Текст книги "Дуда. В поисках Щепки (СИ)"

Автор книги: Борис Глушков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)

Глава 19

Мне пришлось дважды корректировать Чудовище, поворачивая его то вправо то влево, а потом ещё раз вправо, прежде чем мы вышли к небольшой полянке.

Поляна как поляна. Невысокая зелёная травка, прореженная кучками розовой хохлатки и белыми кляксами нежного птицемлечника. По краям, в виде обрамления, заросли невысокого папоротника.

В центре же, словно приглашая уставшего путника присесть и выпить кружечку горячего пунша, торчало два огромных пня. Они выглядели как два кресла со спинками. Поставь между ними деревянный столик и вот, пожалуйста, перед вами кусочек популярного заведения мадам Амбершляйн. Положи на пенёк нарды, поставь рядом два бокала тёмного пива и отбоя от чёрных старателей не будет. Гарантирую.

К этим пням я и направился.

Вытащив нож и встав на одно колено, я быстро начертил звезду Давида, а в центре неё букву «V» со спиралями на рёбрах. Только закончил, как из-за моего плеча показалась голова Кавки.

– Что Дуда, решил заняться некромантией. – Тихо, но с явной издёвкой прошептала она. – Кого будешь поднимать?

Я встал, улыбнулся, и бросил взгляд на её брата. Чудовище, явно не желая подходить близко, топтался на самом краю поляны.

– Хочешь, расскажу, что я тут задумал? – Спросил я.

– Ну, – слегка удивлённо протянула она. – Расскажи.

– Гляди. – И я заговорщицки сощурил правый глаз. – Вытягивай левую руку вперёд.

Она вытянула руку, и даже шагнула ко мне поближе. Любопытная потому что, и непуганая к тому же. Взяв её за руку, я повернулся к ней спиной, зажал её локоть у себя подмышкой и аккуратно резанул лезвием по ладони. Кавка тонко заверещала и принялась колотить меня кулаком по спине, но я не обращал на её шипение внимания. Сжав ладонь, дождался, когда порез набухнет кровавыми каплями и стряхнул их в центр нарисованного на земле знака.

Обернувшись к Рыжей, спросил.

– Ты в курсе, что любой договор должен закрепиться пролитой кровью.

– Ничего я не в курсе. – Натужно выдохнула она и попыталась ещё раз меня ударить, но я увернулся. Переводя ошарашенный взгляд со своей ладони, на землю где был нарисован знак и назад, Кавка, удивлённо хлопала ресницами.

– Знай, теперь. – И я потрепал её по плечу. – теперь у тебя с одной не сильно дружелюбной сущностью договор на крови.

– А-аа? Ты, что натворил-то Дуда? Ты зачем мне руку разрезал? С кем там у меня договор? – Злым шепотом спросила девушка и сунула свою окровавленную ладонь мне под нос. Не удовлетворившись этим, она, негромко подвывая, оглянулась, ища глазами брата.

Чудовище по-прежнему тёрся у края поляны.

– Почему он не идёт сюда? – Швыркнула она носом, и возмущённо уставилась на него. – И почему, чёрт тебя побери, он, не оторвёт твою гнусную голову?

– Он боится Кавка. – Усмехнулся я. И предложил. – Давай, я тебе порез вонючкой замажу.

– Тогда уж лучше пластырем. – Поняв, что братец за неё заступаться не будет и моя голова останется при мне, Рыжая обречённо вздохнула и уставилась на свою ладонь. – Я у Блохи три штуки купила.

– Можно и пластырем. – Я наклонился над рюкзаком. – Только ванючкой всё равно мазнём, чтоб запах крови перебить.

Залепив рану на руке Рыжей, я подошел к Чудовищу и указал на одну из тропинок. Мол – туда топай.

– Нам в другую сторону. – Не согласился он и тряхнул своей лохматой головой вправо, на ту тропу, что вела прямиком на выход из леса. Видать таким образам решил отмстить мне за издевательства над сестрой. Набычившись, он пробубнил. – Так мы быстрее к Дикому полю выйдем. А там нам будет намного безопасней.

Теперь уже, тяжело вздыхать пришлось мне.

– Я вот знаешь, о чём постоянно думаю Чудовище?

– О чём Дуда?

– Мне вот ужасно интересно... – И, подойдя к нему вплотную, я чуть приподнялся на цыпочки. Ну, чтоб, на его фоне, не выглядеть совсем уж подстрелышем. –Как же ваша неугомонная семейка определяет кто из вас самый красивый? А, Чудовище? Это же, наверное, очень интересное зрелище. Вот бы хоть одним глазком глянуть. Мне кажется, что это происходит так – каждый день, после вечернего чая, твоя многочисленная родня садитесь в кружок и начинает до усрачки спорить, выясняя кто же у вас самая симпатюля. -Тут, поднявшись на самые носочки, я стал почти вровень с ним. – И я уверен, что до хрипоты спорите, до истерики, до полной потери голоса и рассудка. И даже, до головокружения. А иначе как ещё объяснить, что этот чёртов навык у вас в семье настолько прокачан? А, Чудовище?

Павлик, вперив в меня взгляд, пару раз хлопнул ресницами.

– Нет, Дуда, мы не спорим. – Прогудел он в ответ. – У нас и так все знают, что самая красивая из нас, это тётушка Бель. А следом за ней идёт Кавка.

И он ткнул пальцем в подошедшую девушку. Я же, очередной раз тяжело вздохнул.

– Туда иди Павлик! – И я вновь указал на ту тропинку, что находилась от нас слева.

– Хорошо Дуда. – Он кивнул. – Если ты считаешь, что лучше идти по этой тропе, то я пойду по ней. Но, напомню, что она в три раза длиннее.

– Иди уже. – Буркнул я.

И обернулся к Рыжей. Та, всё это время, дёргала меня за рукав. Уставившись на неё, я вопросительно приподнял бровь.

– Если эта короче, то зачем мы идём по той, что длиннее? – Спросила она.

Я хмуро посмотрел на это маленькое рыжее недоразумение. Резко захотелось взять и заклеить ей рот пластырем. Тем самым, что она купила у ведьмы.

Но, вот ведь засада, это было бы совсем непедагогично, ведь она всё сделала так, как я и просил. Подёргала за рукав, дождалась, пока я обернусь, и лишь за тем задала вопрос. Оттого заклеивать ей рот пластырем было бы крайне не правильным действием.

– Давай так Кавка. Как выйдем из леса, тогда я тебе всё и объясню.

– Да уж, пожалуйста, объясни. – Прошептала она и выразительно взглянула на свою измазанную в крови и ванючке ладонь.

Я кивнул, соглашаясь, и двинулся вслед за Чудовищем.

Мы прошли по тропинке минут пятнадцать, когда я ощутил смутную тревогу.

Дело в том, что кустарник, что рос рядом с тропой и даже мощные в два обхвата лиственницы, начали, – как бы это сказать? – "поджимать уши".

– Лес – говорил Щепка. – Он всегда тебе подскажет, кто находится впереди, кто находится сбоку, а кто сзади. Лес он всё знает и всё видит. – И мощно втягивая воздух через огромный нос, он очерчивал рукой широкий полукруг. Как бы приглашая всех присутствующих убедиться в правоте своих слов. – И имеющий глаза, легко увидит, насколько этот – "кто-то" – опасен для леса. А имеющий мозги, сделает из этого соответствующие выводы.

И вот сейчас, судя по тому, как напряглись ветви окружающих нас деревьев, навстречу шагал действительно кто-то грозный. Настолько грозный, что лес посчитал нужным выразить ему своё уважение. Заключалось оно в том, что резвившийся в его кронах весёлый ветерок был отправлен ввысь, прятаться в облака,листья на деревцах начали потихоньку скукоживаться, а иголки на соснах на оборот, недобро щетиниться. Притихли и щебетавшие в ветвях птицы.

Таких зверей, при приближении которых, лес опасливо затихал, настораживался и притворялся неживым, можно было по пальцам пересчитать. Их было мало, и они были очень опасны.

Я глянул на перекошенную спину шагавшего впереди Чудовища. Тот, так же как и обступавшие его растения – «прижал уши». Шаг его стал короче, напряженней, копье, которое он использовал как посох, перестало касаться земли. Наконец он остановился, обернулся к нам, расширил глаза, прижал палец к губам и пропал. Натурально пропал. Вот только что, в пяти метрах от нас стояло огромное, перекошенное тело, с широченными плечами и лохматой прямоугольной головой. А вот раз, и нет его.

Я тут же дёрнулся, разворачиваясь к Кавке. Схватил её за плечо, крутанул, поворачивая спиной к себе, и зажав ей ладонью рот, прижал к груди. И вот в таком вот положении, словно мешок с картошкой на базаре спёр, метнулся в кусты. Проскочив по ним несколько метров, привалился к широкой, в два обхвата, сосне.

И лишь тогда, прижав губы к самому Кавкиному уху, тихо прошептал.

– Если хотя бы пикнешь – умрёшь.

Рыжая, напряглась на несколько мгновений, затем выгнулась дугой, вздрогнула и обмякла. Видимо сознание потеряла.

Минут десять ничего не происходило. Затем до меня донеслось фырканье. Следом, отзываясь на шаги многотонного монстра, начала подрагивать земля.

Ещё даже не видя зверя, я догадался, кто это – тяжело сопя и периодически вздыхая, – шёл нам на встречу.

Бронированный Тапага, именно так его назвал в своей «энциклопедии монстров» Рихард Шмидке, а француз Жан Бенуа в своей красочной монографии. Больше всего он походил на африканского носорога, у которого этот самый рог спилили, а вместо него присобачили целую расческу из восьми спаянных между собой бивней. Этакий полуметровый гребень, наглухо припаянный к бронированной голове.

А ещё, Шмидке уточнял, что Бронированный Топага, очень могуч и опасен. И если кому-либо не повезло встретиться с ним лоб в лоб, то это однозначно, быстрая и лютая смерть. Потому как этот зверь, очень вспыльчив и раздражителен, а заклинания и прочее, колюще режущее, на него не действуют или действуют очень слабо, нивелируясь его костяными пластинами. Ими зверюга была обвешена так же плотно, как средневековая рыцарская лошадь, живущая во времена войн Алои и Белой розы, была обвешена железными доспехами.

Помню с год назад, у Щепки возникла идея, привалить этого многотонного красавца, а добытый из него камень отдать мне. Ну, чтобы при нашей встрече с Привратницей, я выглядел самым крутым перцем во всей галактике. Но начав разбираться с защитой зверя, он передумал и отказался от этой затеи.

– Понимаешь Дуда – Восторженно кричал он, и тряс перед моим лицом записками сталкера Терёхи Карманова. – Мало того, что эти пластины необычайно прочные и достигают толщины в десять сантиметров. Так они ещё, являются полным набором завязанных между собой энергетических щитов. И каждый из них, как ты сам понимаешь, запросто гасит любой направленный на него импульс. Ты напомнишь про ловушки, но и тут мимо. Из любой, самой замысловатой ловушки, этот чудесный зверь выберется, используя свой шикарнейший навык, который я бы назвал – «Пространственным Рывком». Ты понимаешь Димка, – и, закатывая глаза он чуть в эйфорию не впадал. – Этот ходячий танк, абсолютно не убиваемый. Абсолютно! Вот никак…

И тут, мои воспоминания прервал появившийся в десяти метрах от нас, тот самый – абсолютно не убиваемый, Бронированный Тапага.

Он всхрапнул, вздохнул утробно, и пружинисто попёр по тропе. Всё его литое тело, неспешные плавные движения, выражали такую мощь, такую дикую и нечем неприкрытую агрессию, что я непроизвольно попятился.

Пятиться было некуда, так как сзади меня находилось дерево потому я, пошкрябав пятками о землю, просто замер и постарался не дышать.

Лесовики называли Бронированного Тапага, по свойски Слепой Тап, а ещё Ушастый Тап. И для этого у них были веские причины.

Тапага действительно очень плохо видел, да и обаяние у него было так себе. Но вот слышал он замечательно. Его похожие на праздничные тарелки уши торчали над головой и вертелись на триста шестьдесят градусов словно радары. Они подмечали любой звук на тридцать шагов вокруг, и докладывали хозяину обо всём. Будь это писк птенцов в дупле старого дерева или, едва слышное шуршание, что издаёт скользящий по траве уж.

И если монстру вдруг показалось, что где-то кто-то неправильно дышит или подозрительно сопит, то он тут же срывался с места, и мгновенно превращался в многотонный экскаватор, разгоняющийся до сотни за шесть с половиной секунд.

Ушастый Тап очень грациозно для своего тяжелого тела продефилировал по тропе и остановился как раз напротив нас с Кавкой. Он тяжело вздохнул, и его правое ухо, настороженно повернулась в нашу сторону.

Я замер, постаравшись растворить сознание и успокоить разбушевавшееся сердце.

Непонятно откуда и главное зачем? – в голову заплыли строчки.

Уши вертаться словно локаторы

Уши всё слышат как пеленгаторы.

С трудом отправив их в небытие, я попытался ощутить дерево к которому прижался, слиться с ним, и растворится в нём.

Ушастый Тап, немного постоял, хрюкнул, что-то не понятное, на своём, на таповском, встряхнул огромной головой, всё понимающе вздохнул и двинулся дальше, по своим неотложным делам.

Дождавшись, когда от его шагов перестанет трястись земля, я втянул в себя воздух. Кавка очнулась минут через десять.

Вышли мы из леса, как раз в трех километрах от той тропинки, по которой предлагал идти Чудовище. Акурат к клочку старой железной дороги, рельсы которой ухватистые лесовики который год переплавляли на ножи и тяпки.

Дальше, за насыпью, торчали остовы двух десятков высотных зданий, где-то до середины укрытые вьюном. Этот район являлся обителью хохлатых коршунов и многочисленной колонии ворон, что вели меду собой непрекращающуюся битву. Порой в их размеренную войнушку вносил изменения местный кот переросток, что считал всю эту местность своей вотчиной и потому всеми силами пытался освободить её от столь крикливых соседей. Туда-то мы и направились.

Пару лет назад, когда мы со Щепкой охотились на оленей, в бору что начинался чуть левее, сразу за тремя проржавевшими насквозь ангарами. Мы оборудовали вон в том, сложенном из бетонных блоков здании, неплохое убежище. Вычистили его, отремонтировали дверь, натыкали где только можно крысоловок и, пробив в стене дыру, вывели дымоход внутрь соседнего здания. Там толи цех какой-то раньше был, толи склад.

– Заходите гости дорогие, располагайтесь как дома. – Вытащив из неприметной щели ключ, я отомкнул дверь и подёргал за ручку. Дверь не поддавалась. Я вздохнул и посмотрел на Павлика – Давай Чудовище помогай. Должен же от тебя быть хоть какой-то профит?

Чудовище схватился за ручку и она, хоть и со скрипом, но приоткрылась. Я проскользнул внутрь и зажёг огрызок толстой свечи стоящей на блюдечки.

Комнатка была небольшая, два топчана, стол, да маленькая печурка.

Скинув рюкзак, я вручил Чудовищу ведро и отправил за водой. Кавка убежала в туалет. Я же тщательно обследовал убежище, на предмет проникновения непрошенных гостей. Не обнаружив посторонних лазов и подозрительных дыр, я проверил запасной выход и, выглянув на улицу глянул на звёзды. Небо было ясное, с пыльной россыпью притягательно ярких звёзд.

И меня сразу накрыло. На чистое ночное небо я мог смотреть часами. Затягивало оно меня. Изъян у меня такая был. Увидел, молочные брызги Млечного Пути или Туманности Андромеды и всё, завис. Смотрю на это переплетение запредельных энергий, ярких красок и неподдельного величия, и оторваться не могу. Хоть час так могу простоять, а хоть и два.

Щепка даже предлагал заплатить менталу, чтоб он воткнул мне какой-нибудь барьер, типа запрета на поднимание головы к ночному небу, но мать категорически воспротивилась. Она утверждала, что это и не изъян вовсе, а генетически заложенная тяга к прекрасному. Мол, вся мамкина родня, уходящая корнями чуть ли не к пианисту Павлу Мольбевичу, были натурами тонкими, трепетными и, к прекрасному неравнодушными. Вот, мол, от них мне эта хрень и передалась. И она (мамка) никому не позволит, лезть в наследие предков своими приземлёнными, меркантильными ручонками в наследие предков.

– Звёзды, ночь, прохладный ветерок. – Пропела, вынырнувшая из-за угла Кавка. – Не находишь, что обстановка как раз соответствует тому, чтоб рассказать зачем ты мне пытался руку оттяпать…? И с кем там у меня теперь договор?

– Хотел бы оттяпать, оттяпал бы. – Буркнул я, с трудом выныривая из круговорота звёздной карусели. – Сейчас поужинаем и, как раз, время для страшных сказок появится.

Через полчаса, натрескавшись сала и, запив его сладким чаем, я завалился на топчан и подсунул под голову рюкзак. Рядом хотел примоститься Чудовище, но я его прогнал, отправив на топчан к сестре. Та по возмущалась немного, но быстро проиграла спор.

Колыхавшееся пламя свечи рисовало на стенах затейливые фигуры, глаза начали слипаться.

– Дуда, ты помнишь, что обещал мне рассказ. – Тихо прошептала Кавка,

– Конечно, помню, – сонно возмутился я и, перевернувшись на другой бок уснул.

Вскочив ещё до зари, я выбежал на улицу, быстро огляделся, сделал стандартную разминку и умылся, использовав как купель большой пластиковый бак. Потом, захватив завтрак и три лёгких дротика, из нашего старого тайника, двинулся в сторону одного из зданий.

Оно выглядело хоть и хуже остальных, но на самом деле было прочней, так как имело в основе своей, надёжную железобетонную конструкцию. Оттого шанс, что оно рухнет и придавит меня, был гораздо ниже, чем у всех остальных.

Но не пройдя и пяти минут, я почувствовал, что кто-то идёт следом. Заскочив в первое попавшееся здание, я забежал на второй этаж и потихоньку выглянул в окно. Ну, а кто ещё это мог быть?

Перебираясь через завалы кирпича, за мной шла Кавка. Следом за ней шагал Павлик.

Я спустился и вышел из здания

– По-моему, вас сюда никто не звал? – Хмуро сказал я и направил остриё копья в сторону Рыжей.

– Знаешь Дуда, сидеть в твоём бункере и пялица на огрызок свечи, которая вот-вот потухнет, так себе удовольствие. – Заявила она и, решительно добавила. – Я с тобой пойду. Тем более ты мне ещё не объяснил, зачем ты мне пальцы пытался отрезать.

Я лишь махнул рукой.

Через полчаса сделав петлю, мы вышли к выбранному мной дому и забрались на пятый этаж. Присев возле окна, что открывало вид на лес, я достал бинокль.

– Ого, Дуда, вот это раритет. – Удивилась Кавка и тут же попросила, – Дашь посмотреть?

– Почему нет? Но попозже. – И достав его из футляра, я тщательно осмотрел ту тропинку, по которой мы вышли из леса.

Если Сковородка, со своими подручными шла именно за нами, то выйти она должна была именно здесь. Конечно, была вероятность, что она сдохла, угодив в подготовленную мной ловушку. А может и вовсе, я себя просто накручиваю и, она совершенно случайно выбрала именно ту дорогу, по которой ушли из деревни болотников и мы. Но я в такие подарки судьбы верю слабо.

Тропинка была пуста. И я оглядел окрестности.

За тремя стоявшими в ряд ангарами, паслось стадо оленей. Оно было небольшое, голов этак в десять, может пятнадцать, с огромным красавцем самцом во главе и двумя старшими самками у которых очень подозрительно искрились маленькие рожки. За ними из-за крайнего здания наблюдал здоровенный, больше похожий на леопарда кот. Котяра был местный, и носил прозвище Керосин. Это из-за огромной рыжей подпалины у него на боку.

Керосин был умный и злой, к тому же страшный собственник. По этой причине, он яростно охранял свою территорию и тут же вступал в бой с любым, кто имел наглость на ней появится. Впрочем, мы со Щепкой в своё время, сумели найти с ним общий язык и нас он не трогал. Щепка даже договорился с ним, чтоб тот помогал охранять от крыс наше жилище, когда мы отсутствовали. Впрочем, это как раз, было нетрудно. Керосин, так же как и я, на дух их не переносил.

Возле старой дамбы семейка гигантских выдр, валялась на полянке. Они так явно наслаждались первыми лучами выглянувшего из-за горизонта солнца, что я им позавидовал.

Понаблюдав немного, как резвятся маленькие, чёрные как смоль, котята, я двинул биноклем вправо. Там в бывшем двухэтажном здании, что когда-то служило парковкой для расположенного рядом торгового центра, устроили своё гнездо крысы. Ненавижу крыс. Мерзкие твари. Мерзкие, хитрые и подлые. Больше чем крыс, я ненавижу только слизней, что обитают на третьем подземном этаже северной пирамиды и учителя химии Колбу. Этот прилизанный гад ещё хуже крыс.

Вокруг парковки, словно это была настоящая, выстроенная по всем фортификационным правилам крепость, извивался глубокий ров. Это и была территория хвостатых тварей. Упадёшь туда и всё, считай, попрощался с ласковым солнышком и вкусными пирожными эклер. Больше никогда не увидишь, ни того ни другого.

Щепка утверждал, что когда-то давно, здесь лежал ровный асфальт, и гуляли улыбающиеся люди. Но это было так давно, что даже не верилось. Сейчас же здесь был ров по дну которого, сновали крысы с крысятами, а стены были изрыты норами настолько плотно, что больше напоминали решето.

Через этот ров на третий этаж парковки был перекинут подвесной мостик. Четыре ржавых троса, да две сотни пропитанных креозотом плах.

Это мы его со Щепкой сделали.

Тогда, три года назад. В окрестностях обитала стадо кабанов во главе с секачом переростком. Матёрый такой был хряк, с виду хоть и не большой – в холке всего метра полтора, но зато измененный.

Щепка говорил, – что он за версту чувствует его бешенную, бурлящую синем пламенем энергию. Она буквально переполняла клыкастого борова, а это значит, что и камень у него должен быть редкий и большой, а возможно и очень редкий и очень большой.

Ну, а добыть для меня особый, супер-пупер камень, стало для Щепки, что-то вроде идеи фикс.

План у него был простой и надёжный как гвоздь. Он, из своего револьвера, стреляет в самку, что входит в гарем Изменённого секача и со всех ног даёт деру. На скорости пробегает две сотни метров и влетает на мост. Разъяренный кабан с залитыми кровью глазами несется следом и так же влетает на мост. А тут я, с кувалдой и небольшим ломиком. Пропускаю Щепку и быстро сбиваю крючья, на которых держаться тросы. Секач, по задумке падает в низ. Где и погибает, вступив в неравную схватку с целым полчищам крыс.

– Нам по большому счёту плевать, кто из этой драчки выйдет победителем – Рассуждал Щепка, потягивая из кружки сладкий чай. – Если крысы загрызут секача – то нам хорошо. Зацепим кошками его мёртвое тело и через лёбёдку вытянем. – И он, на маленьком листе бумаги быстро накидывал чертеж лебёдки. – Секач перетопчет всех крыс – нам тоже хорошо. Застрелим его из арбалета, а тело вытянем опять же лебёдками.

Гениальный план, в котором, во всех случаях нам было хорошо, дал сбой когда секач отказался заходить на мост. Он пыхтел, яростно раздувал ноздри, даже два раза долбанул в нашу сторону какой-то непонятной звуковой волной от которой у меня тут же свело судорогами мышцы и начали ныть зубы, но на мост гад, ни одним копытом не зашёл.

– Видать не самая любимая жена была – С грустью сказал тогда Щепка и посмотрел в сторону разрушенной подстанции, рядом с которой билась в смертельных конвульсиях не любимая кабаном кабаниха. – А может он нас просто просчитал. – И он задумчиво добавил – Моя проблема, Дуда, заключается в том, что я постоянно воспринимаю их как обычных животных. Умных, хитрых, сообразительных, но животных. А они давно уже не животные.

Оглядев из бинокля наш мостик, я взял себе на заметку то, что он ещё вполне себе сносно функционирует и выглядит как новый. Во всяком случае, хвостатые твари, бегали по нему словно по пешеходному переходу. И парами бегали и группами по четыре штуки и даже целыми отрядами. А крысы здесь, надо уточнить, не маленькие, килограмм по двадцать точно будут. Вот и считай – пять штук уже сто кило.

Так же, я мазнул взглядом по обрыву, где устроила логово стая диких собак. Прошёлся взглядом по опутанному паутиной дому, к которому лучше не приближаться, и протянул бинокль Кавке.

Кинув рюкзак к стене, я примостился на нем и закрыл глаза.

Успокоив дыхание, попытался представить себе как спускаюсь на второй уровень бастиона под номером двадцать семь.

Щепка всегда говорил, что перед тем как лезть в пасть к демону. Надо хотя бы прикинуть сколько там зубов.

Распинывая по пути камнегрызав и вспоров брюхо летучему скату, я уже почти дошёл до спуска на второй уровень, как звонкий шёпот Кавки вернул меня обратно.

– Дуда, да Дуда же…. – Натужно шипела она и зачем то присев, пригнула голову к самому полу.

– Что? – Открыв глаза, прошептал я.

– Там – и она, выпучив глаза, потыкала пальцем в сторону оконного проема. – Там эти, как их, сковородки…