Текст книги "Невидимки (ЛП)"
Автор книги: Бентли Литтл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 23 страниц)
ЧАСТЬ ВТОРАЯ. Мы здесь
1.
Никакого чувства вины я не испытывал. Странное ощущение. Не считая легкого угрызения совести, я не чувствовал за собой никакой вины за содеянное. Однако я хотел, я пытался. Я даже пробовал анализировать причины. Убийство – это плохо. Так меня учили с самого детства. Ни один человек не имеет права отнимать жизнь у другого. Так поступать… нельзя.
Так, почему я ничего не чувствовал?
Наверное, несмотря на неприятие убийства, глубоко в душе я считал, что Стюарт это заслужил. Почему я так решил, откуда взялось это высокомерное отношение к чужой жизни, я объяснить не мог. Это было какое-то иррациональное, подспудное ощущение, и какие бы разумные аргументы Фелипе бы ни приводил, что бы я сам ни думал, вскоре я пришёл к выводу, что я поступил правильно. Может, я поступил противозаконно, зато справедливо.
Законность и незаконность.
Применимы ли подобные термины ко мне?
Мне казалось, нет. Я начал думать, что действительно, как и сказал Фелипе, у меня на этой планете была какая-то цель, что моя анонимность – это не проклятие, а благословление, что я был защищен от привычной морали, которая управляла остальными. Я был совершенно обычным, говорил мне Фелипе, но именно это делало меня особенным, давало право поступать так, как не могли поступать другие люди, окружавшие меня.
Я был рождён Ужасом Простых Людей.
Ужас Простых Людей.
Занятная концепция. Очевидно, Фелипе долго её обдумывал. В первый же день он познакомил меня с остальными. Я всё ещё находился в шоковом состоянии, не до конца соображал, но Фелипе отвёл меня к машине и, следуя его указаниям, мы доехали до кофе-шопа «Деннис», что в округе Оранж. Остальные террористы уже находились там. Они сидели за двумя приставленными друг к другу столами, ни официанты, ни прочие посетители не обращали на них ровным счётом никакого внимания. Мы прошли к ним. Не считая Фелипе, я насчитал восемь человек. Все – мужчины. Четверо примерно нашего с Фелипе возраста. Троим на вид было за тридцать, и ещё один оказался стариком, возрастом глубоко за шестьдесят.
Я взглянул на них и вдруг понял, что поразило меня в Фелипе при первой встрече, что показалось знакомым. Он выглядел совсем как я. Они все были похожи на меня. Я не о физическом сходстве, одинаковых носах или цвете волос. У нас были одинаковые вкусы, предпочтения, привычки – всё это будто делало нас представителями одного вида. Среди нас только белые. Я это сразу отметил. Ни одного представителя нацменьшинств не было. Однако наше сходство состояло не только в принадлежности к одной расе.
Мы все – Невидимки.
Фелипе представил меня остальным.
– Вот человек, о котором я вам рассказывал, – сказал он, указывая на меня. – Вот тот, кого я готовил. Сегодня он, наконец, завалил своего начальника. Теперь он – один из нас.
Я нервно осмотрел ладони. На костяшках пальцах и под ногтями я заметил запекшуюся кровь. Я вдруг заметил, что до сих пор одет в костюм клоуна.
Фелипе представлял собравшихся по одному, те вставали, улыбались, пожимали мне руку. Старика звали Бастер, в прошлом он был дворником. Молодых парней звали Джон, Джеймс, Стив и Томми. Прежде чем примкнуть к Фелипе, Джон и Томми трудились в сетевых магазинах. Джеймс работал распространителем журнала «Пеннисейвер»[9]9
Бесплатный журнал объявлений.
[Закрыть]. Стив когда-то был делопроизводителем в разных фирмах. Двое парней постарше – Билл и Дон – являлись обычными «менеджерами среднего звена». Билл – в администрации округа Оранж, а Дон в инвестиционной фирме. Третий – Пит – был строителем.
Все эти люди отныне были моими соратниками.
– Присаживайся, – произнёс Фелипе, отодвигая стул. – Ты голоден? Поесть не хочешь?
Я кивнул и сел на предоставленный стул. Я действительно проголодался. Я не завтракал и не обедал, к тому же всё произошедшее пробудило жуткий аппетит. Но с тех пор как мы вошли, к нам не обратилась ни одна официантка.
– Не переживай, – сказал Фелипе, будто прочитав мои мысли. Он прошёл в центр зала и встал прямо на пути немолодой официантки, направлявшейся на кухню. Она чуть не врезалась в него, замерла и уставилась на него так, будто видела впервые в жизни.
– К нам подойдёт кто-нибудь? – громко произнес Фелипе и указал на наш стол.
– Простите. Я… – Официантка взяла себя в руки. – Вы готовы сделать заказ?
– Да.
Вместе с Фелипе она подошла к нам. Он заказал пирог и кофе, я заказал чизбургер, луковые кольца и большую колу. Остальные уже поели, поэтому они просто попросили ещё кофе.
Я огляделся и внимательно осмотрел других Невидимок. Всё происходило слишком быстро. Мозг продолжал обрабатывать информацию, но эмоционально я слишком вымотался. Я понимал, что происходит, но как реагировать на это, я не знал. Я смотрел на Джона и Томми, или на Томми и Джона – кто из них кто я так и не понял, и пытался вспомнить, встречал ли я кого-то из них на улицах Ирвайна, когда прогуливал работу. В них было нечто такое, что делало их для меня более знакомыми, нежели остальные.
Видел ли я их прежде?
Это кто-то из них украл упаковку пива из «7-11»?
– Ладно. – Фелипе широко улыбнулся. – Понимаю, для тебя всё в новинку. Давай, не я буду рассказывать, а ты задашь интересующие тебя вопросы.
Я внимательно вгляделся в лица собравшихся. Я не увидел в них недружелюбия, подозрительности, какого-то превосходства, лишь искреннее понимание. Они прекрасно знали, через что я прошёл, что мне довелось пережить. Они вели себя естественно.
Они не похожи на террористов, подумал я. Фелипе, наверное, самый суровый из них, но даже он не излучал угрозы, не выглядел как фанатик, которыми были настоящие террористы. Они же, как дети, понял я. Они играли, притворялись.
Я это понял, ещё, когда они представлялись. Все они говорили о том, чем занимались в прошлом, где работали, но никто не сообщил мне, чем же он занимался в данный момент. Я прочистил горло.
– А где вы, эм, работаете? – спросил я. – Вы же где-то работаете сейчас?
– Работаем? – рассмеялся Бастер. – Нет, мы нигде не работаем. Хватит с нас этой херни.
– Нам не нужно работать, – добавил Стив. – Мы – террористы.
– Террористы? Что это значит? Чем вы занимаетесь? Вы где-то вместе живёте, типа, какой-то коммуной? Или просто собираетесь раз в неделю, или что?
Я смотрел на Стива и заметил, что после моих вопросов он перевёл взгляд на Фелипе. Все остальные последовали его примеру.
– Это не работа, в привычном смысле, – принялся пояснять он. – Это не какое-то занятие. Это наша сущность.
Остальные согласно закивали, но никто не вызвался объяснить значение этих слов.
– Ты спросил, чем мы занимались, – продолжал Фелипе. – Где работали. Большинство людей ассоциируют себя со своей работой. Без работы они никто. Работа – источник их самоопределения. Большинство не знают ничего, кроме работы. Им необходимо нечто, что наполнит жизнь смыслом, укажет цель. Но чем может наполнить работа, например, секретарём? Свободным временем, когда можно заниматься чем угодно! Ты ограничен лишь собственным воображением. У большинства людей нет никакого смысла жизни. Они не знают и даже не задумываются, зачем они живут. Но у нас есть возможность стать другими. Нам не нужно постоянно себя чем-то занимать, работать до самой смерти. Мы можем жить!
Я вспомнил собственные скучные унылые выходные. Я всегда был одним из тех, кто теряется без работы. Я вновь внимательно посмотрел на лица других Невидимок. Уверен, они жили точно так же.
Однако Фелипе прав. У меня появился шанс всё изменить. Мы все уже убивали. Как бы мы ни выглядели за этим столом, какими приветливыми бы ни были, каждый из нас совершил как минимум по одному убийству. Что нам ещё после этого оставалось? Какие перед нами ещё стояли запреты? Мы уже доказали, что нити общественных отношений нас больше не связывали.
Я кивнул Фелипе.
Тот улыбнулся.
– Мы свободнее, чем кто бы то ни было. Большинство людей считает, что они занимаются чем-то важным, что они нужны. Только, нам лучше знать. В мире полно продавцов, которые после рождения детей немедленно возвращаются к работе, так как считают, будто эта работа кому-то важна, будто без их участия ничего работать не будет. Суть в том, что они – лишь винтики огромной машины. Если они уволятся или умрут, их место тут же займут другие, и никто не заметит никакой разницы.
– Но нам открылась истина. Мы поняли, насколько мы бесполезны, заменимы, бессмысленны. Мы освобождены ради более великих дел.
– Ну и чем мы будем заниматься? – спросил я. – В смысле, как террористы?
– Всем, чем захотим, – ответил Бастер.
– Понятно. А чего мы хотим?
И снова все посмотрели на Фелипе.
Он выпрямился, очевидно, наслаждаясь всеобщим вниманием. Эта идея была его детищем и он явно гордился ею. Он поставил локти на стол, наклонился вперед и заговорил так, будто командир партизанского отряда разъяснял боевую задачу своим бойцам. Он видел нас неким подобием мстителей. Мы пережили преследование финансовых, интеллектуальных авторитетов. Мы прекрасно понимали, что это такое – быть отвергнутыми, забытыми и невидимыми. Именно поэтому, говорил он, благодаря пережитому опыту, именно потому, что мы видели всю подноготную этого общества, мы поняли, что нужно делать. И как именно делать. Если мы всё грамотно продумаем и проведём, мы совершим глобальные перемены.
Все активно закивали, будто искренне верили его словам. Я тоже начал кивать, испытывая гордость за то, что стал частью всего этого. Но вместе с тем, я задумался, а все ли искренне разделяли эти утопические идеи.
Или мы лишь хотели хоть раз в жизни стать частью чего-то большего.
– Но ведь мы и правда… террористы? – спросил я. – Мы будем заниматься взрывами, похищениями людей и прочими… терактами?
Фелипе уверенно кивнул.
– Мы начали с малого и постепенно движемся вперёд. Мы вместе не так давно, но уже разгромили «Макдональдс», «Кей-Март», «Краун Букс», «Блокбастер» и несколько других крупных сетей. Изначально мы хотели ударить по тем, кто нас угнетал, нанести финансовый ущерб известным брендам, тем, кто превозносит узнаваемое над неузнаваемым. Но мы очень быстро поняли, что сами теракты не что иное, как рекламная площадка для тех или иных групп. Они служат привлечению внимания. Отдельные акции не решат существующих проблем, однако они привлекают к ним внимание общественности, позволяют сконцентрироваться на их решении. Отвечая на твой вопрос, скажу, что слово «террористы» это скорее преувеличение. Мы ещё ничего не взрывали и не угоняли самолёты. – Он ухмыльнулся. – Пока.
– Пока?
– Как я сказал, мы работаем над этим, разрабатываем методы усиления активности.
– И чего вы в итоге хотите добиться?
Фелипе откинулся на стуле.
– Хотим добиться известности.
Официантка принесла еду и напитки и я жадно набросился на обед, пока остальные переключились с объяснения основ на ежедневные дела.
Фелипе в этом обсуждении участия не принимал. Он держался в стороне, будто даже над нами, я решил, что он знает и понимает гораздо больше, чем все мы.
Я доел бургер. Две официантки опустили жалюзи на западные окна ресторана. Я посмотрел на часы над кассой. Время перевалило за три часа.
У меня оставался ещё один вопрос, ответ на который мне никто пока так и не дал. Я отложил вилку и сделал глубокий вдох.
– Так, что мы такое? – спросил я. – Почему мы такими родились? Или мы стали такими со временем? Что… что мы такое? – Я осмотрел сидящих за столом, но никто не посмотрел на меня в ответ. Они чувствовали себя неуютно.
– Мы – другие, – ответил Фелипе.
– Но, кто мы?
Повисла тишина. Даже Фелипе впервые с нашей встречи на улице выглядел каким-то неуверенным.
– Мы – Невидимки, – сказал Бастер.
– Я в курсе… – начал я, но замолчал и посмотрел на него. – Откуда в наших головах появилось это слово – «Невидимки»? Кто нам это внушил?
Он пожал плечами.
– Я не знаю.
Фелипе понял, к чему я клонил.
– Да! – уверенно воскликнул он. – Мы все думали над этим словом, так ведь? Оно пришло ко всем нам на ум по отдельности.
– Я не до конца понимаю, что оно означает. И означает ли вообще хоть что-нибудь. Слишком странно, чтобы быть просто совпадением.
– Оно означает то, что означает, – ответил Фелипе. – Оно означает, что нам предначертано быть террористами.
– Знак судьбы, – сказал то ли Томми, то ли Джон.
Мне от этих слов стало неприятно. Я не считал, что мне что-то было «предначертано». Я не считал, что бог просто взял и указал на нас десятерых. Мне не нравилась сама мысль о том, что мы подчинялись чьей-то могучей сверхъестественной воле.
Фелипе взглянул на часы.
– Уже поздно, – сказал он. – Пора ехать.
Он достал из кармана купюру в двадцать долларов и швырнул на стол.
– Этого хватит? – поинтересовался я.
Фелипе улыбнулся.
– Это не важно. Даже если не хватит, они всё равно ничего не заметят.
На парковке мы расстались, договорившись завтра утром встретиться у здания городского суда в Санта Ане. Фелипе заявил, что у него появился план, как подгадить американской системе правосудия, но для начала нужно будет провести испытания.
Он намеревался поехать домой со Стивом, но по пути к его «Тойоте» обратился ко мне:
– Так ты с нами?
– Разумеется, – ответил я.
«Разумеется».
Утром я убил человека, а затем весь день провёл в компании совершенно незнакомых людей, называвших себя террористами, и уже считал себя одним из них, был готов участвовать в любых их акциях, будто так и надо.
– Тогда будь готов к 7:30. Заедем сначала позавтракать.
Я кивнул.
– Хорошо.
Я поехал домой.
Они приехали ровно в 7:30. Все. Стояли и ждали прямо на пороге моей квартиры. Я только что вышел из душа, даже не успел толком одеться и открыл дверь, будучи в одних джинсах. Я был рад их видеть. Всю предыдущую ночь я провёл в размышлениях, пытаясь понять, почему я не проявил ни капли сомнения или любопытства. Почему я просто принял их идеи, пошёл за ними следом. Но, когда я увидел их утром, все мои ночные сомнения отпали сами собой. Я – один из них. Я раньше никогда ни в чём не участвовал, мне просто было приятно, что я не один такой.
Я был чрезвычайно рад их видеть и, приглашая к себе, широко ухмылялся. В крошечную квартирку набилось восемь человек.
– Ого, – восхищенно воскликнул Джеймс. – Да тут круто.
Я оглядел собственное жилище, взглянул на обстановку его глазами и впервые после перестановки я заметил, что тут действительно круто.
Я оделся, причесал волосы, и мы отправились в «Макдональдс», где позавтракали яичным бисквитом. Мы ехали на трёх машинах. Я сел к Джеймсу и Фелипе в его «Дарт».
Мы как будто знали друг друга всю жизнь. Никто ко мне не относился как к новичку, как к пришельцу. Я мгновенно влился в коллектив, я словно оказался дома, среди близких друзей.
Нет, не друзей.
Среди братьев.
Суд начинал работу в 9 утра, но мы приехали раньше, в 8:30. Фелипе извлёк из багажника объёмную холщёвую сумку. Мы спросили, что это, но он вместо ответа лишь улыбнулся. Мы пошли следом за ним в зал, где рассматривали нарушения ПДД и расселись на галерее, где обычно находились защитники и представители общественности.
– Ну и что будем делать? – поинтересовался Джеймс.
– Увидишь, – ответил ему Фелипе.
Зал потихоньку заполнялся нарушителями и членами их семей. Вышел клерк и зачитал список имён. В зале появился пристав, следом за ним вышел судья, представленный приставом, как «достопочтенный судья Селуэй». Началось слушание первого дела, перед судьёй предстал офицер полиции и дредастый чёрный парень, представившийся таксистом. Они принялись излагать обстоятельства поворота под запрещающий знак.
Когда обсуждение стихло, Фелипе выкрикнул:
– Судья Селуэй – поц!
Судья и остальные в зале начали оглядываться. На суд пришло немало народу, но все они были рассредоточены и рядом с нами сидела лишь одна латиноамериканская пара.
– Твоя дочь ебет себя свиной колбасой! – снова выкрикнул Фелипе. Он ухмыльнулся и наклонился ко мне. – Давай, – прошептал он. – Крикни что-нибудь!
– Нас арестуют за неуважение к суду! – прошептал я в ответ.
– Они нас не видят. О нас забывают в ту же секунду, как посмотрят в нашу сторону. – Он пихнул меня в бок. – Давай. Крикни.
Я глубоко вдохнул.
– Сосни хуйца! – крикнул я.
Судья поднял молоточек.
– Довольно! – произнес он. Он что-то сказал приставу и тот подошёл к перилам, ограждавшим наш сектор.
– Пиздюк! – выпалил Бастер.
– Хуесосина! – добавил Томми.
Судья ударил молоточком. Пристав взглянул на нас, над нами, мимо нас. Латиноамериканская парочка начала оглядываться в поисках источника шума.
– Мамку твою в сраку драл! – крикнул я, затем повернулся к Фелипе и улыбнулся. Мне понравилось выкрикивать гнусности.
– Пиздюк! – повторил Бастер.
– Пожуй говна! – вновь крикнул я. В моём голосе, как и у остальных, был слышен гнев. Не знаю, на что именно я злился, но я злился. Я был очень зол. Чрезвычайно разозлён. Я был обозлён на судьбу, на мир, на всё, что довело меня до такого состояния, в моих выкриках сквозила ярость и отчаяние.
– Я ссал в рот твоей сестре, а той всё было мало! – кричал я.
– Толстожопый, обосраный мудозвон! – вступил Джеймс.
Фелипе раскрыл сумку и вытащил из неё упаковку яиц.
Я рассмеялся.
– Давайте, шустрее, – сказал он, передавая коробку.
Мы принялись швырять яйца. Одно попало в фуражку пристава и сбило её на пол. Второе тут же разбилось о его лысую голову. Судья склонился над столом, укрываясь от летевших в его сторону яиц. Те разбивались о столешницу и стену за его спиной. Я швырнул своё и попал судье прямо в грудь, по чёрной тунике потёк желток. Объявив перерыв, судья скрылся в служебном помещении.
Мы быстро израсходовали весь «боезапас», Фелипе подхватил сумку и встал.
– Ладно, парни. Валим.
– Но мы же только начали, – возразил Стив.
– Мы хоть и зовёмся Невидимками, но по факту таковыми не являемся. Останемся здесь, нас заметят. Сваливаем. – С этими словами он вышел из зала суда, остальные последовали за ним.
Перед уходом, Бастер крикнул в третий раз:
– Пиздюк!
Я слышал крики пристава, затем дверь закрылась.
Мы все ощущали прилив адреналина, наши души пели. Мы неслись по коридорам здания суда, смеялись и обсуждали произошедшее, повторяли самые веселые реплики и добавляли то, что хотели бы крикнуть, но почему-то не додумались.
– Сработало, – не без удивления заметил Фелипе и повернулся ко мне. – Представь, если мы сорвём крупное слушание, из тех, что освещает пресса. Представь, какой эффект это даст. Мы попадём в новости.
– И что дальше? – спросил Стив. Мы распахнули стеклянные двери главного входа и вышли на улицу.
Фелипе ухмыльнулся, одну ладонь он положил на плечо Стива, другую на Джеймса и произнес:
– Не переживайте, парни. Мы что-нибудь придумаем. Что-нибудь придумаем.
2.
Братья.
Мы продолжали общаться, и хоть я и предпочёл бы компанию террористов другого типа, они мне нравились. Честно говоря, я был настолько вдохновлён тем, что нашёл таких же, как я, других Невидимок, что был бы рад, даже если бы возненавидел Фелипе и его соратников.
Но они мне нравились.
Очень нравились.
Складывалось впечатление, что, несмотря на заявления Фелипе, они ещё не были до конца сложившейся группой. Но с моим появлением что-то изменилось, будто все детали встали на места. Я не привнёс ничего нового, никаких новых идей, ни новых целей, но я словно стал неким катализатором, связующим звеном, соединившим группу людей по интересам в нечто целое.
В первую неделю Фелипе проводил большую часть времени со мной. Он пытался выяснить мою подноготную, настраивал меня нужным образом, старался привить мне свои взгляды. Для него казалось важным, чтобы я принял концепцию Ужаса Простых Людей. Я принял её, о чём раз за разом ему повторял, но он продолжал снова и снова её излагать и пояснять, будто считал себя миссионером, а меня язычником, не желавшим принять его учение.
Первое время я переживал, что убийство Стюарта приведет ко мне, что полиция сложит два плюс два и быстро выяснит, что с его гибели я ни разу не появлялся на работе. Когда в субботу утром ко мне зашёл Фелипе, я решил, что это полиция. Однако он быстро разъяснил мне, что никого из террористов не задерживали и даже не допрашивали. Вероятнее всего, мои коллеги напрочь забыли обо мне и даже не упомянули моё имя в разговоре с полицией.
Новость об убийстве Стюарта не появилась ни в «Вестнике округа Оранж», ни в «Лос-Анджелес Таймс».
Целую неделю мы провели в отпуске. Мы валяли дурака, пока Фелипе составлял планы новых терактов, и эта неделя показалась мне самой лучшей в жизни. В январе внезапно потеплело, и мы отправились на пляж. Так как никто нас не замечал, по словам Фелипе, мы могли свободно таращиться на заполнивших пляж женщин, к собственному удовольствию. Мы открыто обсуждали их формы, выстраивали их в соответствии с придуманным нами рейтингом. Мы могли выбрать одну женщину и наблюдать только за ней, смотреть, как она плавает и загорает, как поправляет купальник и чешет промежность, думая, что её никто не видит. Всё это время кто-нибудь из нас выступал в роли комментатора. Поддавшись общему настроению и безумной браваде, Бастер принялся ходить среди одиноко сидящих девушек и развязывать им купальники.
Мы съездили в Диснейленд и Ноттс Берри Фарм[10]10
Тематический парк в Калифорнии.
[Закрыть], пролезали на аттракционы мимо смотревших куда угодно, только не на нас охранников. Мы ходили по торговым центрам и воровали из магазинов, соревнуясь, кто сумеет вынести самую громоздкую вещь. Мы бегали между отделами, смеялись, когда увидели, как Бастер выносил из «Радио Шэк» огромный бум-бокс. Мы пошли в кино, кто-то один покупал билет, затем открывал двери остальным. Мы будто снова стали детьми, или теми детьми, какими нам никогда не хватало духа быть. И это было прекрасно.
Помимо прочего, мы разговаривали. Рассказывали о своих семьях, о жизни, о работе, о том, каково это – быть Невидимкой, о том, что бы мы сделали, будучи Ужасом Простых Людей. Как выяснилось, женаты были лишь Дон и Бастер. Жена Бастера скончалась, а супруга Дона сбежала от него с консультантом по безопасности. Что касается остальных, лишь у Фелипе и Билла были девушки. На других женщины, как и остальное общество, не обращали никакого внимания.
Я не считал произошедшее со мной каким-то «знаком судьбы», но всё же полагал, что да, в нашем нынешнем состоянии был заложен какой-то особый смысл. Может, у высших сил были на нас определенные планы, хотя непонятно, должны ли эти планы привести нас к какому-то величию, или же мы просто должны оттенять нелепость современной культуры.
Встречались мы на моей квартире. Я предлагал Фелипе подвезти его, но тот всегда отказывался. То же самое и с остальными. Я не понимал, то ли они не до конца мне доверяли, и соблюдали определенные меры безопасности, то ли они просто так привыкли. Так или иначе, но за первую неделю мне не удалось выяснить, где жил хоть кто-нибудь из моих нынешних товарищей. Моё жильё им, кажется, нравилось, и я чувствовал себя спокойно. Пару раз мы брали в прокат фильмы и смотрели их в гостиной. А однажды они остались у меня на всю ночь, развалившись на диване, на полу в гостиной и спальне.
Приятно чувствовать себя частью чего-то.
Во вторую субботу Фелипе предложил устроить ещё один погром с целью привлечь к себе внимание. Мы снов сидели у меня, жевали обед из «Тако Белл», я сидел, откинувшись на стуле.
– Ладно. Займемся делом. Какие планы?
Фелипе помотал головой.
– Не сейчас. Это будет не общественная акция, как раньше. Мы устроим теракт. Поэтому мне нужно подготовиться.
– Куда ударим? С чего начнём?
– С чего начнём? С мэрии.
– Почему с неё?
– Я там работал. У меня до сих пор остался ключ и карта безопасности.
– Ты работал на округ Оранж? – удивился я.
– Я был помощником городских управляющих.
Я удивился ещё сильнее. Я не знал, что делал Фелипе, прежде чем стать Ужасом Простых Людей, но не думал, что этим. Я считал, он занимался чем-то более ярким или более опасным. Где-нибудь в сфере кинобизнеса. Или в детективном агентстве. Но происходящее обретало смысл. Он был настоящим лидером, но при этом оставался Невидимкой, не существующим для всего остального мира.
– Когда? – спросил Пит.
– Во вторник.
Я оглядел остальных и кивнул.
– Значит, во вторник.
На встречу мы приехали по отдельности. Фелипе не хотел, чтобы нас видели вместе.
Когда я подъехал, на парковке уже стояло несколько машин, наши уже собирались у чёрного входа в здание, как и сказал Фелипе. Не хватало лишь его самого. Я припарковал машину, запер её и подошёл к остальным. Никто не разговаривал, в воздухе висело напряжённое ожидание.
Бастер привёл приятеля, такого же пожилого мужчину за шестьдесят, одетого в форму заправщика «Тексако». На бейджике на его груди было написано «Джуниор» и я не удержался от улыбки, подмечая несоответствие надписи и морщинистого лица.[11]11
Junior в переводе с англ. «младший».
[Закрыть] Старик улыбнулся в ответ, он был рад, что его хоть кто-то заметил, и я немедленно почувствовал укол совести за то, что насмехался над ним.
– Это Джуниор, – представил его Бастер. – Он один из нас.
Как только его представили, все немедленно начали жать ему руку, приветствовать, отчего висевшая над нами тишина рассыпалась на мелкие осколки. Я последовал примеру остальных. Странное ощущение – смотреть на себя со стороны. Ещё недавно я был на месте Джуниора, видеть ту же ситуацию под другим углом оказалось довольно странно.
Джуниор влился в нашу компанию. Бастер вкратце рассказал ему о террористах, и он не выглядел удивлённым или напуганным. Он тряс наши руки, улыбался, по его щекам текли слёзы, когда он повторял наши имена.
Подошёл Фелипе. Он был одет в великолепный костюм и подстрижен. Выглядел он очень презентабельно, фактически идеальный пример образцового руководителя. Он появился на парковке, и сразу стало понятно, кто тут главный.
Когда он подошёл, все притихли. С его появлением я ощутил внезапную дрожь в коленках. Я раньше переживал подобное лишь как сторонний наблюдатель, а не непосредственный участник. Я будто оказался в фильме, когда с появлением главного героя начинала играть пафосная музыка. Впервые я осознал, что мы являлись частью чего-то большого, чего-то очень важного.
Ужас Простых Людей.
Для меня эта идея вмиг перестала быть просто идеей. Я вдруг понял, что именно всё это время пытался донести до меня Фелипе.
Он посмотрел на меня и улыбнулся, будто прочитал мои мысли. Он извлёк ключ и карточку безопасности, вставил их в электронный разъём, замок щёлкнул и Фелипе толкнул дверь.
– Идём, – сказал он.
Мы проследовали внутрь. Он остановился и запер дверь изнутри, затем мы все вместе прошли через тёмный коридор к лифту. Фелипе нажал кнопку «Вверх» и металлические створки разъехались в стороны. После тёмного коридора свет кабины лифта казался ослепительно ярким.
– Второй этаж, – объявил Фелипе и нажал ещё одну кнопку.
На втором этаже оказалось ещё темнее, чем на первом, однако Фелипе уверенно прошёл вперед, щёлкнул выключателем и под потолком загорелись люминесцентные лампы, осветившие большой зал, разделенный на две секции.
– Сюда, – сказал он.
Фелипе провёл нас за стойку, мимо рабочих столов, прямо к запертой деревянной двери в дальнем конце зала. Он открыл дверь и включил свет.
Я ощутил внезапный приступ дежа вю. Мы находились в конференц-зале. Там стоял длинный стол, во главе которого на металлической тележке покоился телевизор и видеомагнитофон. Обстановка была точно такой же, как в «Автоматическом интерфейсе».
– Похоже на конференц-зал на моей предыдущей работе, – заметил Дон.
– Похоже на тренировочный зал в Уорде, – это уже Томми.
– И на переговорную в здании округа, – а это уже Билл.
Фелипе поднял руки.
– Я знаю, – сказал он. Он выдержал паузу, осмотрел помещение и нас. – Мы – Невидимки. – Он взглянул на стол. Затем его взгляд переместился на Джуниора и хоть Фелипе не сказал ни слова, он тепло улыбнулся ему, приветствуя нового члена группы. Затем он продолжил: – Мы – единственные в своём роде. Наши жизни шли параллельным путём. И тому были свои причины. Не случайно наш жизненный опыт повторяет друг друга, и встретились мы тоже не случайно. Так было задумано. Мы были избраны для особой цели и для достижения её нам был предоставлен особый дар.
Многие из вас не понимали, что это дар. Многие считали это проклятием. Но вы уже видели, на что мы способны все вместе. Вы в полной мере ощутили дарованные нам возможности. – Он вновь выдержал паузу. – Мы – не единственные Невидимки. Есть и другие, о ком мы не знаем и, возможно, никогда не узнаем. Они живут тихой жизнью, всё глубже погрязая в отчаянии, и мы должны сражаться ради них, как ради себя самих. У нас должна быть возможность, шанс, платформа для заявления прав меньшинства, о котором весь мир даже не подозревает! Мы здесь не просто так! Мы здесь, потому что так предназначено. Мы – Ужас Простых Людей!
И снова меня охватило воодушевление. Мне, как и остальным, хотелось рукоплескать. Да, думал я. Да!
– Но, что же это значит – Ужас Простых Людей? Это значит, что мы должны сражаться от имени всех забытых и брошенных, неизвестных и недооценённых. Мы станем голосом тех, у кого этого голоса никогда не было. Мы научим узнавать тех, кого прежде не узнавали. Всю жизнь нас игнорировали, но больше этому не бывать! Мы заставим этот мир внимать нам и будем кричать в лицо каждому: Мы здесь! Мы здесь! Мы здесь!
Стив выбросил вверх сжатый кулак.
– Да!
Мне захотелось повторить его жест.
Фелипе улыбнулся.
– Как же мы будем претворять наш план в жизнь? Как мы обратим на себя внимание общественности, которая прежде в упор нас не замечала? С помощью насилия. Созидательного насилия. Мы будем брать заложников, взрывать здания, будем делать всё, что должны по всей Средней Америке. Игры кончились, ребятки. Мы вышли в высшую лигу. Пришло время поработать.
Из-под полы дорогого пиджака Фелипе извлёк молоток. Он спокойно развернулся и разбил им экран телевизора. Послышался громкий хлопок и экран разлетелся на тысячи осколков, сопровождаемых веером искр.
Этим же молотком он раскрошил видеомагнитофон.
– Это попадёт в «Новости Оранж-Сити», – сказал он. – Появится короткий репортаж о том, что группа неизвестных лиц разбила в мэрии оборудование. И всё. – Он спихнул телевизор на пол. – Все наши предыдущие акции были любительскими и хаотичными. Мы не получили должного внимания, потому что выбирали цели неразумно и не заявили о себе. – Он снова сунул руку под пиджак. – Я тут сделал карточки. Профессионально отпечатанные визитки с названием нашей организации. Их мы будем оставлять после акций, дабы все узнали, кто мы такие.
Он раздал карточки. На них красными буквами было написано:
«ЭТО СДЕЛАЛИ НЕВИДИМКИ. УЖАС ПРОСТЫХ ЛЮДЕЙ».
– Да! – закричал Стив. – Да!
