Текст книги "Марки королевы Виктории"

Автор книги: Барри Мейтланд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 27 страниц)

– Но вы ее не видели? Она не приезжала к вам, чтобы навестить Сэмми, взглянуть на его дом?

– Нет, я не видела ее. До самого октября, когда они вернулись в наши края после медового месяца.

– Вы догадывались о ее молодом возрасте?

– Нет. Сэмми о ней никогда особенно не распространялся. Поэтому, когда она вышла из машины, я подумала, что это, возможно, его приемная дочь или кто-нибудь в этом роде. Я смотрела мимо нее – ждала, когда появится его супруга, пока Сэмми не сказал мне, что это она самая и есть.

Кэти улыбнулась:

– Ну и какой она оказалась?

Салли обдумала этот вопрос, потом осторожно произнесла:

– Она была свежа, молода и взволнована всем происходящим – прямо как ребенок. Если разобраться, она и была ребенком. Сэмми выглядел счастливым и смущенным одновременно. Помню, она чмокнула меня в щеку и преподнесла мне подарки, потому как на свадьбу я приглашена не была. – Кэти заметила, как у Салли при этих словах сузились глаза. – Французскую парфюмерию и разную ювелирную мелочь. Современный дизайн. Не совсем в моем вкусе, но, похоже, они все-таки старались, чтобы мне понравилось.

– По возрасту она ему во внучки годилась, Салли. Должно быть, это вызывало у вас неприятные ощущения.

Она, секунду поколебавшись, кивнула.

– Мы были взаимно очень осторожны, старались ни словом ни жестом друг друга не обидеть. Так, она заметила, что когда меняла что-нибудь в доме – шторы, к примеру, которые выбирала Бренда, – то я…

– Вы этого не одобряли?

– Скажем так: испытывала по этому поводу печаль. Кто я такая, чтобы не одобрять? Но мне и в самом деле это становилось неприятно. Некоторые вещи, выброшенные ею, находились с нами на протяжении тридцать лет.

«Находились с нами», – отметила про себя Кэти и подумала, что разговор затягивается и Брока это раздражает. Сообщив ему о близком конце, она задалась вопросом, чего, собственно, они хотели добиться от Салли. Признания факта ее посещения Евой во время своих визитов в Лондон? Честно говоря, подобное развитие событий представлялось Кэти маловероятным.

Они вернулись в прихожую. Дождь, раньше ливший как из ведра, уже не был столь сильным, а сквозь разрывы в тучах начало проглядывать солнце.

– Дайте нам знать, если вдруг увидите Келлера или заметите что-либо необычное, – сказал Брок Салли.

– Я всегда держу свой разделочный нож под рукой, мистер Брок.

– Лучше бы вы установили у себя электронную охранную систему и обзавелись мобильным телефоном.

– Я и об этом позабочусь, не беспокойтесь.

Некоторое время они ехали молча, потом Кэти сказала:

– От чего умерла Бренда Старлинг, Брок? Кажется, Келлер что-то сболтнул относительно того, что жен Старлинга преследует какой-то злой рок. Что, собственно, он хотел этим сказать?

Брок хранил молчание, пока они не проехали целый квартал. Потом завозился на сиденье и сел более прямо, словно желая тем самым дать понять, что пришел к какому-то определенному решению.

– Она убила себя, покончила жизнь самоубийством, – пробормотал он. Мимо промелькнул еще один квартал, прежде чем Брок заговорил снова. – Одним летним вечером, когда Сэмми забавлялся со своими марками, она поехала на станцию в Фарнем, вышла на пути и положила голову на рельсы.

– Господи… – Впереди по ходу машины женщина с ручной тележкой сделала попытку перебежать через улицу, и Кэти на какое-то время целиком сосредоточилась на вождении и не разобрала окончания фразы. Чуть позже, притормозив у обочины, она повернулась к Броку и попросила его повторить сказанное.

– Я сказал, что ей отрезало голову.

Пять минут спустя он снова поразил ее воображение. Она пересекла Вестминстерский мост и маневрировала в потоке движения вокруг площади Парламента, пока не высмотрела удобную парковочную площадку неподалеку от ворот Королевы Анны. Именно в этот момент Брок, вновь пробудившись к жизни, произнес:

– Полагаю, будет лучше, если вы соскочите с этого дела, Кэти.

– Вот как? – Она была невероятно удивлена его словами, поэтому отреагировала на них как на попытку пошутить. – А я-то думала, что вам просто необходимы мои уникальные способности мыслить в ключе женского рационализма…

– Я ошибся, – сказал он тихим голосом, перебив ее излияния, и она по его интонации поняла, что это никакая не шутка.

Она покрепче перехватила руль, заезжая на парковку, и одновременно напрягла слух, ожидая продолжения, но его не последовало.

– Я сделала что-нибудь не так?

Он, нахмурившись, рассматривал свои лежавшие на коленях сжатые в кулаки руки.

– Ничего подобного. Это, так сказать, вопрос личного суждения. Я, видите ли, все время чувствовал себя… – он сделал паузу, подыскивая нужное слово, – чувствовал себя некомфортно в связи с вашим участием в этом расследовании, причем с самого начала. Давайте так это и рассматривать. Полагаю, ваши способности найдут лучшее применение в другой сфере. – Он отвернулся от нее и посмотрел в окно.

Она вспыхнула. Что это значит – в другой сфере? Она пару раз мысленно повторила его слова, пытаясь проникнуть в их глубинное значение, извлечь из них дополнительную информацию.

– У вас на примете другое дело, к которому вы хотите меня подключить?

– В другой сфере, – повторил он. – СО-6 сейчас как раз подыскивает себе умную молодую женщину.

– Отдел по борьбе с аферами и мошенничеством?! Брок, я…

– Этот вопрос не обсуждается, Кэти, – сказал он, открывая дверцу. – Я уже обо всем договорился. Завтра утром вы должны отдать рапорт суперинтенданту Макларену.

11
Пути расходятся

Следуя за Броком по извилистым коридорам здания у ворот Королевы Анны, Кэти чувствовала себя премерзко. До сих пор ее еще ни разу не увольняли, а это здание только усиливало завладевшее всем ее существом острое чувство собственной неустроенности. Отдел тяжких преступлений разительно отличался от стандартных полицейских офисов, в том числе и из-за присутствия здесь Брока и его команды, и его эксцентричность лишь подчеркивала тот неожиданно вскрывшийся факт, что для нее здесь нет больше места. Брок имел в виду именно это, когда сказал, что вопрос не обсуждается. Однажды она уже слышала, как Брок произносил эти слова, обращаясь к одному детективу, который его подвел. После этого детектив исчез, никому не сказав ни слова, и вместе с ним исчезли рядком стоявшие у него на столе семейные фотографии. Но он это заслужил – совершил ошибку. Но какую ошибку совершила она?

Брен и Леон Десаи, негромко переговариваясь, стояли у дверей кабинета Брока. Они продолжали разговаривать, когда Брок отпер дверь, вошел в комнату и швырнул свой влажный пиджак на спинку одного из стульев. Мужчины почти не обратили внимания на шедшую следом за шефом Кэти.

– Как наши дела, Леон? – сказал Брок, тяжело опускаясь на свое место за столом и жестом предлагая Десаи и Брену присаживаться. Потом он с силой провел рукой по лицу, словно пытаясь что-то с него стереть. – Результаты какие-нибудь есть?

Десаи казался даже более спокойным и собранным, чем обычно. Кэти оставалось только завидовать его хладнокровию, так как в настоящий момент она пыталась ответить себе на вопрос, что сейчас чувствует сильнее – гнев или отчаяние.

– Мы очень надеемся, картонная коробка даст нам дополнительную информацию. При первом рассмотрении она показалась нам довольно любопытной. Сейчас наши ребята ее исследуют.

– Да? И это все? А как насчет конверта, привезенного курьером?

Десаи выпрямился на стуле, поставил на колени свой атташе-кейс и, поколебавшись, сказал:

– Теперь о конверте. Его принесли сегодня в восемь часов утра в контору по доставке депеш в Ламбете. Принес его некий мужчина, но мы до сих пор не смогли составить достоверного описания его внешности. Как вы знаете, в конверте находились разрезанные на четыре части канадский пакет с маркой и записка. Уточнение: определение «разрезанные на четыре части», относится к первому объекту, а не к последнему.

«Первому объекту, последнему…» – мысленно передразнила его Кэти. Сейчас она злилась на всех и вся, в том числе на Десаи и его безупречный английский. В самом деле, ее карьера по непонятной причине рушилась, а он позволял себе употреблять такие бездушные бюрократические штампы, как «первый объект, последний объект…».

Десаи, открыв кейс, извлек две фотографии и протянул Броку.

– Как вы можете видеть, записка написана в том же ключе, что и все предыдущие.

Брок прочитал вслух:

– «Это очень разозлило меня, Сэмми». И что, по-вашему, это должно означать?

– Мы полагаем, послание имеет отношение к канадскому пакету.

Брок нахмурился и сосредоточил внимание на второй фотографии.

– Да, но почему? Похитителя не устроила сумма? Я не понимаю. Почему марка стоимостью в миллион фунтов его разозлила?

Десаи откашлялся.

– Такое впечатление, что это не та марка.

– То есть как это – «не та»?

– Наш приятель из лаборатории полагает, что это не тот «пакет», который был продан вчера с аукциона.

– Вы хотите сказать, это подделка? Сэмми, выходит, передал им копию?

Десаи согласно кивнул.

– Более того, эксперты считают, это та самая копия, что была изготовлена для нас в лаборатории.

Брок наклонился вперед, некоторое время гипнотизировал Десаи взглядом, потом медленно, чуть ли не по слогам, произнес:

– Но этого не может быть, не так ли, Леон?

Десаи опустил глаза и ничего не сказал. В комнате установилась напряженная тишина.

Наконец Брен решился нарушить молчание.

– Стойте, парни! Если мне не изменяет память, вы сами вчера сказали, что решили эту копию не использовать?

Десаи продолжал хранить молчание. Он сидел без движения, словно обратившись в статую, опустив глаза к полу. Кэти заметила, как на мгновение между его коричневыми губами мелькнул розовый кончик языка, и впервые задалась вопросом, так ли уж он хладнокровен, как ей казалось.

– Кэти? Вы находились там, не правда ли? – спросил Брок, но она продолжала наблюдать за Десаи и ничего не сказала. Между тем она отлично помнила, как Брок положил конверт с изготовленной в лаборатории копией марки во внутренний карман своего пиджака после того, как они решили ее не использовать. Этот же самый пиджак, еще влажный от дождя, теперь был переброшен через спинку стоявшего в углу стула. Интересно, задалась она вопросом, какие действия предпримет в этой связи Десаи?

– Леон, – резким голосом произнес Брок, – почему бы вам не сообщить Брену, что у вас на уме? Кажется, сейчас вы один разыгрываете из себя детектива.

Кэти заметила, как при слове «разыгрываете» у Десаи дернулся глаз. Он числился офицером по связи между лабораторией экспертизы и отделом ТП и детективом, по сути, не был.

– Ребята из лаборатории убеждены, что порезана изготовленная ими копия, – ответил он ровным, спокойным голосом. – У них есть список из пятнадцати совпавших пунктов идентификации. Если понадобится, мы пригласим доктора Уэверли, эксперта «Кабота», чтобы он подтвердил сделанные ими выводы. Он тоже работал над созданием копии. – Десаи встретился с Броком глазами. – Я сообщил вам все, Брок. Как это случилось… я не имею представления. Вот я и подумал – может, вы знаете?

– Были свидетели, да, Леон? – тихо спросил Брок.

Десаи выдержал его взгляд и осторожно произнес:

– Двое парней из СО-10 находились в лаборатории, когда туда с этим известием заявились люди из секции поддельных документов. Не скрою, это произвело на оперативников сильное впечатление. Полагаю, нам… вам… следует быть настороже.

Брок некоторое время задумчиво на него смотрел.

– Понятно. Спасибо за предупреждение, Леон. Приходили Гэллоуз и Хит, не так ли? Хотелось бы только знать, кто их туда пригласил. Я-то был уверен, что они давно уже собрали свои вещички и уехали.

– Я не слышал, чтобы их кто-то приглашал, – сказал Десаи. – Их очень раздосадовала вчерашняя неудача, и они решили малость покопать вокруг этого дела. Такое у меня сложилось впечатление.

– Могу это подтвердить, – подал голос Брен. – Центральный архив сегодня утром наводил у нас справки относительно досье Сэмми Старлинга, которое мы у них взяли. Очевидно, его затребовали парни из СО-10.

– Кроме того, сегодня утром они спросили меня, как я оказался на квартире в Кейнонбери, когда Старлинг вернулся туда из Хитроу, – сказал Десаи. – А еще они очень удивились, застав меня в воскресенье в лаборатории. Как мне кажется, они рассчитывали иметь лабораторию в своем полном распоряжении.

Брок, размышляя, поскреб подбородок, потом медленно поднялся и прошел к окну. Дождевые облака рассеялись, и над городом светило низкое вечернее солнце.

– Я вернулся сюда после того, как Сэмми и Кэти вчера во второй половине дня уехали в Фарнем, – тихо сказал он, словно обращаясь к самому себе. – Я вынул конверт с копией марки из кармана своего пиджака и положил вон в тот сейф. – Он указал на стоявший в углу стандартный темно-зеленый сейф, предназначенный для государственных учреждений. Размером он был с небольшой двустворчатый шкаф, а наверху горой громоздились папки с документами. – Насколько я знаю, конверт и сейчас там.

Он подошел к сейфу, набрал нужную комбинацию цифр на кодовом замке, рывком распахнул дверцу, вынул белый конверт, передал Десаи. Не сказав при этом ни слова, Брок вернулся к своему столу, опустился в кресло и прикрыл рукой глаза, словно ему предстояло решить много других важных проблем.

Десаи медленно открыл конверт. Было видно, что делал он это неохотно, и Кэти даже посочувствовала ему. Складывалось впечатление, что Брок намеренно определил его на роль Иуды Искариота. Как подумалось Кэти, она, возможно, станет не единственным сотрудником, которому в связи с этим делом придется испытать внутренний дискомфорт, может, даже лишиться своего места.

Десаи вынул из конверта плоскую картонную упаковку и осторожно раскрыл ее. Внутри ничего не оказалось.

– Итак, детектив Десаи, – произнес Брок чужим и отрешенным, словно из другого измерения, голосом. – Что в связи с этим вы можете сказать? Быть может, вы все-таки продемонстрируете нам свои дедуктивные способности?

Десаи откашлялся, прочищая горло, и розовый кончик его языка снова на мгновение явил себя миру, прежде чем он заговорил.

– Из этого следует, что Старлинг передал похитителям в качестве выкупа за жену поддельный пакет. Они обнаружили фальшивку и, чтобы наказать Сэмми, отрезали его жене голову.

– Продолжайте.

– Если суть дела именно в этом, то существуют два возможных варианта развития событий. – Десаи из-за попыток Брока его поддеть говорил чуть более резко и напористо, чем обычно. – Первый: Старлинг знал, что делал, и сделал это намеренно.

– Как? – осведомился Брок. – Каким образом он это сделал?

– Он находился в комнате «Кабота» на втором этаже вместе с вами на протяжении получаса, начиная с того момента, как вы положили дубликат канадского пакета в карман, и кончая минутой, когда он вышел из комнаты в сопровождении Гэллоуза и Хита. После того как покинул зал аукциона, Старлинг вернулся в комнату на втором этаже и снова находился с вами до тех пор, пока не отправился ловить такси до Хитроу.

– В комнате хорошо работали кондиционеры, помните? – тихо сказал Брок. – Там было прохладно, даже когда собралась толпа. По этой причине пиджак все время находился на мне, не так ли?

Десаи кивнул.

– Сэмми Старлинг за свою жизнь занимался многими вещами, – продолжал Брок, – но, насколько я знаю, никогда не был карманником. Полагаете, он смог бы вынуть конверт у меня из внутреннего кармана, открыть картонный футляр, изъять пакет и снова положить конверт в карман так, чтобы ни я, ни кто-либо еще этого не заметил?

Десаи, поколебавшись, сказал:

– Скорее всего не смог бы.

– А какая у нас альтернатива?

– Это сделал за него кто-то другой. Этот кто-то и передал ему фальшивку для последующей подмены.

– Возникает то же самое возражение, – наставительно сказал Брок. – Только один человек в комнате имел реальную возможность сделать то, о чем вы говорите, Леон. Это ваш покорный слуга.

Десаи опустил глаза и промолчал.

– Ну что? Я прав?

Десаи кивнул.

– Но вы сказали, существуют два возможных варианта развития событий. Каков второй?

– Сэмми ничего этого не делал. – Десаи с несчастным видом посмотрел на Брока. – Я лишь выстраиваю логическую цепочку событий, сэр.

– Не называйте меня «сэр». Мы, черт возьми, не в армии, Леон. Ну-с, куда же эта цепочка событий, безупречно выстроенная в логическом отношении, нас приведет?

– Кто-то, действуя по собственной инициативе, мог подменить пакеты в те полчаса или около того, которые они оба провели в одной комнате – между временем, когда аутентичный пакет принесли наверх, после того как Сэмми выкупил его на аукционе, и тем моментом, когда он уехал в Хитроу. Потом Сэмми действовал по указке похитителей и передал им пакет, даже не подозревая о подделке.

– Что ж, снова зададимся вопросом: кто этот таинственный человек? – громогласно произнес Брок.

Десаи больше не мог этого выносить. Он покачал головой и бросил взгляд на Брена, ища у него поддержки. На лице Брена выразилась озабоченность.

– Меня там не было, – осторожно сказал он, – но разве так уж невероятно, что какой-то человек вынул пакет из вашего кармана в каком-нибудь другом месте, Брок? Быть может, вы заходили в другую комнату, где не имелось кондиционера? Ну не знаю куда… может, в туалет или куда-то еще?.. – Он заметил появившееся на лице Брока выражение, и слова замерли у него на губах. – Короче, – сказал он. – Что мы теперь будем делать?

– Мы разъедемся по домам, примем ванну, немного выпьем и что-нибудь съедим, – устало сказал Брок. – Детектив Десаи напишет рапорт о состоявшемся здесь разговоре, а завтра утром мы передадим его коммандеру Шарпу. – Он поднялся, обошел вокруг стола, взял со стула лежавший на нем пиджак и направился к двери. Проходя мимо Десаи, он остановился и сказал: – Может, хотите обыскать меня, Леон? Чтобы убедиться в отсутствии при мне оригинала?

Десаи стал сосредоточенно разглядывать пол у себя под ногами.

– Не расстраивайтесь, старина. – Брок печально смотрел сверху вниз на его склоненную голову. – Это был плохой день для всех нас. – Он перебросил пиджак через плечо и вышел из комнаты, оставив в офисе трех сотрудников, сидевших на своих местах в полном оцепенении.

Первым пошевелился Брен. Поднявшись на ноги, он подошел к двери, открыл ее и выглянул в пустой коридор. Тяжело вздохнув, сказал:

– Не пойму, кой черт вселился в нашего старика. Я его прежде никогда в таком состоянии не видел.

Десаи поднял к потолку глаза и негромким голосом произнес:

– Он не должен был предлагать мне его обыскивать.

– Да, – сказала Кэти. – Ему не следовало этого говорить.

Мужчины разом посмотрели на нее, словно до сих пор не отдавали себе отчета в ее присутствии.

– Ну а вы к чему склоняетесь, Кэти? – сказал Брен, в голосе которого слышались прокурорские нотки. – Хотя вчера вы всю первую половину дня провели с ним, я не заметил у вас особого желания высказаться поданному поводу.

– Мне не хотелось говорить, Брен, потому что я все еще не оправилась от шока. Когда мы подъезжали к этому зданию, он совершенно неожиданно сказал мне, что решил удалить меня из команды. Якобы уже позаботился о моем переводе к Джоку Макларену в отдел по борьбе с аферами и мошенничеством, куда я и должна завтра утром явиться с рапортом.

– Что такое? – изумился Брен. – О Господи! Но почему?

– Если мне не изменяет память, он назвал это вопросом «личного суждения». Насколько я поняла, он был с самого начала недоволен моим участием в расследовании дела.

– Нет, ну какой дьявол в него вселился? – На лице у Брена утвердилось выражение полнейшего непонимания происходящего, как если бы нечто вечное, незыблемое, само собой разумеющееся – вроде праздника Рождества или шестичасовых вечерних новостей Би-би-си – неожиданно провалилось в тартарары.

Десаи, у которого имелось больше времени, чтобы обдумать поведение Брока, заметил:

– Возможно, то, что он сказал Кэти, – правда и все дело и впрямь в его «личном суждении», вернее, в его отсутствии. Возможно, он просто-напросто утратил способность трезво оценивать происходящее.

Брен недоверчиво на него посмотрел:

– Ну нет. На это я никогда не куплюсь.

– В таком случае считайте, у него нервный срыв.

– Нервный срыв? У Брока? – Брену, похоже, показалось, что он ослышался.

– Это может случиться с кем угодно, – сказал Десаи. – Все дело в способностях организма сопротивляться постоянно оказываемому на него давлению. Поскольку эти способности небезграничны, рано или поздно ломается каждый.

– Хотелось бы знать, Леон, в какие конкретно формы может вылиться этот нервный срыв? – спросила Кэти.

Десаи, старательно избегая ее взгляда, произнес:

– Кое-кто наверняка отметил бы в жизни Брока и Старлинга известные параллели. Я имею в виду, что их карьеры долгое время развивались параллельно и почти одновременно достигли своего пика. С одной стороны, Старлинг – жулик и паразит, с другой – Брок, верный слуга закона и защитник общества. Трудно – я бы даже сказал, невозможно – для Брока не думать о том, что у Сэмми нет морального права на владение всеми собранными для выкупа своей жены деньгами. Если разобраться, этих прав у него не больше, чем у похитителей…

– Вы, стало быть, хотите дать нам понять, что это Брок украл канадский пакет? – У Брена яростно сверкнули глаза, хотя голос звучал ровно.

– Да, я считаю такое возможным, – сказал Десаи.

– Это, старина Леон, пожалуй, самое абсурдное заявление из всех, когда-либо мною от вас слышанных, – сказал Брен низким, подрагивающим от скрытой угрозы голосом. – Если я услышу, что вы говорите это кому-нибудь еще, то вырву язык из вашей чертовой глотки. Неужели вы, проработав с нами столько времени, так ничего и не поняли?

– Какое объяснение в таком случае можете предложить вы, Брен? – ледяным голосом осведомился Десаи.

– Кто-то пошарил у него по карманам.

– Этого просто не могло быть, Брен. И Брок сам об этом говорил. А что думаете вы, Кэти?

Кэти задумчиво окинула комнату взглядом, словно пытаясь отыскать в ней, в ее обстановке некий скрытый ключ к происходящему в голове Брока. Скромно и просто обставленный кабинет – правда, местами в нем царил настоящий хаос. Казалось, тот, кто боролся здесь за чистоту и порядок, вечно проигрывал сражение с бумажным морем. В кабинете не находилось милых сердцу пустяков, сберегаемых на память о прошлых годах службы, – ни групповых фотографий, ни дипломов в рамках, ни сувениров или памятных подарков – ничего. Никаких видимых глазу свидетельств перемещения владельца кабинета из Тоттенема в это эксцентричное здание Кэти не обнаружила.

– Брен прав, – наконец сказала она. – Невозможно поверить, что Брок украл канадскую марку… но если он даже и украл, мы никогда об этом не узнаем.

Брен хохотнул. Гнев оставил его так же быстро, как и овладел им.

Десаи по-прежнему оценивал ситуацию скептически.

– Итак, – мрачно сказал он, – что мы предпримем?

– Ума не приложу, – ответила Кэти. – Кроме того, не думаю, чтобы у меня появилась возможность помочь вам узнать правду.

– Утром я с ним поговорю, – сказал Брен. – Попробую убедить его отменить приказ о вашем переводе.

– Благодарю, – произнесла Кэти, без большой, впрочем, уверенности в успехе этого предприятия.

По пути к выходу Кэти задержалась в отведенном ей закутке в офисе отдела. На столе у нее лежали свежий номер полицейского вестника «Работа», приглашение от Христианской полицейской ассоциации посетить следующее собрание, открытка, предлагавшая принять участие в выборах Комитета равных возможностей, а также отпечатанное на машинке послание от секретарши Брока Дот. Оно гласило:

«Кэти!

Брок попросил передать, что Вы считаетесь приписанной к департаменту СО-6 начиная с полуночи воскресенья 13 июля. Прошу вас передать рапорт в 9.00 в понедельник в офисе суперинтенданта Макларена, 5-й уровень, Кобальт-сквер.

Все необходимые документы будут отосланы.

Желаю счастья и удачи на новом месте.

Дот».

Небо над Вестминстером снова потемнело от очередного нашествия грозовых туч. Кэти медленно шла по улице, пытаясь избавиться от охватившего ее в здании у ворот Королевы Анны оцепенения. Оно наступило от осознания хрупкости реальности, когда окружавшие ее знакомые явления, связи и предметы, казавшиеся ей еще совсем недавно стабильными и прочными, вдруг начали распадаться прямо на глазах. Однако избавляться от этого сходного с наркозом чувства следовало медленно и с известной осторожностью, поскольку оно с легкостью могло уступить место озлобленности или всеобъемлющей жалости к себе. Она чувствовала, как оба ощущения копошатся у нее внутри, разрастаясь и стремясь пробиться наружу, в чем не было, собственно, ничего удивительного, так как ее отбросили в сторону как негодную ветошь без всякой видимой причины или серьезного объяснения из-за одного только личного суждения человека, а ведь она прежде абсолютно ему доверяла. Но ни злость, ни жалось к себе не способны помочь ей правильно понять и оценить ситуацию.

Мысль о необходимости купить что-нибудь съестное и возвращаться в свою пустую комнату заставила ее сердце сжаться. Она представила себе на мгновение Хелен Фицпатрик в ее уютном коттедже. Возможно, именно в эту минуту та готовила что-то на кухне для собак или в десятый раз обсуждала с мужем ужасные события дня, давая ему за бокалом шерри наставления, как вести себя при общении с журналистами.

Кэти остановилась, почувствовав на коже влажные шлепки первых упавших с неба тяжелых капель, и мрачно взглянула на свое бледное отражение в темной витрине магазина.

– Ни жизни нормальной, ни дома! – громко сказала она, обращаясь к своему отражению. Ей потребовалось некоторое время, чтобы вспомнить, что эти слова произнесла Марианна, говоря о Еве.

Потом она задалась вопросом, уж не является ли эмоциональный выплеск с ее стороны запоздалой реакцией на шокирующую смерть Евы. Так называемый отложенный шок. Она медленно прокрутила эту мысль в своем сознании, но без особого энтузиазма, и ни к какому определенному выводу не пришла.

«Все необходимые документы будут отосланы».

Эти слова из служебной записки Дот, вдруг пришедшие ей на ум, злости у нее не вызвали. Одну только гнетущую депрессию. Она вспомнила, как странно посматривал на нее в машине Брок. Неужели он действительно разочаровался в ее способностях?

Она услышала шум мотора и шорох шин приближавшейся к ней на пустынной улице машины. Потом она по звуку мотора поняла, что машина замедляет ход и останавливается, различила ее очертания в стекле витрины, но не повернулась. Это не машина Брока. «Что дальше?» – подумала она. Уличный грабеж явился бы достойным завершением этого дивного дня. Дверца машины с негромким щелчком распахнулась. В следующее мгновение она увидела в витрине силуэт медленно приближавшегося к ней человека, лицо которого было темным, словно закрытое маской. Но даже при этом она не повернулась и не посмотрела на него.

– Кэти?

Она глубоко вздохнула и, обернувшись, бодро произнесла:

– Привет, Леон.

– У вас все в порядке?

– Разумеется.

– Но с каких это пор вы стали интересоваться хирургическими инструментами?

Она повернулась и взглянула на затемненную витрину магазина, впервые обратив внимание на выставленные в ней вещи. Затем, улыбнувшись Леону, она сказала:

– Я просто задумалась. Меня поразила одна мысль…

– Надеюсь, спасительная для всех нас?

Она неожиданно осознала, что и у него душа не на месте, и мысленно осудила себя за эгоизм и зацикливание на собственных переживаниях.

– Сомневаюсь. А вы уже из дома едете?

– Не сказал бы. Не смог заставить себя туда вернуться после всего этого.

Кэти показалось любопытным сходство его реакций с ее собственными.

– Я как раз подумывал о том, чтобы остановиться у какого-нибудь бара и немного выпить, – сказал Десаи. – Может, присоединитесь?

«С удовольствием», – подумала она, но неизвестно почему сказала другое:

– Боюсь, я не смогу составить вам компанию.

– Тогда, быть может, вас подвезти?

– Вообще-то я направлялась к станции метро…

– В таком случае… – неуверенно произнес он, так как ее ответ сбил его с толку. – В таком случае я подвезу вас до метро, если вы, конечно, не против…

Она села в машину.

– До какой станции поедем? – спросил он.

Она ответила не сразу:

– Мне позволительно изменить свое мнение относительно выпивки?

Десаи переехал через мост и покатил в сторону от реки. Скоро они оказались в районе Ламбета. Кэти вдруг поняла, что никогда не видела улицу, по которой они проезжали. Она была застроена старыми, видавшими виды зданиями, в которых ютились офисы и небольшие фабрички по производству товаров широкого потребления. За ними высились такие же потрепанные временем и непогодой многоквартирные жилые дома. Маленького бара на перекрестке, где они остановились, Кэти тоже никогда не видела.

– У этого бара есть одно преимущество – сюда не заходят копы, – сказал Десаи, открывая дверь в небольшое, тихое, с комфортно притушенным светом помещение. Чуть позже, вернувшись с напитками к облюбованному ими столику, он объяснил, что иногда заходит сюда, возвращаясь из лаборатории судебной экспертизы, находящейся неподалеку на Ламбет-роуд.

Некоторое время они пили молча, потом Десаи сказал:

– Хотите поговорить о произошедшем?

Кэти вздрогнула.

– Не возражаю.

– У вас усталый вид. Вы уверены, что вам этого хочется? – Он говорил спокойным, ровным голосом, как это было ему присуще. Кэти же думала о том, что его черные гладкие волосы лоснятся, словно шкурка у кошки, и задавалась вопросом, каковы они на ощупь.

– Не беспокойтесь, я в порядке. – Она глотнула бренди и энергично закивала, выражая согласие.

– Брок действительно вас уволил, не так ли?

Она вынула из кармана жакета записку Дот и молча протянула ему.

– Ну и дела… – Десаи был озадачен.

– Вы что, не поверили мне? – спросила она.

– Ну… – Он заколебался. – Простите меня, Кэти. За последние два часа я прокрутил в голове столько разных комбинаций…

– Например?

– Например, что вы оказались частью некоей игры, затеянной Броком.

Кэти нахмурилась и посмотрела в свой стакан.

– Простите меня, – повторил Десаи. – Я словно бреду на ощупь в полной темноте. Ни малейшего просвета. Вот я и подумал: чем черт не шутит, а вдруг?..

Он опять заколебался, и Кэти решила его малость подхлестнуть.

– Вдруг – что?

– Кое-кто предположил… что вы с Броком что-то замышляете.

– Кто предположил?

Десаи смутился.

– Не имеет значения. – Он помахал в воздухе рукой. – Забудьте об этом.

– Надеюсь, не Брен?.. И не Дот?

– Ну нет. Ничего похожего. Те, кто работает у ворот Королевы Анны, подобных предположений не выдвигали. И тем не менее… Вы всегда держались вместе и были, казалось, столь близки… что люди просто не могли о чем-то таком не задумываться. Больше по злобе, нежели по какой другой причине… Что же касается меня, то не могу сказать, что знаю вас хорошо…