355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Барри Мейтланд » Марки королевы Виктории » Текст книги (страница 20)
Марки королевы Виктории
  • Текст добавлен: 14 сентября 2016, 23:14

Текст книги "Марки королевы Виктории"


Автор книги: Барри Мейтланд



сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 27 страниц)

– Ага! Я так и знал, что рано или поздно вы ко мне обратитесь, – сказал он, опуская расчетную книгу.

– Что вы можете мне рассказать?

– Ну… прежде всего я услышал по радио объявление, что полиция готова выслушать каждого, кто видел миссис Старлинг после четверга третьего июля, когда она уехала в Лондон.

Кэти кивнула. По сравнению с Ронни Уилксом Сильвестр представлялся ей приятным собеседником и надежным свидетелем.

– Но я не понимаю, как такое может быть, принимая во внимание клубничный йогурт.

– Клубничный йогурт?

– Совершенно верно. Миссис Старлинг его просто обожала. И всегда ела на завтрак. Я это к тому говорю, что продолжал привозить им этот йогурт вплоть до следующего вторника. Понимаете? Выходит, она все это время находилась дома.

– Ясно. Но быть может, ее домашние просто забыли отменить заказ?

– Э нет. Они делали заказ каждое утро, понимаете? Марианна лично составляла список на обороте какого-нибудь старого конверта или на другой ненужной бумажке и вставляла его в горлышко пустой емкости. Английский она знает плохо, поэтому пользовалась своего рода кодом: М – молоко, Й – йогурт, ДС – двойные сливки, ну и так далее. В прошлый понедельник, к примеру… – Молочник снова раскрыл свою расчетную книгу и перелистал несколько страниц, возвращаясь к 7 июля. – Вот, нашел – на бумажке было написано: «2М, 1Й».

– Выходит, вы их знали? Миссис Старлинг, Марианну?

– О да. И мистера С. тоже. Мы часто здоровались.

– Но как бы то ни было, могло же случиться, что клубничный йогурт заказал кто-то другой.

– Ну нет! – Сильвестр сразу отмел эту идею. – Люди редко изменяют своим маленьким пристрастиям. Марианна и мистер С. ненавидели клубничный йогурт, называли его дрянью. Мы как-то раз на эту тему беседовали. В частности, о том, какие молочные продукты нравятся миссис С.

– Это факт? То, что она оставалась дома и после четвертого? Вы разговаривали с ней или с кем-нибудь из ее домочадцев в это время – скажем, в понедельник или во вторник?

– Честно говоря, не припомню.

Кэти задумалась.

– Положим, заказ в понедельник утром действительно включал йогурт, но она могла уехать и в воскресенье вечером – после того как Марианна составила список, который забыла потом изменить.

– Что ж, думаю, это возможно. Но не представляю, чтобы такое могло быть раньше воскресенья.

– Большое вам спасибо, Сильвестр. Вы нам очень помогли.

Сказав это, Кэти некоторое время стояла рядом с молочником, слушая воркование лесного голубя, сидевшего на ветке большого дуба, и жужжание пчел, шнырявших среди золотистых цветков жимолости. Солнечные лучи заливали пыльную аллею, где приткнулся к обочине электрокар.

– Вероятно, вы любите свою работу и ни за что на свете не согласились бы ее поменять, – сказала Кэти.

Сильвестр хохотнул.

– Вы бы так не говорили, если бы взглянули на кипу бумаг, которые нам приходится заполнять. – Помолчав, он добавил: – Я хочу сказать кое-что еще насчет Марианны. Кажется, как-то раз я видел у нее под глазом синяк.

– Неужели?

– Возможно, мне просто показалось. Имейте это в виду…

От этой аллеи было недалеко и до Поучерз-Из. Кэти припарковала машину напротив коттеджа Фицпатриков, перешла дорогу и направилась к воротам. Щелчок щеколды и скрип петель вызвали вполне предсказуемую реакцию у лабрадоров, которые с радостным лаем отконвоировали гостью к дому. Кэти нравились лабрадоры, но после того, что произошло, ей было трудно смотреть на довольную морду Генриетты. Двери открыл Тоби Фицпатрик. Снедавшее его беспокойство, подмеченное в нем Кэти во время предыдущих визитов, казалось, стало еще сильнее. Лицо у него было серое, улыбка – вымученная, а голос звучал неуверенно. Если это связано с его семейной жизнью, подумала Кэти, то, похоже, ссоры с супругой происходят у него довольно часто. Потом ей вспомнились слова Питера Уайта, а также выражение, проступившее на лице Фицпатрика, когда он увидел ее у бассейна. «Может, он подглядывал за Евой, когда она купалась? – задалась она вопросом. – Уж не воспылал ли он, чего доброго, к ней страстью?»

– Хелен нет дома, – пробормотал Тоби, глядя на Кэти сквозь полуоткрытую дверь. – Она должна вернуться через час.

– Я бы хотела поговорить с вами, мистер Фицпатрик.

– Вот как? – Он нахмурился, а затем без особого желания открыл дверь пошире. – Заходите в таком случае.

Он не предложил ей присесть, и им обоим пришлось стоять в тесном пространстве прихожей.

– Я бы хотела уточнить, что вы и ваша жена нам рассказывали, мистер Фицпатрик. Это связано с временем отъезда Евы в Лондон. Помните, вы сказали нам, что она уехала туда в четверг, то есть третьего июля? Вы совершенно в этом уверены?

– Хм… – Фицпатрик сглотнул. – Да, думаю, так и было.

– Откуда вы знаете? Вы видели, как она уезжала?

– Хм… Не припомню, чтобы видел. Думаю… думаю, так нам сказал Сэмми. – Он поднял руку и потер ладонью лицо.

– Вы хорошо себя чувствуете? Вид у вас какой-то нездоровый.

– У меня все нормально. Больше вопросов не будет?

– Когда вам Сэмми об этом сказал? О том, что Ева уехала в четверг?

– О Господи… даже и не знаю… О нет – вспомнил! – сказал Тоби. – Он сказал об этом Хелен в воскресенье, когда она и двое других теннисистов отправились играть к Старлингам. Разве она вам об этом не говорила?

Кэти кивнула.

– А что вы можете сказать насчет вечера воскресенья? Где вы в это время были?

– Что? – Фицпатрик снова провел рукой по лицу, и Кэти подумала, что он выглядит так, словно у него предобморочное состояние.

– Присядьте, прошу вас, – сказала она. – Что случилось?

– Извините… Я неважно себя чувствую. Возможно, вам лучше уйти.

– Хотите, я вызову врача?

– Не надо врача. Мне просто нужно прилечь.

– Сейчас я принесу вам воды…

Кэти прошла на кухню, взяла стакан и подставила под кран. Две стеклянные вазы, их Кэти заметила во время своего предыдущего визита, стояли на столике с сушилкой рядом с раковиной. В одной из них находились цветы из сада Фицпатриков, другая же, пустая и вымытая, стояла вверх дном, на котором сохранилась крохотная наклейка: «Сделано в Финляндии».

Когда Кэти вернулась со стаканом воды в переднюю, Тоби Фицпатрик, казалось, уже успел прийти в себя. Слабо улыбнувшись ей из глубокого кресла, он прерывающимся голосом произнес:

– Мне очень жаль, что так случилось… У меня, знаете ли, проблемы с сердцем… ничего серьезного, но иногда, бывает, накатывает дурнота. В такие минуты мне нужно некоторое время побыть в состоянии полного покоя и расслабленности, после чего все проходит.

– У вас есть лекарство, которое я могла бы вам дать?

– В этом нет нужды… Послушайте, мне кажется, будет лучше, если вы вернетесь, когда будет дома моя жена. Возможно, завтра? Если, конечно, это действительно необходимо…

– О'кей, я сейчас уйду. Если вы уверены, что вам не нужна помощь…

И она удалилась, размышляя о том, что актерские способности у Тоби Фицпатрика ничуть не лучше, чем у Ронни Уилкса.

Оставив машину там, где она стояла, Кэти пошла по аллее, стараясь мыслить четко и рационально. Макларен, она знала, потребует ее присутствия в Лондоне, чтобы подключить к делу о поддельных марках. На минуту она представила себе Макларена в его офисе на Кобальт-сквер. Наверняка он начнет спрашивать, где она была, чем занималась и что, черт возьми, о себе возомнила, позволив себе разгуливать летним утром по пронизанным солнцем лесам, в то время как ее ждет серьезная работа. Размышляя об этом, Кэти порадовалась, что оставила свой мобильный телефон в машине.

Подойдя к воротам усадьбы Кроуз-Нест, она подумала, что ключ от двери дома все еще лежит у нее в кармане и что она помнит код системы безопасности и может ее отключить. Не было, казалось, никакого смысла входить в этот дом, где каждый дюйм пространства был дважды обыскан и исследован командами полицейских и экспертов. Но если Старлинг действительно солгал насчет времени отъезда Евы в Лондон, должно же там быть хоть какое-нибудь указание на то, зачем ему это понадобилось?

Должно. Кэти снова подумала о Макларене и направилась к главной двери, чувствуя себя нерадивой ученицей, прогуливающей уроки.

Когда она вошла в прихожую, ее снова окутала тишина дома. В этой тишине было нечто от молчания ушедшего в себя свидетеля, которого можно разговорить, лишь задавая очень нестандартные вопросы.

Кэти прошла к маленькому офису хозяина дома. Там стоял обитый зеленым сукном стол, за которым Старлинг сидел в тот вечер, когда она у него находилась, и рыдал над своими марками, как, должно быть, в свое время отец Евы рыдал над копиями, подаренными ему Старлингом. Разве нормальные люди так себя ведут? Или оба эти человека страдали от одной и той же ментальной дисфункции, особой разновидности клептомании, которую они распознали друг в друге, а Ева подметила в них обоих?

У противоположной от стола стены стоял стеллаж, заставленный винными бутылками. Их было несколько дюжин – впечатляющая коллекция для такого человека, как Сэмми Старлинг, который, если верить Хелен Купер, почти не пил. Возможно, это тоже своего рода помещение капитала, подумала Кэти, исходя из того, что некоторые бутылки казались очень старыми и их покрывал слой пыли.

Но почему они такие пыльные, задалась Кэти вопросом, если в этой комнате, судя по всему, регулярно убирали? Кроме того, зачем держать их на деревянных полках в кабинете, когда в доме имеется для таких целей подвал с винным погребом?

Из кабинета она прошла на кухню и приблизилась к двери, которая вела в погреб. И тут у нее снова возник вопрос. В эту дверь был вставлен замок «Йале» – того же типа, что стоял и на входной двери, – и, судя по его виду, совсем недавно. Такого рода замки имеют шарообразную ручку с одной стороны и замочную скважину – с другой. Тот, кто подходил к замку с той стороны, где была замочная скважина, мог открыть его только с помощью ключа, а с другой – легким поворотом ручки. Но с какой стати вставлять такой замок в дверь погреба, особенно ручкой в сторону кухни? Чтобы изнутри ее нельзя было открыть – другой ответ Кэти в голову не приходил. Значит, кого-то держали в погребе. Это было настолько очевидно, что оставалось только удивляться, почему никто не заметил этого во время обыска.

Кэти повернула ручку и вошла в погреб. Затем, нащупав на стене выключатель, она зажгла свет и стала спускаться по ступеням, втягивая в себя воздух, холодный и затхлый, как в склепе. При свете одинокой электрической лампочки она прошла из первого помещения погреба под кухней во второе, находившееся под холлом, и обнаружила там старые деревянные стеллажи для винных бутылок и каменные скамейки. Кэти исследовала стеллажи и заметила, что некоторые ячейки сильно запылились, зато в других, где, судя по всему, недавно помещались бутылки, пыли почти не оказалось. Похоже, кто-то совсем недавно перенес все бутылки из погреба в офис. Специалисты из команды экспертов, искавшие наркотики, пятна крови, частицы тканей, следы повреждений и насилия, не обратили внимания на разный уровень запыленности ячеек в винном стеллаже. Да и с какой стати?

Как место заточения погреб представлял собой почти идеальное помещение – не пропускал наружу звуков и надежно запирался. Кроме того, там было достаточно просторно, было сухо и чисто. На вымощенном каменными плитами полу ни пятнышка. И это разочаровывало. Замок «Йале» и опустевшие винные полки сами по себе вряд ли могли служить доказательством какого-либо злого умысла.

Кэти было необходимо найти что-нибудь более существенное в подтверждение своей версии. Неожиданно она услышала, как у нее над головой скрипнула половица. Она замерла. В следующее мгновение скрип послышался снова. Потом в доме установилась тишина, но чуть позже половицы опять заскрипели. Наверху кто-то медленно и осторожно пересекал холл.

У этого человека имелся ключ. Кэти воспользовалась тем, что ей дали в полиции. Другого ключа в полицейском участке Фарнема не было, значит, по холлу разгуливал не полицейский. Но кто это мог быть? Сосед? Неужели Тоби Фицпатрик проследил за ней? Или это кто-то из домочадцев? Уж не сам ли Сэмми Старлинг?

По идее этот человек должен был обнаружить отключенную систему безопасности. Быть может, именно по этой причине он двигался по дому так осторожно? Кэти неслышно вернулась в первую секцию погреба и почти сразу услышала приглушенные звуки чьих-то шагов в находившейся прямо над ней кухне. Но если незваный гость добрался до кухни, то он просто не мог не заметить открытую дверь погреба и струившийся оттуда тусклый свет. Как только эта мысль пришла Кэти в голову, она услышала щелчок выключателя, а затем стук захлопывающейся двери.

Оказавшись в полной темноте, Кэти мысленно обругала себя за беспечность, после чего воскресила в своем воображении лестницу, по которой спускалась в погреб. Теперь она должна была находиться чуть справа, в каких-нибудь пятнадцати футах впереди. Двигаясь медленно и осторожно, она сделала в полной темноте несколько шагов в нужном направлении, ушибла лодыжку о нижнюю каменную ступень, нащупала перила лестницы и в одно мгновение взлетела по ней к двери. Даже не удосужившись включить свет, она с силой ударила ногой в дверь и закричала.

Ей показалось, что с обратной стороны двери тоже кто-то вскрикнул. Она замерла и прислушалась. Прошла целая вечность, прежде чем замок щелкнул, дверь распахнулась и она увидела перед собой Марианну, прижимавшую руку ко рту, словно пытаясь сдержать рвущийся наружу вопль.

– Пресвятая Дева, Матерь Божья, – пролепетала она. – Вы напугали меня до смерти. – Удивительное дело: теперь она говорила по-английски довольно сносно. Кэти бросила взгляд в пространство кухни у нее за плечом и увидела семейную пару из португальского посольства – в их квартире Марианна обитала с тех пор, как убили Еву. Марианна повернулась к ним и сказала несколько слов по-португальски. Выслушав ее, мужчина и женщина кивнули и вышли из кухни, с любопытством поглядывая на Кэти. – Я пришла проверить, разморозился ли холодильник и нет ли в нем дурного запаха, – сказала Марианна, снова поворачиваясь к Кэти лицом.

– Я очень рада, Марианна, что вы здесь появились, поскольку мне нужно кое-что с вами обсудить. – Кэти старалась говорить спокойно и ровно, хотя сердце у нее после пережитых приключений в погребе все еще колотилось как сумасшедшее.

Марианна явно чувствовала себя не в своей тарелке. Ее взгляд устремлялся то на открытую дверь погреба, то на лицо Кэти, стоявшей рядом с дверью. Всякий раз, встречаясь с Кэти глазами, Марианна отводила взгляд.

– Я приготовлю кофе, – наконец сказала она.

– О кофе можете не беспокоиться, – твердо сказала Кэти. – Присаживайтесь. – Она села за кухонный стол напротив Марианны. – Когда мы в последний раз с вами встречались, вы, Марианна, почти не говорили по-английски. При всем том вам удалось нагромоздить целую кучу лжи о том, каким ангелом была ваша Ева. Но теперь мне нужна правда. Я знаю, что Ева принимала наркотики… – У Марианны затряслась нижняя губа, но возражений с ее стороны не последовало. – И в связи с этим хочу задать вам несколько вопросов. О'кей?

Марианна тяжело вздохнула.

– О'кей.

– Почему вы меня обманывали? Зачем рассказывали все эти лживые истории? Боялись Сэмми? Он ведь поколачивал вас, не так ли? – У Марианны вытянулось лицо, и Кэти поняла, что в своих логических построениях допустила какую-то ошибку. – Разве не он поставил вам синяк?

У Марианны расширились глаза, нижняя губа плаксиво выпятилась, после чего она всхлипнула.

– Нет-нет, – выдавила она из себя. – Только не Сэмми. Мне подбила глаз моя маленькая Ева. Она была испорченная девочка – да благословит Господь ее душу.

– Расскажите мне об этом.

Марианна фыркнула.

– В Португалии она вела себя дурно. Ее отец очень за нее беспокоился. И Сэмми показался нам самым подходящим для нее человеком. Поначалу они были счастливы. С ним она снова стала как маленькая девочка. Но потом ей стало скучно. – Марианна вынула из рукава крохотный кружевной платочек, вытерла нос и скомкала платочек в руке. – У нее появились секреты. Я знала о них. Она кричала и колотила меня, но обмануть тетушку Марианну ей было не по силам. Я пыталась помочь Сэмми. Я говорила ему: «Не давайте ей наличности, Сэмми. Все, что угодно, – но только не наличность». Но она была такая хитрая и пронырливая… Сэмми не всегда мне верил, но я-то знала мою Еву, как никто. Она, к примеру, воровала вещи, продавала свою одежду и ювелирные украшения… Она много чего делала – даже я не все об этом знаю… Мне не хочется думать, как она в Лондоне зарабатывала деньги на наркотики. И еще: с каждым днем она все больше худела, а однажды я обнаружила у нее на подушке кровь. Я сказала Сэмми: «Надо что-то делать. Из-за этих наркотиков она когда-нибудь истечет кровью до смерти». Сэмми забеспокоился. Он просил ее бросить наркотики, кричал на нее. Она рыдала, обещала бросить, но ее обещания всегда оказывались лживыми.

Марианна вновь промокнула платочком глаза и нос и, чтобы успокоиться, несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула.

– Наконец Сэмми сказал, что ездить в Лондон она больше не будет и квартиру он скоро продаст. Ева заплакала, и плакала, плакала без конца. Потом разозлилась. Собралась даже от него уходить. Так что нам пришлось принудить ее остаться.

Ее взгляд снова метнулся к двери погреба.

– Когда это случилось, Марианна?

– Две недели назад. В четверг вечером. Это было так ужасно. Сначала мы заперли ее в комнате наверху. Но она стала там все бить и ломать. Мы боялись, что она причинит себе вред. Я сказала: «Сэмми, нам надо вызвать врача». Но Сэмми испугался. Он решил подождать, пока она успокоится, а потом отвезти ее в частную клинику. Поэтому мы поставили в погреб кровать и заперли ее там. Когда пришли ее друзья, мы сказали им, что в четверг она уехала в Лондон.

– Все понятно, Марианна. Продолжайте.

– А в воскресенье вечером она сбежала. В девять часов я пошла ее навестить, посмотреть, как она там, и пожелать ей спокойной ночи. Она притворилась, что спит. Я взяла ее одежду, чтобы почистить и привести в порядок. Пока я собирала ее тряпки, она украла у меня ключ от погреба. Я об этом не знала. – Марианна начала тихонько всхлипывать – У нее ничего не было – ни одежды, ни обуви, ни денег. Она словно растворилась в лесу. Сэмми пошел ее проведать в одиннадцать часов, но ее уже и след простыл.

– Что же на ней было?

– Летняя ночная рубашка. Шелковая паутина, все равно что ничего. Мы думаем, что она взяла старую куртку, висевшую у задней двери, но, кроме этого, на ней ничего не было. Можно сказать, она убежала почти голая.

– Неужели она не могла взять нормальную одежду?

– Сэмми все время ходил по дому. Так что она не стала задерживаться. Сразу выбежала на улицу. Я проверяла. Она ничего с собой не взяла.

– Значит, она отсутствовала… сколько, в самом деле: час, больше? – прежде чем вы обнаружили ее исчезновение?

Марианна с несчастным видом кивнула.

– И что же вы предприняли?

– Сэмми отправился ее разыскивать. Ездил вокруг дома, ходил по лесу, даже в Фарнем наведался. Всюду ее искал. Наконец, около полуночи, вернулся домой и начал звонить знакомым. Потом сказал, что она, по его мнению, обязательно попытается добраться до Лондона. Он тоже поехал туда – решил дожидаться ее в квартире.

– А вы где были? Остались дома?

– Да. Сидела на кухне и ждала ее возвращения. Всю ночь ее прождала. Надеялась, что она одумается и вернется – как напроказничавшая маленькая девочка. Но она не вернулась. – Марианна снова зарыдала, еще громче, чем прежде.

Кэти подождала, пока она немного успокоится, и спросила:

– Что произошло потом?

– На рассвете позвонил Сэмми с лондонской квартиры. Сказал, что она не приехала и он останется там на весь день. Он звонил мне через каждый час, но никаких новостей у него не было.

– Сэмми что-нибудь говорил о том, что подключил к этому делу других людей?

Марианна покачала головой.

– А ваши соседи Фицпатрики были в курсе происходящего? Сэмми не рассказал им о случившемся, когда искал Еву в лесу?

– Я не знаю. Знаю только, что он был напуган и ему было стыдно.

– Понятно… Я хочу, Марианна, чтобы вы снова рассказали все это – в полицейском участке – и сделали соответствующее официальное заявление. Но это может подождать до тех пор, пока вы окончательно не придете в себя. Теперь еще один вопрос, последний: вы знаете, где сейчас Сэмми?

Марианна с удивлением на нее посмотрела:

– Разве он не у мистера и миссис Купер?

– Нет, он оттуда уехал, и никто не знает куда. Мы опасаемся за его безопасность. Как вы думаете, где он может быть?

У Марианны от ужаса расширились глаза.

– Прошу тебя, Боже, не надо больше смертей… не надо!


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю