355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Барри Мейтланд » Марки королевы Виктории » Текст книги (страница 5)
Марки королевы Виктории
  • Текст добавлен: 14 сентября 2016, 23:14

Текст книги "Марки королевы Виктории"


Автор книги: Барри Мейтланд



сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 27 страниц)

– Может, Ева просветила в этом смысле своего мужа?

– Может… – Брок вернулся к изучению меню. – Еще что-нибудь стоящее подметили, Леон, помимо дамского белья?

– Видеофильмы.

– Объясните.

– Взял на заметку названия. – Леон вытащил из кармана записную книжку и прочитал сделанные им записи. – «Молодые и проклятые», «Криминальная жизнь Арчибальдо де ла Круза», «Ангел смерти», «Скромное обаяние буржуазии», «Смутный объект желания»…

– И какой вывод вы из этого сделали?

– Фильмы представляются мне слишком вызывающими для той красивой молодой особы, которая неожиданно исчезла.

– Это все фильмы Бунюэля, – сказал Брок. – Он любит истории о сексе и смерти, всякого рода одержимости и наваждениях.

Рядом с Броком материализовался официант. Брок снова нацепил на нос очки и вернулся к разглядыванию впечатляющего меню ресторана.

– Синьора Старлинг к вам присоединится? – с надеждой в голосе осведомился официант. – Быть может, мне следует принести еще один прибор?

– К сожалению, не присоединится, – сказал Брок. – Вы хорошо ее знаете? Вас как зовут?

– Томазо. – Официант окинул Кэти оценивающим взглядом. – Вы ее друзья?

– Да, – сказал Брок. – Полагаю, мы можем так себя называть. Возможно даже, мы единственные оставшиеся у нее друзья.

– Единственные друзья? – с озадаченным видом переспросил официант.

– Именно. Похоже на то, что все остальные ее предали.

– Это правда? – забеспокоился официант.

– Правда. Она вообще приводила сюда друзей?

– Нет. Обычно она обедает в одиночестве. Иногда с мистером Старлингом, когда он выбирается в Лондон.

– Когда вы в последний раз ее видели, Томазо? В конце прошлой недели?

– Ну нет. Ее не было здесь недели три, если не месяц.

– Вы уверены? Если не ошибаюсь, мистер Старлинг открыл здесь для нее счет. Не сочтете за труд его проверить?

Официант с важным видом на него посмотрел:

– Извините, сэр, я не имею права…

Брок продемонстрировал ему свое удостоверение.

– Ева пропала, Томазо. Так что это весьма важно.

На лице у официанта проступило изумление.

Брок сказал:

– Но вы никому об этом не говорите, Томазо. Это тоже важно. Теперь насчет заказа…

Позже, после того как принесли заказанные Броком блюда, Томазо вернулся с распечаткой счета миссис Старлинг.

– Как я и говорил, в последний раз она приходила сюда пятнадцатого июня.

Брок заглянул в распечатку.

– Очень хорошо. Благодарю вас.

Томазо заколебался.

– Был случай, когда она пришла сюда с одним человеком… мужчиной.

– Неужели?

Все трое уставились на официанта с напряженным вниманием, и он это заметил.

– Ее спутник, правда, казался немолод. Средних лет, скажем так. И не то чтобы очень… хм… шикарный.

– Когда это было?

– Примерно год назад.

– Она вам что-нибудь по этому поводу сказала? Ведь этот визит наверняка показался вам странным…

– Помню, тогда у нее было очень хорошее настроение. Можно сказать, счастливое. А вот мужчина имел весьма смущенный вид. Он не привык ходить в такие места, как наш ресторан, – это я вам точно говорю.

– Она вас не представила? Не упоминала его имени?

– Боюсь, что нет.

В конце обеда Томазо, поставив перед ними кофе, снова обратился к Броку:

– Это правда? Ева действительно пропала?

– Да, Томазо. Она действительно бесследно исчезла. Вы можете что-нибудь еще нам сказать по этому поводу?

Официант сделал несчастное лицо:

– Вы знаете о ее телефоне?

– О ее телефоне?

– Ну да. У нее имелся мобильный телефон. Она оставляла его у нас, когда уезжала из Лондона. Вчера пришел один человек и забрал его. Сказал, он ее друг.

– Когда это произошло, Томазо? – тихо спросил Брок.

– Вчера во время ленча… Но меня здесь не было. Телефон этому человеку отдал другой парень.

– Он сейчас здесь?

Томазо кивнул.

– Очень хорошо, – сказал Брок. – Мы бы хотели с ним поговорить.

Когда Томазо ушел, Кэти заметила:

– А Старлинг говорил, у нее нет мобильника.

– Знаю. Но вы можете себе представить такую женщину, как Ева Старлинг, без мобильного телефона в сумочке?

Томазо вернулся в сопровождении молодого человека с такой же, как у него, типичной южноитальянской внешностью. По-английски он говорил плохо, и Томазо вызвался быть его переводчиком.

– Его зовут Массимилиано. Он работает на кухне. По его словам, человек средних лет, по виду вроде как англичанин. Массимилиано выходил из туалета в задней части ресторана, а этот человек стоял в коридоре неподалеку от двери на кухню и, когда он проходил мимо, обратился к нему. По-итальянски он говорил плохо, поэтому использовал также язык жестов. Массимилиано ответил, что должен рассказать о его просьбе другим парням, но этот человек, судя по всему, очень торопился, да и в ресторане находилось полно посетителей. К тому же он знал, где находится телефон синьоры Старлинг, – он обычно хранился за стойкой нашего маленького бара вон в том углу. И этот человек сказал, что сам может пойти туда и взять его. Массимилиано не возражал.

Томазо сердито посмотрел на молодого парня, который ответил ему не менее сердитым взглядом. Он имел вид человека, который считает, что поступил правильно, и своей вины не чувствует.

– Это мог быть мистер Старлинг, Томазо? – спросил у официанта Брок.

– Не думаю, сэр. – Томазо заметно волновался. – Мистер Старлинг об этом телефоне не знает. Ева говорила, что это ее маленький секрет. Поэтому она его здесь и оставляла. Говорила, что муж не хочет, чтобы у нее был такой телефон, потому что боится за ее здоровье.

– Боится за ее здоровье?

– Ну, вы знаете… Всякое там излучение, электроволны…

– Как бы то ни было, попробуйте описать этому парню, как выглядит мистер Старлинг. Просто на всякий случай.

Некоторое время они наблюдали за тем, как Томазо очень быстро что-то говорил повару. Глаза у Массимилиано удивленно расширились, потом он покачал головой и, в свою очередь, произнес несколько слов.

– Это не китаец, – сказал Томазо. Он еще немного поговорил с поваром, потом снова перевел взгляд на Брока. Губы у него слегка подрагивали от досады и разочарования. – Ничего, кроме этого, он сказать не может. Говорит, не заметил. Был слишком занят мыслями о своих соусах.

Когда они оба удалились, Десаи высказал предположение:

– Может, это был ее приятель или любовник?

– Все может быть, – пробормотал Брок. – Ясно, кроме того, что у Евы имелись свои маленькие тайны от мужа. Вопрос заключается в том, не содержат ли эти тайны возможности летального исхода.

– Летального исхода?

– Я это к тому, что если Ева оказалась плохой девочкой и Сэмми об этом узнал, то…

– Вы думаете, он мог ее убить? – Десаи явно заинтриговался подобной перспективой развития событий. – И обставить все под похищение?

– Как вам сказать? Слишком уж все это театрально, вы не находите? Встреча в магазине «Кабот», то, что нас пригласили туда, когда были уже получены два первых письма из ожидаемых трех… Все это выглядит как некий сценарий, кем-то подготовленный специально для нас. Я уже принимал участие в одном удивительном спектакле, поставленном Сэмми Старлингом, и участвовать во втором мне бы не хотелось.

– Уайт, надо заметить, высказал аналогичное предположение, – произнесла Кэти. – По его мнению, за этим исчезновением может стоять Сэмми.

– Неужели? Но у вас, разумеется, другая идея – да, Кэти? Я это понял по тем вопросам о марках, которые вы задавали Сэмми.

– Но две ценные марки, наклеенные на эти письма, и в самом деле были уничтожены. Спрашивается, с какой целью? Я еще подумала, что письма отправлены человеком или людьми, знающими о страсти Сэмми к маркам, но в них не разбирающимися или совершенно к ним равнодушными. В любом случае это жест, способный еще больше его допечь. Я тогда подумала: такого рода поступки свойственны обозленным женам.

– Мне нравится ход ваших мыслей, – улыбнулся Десаи.

Брок кивнул в знак того, что принимает эту точку зрения к сведению.

– Кстати сказать, – продолжила Кэти, – Сэмми тоже об этом подумал. Когда я надавила на него, он признал, что проверял свою коллекцию, чтобы выяснить, не его ли это были марки.

– Что ж, – сказал Брок, – если правы вы, значит, Ева жива. Если я – то ее уже нет на свете. Надеюсь, в данном случае правда на вашей стороне, Кэти… Ну а теперь мне надо заплатить по счету…

4
Канадский пакет

Детективы приняли все необходимые меры к тому, чтобы почта Старлинга перехватывалась. Рано утром следующего дня, то есть в пятницу одиннадцатого, Сэмми Старлинг выехал из Фарнема в Лондон и в шесть часов уже сидел в конференц-зале полицейского управления, находившегося у ворот Королевы Анны. Примерно в это же время распахнулись двери и в конференц-зал вошел курьер с конвертом, где адрес оказался проставлен в той же манере, что и на первых двух письмах, полученных Старлингом от похитителей. В комнате, помимо Брока и Кэти, присутствовал Леон Десаи с экспертом из секции экспертизы документов научно-исследовательского подразделения при криминалистической лаборатории полиции метрополии. Эта секция занималась исследованием всякого рода подделок, сличением почерков, идентификацией печатных машинок и тому подобными вещами, имевшими отношение к бумажной документации. Эксперт Берт Фридман взял у курьера конверт, с помощью лупы быстро исследовал оформление, после чего аккуратно его вскрыл и извлек заключавшееся в нем послание.

Вверху была наклеена ожидаемая голубая марка в четыре пенса с изображением головки молодой королевы Виктории, но на этот раз разрезанная на четыре части. Под маркой было написано:

ЦЕНА ЕВЫ – 15-Й ЛОТ АУКЦИОНА СТРАН СОДРУЖЕСТВА В «КАБОТЕ».

КУПИ ЕГО.

ДАЛЬНЕЙШИЕ ИНСТРУКЦИИ ПОЛУЧИШЬ ПО МОБИЛЬНИКУ В СУББОТУ, В 16.00.

Прочитав и перечитав сообщение, Старлинг сильно побледнел. Потом, что-то обдумав, он кивнул, как если бы ожидал именно этого, и дрожащей рукой поднес к губам стакан с водой.

– Это тот самый аукцион, рекламу которого мы видели вчера в «Каботе», не так ли, Сэмми? – негромким голосом осведомился Брок.

Старлинг сделал глоток и кивнул.

– Где-то у нас имелся каталог… Вы знаете, что такое пятнадцатый лот?

Старлинг, продолжая хранить молчание, неопределенно мотнул головой.

Кэти поднялась на ноги.

– По-моему, он остался в офисе…

Через минуту она вернулась и положила каталог на стол перед Броком. После того как Мелвилл подарил его Броку, последний почти не удостоил его вниманием. Теперь он смотрел на его обложку – на ту ее часть, куда указала Кэти. Там помещалась фотография небольшого конверта, адрес на котором был написан петлистым каллиграфическим почерком, а в углу красовалась черная марка «Шалонская головка». Под фотографией было напечатано: «Лот № 15».

Брок взял каталог в руки и, перелистав, нашел описание указанного лота.

– «Канадский пакет. Конверт с маркой, датирующейся 4 июня 1851 года. Уникальный выпуск, предваряющий серию двенадцатипенсовых 1851 года, СГ-4, на конверте, адресованном миссис Сэндфорд Флеминг, проживавшей по Блор-стрит, 185, Торонто. Редкий вариант франкирования…» – Он перестал читать, некоторое время молча скользил глазами по строчкам, затем сказал: – Здесь указана приблизительная стоимость лота… – Секунду поколебавшись, он произнес: – Четыреста пятьдесят тысяч фунтов. Неужели такое возможно?

Детективы – все как один – повернулись к Сэмми Старлингу, встретив его пустой, ничего не выражающий взгляд.

– Давайте пригласим сюда Мелвилла, – предложил Брок. – У нас есть его домашний адрес. Пусть кто-нибудь возьмет машину и съездит за ним.

Джеймс Мелвилл приехал часом позже в состоянии, так сказать, легкого возбуждения. Очевидно, не привык подниматься с постели в такую рань и ездить куда бы то ни было в полицейской машине. Усаживаясь не без торжественности в автомобиль с гербами, он, словно особа королевской крови, махал рукой обитателям дома семьдесят три, наблюдавшим за всей этой церемонией через окно в спальне.

Пожав в весьма эмоциональной манере руки всем присутствующим, Мелвилл расположился за столом.

– Мы заказали сюда завтрак, – сообщил Брок. – Вы что предпочитаете? Круассаны? Кофе?

Обговорив завтрак, они приступили к делу.

– Признаться, никак не ожидал, что вы вспомните обо мне так скоро, главный инспектор, – заметил Мелвилл. – Неужели события близятся к развязке? – Он одарил озабоченным взглядом Старлинга, никак на это не отреагировавшего и продолжавшего сидеть с безучастным видом. Казалось, он совершенно ушел в себя.

– Пришло третье послание, содержание которого потребовало вашего присутствия, мистер Мелвилл. Я бы хотел записать ваши комментарии к делу, если вы, конечно, не возражаете, – сказал Брок.

– Разумеется, не возражаю.

– В таком случае давайте уточним, чем вы занимаетесь. – Брок наклонился вперед, нажал на кнопку записи магнитофона и произнес в микрофон несколько слов, необходимых для начала официальной процедуры. – Итак, вы являетесь генеральным менеджером фирмы и магазина «Кабот», не правда ли, мистер Мелвилл?

– Не совсем. Я менеджер отдела, занимающегося старыми британскими марками и марками, выпущенными в колониях.

– Очень хорошо. Являетесь ли вы организатором и руководителем завтрашнего аукциона?

– Проводить аукцион будет наш старший аукционист Кристофер Конвей. Но в принципе большинство материалов по данному аукциону действительно проходит через мой отдел. Это мероприятие рассчитано на три дня – то есть оно будет проходить в субботу, понедельник и вторник. При этом марки Британского содружества будут выставляться на торги в субботу, собственно британские – в понедельник, а иностранные – во вторник. Так как наш аукцион посвящен по преимуществу редким и классическим маркам, то ответственным за первые два дня торгов назначен я. За третий день аукциона отвечает менеджер отдела иностранных марок.

– Понятно… У нас возникла в связи с этим проблема, и мы хотели бы обсудить ее с вами. Конфиденциально, как вы понимаете.

– Разумеется. – Мелвилл водрузил на нос очки и взял в руку третье послание похитителей, переданное ему Броком. Быстро его прочитав, он разразился весьма эмоциональной тирадой: – Но это же совершеннейший абсурд! Господи, ну что я могу сказать по этому поводу, мистер Старлинг? Я совершенно этим убит!

– Есть некоторые вещи, мне не совсем понятные, мистер Мелвилл, – сказал Брок. – Возможно, вы сможете нам с этим помочь. Прежде всего расскажите нам о лоте номер пятнадцать.

– О Боже! Лот номер пятнадцать! – Некоторое время Мелвилл округлившимися от волнения глазами созерцал Брока, затем с сочувствием посмотрел на Старлинга. – Пятнадцатый лот, подумать только!

– Мы нашли описание этого лота в каталоге, который вы нам вчера презентовали, – сказал Брок. – Что в нем такого особенного?

– Как вы помните, вчера мы с вами говорили о марках типа «Шалонская головка», главный инспектор. Вроде наклеенных на послания похитителей. Ну так вот: лот номер пятнадцать – самая первая марка этого типа, датируемая 1851 годом. Она совершенно уникальна. Каких-нибудь девять месяцев назад мы даже не подозревали о ее существовании.

– Это так важно?

– О, чрезвычайно…

– Не могли бы вы – для протокола – коротко рассказать нам, почему это так важно?

– Ну… – Мелвилл сосредоточенно сдвинул брови, пытаясь совладать с эмоциями и привести в порядок мысли. – Первую клеящуюся марку выпустили одиннадцатью годами раньше, в 1840 году. Знаменитая черная британская марка за одно пенни. Сейчас даже трудно себе представить, насколько революционным оказалось это изобретение. Фактически оно знаменовало собой создание полноценной национальной системы почтовых отправлений, пересылка которых оплачивалась посредством таких вот клеящихся бумажных значков, вырезанных ножницами из печатного листа аналогичных символов. Позднее добавили перфорацию – чтобы эти значки можно было не только вырезать, но и отрывать, прежде чем наклеить на письмо. Так как у других стран подобной системы не существовало, не возникло необходимости и печатать на марке название страны, поэтому британские марки и по сей день являются единственными в мире, где название страны не обозначено. При всем том на них печатается изображение головы монарха, каковое впервые появилось именно на черных британских марках ценой в пенни. В основу дизайна марки был положен портрет с профилем королевы Виктории, созданный гравером Уильямом Байоном для памятных медалей в честь ее восхождения на престол в 1837 году.

В том же году художник Альфред Эдуард Шалон также создал портрет молодой королевы. Он сделал набросок Виктории в королевской мантии и с государственными регалиями на парадной лестнице палаты лордов по случаю ее первого посещения этой палаты и уже с этого наброска позже написал три ее портрета в полный рост. Один преподнесли в дар королеве, другой подарили королю Пруссии, а третий – королю Португалии.

– Португалии? – сказал Брок, бросив взгляд на Старлинга, но тот, казалось, этого не слышал. – Очень интересно. Значит, этот портрет послужил основой для оформления марок типа «Шалонская головка»?

– Совершенно верно. Вместо портрета с профилем королевы работы Вайона, впервые появившегося на черных марках ценой в пенни, на некоторых значках почтовой оплаты стали печатать изображение королевы с обнаженными плечами, развернутое почти фронтально, как если бы она чуть повернула голову, чтобы взглянуть на нечто справа от нее. Что интересно, это изображение никогда не использовалось на британских марках. По мере того как колонии, входившие в состав Британской империи, развивали собственные почтовые службы, у них стал проявляться интерес и к дизайну собственных марок. В этом смысле портреты кисти Шалона в качестве образца представлялись многим наиболее подходящими. В общей сложности марки типа «Шалонская головка» выпускали одиннадцать колоний, начиная с Канады и Новой Шотландии в 1851 году.

Канадская почта являлась частью Британской почтовой системы вплоть до этого года, когда она выпустила свои собственные марки – трехпенсовые с бобром, шестипенсовые с портретом принца Альберта и двенадцатипенсовые «Шалонские головки» с королевой Викторией. Дизайн этих новых марок был разработан одним молодым шотландцем, эмигрировавшим в Канаду несколькими годами раньше. Со временем он поднялся до должности главного инженера при правительстве Доминиона и, помимо всего прочего, считается создателем Канадской тихоокеанской железной дороги. Этого молодого шотландца звали Сэндфорд Флеминг.

Наконец мы добрались и до лота номер пятнадцать. Представьте себе молодого Сэндфорда Флеминга, временно проживающего в разлуке с женой. Он тогда жил в Монреале, а она – в Торонто. И вот настает ее день рождения, и наш шотландец решает послать ей письмо, использовав первый оттиск с первой матрицы для печатания его новых марок. У нас есть письмо, датированное 4 июня 1851 года. Но отметим вот какой момент… – Мелвилл наклонился вперед в стремлении привлечь максимум внимания к данному пункту. – Черные двенадцатипенсовые марки не поступали в обращение ранее 14 июня. Более того, отпечатанные тогда марки отличались от той, которую Флеминг послал своей жене с письмом десятью днями раньше. Принципиальное различие между этими марками заключается в номерах в уголке, которые в этой версии, как это можно видеть на фотографии в каталоге, представляют собой черные цифры на белом фоне подобно символам в уголке британских черных марок ценой в пенни. Но в финальной версии, поступившей в обращение 14 июня, номера в уголке уже имеют белый цвет и отпечатаны на черном фоне. – Мелвилл откинулся на спинку стула; глаза у него горели от возбуждения. – Таким образом, перед вами единственный экземпляр марки. О ее существовании никто до сих пор не подозревал, и к тому же она наклеена на конверт, надписанный самим ее создателем – известным историческим деятелем. Короче говоря, перед вами первая «Шалонская головка»!

Мелвилл замолчал. Остальные некоторое время ждали, не последует ли продолжения, потом эксперт по документам Берт Фридман потер рукой свою лысую голову и произнес:

– Очень занимательно.

– Я не ошибся, когда читал описание лота в каталоге, мистер Мелвилл? – спросил Брок. – В смысле его приблизительной стоимости? Там действительно указана сумма в четыреста пятьдесят тысяч фунтов?

– Все верно. Хотя указать точную цену невозможно, поскольку эта марка совершенно уникальна. Со дня ее обнаружения к ней проявляют огромный интерес – особенно коллекционеры из Канады, конечно, но также и по всему миру. Вне всякого сомнения, торги будут бойкие. Возможно, предложат рекордную сумму.

– Неужели за марки платят такие бешеные деньги?

– О да. Самая большая сумма, предложенная когда-либо за предмет коллекционирования в области филателии, была выплачена за такой же вот примерно пакет и равнялась…

– Пакет – в смысле конверт? – уточнил Брок.

– Совершенно верно. Конверт с оригинальной маркой. Мы часто используем этот термин. Ну так вот: рекордная сумма была выплачена за пакет 1847 года с двумя марками – красненькой ценой в пенни и двухпенсовой голубой, выпущенной в указанном году британской колонией Маврикий. Эти марки не считаются уникальными, но тем не менее они довольно редкие, и это единственный известный конверт, где наклеены они обе. Пакет был выставлен на аукционе в Цюрихе в 1993 году и ушел почти за шесть миллионов швейцарских франков – то есть за два с половиной миллиона фунтов стерлингов.

– Ого! – сказал Брок. – Тогда все понятно…

– Мы не думаем, что пакет с черной двенадцатипенсовой маркой уйдет за такую сумму, но не будет ничего невероятного в том, если за нее предложат миллион фунтов или даже больше.

В комнате снова повисло молчание, потом Мелвилл прошептал:

– Я очень вам сочувствую, мистер Старлинг, очень…

Старлинг, который, казалось, все это время о чем-то напряженно думал, неожиданно пробудился к жизни. Повернувшись к Мелвиллу, он быстро сказал:

– Нельзя, чтобы эта марка была продана кому-нибудь другому, мистер Мелвилл. Это будет означать смертный приговор для моей жены.

На лице у Мелвилла появилось озабоченное выражение.

– Я вас понимаю, мистер Старлинг. Хорошо понимаю, но тем не менее… Я не представляю, как это можно предотвратить…

– Как вы думаете, я могу обсудить этот вопрос с продавцами? Лично и – до аукциона?

Мелвилл покачал головой:

– Это пытались сделать уже несколько человек, но у них ничего не вышло. Владельцы пакета имеют твердое намерение прощупать рынок на аукционе. Им представляется, что рыночная стоимость марки много выше цены, указанной в каталоге. И, хочу заметить, они правы.

– Но если я объясню им, каковы в этом деле ставки? Скажу, что под угрозой жизнь женщины?

По лицу Мелвилла было видно, как он страдает.

– Мы, конечно, попытаемся. Обязательно. Но вы должны понимать: означенный пакет был найден среди бумаг потомка и наследника самого отправителя письма, сэра Сэндфорда Флеминга, с прямым указанием реализовать его по максимально высокой цене, с тем чтобы эти средства пошли на создание фонда по научным изысканиям в области медицины. Насколько я знаю из личного общения с попечителями фонда, они полны стремления выполнить все указания, связанные с этим пакетом, и если вам доведется с ними встретиться, вы сами сможете в этом убедиться. Мы уже имели возможность ознакомиться с их жесткой позицией по данному вопросу, когда вели с ними переговоры относительно условий аукциона – и позже, когда несколько наших клиентов обратились к нам с просьбой договориться о продаже пакета до аукциона.

Лицо Сэмми вновь обрело бесстрастное выражение.

– Я был бы счастлив сообщить вам что-нибудь ободряющее по этому поводу, мистер Старлинг, но не могу, – добавил Мелвилл.

Брок сказал:

– Надеюсь, вы поможете нам прояснить несколько других вопросов, возникших у нас в ходе разбирательства этого дела, мистер Мелвилл? К примеру, никто не обратил внимания на странные требования о выкупе, заявленные похитителями. Я озадачен этим. Ведь не может быть никаких сомнений, что вещь, подобную этому уникальному пакету, легко отследить и очень трудно обратить в наличные деньги.

– Да… вопрос, конечно, интересный, – произнес менеджер фирмы «Кабот», сводя пальцы на обеих руках вместе, как если бы он собирался молиться. – Это как украсть ценное произведение искусства. Однако на свете существует немало беспринципных коллекционеров, жаждущих приобрести то или иное произведение и готовых купить его, даже зная, что оно украдено и им придется всю жизнь скрывать приобретение от посторонних глаз.

– Все это так. Но у нас несколько иной случай, – сказал Брок. – Если существует коллекционер, который хочет заполучить эту вещь, то он в конце концов может приобрести ее и на аукционе. Предположим, он надеется приобрести ее позже и со значительной скидкой, учитывая сложившуюся вокруг этого дела обстановку. Но какой во всем этом прок для похитителя? Если он хочет получить от мистера Старлинга, скажем, миллион фунтов, то почему бы ему не потребовать эти деньги напрямую? Зачем ему возиться с маркой – ведь ее можно продать лишь с большой скидкой?

Мелвилл все это обдумал, потом сказал:

– У меня есть два предположения по этому поводу. Во-первых, возможно, похититель вовсе не намеревается продавать эту марку. Возможно, он сам коллекционер – из разряда тех, кому нет дела до того, каким способом приобретена та или иная вещь, поскольку для них самое главное, чтобы она находилась в их коллекции.

Брок погрузился в размышления.

– Да, такая возможность существует, – наконец сказал он. – И, я надеюсь, мы сможем это проверить с вашей, мистер Мелвилл, помощью. Вы наверняка располагаете информацией о такого рода коллекционерах. А второе предположение?

– Второе предположение связано с транспортабельностью. У редкой марки есть одно преимущество: она мала и ее легко перевозить. Легче, чем золото или картины импрессионистов. Я бы сказал, в целом мире не найдется более приспособленной для перевозки ценной вещи, нежели редкая марка. Возможно, вы слышали истории о людях, бежавших из фашистской Германии накануне Второй мировой войны, прихватив с собой в карманах целое состояние в виде нескольких редких марок. Этот ваш парень тоже может положить черную двенадцатипенсовую в свой бумажник и ехать с ней куда угодно, не опасаясь разоблачения. Его не остановит ни один металлодетектор, не идентифицирует после продажи ни один банковский компьютер.

Привезли завтрак. Все ели в полном молчании, размышляя над словами Мелвилла. Наконец Старлинг, покончив с едой, промокнул салфеткой рот, откашлялся и сказал:

– Итак, насколько я понимаю, альтернативы нет? И мне придется в субботу покупать канадский пакет с торгов? Как вы думаете, мистер Мелвилл, сколько денег мне для этого понадобится? Миллион фунтов? Миллион с четвертью?

Мелвилл всплеснул руками:

– Полагаю, что и такое возможно, мистер Старлинг, как бы мне ни хотелось сказать вам обратное. По каталогу цена одного экземпляра обычной канадской черной двенадцатипенсовой выпуска 14 июня 1851 года составляет сорок пять тысяч фунтов, но там нет никаких указаний на возможную стоимость нашей уникальной версии, имеющей непосредственное отношение к Сэндфорду Флемингу.

Старлинг кивнул.

– Стало быть, миллион с четвертью. Будем ориентироваться на это. Кстати, мне понадобится ваша помощь для оценки моей коллекции. Вы сделаете это для меня? Назовете цену?

– Разумеется.

Старлинг посмотрел на часы.

– Мне предстоит основательно потрудиться, чтобы успеть собрать требующуюся сумму к завтрашнему дню. Собственность нынче упала в цене, так что предстоит дешевая распродажа. Никому не нужен хорошенький домик в Норт-Даунсе? А «мерседес», сошедший с конвейера три года назад? – Старлинг одарил присутствующих печальной улыбкой.

– Платить выкуп похитителям не в традициях нашего учреждения, – низким тяжелым голосом произнес Брок. Его слова прозвучали гулко, как из бочки.

– Неужели? – сказал Сэмми. – Что ж, если вы поймаете этих ублюдков к завтрашнему полудню, то и выкупа никакого не потребуется, верно?

– А альтернативы действительно нет, главный инспектор? – спросил Мелвилл.

– А как насчет… – Старлинг заколебался, – копии?

– Я как раз подумал об этом! – встрепенулся Берт Фридман.

– О копии?

– Точно так! – энергично закивал эксперт по бумажной документации. – Как сказал мистер Мелвилл, марку проще носить с собой, нежели чемодан с банкнотами. Но ее, прошу заметить, проще и скопировать.

– Вы хотите изготовить подделку, Берт? – сказал Брок.

Берт хитро улыбнулся:

– Просто мысль такая промелькнула. Но это, как вы понимаете, не по моей части. Понадобится совет эксперта. Надеюсь, у вас в «Каботе» такой человек найдется, мистер Мелвилл?

– Не уверен, – медленно ответил тот. – Мы обычно полагаемся на технических специалистов, когда возникает необходимость подтвердить аутентичность той или иной марки для наших клиентов. Но разумеется, мы можем кое-кого порекомендовать. По этому типу марок и этому периоду вообще…

Мелвилл вопросительно посмотрел на Старлинга, и тот спросил:

– Доктор Уэверли?

– Совершенно верно. Тим Уэверли. В прошлом мистер Старлинг не раз прибегал к его услугам. Очень серьезный специалист.

– Я бы обсудил эту идею в том случае, если бы Уэверли признал, что это осуществимо.

– Что ж, – нехотя сказал Брок, – возможно, нам и вправду придется обратиться к нему за советом.

– Как бы то ни было, – сказал Старлинг, поднимаясь, – мне надо идти, так как меня ждут дела. – Он распрямился, расправил плечи и обрел наконец все свои пять футов и шесть дюймов роста. Потом посмотрел на Брока и безмерно усталым голосом произнес: – Найдите ее поскорей, мистер Брок, прошу вас. Должно быть, ей сейчас очень и очень плохо.

Брок поднялся на ноги и вместе с ним вышел из комнаты.

Мелвилл проследил за ними глазами, затем сказал:

– Это какой-то кошмар, не правда ли? И для всех нас это тоже может обернуться не лучшим образом. Если что-то пойдет не так и с миссис Старлинг что-нибудь случится…

– Вы хорошо знаете мистера Старлинга, не так ли? – спросила Кэти.

– Не сказал бы. Он личность весьма загадочная, вы не находите? Я до сих пор не могу понять, о чем он думает в ту или иную минуту…

– Такое ощущение, что он все время играет в покер.

Мелвилл изогнул губы в улыбке:

– Именно. А потом он вдруг скажет что-то такое… ну, вроде сказанного сейчас… И ты понимаешь, что у него такие же мысли и чувства, как у тебя, у всех нас. Извините, мои рассуждения могут показаться со стороны несколько расистскими, но я не имел в виду ничего подобного. Просто временами мистер Старлинг представляется мне очень необычным и сложным человеком, даже в определенном смысле уникальным… Поэтому, думая о нем, приходится для простоты и собственного успокоения отдавать дань стереотипам и твердить набившие оскомину слова о загадочности и непостижимости восточной души.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю