Текст книги "Марки королевы Виктории"

Автор книги: Барри Мейтланд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 27 страниц)

– Это правда.

– Теперь относительно этого дела… Более всего меня поражают и озадачивают методы похитителей.

– Объясните, что вы имеете в виду…

В комнату вернулся Брок.

– Старлинг неважно себя чувствует. Я предложил вызвать врача, но, по его словам, он не спал с понедельника – и в этом все дело. Признаться, это не лучшее состояние, чтобы заниматься продажей своей собственности. Но я, кажется, вас прервал? Прошу прощения. Вы ведь что-то говорили, не так ли, мистер Мелвилл?

– О, ничего конкретного. Просто теоретизировал. В частности, меня пугает и ставит в тупик способ, к которому прибегли похитители, угрожая мистеру Старлингу.

– Что вы хотите этим сказать?

– Только то, что я никак не могу взять в толк, почему похитители наклеивали на свои письма с требованиями выкупа марки типа «Шалонская головка». Равным образом я не до конца понимаю, почему они затребовали выкуп в виде того же типа марки, пусть даже и уникальной. Все это очень личное, вы не находите? Как если бы все это предприятие задумали только для того, чтобы задеть самые чувствительные струнки мистера Старлинга, причинить ему максимум душевной боли.

– Не уверена, что все понимаю в ваших рассуждениях, – сказала Кэти. – Вы хотите сказать, это как-то связано с его коллекцией? С коллекционированием марок такого типа?

Мелвилл едва заметно улыбнулся:

– Извините, сержант. Я знаю, вы марками не интересуетесь, и все это должно казаться вам несколько странным. Но дело не только в коллекционировании мистером Старлингом так называемых «Шалонских головок». Он эксперт в этой области, авторитет. Он даже написал по этому поводу книгу.

– Книгу?

– Да. Она так и называется – «„Шалонские головки“. Хронология». Вышла в свет два или три года назад.

– Должен вам признаться, мистер Мелвилл, я поражен, – медленно, чуть ли не по слогам произнес Брок. – Меня удивляло уже одно то, что Сэмми Старлинг коллекционирует марки. Но я и представить себе не мог, что он написал об этом книгу… – Брок покачал головой. – «Хронология»… Уму непостижимо! И где он только поднабрался таких слов?

Мелвилл кивнул:

– Хочу заметить, поначалу я отреагировал на это известие аналогичным образом. Но как бы то ни было, книга – в своем роде маленький шедевр. Конечно, скрупулезным, всесторонним исследованием ее не назовешь. Кроме того, автор опирается в основном на известные уже источники. Но меня совершенно очаровали интеллигентная манера презентации материала и высказанные автором глубоко оригинальные идеи, требовавшие большого вкуса и воображения. Помимо всего прочего, работа представляет собой отличное исследование символики портрета в целом, а также образа молодой королевы как существа красивого, ранимого и нежного. – Мелвилл ткнул пальцем в фотографию на обложке каталога с изображением уникальной черной канадской марки: – Должен сказать, я никогда об этом прежде не думал, но обратите внимание на обнаженные горло и плечи на портрете королевы и сравните с изображением принца Альберта, которое появилось в это же время на шестипенсовой канадской марке. На этой марке принц предстает перед нами в парадном мундире с высоким, шитым золотом твердым воротником и эполетами. Довольно любопытное расхождение в смысле трактовки образов, призванных олицетворять глобальную мощь Британской империи в девятнадцатом веке. Один из них, то есть образ королевы, имеет, несомненно, выраженный феминистический характер. Такова, во всяком случае, точка зрения автора. Когда я дал прочитать эту главу своей жене, она пришла к выводу, что книга написана сторонником феминизма.

Брок в изумлении на него уставился:

– Сэмми Старлинг – феминист? Мне казалось, я слышал о нем все…

Мелвилл, втянув в себя щеки, причмокнул губами и ухмыльнулся:

– Полагаю, с моей стороны подобное заявление не будет проявлением нелояльности, если я скажу об имевшемся у него помощнике. Вернее, помощнице – весьма умной молодой женщине, некоторое время у нас работавшей. Кстати сказать, сержант, она чем-то похожа на вас – у вас есть нечто общее в стиле… Вы немного мне ее напоминаете… – Сказав это, Мелвилл понял, что несколько зарапортовался, и поторопился вернуться к сути дела. – Согласно моим рекомендациям мистер Старлинг нанял ее на пару месяцев в качестве научного консультанта. Он очень торопился – хотел побыстрее закончить свою книгу, – а эта молодая особа оказалась человеком усидчивым и очень организованным, то есть именно таким, какой ему требовался. И, вполне возможно, она помогала ему и в написании текста этой книги.

– Вот это уже куда больше похоже на нашего прежнего Сэмми, – сказал Брок. – Я готов голову прозакладывать, что он за свою жизнь не написал ни строчки.

– У вас есть какие-нибудь мысли относительно его мотивов к написанию такой книги? – спросила Кэти.

– Тщеславие, полагаю. Насколько я знаю, книгу опубликовали за счет автора. Название издательства: «Филателик спешиэлити пресс», – или что-то в этом роде; оно было проставлено на обложке – похоже, Старлинг сам придумал.

– Таким образом, благодаря этой книге коллекционеры узнали о его интересе к данному типу марок? Мог ли один из коллекционеров похитить миссис Старлинг, чтобы использовать ее как средство, позволяющее заполучить уникальную марку? Такая возможность вообще существует? – спросил Брок. – Не знаю, как вам, но мне лично подобное представляется маловероятным.

– Да, – согласился Мелвилл, – как-то нереально. С другой стороны… Помнится, однажды я заметил своим коллегам, что один или два парня из наших клиентов с радостью продадут родную мать только для того, чтобы заполучить понравившуюся марку. Среди филателистов столько же людских типов и характеров, сколько и в любом другом человеческом сообществе, главный инспектор. И среди них, разумеется, встречаются одержимые люди; для них коллекционирование становится чем-то вроде навязчивой идеи и приобретает характер неодолимого влечения. Меня лично пугает их нездоровое стремление раздобыть любой ценой редкий вариант той или иной марки, марку с редким специфическим дефектом или экземпляр, завершающий некую классическую серию.

– Но из всех коллекционеров, интересующихся канадским пакетом, мистер Старлинг представляется одним из наиболее заинтересованных, не так ли? – вступила в разговор Кэти. – Если его тема «Шалонские головки», то самая первая марка этого типа, к тому же наклеенная на конверт, надписанный и отосланный по почте человеком, разработавшим ее эскиз, должна казаться ему прямо-таки культовым предметом, верно?

– Смутный объект желания, – пробормотал Брок. – Да, Кэти. В этом вы абсолютно правы.

Рекомендованный Мелвиллом эксперт по подделкам в области филателии доктор Уэверли прибыл в полицейское управление вскоре после десяти утра и почти сразу погрузился в беседу профессионального характера с Бертом Фридманом и Леоном Десаи. Уэверли оказался стройным долговязым парнем в очках в тонкой металлической оправе и с длинными волосами, то и дело спадавшими ему на лоб. Он производил впечатление преуспевающего молодого ученого и тем самым резко отличался от приземистого и короткопалого, чем-то напоминавшего судового механика Берта Фридмана. Несмотря на это, оба эксперта быстро пришли к взаимопониманию и принялись с равным энтузиазмом обсуждать технические проблемы, касавшиеся изготовления достоверной копии канадского пакета.

Через некоторое время Брок спросил, как идут дела.

Уэверли не задержался с ответом.

– Время… – сказал он, пощипывая переносицу своего длинного тонкого носа, – время – вот ваша главная проблема. Доску для печатания изготовил в середине девятнадцатого века мастер по имени Альфред Джонс, использовавший технику глубокой гравировки по металлу. Сейчас метод почти не применяется. Прежде всего из-за необходимого ювелирного искусства и большой точности, по причине чего на изготовление одного такого образца может уйти несколько недель. Проделать аналогичную работу в течение двадцати четырех часов не представляется возможным.

– Существуют ли более быстрые методы для получения сходного результата?

– Именно это мы сейчас и обсуждали, – сказал Фридман; в его блестящих глазах читалась овладевшая им творческая фантазия. – При методе глубокой гравировки матрицы красочный слой на отпечатке приобретает выраженный рельеф, легко обнаруживающийся при помощи самой обыкновенной лупы. Полагаю, мы могли бы добиться аналогичного эффекта, использовав определенный тип краски. Но для начала я должен исследовать оригинал с помощью электронного микроскопа в химическом отделе нашего подразделения, в связи с чем мистер Мелвилл испытывает вполне понятные сомнения.

Мелвилл и в самом деле имел озабоченный вид.

– Значит, мы должны забрать марку с выставки лотов в нашем холле, а ведь к нам приезжает множество людей только для того, чтобы на нее взглянуть. К тому же у нас могут возникнуть проблемы со страховщиками. Кроме того, нам необходимо получить разрешение владельцев.

– Полагаю, мы должны сделать все возможное, – сказал Брок.

– Разумеется. Поэтому я сначала переговорю со страховщиками, а потом сделаю звонок в Канаду.

– Как бы то ни было, надо сфотографировать оригинал, мистер Мелвилл, – сказал Фридман. – А для этого нам в любом случае придется отвезти марку на пару часов в Ламбет, так как иначе это сделать невозможно.

– Хорошо уже то, – сказал Уэверли, – что с бумагой проблем не будет. Марка отпечатана на так называемой бумаге «верже», имеющей совершенно определенную фактуру, но у меня образцы такой бумаги есть. По счастью, водяные знаки на марки и конверты в те годы не ставились. Что же касается красок – это отдельная проблема…

Воспользовавшись случаем, мистер Уэверли прочитал собравшимся коротенькую лекцию о красках, использующихся при печатании марок, уделив повышенное внимание стойким и нестойким красителям, а также поведал о способах изготовления клеящего состава с основой в виде картофельного крахмала. В заключение он произнес несколько фраз о методах искусственного старения красителей и бумаги. Фридман слушал как завороженный.

– Ну а теперь, – сказал Брок, – пора приступать к делу. Нам необходимо иметь средство, позволяющее найти выход из создавшегося положения даже в том случае, если Сэмми не удастся приобрести канадский пакет на аукционе. Скажите, что вам нужно, Берт, и я подпишу любое ваше требование. А вы что скажете, доктор Уэверли? Вы сможете уделить нам еще какое-то время?

– Разве я могу упустить такой случай, главный инспектор? Подделки – это моя область. И мне ужасно любопытно, получится ли у нас что-нибудь в конце концов.

– Благодарю. В таком случае попрошу вас приглядывать за Бертом. По-моему, идея изготовления подделки вызывает у него нездоровое возбуждение.

Фридман хихикнул.

– Вот на чем можно деньги делать, Брок. Как вы, Тим, расцените, если мы изготовим не одну, а несколько копий? Скажем, по одной для каждого из присутствующих? – В предвкушении интересной работы он энергично потер ладонью свою лысину.

5
Аукцион

– Сейчас в Кэмден-Тауне, в маленьком кинотеатре с названием «Голливуд», проходит фестиваль бразильских фильмов, – сказал Брок, задержав внимание на одной из страниц информационного бюллетеня, рассказывавшего о демонстрации иностранных фильмов в лондонских кинотеатрах. – В этом «Голливуде» ее хорошо знают. Она регулярно посещала это заведение. Но мы не можем найти никого, кто видел бы ее там на прошлой неделе. Мы также проверяем все кафе и рестораны между Кейнонбери и Кэмден-Тауном. Что еще? Наши люди, кроме того, заглядывают в книжные магазины, где продают книги по киноискусству, в лавочки, торгующие видеофильмами, парикмахерские по соседству, бутики, где выставляется на продажу белье «Ла Перла». Они также ищут следы ее кредитной карточки… Пока безрезультатно. А у вас какие новости, Брен?

– Ничего интересного – как и у всех остальных. Мы следим за Марти и Барни Келлерами со второй половины пятницы, но у нас нет никаких данных, которые позволили бы предположить, что они как-то замешаны в этом деле.

– Вообще ничего?

– Ни единой зацепки. – Брен поморщился, как от зубной боли. – Более того, Брок…

– Слушаю вас…

– Честно говоря, Марти Келлер меньше всего похож на человека, способного что-то замышлять…

– Что, собственно, вы хотите этим сказать?

– Я видел его как-то раз в прошлом. Помнится, он играл в американский футбол за команду полиции метрополии, когда люди считали эту игру непривычной и странной. Тогда все это было в новинку, и я специально выбрал день, чтобы посмотреть игру и понять, что это такое. И я запомнил его, потому что это был истинный шоумен. Забив гол, он начинал прыгать и завывать так, что можно было подумать, будто он исполняет древний военный танец. Публике это нравилось. – Брен вздохнул и провел рукой по короткому ежику у себя на голове. – Парень, за которым мы следим сейчас, не имеет с тем прежним ничего общего. У этого, нынешнего, такой вид… Он, кажется, не способен напугать и котенка – целиком ушел в себя, боится встречаться с людьми глазами, говорит только тогда, когда его спрашивают. Мне он представляется человеком с напрочь выбитыми мужеством и волей к жизни и желающим только одного – чтобы его оставили в покое. Такое, во всяком случае у меня, сложилось впечатление.

Брок некоторое время размышлял над его словами, потом сказал:

– Возможно, это лишь игра.

– Это я понимаю. Но коли он играет, то, надо сказать, делает это очень хорошо. Я вот о чем в этой связи подумал: хорошо бы найти ребят, знающих его по старым временам, и сделать так, чтобы они с ним будто невзначай столкнулись на улице. Пусть они с ним поговорят, а потом расскажут нам о своих впечатлениях.

– Думаю, такая встреча будет выглядеть несколько неестественно.

– В таком случае надо узнать, как он вел себя в тюрьме. Я это в том смысле, что если он там был заводилой, то его нынешнее поведение и впрямь не что иное, как игра.

– У нас есть кое-какая информация по этому поводу. В рапорте психиатра из Даремской тюрьмы указывается, что год назад у Келлера была сильная депрессия и он четыре месяца сидел на таблетках. После этого его поведение характеризуется как «смирное».

Брен откинулся на спинку стула.

– Ну вот, я же говорил… Похоже, в тюрьме его сломали и он больше ни на что не способен.

Добравшись до Трафальгарской площади, Кэти неторопливо пошла по Стрэнду, наслаждаясь солнцем, освещавшим северную сторону улицы. По сравнению с буднями людей на Стрэнде в этот день было мало. Через некоторое время она заметила на противоположной стороне непривычное для уикэнда оживление. Перейдя улицу, она поняла, что вся эта двигавшаяся по тротуару толпа, состоявшая в основном из мужчин, направлялась в «Кабот», привлеченная начинавшимся там аукционом. Почтенные седовласые коллекционеры, облаченные в вельветовые или твидовые костюмы, обгоняли по пути к магазину юных любителей марок, виснувших на руках у своих папаш. Туристы в джинсах стояли у витрины, силясь понять, из-за чего вся эта суета. Проходившие мимо них в магазин люди в костюмах деловито пересекали холл и устремлялись к лифтам. Помимо случайных туристок в этом человеческом водовороте можно было различить еще несколько женщин. Двое торговали в холле каталогами, а третья – журналистка по виду, – с блокнотом и шариковой ручкой в руках, разговаривала с одной из них, не обращая внимания на обступивших их со всех сторон посетителей, которые совали им деньги. Кэти пробралась внутрь и направилась к лестнице.

На первом, считая от цокольного, этаже толпа была еще гуще. Люди рассматривали помещавшиеся в стеклянных шкафах лоты, выставляемые на торги во второй половине дня. Кэти заметила камеры слежения и облаченных в униформу охранников, старавшихся держаться на заднем плане. У выставочных стендов сотрудники фирмы отвечали на многочисленные вопросы посетителей. Остановившись под одной из камер слежения, Кэти стала пролистывать каталог, прихваченный с собой. Это был весьма представительный документ, насчитывавший не менее двухсот страниц. В нем имелись краткие описания почти двух тысяч лотов, которым предстояло уйти с торгов в течение трех дней аукциона. На обложке каталога над фотографией лота номер 15 красовалась зазывная надпись: «Главный международный аукцион марок». На задней стороне обложки помещалась фотография лота номер 6 – неаккуратного бумажного кружочка со словами: «Гамильтон Бермуда, 1849», – напечатанными грубым шрифтом. По мнению Кэти, подобная надпись, если бы ее сделали с помощью игрушечного печатного набора, выглядела бы куда лучше. Заглянув в каталог, Кэти обнаружила безделицу, именовавшуюся «Перот», ориентировочно оцененную в восемьдесят тысяч фунтов.

– Мисс Колла? – прошептал ей на ухо мужской голос.

– Да, это я.

– Прошу вас следовать за мной.

Материализовавшийся рядом с Кэти подтянутый молодой человек в строгом костюме вывел ее из холла на лестницу и провел на второй этаж. Бросив взгляд через плечо, чтобы проверить, нет ли за ними слежки, молодой человек постучал в дверь и впустил Кэти в помещение.

В комнате толпился народ и царила напряженная деловая атмосфера, свойственная оперативному отделу полиции. Кэти кивнула Леону Десаи, стоявшему у противоположной от входа стены с доктором Уэверли, который прижимал к груди старый, видавший виды портфель. В дальнем конце комнаты спиной к окну сидел Брок, оживленно беседовавший с Джеймсом Мелвиллом и еще одним мужчиной в костюме в полоску. За столом в центре комнаты сидел Сэмми Старлинг, по сторонам от него стояли двое мощного сложения мужчин. Сэмми, казалось, пребывал в оцепенении – взгляд у него был пустой, плечи ссутулились, и со стороны он выглядел даже меньше ростом. Возможно, из-за соседства с двумя высокими сильными мужчинами. Время от времени один из мужчин что-то тихо ему говорил, но он, похоже, этих людей почти не слышал, поскольку они повторяли свои слова снова и снова, пока он кивком или движением бровей не давал им понять, что принял информацию к сведению. Надо сказать, оба эти здоровяка чувствовали себя довольно непринужденно. Присмотревшись к ним, Кэти подумала, что они оба или по крайней мере один из них имеет при себе оружие.

Через минуту сопровождавший Кэти подтянутый молодой человек снова вошел в комнату и привел с собой мужчину и женщину. Брок, оглядев помещение и придя к выводу, что собрались все, кто ему нужен, жестом предложил им присесть. Несмотря на тесноту и жару, кондиционеры отлично справлялись со своей работой, и по этой причине находившиеся в комнате мужчины остались в пиджаках, что придавало собранию несколько официальный вид. «Сидим как на отпевании», – подумала Кэти. Ее место оказалось рядом с Мелвиллом, который положил перед ней небольшую стопку книг.

– Вчера вы изъявили желание почитать что-нибудь о марках. Я принял ваши слова к сведению и кое-что принес.

– Благодарю, – улыбнулась Кэти и стала просматривать заглавия.

– Не стоит благодарности. Я всегда ищу, кого можно обратить в свою веру. Рекомендую начать с Уотсона.

Брок откашлялся, прочищая горло, и сказал несколько вступительных слов. Как выяснилось, человека, с которым они с Мелвиллом разговаривали, звали Кристофер Конвей и он был главным аукционистом «Кабота». Ему предстояло открывать аукцион во второй половине дня. Мужчина и женщина, пришедшие в комнату последними, также работали в компании «Кабот»: мужчина возглавлял здешнюю службу безопасности, а женщина обеспечивала связь между силами правопорядка и руководством компании. Мощного сложения парни со зловещими фамилиями Гэллоуз и Хит,[1]1
  Гэллоуз – в переводе с англ. «виселица», Хит – «пустынная болотистая местность».


[Закрыть] сидевшие рядом со Старлингом, оказались офицерами полиции, специалистами по освобождению заложников из оперативного отдела департамента СО-10.

– Прежде всего считаю своим долгом заметить, – продолжал Брок, – насколько для всех нас важно, чтобы аукцион во второй половине проходил как обычно, без малейших отклонений от нормы. Ни в коем случае нельзя тревожить похитителей, наводить их на мысль об имеющихся у полиции сведениях о похищении миссис Старлинг.

В подтверждение Старлинг дернул головой, изображая кивок, всей своей повадкой выдавая снедавшее его напряжение.

– Мы должны исходить из предположения, что похитители будут присутствовать на аукционе. Возможно, они уже в здании. Мы проводим мониторинг ситуации с помощью системы камер слежения, экраны которых установлены в соседней комнате. Кроме того, наши люди находятся за пределами здания и ведут наблюдение на улице. При всем том мы не собираемся кого-либо задерживать. – Брок повернулся к аукционисту: – Даже если во время аукциона случится какая-нибудь заварушка, мистер Конвей, вам придется вызывать полицию обычным порядком, как если бы нас здесь не было. Наша главная забота – безопасность миссис Старлинг.

Мелвилл сказал:

– Мы готовы сотрудничать с вами и выполнять все ваши требования, главный инспектор. Руководство «Кабота» шокировано избранным преступниками дьявольским способом изымания денег у одного из самых уважаемых наших клиентов. Если понадобится, мы готовы отложить или вовсе отменить торги по лоту номер пятнадцать, но мне представляется, что при сложившихся обстоятельствах все должно идти своим чередом…

– Согласен. Насколько я понимаю, беседа с владельцами лота успеха не принесла?

Мелвилл покачал головой.

– Совсем недавно я передал им последнее предложение мистера Старлинга, но, боюсь, они его отвергли. Как я и предсказывал, преступники не заинтересованы в какой-либо частной сделке до аукциона. Сегодня днем они намереваются прощупать весь филателистический рынок.

– А вы, стало быть, полагаете, что они в этом смысле правы?

Мелвилл повернулся к аукционисту и вопросительно на него посмотрел. Конвей согласно кивнул.

– В течение последних шести месяцев мы отмечали постоянно возраставший интерес к нашему аукциону, особенно к выставленным на торги редким и уникальным лотам. – У Конвея оказался звучный, насыщенный бархатными модуляциями, прекрасно поставленный голос, сразу притягивающий к себе внимание. – Лот номер шесть, так называемый выпуск «Бермуда Перот», снимок которого вы можете видеть на задней странице обложки каталога, должен продемонстрировать нам, как будут складываться сегодня торги. Что же касается лота номер пятнадцать, то он, помимо связанного с ним общего ажиотажа, представляет особый интерес для коллекционеров из Канады. Мы уже получили из-за океана шесть предложений об участии в телефонных торгах, причем три из них поступили от канадцев – мы знаем их как серьезных коллекционеров.

– Как вообще проходит такой аукцион, мистер Конвей?

Главный аукционист вкратце описал процедуру сегодняшнего аукциона. В полдень общедоступная выставка лотов в холле первого этажа закрывается, после чего холл обставляется и переоборудуется для торгов. Помимо всего прочего, в холле устанавливаются столы для сотрудников, принимающих по телефону предложения относительно цены того или иного лота со всей страны и из-за границы. Другие сотрудники должны рассматривать аналогичные предложения, поступающие по почте или по факсу. Каждый посетитель аукциона, решивший участвовать в торгах, получает карточку с номером, которую он должен поднимать, набавляя цену.

– Вы и ваши коллеги, главный инспектор, сможете наблюдать за этим процессом по замкнутой телевизионной сети, мониторы которой установлены в соседней комнате. Кстати сказать, мистер Старлинг, если у него возникнет такое желание, имеет возможность участвовать в торгах анонимно, передавая предложения по установленному здесь телефону.

– Нет, – хриплым голосом сказал Старлинг. – Я хочу, чтобы меня видели. Я хочу, чтобы эти люди знали, что я получил их послание.

Кэти заметила по шевелящимся губам Конвея, что он хотел сказать что-то вроде: «А что будет, если они вас не увидят?» – но в последний момент передумал и сказал другое:

– Очень хорошо. В таком случае мы усадим вас на стул рядом с центральным проходом – возможно, ближе к переднему ряду, – чтобы все вас видели и чтобы вы могли выйти сразу же после того, как лот номер пятнадцать будет продан. Насколько я понимаю, вы именно этого хотите, главный инспектор?

– Да, – сказал Брок. – Я хочу, чтобы мистер Старлинг после торгов поднялся сюда и ждал телефонного звонка здесь.

– Один из наших сотрудников будет неотлучно находиться при нем. Я полагаю, что мы доберемся до лота номер пятнадцать где-то в два сорок пять.

– У вас будут к тому времени имена и адреса тех, кто решил посетить аукцион?

– Да. Каждый, кто записывается как участник аукциона, оставляет свои данные в регистрационной книге. Что же касается желающих принять участие в торгах по почте или по телефону, то они должны заранее предоставить информацию по своему банковскому счету или кредитной карточке.

– Мы бы хотели получать эти сведения по мере их поступления.

Мелвилл и Конвей посовещались, после чего Мелвилл выразил согласие по этому пункту.

– Что ж, – сказал Брок, откидываясь на спинку стула, – это, пожалуй, и все, что нам в данный момент требуется. Правда, мне нужно кое-что обсудить с мистером Старлингом, поэтому я попрошу вас, мистер Мелвилл, еще на какое-то время задержаться.

Когда все остальные сотрудники «Кабота» вышли из комнаты, Брок повернулся к Десаи:

– Леон, как там дела в лаборатории?

– Полагаю, неплохо. Берт Фридман шлет свои извинения – вчера ночью он так и не сомкнул глаз, поэтому отпросился на пару часов домой. У доктора Уэверли запас жизненных сил оказался больше. Он не только проработал всю ночь с парнями из лаборатории, но и прибыл сюда собственной персоной. Он и поведает вам о полученном результате.

– Отлично. Вашу помощь, доктор Уэверли, трудно переоценить. Прошу, расскажите нам обо всем.

Лицо у Уэверли было бледное, но глаза, хотя чуть припухли и покраснели, сохраняли прежнюю яркость. Поставив портфель себе на колени, он открыл его, поднял клапан и сунул руку внутрь. Вынув пару белых хлопковых перчаток, он надел их, прежде чем снова залезть в портфель. На этот раз он извлек из него простой белый конверт. Отставив портфель в сторону, вынул из конверта плоскую картонную упаковку, открыл ее, и находившийся в ней предмет выскользнул на поверхность стола. Увидев знакомый по фотографии конверт, надписанный каллиграфическим почерком и с черной маркой в углу, присутствующие одобрительно загудели.

Мелвилл сказал:

– Канадский пакет.

– Близок к оригиналу настолько, насколько этого можно было достичь за имевшееся в нашем распоряжении время, – сказал Уэверли.

Мелвилл достал из кармана пиджака маленькую лупу, наклонился и стал с ее помощью детально исследовать пакет, кивая, по мере того как его взгляд передвигался с одной его части на другую. Наконец он распрямился.

– Остается только удивляться… Это действительно прекрасная работа. Вы только взгляните, мистер Старлинг.

Старлинг поднялся, обошел вокруг стола и взял у Мелвилла лупу. Закончив исследование, он прикусил губу и с волнением посмотрел на Уэверли.

– Не нахожу различий, – сказал он.

– Я тоже, – согласился с ним Мелвилл. – Изумительно. Мои поздравления, Тим. Как сделано! Не придерешься.

– Вопрос заключается в том, – сказал Десаи, – сможем ли мы это использовать. Вернее, должны ли мы это использовать.

Они, как по команде, посмотрели на Брока, который, в свою очередь, повернулся к Уэверли:

– Эта штука сможет обмануть эксперта?

– Я уже думал об этом. – Уэверли отвел рукой непокорную прядь, свешивавшуюся ему на глаза, и поправил очки. Вид он имел мрачный. – Все дело в том, сколько времени будет в распоряжении эксперта и каким оборудованием он будет располагать. – Он невесело улыбнулся. – Вы тоже наверняка думали об этом, главный инспектор. Здесь, как вы понимаете, важно иметь в виду следующее: если мысль о возможности подмены оригинала на подделку пришла на ум вам, следует исходить из предположения, что вашим оппонентам такое тоже могло прийти в голову.

Брок согласно кивнул:

– При таком раскладе они вряд ли согласятся на немедленный обмен. Во всяком случае, я бы на их месте захотел получить какое-то время – час или больше, – а также иметь доступ к микроскопу или какому-нибудь другому оборудованию, чтобы проверить вещь, которую мне всучили, прежде чем завершить сделку.

Старлинг пришел в сильное возбуждение.

– Вы хотите сказать, что я должен им довериться? Отдать свою марку, а потом удалиться и ждать, согласятся ли они выполнить свою часть договора?

Ему никто не ответил. Однако не составляло труда представить, как виделась ему финальная фаза этой операции. Вероятно, она напоминала сцену из старого фильма: он оставлял конверт в условленном месте, потом на улице появлялась машина, притормаживала, ее задняя дверца распахивалась, и оттуда прямо в его объятия выпрыгивала Ева…

– Сэмми, – мягко сказал Брок, – боюсь, доктор Уэверли прав. Эти люди обязательно захотят проверить вещь, которую мы им передадим.

– И если она пройдет проверку… – Уэверли механически отбросил рукой непослушную прядь, – нам, как сказал Джеймс, останется только удивляться, как мы смогли изготовить столь совершенную копию за имевшиеся в нашем распоряжении жалкие двадцать четыре часа. Вне всяких сомнений, наш пакет обманет всякого, у кого нет доступа к специальному оборудованию. Но удастся ли нам надуть эксперта, вооруженного портативным микроскопом, – это уже совсем другой вопрос.

В комнате на мгновение установилось молчание, потом Брок сказал:

– Сообщите ваше профессиональное мнение, доктор Уэверли. Как вы думаете, игра стоит свеч?

Поколебавшись, Уэверли с сомнением покачал головой:

– Если бы речь шла о моей жене, я бы рисковать не стал. Я бы очень хотел сказать обратное, но, как мне представляется, в этом деле пятьдесят шансов из ста, что они почувствуют крысу.

У Старлинга вытянулось лицо. Уэверли печально на него посмотрел:

– Извините, мистер Старлинг. Мы сделали все возможное.

Старлинг обвел взглядом комнату, поочередно заглянув в глаза каждому из присутствующих.

– Вы правы, Тим. Я тоже не стану рисковать. – Голос у него звучал устало, и он выглядел побежденным и сломленным.

Уэверли нехотя взял канадский пакет со стола, сунул его в картонную упаковку, вложил упаковку в белый конверт и вернул его в портфель. Потом он начал снимать перчатки. Старлинг поднялся на ноги, сказал, что ему нужно в туалет, и вышел из комнаты. Неожиданно для окружающих Уэверли передумал снимать перчатки, снова их подтянул и полез в свой портфель.

– Полагаю, главный инспектор, – сказал он, вынимая белый конверт, – будет правильно, если пакет останется у вас. В конце концов, это очень хорошая копия, а нам путаница ни к чему… – Он нервно улыбнулся и протянул конверт Броку; тот взял его и положил во внутренний карман пиджака.