Текст книги "История военных потерь"

Автор книги: Борис Урланис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 38 страниц)

Число солдат с указанной продолжительностью пребывания в армии (в млн.)

Число человеко-лет (в млн.)

4

5,8

23,20

Ук

0,9

3,15

27«

0,5

1,13

17.

0,4

0,60

7.

0,3

0,15

Итого . .

7,9

28,23

¹ М. Huber, op. cit., p. 439.

Из итога надо вычесть число человеко-лет, приходящихся на инвалидов. На 1 января 1916 г. число инвалидов составляло 278 тыс. человек, на 1 января 1917 г. – 444 тыс., на 1 января 1918 г. – 588 тыс.² Суммируя эти цифры и округляя их с учетом числа инвалидов в 1915 г., получаем 1,5 млн. человеко-лет. Вычитая их из общей суммы, получаем 26,7 млн. человеко-лет. Средний возраст французского солдата был примерно равен 30 годам; qzo – по французской таблице смертности 1920 —

1923 гг. = 6,5; с учетом уровня здоровья мобилизованных получаем по указанной выше формуле 1730 = 6,3 на 1000. Следовательно, в условиях мирного времени 26,7 млн. человеко-лет дали бы 168 тыс. случаев смерти. Общие потери Франции составили 1327 тыс. человек, следовательно, чистые потери от войны равняются 1159 тыс. человек, т. е. меньше общих на 13%. Поправка на нормальную смертность для Франции оказалась несколько меньшей, чем для России. Это получилось вследствие того, что число мобилизованных в России было в 2 раза больше, чем во Франции, а количество убитых и умерших лишь немногим больше, чем во Франции.

Английская статистика первой мировой войны непосредственно дает количество человеко-дней, проведенных на военной службе английскими солдатами и офицерами. Солдаты провели в армии 3055 млн. человеко-дней, а офицеры—114 млн., всего – 3169 млн.¹ Разделив на 365 дней, получаем 8,7 млн. человеко-лет.

«Норма» смертности для мужчин 30-летнего возраста по английской таблице смертности 1911—1912 гг. равнялась 4,8, а с поправкой на мобилизацию здоровых – 4 на 1000. Это дает 35 тыс. человек, которые умерли бы и в мирное время; поэтому чистые потери Англии равны 680 тыс. человек.

По Италии коэффициент перевода числа мобилизованных в число человеко-лет, учитывая вступление Италии в войну 10 месяцев спустя после ее начала, должен быть не более 2. Тогда общее количество человеко-лет составит 11,2 млн. При норме смертности в 6,3, а с поправкой —в 6 на 1000 общее число мужчин, которые умерли бы в мирное время, составит 67 тыс. человек.

По армии США имеются детальные сведения о развертывании американских экспедиционных сил во Франции. Сумма помесячных данных численности американской армии в Европе за 1917—1918 гг. дает 10,22 млн. человеко-месяцев, т. е. 0,85 млн. человеко-лет. Раненые в госпиталях пролежали 17 млн. человеко-дней, больные – 27 млн., итого 44 млн. человеко-дней, или 120 тыс. человеко-лет. Общее количество человеко-лет по американской экспедиционной армии составляет 0,97 млн. Принимая норму смертности 4 на 1000, получаем 4 тыс. человек, которые умерли бы в мирное время. Фактически же только от болезней умерли 21 тыс. человек. Значительное количество умерших от болезней в армии объясняется главным образом тем, что американские войска во Франции в конце 1918 г. сильно пострадали от эпидемии инфлуенцы.

¹ «Slatistics of the military Effort of the British Empire...*, p. 439.

По остальным странам антигерманского блока расчет гипотетического числа умерших сделан нами пропорционально численности армии и с учетом длительности войны.

Гипотетическое

Страны

Валовые

число умерших

Чистые

потери

it условиях мир-

потери

ного времени

Антигерманский блок

Россия

: 811

252

1 559

Франция

I 327

168

1 159

715

35

680

578

67

511

США

71 '

4

67

Сербия и Черноюрия

278

(20)

258

250

(Ю)

240

Английские доминионы и Индия . . .

198

(30)

168

142

(10)

132

5 370

596

4 774

Германский блок

2 037

165

1 872

1 100

(100)

1 000

804

(50)

754

88

(6)

82

4 029

321

3 708

9 399

917

8 482

По Германии количество лет пребывания в армии или вне ее на одного мобилизованного меньше, чем во Франции, которая большую часть своих резервистов призвала уже в первый год войны. Всего в Германии было мобилизовано 13 200 тыс. человек. Принимая 2,5 года на каждого, получаем 33 млн. человеко-лет. По германским таблицам смертности 1910—1911 гг. <7зо = 5,1; учитывая мобилизацию наиболее здоровых, норма смертности понизится до 5. В итоге получаем 165 тыс. человек, которые умерли бы за эти годы в условиях мирного времени.

По другим странам цифры гипотетических потерь определены нами приближенно. Результаты всех указанных исчислений могут быть представлены в следующей таблице:

Всего, таким образом, гипотетическое число умерших составит 0,9 млн., и, следовательно, чистые потери от войны – 8,5 млн. человек.

Чистые потери в войне 1914—1918 гг. по странам

(в тыс.)

Поправка на смертность кадровых солдат мало отразится на итоге. Если для десятой части всех мобилизованных принять норму смертности на 30% выше обычной, то средняя норма

¹ Имеются в виду лишь потери экспедиционной армии.

смертности для всех мобилизованных возрастет на 3%. Настолько же возрастут и абсолютные размеры нормальной смертности всех мобилизованных. А так как гипотетическое число умерших для войны 1914—1918 гг. в 9 раз меньше чистых потерь, то поправка в 3% уменьшится до 0,3% в отношении к общим размерам чистых потерь. Поэтому ею можно пренебречь.

В применении к войнам за столетие 1815—19,14 гг. исчисление чистых потерь не имеет особенного смысла, так как в этот период почти не было длительных войн. Зато для периода наполеоновских войн поправка на естественную убыль достигает больших размеров. Если исходить из приведенных Ланьо цифр о формировании французской армии, то количество человеко-лет мобилизованных составит 19,7 млн. Применяя к ним норму смертности, установленную Дювийяром для того периода (12,85 на 1000 мужчин в возрасте от 20 до 40 лет) ', получим, что 253 тыс. солдат наполеоновской армии² должны были бы умереть за 1804—1815 гг. от разных болезней и не будучи призванными в армию. Таким образом, чистые потери наполеоновской армии составят 950 тыс. человек при 1200 тыс. валовых потерь.

Для войн XVII и XVIII вв. мы не располагаем данными о комплектовании армий, достаточными для того, чтобы определить количество человеко-лет солдат, находившихся в армии во время войны. Поэтому для этих столетий приходится ограничиваться ориентировочными расчетами. Учитывая, с одной стороны, что войны этих столетий также отличались длительностью и что, с другой стороны, норма смертности гражданского населения была в те века более высокой, мы пришли к выводу, что поправка на естественную убыль составляла приблизительно 15% от валовых потерь.

Валовые и чистые потери в европейских войнах по столетиям

Века

Валовые потери (в или.)

Поправка на естественную смертность (в млн.)

Чистые потери (в млн.)

Среднегодовые чистые потери (в тыс.)

XVII

3,3

0,5

2,8

28

XVIII

5,2

0,8

4,4

44

XIX

5,5

1,0

4,5

45

XX

свыше 40,0*

2,0*

свыше 38,0

около 670

¹Duvillard, Sur la mortality en France pour dix millions d'habitants, Paris, 1840, t. Ill, p. 398; цит. no G. Lagneau, op. cit., p. 465.

² He включая союзных с Наполеоном армий.

⁸ По второй мировой войне – включая неевропейские страны и гражданское население.

⁴ Цифра приближенная, так как данных о человеко-годах военнослужащих по второй мировой войне нет. Для армий неевропейских государств и для гражданского населения поправка не исчислялась.

Суммируя приведенные расчеты, получим:

Таким образом, чистые потери от войн только за 60 лет нашего столетия значительно превышают потери за три предшествующих столетия, вместе взятых. Даже учитывая увеличение населения, рост потерь в XX в. очень велик.

Рассмотрим, каков удельный вес чистых военных потерь среди других причин смерти мужчин. Численность населения в Европе в середине XVII в. составила 105,8 млн. человек¹. Принимая коэффициент рождаемости 40 на 1000 и исходя из соотношения 106 мальчиков на 100 девочек, получим, что в XVII в. в Европе родилось около 220 млн. мальчиков. Учитывая высокий уровень детской смертности в то время, можно считать, что лишь около 40% из числа родившихся, или приблизительно 88 млн. мужчин, достигало 20-летнего возраста. Число погибших на войне (с исключением нормальной смертности) было определено нами в 2,8 млн. человек. Таким образом, в XVII в. в Европе погибло в бою или умерло от ран и болезней во время войны 3,2% взрослых мужчин. Таким же методом исчислим соответствующие цифры для XVIII и XIX вв.

Удельный вес мужчин, погибших в войнах XVII-XIX вв. ⁸

Века

Число мужчин, доживших до 20-летнего возраста

Число прямых жертв войны среди военных (чистые потери)

Процент мужчин (из числа доживших до 20 лет), погибших на войне

(в млн. человек)

XVII XVIII XIX

88 116 251

2,8 4,4 4,5

3,2 3,8 1,8

¹ См. нашу книгу «Рост населения в Европе», стр. 205.

² Количество доживших до 20-летнего возраста определено было нами в 40 на 100 родившихся для XVII и XVIII вв., в 50 – для XIX в. В основу определения этих величин были положены таблицы смертности за разные периоды в различных европейских странах. Коэффициенты рождаемости взяты следующие: для XVII и XVIII вв. —40 на 1000, для XIX в. —38; для XIX в. сделаны поправки на эмиграцию – 10 млн. человек.

Из таблицы видно, что в XVII—XIX вв. доля взрослых мужчин, погибших на войне, была равна 2—4%i а в эпоху империализма, по приблизительным расчетам, она возросла почти до 10%. И это не считая массы мужчин, погибших в тылу от разных причин, вызванных войнами! Истребление мужчин в эпоху империализма приобрело небывалые размеры, угрожающие самому существованию человечества.

В связи с приведенными расчетами представляет интерес указать на аналогичное исчисление, сделанное американским социологом Райтом

Придавая большое значение статистическому анализу йри изучении войн, Райт определяет удельный вес умерших вследствие войн в Европе в XVII и XX вв. Для XVII в. он приводит цифру в 2%, для XX в. – в 3%, т. е. рост всего на 50%; таким образом, получается резкое расхождение с исчисленными нами данными. Ввиду этого необходимо разобраться в методах, при помощи которых Райт получил свои цифры.

Первоначально Райт подсчитал, по словарю Бодара, количество убитых и раненых в битвах по Франции и Англии отдельно в XVII, XVIII и XIX вв. Затем, чтобы получить число убитых и умерших от ран, он взял четвертую часть полученных цифр, следуя в этом отношении указаниям Бодара. В результате он получил следующие цифры;

Число убитых и умерших от ран

Века

Франция

Англия

XVII

67 339

22612

XVIII

178 267

31 429

XIX

252 287

27 322

Исчислив эти цифры, Райт тут же убеждается в их непригодности. «Эти цифры, однако, слишком малы», – пишет он. «Дюма и сам Бодар, – продолжает Райт, – дают цифру в 2,5 млн. людских потерь в XIX в. для Франции и 300 тыс. – для Англии, т. е. в 10 раз больше наших цифр... Исчисления Бодара и Дюма включают потери армии от болезней и от второстепенных сражений, не приведенных в словаре Бодара. Если мы применим этот множитель (т. е. 10. – Б. У.) к данным Бодара за предшествующее столетие, возьмем, по Богарту, потери в мировой войне 1914—1918 гг. и исчислим смертность, предположив, что на протяжении трех столетий в Европе она уменьшилась наполовину, то мы придем к результатам, приведенным в таблице...»²

¹ Q. Wright, op. cit., p. 678. * Ibid., p. 243—244.

Обратим внимание на методологические приемы Райта. Прежде всего отметим, что у Бодара нигде нет приписываемой ему цифры в 2,5 млн. человек. Он говорит об 1 млн. потерь в наполеоновских войнах и об 1 млн. потерь в последующее столетие. Для XIX в. получается, таким образом, максимум 2 млн. человек, а следовательно, цифры Райта превышены не в 10, а в 8 раз. Далее, Дюма нигде не дает цифру в 300 тыс. потерь Англии в XIX в., которую приписывает ему Райт. Можно только

догадаться, что Райт получил ее, сложив цифру потерь на суше и на море за период 1792—1815 гг. Но, почему Райт рассматривает указанный период как итог за XIX в., остается неясным.

Но, и помимо этого, для нас совершенно непонятно, как мог Райт, опираясь на случайные цифры для XIX в., установить на этом основании, что его подсчеты по словарю Бодара для XVII и XVIII вв. надо увеличить не больше, не меньше, как в 10 раз, чтобы получить искомое число умерших от войн? Пропорция, случайно и к тому же неверно установленная для XIX в., автоматически распространяется на два предшествующие столетия! В результате такого «приема» Райт приходит к следующим цифрам убитых и умерших от войн:

Число убитых и умерших от войн во Франции и Англии по расчетам Райта

(в тыс. человек)

Века

Франция

Англия

XVII

673

226

XVIII

I 783

314

XIX

2 522

273

XX

1 427

807

Нечего и говорить, что эти цифры могут оказаться близкими к действительности только в порядке случайной «удачи». Научное значение их равно нулю. Между тем Райт кладет их в основу своих дальнейших расчетов. Он делит их на 100 (а для XX в. – на 25) и получает среднегодовое количество умерших; далее, принимая определенные коэффициенты смертности и среднюю численность населения, исчисляет среднее ежегодное число умерших в стране и, наконец, находит удельный вес умерших от войны в общем числе умерших. Все его расчеты и итоги представлены в следующей таблице.

Среднегодовое число убитых и умерших на войне

Средняя численность населения (в млн.)

Удельный вес умерших на войне в общем числе умерших

Коэффициент смертности (в К»)

Общее число умерших в год (в тыс.)

Франция

XVII

6 730

18,5

34

629 1,1

XVIII

17 830

22

30

660 2,7

XIX

25 220

34

25

850 3,0

XX

42 810

40

17

680 6,3

Англия

XVII

3 260

5

30

150 1,5

XVIII

3 140

8

28

224 1,4

XIX

2 730

22

22

484 0,6

XX

24 210

42

12

504 4,8

Определение удельного веса умерших на войне в общем числе умерших (по расчетам Райта)

Таким образом, удельный вес умерших на войне увеличился во Франции с 1,1 до 6,3%, т. е. почти в 6 раз, а по Англии – больше чем в 3 раза. Соответствующие расчеты по другим европейским державам, как сообщает Райт, не были сделаны, но имеются основания полагать, что для них характерна такая же тенденция к повышению, как и по Франции.

Райт указывает на гибель гражданского населения от военных действий (не считая голода и эпидемий, которые он выделяет особо) и высказывает предположение, что процент гибели от войны во Франции и Англии несколько выше среднеевропейского уровня. Далее Райт пишет: «Учитывая все эти обстоятельства, удельный вес смертности, которая может быть приписана непосредственно военной службе и военным действиям, вероятно, увеличился среди европейских стран приблизительно от 2% в XVII в. до 3% в XX в.» ¹ В другом месте книги эти 2 и 3% уже фигурируют в таблице причин смерти в XVII и XX вв.

Как каждому видно, эти 2 и 3% имеют весьма туманное статистическое происхождение. Совершенно непонятно, каким образом Райт на основе своих же данных, показывающих рост погибших по Франции в 6 раз, и по Англии – в 3 раза, пришел к выводу, что в среднем по Европе число погибших в войнах возросло всего в 1,5 раза!

И, кроме того, остается непонятным, как мог Райт в среднем по Европе для XVII в. принять 2%, т. е. выше уровня Англии и Франции, когда он сам пишет, что «военные потери Англии и Франции были, вероятно, выше общей средней для европейских стран в обоих столетиях»², т. е., судя по контексту, по-видимому, в XVII и XVIII вв.

В результате приходим к выводу, что приводимые Райтом цифры 2 и 3% военных потерь являются лишь его субъективной оценкой, которая к тому же расходится с им же самим приводимыми материалами.

В действительности же гибель от войны выросла во много раз больше, чем это изображает Райт. Ошибочность выставленной им цифры в 2% «военных смертей» полностью выявляется, если сопоставить эту цифру с другой цифрой того же автора. В другом месте Райт указывает, что в XVII в. в европейских странах под ружьем находилось приблизительно 0,3% населения³. Таким образом, у Райта получается, что число убитых и умерших «от войны» превышало почти в 7 раз численность армии⁴,

¹ Q. Wright,– op. cit., p. 245.

² Ibid., p. 244. ⁸ Ibid., p. 232.

⁴ Гибель гражданского населения во время войны имела место главным образом от голода и эпидемий, которые в счет не идут.

В заключение укажем, что вообще отношение числа убитых' и умерших солдат к общему числу умерших в стране не

может быть признано удачным. При таком сравнении удельный вес умерших солдат может возрасти только в результате падения детской смертности. Ведь известно, что при высокой детской смертности свыше 50% всех умерших составляют дети до 1 года. Понятно, что если взять число всех умерших, то при стабильном числе убитых и умерших солдат одно только уменьшение удельного веса детей до 1 года среди умерших, которое наступает в результате снижения детской смертности, даст рост удельного веса «смертей из-за войны». Да и помимо этого, само значение удельного веса искажается включением детских возрастов и женщин. Поэтому мы полагаем, что более правильным является сопоставление не со всем числом умерших, а лишь с числом мужчин, достигших 20-летнего возраста, что и сделано нами в приведенных выше расчетах.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

На протяжении всей истории человечества многие философы и социологи в целях оправдания захватнической политики господствующих классов неоднократно выступали с пропагандой войн, изображая их как благодеяние для человечества.

Известный деятель эпохи Возрождения Ульрих фон Гуттен считал, что «война необходима для того, чтобы юношество выбывало и население уменьшалось». Немецкий философ той же эпохи Себастиан Франк писал, что «если бы война и смерть не приходили к нам на помощь», то «пришлось бы умирать, как бродягам» >. Находились «философы», которые прямо-таки обожествляли войну. Так, например, известный «международный» мракобес и реакционер Жозеф де Местр писал в своих «Санкт-петербургских вечерах»: «Война является божественной сама по себе, так как она является законом мира. Война божественна в той таинственной славе, которая ее окружает...» ² и т. д. в таком же духе.

Видные представители идеалистической философии высказывали аналогичные взгляды. Немецкий философ Кант рассматривал войну как «естественное состояние». В XIX в. философ Ницше писал: «Я советую вам не труд, а войну...» ³ В другом месте он заявлял: «Вы должны приветствовать мир как средство к новым войнам и предпочесть короткий мир длительному... Вы говорите, что хорошая цель оправдывает войну, я же говорю вам: хорошая война оправдывает все остальное... Чтобы испытание было решающим, война должна вестись со всей беспощадностью...»

¹ G. Bouthoul, op. cit.. p. 278.

* Цит. no Letourneau, La guerre dans les diverses races humaines, Paris, 1895, p. 3.

⁸ Цит. no В. И. Скопин, цит. соч., стр. 49—50.

Нет недостатка в таких оценках войны и в близкую к нам эпоху. Так, например, американский контр-адмирал Люс писал

в конце XIX в., что война «стимулирует творческую деятельность народа и является величайшим средством человеческого прогресса» '.

Восхваление войны являлось обязательным элементом фашистской идеологии. Предшественник нацистских «теорий» реакционный немецкий «социал-антрополог» Аммон писал, что «война является благодеянием для человечества, так как она представляет собой единственное средство для соизмерения сил наций друг с другом и награждает победой более предприимчивых»². В таком же духе распространялся Муссолини. Летом 1940 г. в своей речи, произнесенной с балкона Венецианского дворца, он заявил, что война есть «борьба плодовитых и молодых народов против народов неплодовитых и осужденных на гибель»³.

В хоре откровенных апологетов войны находились не только философы, но и психологи. Так, например, крупнейший представитель буржуазной психологии Зигмунд Фрейд считал войны естественным проявлением «инстинкта агрессии», присущего человеку. В открытом письме к Эйнштейну в 1932 г. Фрейд писал о войне следующее: «Кажется, что это вещь вполне естественная; несомненно, она имеет под собой здоровую биологическую основу и фактически ее вряд ли можно избежать»⁴.

Людские потери в войнах XX в. в Европе, как видно из приведенных выше расчетов, возросли во много раз по сравнению с прошлыми столетиями. Однако апологеты войн еше в прошлом веке старались доказать уменьшение людских потерь в войнах.

¹S. Luce, The benefitof war, «North American reviews, CLIII, 1891, p. 272– 280. Цит. по M. А. Мильштейн и А. К. Слободенко, О буржуазной военной науке, М., 1937, стр. 71.

² О. Аттоп, Die Gesellschaftsordnung und ihre naturliche Grundlage, Jena, 1896, S. 156.

⁸ F. Burgdorjer, Krie£< und BevGlkerungsentwiklung, Miinchen und Berlin, 1940.

⁴ См. Б. Я. Смулевич, Критика буржуазных теорий и политики народонаселения, М., 1959, стр. 271.

^ь Т. Мальтус, Опыт о законе народонаселения, Спб., 1868, т. 1, стр. 472

Так, например, Мальтус в начале прошлого столетия писал: «Война – главная причина обезлюдения между дикими народами – в настоящее время сделалась менее опустошительной, даже относя к войнам и бедственные революционные смуты»⁵. Многие другие «теоретики» всячески старались доказать, что «цена» войн систематически снижается, а раз они становятся все более «дешевыми», то не следует пренебрегать этими «способами» разрешения конфликтов. Они пытались даже обосновать это в виде «закона уменьшающихся потерь» в войнах. Эти «теоретики» утверждали, что благодаря изобретению огнестрельного оружия на войне гибнет все меньше людей. Они ссылались на то, что в прежние века в битвах применялось

главным образом холодное оружие (пики, копья, шпаги, кинжалы), которое требовало ближнего боя, переходящего часто в рукопашный. По мере развития военной техники расстояние между враждующими сторонами увеличивается, ближний бой заменяется дальним, рукопашный бой, являющийся особенно кровопролитным, становится более редким. В результате, говорят они, людские жертвы в битвах все уменьшаются, война обходится все «дешевле и дешевле». Такой взгляд был уже давно высказан в военной литературе. Липранди еще в 1867 г. писал: «С изобретением огнестрельного оружия битвы начали решаться так, что противники иногда и не сходились ближе ружейного выстрела, а маневры оканчивали бой, и оттого, по мнению ученых теоретиков, и битвы сделались филантропическими. Следовательно, на этом основании нынешнее изобретение ружей дальнего полета естественно должно было уменьшить кровопролитие. Пожалуй, оно еще более уменьшится, когда усовершенствуют оружие так, что штуцера будут бить на пять верст, а пушки – на двадцать пять»¹. А вот как трактует этот вопрос немецкий военный писатель Готтесгейм: «Усовершенствование вооружений не только не увеличивает потерь, а уменьшает их. Это объясняется тем, что при недостатке огнестрельного оружия всегда преобладает ближний бой, отличающийся большими потерями»². Другой немецкий военный писатель, Гольц, в конце прошлого столетия писал: «Чем выразительнее и мощнее проявляется влияние оружия, тем скорее оно становится устрашающим, и таким образом обнаруживается, что бои в целом становятся все менее и менее кровопролитными, по мере того как совершенствуется адская военная машина» ³.

Немецкий военный врач Кюблер в начале нашего столетия присоединил свой голос к общему хору апологетов войны. Он также полагает, что в современных войнах потери менее значительны, чем в прежних, «с одной стороны, вследствие более гуманных методов ведения войны, при которых щадятся раненые и больные, с другой стороны, вследствие успехов медицины в деле лечения и профилактики эпидемий»⁴.

' И. П. Липранди, цит. соч., стр. 8—9.

² D. Gotteaheim, Statist!k der Kampfe der Neuzeit, 1792 bis inclusive 1871, «Streffleur's Osterreichische Militarische Zeitschrirb, Bd. I, H. 1—2, 1889, S. 170. ^a Gollz, Volk im Waffen, 1899, S. II. ⁴ КйЫег, op. cit., p. 316—317.

^s H. Frolich, Ober die Menschenverluste in Kriegen, S. 106.

Не раз цитированный нами Фрёлих также высказывается в том смысле, что число жертв войны становится со временем все меньшим и меньшим. Он пишет: «Факты и сравнения приводят к убеждению, что войны и в особенности отдельные бои древности и средневековья вызывали значительно большие потери, чем войны и бои настоящего времени»⁵. Немецкий статистик

Эттинген в конце XIX в. писал, что «в результате цивилизации и милосердия во– время войны потери в людях вовсе не так велики, как прежде»¹. Аналогичную позицию занимает и Пити-рим Сорокин, который, сравнивая потери в войнах XIX в. с потерями в древности, пишет, что «падение губительности и жестокости войны» стало «поистине громадным»². Такой же точки зрения придерживался и цитируемый им французский социолог Ваккаро.

Голландский «философ» войны Штейнметц высказывается по этому вопросу так: «Хотя социальная наука лишь с недавнего времени стала пользоваться лучшими методами для осуществления своих задач, тем не менее твердо установлено уже и теперь множество социальных законов, которые могут быть доказаны индуктивно и неоспоримо. К ним я хотел бы присоединить закон уменьшения военных потерь»³ (курсив наш.– Б. У.).

Некоторые авторы пытаются цифрами доказать наличие этого «закона». Так, например, сотрудник американского военного министерства Син считает, что процент убитых уменьшается с ростом военной техники. Для доказательства он приводит проценты убитых в битвах: Канны – 60, Ватерлоо – 22, Геттисбург – 8,5, Маас-Аргон – 2,5⁴. В отношении Маас-Аргон-ской битвы в 1918 г. Син указывает, что она длилась 47 дней и, следовательно, процент убитых составляет всего 0,05% в день. Таким образом у него получается, что во время первой мировой войны процент убитых был в 1200 раз меньше, чем во время битвы при Каннах! Но такое сравнение нельзя назвать иначе, как «игрой в цифирки».

Во-первых, выбор битз в приведенном списке совершенно произволен. Можно было бы выбрать такие битвы, которые дали бы прямо противоположное расположение цифр. Во-вторых, современные войны вообще нельзя сравнивать с прежними битвами. Надо сравнивать войны с войнами, и тогда Син легко убедился бы в абсурдности своих выводов.

Некоторые авторы, как, например, Ролоф⁵, еще придерживались той точки зрения, что потери в войнах колеблются под влиянием определенных причин и не обнаруживают тенденции к росту.

¹ A. Ottingen, Moralstatistik, S. 728.

'П. А.Сорокин, Преступление и кара, подвиги награда, Спб., 1914,стр. 378. * Р. Штейнметц,– цит. соч., стр. 71—72.

⁴ Цит. по G. Bouthoul, op. cit., p. 260. Бутуль ссылается на книгу Грэя (СGray, Medicine in World War И, p. 84).

^s G. Roloffi Der Menschenverbrauch in den Hauptschlachten der letzten Jahrhunderte, «Preusslsche Jahrbiichers, Bd. 72, 1893, S. 150.

Наряду с указанными выше взглядами о войнах раздавались отдельные голоса и о том, что будущие войны принесут значительно большие потери, чем в прошлом. Например, Блиох в своем многотомном исследовании в конце XIX в. писал, что в

будущих войнах «жертвы будут без всякого сравнения более значительные, чем бывали прежде»¹. Он считал, что введение всеобщей воинской повинности почти во всех странах увеличивает количество жертв в войне, так как отдаляет момент истощения противника. Кроме того, рост потерь неизбежен в связи с введением новых видов смертоносного оружия.

Однако эти предостерегающие голоса тонули в общем хоре апологетов милитаризма.

Исторические события, последовавшие в XX в., положили конец этим спорам. «Философы», устанавливавшие законы «уменьшающихся военных потерь», стали свидетелями мировых войн эпохи империализма, которые по размерам людских потерь оставили далеко позади кровопролитные войны прошлого.

Но некоторым поборникам войны даже эти колоссальные людские потери кажутся... небольшими. Так, например, французский генерал Шассен в своей статье «Эскиз мировой стратегии», опубликованной в 1949 г., писал, что войны не в состоянии приостановить рост населения: «Население земного шара не перестает увеличиваться в весьма тревожных пропорциях, и война была до сего времени плохим средством уничтожения людей».

Далее генерал сокрушается по поводу того, что потери советского народа в минувшей войне не были столь значительны, как ему этого хотелось бы. Шассен пишет буквально следующее: «Если бы русские могли потерять в молниеносной войне, которую мы сейчас рассматриваем, 30 млн. человек.., то у них осталось бы еще 150 млн. человек, и через десяток лет они восстановили бы свой прежний уровень численности населения».

Затем он излагает свои мечты о том, что «было бы крайне интересно найти военный способ, который уничтожал бы население, не трогая зданий...»²

Некоторым «ученым» факт огромных жертв в мировых войнах представляется даже желательным явлением. Они рассматривают людские потери во время войны как эффективный способ борьбы, с «перенаселением». Например, французский социолог Бутуль считает, что война «восстанавливает нарушенное равновесие». Перенаселение, пишет Бутуль, есть фактор войны, или, скорее, война есть средство поглощать излишки людей, которые беспрестанно дают чрезмерно плодовитые народы³.

¹И. С. Блиох, Будущая война в техническом, экономическом и политическом отношениях, т. V, Спб., 1898, стр. 369.

²L. М. Chassin, Esquisse d'une strategie mondial, «Revue de defense rationales, novembre 1949, p. 423.

⁸ Концепция Бутуля (G. Bouthoul, Cent millions de morts, Paris, 1946) дана в изложении A. Sauvu («Le nouvelles literairess, 5.IX.1946).

«Поскольку, – пишет Бутуль, – все общественные формации в истории человечества были отмечены войнами, приходится констатировать, что война выполняет определенную функцию, что

она является своего рода социальным институтом. Функция войны заключается, очевидно, в уничтожении излишков накопившегося человеческого капитала...»¹

С точки зрения этих, с позволения сказать, «ученых», всякая гибель людей на войне сама по себе благодетельна для человечества. Гибель на войне миллионов людей цветущего возраста объявляется ими лучшим средством борьбы с перенаселением, «фабричным» способом уничтожения лишних жизней.

Связь динамики населения с возникновением войн Бутуль представляет себе следующим образом: война – явление «периодически неизбежное и благодетельное, иначе человечеству грозила бы опасность погибнуть, подобно яблоне, переобремененной плодами. Корни войны таятся в демографических почвах, откуда их бесполезно выкорчевывать, ибо существует вечный воинственный импульс (подобный позыву к сну и пище), импульс, кочующий от народа к народу.., удаленный от почвы одного народа, он перекидывается на другой»².

Таким образом, по Бутулю, так же как человеку хочется есть и спать, так же ему хочется воевать; это – имманентное свойство человеческой природы, единственное спасение от перенаселения. Был выдуман даже специальный термин «давление населения» – «population pressure*. «Именно это «давление» огромного количества населения, значительно превосходящее то количество, которое многие страны могут прокормить за счет своих собственных естественных ресурсов, должно рассматриваться в качестве главной причины агрессии в современном мире»³, – пишет Доусон. Американец Бэрч указывает, что в связи с ростом населения «существует постоянная угроза третьей мировой войны». Далее он патетически восклицает: «Сколько же должно пройти мировых войн, прежде чем средний человек поймет проблему населения?»⁴ Другие «ученые» договариваются до того, что «все возрастающее население земли делает необходимым применение атомной бомбы»⁵.