355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Барри Мейтланд » Марки королевы Виктории » Текст книги (страница 16)
Марки королевы Виктории
  • Текст добавлен: 14 сентября 2016, 23:14

Текст книги "Марки королевы Виктории"


Автор книги: Барри Мейтланд



сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 27 страниц)

Нам понадобилось некоторое время, чтобы их проследить, но сведения информатора оказались абсолютно достоверными – мы нашли еще четыре набора поддельных гравюр Пикассо. Но несмотря на все наши успехи в сфере поисков поддельных работ, выйти на Рафаэля нам так и не удалось. Более того, он продолжал действовать. Скоро к нам начали поступать рапорты от других источников. Согласно им, Рафаэль забросил изобразительное искусство после того, как умер его дилер, и начал изготовлять поддельные документы для нелегальных иммигрантов и иностранцев, желавших получить политическое убежище. Потом, когда дошло до вмешательства в это дело министерства внутренних дел, он переключился на изготовление поддельных билетов на рок-концерты и футбольные матчи чемпионата мира. Шло время, и миф о Рафаэле все разрастался. В частности, получила распространение версия, что Рафаэль – это два человека. Художник считается парнем замкнутым, не публичным, чурающимся какой-либо компании и занимающимся исключительно изготовлением подделок, но у него есть партнер, разрабатывающий схемы продвижения фальшивок на рынок. Он-то и получает с продавцов деньги и вообще ведает всей торгово-финансовой частью. В отличие от Рафаэля его партнер – человек практичный, склонный к насилию и безжалостный, а прозвище у него – Чудовище. – Макларен сделал паузу, чтобы записать это прозвище на доске, и закончил фразу: – Как и Рафаэль, он не имеет криминального прошлого и в полицейских файлах не значится. Можно сказать, они оба, хотя и каждый в своем роде, весьма талантливые люди.

Кэти знала, что Макларен буквально помешан на мифическом Рафаэле. Это стало в полиции своего рода легендой, и колоритные истории на данную тему получили широкое распространение. Полицейские имели обыкновение рассказывать их за кружкой пива в конце длинного и утомительного рабочего дня, чтобы поднять себе настроение и как-то расцветить свои серые будни. С течением времени эти истории совершенствовались и обрастали все новыми и новыми подробностями, подчас невероятными, и Макларен никак не контролировал процесс. Поговаривали, что в поисках Рафаэля были проверены все выпускники английских художественных училищ и институтов за последние десять лет. Однако никаких результатов проверка не дала. Потом получили хождение слухи, что Рафаэль – выходец из Центральной Европы или одной из арабских стран, но его въездные документы изготовлены так, что для официальных властей он фактически стал невидимым. Кэти было любопытно узнать аутентичную версию этой истории из уст самого Макларена.

– Дальше – больше, – продолжал Макларен. – Так, высказывалось предположение о женской природе Рафаэля. Эта идея соответствует моей концепции равенства полов и возможностей в современном криминальном мире. – Макларен обнажил зубы в беззвучном пароксизме смеха, поддержанном и озвученном двумя-тремя присутствующими.

Кэти, однако, не заметила среди смеявшихся ни одной женщины.

– Так как Рафаэлю в течение длительного времени удавалось избегать ареста, нашлись люди, засомневавшиеся даже в самом факте его существования. – Эту фразу Макларен произнес с горечью в голосе и сопроводил многозначительным взглядом, брошенным в сторону Кэти.

«Камешек в огород Брока», – поняла она.

– Следует иметь в виду, что настоящего мастера подделки очень трудно обнаружить и разоблачить. Если это действительно большой мастер, обычно о нем никто ничего не знает. Лишь всплывают время от времени на черном рынке подделки, которые силам правопорядка удается выявить. За несколько месяцев следственных действий нам удалось отыскать лишь несколько поддельных гравюр Пикассо; они до сих пор являются единственным свидетельством существования вышеупомянутого Рафаэля. В связи с этим наши лорды и господа все больше проникались скептицизмом на этот счет. А потом убили Мэри Мартин.

Он написал на доске дату: «08.07.96».

– Примерно в это время на японском рынке появилась новая копировальная печатная машина, способная копировать даже голографические изображения – такие, к примеру, как на кредитной карточке. Мы подумали, что Рафаэлю, возможно, захочется ее заполучить. Одна британская компания вела секретные переговоры с производителем и договорилась наконец о приобретении одного такого устройства. Мы узнали об этом и предприняли необходимые действия, чтобы подтолкнуть Рафаэля к попытке завладеть этой машиной во время ее транзита через Лондон. К несчастью для нас, Рафаэль неправильно рассчитал время и появился на месте с большим опозданием, когда там находилась одна только Мэри Мартин. Она была вооружена, но у нее, бедняжки, не имелось никаких шансов выстоять против Рафаэля и Чудовища. Она успела выхватить пистолет – позже его нашли рядом с ее телом, – и мы можем себе представить хотя бы в общих чертах это противостояние. Судя по всему, она видела одного только Рафаэля и была, возможно, первым копом, который узрел во плоти этого мастера подделки, окутанного мистическим флером. Но она, похоже, не подозревала о присутствии на сцене его грозного компаньона. Этот субъект по прозвищу Чудовище, вероятно, подкрался к ней сзади и нанес фатальный удар огромной силы.

В голосе Макларена проступали печаль и сочувствие к несчастной Мэри Мартин, когда он описывал эту трагедию. Но Кэти в его стремлении смаковать детали уловила определенное мрачное удовлетворение, которое он испытывал, так как это событие возрождало исчезнувшую веру в Рафаэля. С этого времени его поимка получила в подразделении высший приоритет.

– Шесть месяцев назад информатор предупредил нас о новой сфере интересов Рафаэля – подделке редких марок. Было решено, что он уже какое-то время тайно подвизается на данном поприще. Мы поставили об этом в известность ряд дилеров из сферы филателии, но до самого последнего времени никакой информации не имели…

Он сделал паузу для большего драматического эффекта и словно лучом прожектора высветил взглядом лица собравшихся.

– В прошлую пятницу, леди и джентльмены, наша лаборатория судебной экспертизы пришла к любопытному заключению относительно трех редких марок, наклеенных на серию странных посланий с требованиями выкупа, связанных с делом о похищении в Суррее. Согласно сделанному лабораторией выводу, все они поддельные. – Он мрачно ухмыльнулся, заметив, что это известие вызвало в зале оживление. – Да-да, именно так. Надеюсь, доктор Уэверли будет столь любезен, что просветит нас на этот счет? – Последнюю фразу Макларен произнес преувеличенно вежливо и даже отвесил легкий поклон, повернувшись к человеку, который в этот момент поднялся со стула и вышел вперед.

Отведя привычным жестом свесившуюся ему на лоб прядь, которая, впрочем, в следующее мгновение снова вернулась на исходную позицию, Уэверли открыл свой портфель и вынул из него несколько фотографий.

– Возможно, будет нагляднее, если мы все это развесим, как вы думаете? – обратился он к Макларену, и тот жестом предложил одному из мужчин оказать эксперту помощь. Уэверли бросил взгляд на фотографии, прикрепленные сотрудником подразделения булавками к доске объявлений. Кэти узнала на них увеличенные до размеров стандартного листа изображения марок из писем с требованиями выкупа. – Э… Эти три марки были выпущены в августе 1855 года в Тасмании. Доску гравировал Хамфрис, взявший за основу ее дизайна акварельный набросок Корбуда. Марки с досок были отпечатаны в Лондоне фирмой «Перкинс Бэкон лимитед». Как видим, эти марки погашены, и этот факт дважды подтвержден росчерком пера, а третья марка – четырехпенсовая голубая – погашена почтовым штемпелем, имеющим форму, характерную для почтового отделения в Лаунстоне.

Это отличные экземпляры – вернее, были такими до того, как кто-то поработал над ними при посредстве ножниц и клея. Помимо этого, они в очень хорошем состоянии – чистые, но без ненатуральной яркости, с хорошими полями…

Уэверли снова рассеянно коснулся своей непокорной пряди, продолжая разглядывать снимки с таким видом, словно пытался что-то припомнить.

– Ах да… Ориентировочная стоимость: девятьсот фунтов за карминную красную в пенни, пятьсот – за двухпенсовую зеленую и около сотни за голубую. Итого – около полутора тысяч фунтов за все про все. Если вам очень повезет, то вы сможете купить все три, скажем, за тысячу.

Все они отпечатаны на белой веленевой бумаге с водяными знаками в виде большой шестиконечной звезды. – Он указал на светлый, будто призрачный символ на сероватом фоне. – Это довольно интересно, поскольку существует еще одно издание этих марок, выпущенное годом позже, в 1856 году, отпечатанное местной типографией «Х. и С. Вест» из Хобарта на бумаге без водяных знаков, которое, впрочем, имеет аналогичную с изданием 1855 года рыночную стоимость. Надеюсь, вы понимаете, к чему я клоню?..

Он повернулся и обозрел аудиторию, которая пока никаких свидетельств понимания того, к чему он клонит, не демонстрировала.

– Если вы собираетесь подделывать именно эти три марки, то зачем прилагать столько усилий, подделывая издание 1855 года с водяными знаками, когда вместо этого можно сымитировать издание следующего года? Все дело в том, что ему не пришлось подделывать бумагу с водяными знаками – она подлинная. Бумага с водяными знаками в виде большой звезды использовалась в те годы для печатания марок различных колоний Британской короны. Как мне представляется, ваш умелец сделал следующее: взял подлинную марку той эпохи, но не столь ценную, полностью удалил с нее изображение, а потом напечатал на ней с помощью изготовленной им матрицы более ценную марку. Чистая работа, ничего не скажешь. Он все сделал просто замечательно, использовал старый метод высокой печати и красители, применявшиеся в типографии «Перкинс Бэкон лимитед» сто сорок два года назад. Это впечатляет…

Доктор Уэверли замер в восхищении, но его вывел из созерцательного состояния резкий голос Макларена:

– Стало быть, обнаружить подделку крайне сложно?

– Да. Честно говоря, если бы вы передали мне одну из этих марок, у меня были бы большие трудности с идентификацией подделки. Этот факт был установлен лишь благодаря лабораторному анализу, который сделали ваши ребята. Так, с помощью лабораторного спектрометра удалось обнаружить слабый след современного растворителя, который использовался для удаления с марки старого лакокрасочного слоя. После этого при посредстве вашего сканирующего электронного микроскопа удалось выявить следы предыдущего красителя светлого желто-зеленого цвета. Полагаю, этот человек использовал в качестве основы для подделки однопенсовую зеленую марку 1856 года колонии Виктория, рыночная стоимость которой составляет несколько фунтов. Этому парню здорово не повезло, что марки его работы попали в вашу лабораторию. Без вашего оборудования и анализов обнаружить подделку было бы невозможно.

– Значит, это мастерская подделка, доктор Уэверли? – воскликнул Макларен.

– Просто шедевр. Лучшая из всех, что я когда-либо видел.

– А где одна, там и три… не так ли, доктор? – продолжал подсказывать ему ответы Макларен.

– Да… Как вы, наверное, знаете, суперинтендант, после вашего разговора с сотрудниками «Кабота» они согласились предоставить нам возможность повнимательнее взглянуть на коллекцию Старлинга, который ее у них депонировал, с тем чтобы расплатиться за канадский пакет, являвшийся выкупным платежом в деле о похищении.

– И что же вы обнаружили?

– Ну, мы еще только начали… Взяли наугад дюжину марок, относящихся к типу «Шалонские головки». И что интересно, семь из них после спектрального анализа показали наличие остатков растворителя.

Кэти подумала, что вмешательство Макларена почти наверняка повергло сотрудников «Кабота» в панику.

– Итак, существует вероятность, что коллекция Старлинга буквально наводнена подделками, не так ли, доктор?

– Признаться, пока мы не можем сказать ничего определенного…

– Если не ошибаюсь, в прошлом вы давали советы мистеру Старлингу относительно того, какие марки покупать?

Доктор Уэверли покраснел.

– Примерно два года назад сотрудники «Кабота» порекомендовали меня мистеру Старлингу, с тем чтобы я удостоверил подлинность серии довольно редких марок, которую он собирался приобрести. После этого он от случая к случаю обращался ко мне, чтобы я проверял некоторые приобретенные им наиболее ценные экземпляры.

– Надеюсь, теперь-то вы сможете выявить из семи попавших под подозрение марок подделку, изготовленную нашим умельцем? – осведомился с ухмылкой Макларен. Он видел, что Уэверли чувствует себя не в своей тарелке, и это, казалось, его забавляло. – В любом случае сейчас мы совершенно точно знаем, что мистер Старлинг стал жертвой этого мастера подделки. А там, где одна, могут быть и другие. Сомнительно, чтобы этот человек приложил столько усилий, чтобы изготовить лишь одну или две копии.

– Боюсь, вы правы, – согласился Уэверли. – Для начала мы попытаемся установить, подделывал ли этот мастер только «Шалонские головки» или же изготовлял копии и других редких марок.

– Очень хорошо. Насколько я знаю, мистер Старлинг специализировался именно на «Шалонских головках», не так ли?

– Совершенно верно.

– А это снова возвращает нас к делу о похищении миссис Старлинг и странных письмах с требованиями выкупа, которые в этой связи были получены. Но это уже наша, а не ваша проблема, доктор Уэверли. Так что, если вам больше нечего нам сообщить, мы позволим вам вернуться в лабораторию. Эрик, наш офицер, проводит вас к выходу и договорится о том, чтобы вас доставили в нужное место. Большое спасибо за консультацию, доктор.

Они пожали друг другу руки, и Уэверли вышел в сопровождении детектива из зала.

– Теперь, – сказал Макларен, потирая руки и принимаясь расхаживать из стороны в сторону перед доской, – нужно решить, что полезного из всего этого мы можем извлечь для себя.

– Сэр? – сказал инспектор Хьюитт.

– Тони? У вас появилась по этому поводу плодотворная мысль? Коли так, просветите нас.

– Если Старлинг и впрямь стал жертвой Рафаэля, то зачем было Рафаэлю похищать его жену?

Это был риторический вопрос, и Макларен, выслушав его, поощрительно кивнул:

– Так… так… продолжайте…

– Может, Старлинг раскусил Рафаэля? Может быть, он понял, что происходит? Осознал, что тот выманил у него тысячи фунтов за поддельные марки, и стал каким-то образом Рафаэлю угрожать? По этой причине партнер Рафаэля решил надавить на Старлинга, чтобы заставить его заткнуться, преподать ему, так сказать, урок. Отрезанная голова жены, подброшенная к воротам, – это суровый урок, не так ли? И как раз в духе типа, называемого Чудовищем.

– Так… – Макларен как дирижер взмахнул руками, предлагая своему подчиненному развить эту мысль.

– Я, собственно, склоняюсь к тому, что Старлинг знает, кто такой Рафаэль.

– Ага! – Макларен удовлетворенно потер ладони. – Вы неплохо мыслите, Тони. Это и впрямь имеет смысл. Что ж, теперь мы должны убедить Старлинга рассказать нам об этом. – Находившиеся к комнате люди начали возбужденными голосами обмениваться мнениями. Сиявший как именинник Макларен посмотрел на Кэти. – Вы чем-то озабочены, сержант Колла? – После этих слов в комнате снова установилась тишина.

– Вы получили отчет судмедэксперта относительно головы Евы, сэр?

– Еще нет. Кстати, кто проводил исследование?

– Доктор Мехта. Полагаю, он и его команда ожидают результатов токсикологической экспертизы. Но я и без отчета могу сказать, что у Евы была тяжелая кокаиновая зависимость.

– Понятно… – Обдумывая ее слова, Макларен потер подбородок своей костлявой рукой. – Но что конкретно эти сведения могут дать нам? Вы как думаете?

– Не знаю, что и сказать, сэр… – Кэти не могла отделаться от ощущения, что присутствующие смотрят на нее как на дуру, и чувствовала себя как оплеванная.

Макларен выдержал паузу, позволив ее словам на мгновение зависнуть в воздухе.

– Что ж, мы с нетерпением будем ждать отчета доктора Мехты, – сказал он с легким сарказмом в голосе, спровоцировавшим смех кое у кого из присутствующих, после чего завел разговор о стоявших перед его командой задачах. У него имелся предоставленный «Каботом» и другими дилерами список крупных коллекционеров, которых его людям предстояло допросить. Кроме того, было необходимо отобрать из их коллекций образцы приобретенных в течение последних нескольких месяцев марок с целью их последующей проверки в лаборатории.

Когда собрание закончилось, к Кэти подошла женщина из команды Макларена и представилась как констебль Колин Мурчисон.

– Не позволяйте старику вас доставать, – с улыбкой сказала она. – В свое время его уколы и придирки тоже здорово портили мне кровь. Но как-то раз я посмотрела по телевизору фильм из жизни животных, где рассказывалось о ритуалах доминирования у горилл, и неожиданно пришла к выводу, что старина Джок ведет себя точь-в-точь как их вожак. Теперь, когда он начинает разыгрывать из себя доминирующую личность, я представляю себе, как он ест бананы или с размаху колотит себя в грудь, и успокаиваюсь.

Кэти улыбнулась. Между тем Колин перевела взгляд на Десаи.

– А что вы скажете насчет этого парня? – осведомилась она. – По-моему, он очень даже симпатичный.

– Вы так думаете? – спросила Кэти, словно это никогда не приходило ей в голову.

– О да. Мне нравится смуглый восточный тип. И я была бы не прочь поесть с ним бананов.

– Что ж, попробуйте. Почему бы и нет?

– Не могу, к сожалению. Жених не позволит. А вы как на это смотрите?

– Хм… – Кэти напустила на лицо глубокомысленное выражение. – Он в первый раз работает с вашей командой?

– По крайней мере раньше я его здесь не видела.

– Вы уверены?

– Абсолютно. Я бы его запомнила.

Выйдя из зала, Кэти нашла тихий уголок, чтобы позвонить в здание у ворот Королевы Анны. Трубку сняла Дот.

– Что происходит, Дот? – спросила Кэти. – Я могу переговорить с боссом?

– Ох… – Дот, секретарь со стажем и хорошо поставленной речью, казалось, никак не могла подобрать нужные слова. – Все так ужасно, Кэти… – Она говорила шепотом, как если бы опасалась, что ее могут подслушать. На мгновение Кэти даже показалось, что ее голос прерывается от слез.

– Вы в порядке, Дот?

– Я-то в порядке, но эти люди, кажется, собираются все здесь переворошить.

– Какие люди?

– Ну, вы знаете… – прошептала она. – Из отдела внутренних расследований.

– А Брок у себя?

– Он уехал, Кэти. И я не знаю куда.

– А где Брен?

– Я… извините, мне надо идти…

– Передайте ему, если сможете, чтобы он мне позвонил, хорошо?..

В трубке послышались гудки.

К группе, имевшей дело с коллекционерами, Кэти не подключили. Вместо этого ей пришлось сопровождать Макларена и Хьюитта на допрос Старлинга. Она не понимала, почему ей предоставили подобную привилегию, пока не заметила реакцию Старлинга на ее появление, который, увидев ее, сразу же взволнованно осведомился, где Брок.

– Инспектор Брок снят с этого дела, мистер Старлинг, – небрежно заметил Макларен, пролистывая лежавший перед ним на столе файл.

– Снят с дела? Что вы имеете в виду? – спросил Старлинг с паническими нотками в голосе.

– Я имею в виду только то, что сказал, мистер Старлинг. Брок отстранен от расследования, и вы его больше не увидите.

– Что такое? – вскричал Старлинг. – Но я настаиваю, чтобы он…

Макларен медленно отвел глаза от лежавших перед ним бумаг и наградил его таким грозным взглядом, что заставил замолчать на полуслове.

– Насколько я знаю, у вас очень давнее знакомство с Броком, – сказал он обманчиво мягким голосом. – Как бы вы могли охарактеризовать ваши взаимоотношения, мистер Старлинг?

– Что? – Старлинг нервно прикусил нижнюю губу, после чего его глаза превратились в щелочки, а круглое лицо приобрело невинное, как у куклы, выражение.

– Вы бы назвали ваши отношения дружескими?

– Пожалуй… – осторожно произнес Старлинг после паузы, – пожалуй, я бы не отважился охарактеризовать их подобным образом… мистер… мистер?..

– В процессе общения вы когда-либо передавали друг другу деньги, мистер Старлинг?

Теперь прикусить губу пришлось Кэти, чтобы запечатать во рту слова протеста и несогласия.

– Деньги?

– Да, деньги.

– Я полагаю, это наше с мистером Броком личное дело.

– Я рассматриваю ваши слова как положительный ответ. – Макларен теперь едва ли не мурлыкал – так изменился у него голос. – По какому поводу вы давали ему деньги, мистер Старлинг?

– Как? – Складки кожи, в которых скрывались глаза Старлинга, быстро раздвинулись, а глаза чуть ли не вылезли на лоб. – Нет-нет. Вы неправильно меня поняли. Когда наши отношения только начинались, я, бывало, передавал ему кое-какую информацию… В обмен, так сказать, на наличность. Наличность мне давал Брок…

– Да? А обратный процесс, мистер Старлинг? Обратный процесс происходил?

– Какой такой обратный процесс? Я вас не понимаю…

– А такой, что вы передавали ему наличность в обмен на кое-какую информацию с его стороны. Я прав?

– Нет! Ничего подобного не было. Никогда!

– Ну, может, не наличность, а марки? Вы передавали ему редкие марки?

– Что? Марки? Нет, нет и нет! Повторяю, вы неправильно истолковали мои слова. Я вообще не понимаю, к чему все эти вопросы!

– А ведь он интересовался марками, не так ли?

– Даже если и интересовался, то мне об этом не говорил. Мы никогда не разговаривал с ним о марках. По крайней мере до самого последнего времени, когда произошло похищение Евы.

Макларен недовольно на него посмотрел:

– Похоже, помощи от вас не дождешься, мистер Старлинг… А между тем если вы рассчитываете на нашу помощь, то сами должны помогать нам. Это процесс двусторонний. Ответные шаги в данном направлении с вашей стороны явились бы знаком доброй воли.

– Разумеется, я хочу вам помочь. Но ведь я не могу говорить о том, чего не было, не так ли?

– Я вот все думаю, были бы вы столь же лояльны по отношению к инспектору Броку, если бы узнали, что… – Макларен не закончил фразу, покачал головой и пробормотал: – Впрочем, это не столь уж и важно…

– О чем вы? Если бы я узнал – что?

Макларен вздохнул:

– С вами трудно иметь дело, мистер Старлинг. И помочь вам трудно, поскольку вы не желаете с нами сотрудничать.

– Скажите, – взмолился Старлинг, – что я должен узнать? Быть может, все дело в каком-нибудь чудовищном недопонимании? Если вы скажете, в чем дело…

– В недопонимании? – Макларен скептически скривил рот и посмотрел на Хьюитта. Тот фыркнул. – Коли так, то речь идет о весьма трагическом недопонимании, мистер Старлинг. Весьма трагическом. Тем не менее позвольте мне все-таки довести до вашего сведения суть происшедшего. – Поедая Старлинга взглядом, он сказал: – Марка, переданная вами похитителям в качестве выкупа, не была аутентичной, которую вы приобрели на аукционе, ее же хотели заполучить и похитители. Это оказалась копия, то есть подделка, которую они обнаружили, после чего, естественно, основательно разозлились. До такой степени, что убили вашу жену и отрезали ей голову. Для того чтобы преподать вам урок.

Старлинга, когда он это услышал, можно было принять за мертвого – до того неподвижным он вдруг стал. Наконец его губы едва заметно раздвинулись и произнесли шепотом одно-единственное слово:

– Нет.

– Увы, да. И эта марка, которую вы передали похитителям, была не просто какая-то копия. Наша лаборатория установила, что это была копия, изготовленная нашими специалистами в ночь перед аукционом согласно инструкции, данной им инспектором Броком. – Макларен извлек из папки и продемонстрировал Старлингу бланк документа. – Вот заполненное им официальное требование; из него явствует, что означенную копию нужно было изготовить с целью подмены аутентичной марки. Впрочем, в конце концов решено было ее не использовать. Ну что – вспомнили?

Старлинг, прежде чем как-то отреагировать, снова долгое время молчал, после чего разлепил губы и вновь произнес одно-единственное слово:

– Да.

– Ну вот вы и согласились. В связи с этим возникает интригующая проблема. После вашего отказа использовать копию инспектор Брок положил ее в карман пиджака. Это вы помните? Впрочем, даже если не помните – не страшно. Это подтверждают несколько свидетелей, включая присутствующую здесь сержанта Колла. Но вот вопрос – как? Как это возможно, чтобы копия, находившаяся в кармане Брока, и аутентичная марка, принесенная с аукциона, скажем так, перепутались? У вас есть ответ на этот вопрос?

Старлинг с минуту, не меньше, смотрел на Макларена и при этом так сильно жмурил глаза, что Кэти подумала: он вот-вот разрыдается. Но этого не произошло. Нарушив наконец затянувшееся молчание, он сказал:

– Кто вы?

– Я сообщил вам свое имя в самом начале, мистер Старлинг, – медленно, чуть ли не по слогам произнес Макларен. Впрочем, продемонстрированное им терпение больше походило на сдерживаемое нетерпение. – Я – Джок Макларен. Суперинтендант Джок Макларен.

– Это я понял. Но скажите мне: кто вы такой? Я имею в виду: из какого вы подразделения?

– Я из отдела по борьбе с аферами и мошенничеством, мистер Старлинг. Вы уже имели с нами дело. Если мне не изменяет память, лет десять или одиннадцать назад.

Старлинг неслышно пробормотал несколько слов – то ли молитву, то ли проклятие, после чего последние еще остававшиеся на его лице природные краски схлынули со щек.

– Почему? – прохрипел он. – Ведь расследуется дело об убийстве. Убили мою жену…

– Да-да… – небрежно сказал Макларен, словно это было наименьшей из его забот. – Теперь, в свете моих сообщений, скажите: не хотите ли вы поведать мне что-нибудь новенькое относительно ваших взаимоотношений с инспектором Броком? Говорите, приятель, не тяните – у нас не так-то много времени.

Лунообразное лицо Старлинга по-прежнему оставалось мертвенно-бледным и неподвижным, а глаза едва проглядывали из-за скрывавших их складок кожи. В следующее мгновение все три офицера увидели, как в уголках этих складок начали формироваться две капли прозрачной влаги, которые секундой позже одновременно скатились по щекам к подбородку, за ними последовала вторая пара прозрачных капелек, третья, четвертая… Старлинг плакал, продолжая оставаться совершенно неподвижным, бесстрастным и не произнося ни звука.

Макларен отвернулся от него с плохо замаскированным выражением брезгливости на лице.

– Я прерываю допрос на пять минут, чтобы дать возможность мистеру Старлингу успокоиться, – сказал он в микрофон, яростно сверкнув глазами, после чего поднялся на ноги и широкими шагами вышел из комнаты.

Хьюитт последовал за ним, оставив Кэти присматривать за Старлингом. Примерно через минуту тот вытер мокрое от слез лицо носовым платком и сделал глоток из стоявшего перед ним пластмассового стаканчика с водой. Помимо этого он не сказал и не сделал ничего, что могло бы дать Кэти ключ для понимания происходившего у него в голове мыслительного процесса. Тогда Кэти задалась вопросом, на чем основана непоколебимая уверенность Макларена в виновности Брока и по какой причине он стремится довести это до сведения Старлинга. Ей хотелось сказать Старлингу, что наверняка существует и другое объяснение случившегося, но она помнила о видеокамерах и о прозрачном с одной стороны зеркале в стене комнаты, за которым, вполне возможно, сейчас стоят Макларен и Хьюитт и наблюдают за ней.

После десятиминутного перерыва, прошедшего в полнейшем молчании и тишине, дверь открылась и в комнату вошли детективы. Макларен что-то втолковывал своему помощнику, и Кэти удалось разобрать несколько сказанных им в заключение слов.

– …надо покрепче взять его за яйца, Тони.

Хьюитт кивнул и опустился на стул, стоявший точно напротив Старлинга. По безучастному лицу последнего не определялось, слышал он последние слова суперинтенданта или нет.

– Поговорим о мошенничестве, мистер Старлинг, – холодно сказал Хьюитт. – В субботу вы передали весьма значительную коллекцию почтовых марок в распоряжение дилеров «Кабот» в обмен на кредит, предоставленный вам фирмой для покупки редкой марки с аукциона.

Старлинг рассеянно моргнул, после чего в знак согласия наклонил голову.

– В настоящее время совершенно точно установлено, что некоторые марки в вашей коллекции фальшивые.

Кэти уже знала, как реагирует Старлинг на шок. Лицо у него словно выключалось, и весь он как будто окаменевал. Но Хьюитт рассматривал подобную реакцию как скрытую форму протеста или сопротивления.

– А это мошенничество, мистер Старлинг, – жестко сказал он, одновременно повышая голос. – Выдавать подделки за оригинал. Вас можно обвинить в подлоге.

– Нет, – пробормотал Старлинг.

– Как в таком случае вы можете это объяснить?

– Я ничего об этом не знаю… Вы уверены, что марки не настоящие?

– Как вы можете не знать? Вы ведь эксперт по этой части, не так ли? Кроме того, вы пользовались советами других экспертов. Разумеется, вы должны быть в курсе.

– Нет. Это невозможно.

– Совершенно верно. Невозможно, чтобы вы об этом не знали. Так и суд будет думать, прежде чем отправит вас за решетку.

Старлинг зримо напрягся. В этот момент в разговор вступил Макларен, чей негромкий голос после резкого голоса Хьюитта звучал едва ли не ласково.

– Увы, мистер Старлинг. Мошенничество такого масштаба непременно приведет вас в тюрьму.

– Какого масштаба? Сколько марок… хм… фальшивых?

– О Господи! Сотрудникам нашей лаборатории придется несколько недель работать, чтобы это установить. Но чем дольше вы будете держать нас в неведении, мистер Старлинг, чем больше заставите нас работать над выяснением точной цифры, тем суровее обойдется с вами суд. Уж можете мне поверить. Впрочем, вы и сами знаете, сколь неумолимым бывает суд в тех случаях, когда дело касается крупного мошенничества, не так ли? Сомневаюсь, что помощь, которую вы прежде оказали суду, предоставив свидетельства против нескольких наших бывших коллег, зачтется вам сейчас.

Хьюитт, казалось, начал терять терпение. Выхватив из папки увеличенные фотографии трех тасманийских марок, он швырнул их на стол перед Старлингом:

– Узнаете?

Старлинг внимательно на них посмотрел, затем кивнул:

– Письма с требованиями выкупа… Наклеенные на них марки, возможно, взяты из моей коллекции.

– Они поддельные! – рявкнул Хьюитт. – Где вы их приобрели?

– Я… я не помню. Кажется, в «Каботе»…

Хьюитт покачал головой:

– В их записях эта сделка не отмечена.

– Тогда посмотрите расчетные книги фирмы «Гиббонс» или аукциона Кристи… Я же говорю, не помню… Вы, значит, утверждаете, что это подделки?

– Вы наверняка ведете записи такого рода приобретений, не так ли?

Старлинг покачал головой:

– Боюсь, что нет.

Хьюитт откинулся на спинку стула и с недоверием на него посмотрел:

– Да бросьте вы…

– Но это правда.

– Хорошо… Когда в таком случае вы их приобрели?

На этот раз пауза затянулась. Наконец Старлинг сказал:


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю