Текст книги "Воины света. Меч ненависти"
Автор книги: Бернхард Хеннен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 34 (всего у книги 45 страниц)
О забытых героях
«Строили столетиями, потеряли за несколько дней». Так сегодня говорят о Филангане. Но по большей части это гордые, еще молодые воины, которые не были там в дни гибели. Они ничего не знают об одиноком мужестве тех, кто всеми силами противился неизбежному.
Не забудут никогда Олловейна, стража Шалин Фалаха. Он всегда был там, где пели песнь мечей. Его холодные шутки придавали силы всем, кто нес, казалось, бесконечную вахту.
Но сколь много было тех, чьи имена сегодня не вспоминает никто!
Там были Гондоран, тот самый хольд, Повелитель Вод из далекого Вахан Калида, друг князя Оримедеса, который вел одинокое сражение в темноте и остался неузнанным даже тогда, когда даровал Каменному саду последнюю победу.
Забыт тот сын человеческий, благородной крови и злой на язык, разрушивший со своими людьми туннель и наполнивший переходы камнями, чтобы блокировать троллям путь в Небесную гавань. Даже когда от усталости они не могли поднять мотыги, ни один из сынов человеческих не колебался перед тем, как идти в бой, когда противник превосходящими силами шел на прорыв. Никогда не узнают, откуда они черпали мужество, ведь единственной наградой, которой они могли ожидать, были шрамы на их смертных телах.
Четверо золотых ворот были в широком туннеле, который вел от Небесного зала к оставшейся гавани. Его строили так, чтобы со сложенными мачтами из одной гавани в другую мог попасть даже самый большой ледяной парусник. По имени тех врат зовутся сегодня последние битвы в Филангане. Там были врата Садов, которые вели в Небесный зал, Лилейные врата у некрополя, где покоились во льду те, кто не нашел пути в лунный свет, Старые врата, неподалеку от дворца князя Ландорана, и Небесные врата, последний бастион перед оставшейся гаванью.
Один день понадобился троллям на каждые врата, чтобы разрушить их таранами и топорами. А если им это удавалось, их ожидал путь, где за каждый шаг они расплачивались кровью.
Отчаянно сражались защитники у наскоро возведенных баррикад, они протискивались через узкие туннели, чтобы неожиданно атаковать противника с флангов через скрытые потайные двери. Они пускали горящие остовы ледяных кораблей по покатым туннелям и при помощи кузнечных мехов высотой в человеческий рост, доставленных из кузни, гнали пламя и дым навстречу троллям.
Двадцать два дня сражались они, те, кому давали самое большее неделю. А затем тролли разбили Небесные врата.
Конная атака, возглавляемая Оримедесом и его кентаврами, последний раз отбросила удивленных врагов. Но каждый из защитников знал, что настало время покинуть Каменный сад. И выжившие бросили жребий, кому остаться, чтобы подарить отступающим еще несколько часов.
Белый камень означал место на последнем ледяном паруснике, который покидал крепость. Черный камень предвещал смерть…
Из «Взгляд сокола», с. 912,воспоминания из жизни Фенрила,графа Розенберга
Золото и камни
– Пусть мой нос не вводит тебя в заблуждение, Далла. – Ламби хлопнул себя по бедрам. – Здесь, внизу, все по-прежнему в порядке.
Королевская шлюха перевязала ему голову. Затем посмотрела на него своими зелеными глазами. Ламби всегда относился с предубеждением к рыжеволосым женщинам. Говорили, что от них нельзя ждать ничего, кроме неприятностей.
Подумал он и о камне, который лежал у него в кармане. Не важно, какие неприятности он на себя навлечет, долго это не продлится. Он усмехнулся.
– Ну, так как насчет нас? До отхода остается достаточно времени.
Далла положила руку ему на грудь, туда, где билось сердце.
– Я знаю, что здесь у тебя все в порядке, Ламби. Это единственное, что меня интересует в мужчинах.
Ярл не поверил своему счастью.
– Тогда идем? Я знаю местечко, совсем рядом, там…
Она покачала головой.
– Ты же знаешь, я должна присматривать за ранеными.
– Ты только что ранила меня в сердце. Рана убьет меня, если ты немедленно не сделаешь что-нибудь!
Далла рассмеялась. Затем поднялась.
– Да сплетет Лут тебе долгую нить.
– Никогда не везло мне с рыжеволосыми, – проворчал Ламби достаточно громко, чтобы она услышала его. – Вечно они от меня уходят.
Целительница покачала головой, волосы заплясали на плечах.
– Может, ты просто не вовремя спрашиваешь… – Она подарила ему пленительную улыбку и взошла на парусник, где размещались раненые.
Ламби катал в руке камень. У него уже не будет подходящего времени для вопроса.
– Ладно, все равно она рыжая, – проворчал он. – Надо было попытать счастья с блондинкой.
Он пошел к саням под красным пологом. Они были последними, которые нагрузили сегодня утром. Рагнар, один из его воинов, сидел на козлах. Он был крепким парнем с короткими светлыми волосами. Вообще-то он был лесорубом, но, насколько Ламби помнил, Рагнар никогда не упускал возможности подраться. Его покрытое шрамами лицо и широкий, сломанный в нескольких местах нос говорили о многом.
– Смотри мне, не вздумай удрать, старый развратник. На то, что находится в санях, можешь купить себе все дома радости в Гонтабу и бесплатно трахаться всю жизнь.
Лесоруб заговорщицки улыбнулся.
– Вот за это мы и выбрали тебя ярлом, Ламби. Ты всегда придумывал все лучше всех. Мне такое и в голову не пришло!
Краем глаза Ламби увидел, что Альфадас бежит к саням. Этого еще не хватало! Как бы он ни ценил Альфадаса, были вещи, которые эльфийскому ярлу никогда не понять, а значит, ему о них и знать не следует.
– Поезжай, Рагнар!
– Но…
– Езжай, проклятье, когда ярл тебе приказывает!
Альфадас размахивал руками.
– Да езжай же, – прошипел Ламби и, улыбаясь, помахал рукой в ответ.
– Он ведь хочет, чтоб я остался на месте, – возразил Рагнар.
– А я хочу, чтобы ты уехал, тупоумный теленок!
Рагнар отложил поводья.
– Герцог дважды спас мне жизнь. Если он чего-то хочет от меня, то можешь катиться со своими приказами куда подальше!
Было уже слишком поздно. Альфадас подошел к саням. По его виду Ламби понял, что тот знает.
Герцог убрал в сторону полог шатра, провел рукой по золоту, словно ему нужно было коснуться, чтобы удостовериться в увиденном.
– Значит, это правда, – негромко произнес он.
Когда Альфадас снова поднял глаза, в его взгляде читалось безграничное разочарование.
Ламби захотелось, чтобы Альфадас накричал на него, ударил по лицу. К такому он привык. Но взгляд… Этого он не мог вынести! Он пристыженно отвернулся.
«И ведь при всем при этом он прав», – рассерженно думал ярл.
– Это одна из проклятых дверей, – наконец сказал он. – Тот, у кого есть золотые двери, не должен удивляться, если однажды одна потеряется.
– Они наши союзники. Гостеприимные хозяева…
– Да, а мы – гости, которые настолько любезны, что подставляем свои головы под мечи вместо хозяев. Что нам с того? Почти половина людей, которые пришли с тобой в Альвенмарк, мертвы. И, несмотря ни на что, тебя боготворят! Альфадас, который лежит с нами в грязи. Альфадас, который вытаскивает нас, когда мы по уши в дерьме. Альфадас здесь, Альфадас там! Я слышать уже этого не могу!
– И поэтому ты решил украсть у нормирга парочку дверей? Что ты можешь сказать по этому поводу? – строго ответил герцог.
– То, что я хочу тебе сказать, не предназначено для ушей Рагнара. Идем!
Ламби потянул Альфадаса за собой к пустому доку. Он злился уже несколько недель, и теперь было самое время выговориться.
– Ты ослепляешь их своей славой, но на самом деле они тебе до одного места! Они восхищаются тобой, эльфийский ярл, герцог, гость за столом королей. Ты рискуешь ради них своей головой. И поскольку такой важный господин делает для них все, они чувствуют себя важными. А потом твой скальд сочиняет красивые песни, где все становятся героями. Но на самом деле тебе на них наплевать!
– Ты пьян, Ламби! Ты знаешь, что я делаю все для своих людей!
Ярл зло рассмеялся.
– Конечно! А еще я знаю, чего ты не делаешь. Ты никогда не думаешь о том, каково им будет, когда они вернутся. Думаешь, героическими историями можно насытиться? Во Фьордландии они уже через несколько лун станут таким же отребьем, каким были, до того как их засунули в твое войско. Что ты делаешь, чтобы изменить это, герцог?
Альфадас огорченно посмотрел на него. Теперь он отвел взгляд.
– Ты вообще не думаешь о возвращении, не так ли? Ты решил здесь подохнуть. И это твое дело. Но позволь уж людям не участвовать в этом! Называй меня вором, потому что я забрал парочку дверей из отдаленных коридоров. Мы выломали их из тех стен, где никто не будет сражаться. И все равно через пару часов здесь будет полно троллей и никто не пожалеет об этих дверях. Не знаю, кто нажаловался, пока ты сражался бок о бок с эльфами, а мы ломали камень. Но это знали все. Я позаботился о том, чтобы каждый, кто вернется во Фьордландию, стал богатым человеком.
Альфадас поднял руки, словно защищаясь.
– Довольно. Я понял, ярл. Может быть, я действительно ищу смерти… Но мне не стоило тянуть вас за собой навстречу гибели. – Он вынул из кармана белый камешек. – Мой жребий. Возьми его! Я видел, какой камень вытянул ты. Можешь идти.
Ламби выбил камень у него из руки.
– Думаешь, я недостаточно хорош, чтобы подохнуть здесь вместе с героями, которые вызвались на это добровольно? Когда дело доходит до смерти, мы все равны, ты… ты… надутый…
Герцогский кулак настиг его совершенно неожиданно. Ламби не представлял, что этот жилистый мерзавец может так сильно врезать. За ударом в живот последовал удар в подбородок.
– Забери своего ярла, Рагнар. – Герцог казался опечаленным.
«Вот ублюдок!» Оглушенный Ламби покачал головой. Он не мог поверить: двух ударов хватило, чтобы разделаться с ним. Должно быть, все из-за раны в голову! Ярл почувствовал, как его подняли. Рагнар уложил его на сани и набросил на плечи одеяло.
– Мне жаль. – Альфадас подошел к Ламби и вложил в руку проклятый белый камень. – Ты прав. Я уже не гожусь для того, чтобы быть вашим предводителем. До сих пор хорошо было иметь герцога, который защищает своих людей в битве, насколько это возможно. Теперь нужен человек, который отведет их домой. Такой, как ты.
Ламби хотел было подняться, но тут же снова рухнул. Он чувствовал себя так плохо, словно целую ночь пил дешевое вино.
– Ты не можешь…
Альфадас подал знак Рагнару.
– Поезжай! Отвези его к Далле, пусть еще раз осмотрит его голову.
Сани рывком тронулись с места. Через одеяло Ламби чувствовал холодное золото украденной двери.
Альфадас остался стоять посреди зала-гавани. Он обнажил меч и отсалютовал ярлу поднятым клинком.
– Прощай, герцог Ламби. Да сплетет тебе Лут долгую нить!
От последних врат послышался звонкий сигнал рога. Тролли возвращались. Альфадас развернулся и присоединился к горстке обреченных.
По крайней мере вода
Гондоран потел, словно свинья. Хольд разгладил стены туннеля и рассеянно провел рукой по лбу. Тяжелая диадема впивалась в плоть.
Несмотря на то что на Повелителе Вод были толстые фетровые сапоги, у него было ощущение, будто ноги горят. Он находился слишком близко! Здесь, внизу, воздух был спертым, маленький фонарь, висевший рядом на канате, давал слишком мало света, а на расстоянии нескольких пальцев под ним таилась смерть. «Можно ли выбрать более приятное место, чтобы сражаться против троллей?» – мрачно подумал он. Он предпочел бы галопировать на спине Оримедеса по просторным равнинам Земель Ветров или принимать участие в разгульных пирах кентавров. А он даже не смог попрощаться с полуконем…
Хольд наклонился вперед в узкой трубе. Она входила в скалу почти вертикально над ним. Его пальцы касались горячей земли. Вообще-то белый известковый туф должен бы получше защищать от жары. Он, вероятно, уже очень близко к цели. «Нужно быть осторожным!» – думал хольд. Он открыл свой дух силе короны. Убрал в сторону немного известкового туфа. Пол задрожал под ним. Где-то высоко в скале послышался скрежет. Сверху посыпались пыль и мелкие осколки. С самого утра гору каждые несколько мгновений сотрясали мягкие толчки.
«Должно быть, я сошел с ума», – подумал Гондоран. Никто не ползает по узким водяным туннелям внутри горы, когда каждый миг может разразиться землетрясение. Но он и так уже живет взаймы. Вообще-то он не должен был пережить прикосновение колючего покрывала. Он должен был лежать вместе со своими мертвыми товарищами в мангровых болотах близ Вахан Калида. Князю не следует покидать свой народ! Но остаться там значило бы предать королеву.
Гондоран был убежден: он выжил только потому, что должен совершить что-то важное. И когда он увидел фонтаны водяного пара, взлетающие вверх в Небесном зале, ему стало ясно, в чем заключается его задача. С оружием в руках он принесет очень мало пользы в сражении против троллей. Он был плохим арбалетчиком, а над его умением метать камни тролли бы только посмеялись. Зато он кое-что понимал в воде во всех ее проявлениях.
– Поторопись, Гондоран! – Голос молодой эльфийки несколько раз отразился от изломов в узкой трубе и прозвучал здесь, внизу, довольно резко.
Фалин помогала ему с тех пор, как военный совет разрешил ему заботиться о водяной системе горы.
Нужно было иметь мужество, чтобы ползти по узкому туннелю, когда дрожит гора. Молодая эльфийка была необычайно храбра. Гондоран не понял, что имеет против Фалин Олловейн. Он не стал терпеть ее среди защитников, несмотря на то что она принадлежала к числу личных гвардейцев его отца и, несомненно, была хорошим воином. Она была из древнего рода Фарангель.
Хольду вспомнилось детство. Чудесные дни, проведенные вместе с дядей. Старик часто часами рассказывал о разном, когда они толкали шестом лодку сквозь приветливую тьму цистерн Вахан Калида. Его истории были о нормирга и о том, как они в годы изгнания жили вместе с хольдами. Эльфы пришли с далекого севера, мангровые болота были местом, которое не ценил никто из детей альвов, за исключением хольдов. И только нормирга смогли возвести среди мрачных прибрежных болот тот чудесный город, в котором впоследствии каждые двадцать восемь лет собирались дети альвов со всех концов света, чтобы стать свидетелями того, как Эмерелль, самую значительную личность нормирга, снова и снова выбирают королевой.
С тех времен, когда закладывался фундамент Вахан Калида, род Фарангель был тесно связан с хольдами. Эти эльфы породили многих строителей каналов и цистерн. Гондоран гордился тем, что спустя столетия он первый Повелитель Вод, снова работающий с одним из рода Фарангель. «Круг замыкается», – подумал хольд.
Вместе они изучили планы скрытых водяных путей. И оба знали о тайне Ландорана, о том, что происходит глубоко в недрах горы, под их ногами. Они использовали некоторые крупные отрезки водопровода, чтобы отводить горячий пар наружу, на склоны горы. Так они уберегли Небесный зал от того, чтобы он наполнился горячим паром. И их работа принесла плетущим заклинание в Зале Огня облегчение, поскольку снимала напряжение, постоянно накапливавшееся внутри скалы.
Гондоран снова отер мокрый от пота лоб. Он знал, как обстоят дела наверху, у защитников. Иногда он слышал отдаленный шум битвы, несмотря на то что был почти на милю удален от Небесного зала. Вчера вечером и до поздней ночи, когда защитники сражались в отчаянной схватке дальше к югу, он обрабатывал светлую скалу на последнем отрезке большого туннеля. Он размягчил камень, а затем просунул сквозь него длинный шест – до большой трубы, которая таилась внутри. Несколько дней тому назад он изолировал ее от водопровода и соединил с другими трубами, которые вели в недра. Теперь настал час его сражения! Он создал более сотен соединительных туннелей к главным воротам.
Скала задрожала! Град каменных осколков застучал по трубе.
– Идем, Гондоран! Пора! – крикнула Фалин высоко над ним.
Он услышал совсем слабое эхо одиночного сигнала рога.
Хольд подергал за страхующую веревку, чтобы эльфийка поверила, что он начал подъем.
– Иди вперед, к шахте колодца! Я сейчас тебя догоню!
Ему было жаль, что приходится заканчивать их совместное дело ложью. Однако сегодня настал день, когда истекло время в его песочных часах. Заемное время прошло. Хольд задул фонарь. Он был рад, что убежал от колючего покрывала. Если посмотреть на ситуацию в целом, то по крайней мере его убьет родная стихия. Это достойно Повелителя Вод.
Хольд наклонился вперед. Сила короны потекла в его руки. Скала под ногами стала мягче. Он ухватился за длинный шест, стоявший рядом с ним. Несколько мгновений Гондоран ждал и прислушивался. А затем услышал. Троекратный сигнал горна! Так они договаривались с Олловейном.
Хольд вогнал шест в мягкий камень. Горячий водяной пар ударил ему в лицо.
По ту сторону детства
Олловейн ощупал оцарапанную щеку. Кровь струилась по его шее. Эльф устал. Еще вчера он не поймал бы этот удар! Вспомнился огромный тролль с булавой в обсидиановых осколках. Этот негодяй чуть не снес ему голову с плеч! Мастер меча едва успел пригнуться.
Примерно в двухстах шагах от эльфа собирались под защитой больших деревянных щитов тролли. При следующей атаке серокожие опрокинут их, сметут защиту. Взгляд Олловейна скользнул по последнему отряду. Там были Альфадас, Маг и еще двое людей; кобольд, имени которого он не знал, устало опирался на арбалет. Рядом с ним стояла Сильвина. Она наложила на тетиву стрелу и выжидала, не появится ли брешь в стене тролльских щитов. Один воин из личной гвардии Ландорана. Слишком мало! Сражаться не имеет смысла.
Мастер меча посмотрел на длинный ряд отверстий в стене туннеля, не крупнее большого пальца. Настало время принять предложение хольда. Вопреки всякой вероятности они отбили две атаки. Но третьей им противопоставить нечего… Кроме оружия Гондорана!
Последние беженцы должны быть уже далеко на обледенелом высокогорье. Троллям их не догнать. По крайней мере сегодня. Олловейн снял с пояса серебряный рог и поднес его к губам. Три длинных сигнала были его прощальным приветом Филангану.
– Что это значит? – устало поинтересовался Альфадас. – Приглашаешь троллей?
– Нет, зову нашего последнего союзника. – Мастер меча обернулся к остальным. – Назад. Бегите к Небесной гавани. Бегите настолько быстро, насколько позволяют ноги. Наш друг освободит драконье дыхание, так он сказал мне.
И прежде чем кто-то успел о чем-либо спросить, послышалось далекое угрожающее шипение. Олловейн спрыгнул с баррикады.
– Бегите! – крикнул он. – Возьмите небольшие ледяные парусники, которые еще остались!
Шипение стало громче. Его товарищи побежали. Мастер меча схватил кобольда и перебросил его через плечо. Он извинится за бесцеремонность. Позже.
– Что происходит, командир? – испуганно пискнул кобольд.
Чтобы ответить, Олловейну не хватало дыхания. Остальные бежали чуть впереди него. Сильвина оглянулась. Ее глаза расширились. Шипение ворвалось в туннель. Олловейн не оглядывался. В ушах стояли пронзительные крики. Предсмертные крики.
Кобольд завизжал.
– Беги! Беги, не то драконье дыхание настигнет нас.
Мастер меча широким прыжком перемахнул через искореженные обломки Небесных врат.
– Держитесь слева! Все к докам! Не бегите прямо!
Олловейн повернул в сторону за воротами и пронесся вдоль выкрашенной в белый цвет стены. Крики за спиной стихли. Слышно было только угрожающее шипение. Густой белый дым прорывался сквозь разрушенные Небесные врата. Лейб-гвардейца его отца поглотило облако. Короткий вскрик. Только теперь Олловейн осознал, что прокричал предупреждение на языке людей.
Остальные ушли. Они мчались к ледяным парусникам, пришвартованным в доках.
Пар медленно распространялся по широкому залу. Пол Небесной гавани был покрыт льдом, через широкие ворота, выходившие на равнину Карандамона, проникало дыхание зимы.
Олловейн спустил кобольда на землю. Борода маленького воина была покрыта мелкими серебристыми водяными жемчужинами. В лицо Олловейну ударило неприятно теплое дыхание, обожгло щеки.
– Спасибо, командир, за то, что ты забыл все формальности и перебросил меня через плечо, словно я мешок с мукой.
Олловейн устало улыбнулся.
– Кто знает, как часто твои арбалетные болты спасали мне жизнь. Ты ничего мне не должен.
Кобольд упрямо покачал головой.
– Я обязан тебе жизнью, командир. Можешь потребовать возмещения в любой момент. Меня зовут Мургим. Ты найдешь меня…
– На ледяном паруснике! – перебил Олловейн велеречивого кобольда. Их окутал густой туман. Маленький воин превратился в размытый силуэт. – Держись за стену, ты обязательно доберешься до дока.
– А ты не пойдешь с нами, командир? – крикнул ему вслед Мургим.
Олловейн ощупью двигался вдоль стены. Скала была скользкой от сконденсировавшейся воды. Он уже не командир. И, несмотря на поражение, Олловейн почувствовал бесконечное облегчение. Филанган был потерян. Он сражался до последнего, но спасти скальный замок было невозможно. Теперь он сделает то, что должен был сделать уже давно!
Он отыскал лестницу, по которой спускался только раз, и отправился в глубь горы. Теперь здесь не было стражи. Каменный сад опустел, колодец меж колонн запечатан. Земля под ногами все еще дрожала. Ощущение было, словно идешь по тонкому льду, который вот-вот треснет под лучами весеннего солнца.
Из прохода в Зал Огня струился дрожащий поток горячего воздуха, похожий на жидкое стекло. Жаркое дыхание гнало перед собой крупные хлопья пепла. Словно черные мотыльки, плясали они, выписывая безумные узоры. В горле у Олловейна пересохло. Пот сползал по лицу и спине, обжигая раны. Пахло каменной пылью. На языке – горький привкус.
Горячий воздух опалил, когда эльф вошел в зал. На полу осталось не более полусотни нормирга. Скамьи вдоль стены опустели. Резервы в сражении с горой были исчерпаны.
Олловейн осторожно продвигался между плетущими заклинание в центр зала. Никто не обратил на него внимания.
Линдвин по-прежнему стояла на коленях на золотом диске, словно за все эти недели не сдвинулась с места ни на дюйм. Лицо ее было бледным, черты его – преисполнены молчаливой строгости. В черных волосах сверкало первое серебро.
Мастер меча опустился перед ней на колени. Мягко положил руки на плечи.
– Ты меня слышишь?
На лице Линдвин не отразилось ничего. Глаза смотрели безучастно.
– Все закончилось. – Он нежно провел рукой по одной из серебряных прядей. – Мы отдали все. А теперь идем!
Линдвин не слышала его. Олловейн подумал о том, что говорил отец о хоре плетущих заклинание. Что случится, если он вынет замковый камень из свода, если просто заберет с собой свою возлюбленную? Сгорит ли сна, если слишком быстро очнется от транса? Этого он не знал! Но знал, что случится, если он просто будет стоять здесь рядом с Линдвин. Придут тролли. Опьяненные победой, они перебьют всех.
Олловейн нежно поднял волшебницу на руки. Он нес ее, крепко прижимая к груди, чтобы защитить.
Похоже, оцепенение спало! Все плетущие заклинание подняли головы. Молодую женщину рядом с ним охватило пламя.
– Предатель! – Меж магов поднялась стройная фигура. Отец.
Олловейн не остановился. Не обращая на Ландорана внимания, он шагал к воротам, ведущим наружу, в Каменный сад.
– Мы еще могли победить гору! – обвиняющим тоном крикнул князь. – Твой поступок сделал все наши жертвы напрасными!
Мастер меча молчал. Слишком долго подчинялся он отцовскому безумию.
– Я проклинаю тебя, мой сын! Я проклинаю тебя! Бери ее, она не принесет тебе пользы. Линдвин знает, где ее место. Ты больше не можешь владеть ею. Даже сейчас, в этот миг, она пытается изгнать дисгармонию из великой песни. Тебя! Никогда не возляжешь ты с ней! Это мое проклятие!
Олловейн не хотел слушать. Отец больше не имел власти над ним. Его волшебная сила была связана песнью.
Эльфы снова опустили головы. Тишина воцарилась в Зале Огня. Стих даже отдаленный рокот. Только звук собственных шагов сопровождал мастера меча.
С Линдвин на руках он пересек Каменный сад. Земля вибрировала сильнее. Мелкая пыль сыпалась с золотых ветвей у свода. Олловейн целовал девушку, шептал уверения в любви, но она не просыпалась – как и Эмерелль.
В отчаянии нес он Линдвин вверх по длинной лестнице. Он знал, что не пройдет в Небесную гавань. Там уже не будет ждать их ледяной парусник. Тролли, должно быть, давно взяли гавань штурмом. Олловейн повернул на запад. По потаенным переходам он бежал на восток, к сердцу горы. А затем вернулся далекий рокот. Пол качался под ногами. Вдоль перехода мчалась паутина тонких трещин.
Олловейн понесся как ветер. Иногда он слышал шаги и гортанные крики троллей. Наконец он достиг лестницы, ведущей высоко над озером в Небесном зале в светящуюся скалу. На ступеньках лежали камешки. Сухой горячий воздух ударил в лицо мастеру меча, когда он спешил по широким мраморным ступеням над пропастью.
Глубоко под ним простирался зал. Многие деревья горели. Там, где было озеро, из земли вырывались струи жидкого огня. Сотни троллей бежали через Магдан Фалах, на конце которого светилась золотая арка.
Все выше и выше взлетали над озером фонтаны. Олловейн знал, что есть только одно спасение – те ворота, у которых он так часто стоял мальчиком и проходить через которые ему всегда запрещалось.
Мраморные ступени задрожали. Олловейн оглянулся назад. Часть лестницы рухнула, далеко внизу навстречу огненному озеру опускался Магдан Фалах. Две из устремлявшихся к небу опор были сломаны.
Медленно, словно склоняясь перед ним на прощание, белый мост опускался навстречу огню. Тролли толпами скатывались по гладкой поверхности. Наконец мост опустел. Стал безупречен. Он стряхнул с себя незваных гостей и снова засверкал, стал белым, как свежевыпавший снег.
– Ты погибнешь с нами, эльфеныш! – Покрытый пылью тролль с длинным окровавленным шрамом на лбу стал на лестницу над пропастью.
Олловейн ускорил бег. Ноги болели. Длинный путь исчерпал его силы. Шлепанье босых ног тролля по мрамору все приближалось.
На конце лестницы находился маленький грот. Сталактиты сверкали здесь маслянисто-черным. Раньше в этой пещере было хрустально чистое озеро. Теперь в полу зияла широкая трещина. Вода исчезла.
Олловейн задыхался. Воздух полнился мелкой каменной крошкой, от которой пекло глаза и пересыхало во рту. Каждый вдох становился мучением. Всего несколько шагов до запретной двери! Наполовину ослепший, он двигался вперед. Когда он закроет ворота за собой на засов, то будет спасен.
Наконец он достиг потайного уголка. Дверь исчезла! Она была выломана!
Тролль почти настиг. Олловейн осторожно положил Линдвин на широкую скамью, высеченную из камня, устроил ее голову на покрытой пылью каменной подушке. Затем повернулся и обнажил меч.
Тролль тоже казался усталым. Он смотрел на Олловейна красными воспаленными глазами.
– Проклятые эльфы! Не могли оставить его нам! Лучше уничтожить Кенигсштейн, чем проиграть, отдать его троллям! – Замахнувшись секирой, он атаковал.
Мастер меча хотел поднырнуть под широкое лезвие, но в последний миг тролль изменил направление удара. Каменное оружие едва не угодило Олловейну в плечо. Эльф поскользнулся на камнях. Чуть не упав, он отскочил на недосягаемое для противника расстояние.
– Тогда сначала погибнет твоя самочка! – проворчал тролль и потопал к скале.
Олловейн хотел закричать, но истерзанное горло издавало только хрип. Он прыгнул вперед. Его меч скользнул по руке великана.
– Вот надоеда.
Локоть тролля угодил в грудь. Пролетев некоторое расстояние, Олловейн больно ударился о скалу.
Противник тут же атаковал снова. Оглушенный мастер меча бросился в сторону. Слишком медленно! На этот раз секира нашла свою цель! Кольчуга порвалась. Эльф почувствовал, как сломалась кость. Перед глазами заплясали круги. Тролль наклонился к нему и хотел было поднять. Правая рука Олловейна устремилась вверх.
Враг поспешно поднялся, чтобы уйти от клинка. Послышался скрежет. Слишком утомленный, чтобы атаковать еще раз, мастер меча стал ждать смертельного удара.
Тролль не шевелился. Кровь лилась у него из подбородка.
Олловейн заморгал. «Гора все же победила тебя», – подумал он. Из горла тролля торчало острие сталактита. Каменный шип пробил ему голову, когда тот поднялся.
Эльфийский князь потащился к Линдвин. Она по-прежнему была в трансе. Левая рука Олловейна плетью свисала вдоль тела. Из глубокой раны била темная кровь.
Со стоном он оторвал широкую полосу ткани от истерзанного камзола и заткнул ею рану. Спрятав меч в ножны, он поднял Линдвин. Еще несколько шагов!
Сильный удар заставил гору дрогнуть. Сталактиты посыпались со свода, разбиваясь об пол. Мертвый тролль скатился с каменного шипа.
Олловейн переступил порог, всегда бывший для него запретным. Тот, кто переступал его, оказывался по другую сторону юности. Моргая, мастер меча осмотрелся в узкой комнате, знакомой только по рассказам. Двое саней с высоко загнутыми полозьями стояли на полу у круглого входа в туннель. Сюда в почетной процессии являлись те, кто проходил последнее испытание.
Олловейн поднял Линдвин и положил на сани. Затем оттолкнулся ногами. Сталь заскрежетала по камню. Сани покатились.
Они быстро мчались вниз по туннелю навстречу увеличивавшемуся пятну света. Затем их окружило ослепительное сияние. Сани подпрыгнули и врезались в крутой ледяной склон.
Ветер обжигал щеки Олловейна. Эльф почти ничего не видел. Он из последних сил обнимал Линдвин, пытаясь управлять санями. Все коварные скалы были удалены с этого отрезка горы, и мастер меча знал об этом. Нужно просто держать сани на курсе. Если они будут держаться прямо, то окажутся за много миль отсюда. С такой поездки в санях начиналось ледяное испытание. Молодые эльфы, от которых ожидалось, что их магического таланта хватит на то, чтобы защититься от мороза и выстоять в сражении со стихиями, начинали здесь свое путешествие. И если они своими силами через ледники и пропасти могли достичь Небесной гавани на другой стороне горы, то с этого момента считались среди нормирга взрослыми.
Олловейн опустил подбородок на грудь. Волосы Линдвин хлестали по лицу. Они пахли каменной пылью. Перед его глазами размывался ослепительно белый склон. А затем остались только свет, визг полозьев и пение ветра в скалах.
