Текст книги "За пеленой надежды"

Автор книги: Барбара Вуд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 28 страниц)

Взгляд Дерри говорил, что он относится к этой идее скептически.

– У нас для этого есть аппаратура?

– Не знаю. Но мы можем импровизировать.

– Какие растворы понадобятся и где их взять?

– Нам самим придется их приготовить. Наверно, нам поможет аптека в Найроби.

– Вы знаете, как вводить этот катетер?

Сондра заколебалась:

– Я видела, как это делают.

– И каков риск?

Она развела руками:

– Вероятно, тут сотни рисков. Но Оуко умрет, если мы не пойдем на риск.

Сондра и Дерри вместе возвращались к лечебнице, обошли кругом ночную службу, которую под окном Оуко проводил преподобный Сандерс, миновали лагерь масаев, которые сидели у костров и передавали по кругу калебасы с молоком и коровьей кровью. В лечебнице было уже не так спокойно: Оуко проснулся и у него начался спазм. Капельница снова протекала, и мальчик начал отхаркивать жидкость. Дерри и Сондра застали Алека и Ребекку в тот момент, когда те откачивали содержимое капельницы из легких и перевязывали трубку бинтами. Инъекция кураре снова погрузила Оуко в беспамятство.

Алек пригладил волосы:

– У него сейчас спазм сосудов. Подсоединить капельницу к вене невозможно.

Сондра склонилась над мальчиком и прослушала его легкие через стетоскоп. Ей не понравилось то, что она услышала.

– Нам надо попробовать внутривенное питание, – сказала она, подходя к Алеку и Дерри, которые стояли в ногах койки. Ребекка стелила Оуко чистые простыни.

Дерри вопрошающе посмотрел на Алека, тот покачал головой:

– Я слышал, что такое питание применяется, но только в идеальных условиях. Оно носит в высшей мере экспериментальный характер, риск слишком велик. Только от одного катетера можно получить заражение крови, тромбоз, сердечную аритмию. К тому же следует учитывать осложнения с обменом веществ: присутствие урины в крови, накопление кислот в организме, отек легких.

Приподняв брови, Дерри вопросительно взглянул на Сондру.

– Я не говорила, что нет никакого риска, – сказала она.

– А как сама процедура? Насколько она рискованна?

– К вене можно добраться через грудную клетку, но при этом придется проколоть плевру – тогда пневмоторакс, легкие спадутся. Кроме того, одно неловкое движение – и в грудную полость хлынет жидкость. Мы можем поранить артерию и даже не почувствовать, как он умрет. Но, – она указала рукой на спящего на белых простынях мальчика, – если мы ничего не предпримем, он долго не проживет.

Глаза Дерри, взвешивавшего ситуацию, ясно говорили, о чем он думает. Следует ли им подвергать Оуко новым мучениям, продлевая боль? И честно ли они поступают, вселяя в людей за пределами лечебницы ложные надежды?

Дерри глянул в широко раскрытые умоляющие глаза Сондры и сказал:

– Хорошо. Попытаемся.

23

У них не было ни оборудования, ни правильно сбалансированных растворов, ни стерильных условий для их введения, ни подготовленного для такой процедуры специалиста, но все это не остановило троих врачей из миссии Ухуру.

Сондра работала всю ночь, чтобы как можно лучше ко всему подготовиться, несмотря на то, что Дерри приказывал ей отдохнуть. Ей было не до сна. Она выспится потом. Сейчас она чувствовала прилив адреналина, и мысли обгоняли друг друга.

Аппаратура была самой элементарной, собранной из всего, что под рукой: больше всего ее беспокоила стерильность. Открыть вену и сохранить ее в таком положении, особенно вену, которая напрямую соединялась с сердцем, значило идти на риск занести инфекцию. После того как с хирургической частью будет закончено, катетер введут в верхнюю полую вену и прикрепят швами, придется все время следить за тем местом, где катетер выходит наружу. Он не должен сместиться, быть под напряжением. Это потребует особенно осторожного обращения с больным. За Оуко придется вести круглосуточное наблюдение, чтобы заметить малейшие признаки инфекции.

Все это ложилось на плечи медсестер.

Сондра разберется с Ребеккой, когда настанет время. А сейчас, пока в миссии спали, а масаи на улице не переставали петь, она проверила запасы лечебницы и определила все необходимое для внутривенного питания: силиконовый катетер номер восемнадцать, игла шестнадцатого размера, внутривенная трубочка, хирургические щипцы, шприцы, ножницы, подкожные иглы, кровоостанавливающий пинцет, скальпель, марля и швы из черного шелка. Чтобы добиться стерильности, Сондра три раза пропустила все это через древний автоклав лечебницы.

Пока Сондра работала в лечебнице, Дерри по радио связался с отделением неотложной помощи в Найроби. Состав раствора внутривенного питания для Оуко оказался непростым делом: Дерри вместе с аптекарем на том конце определил количество необходимых витаминов, протеина, ионогенов, сахаров, солей и ежедневную потребность в калориях. Стерильные растворы приготовят к концу следующего дня. Дерри прилетит за ними.

Операцию делали на рассвете. Поскольку следовало избегать малейших передвижений Оуко, три врача согласились, что лучше всего сделать ее на койке.

Они принесли еще одну ширму и накрыли ее чистыми простынями. Еще одну лампу поставили на столе возле койки Оуко и направили ее свет на ключицу. Алек сел в изголовье и прижал стетоскоп к груди мальчика, чтобы следить за основными показателями организма. Сондра и Дерри устроились по обе стороны койки. В ногах стояла Ребекка и безмолвно наблюдала. Ее глаза, скрытые густыми ресницами, ничего не выражали, а маска закрывала лицо.

Надев стерильные перчатки, Сондра и Дерри накрыли Оуко стерильными салфетками и полотенцами, оставив лишь квадрат в несколько дюймов шириной, чтобы обнажить шею и ключицу мальчика. На них йодом нанесли полосы. После этого Сондра сперва посмотрела на Алека, который кивнул, подтверждая, что основные показатели деятельности организма стабильны, затем на Дерри, глаза которого смотрели сурово, но без тени сомнения. Взяв шприц с длинной подкожной иголкой, Сондра тихо сказала:

– Сперва мне надо найти подключичную вену. Через нее мы введем катетер.

Три врача взглянули на квадрат красновато-коричневой кожи, чуть поднимавшейся при вздохе и опускавшейся при выдохе. Вены Оуко были хорошо видны. Этого добились, немного приподняв на блоках ножной отдел кровати, с тем чтобы сосуды налились кровью и подключичную вену было легче найти. Вдруг Сондру охватил страх. Если заденешь одну из этих вен или артерию…

Сондра твердой рукой пощупала под тонкой ключицей, поднесла кончик иголки к коже… Тут она заколебалась. У нее пересохло в горле. Она услышала шум в ушах. Сондра наблюдала за этой процедурой несколько раз, но теперь, когда надо все проделать самой…

Она ввела иглу в кожу.

– Дерри…

Дерри тут же протянул руку и подсоединил неудобный стеклянный шприц к концу иголки. Пока Сондра осторожно вводила иглу под кожу, рука Дерри двигалась вместе с ее рукой, направляя иглу.

– Потяните за поршень, – сказала она.

Дерри чуть потянул назад поршень шприца, но ничего не произошло.

Должна была появиться кровь. Ровный поток темной крови, означавший, что игла попала в вену. Раз ничего не появилось, значит, они промахнулись. Если бы вышел воздух, это означало бы, что они задели легкие. А если бы появилась ярко-красная, пульсирующая кровь…

Сондра с трудом сглотнула. Нащупав грудную впадину, она все глубже вводила иголку в грудь Оуко.

Сондра почувствовала, как на лбу у нее выступил тонкий слой влаги. Могло произойти что угодно! Если задеть подкрыльцовую артерию или плечевое сплетение!

– Тяните, пожалуйста, – пробормотала она.

Дерри потянул поршень. Ничего.

Стоя у ног койки, Ребекка наблюдала с прикрытыми глазами.

Алек слушал сердце Оуко.

– Тяните, – сказала Сондра.

И снова ничего.

Сондру охватила дрожь. Она уже должна была достать это место иглой! Неужели она ввела иглу слишком далеко? Игла находилась в опасном соседстве с верхушкой правого легкого Оуко. Не вытащить ли иголку и попытаться снова, но уже под другим углом?

– Тяните.

В цилиндре шприца ничего не появилось.

Руки Сондры застыли. Она была не в силах продолжить. Но ей также не хватало сил вытащить иглу. Что-то не так! Не надо было браться за это!

– Наверно, я не умею… – прошептала Сондра, и тут пальцы Дерри обхватили ее руку, снова направляя иглу. Когда он потянул поршень, поток темно-бордовой крови ворвался в цилиндр шприца.

Три врача и медсестра облегченно вздохнули.

– Хорошо, – сказала Сондра, глубоко вдохнув воздух. – Мы попали в подключичную вену. Теперь следует пропустить катетер через иглу и ввести его в верхнюю полую вену.

Пока Дерри держал шприц, Сондра взяла катушку силиконовой трубки, распрямила ее и положила на грудь Оуко. Пометив красной чертой расстояние до сердца, она сказала:

– Хорошо, Дерри, вытащите шприц, пожалуйста.

Когда шприц вышел, показались пузырьки крови. Сондра вытерла их марлей и начала вводить трубочку в иглу.

Теперь у Сондры затряслись руки, и она почувствовала, как струя пота потекла у нее между лопаток. Если она ошибется, то трубочка может войти в сердце или подняться к шее и убить Оуко.

Сондра и Дерри действовали вместе, его сильные и твердые руки помогали ей делать тонкую работу. Когда трубочка вошла в иглу и продвигалась дальше, Алек подался вперед и сосредоточил все свое внимание на сердце. Слушая через стетоскоп и держа руки под простынями на груди Оуко, он напрягся в ожидании тревожных сигналов.

Постепенно трубочка продвигалась дальше, направляемая умелыми пальцами Сондры и Дерри. Когда красная пометка на трубочке оказалась на уровне кожи, Сондра остановилась и сказала:

– Трубочка уже должна была достичь цели.

Трое врачей уставились на красновато-коричневый клочок кожи, будто их глаза были способны видеть сквозь нее. Все трое мысленным взором могли представить, как катетер засел в большом сосуде, который нес кровь к правому предсердию.

Даже Ребекка, стоявшая на своем наблюдательном пункте, подалась вперед, мысленно представляя, что происходит в груди Оуко. Ее глаза вспыхнули, затем погасли, и она заняла прежнее положение.

Сондра посмотрела на Алека:

– Как сердце?

– Прекрасно. Аритмии нет.

Она взглянула на Дерри, глаза которого задумчиво смотрели поверх хирургической маски.

– Сейчас надо удалить иглу? – спросила она.

Они прикрепили катетер к коже черным шелковым швом, наложили на это место стерильную марлю и зафиксировали ее лентой. Сняв перчатки, Сондра подсоединила свободный конец трубочки к бутылочке капельницы с пятипроцентной декстрозой, которая уже была заранее закреплена на штативе. Девушка перевернула бутылочку, и четыре пары полных тревоги глаз наблюдали за тем, как потекла жидкость.

Дерри обошел кровать, взял Сондру за руку и тихо сказал:

– Идите к себе и отдохните. Об остальном позаботимся мы с Алеком.

Как Сондра и ожидала, на нее навалилась трехдневная усталость. Не раздеваясь, она растянулась на постели и тут же уснула. Сны ее не беспокоили. Сондра просила, чтобы ее разбудили в полдень, но Дерри не позволил сделать этого. Когда девушка пошевелилась и в темноте захлопала глазами, ей понадобилась минута времени, чтобы прийти в себя. Снаружи стояла странная тишина.

И тут она все вспомнила. Оуко!

В палате было темно, все пациенты спали. Одинокая медсестра сидела за столом, открыв Библию на Откровении Иоанна Богослова. Сондра застала Дерри у койки Оуко. Он поднес лампу к капельнице и изучал ее.

– Как он? – спросила она, зайдя за ширму.

Дерри вздрогнул и обернулся:

– Вы уже проснулись.

– Как Оуко?

– Пока хорошо. – Дерри жестом указал на бутылку, и Сондра подошла, чтобы взглянуть на нее. – Я совсем недавно привез ее из Найроби. Если мы все правильно рассчитали и катетер будет работать исправно, это поддержит жизнь Оуко достаточно долго.

Сондра внимательно смотрела на перевернутую бутылку. Сразу после операции они начали вводить пятипроцентную декстрозу, чтобы убедиться, что катетер исправен, и чем-то кормить Оуко, пока Дерри слетает в Найроби. Составить раствор, находившийся в бутылке, оказалось нелегко, к тому же он не был испытан: время покажет его пригодность. Они высчитали, что потребность организма Оуко составляет две тысячи калорий. Обычная пятипроцентная декстроза обеспечивала лишь четырьмястами калориями в день, вот почему надо было приготовить концентрированный раствор. Эта бутылка содержала также азот, калий, соли, сахар, витамины, белок, аминокислоты, магний и кальций – все было вычислено с учетом веса больного, его возраста и потребностей в питательных веществах.

– Завтра узнаем, действует ли раствор, – сказал Дерри.

Он опустил лампу и взглянул на Сондру. Оба стояли близко у полуосвещенной койки Оуко, кругом – тишина, впереди – бессонная ночь.

– Начнем с бутылки в день и увеличим норму, если все пойдет хорошо, а в промежутках будем ставить дополнительные капельницы. Каждую неделю надо проверять его кровь на сахар, три раза в неделю – на электролиты сыворотки и периодически делать анализ крови.

Дерри умолк и загадочно смотрел на нее. Он уже хотел было сказать еще что-то, затем, словно передумав, взглянул на спавшего ребенка.

– Я велел Ребекке, чтобы она назначила у его койки круглосуточное дежурство медсестер, – пробормотал он наконец. – И я сказал ей, что они должны напрямую подчиняться вам.

Оуко оказался в центре внимания всей миссии. Других больных, конечно, лечили как обычно, но все следили за мальчиком из племени масаи. Он находился в критическом положении.

Спустя четыре дня после операции кожа вокруг катетера воспалилась и всем пришлось действовать энергично. Когда Оуко приходил в сознание, у него начинались такие неистовые спазмы, что он чуть не умер. На десятый день в его легких послышалось тревожное бульканье и ему начали давать антибиотики от воспаления легких. Три врача, сменяя друг друга, вели наблюдение за мальчиком, проверяли основные показатели состояния его организма, делали лабораторные анализы. Медсестры следовали строгим предписаниям, разработанным Сондрой, и заботились о том, чтобы мальчика окружали чистота, уют и не появились пролежни. Преподобный Сандерс каждое утро молился у постели Оуко, а каждый вечер для него устраивались ночная служба при свечах.

Оуко страшно исхудал. В состав капельницы ввели больше калорий, и в моче мальчика появился сахар. Состав капельницы изменили снова. Когда организм начал справляться с этим составом, больного стали кормить через нос сливками с яйцом. Увеличили дозу антибиотиков: надо было бороться с инфекцией в мочеиспускательном накале и в легких. Часто прибегали к отсасыванию бронхиального экссудата через трубочку в трахее. Лабораторная работа велась круглые сутки. Каждую минуту кто-то дежурил у койки мальчика. Молитвы не прекращались.

Наконец, на восемнадцатый день, спустя две недели и четыре дня после того как его привели в лечебницу, Оуко бодрствовал целых двадцать четыре часа и с ним не случилась ни одного спазма. После этого убрали трубочку из трахеи.

На девятнадцатый день удалили катетер для внутривенного питания.

На следующее утро Сондре предстояло провести ампутацию: на ноге старейшины племени таита развилась гангрена. Девушка находилась в лечебнице и готовилась к операции. Сондра уже заканчивала, когда вошел Алек.

– А не прогуляться ли нам перед ужином? – спросил он.

Стоял чудесный февральский вечер – самое время любоваться фантастическим закатом. Сначала все небо окрасилось в розовый, затем в оранжевый, а теперь со всех концов надвигался прозрачный бледно-лиловый цвет. В миссии все занимались своими делами, стараясь завершить их до наступления темноты.

Алек Макдональд импонировал Сондре. В нем было что-то вселяющее спокойствие и уверенность. Ей нравилась его непринужденная улыбка, едва ощутимые запахи лосьона «Олд спайс» и трубочного табака.

– Я совсем недавно осмотрел старика Мзее Мозеса, – говорил Алек, когда они проходили мимо фигового дерева. – Он перестал харкать кровью, и в его груди больше не слышно хрипов. Хвала Господу.

Сондра кивнула и засунула руки в карманы просторного свитера. В лечебницу приходили пациенты с самыми разными недугами, их потоку не было конца. Это радовало Сондру.

Они гуляли под палисандровым деревом, среди кустарников бугенвиллий. Алек перешел к теме погоды:

– Вскоре начнутся продолжительные дожди. Чувствуется запах старой травы, которую сжигают масаи.

Сондра приветствовала людей, мимо которых они проходили. Она пожелала доброго вечера миссис Уитекер, учительнице, закрывавшей школу. Девушка высматривала Дерри, но того не было видно.

Только спустя несколько минут она поняла, что Алек ловко сменил тему разговора, но все же совсем не ушел от нее.

– Иногда здесь бывают суровые зимы. Конечно, вам, жительнице Аризоны, мои острова, находящиеся на самой макушке мира, покажутся немного грубоватыми и примитивными. Думаю, со временем они вам понравились бы.

Они подошли к церкви с солнечной стороны и наслаждались последними золотистыми лучами угасающего дня. Алек неожиданно остановился и посмотрел ей в лицо.

– Сондра, я никак не могу решиться заговорить об этом, – взволнованно сказал он. – Я уже много дней собираюсь сказать об этом, но духу хватает лишь на то, чтобы говорить о погоде.

Сондра посмотрела на него ничего не понимающим взглядом.

Он положил руки ей на плечи и заглянул в глаза.

– Я прошу вашей руки, – тихо сказал он. – Я прошу вас поехать со мной в Шотландию и разделить жизнь со мной.

Сондра не спускала с него глаз. Так вот оно что! Она поняла, о чем он говорил: острова неповторимой красоты и родина, где его предки прожили много веков. Уютная, спокойная жизнь, которую он предлагал ей вместе со своим именем и семьей. Семьей.

– Сондра, вам необязательно давать ответ прямо сейчас. Знаю, я застал вас врасплох. Я не тороплю вас. Нам здесь работать еще семь месяцев – достаточно, чтобы обдумать мое предложение. Я только могу сказать, что очень люблю вас и хочу, чтобы оставшуюся жизнь вы провели со мной.

Это было похоже на сон. И когда он наклонился, чтобы поцеловать Сондру, она не сопротивлялась. По мере того как поцелуй становился все более глубоким и страстным, Алек притянул ее к себе. Но тут перед глазами Сондры возник образ Дерри, живший в ее мечтах. Это было неправильно – целоваться с Алеком и не сказать ему правду.

Сумеречную тишину нарушил шум тяжелых шагов. Сондра и Алек отстранились друг от друга и увидели Дерри, который вышел из-за угла церкви и остановился. Он мгновение поколебался, затем, будто ничего не заметил, сказал Сондре:

– Я искал вас. Кое-кто хочет повидаться с вами.

Сондра пошла за ним следом через территорию миссии, а за ней Алек. Зачем Дерри вел ее в лечебницу?

Сондра узнала ответ, как только вошла в палату. В ее далеком конце стояла кровать. Ширма, скрывавшая ее целых девятнадцать дней, исчезла, а на кровати сидел исхудавший мальчик и из рук Ребекки жадно ел овсянку с медом.

Когда три врача подошли к нему, Оуко перестал жевать и посмотрел на них широко раскрытыми глазами. Ребекка салфеткой вытерла ему подбородок. Мальчик особенно пристально смотрел на красивую memsabu, стоявшую между двумя врачами, на ту, которая приходила к нему во время странных сновидений.

– Привет, Оуко, – Сондра ласково улыбнулась.

Мальчик робко сглотнул. Он был еще так слаб, что сам не мог поднять ложку, но в его глазах и улыбке светилась жизнь.

– Оуко, – сказал Дерри на масайском диалекте. – Это та самая memsabu, которая спасла тебе жизнь.

Мальчик что-то пробормотал, и его лицо залилось красновато-коричневым цветом.

Дерри повернулся к Сондре:

– Оуко благодарит вас. Он говорит, что никогда не забудет вас.

Сондра почувствовала, что на глаза наворачиваются слезы. Вдруг Ребекка отложила в сторону миску с овсяной кашей, встала и, взглянув на Сондру, спросила:

– У memsabu будут распоряжения насчет ухода за Оуко?

Сондра уставилась на старшую сестру. Ребекка провела у койки мальчика больше часов, чем любая из медсестер. Это она обнаружила воспаление легких, следила за тем, чтобы мальчика ежечасно переворачивали на другой бок, проверяла, чтобы катетер не сместился, и даже выгнала одну сестру за то, что та невнимательно следила за основными показателями состояния организма. Это была хорошая, надежная женщина, как раз такая, без которой не мог обойтись врач в чрезвычайных обстоятельствах.

– Ребекка, действуйте по собственному усмотрению, – ответила Сондра.

На губах старшей сестры мелькнул след чуть заметной улыбки.

– Да, memsabu, – сказала она и снова села.

Алек заглянул к Мзее Мозесу, чтобы еще раз прослушать его, а Дерри и Сондра вышли в надвигавшуюся ночь. Поднялся ветерок, принося с собой запахи животных и аромат жженой травы. Дерри смотрел вдаль, туда, где горы Тайта на фоне неба окрашивались в пурпурный цвет.

– У вас появились друзья, – сказал он. – И вы заслужили их дружбу.

Сондра ничего не ответила, она была не в силах говорить.

– Через несколько дней я отправляюсь в экспедицию к северу, в страну племени масаев, – сообщил Дерри. – Поедете со мной?