Текст книги "Пандора (сборник)"

Автор книги: Билл Рэнсом

Соавторы: Фрэнк Герберт
сообщить о нарушении

Текущая страница: 90 (всего у книги 92 страниц)

Если вы овладели каким-то действием, искусством, дисциплиной, мастерством, то воплощение его направьте так далеко, как только можно, раздвиньте его за все мыслимые и немыслимые границы, а затем смело вторгайтесь в царство магии.

Т. Роббинс

По приказу Дварфа Макинтоша все сектора станции в районе оси были заблокированы, а люди из них эвакуированы. В опасной зоне остались лишь коммандор и несколько пожарных, взявших на себя роль службы безопасности. Мак понимал, что, если Бруда загнать в угол, он может решиться на любой шаг, и потому приказал Спаду подготовить автоматы расстыковки на тот случай, если понадобится развести орбиту и безднолет. Но он был уверен, что Бруд в первую очередь нацелился на Контроль над течениями – захватить его легче, чем отправиться на авось в космический полет.

«Если нам повезет, ему не удастся захватить и безднолет, и станцию и удержать их, – думал Мак. – А если очень повезет, то ему вообще ничего не удастся захватить».

Еще со времен Лунбазы Дварф возненавидел ощущение тяжелого лазерника в руках, и хотя невесомость давала им большое преимущество перед Брудом и его людьми, все же капитан, глядя на энтузиазм парней своего отряда, сам вовсе не рвался в бой. Он был старшим по возрасту членом экипажа «Землянина» и успел обучить немало других групп, прежде чем сам по просьбе Флэттери отправился в полет.

Но теперь его уже не втянешь в подобную авантюру. С тех пор как Беатрис вошла в его жизнь и наполнила ее новым смыслом, он решил: никаких гибернаций, никакой «временной» смерти! Представив себе, как он держит на мушке капитана, Мак почувствовал, как тоскливо заныло под ложечкой, а руки затряслись. Он проверил крепления на главном входном люке Контроля.

«Не заперто».

По знаку командира четверо его людей натянули шлемы и загерметизировали скафандры. Затем проверили внутреннюю связь.

– Первый готов! – отрапортовал один из пожарных.

– Второй готов.

– Третий на связи.

– Четвертый здесь.

– Только аккуратно, – напомнил Макинтош. – Мы не для того все это так долго строили, чтобы разнести в хлам. Кроме того, не забывайте, что келпоштекеры не уцелеют в вакууме. Так что разгерметизацию прибережем на самый крайний случай. Второй и третий, прикрывайте меня с боков. Четвертый идет с первым. Ясно?

Четверо солдат разом подняли кулаки к плечам, подтверждая готовность (хотя номер второй при этом висел вверх ногами).

– Пошли!

Мак распахнул люк, и они ринулись в помещение, служившее им на протяжении последних лет родным домом. Во второго попали сразу, как только он появился в проеме. Третий, используя его тело как щит, ворвался в помещение и одним сильным ударом вывел из строя сразу двух охранников. Четвертый проплыл под самым потолком и завис над Брудом.

Капитан сидел, вольготно раскинувшись в командирском кресле, а дуло лежавшего у него на коленях лазерника было недвусмысленно направлено на «сеткомастер». Он даже не надел скафандра.

Мак на секунду застыл, не в силах оторвать взгляда от блестящего дула, нацеленного на мозговой центр системы, управлявшей всеми одомашнеными келпами в масштабах планеты.

– Доктор Макинтош, немедленно пристрелите обоих ваших людей, или через секунду эта штуковина отойдет в область легенд.

В одно мгновение в мозгу Мака выстроилась четкая логическая цепочка.

«Он блефует. Если он уничтожит „сеткомастер“, то в течение года на Пандоре будет твориться такое, что не уцелеет никто». Но тут до Мака дошло, что капитан, вполне возможно, и не собирается возвращаться на Пандору. Вполне возможно, что он планирует воспользоваться безднолетом.

«Но ведь он не захватил его. Пока не захватил».

– Я хочу добавить, что, если меня сейчас убьют, – спокойно продолжал Бруд, – ваш ОМП тоже станет легендой. У нас есть своя связь, можете убедиться.

Мак заметил отражавшихся в главном мониторе четырех техников, спрятавшихся за шкафами. Все они находились на траектории выстрела лазерника Бруда. Только бы не дошло до стрельбы! Как оказалось, скафандры – плохая защита от лазерника.

Бруд набрал на консоли Мака код связи по интеркому.

– Я оставил присматривать за ОМП верного человека. Вы не могли не заметить, как он молод и горяч. И еще он очень нервный, чем не раз доставлял мне немало хлопот. Можете расспросить свою голозвезду, что случается, когда Уши начинает нервничать. Ты на связи, Уши?

Послышался кашель, а затем голос:

– Д-д-да, босс. Они тут мне все чего-то говорят, да я их не слушаю.

– Как идет подключение?

– Порядок! – Голос действительно звучал очень молодо. – Технари говорят, что еще максимум два часа – и все.

– Вы хотите подключить ОМП? – ошеломленно спросил Мак, даже не пытаясь скрыть удивления. – Но зачем?

– Мы можем захотеть отправиться в небольшое путешествие, доктор. Так, вернемся к этим двум мешкам с дерьмом. Я приказал вам от них избавиться.

– Я не стану этого делать, капитан. – Мак вновь овладел собой. Он откинул забрало шлема, уселся в кресло Спада и принял такую же небрежно-вольготную позу, что и Бруд.

– Если вы думаете, что я блефую…

– Нет. Вы не блефуете. Вы затеяли нечто серьезное. Игру, в которой «сеткомастер» – один из ваших козырных тузов. И вы не станете его обменивать на жизнь двух обычных рабочих.

– Хорошо, пусть убираются.

Мак кивнул своим ребятам и скомандовал по внутренней связи:

– Все в порядке. Охраняйте люк. И этих двоих и четверых техников заберите с собой.

– Они останутся!

– Выйдут все, кроме вас и меня, – заявил Мак. – Вы сами понимаете, что это оптимальный вариант. Кроме того, у ваших охранников появится шанс остаться в живых. А что до остальных… они все равно ничего не могут сделать, пока ситуация не изменится. Разве я не прав?

Бруд сердито засопел, но все же махнул рукой, приказывая всем выйти. Первым вынесли раненого, на которого капитан даже не взглянул. Он неотрывно следил за мониторами «сеткомастера», транслирующими происходящее в различных секторах морей Пандоры. Все они были залиты каким-то странным сиянием, а голопроектор окутывала странная дымка.

Внезапно с главного монитора хлынул поток серебристого сияния, расплескался широкой волной по полу и лизнул ботинок Бруда. Голопроектор тоже засветился подобно маленькой луне. Судя по отражению на переборке, этот странный свет залил все помещение.

«Это келп, – пронеслось в голове Мака. – Вот только что все это значит?»

Лазерник капитана по-прежнему был нацелен на «сеткомастер», но по показаниям дисплеев Мак увидел, что вся сетка странным образом изменилась – волны шли тугими спиралями вокруг становищ. Либо Бруд не заметил сияния, либо не знал, что это необычное явление.

«Кто-то перехватил управление всей системой и теперь перенастраивает ее!»

Но что бы сейчас ни происходило, это означало, что «сеткомастер» вышел из игры. Теперь он был всего лишь аппаратом, регистрирующим происходящие изменения, – не больше.

– Так это Флэттери послал вас сюда? – спросил Макинтош.

Бруд бросил на него косой взгляд, но довольно вежливо ответил:

– Да, это он меня послал.

– И вся эта пальба, которую вы здесь устроили, что, тоже по его приказу?

– Я следовал… духу, а не букве его приказов.

– Тогда почему я об этом…

– Потому что вы тоже часть приказа, доктор.

Бруд развернулся вместе с креслом к Макинтошу, и тот поразился, насколько мрачными и старческими были глаза на этой еще мальчишеской физиономии. Теперь дуло лазерника Бруда было направлено на грудь Мака. А сияние продолжало струиться уже со всех экранов за спиной бледного от напряжения капитана.

«Вся планета светится, – думал Мак. – Это келп. Но что же все это значит?»

– Мне было приказано захватить Контроль над течениями и не спускать глаз с этой Татуш. – Бруд говорил тихо, почти шепотом. – Нам было велено исключить из программы новостей любое упоминание об Озетте, заменить – при необходимости – часть ее группы и проводить журналистку на орбиту. Директор считал, что она вполне могла повлиять на вас, и поэтому нам следовало взять под охрану как Контроль над течениями, так и проект «Безднолет».

– И поэтому вы запугали ее до смерти, перестреляли всю группу, убили моих охранников и теперь собираетесь уничтожить «сеткомастер» и спереть безднолет. И вы собираетесь повесить эту лапшу на уши Флэттери, капитан?

Бруд усмехнулся, показав острые белые зубы, но его глаза остались холодными, как пласталь.

– Это у нас семейное, доктор. До вас вряд ли дошли слухи о том, что мой настоящий отец – Флэттери. А моя мать – я даже имени ее не знаю – была одной из его многочисленных наложниц. Ну а в результате их интрижки получился я. Во всяком случае, так говорят.

Мака не столько поразило сообщение о родстве капитана с Флэттери, сколько звучавшая в его голосе холодная ярость.

«Горячий гнев сжигает того, кто гневается, но холодная ярость убивает других».

Мак хотел ответить, но капитан Бруд остановил его жестом и продолжил:

– Держите свои соболезнования при себе, доктор. Мне от них ни холодно ни жарко. Я не один такой. Нас, привилегированных ублюдков, более чем достаточно. Если он узнает однажды правду, то будет мне благодарен уже за то, что я его не доставал на эту тему, а если не узнает… – Он пожал плечами и прикусил губу. Серебристое сияние поднялось уже до его лодыжки. – Другим повезло меньше. К примеру, моей матери – кем бы она там ни была. Директору нужна власть. И мне нужна власть. И так или иначе, но я ее получу.

– Внизу объявлен код «Брут». Ваша акция – часть операции?

Бруд расхохотался, и от одного вида его острых зубов Мака пробрала дрожь.

– Я победитель, доктор. Я заранее присоединяюсь к победившей стороне. Беспроигрышный вариант! Если победит Флэттери, то окажется, что я спас для него безднолет и его драгоценные келпопроводы. А если проиграет, значит, я спас все это для того, кто его одолеет.

– А что будет, если та или другая сторона обратится к вам за помощью?

– А у нас связь барахлит – надо же, какая неприятность! Так ведь это у вас дело обычное, доктор, не так ли?

Мак улыбнулся:

– Есть такое. Это наша вечная головная боль.

– Да, я знаю. Мои люди хоть и новички в невесомости, но в технике разбираются. Мы уже давно подглядывали за вами, так, для практики. Я очень неплохо вас знаю, доктор Макинтош. А насколько хорошо вы знаете меня?

– Да я вовсе вас не знаю.

– Не скажите. Вы, например, знали, что я не буду стрелять в «сеткомастер», во всяком случае, пока. И вы знали, что, если бы я действительно захотел, чтобы ваши люди умерли, они бы умерли. И вы вместе с ними. А теперь расскажите, что вы еще обо мне знаете.

Мак поскреб подбородок. Капли крови номера два, словно рассыпанное ожерелье из красных бусин, легкой стайкой подплыли к нему. Дварф попытался припомнить, кому из пожарных он дал этот номер, но в голове было пусто. Впрочем, раз Бруду пришла охота поболтать, тем лучше – нужно тянуть время всеми возможными способами.

– Да, вы все продумали, – усмехнулся Мак. – Даже то, что можете поспешить и встать не на ту сторону. Но и в этом случае у вас остается для бегства безднолет. Если, конечно, вы сумеете собрать экипаж.

– У меня есть вы, доктор, – сверкнул ответной улыбкой Бруд. – Член самого первого экипажа. И кроме того, у меня есть ОМП. И еще, готов спорить на что угодно, вы, как человек умный, наверняка предусмотрели какую-нибудь дублирующую его систему, типа «сеткомастера». Да, именно так: дубль для дубля…

Бруд вновь расхохотался. Дулом лазерника он согнал капельки крови в один шарик и запустил его в дальний угол. Серебристая пласталь лазерника покрылась мелкими красными брызгами.

Откуда-то из глубин тренированной памяти Мака выплыл инструктор с Лунбазы, рассказывающий о том, насколько «чистое» оружие лазерник: огненный сполох практически мгновенно закупоривает все сосуды, и крови не выливается ни капли. Практика, однако, доказала, что бывает и иначе.

Но тут ярчайшая вспышка резанула по глазам, и Мак рефлекторно зажмурился. Бруд, похоже, пытался встать с кресла, но ему почему-то это не удавалось.

– Что за чертовщина?!

Мак осторожно открыл глаза, и по его щекам покатились крупные слезы, однако, если хорошо прищуриться, он что-то видел. И то, что он увидел, заставило его и без того учащенно стучавшее сердце заколотиться как сумасшедшее.

«Если бы свет был твердым, то он выглядел бы именно так».

Теперь свет был уже не таким ярким, но Дварф ощущал всем телом, всей кожей его материальную плотность: он не был горячим, как, скажем, солнечный свет, и упруго давил на тело, как активизированный скафандр.

Мак оттолкнулся от кресла, подлетел к Бруду и попытался завладеть его плавающим над консолью лазерником. Но Маку не повезло: в ту же секунду, когда он взялся за приклад, капитан открыл глаза, дернул оружие к себе, а еще через мгновение его дуло смотрело в лоб Макинтоша.

– Доктор, вы что, еще не поняли, кто здесь хозяин? Я в любой момент могу вас зажарить, но пока не буду торопиться. Пожалуй, я приготовлю из вас с вашей подружкой обед из двух блюд. Но это чуть позже. А сейчас вам лучше честно рассказать, что за хрень такая здесь происходит.

Его перебил прорвавшийся по интеркому перепуганный голос:

– Капитан Бруд, мы ничего не видим! Весь отсек залило ярким светом. И идет он от… от мозга! Я…

Потом раздался какой-то шум, похожий на звуки борьбы, и Мак понял, что его отряд захватил отсек с ОМП. Последние события сбили с Бруда спесь, и первый раз за все время их знакомства Мак увидел в глазах капитана что-то похожее на страх.

– Я, честно говоря, сам не понимаю, что происходит… – начал Мак, но Бруд не дал ему договорить.

– Не делайте из меня идиота! – завопил он, брызгая слюной, тут же разлетевшейся во все стороны маленькими сияющими шариками.

– Скорей всего, это работа келпа, – самым спокойным тоном, на которой был в данный момент способен, объяснил Мак. – Мы сейчас вовсю используем подключение к нему, в частности, оборудование ОМП тоже базируется на нем…

Но тут Бруд издал странный горловой звук и изумленно уставился на что-то за спиной Мака. Дварф уцепился за скобу и плавно развернулся, прикрыв глаза ладонью. Все мониторы демонстрировали различные сцены из истории Пандоры, начиная с прибытия Корабля.

– Это… это мои воспоминания… – задыхаясь, прошептал Бруд. – Все дома, в которых мы жили… моя семья… кроме… кроме… Кто это такая?

На всех экранах, заслоняя остальные картины, стало проступать женское лицо. Оно то выцветало и растворялось, то появлялось вновь еще отчетливее… Уж кто-кто, а Мак узнал ее с первого взгляда: это была Алиса Марш. Но сейчас она выглядела так, как двадцать лет назад.

Ее тихий голос заполнил все помещение и, казалось, полился одновременно со всех сторон:

– Если вы готовы к нам присоединиться, то мы можем начинать.

В наступившей тишине свет сгустился и превратился в огромный висящий прямо в воздухе люк. Он выглядел таким же материальным, как рука Мака, и кроме него уже ничего не было видно: все помещение Контроля, все столы, кресла, аппаратура – все исчезло за сияющим световым занавесом. Мак остался наедине с люком, хотя и слышал тяжелое дыхание стоящего в двух шагах от него Бруда. Но ощущение полного одиночества было настолько сильным, что он чуть было не протянул руку, чтобы дотронуться до капитана и убедиться, что тот все еще здесь.

«Бой с Тенью», – подумал Мак. – Выходит, они научились делать и такое…»

– Это еще что за дерьмо? – раздался злобный выкрик Бруда. – Если опять какие-нибудь фокусы келпа, то меня просто так не обдуришь! А если все это светопреставление твоих рук дело, то считай, что ты уже покойник.

И, прежде чем Мак успел его остановить, Бруд выстрелил прямо в люк. Но лазерник почему-то вышел из повиновения и заработал на полную мощность, выжигая весь заряд без остатка. Судя по лицу капитана, это было для него полным сюрпризом. А люк разлетелся на тысячу сияющих осколков, тут же превратившихся в тысячи люков и дверей поменьше, которые закружились в танце перед ошеломленным Маком.

Беспрерывно палящий лазерник раскалился настолько, что Бруд уже не мог держать его в руках и попытался отбросить взбесившееся оружие, но пластальной корпус уже раскалился докрасна и прикипел к ладоням. Лицо капитана побагровело, вены на шее набухли, крик рвался из груди, но он стиснул зубы и не издал ни стона, пока заряд не выгорел до конца.

Мак был все это время словно в каком-то коконе – он не слышал ни звука, не чувствовал никаких запахов. Он только смотрел, как капитан беспомощно кружится в воздухе, держа на отлете сожженные до костей ладони. Обернувшись, он вновь увидел перед собой люк, но если раньше он напоминал стыковочный шлюз орбиты и безднолета, то теперь был точной копией двери, ведущей в конференц-зал на Лунбазе. Мак бывал там только тогда, когда руководство знакомило всех с планом новых экспериментов в области изучения искусственного разума. При одном воспоминании о некоторых совещаниях у него до сих пор шевелились волосы на голове, а ладони покрывала липкая испарина. Но сегодня эта дверь не вызывала у него неприятных ассоциаций.

В том, что это иллюзия – голограмма самого высшего качества, он не сомневался. Он уже имел опыт работы с голопроекциями четвертого и пятого поколений, но эта… Она выглядела абсолютно реальной, словно свет перешел в иное качество и приобрел объем и вес, свойственный объектам иной субстанции.

– Как они этого добились? – спросил он вслух. – Это что, голопроекция тысячного поколения?

На миг ему показалось, что каждый атом в комнате, сам воздух и его судорожное дыхание заняли свои четко определенные места на картине. Мак протянул руку вперед, зная, что она должна пройти сквозь висящий перед ним образ, но пальцы ощутили плотную поверхность реальной двери. Бруд и все окружающее вновь растворились в сиянии фона, и перед Маком остался один-единственный материальный объект – старинная дверь, будившая воспоминания о Лунбазе. Ему даже послышались какие-то голоса по ту сторону, а затем их заглушил радостный смех Беатрис.

– Присоединяйтесь к нам, доктор, – вновь пригласил льющийся со всех сторон тихий голос. – Без вас у нас ничего не получится.

Мак неуверенно потянулся к дверной ручке, и дверь тут же вновь преобразилась: теперь это был вход в арборетум на Лунбазе, огромную оранжерею под плазмагласовой крышей. Он любил бывать там и порой часами бродил в лунных сумерках по поросшим мягким мохом лужайкам, прислушиваясь к шороху листьев деревьев и всей грудью вдыхая запахи цветов. Да, эту дверь ему очень хотелось открыть, даже несмотря на некоторую настороженность, все еще таящуюся где-то в глубине души: ему была неприятна мысль о том, что, вполне возможно, его сознанием манипулируют.

Его пальцы нащупали вполне реальные винты, и через мгновение люк распахнулся, обнаружив комнату, которая была освещена еще ярче той, в которой он находился. Но почему-то он мог смотреть не щурясь, и режущая боль в глазах прошла. А навстречу ему из светящейся дымки уже спешила…

«Я умер! – пронеслось у Мака в голове. – Похоже, Бруд все же пристрелил меня, и я уже на небесах…»

Противостояние человека и его собственной тени выявляет таящийся в нем свет личности.

Карл Густав Юнг

Добровольная пожарная команда, преобразившись в боевую единицу, не потеряла ни смелости, ни решительности. Сейчас, ожидая штурма отсека ОМП, они курсировали по коридору, чтобы исключить возможность нападения на них врасплох даже на самых дальних подступах. Как ни странно, большинство мужественных пожарных составляли женщины (их вообще на станции было намного больше, чем мужчин). У всех на поясах громоздких огнезащитных скафандров висел набор различных инструментов и электронных отмычек для не открывающихся и заблокированных люков. Некоторые пролетали мимо Беатрис в форсированном режиме, и ее разгоряченное лицо овевали тугие струйки воздуха. Все они имели другие профессии и другие обязанности – участие в пожарной дружине было сугубо добровольным. Но по первому же сигналу тревоги они бросали все дела и спешили в объявленный опасным сектор. Страшнее огня на борту станции была лишь угроза разгерметизации. И все же, несмотря на шуточки, которыми пожарные обменивались по внутренней связи, все они изрядно нервничали – об этом красноречиво говорили их глаза.

Журналистка с самого начала подозревала, что запершийся в отсеке юнец сейчас занят подключением ОМП. Оставшимся с Беатрис отделением командовал инженер Хаббард. Как и все остальные члены команды, он был добровольцем и давно привык совмещать свои прямые обязанности с возложенной на него ответственностью за безопасность станции. Он сформировал крепкую команду единомышленников и использовал каждого в соответствии с его профессиональными навыками. А многочисленными тренировками добился практически мгновенной готовности, когда бы и где бы ни прозвучал сигнал тревоги.

Четыре женщины подвели к люку и к переборке – в том месте, где проходил сварочный шов, – два автогена. Аппараты весили по пятьдесят килограммов, но здесь, в условиях невесомости, основную сложность при транспортировке представляли их пышные формы.

«Похоже, эти дамы здесь с самого начала проекта», – подумала Беатрис, глядя, как ловко аборигенки орбиты пользуются не только руками, но и ногами. На их скафандрах даже ступни имели что-то вроде перчаток, чтобы можно было работать пальцами ног. Попав на станцию в первый раз, Беатрис решила, что тут имеют место остаточные островитянские мутации, однако последующие визиты убедили ее в том, что это чисто орбитальное «приобретение». Мак сам не раз демонстрировал изумительную ловкость пальцев ног и тоже пользовался модифицированным для этих целей скафандром.

– Заговорите ему зубы, – попросил Хаббард. – И через пятнадцать минут мы вскроем этот отсек, как консервную банку и прищучим этого пацана.

– Эти пацаны расстреляли в упор всю мою группу, – с горечью отозвалась Беатрис. – И, прежде чем покончить с вашими охранниками, еще и зубоскалили на эту тему. Так что прищучить этого пацана так просто вам не удастся. И это еще не гарантия того, что мы сохраним ОМП.

– А как действовали бы вы на нашем месте? – В голосе Хаббарда не было ни пренебрежения, ни недоверия, лишь желание побыстрей услышать ответ.

– Видите ли, я помогала Маку настраивать аппаратуру и знаю, что в этот отсек ведет один из служебных туннелей. Он начинается в соседнем помещении и выходит прямо к центральной консоли. Я хорошо знаю этот лаз и могла бы…

– Для этого у нас есть Шорти, – возразил инженер. – Она природой приспособлена для самых узких туннелей. А кроме того, она в скафандре, и если мы создадим там вакуум…

– Нет, – перебила его Беатрис. – Это слишком рискованно. ОМП нужно сохранить при любых обстоятельствах, а я уже видела, на что способны люди, которые начинают задыхаться. Нет, нам нужно, чтобы эти… пацаны были абсолютно спокойны. Им не привыкать палить во все, что движется рядом не по их желанию.

– Да, вы правы, – кивнул Хаббард. – Шорти, передай Кронину, чтобы немножко поколдовал со своей химией. Нам нужно, чтобы мальчики вырубились в одну секунду. А заодно и те, кто еще там застрял. Короче, нам нужно, чтобы и ОМП, и техперсонал в конце операции были живы и здоровы. Ясно?

– Есть, босс.

– Внимание всем! – объявил Хаббард. – Переключить внутреннюю связь на частоту пожарной охраны – три-три-один. – Он обернулся к Беатрис и пояснил, одновременно нажимая на какие-то кнопки на своем шлеме: – Таким образом мы сможем общаться друг с другом, не подключаясь к интеркому, и он нас не сможет подслушать.

Беатрис оценивающе взглянула на притороченные к поясу Хаббарда инструменты.

– Давайте-ка посмотрим, что у вас есть интересного. Возможно, я сумею с их помощью активизировать некоторые сенсоры в отсеке. Лишние глаза и уши нам не помешают.

Оглянувшись на ящичек интеркома, она замерла, пораженная необычным явлением – он светился изнутри. Но это вовсе не было похоже на короткое замыкание, сопровождаемое тусклым багровым мерцанием и искрами, нет – из щелей переговорника веерами расходилось пульсирующее серебристое сияние. И прямо на глазах становилось все ярче и ярче.

Хаббард машинально потянулся к прикрепленной к поясу канистре, но Беатрис остановила его:

– Это флуоресцентный свет. Он холодный. Это свет келпа, который мы посадили здесь, на орбите, с год назад.

Она сняла с пояса инженера электродетектор и поднесла к плававшему в декоративной вазе стеблю с характерными сине-зелеными листьями.

– Келпа? – ошарашенно переспросил Хаббард. – Он что, вроде лампочки? Но к чему он подключен?

– Смотрите-ка, его цепи не перегружены… Мы использовали его в качестве банка данных и экспериментировали в области голографии… Ага, это где-то здесь, – удовлетворенно кивнула Беатрис, продолжая сканировать стебель. – Это даже электрическим током не назовешь, скорее уж… радостным возбуждением.

Она протянула руку и погладила мокрые листья – и в ту же секунду вздрогнула, увидев физическим зрением то, что происходило в отсеке ОМП. Юный солдат застыл посреди лаборатории, испуганно оглядываясь по сторонам, что, однако, не мешало держать ему лазерник наизготовку. Беатрис смотрела на него одновременно с двух точек: первая как бы располагалась на высоте ее собственного роста, так, как если бы она действительно могла видеть сквозь стену. А вторая… «Вторыми глазами» она видела мальчишку-солдата лишь по пояс, как мог его «видеть» ограниченный срезающей поле зрения снизу подставкой… ОМП. Она смотрела на него «глазами» мозга Алисы Марш. Юнец был изрядно чем-то напуган. Он судорожно вцепился в свой лазерник, и его указательный палец на спусковом крючке побелел от напряжения.

– Идите скорее туда, – прошептала Беатрис Хаббарду. – Запустите туда кого угодно, только скорее. Мальчишка психует и вот-вот начнет палить во всех без разбору.

Она ухватилась за влажные листья, как за руку друга, и вновь ее сознание раздвоилось: команды Хаббарда доносились до нее словно из дальнего далека. А затем она уже полностью отключилась от реального мира и заскользила молекулой по узким коридорам стеблей, пока не оказалась там, где ее уже ждали родные глаза и губы. От неожиданности Беатрис отпустила стебель келпа, и ее видение тут же стало, мерцая, растворяться на фоне пластальных стенок коридора. Она оглянулась вокруг и осознала, что отплыла от стебля достаточно далеко. Подтянувшись на паре скоб, она вернулась и вновь, уже как утопающий за соломинку, уцепилась за стебель, чтобы вернуться в только что открывшийся ей удивительный новый мир.

«Я не должна поддаваться, – упрямо зудело у нее в голове. – Я должна остановить это! Бен, как ты был прав!»

Ей одновременно было и муторно, и очень хорошо. Она держалась из последних сил, но в то же время подпитывалась энергией из чудесного свежего источника. Умом она понимала, что должна отпустить листья и прервать этот головокружительный полет по зеленоватым туннелям внутри плетей келпа, но с другой стороны, ее репортерская натура влекла ее вперед, к новому, невероятному сюжету. Проскользнув сквозь келпоштекеры, Беатрис оказалась в сетях безднолета, а еще через мгновение – уже на Пандоре. Судорожно вцепившись в стебель, она целиком сосредоточилась на своем полете. Полностью сконцентрироваться ей мешали лишь чьи-то странные стоны и всхлипывания где-то рядом. Беатрис не сразу поняла, что это ее собственные стоны.

И вновь она вернулась на станцию и всего в метре от себя увидела побелевшие от ужаса глаза мальчишки-солдата и его ощеренные, как у загнанной крысы, острые зубы.

«Я вижу глазами Алисы… – подумала Беатрис с содроганием. – Теперь я стала глазами Алисы».

Колдующие над ОМП руки техников заметно дрожали, и с каждым подключенным проводом мозг светился все сильнее.

– Бруд ни о чем таком не говорил! – Мальчишка нервничал все больше и больше. – Что, так и должно быть?

– Не знаю, – дрожащим шепотом отозвался техник. – Хотите прекратить подключение?

Парень растерянно потер лоб и веки. Беатрис знала, что он видит человеческий мозг, уже опутанный сетью подключенных к нему датчиков, кабелей и келпоштекеров. Но сейчас из этой паутины она, Беатрис, смотрела на него глазами Алисы Марш. От напряжения бедняга так взмок, что волосы у него слиплись от пота а на рубашке под мышками расплылись темные пятна.

«Чего он боится? – спросила сама себя Беатрис. – Ответственности или этого странного светящегося мозга?»

Он происходит из островитян, а значит, какие-то отклонения от нормы в физиологическом плане его вряд ли смущают. Покажи обнаженный мозг морянину – и он вздрогнет, а островитянин лишь пожмет плечами и пойдет себе дальше.

– Нет, – наконец выговорил он. – Нет! Капитан приказал подключить эту штуку, невзирая ни на какие обстоятельства. Надеюсь, что связь с ним скоро восстановится.

Парень тороплива отщелкал на кнопках код и приник ухом к переговорнику.

– Капитан, Брюхо на связи! Прием!

В ответ – лишь треск помех.

– Капитан, вы меня слышите?

Выругавшись, Брюхо шагнул к интеркому. Но в условиях невесомости чуть было не пролетел мимо люка. В последнюю секунду зацепившись за скобу, он повис над люком и злобно уставился на технарей:

– Какой код у Контроля над течениями?

– Два-два-четыре, – ответила одна из женщин, не поднимая головы. – Он активизируется и голосом.

Парень отщелкал номер, и из интеркома выплеснулось серебристое сияние. От неожиданности он отскочил, поднял лазерник и щелкнул предохранителем. «Нет! Только не стреляй!» – беззвучно взмолилась Беатрис. И в ту же секунду пролезшая по техническому люку Шорти прыгнула ему на спину. Техники с визгом разбежались, а ошалевший Брюхо принялся палить по интеркому.

И он стрелял до тех пор, пока не кончился заряд. Для Беатрис время словно замедлило свое течение. Вот дуло медленно поворачивается и нацеливается прямо… прямо на нее!

«Так не бывает, – равнодушно подумала она. – Лазерник работает со скоростью света».

Дуло было так близко, что заряд даже не успел полностью выйти из него, как уже коснулся границ окружавшего мозг Алисы Марш сияния. А уже в следующую секунду ствол оказался пустым. Брюхо дико закричал, пытаясь отбросить раскалившийся лазерник, но пласталь прикипела к ладоням и не желала отдираться иначе как с огромными кусками вздувшейся волдырями кожи. Шорти собралась в комок и мощным ударом рук и ног одновременно запустила парня под потолок, где он беспомощно повис, не в состоянии спуститься вниз. Да и не до этого ему было. И все же выстрел лазерника как-то повлиял на поле, излучаемое мозгом, – теперь Беатрис чувствовала себя так, словно оно окружало и защищало ее от всего мира. И ей очень хотелось довериться ему – она больше не испытывала ни малейших сомнений, ни страха.