Текст книги "Невидимки (ЛП)"
Автор книги: Бентли Литтл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 23 страниц)
8.
Мы счастливо жили в демонстрационных домах. В 10 утра, когда появлялись первые покупатели, мы уходили, в 5 вечера, когда компания закрывалась, мы возвращались. Мы жили настоящей коммуной. Один за всех и все за одного.
У нас всё было общее, даже секс. При этом секс этот не сопровождался какими-то яркими чувствами. Это был такой же обычный физиологический акт, как еда или дефекация, не неся в себе никакого высокого смысла. Я занимался им скорее, потому что должен был, а не потому что хотел, и хотя я испытывал физическое удовлетворение, после него я всегда испытывал внутреннюю пустоту.
С Мэри мы занимались сексом по очереди. Как и мы, она уже очень давно ни с кем не трахалась и была очень голодна до секса. Она быстро донесла до нас, что ни с кем не желает состоять «в отношениях», но при этом она совсем не против ни к чему не обязывающего секса.
Так что одной ночью с ней был Фелипе, другой я, третьей – Джон и так далее. Бастер отказался, сказал, что не хотел будить воспоминания о бывшей жене, однако Джуниор взялся за это дело с невиданным ранее энтузиазмом. Он набрал гору книжек и игрушек и хотел испробовать все позы, какие только можно придумать.
Затем пришло время комбинаций. Мне такое не нравилось, неприятно это, поэтому, в отличие от остальных, я в этих оргиях не участвовал. Даже жившие в одном доме со мной Джон и Джеймс на одну ночь пустили Мэри к себе в кровать, и мне пришлось слушать их ахи и стоны за стеной.
Утром я встретил её за завтраком. Джон и Джеймс всё ещё спали, я налил ей кофе и сел напротив неё. Какое-то время мы молчали.
– Я знаю, что ты не одобряешь, – заговорила она.
– Я не в том положении, чтобы одобрять или не одобрять, – ответил я.
– Но всё же не одобряешь. Признай.
– Я просто не понимаю, зачем… зачем тебе это.
– Может, просто нравится.
– А тебе нравится?
Она отхлебнула кофе.
– Не очень, – признала Мэри. – Но и сказать, что совсем не нравится, я не могу. Все довольны же.
– А ты сама себе не кажешься, не знаю… шлюхой?
Она пожала плечами.
– Ну, уж такая я есть.
– Нет, не такая. – Я отставил чашку с кофе. – Не обязательно трахаться со всеми нами, чтобы тебя замечали. Мы и так тебя видим.
– Но так вы видите меня лучше. – Она улыбнулась. – К тому же, я не заметила, чтобы ты отказывался от бесплатного перепихона.
Я ничего не ответил. Да и нечего мне было сказать. Мне стало неприятно и я решил пойти погулять. Я отодвинул стул, встал, коснулся её плеча и вышел. Позади дома Билла и Дона началась третья фаза застройки, приехали рабочие, привезли бетономешалку и принялись собирать дома.
Я сделал небольшой круг, затем вышел за ворота, и пошёл по новому району Чепмен, пока не добрался до недавно построенной заправки. Я вошёл внутрь, взял фруктовый пирог и вышел. Какое-то время я просто стоял и наблюдал за дорожным движением. Сегодня находиться в компании других террористов мне не хотелось. Мне нужен перерыв. Мы очень много времени проводили вместе последние дни, почти постоянно вместе, как вернулись из путешествия. Я вдруг подумал, что скучаю по тем дням, когда мы были вместе, но всё же нам было куда уйти.
Я скучал по одиночеству.
Сегодня я проведу день наедине с собой, решил я. Организация «Ужас Простых Людей» должна предоставить мне выходной. Я хотел снова ненадолго стать старым Невидимкой-одиночкой.
Я вернулся в демонстрационный дом и зашёл к Фелипе. Тот вместе с Полом сидел на диване, ел вафли и смотрел «Доброе утро, Америка».
– Привет, – сказал он. – Чё, как?
– Сегодня хочу побыть один. Нужно подумать, – с порога заявил я.
– Ладно. Планов на сегодня всё равно никаких нет. Когда вернёшься?
– Не знаю.
– Тогда, увидимся.
Я вернулся к себе домой, взял бумажник, ключи от машины и сел за руль «Бьюика».
Весь день я просто катался. Кончалось топливо – я заезжал на заправку. Хотел есть – ехал в «Бургер Кинг» и ел. Но в остальное время я постоянно находился в движении. Я проехал по тихоокеанской автостраде почти до самой Санта-Моники, затем свернул вглубь материка и через горы добрался до Помоны. Приятно находиться на трассе в одиночестве, я сделал радио погромче, открыл окно и прибавил газу. В лицо дул тёплый ветер и я притворился, будто я никакой не Невидимка, а самый обычный человек, что я полноценная часть этого мира, а не блеклое его отражение.
Назад я вернулся поздно, два других здания освещались фонарями, однако мой дом стоял в темноте. Всё как обычно. Болтать с Джоном и Джеймсом мне не хотелось. Я просто хотел лечь спать.
Я тихо вошёл в дом и поднялся в спальню.
И там увидел сидящих на моей кровати голых Фелипе и Мэри.
Я двинулся обратно.
– Стой, ты куда? – спросил Фелипе.
Я неохотно повернулся.
– Пойду, посплю.
– Можешь поспать здесь, с нами.
Я помотал головой.
– Почему?
– Не хочу.
– Это не изнасилование, – сказал Фелипе. – Против этого у тебя не может быть никаких возражений. Мы все здесь – добровольцы.
– Я ни на что не соглашался.
– А я говорю, что соглашался.
– Но…
– Никаких «но». Ты до сих пор цепляешься за старую мораль. До сих пор не понимаешь, что мы движемся вперед, оставив прошлое позади. Правила нормальной жизни к нам не применимы. Мы вне их.
Только я не был вне этих правил.
Я снова помотал головой и вышел из комнаты.
Ночь я провёл на диване внизу.
9.
Стоял ноябрь. Мы уже почти полгода пользовались угнанными машинами и их новизна начала блекнуть. Поэтому Фелипе решил сходить и раздобыть новые.
Ещё мы решили дать этому делу огласку.
На «Джипе», «Мерседесе» и ещё трёх спорткарах мы решили устроить гонки на выживание. Мы украли полицейские дорожные заграждения, в среду вечером перекрыли отрезок 405-го шоссе неподалеку от Лонг-Бич, выставили предупреждающие огни и с разных сторон поехали навстречу друг другу, расталкивая все оказавшиеся у нас на пути машины. Первой нашей жертвой стал «Порше», Фелипе на «Мерседесе», я на «Джипе» и заменивший Джуниора на «Ниссане» Стив зажали его с трёх сторон. Затем они набросились на меня, и хоть я храбро сражался и изо всех сил оттеснял машину Стива, в конце концов, я врезался в разделительный отбойник и разбил «Джип».
Гонку выиграл Фелипе. По установленным правилам он имел право оставить «Мерседес» себе, но он решил бросить его на шоссе вместе с остальными машинами. Он выехал на пустую полосу, включил круиз-контроль и выпрыгнул из салона.
«Мерседес» немного проехал вперед, затем резко повернул вправо, подскочил на выбоине, врезался в отбойник и заглох. Мы ждали, что последует взрыв, но его не произошло.
– Всё, – сказал Фелипе. – Наигрались. Идём домой.
За предупреждающими огнями собралась огромная пробка, мы прошли мимо заграждений, между рядами сигналящих автомобилей и расселись по оставшимся машинам.
Домой мы возвращались в хорошем настроении.
Наше небольшое соревнование попало в местные новости, мы собрались в доме Фелипе и, когда по телевизору показали остовы разбитых машин, одобрительно закричали.
– Для полиции остаётся загадкой происхождение заградительных блоков и разбитых автомобилей, – сообщил репортёр.
Сидевшая сегодня с Доном Мэри улыбнулась.
– Круто. Очень круто! – воскликнула она.
Я добросовестно записал репортаж.
Мужчина-репортёр выдал какую-то остроту насчёт разбитых машин и начался прогноз погоды.
Остальные террористы принялись воодушевлённо обсуждать гонку и репортаж, а я молча сидел с пультом от видеомагнитофона в руке и смотрел прогноз погоды. Никакой мы не Ужас Простых Людей, понял я. Мы не благородные романтики. Мы ничего не значим. Мы лишь кучка жалких анонимов, отчаянно пытающихся любыми способами обратить на себя внимание, оставить след в этом мире.
Мы просто клоуны. Забавное дополнение к вечерним новостям.
Осознание этого факта оказалось очень неожиданным, я совершенно не был к нему готов. Я совсем не задумывался обо всех этих террористических делах. Я принял доводы Фелипе и, как и он, считал, что то, чем мы занимались было настоящим, правильным, стоящим наших усилий. Я никогда не переставал анализировать нашу ситуацию в целом. Но сейчас я впервые оглянулся, посмотрел на то, что мы натворили и понял, насколько же это всё ничтожно, насколько жалкими и никчёмными мы были в своей мании величия.
Фелипе злился на то, кем он был, и этот гнев вёл его, питал его страсть, вынуждал что-то сделать со своей жизнью. Но остальные этой энергией не обладали. Я в том числе. Может, поначалу я и злился на себя, но уже давно не испытывал ничего подобного. К тому же, удовольствие, получаемое от наших акций, тоже давно уже поблекло.
В чём смысл всего этого?
Я выключил магнитофон, убрал кассету в коробку и вернулся к себе. Там я долго стоял под горячим душем, затем накинул халат и прошёл в спальню, где меня уже ждала одетая в одни лишь шёлковые трусики Мэри.
– Не сегодня, – устало сказал я.
– Я хочу тебя, – в её голосе была слышна фальшивая похоть.
Я вздохнул и скинул халат.
– Ладно.
Я лёг на кровать рядом с ней, она села сверху и принялась меня целовать.
Вдруг я почувствовал, что на кровати появился кто-то ещё и взял мой член в руки.
В грубые мужские руки.
Я дернулся. Мне было противно. Я понимал, что должен был быть более раскрепощён, но мне этого совершенно не хотелось.
Я почувствовал, как мой член оказался во рту.
Я лежал, прижатый Мэри, та обхватила меня руками и ногами, не позволяя вырваться.
Послышался сдавленный мужской стон, и я вдруг понял, что с той стороны надо мной «трудился» Фелипе.
Охваченный глубоким мрачным отчаянием, я закрыл глаза.
Я думал о Джейн.
Фелипе вытащил мой член изо рта, на него села Мэри и сильнее обхватила меня. Давление всё нарастало и нарастало, затем хватка ослабла и она, шумно выдохнув, завалилась на меня.
Только тогда я смог скатиться с кровати. Чувствовал я себя как никогда ужасно. Я ненавидел Фелипе, мне хотелось убить его, хотелось обхватить его горло и выдавить из него всю жизнь до последней капли.
Я хотел, чтобы он ушёл, я не желал даже смотреть в его сторону, но он обошёл кровать и уставился прямо на меня.
– Проваливай, – бросил я.
– Всё прошло не так уж плохо. Должен заметить, тебе даже понравилось.
– Это была рефлекторная реакция.
Фелипе присел рядом со мной. В его глазах читалось какое-то отчаяние, и я понимал, что, несмотря на все разговоры о свободе, глубоко внутри он чувствовал себя точно так же.
Я вспомнил о его старушечьем доме.
– Можешь ненавидеть всё это сколько угодно, – сказал он. – Но, признай, ты ожил. Ты ведь ожил?
Я взглянул на него и медленно кивнул. Я соврал, мы оба это понимали, но притворились, что я признал его правоту.
Он тоже кивнул.
– Важно лишь это. И только это.
– Ага, – отозвался я. Я отвернулся, закрыл глаза и забрался под одеяло. Я слышал, что они о чём-то говорили, но о чём именно, не понимал, да и не хотел понимать.
Я зажмурился покрепче, зарылся глубже в одеяло и каким-то непонятным для себя образом всё-таки уснул.
10.
Порой я думал о том, что же случилось с Джейн.
Нет. Не так.
Я постоянно думал о ней.
Не проходило ни одного дня, чтобы я ни разу не вспоминал о своей бывшей девушке.
С тех пор как мы расстались, как она ушла от меня, прошло уже полтора года, и я убедил себя, что она нашла кого-то другого.
Я задумался, вспоминала ли она обо мне.
Я-то о ней вспоминал, господь свидетель. Однако должен признать, со временем воспоминания о ней поблекли. Я уже забыл, какого цвета были её глаза, не мог вспомнить, как она улыбалась, какие-то присущие лишь ей черты и особенности. Везде, куда бы я ни посмотрел, в толпе всегда находилась хоть одна девушка, похожая на неё и я вдруг задумался, а смогу ли я её узнать, если вдруг случайно встречу на улице?
Если она изменила причёску или начала носить другую одежду, я легко мог пройти мимо неё и не заметить.
Он этой мысли мне стало невероятно грустно.
Ненавижу быть Невидимкой.
Ненавижу.
Я не к тому, что меня раздражали мои соратники или я тяготился их обществом. Я просто… не хотел наслаждаться их обществом. Не хотел получать удовольствие от всего этого. Не хотел быть тем, кто я есть.
Однако изменить существующее положение я был не в состоянии.
После того случая с Мэри и Фелипе я отказался от секса. Мэри по-прежнему ночевала в разных домах, но её визиты в мой дом ограничивались спальней Джона и Джеймса. Она была вежлива со мной, я был вежлив с ней, но, как правило, мы старались держаться друг от друга подальше.
Изменилось ко мне и отношение Фелипе. Мы уже не были так близки, как раньше. Если бы в нашей команде всё ещё существовала иерархия, то я бы, конечно, оставался его заместителем, но сам бы он этого никогда не признал.
Как и Мэри, Фелипе оставался вежлив со мной, даже дружелюбен, но настоящей дружбы уже не было. Фелипе стал жёстче, напряжённее, стал меньше шутить сам и реагировать на чужие шутки. И отражалось это не только на мне. Он вёл себя так со всеми. Это отметил даже Джуниор.
Однако никто не решался сказать ему об этом лично.
Мне казалось, что Фелипе пришёл к тем же выводам относительно нашей организации, что и я. Почти всю следующую неделю он просидел, запершись в собственной комнате. Мы съездили в Гарден Гроув, раздобыли новые машины, но в основном мы сидели тихо, а Фелипе видели только за обедом.
В четверг он собрал нас в офисе продаж. Он отправил Пола к каждому из нас с письменным извещением, в котором дал понять, что явка обязательна и он хочет сообщить нечто важное.
В назначенное время, то есть в 8 часов, мы с Джоном и Джеймсом вышли на улицу. Каким-то образом Фелипе, либо Пол, либо Тим украли ключ от офиса и его дверь стояла нараспашку, а внутри горел свет. На столе, где раньше располагалась карта нового микрорайона теперь лежала карта округа Оранж. Вокруг стола расставлены 13 стульев.
Мы сели рядом с Тимом, Полом и Мэри и принялись ждать остальных.
Фелипе не начинал говорить, пока все не собрались. Затем он поднялся.
– Вы знаете, зачем вы здесь. Знаете, какова наша цель. Но видимо, мы позабыли, как она выглядит. – Он оглядел помещение. – Чем мы занимались? Мы называли себя террористами, но кого мы терроризировали? Какие именно теракты мы совершили? Мы изображали из себя террористов, веселились, делали, что хотели, притворяясь, будто нам была дарована свобода, а наши действия имели какой-то глубокий смысл.
«Дарована свобода».
Фелипе явно готовился. Написал всё заранее. Меня пробил озноб. Я вдруг понял, что он скажет дальше.
– Нам необходимо более серьезно относиться к своему положению. Если мы зовём себя террористами, то и действовать должны как террористы. Мы должны пристальнее взглянуть на поставленную перед собой цель. Нужно заявить о себе. Громко заявить, на всю страну. – Он замолчал, в его глазах мелькнула искорка. – Считаю, мы должны взорвать «Фэмилилэнд».
Когда прозвучало название парка, у меня от боли скрутило живот. Я оглядел остальных и заметил, что Джеймс, Тим, Бастер и Дон почувствовали себя точно так же. Однако на лицах других, особенно на лицах Стива и Джуниора я увидел возбужденное ожидание.
Фелипе ткнул пальцем в карту на столе.
– Я разработал план. Считаю, он сработает.
Он изложил нам свой замысел. Взрывчатку, по его словам, мы добудем у дорожных рабочих, которые в данный момент взрывают холмы на юге для прокладки нового шоссе. Затем мы прибудем в «Фэмилилэнд», двумя группами, в разное время, на разных машинах, зайдём внутрь с разных входов. У каждого будет взрывчатка и переносной детонатор. В назначенное время мы окажемся в нужных местах, установим бомбы, затем встретимся у поезда, которые проходит через «страну динозавров» и одновременно включим детонаторы. После чего мы выйдем со стороны «старого города» и спокойно, не торопясь, разъедемся.
Он всё подготовил заранее: написал письма в полицию и прессу, в которых ответственность за теракт брал на себя Ужас Простых Людей.
– Ого! – воскликнул ухмылявшийся Стив. – Убойная идея!
Обсуждать план никто не стал. Фелипе объявил, что собрание окончено, как обычно, коротко кивнул, сложил руки за спиной и вышел в ночь.
Мы смотрели то друг на друга, то на карту, но никто не произнес ни слова.
Потом мы встали и вышли в ночь вслед за Фелипе.
11.
Я как будто впал в транс и больше не управлял своим телом.
В течение следующих двух недель мы готовили взрыв «Фэмилилэнда». Мне не хотелось этим заниматься, я считал, что мы поступали неправильно, однако я покорно следовал за всеми, выполнял указания Фелипе, делал, что было велено. Лежа по ночам в кровати, я говорил себе, что хочу уйти, что не хочу быть террористом, хочу вернуться к старой жизни и спокойно жить анонимно.
Я пытался себя убедить.
Только, всё это не было правдой.
Мне не нравился план Фелипе. Я действительно считал, что мы поступали неправильно, но мне также нравилось заниматься общим делом, вносить свою лепту в этот проект.
Мне по-прежнему нравилось быть террористом.
Я пытался склонить на свою сторону других сомневающихся, но я утратил своё влияние на Фелипе, а остальным не хватало смелости возражать ему.
Всё должно было произойти в субботу, сразу после Дня Благодарения. В тот день в «Фэмилилэнде» обязательно будет полно народу. Об этом событии сообщат все. Нас заметят.
В четверг Мэри приготовила праздничный ужин, мы сидели в доме Фелипе и почти весь день смотрели телевизор, переключаясь с футбола на марафон «Сумеречной зоны». За обедом Фелипе сидел с нами, но остальное время он провёл у себя.
Вечером в пятницу, за день до нападения, мы вновь собрались в офисе продаж, или, как Фелипе называл это помещение, в штабе. На этот раз он развернул карту «Фэмилилэнда», на которой красными булавками отметил ключевые места.
На приветствия и прочие формальности он времени тратить не стал.
– Пары будут такие: – объявил он. – Стив и Мэри, Билл и Пол, Джуниор и Тим, Томми и Бастер, Дон и Джеймс, Пит и Джон, Боб и я. Вот список необходимых машин и маршруты…
Он в деталях поведал нам свой план, затем заставил каждого вслух его повторить. Я должен был ехать вместе с ним на «Мерседесе». Мы должны оказаться на месте ровно в полдень, пройти через главный вход, я буду нести взрывчатку, а Фелипе детонатор. Два часа мы должны будем без цели болтаться по парку, кататься на аттракционах, ходить по магазинам, изображать из себя простых отдыхающих. В 14:15 мы должны быть у «Безумного путешествия мистера Барсука». Под конец поездки я должен буду выпрыгнуть из коляски, быстро установить бомбу за одной из фигур чертенят и вернуться обратно. Потом мы дойдём до «американских горок» и будем кататься на них, пока там не соберутся остальные террористы. После чего мы приведем в действие бомбы, сойдём в «Старом городе» и исчезнем.
Я наблюдал, как Фелипе заставлял одного за другим повторять свою часть плана и думал о том, почему в напарники он выбрал именно меня. Явно не потому, что я был его «правой рукой».
Скорее, для того, чтобы не спускать с меня глаз, ведь он больше мне не доверял.
После собрания, когда все уже собрались уходить, он позвал меня и попросил остаться. Я сел обратно и принялся ждать, пока остальные выйдут.
Фелипе выдернул из карты булавки и свернул её.
– Я знаю, что ты обо всём этом думаешь, – обратился он ко мне. – Но хочу, чтобы ты оставался с нами.
Он говорил, сворачивая карту и не поднимая головы, и я вдруг понял, что он таким образом пытается извиниться. Я облокотился на стену, не зная, что ответить.
Он посмотрел на горку булавок в ладони.
– Такими как мы быть непросто. Нет ни правил, ни традиций. Мы сами их создаём по ходу дела. Иногда мы ошибаемся. Иногда мы не видим этих ошибок, пока не начнём действовать. – Он посмотрел на меня. – Вот, как-то так.
Я кивнул, хоть и не до конца понимал, чего ему от меня нужно. Я даже не до конца понимал, что именно он сказал.
Я встал и вернулся к себе домой.
Мы ехали в «Фэмилилэнд» в тишине, и эта тишина давила на нас. Фелипе включил радио, станцию, которая мне не нравилась. Однако возражать я не стал, так как это было гораздо лучше тишины.
Мы припарковались около фонарного столба, на котором висел щиток с буквой «Н», и прошли на территорию парка.
Когда мы оказались внутри, я мгновенно осознал всю чудовищность нашего плана. Пришлось даже закрыть глаза и отдышаться. Меня мутило. Я снова открыл глаза и увидел толпы людей, гулявших по «Старому городу», по волшебным лавкам, по «Историческому залу». Мимо проехала коляска, запряжённая лошадью, звенел колокольчик. Перед собой, в конце улицы, я видел шпили волшебного замка.
Мимо прошла семья. Мальчик упрашивал отца купить ему мороженое.
Дело серьезное. Всё по-настоящему. Я на такое не подписывался. И не думаю, что кто-то из нас подписывался. За исключением Фелипе.
Я убивал прежде, но там было всё иначе. Это было личное. Сейчас же я должен был хладнокровно уничтожить невинных людей. Матерей, семьи, детей.
Я вдруг понял, что не желаю быть Ужасом Простых Людей. Может, Хулиганом Простых Людей. Разбойником Простых Людей. Но подобным я заниматься не хотел.
– Я не могу, – сказал я Фелипе.
– Сможешь и сделаешь.
– А если нет?
– Тогда я тебя убью. Я замкну детонатор и бомба у тебя за спиной разнесёт тебя на куски.
– Что, правда?
– А ты проверь.
Я помотал головой.
– Я не хочу убивать невинных.
– Невинных здесь нет.
– Может, взорвём что-нибудь другое, где нет людей и никто не пострадает? Мы заявим о себе, привлечём внимание, но все останутся живы.
– Если убьём, к нам будут относиться намного серьезнее.
– Ты уже разослал письма?
– Вместе с визитками. Ещё вчера. Руководству парка, в полицию Анахайма, местным газетчикам и телевизионщикам.
– Этого должно хватить. Они получат письма, мы установим бомбы. Они будут искать и найдут их. И никто не пострадает. К тому же, мы привлечём к себе внимание…
– Зачем ты так?
– Как?
– Так печёшься об этих людишках? Им хоть раз было дело до тебя? Они тебя хоть раз заметили?
– Нет, – признал я. – Но и вреда они мне не причинили.
– Значит, это должно коснуться лично тебя, да?
– Да.
– Вот это меня в тебе и бесит, – сказал он и осмотрел главную улицу. Затем он вздохнул и добавил: – Впрочем, иногда я жалею, что не такой как ты.
– Ты действительно хочешь довести дело до конца? – Я взмахнул руками. – Я про «Фэмилилэнд». Действительно хочешь разрушить его?
Он уже собрался было ответить, как остановился и быстро завертел головой.
– Что такое?
– Что-то изменилось. Не замечаешь?
Я помотал головой.
– Они знают. Нас ищут.
– Что…?
– Видимо, письма пришли слишком рано. Ёбаная почта. – Он встал посреди улицы, обозревая толпу. – Блин. Я их вижу.
Меня охватила паника.
– Что будем делать?
– Найдём остальных и сваливаем отсюда.
Я оглянулся и заметил на тротуаре коротко стриженых, одетых в серые костюмы мужчин. У некоторых на поясах виднелись рации. Они посмотрели прямо на меня, но не обратили никакого внимания.
Мы побежали через «Старый город» в «Страну будущего», где Билл и Пол должны были заложить бомбу под сидение аттракциона «Путешествие к Юпитеру».
– Кто эти люди? – спросил я.
Фелипе помотал головой.
– Я не знаю.
– Пока ты не сказал, я их не замечал. Их почти так же сложно увидеть, как и нас.
– Именно это меня и пугает.
Билла и Пола мы нашли в очереди на аттракцион. Мы быстро объяснили им ситуацию и уже вчетвером направились к «Подводной лодке», где были Стив и Мэри.
Нас повсюду окружали люди в серых костюмах.
– Они работают на «Фэмилилэнд»? – спросил Билл. – Или это копы?
– Я не знаю, – повторил Фелипе. В голосе его звучала дрожь.
Эти люди были повсюду, но нас они не замечали. Я не был уверен, что они вообще знали, кого именно искали. Мы подошли к Стиву и Мэри и уже собрались идти в сторону «Зачарованной горы», когда из скрытых громкоговорителей раздался спокойный размеренный голос, сообщивший:
– По причине непредвиденных обстоятельств «Фэмилилэнд» закроется через пять минут. Пожалуйста, проследуйте к главному входу.
Все аттракционы немедленно остановились. Ведомые одетыми в красные жилетки мужчинами и женщинами люди покорно направились к выходу.
– … Все билеты сохраняются в течение двух дней. Возвращайтесь в «Фэмилилэнд» – место, где всегда весело!
Затем сообщение повторилось.
– Шевелитесь! – прикрикнул Фелипе. – Они приближаются. Если не скроемся в толпе, нас заметят.
Пита и Джона мы нашли возле «Африканской принцессы», Дон и Джеймс стояли около «Морского приключения». К тому моменту парк практически опустел. Повсюду ходили группы людей в серых костюмах в компании похожих на полицейских патрульных мужчин. Они внимательно осматривали аттракционы, магазины, стояли у выходов.
Фелипе посмотрел на часы.
– Всё. Остальные уже должны быть снаружи. Валим нахер отсюда.
Вдесятером мы направились к выходу через «Земли Дикого запада». Мы бежали мимо магазинов и игровых автоматов.
В этот момент мы заметили, как по опустевшему «Старому городу» шли Томми и Бастер, направляясь к выходу.
Им удалось пройти несколько метров, как их заметили. «Серые» люди одновременно начали что-то говорить в рации, на ходу извлекая из-за поясов оружие.
– Бегите! – крикнул Фелипе.
– Сваливайте! – добавил я.
Мы все начали кричать во всю глотку, чтобы они убегали, но они не слышали. «Фэмилилэнд» уже полностью опустел, в нём остались только мы, «серые костюмы» и копы.
Когда мы закричали, пара «костюмов» посмотрела в нашу сторону, мы спрятались за стенкой и о нас тут же забыли.
– Оставайтесь на месте! – прокричали в громкоговоритель.
Мы выглянули из укрытия и увидели, как Томми, сломя голову, несся к выходу, очевидно, догадавшись, что что-то пошло не так.
– Бросайте оружие! – снова прорычал громкоговоритель.
Какое-то мгновение всё стало похоже на комедию немого кино. Бастер озадаченно замер на месте, огляделся, будто искал того, кому был адресован этот приказ, затем недоуменно указал на себя, словно спрашивал: «Кто? Я?».
Раздался выстрел.
Бастер упал.
– Нет! – выкрикнул я.
Я дернулся к нему, но Фелипе ухватил меня за воротник и оттащил обратно.
– Забудь, – сказал он. – С ним уже всё ясно. Нужно спасаться самим.
– Он может ещё жив!
– Если жив, они его возьмут. Идём.
Мы срезали путь через ресторан, пробежали мимо туалетов и комнаты для ухода за малышами, через ворота с надписью «Посторонним вход воспрещен».
– А как же Томми? – спросила Мэри.
– Он смышлёный парень. Выберется.
Мы оказались на погрузочном дворе «Фэмилилэнда», который был похож на парковку, расположившуюся между двумя зданиями и побежали туда, где находилась парковка для посетителей. Мы пробежали мимо одного из зданий, прошли через неохраняемые ворота и оказались у центрального входа. Мы были довольно далеко от того места, где стояли наши машины, однако каким-то непостижимым образом добрались до них совершенно незамеченными.
Томми стоял около «Мерседеса», рядом находились Джуниор и Тим. Они выглядели обеспокоенными и напуганными. Фелипе крикнул им, чтобы убирались к чёртовой матери отсюда и убедились, что за ними никто не следил.
Я сел в «Мерседес» вместе с Фелипе, мы выскочили с парковки и выехали на главную дорогу. Фелипе петлял по улицам, проехал по Линкольн почти до самого Лос-Аламитос, затем развернулся и направился в Чепмен.
Когда мы приехали, остальные уже ждали нас, Фелипе остановился у входа в офис продаж, вышел и приказал всем собирать вещи.
– Куда мы поедем? – спросила Мэри.
– Найдём, куда.
– Может, они и здесь нас не найдут.
– На это рассчитывать нельзя, – отрезал Фелипе. Он осмотрел собравшихся. – У всех сохранились бомбы и детонаторы?
Мы кивнули.
– Хорошо. Давайте-ка здесь всё зачистим. Не хочу, чтобы после нас остались хоть какие-то следы.
– Сейчас же день, – возразил Тим. – В домах полно народу.
– Выполняйте.
Мы заминировали свои дома. Джеймс, Джон и Я распотрошили все мусорные баки и разбросали их содержимое по кухне. Я полил кучу мусора жидкостью для розжига мангалов, вылил остатки на ступеньки.
Отъехав примерно на квартал, мы замкнули детонаторы.
Никто этого не планировал, но дома, будто кошка языком слизнула. Выглядело потрясающе. Взрывчатка оказалась действительно очень мощной. Стены разлетелись в щепки, сквозь дыры в крышах вырывалось пламя, в одно мгновение дома превратились в гору горящей древесины.
Повсюду забегали, крича, продавцы. Я знал, что кто-то из них уже позвонил в полицию и пожарным, нажал на клаксон и указал рукой вперед. Фелипе кивнул. Он высунулся в окно и крикнул:
– Давай, за мной!
Он выехал из микрорайона, остальные последовали за ним. В районе Тастин-авеню мимо нас в обратном направлении промчались несколько полицейских и пожарных машин.
Мы выехали на шоссе Коста-Места, направляясь на юг.
Мы проехали по 55-й автостраде, свернули на 405-ю и ехали без остановки, пока Фелипе не свернул на заправку около Мишен-Вьехо. Очевидно, в пути он обдумывал дальнейшие действия, когда мы встали рядом, он приказал нам заправиться. Затем он сказал, что на несколько дней мы заляжем в Сан-Диего. Он выглядел напуганным, сказал нам платить наличными и ничего не красть – мы не могли позволить себе оставлять следы.
– Ты знаешь Сан-Диего, – сказал мне Фелипе. – Поедешь первым. Найди нам какой-нибудь неприметный мотель.
Мы поехали дальше, я ехал впереди до самого мотеля. Мы выбрали «Хьятт» – один из самых непримечательных мотелей в округе, украли со стойки ключи и разместились на среднем этаже. Покидав вещи в номерах, мы собрались у Фелипе, чтобы посмотреть новости.
О том, что случилось в «Фэмилилэнде» не сказали ни слова.
Мы посмотрели пятичасовые новости, затем выпуск в 17:30, затем в шесть, постоянно щёлкая каналами.
Ничего.
– Эти пидоры всё скрыли, – сказала Мэри.
– Что случилось с Бастером? – спросил Джуниор. Он впервые открыл рот с самого «Фэмилилэнда», говорил он подавлено и неестественно тихо.
– Не знаю, – признался Фелипе.
– Думаешь, его убили?
Фелипе кивнул.
– Кому, кроме нас есть дело, что его больше нет? – поинтересовался Джон.
Мы сидели в тишине, думая о Бастере. Я вспомнил, каким счастливым он выглядел, когда мы громили «Фредерикс», вспомнил его слова о том, что с нами он чувствовал себя молодым.
Мне хотелось заплакать.
– Даже если никто не заметил его убийства, сам факт эвакуации из «Фэмилилэнда» должен был попасть в новости, – сказал Фелипе. – Либо у компании… или у кого-то ещё достаточно ресурсов, чтобы перекрыть любую утечку.
– Это у кого? – спросил Стив.
– Не знаю, – помотал головой Фелипе. – Но предчувствие у меня очень нехорошее.
Весь следующий день мы провели в мотеле, просматривая новости по телевизору и читая прессу.
Ещё через день мы направились в «Морской мир».
Фелипе удалось очень быстро побороть нервозность и паранойю, да так что на второй день после происшествия от них не осталось и следа. Особенно заметно это было в «Морском мире». Он, да и все остальные, вели себя так, будто это был совершенно обычный день, совершенно обычный выход. Они увлеченно читали расписание выступлений дельфинов и касаток, с энтузиазмом толкались около аквариума с акулами. Я не мог поверить, что они так быстро забыли Бастера, что так обыденно отнеслись к его гибели, вели себя так, словно ничего не произошло. Меня это сильно покоробило. Мир мог и не заметить смерти Бастера, но я наделся, что она хоть как-то повлияет на других Невидимок. Неужели мы действительно лишь расходный материал? Неужели наши жизни и правда настолько бессмысленны и незначительны?
