержал, прибежал к Щепке, и вывалил на него всё, что слышал об этой чудесной школе и даже немного того, что додумал сам.

Щепка тогда, в своей обычной позе находился, то и есть, лежа на диване, читал свою любимую книгу, «Большую Энциклопедию Рихарда Шмидке, по квалификации и описанию повадок магических тварей, а также их мутаций и других странностей». Оторвавшись от чтения и перекинув круглые смешные очки с носа на лоб, он внимательно меня выслушал, а затем хмыкнул.

– И, что ж здесь такого сверхъестественного? – Удивился он, и одним резким движением скинув очки назад, на нос, снова уткнулся в книгу.

И вот так всегда. Такой уж Щепка человек – был. Выслушает тебя внимательно, не перебивая. Кивнёт, мол, – спасибо, всё понял. А потом даст ответ, который, не то, что не проясняет ситуацию, а даже наоборот, ещё больше её запутывает. И всё. Переспрашивать и уточнять бесполезно.

Ну, так вот, в этой самой элитной школе был боевой зал. Понятно, что не такой, как у нас. Наш-то боевой зал он априори круче всех залов в городе – так как он на пустыре находится, возле гранитной скалы. Если по большому счёту брать, то сама Скала это и есть наш боевой зал. Можно сказать, что сама природа вырастила для нас самый лучший тренажёр в мире. Шмаляй по нему какими угодно заклинаниями и техниками, хоть зашмаляйся. Да хоть из пушки по нему пали, все равно ему ничего не будет. Он же Скала, что с ним станется?

А вот в новой школе, такого пустыря не было. Это потому, что земля там вокруг очень дорогая была и домов много. Сильно не разгуляешься. Вот и пришлось нашему мудрому и доброму правителю Вагиру вложится в боевой зал. Всё, как и положено у багатейчиков, крепкие залитые бетоном стены и щиты энергетические. Говорят, что до того он прочным его сделали, что городские башни и то слабее были укреплены.

Но, что такое крепкие бетонные стены для юного и не зашоренного взрослыми догмами ума?

И так, буквально на следующий месяц после торжественного открытия школы, юные и, как утверждают разные злые языки, сильно пьяные аристократы, приволокли в этот зал впавшего в спячку Габа. Вдумайтесь только, Габа. Самого настоящего Габа!

Как всем давно известно, этого чёртова Габа, вытащить из кокона практически невозможно. Хоть пилой его скорлупу пили хоть огнем пали, ничего её не берёт. Недаром осколки его кокона ценятся оружейниками на вес золота.

Но юные вундеркинды, видимо, не знали, что боевой Габ, выведенный, специально для штурма залитых бетоном и обвешанных щитами крепостей, практически никогда не выходит из спячки. Вот они его и попытались разбудить, и к несчастью для себя разбудили. Или как выразился Щепка, – активировали. Но, видимо не до конца. Так как Габ проснулся злой, не выспавшийся, и по этой причине сильно-сильно недовольный. И так, прямо спросонья, начал там всё ломать и крушить. И плевать ему было на все кодовые фразы, запретительные команды и на то, что школа совсем новая и жуть, какая дорогая.

В общем; пока подтянулся Орден, пока понял, что без высших сталкеров он с этим обезумевшим монстром не справится. Пока Магистр засунул свою гордость в задницу и попросил помощь у Гильдии. Пока дежуривший в Высоком Доме пятак, теша своё самолюбие, шесть раз переспросил. – А точно ли это Магистр взывает к ним о помощи? А может, это всё же галлюцинации, насланные на их пятёрку перебравшимся через стены Ленивым Губошлёпом? Уточните конкретней, а то, мы что-то в сомнениях? – От чудесной школы, где поблескивал теплыми волнами огромный бассейн, а в столовой можно было объедаться от пуза, мало что осталось.

Руины и пыль, вот что оставил после себя, только что активированный, и толком не восстановившийся Габ. Наделал в общем делов.

Владетель Вагир, (ну, как и полагается истинному самодержцу), буйствовал долго и самозабвенно. Он рвал и метал. Крушил и карал. Был безжалостен и суров. И надо отметить, что свою порцию наказаний получили все. И верхушка стражи, подчинённые которой пропустили в новую школу развесёлых учеников. И гильдия торговцев, которая, как выяснилось, этого самого Габа богатым малолеткам продала. И гордец Магистр и даже его, ни в чём не повинные заместители, Маршал Хью и Мастер Клинков. Хотя, их в тот момент и в городе-то не было. Весельчаки сталкеры и как следствие, сами любознательные ученики.

С ними Владетель поступил самым изощрённым способом. Чтобы они как следует прониклись, и как можно глубже осознали – какое сокровище они имели и по собственной тупости потеряли. Он им придумал такое наказание – отправил их учиться в самую старую, самую грязную, и самую нищую школу нашего города, то и есть, в нашу школу.

И вот, девять подростков, никогда не знавших что такое голод, появились у ярко зелёных ворот, которые замыкали выкрашенную в грязно-жёлтый цвет и местами обвалившуюся ограду. Четыре девочки и пять мальчиков.

Конечно же, наша босота, тут же к ним подкатила на предмет – чем бы таким поживиться? Но не тут-то было. У ребят оказались очень крепкие кулаки, которые в два счёта отбили охоту наших рэкетиров к ним лезть.

– А что они хотели? – Удивился тогда Щепка. – Их же обучали, да и сейчас обучают, лучшие учителя Сабарии. Вам ещё сильно повезло, что использование заклинаний в городе под запретом, а то без увечий бы точно не обошлось.

Но мажорики и без заклинаний, выбили себе место в школьной иерархии на раз. И это место, чтобы кто не говорил, оказалось на самом верху. Выше уже и некуда.

Они не с кем особо не общались. Зачем им это? Что такого полезного может сообщить, немытый шпанюк с самого, что ни на есть, городского дна? И тем более не церемонились. Держались особняком, варясь в своём собственном позолоченном котелке, но если случай подворачивался то не скромничали. Тут же напоминали, зарвавшейся шпане, кто в этой жизни Благородный Господин, а кто пыль под его дорогими сапогами.

Впрочем, за эти полгода они довольно хорошо вжились в наш дружный коллектив и перестали ходить через центральный вход. А стали ходить через запасной, как и все прочие авторитетные школяры.

Так мало этого, они начали, задерживаться на крыльце и перебрасываться шуточками с исконными аборигенами, то и есть с нами. А братья Витольд и Симон Варгановы так и вовсе, покуривать с узкоглазым Абашем травку за углом школы. Что, по мнению некоторых учителей, совсем уж за гранью разумного.

Тешу себя иллюзией, что к столь быстрой адаптации аристократии в нашем замечательном болоте, приложил свою руку и я. И это, (если вы вдруг там себе чего-то напридумывали), то я не про травку.

Началась эта история, как раз через пару недель после их эпической ссылки в наш гадюшник. То и есть, в конце сентября прошлого года.

Меня-то, (когда их к нам перевели), в школе не было. Мы со Щепкой как раз к дальней Пирамиде ходили. И похвастаюсь – наше приключение выдалось на славу. Я приобрёл шикарный шрам тянущейся от брови через всю щёку к подбородку, а Щепке пришлось расчехлить свой знаменитый револьвер, больше похожий на маленькую шестизарядную пушку. В общем, было весело и прибыльно. И как поют в своих задорных песнях лесовики. – «Хоть мясо было и драчливо, но мы сварили его впрок». А ещё, мы за это мясо, мне новую куртку купили, да не простую, а с красивыми костяными пуговицами и модным стоячим воротником.

Ну и вот значит, иду я по родным коридором своей любимой школы. Весь такой сногсшибательно нарядный и неимоверно брутальный. В новой кожаной куртке и со свежеприобретённым шрамом на лице, а мне ни симфоний в исполнении девчачьих – ох ты ж глянь, какой красавчик! – Ни оваций в виде мальчиковых. – Ни фига себе братан, вот это шрамище так шрамище! – А все, только об этих новеньких и говорят. Они, мол, такие и они, мол, сякие. Одежда у них из верблюжий шерсти, зубы белые, волосы чистые и пахнут они запахами приятными. Получается, я и увидеть их ещё не успел, а эти выскочки, уже мне не понравились.

А ещё, они ввели в школе такое правило – когда они по коридору идут, то все перед ними расступаться должны. Аристократия – мать её. А кто не расступается, то того, они цепляют плечом, потом за угол школы и драка. Правда, всё по-честному, раз на раз, кодлой не наваливаются.

И хотя, у нас ребята подраться любители но, после того как эти новенькие отметелили одного за другим братьев Каримовых, а потом и Васю Калача, сына кузнеца Прохора. То и до наших драчунов стало доходить, что лучше будет в сторонку сдриснуть, чем лишний раз по сопатке получать.

Но я-то ещё не знал, про это их нововведение. Знал только, что лицом они, один краше другого, едят с золота и пьют с серебра, а голоса у них чисто пенье райских птиц. Ну, обычные школьные сплетни. И не успел я их всех выслушать, как вот она «Золотая молодёжь», надежда престарелых папаш на дальнейшее процветания нашего славного городка, нарисовалась.

Ну и без разговоров бабах меня плечом самый из них тощий, чернявый такой, – нос крючком, глаза хитрые, волосы кучерявые. Так вдарил, что меня развернуло слегка.

– Что мальчик, до того тебе курточка жмёт, что ты благородным девушкам не можешь дорогу уступить? – Ехидно так спрашивает, а сам рукой на девчонок указывает, мол, именно их, я куда-то там не пропустил. Потом, пальцем по моей чудесной куртке проводит и добавляет певуче. – Что плечики совсем свело? Куртка-то видать, из кожи водяного чёрта сшита?

Я в тот момент растерялся слегка. Не от того растерялся, что этот худой хлыщ передо мной выпендривался, а потому, что на девчонок взглянул. Оглянулся я на них, посмотрел, и пропал. Ни из-за всех сразу пропал, а из-за одной. Той, которая второй стояла. Сразу за плечом их главной. Главная-то, как я потом узнал, её Марго звали, не понравилась мне. Сразу было видно, что стерва стервой. Навидался я таких. Их у нас на улице по рублю десяток продают, но никто почему-то не покупает. По ним сразу видно, что гадюки они ползучие, ехидны болотные, рыжие лисы пакостные. Хитрые сладкоголосые русалки, что завлекают заблудившихся путников своими серенадами. И бедный тот парень кого они захомутают и окольцуют. Всю кровь они у него выпьют и не подавятся.

Ну, во всяком случае, тётка Глая про них, именно так говорила. Слово в слово.

А вот вторая, да…. Вторая была явно не из нашего мира. Истину говорю, не вру, ангел с небес спустился и взглянул на меня своими кроткими, васильковыми глазами. Ну, я и поплыл слегка.

Сроду я таких девчонок не видел и чую, не скоро ещё увижу. У меня, даже сердце защемило от такой красоты. Не девочка, а нимфа лесная. Добрая Алике, что из сказки выпрыгнула и сразу в коридор нашей школы попала – русая копна волос, волнами спадала у неё на правое плечо и где-то там за спиной терялась. Брови чёрные в разлёт, а под ними глазища огромные, заблудиться можно и затеряться там навсегда. Белки глаз необычные, синевой светятся, будто звездную пыль в них сыпанули, а она взяла и прижилась там. Зрачки тоже шик, словно изнутри подсвечены и смотрят на тебя пристально, аж мороз по коже. Скулы высокие, шея лебединая, а на грудь я и не глядел даже. Ну…, чтоб значит, хоть немного соображения оставалось. В общем, пропал я, как есть пропал.

Я в тот вечер Щепке свои ощущения пересказал, так он смеялся надо мной целый час. Первый раз за всю свою жизнь я тогда на него обиделся. Меня выворачивает всего, гнёт к земле непонятная истома, тяжко мне, словно я двадцать километров с рюкзаком набитым тяжёлыми камнями пробежал, а он ржёт как конь. Отсмеялся и говорит.

– Ты Дуда, если не хочешь всю свою жизнь под откос пустить то, забудь эту девочку и не вспоминай о ней больше никогда. Обижайся, не обижайся, но не про тебя она сделана. Не твой это уровень. – И вздохнул тяжело, словно вспомнил что-то такое, что ему и вспоминать-то не сильно хотелось.

И как показала жизнь, то оказался Щепка прав. Хотя легче мне от этой правды почему-то не стало. Я может, и рад бы был, забыть её и не мучиться больше никогда. Не изображать из себя страдальца Гамлета местного, колосковского, разлива. Но вот беда, не совсем понятно, как это сделать? Не придумали ещё люди такого волшебного лекарства, чтобы выпил его и не вспоминал больше предмет своих вожделений. Тем более что он, предмет этот, шляется по коридорам твоей родной школы, попой вертит и никуда пропадать не собирается.

– Да мальчик, видать, ещё и немой? – Удивился чернявый и залез своим хищным носом, чуть ли мне не в ухо. Залез и давай туда орать. – Ты мальчик, почему девушек не пропускаешь, или ты ещё и слепой к тому же?

Я поморщился и отстранился от него.

– Не ори дурень. – Попросил я и честно признался. – И без тебя тошно.

Чернявый не сразу сообразил, что это я его дурнем назвал и замер, глядя на меня удивлённо, и слегка растеряно. Видать не часто его так называли, а может и никогда даже. От того он и не уловил суть. А вот Марго отреагировала сразу. И отреагировала ровно так, как и положено реагировать стерве. Не ошибся я в ней.

– Как он тебя отбрил Като, а …? – Улыбнулась она, а затем и вовсе хихикнула. – Скажу честно, мне это понравилось. Сразу видно, интересный парень.

И чернявый, осознал всё разом. И то, что его дурнем назвали. И то, что над этим потешаются его весёлые товарищи, а особенно стерва Марго и она, рубль за сто, запомнит это на долгие годы. Ну и всё. Тут его и переклинило.

Лицо Като побледнело, глаза превратились в щёлочки, губы изогнулись в недобром оскале и он весь подобрался. У него по телу, словно дрожь крупная пробежала, меняя его презрительно-снисходительный облик на образ хищного зверя. Дернувшись ко мне, он схватил меня за ухо и потянул.

– Ну-ка пойдём со мной, маленький ты шкодник… – рассерженной змеёй зашипел он. – Придётся преподать тебе пару уроков хорошего тона. И, предупреждаю сразу, тебе будет очень больно…

Если откровенно, то я в тот момент слегка ошалел. Во-первых, – какого чёрта он называет меня – то маленький шкодник, то мальчик? Он же сам моего возраста и ростом ниже? Во-вторых – за ухо!? Это, что вообще такое? Это же больно и стыдно одновременно. Нельзя так с нормальными пацанами поступать.

А чернявый Като, вцепившись в моё ухо, ещё и потянул его изо всех сил. Прямо до слез. Мне даже, чтоб он его не оторвал, пришлось сделать короткий шажок вперёд. А потом справа, вкладываясь всей массой, ударить его в челюсть. Хорошо так ударить, от души. Чернявый рухнул как подкошенный.

А ещё бы ему не рухнуть. Я чуть ли не каждый день этот удар тренировал. Щепка говорил – что у меня конфигурация тела такая, словно бы специально созданная под такие вот, короткие жесткие боковые удары и апперкоты, и заставлял их отрабатывать до автоматизма.

– Какой неловкий, – сказал я, чтобы хоть как-то нарушить повисшую в коридоре тишину. А потом, отпихнул ногой руку чернявого. Та, когда он рухнул, прям мне на ботинок откинулась.

Опустившаяся на коридор тишина разлетелась разом, словно большое окно разбили на тысячу мелких осколков и они, дребезжа и перезваниваясь, сыпанули в разные стороны. Загомонили все; и эта самая золотая молодёжь, и наши обычные школьники, и уборщица что полы невдалеке тёрла, и даже собака какая-то залаяла. Чёрт её знает, откуда она взялась? Но самое обидное было то, что к чернявому кинулась, та самая девчонка, которая мне так понравилась. Как потом выяснилось, её Софья звали. Бухнувшись коленями прямо на пол, она подняла голову чернявого и принялась массировать ему виски. И видать помогло, так как он тут же открыл глаза. Правда была в этих глазах полная пустота и непонимание происходящего. Не осознавал пока Като, где он, что с ним, и кто эти люди вокруг? Девчонка же, положила его голову к себе на колени и принялась гладить его кучеряшки. Гладит, а сама лицо на меня поднимет. Посмотрела пристально и говорит тихо.

– Зачем ты так?

И столько скорби, столько укора было в её васильковых глазах, что я лишь замычал в ответ, не находя что сказать. А она смотрит и смотрит. У меня от этого взгляд, внутри всё зажгло и полыхнуло так, что воздух разом закончился. Боженька Милосердный, лучше бы она меня ножом ударила, не так больно было бы.

Спас меня, как это ни странно, один из этих самых аристократов. Высокий такой парень, как потом выяснилось, его Стах звали, и был он сынком нашего владетеля. Не первый конечно сын и даже не второй, владетель то у нас тот ещё жеребец. Но всё же сын.

Вышагнув вперёд и оттеснив плечами пару пацанов, он встал напротив меня.

– Не сильно-то мне это нравится, – вздохнул он. – Но понимаю так, что я должен преподать тебе урок. Надеюсь, что это сподвигнет тебя впредь задумываться, прежде чем бить кулаками людей, которые и по статусу, и по положению, гораздо достойней и выше тебя. И притом, валять их в грязи.

Самое смешное в этой ситуации было то, что он действительно в это верил. Мол, цивилизованный человек тем и отличается от варваров-кочевников и диких идолопоклонников, что понимает – нельзя без веской причины отправлять высокостоящих в нокаут. А тем более, когда они падают не на подготовленную заранее соломку, а на грязный пол школьного коридора. Потому что она, власть то и есть, обязательно даст тебе сдачи. И чем раньше дикий мальчик из зачумлённого района под названием Колосок это поймёт, тем легче ему будет жить в дальнейшем. Вот такая вот, у него была философия.

Видать видел себя, этаким меценатом, несущим в массы, глубокое понимание коренных устоев нашего общества. Этаким бескорыстным подвижником от высшей элиты, разъясняющий тёмному народу глубинную правду жизни.

– Прям здесь будешь учить? – Спросил я, с большим трудом отрываясь от Софьиного взгляда.

– Почему же здесь, – Стах удивлённо оглянулся. Он словно впервые увидел и, этот коридор, и эту школу, и этих странных неряшливых детишек. – Как я понял, у вас для этого имеется специально отведённое место.

– Пошли. – Буркнул я.

Мне уже было невыносимо, находиться, под укоризненным взглядом, сидевшей на полу девушки.

Завернув за школу, я снял куртку и протянул её подоспевшему Штырю.

Штырь, это мой лучший друг. Есть ещё Дикий и Очкарик, но Штырь всё же, мне ближе будет.

– Ты это Дуда, смотри, может лучше на тормозах эту бучу спустить? – Он коротко кивнул на стоящего в нескольких шагах от нас, Стаха. – Он у них вроде как за главного будет, как бы чего не вышло?

– Ты что, убежать мне предлагаешь? – Фыркнул я.

– Зачем бежать? – Зашипел Штырь. – Подставишь ему лоб и кувыркнёшься на землю. Мол, я без сознания и сил у меня для драки нет, а упавших, они не добивают. А то ходят слухи, что он, прикинь, сынишка нашего владетеля. Представляешь? На хрен надо с таким связываться?

– Разберёмся, – процедил я и совсем по-другому посмотрел на Стаха.

Тот, уловив мой взгляд, шагнул вперёд. Также как и я, он снял куртку и теперь стоял в белоснежной рубахе и идеально выглаженных чёрных брюках. Я даже ему позавидовал мимолётно – высокий, статный, богатый, и до кучи сынок владетеля.

– Мне тут сказали, что у тебя ещё не открыт Источник, – при этих словах, его губы неуловимо дёрнулись. Ему даже, пришлось вскинуть подбородок вверх, чтобы скрыть свою презрительную ухмылку. Развеселило его, видите ли, что у кого-то в шестнадцать лет может быть не открыт Источник. – И я решил, что тоже не буду его использовать.

– Твоё право, – дернул я плечом и в тот момент окончательно осознал, что никакой лоб я ему подставлять не буду. Перетопчется.

Затем коротко подшагнул и, со всей дури, пнул его в коленку. Глаза Стаха потемнели, улыбочка пропала, а тело начало автоматически сгибаться.

Как говорил Щепка, – когда ты спишь на шёлковых простынях и кушаешь по утрам тёплые булочки с малиновым вареньем, очень сложно заставлять себя терпеть боль.

Тело парнишки начало загибаться вниз и немного в бок, хоть он, наверное, этого и не хотел. Дождавшись оптимальной амплитуды, когда его благородный подбородок, с чудесной ямочкой на нем, окажется чуть-чуть ниже моего лица, я ударил снизу.

Как я уже говорил, – все эти апперкоты, хуки и прочее короткое. Это прям, моё. Моя стезя, или как выражался Щепка – моё кредо. Ну, а парень, если говорить образно, вторгся по незнанию на обжитую не им территорию.

Голова его дернулась вверх и потащила за собой тело, но оно оказалось слишком тяжёлым и не дало голове взмыть к небу. От того, сын нашего владетеля не улетел петардой ввысь, а рухнул на задницу.

Но, что меня удивило больше всего. Так это то, что после моего сокрушительного удара он не завалился на землю, мыча и пуская пузыри, как это обычно бывает, а тряхнул головой и уставился на меня. Крепкая оказалась башка у парнишки. При этом он не просто сидел головой тряс, а вытянул руки в стороны, и как оказалось не зря. Так как, двое его товарищей уже дёрнулись в мою сторону, даже куртки не скинули.

Я улыбнулся и чуть оттянул плечо, готовясь к тёплой встрече. Штырь сзади ткнул мне в бок, напоминая, что он рядом.

Но парни затормозили – остановил их этот Стах. Правильный парень оказался, хоть и сынок Владетеля.

– Мой урок думаю, для тебя гораздо полезней и ценнее твоего будет. – Хмыкнул я и подмигнул Стаху.

– Мы ещё не закончили, – прохрипел он и мотнул головой, пытаясь поскорей прийти в себя.

– Ты сначала встань – и я улыбнулся, одной из своих самых обонятельных улыбок.

Встать после хорошего апперкота это ещё умудриться надо, ноги становятся ватными, мягкими, и совершенно перестают тебе подчиняться, уж я-то знаю.

– Я встану – упрямо пробурчал он.

– Конечно, встанешь – согласился я. – Только вот, ждать этого знаменательного события мне недосуг. На урок пора.

И я ушёл, и ни кто меня останавливать не стал.

А через три дня мы с ним схлестнулись вновь, и тут надо сказать честно, он разделал меня под орех. Этот чёртов Стах, сломал мне челюсть, нос и, надо же так умудриться, ухо. То самое ухо, за которое хватался чернявый Като. Я тоже на месте не стаял, очень надеюсь, что рёбра этого костолома в нескольких местах треснули, а может даже поломались, но всё равно, проиграл вчистую. Этот чертов наследник хоть и дрых на шёлковых простынях, но как оказалось, боль умел терпеть очень хорошо.

Единственным утешением в этом эпическом проигрыше было то, что его никто не видел. При нашей с ним драке не присутствовало никого из нашей школы, на этом настоял сам Стах. Да и вообще, никого не было. Лишь жилистый дядька с узкими глазами и крючковатым носом, что явно намекало на его родство с народом Инго. Ну, и мы со Стахом.

– Он будет моим секундантом – кивнул тогда сынок Владетеля и скинул куртку.

– Меня зовут Тан Жако. – Представился узкоглазый и спросил. – Вас устраивает моя кандидатура?

– Почему нет? – Я пожал плечами.

Тут надо уточнить, что в тот момент я был совершенно уверен в том, что сейчас по-быстрому раскатаю этого высокородного выпендрёжника и пойду домой ужинать. В тот день были бобы с фирменной подливой, которую кроме моей матери во всём Колоске никто так вкусно не готовил, и я боялся к этому пиршеству опоздать. На него постоянно собиралась куча разного народу, словно чуяли, и легко можно было с бобами пролететь.

Но получилось, совсем не так как я планировал. Дрались мы долго и тяжело.

В конце, кстати, когда я уже сидел на земле и никак не мог встать, этот узкоглазый Жако, сильно мне помог. Засунув в съехавший набок нос небольшую мягкую палочку, он одним резким движением выправил его, затем вставил на место челюсть и, вложив мне в рот какую-то непонятную массу напоминающую смолу, зафиксировал её. Выправив на моём лице всё, что можно было выправить, он спросил.