355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Барбара Вуд » Мираж черной пустыни » Текст книги (страница 49)
Мираж черной пустыни
  • Текст добавлен: 9 октября 2016, 01:21

Текст книги "Мираж черной пустыни"


Автор книги: Барбара Вуд



сообщить о нарушении

Текущая страница: 49 (всего у книги 52 страниц)

62

Дебора поймала себя на том, что пристально вглядывается в каждого входящего в ресторан мужчину. Любой из них мог оказаться Кристофером.

Два часа назад Дебора проснулась и обнаружила, что проспала четырнадцать часов; чувствовала она себя отдохнувшей и голодной. Взбодрившись горячей ванной, спустилась в ресторан отеля, где одетые в зеленую униформу девушки с сотнями косичек на голове рассаживали бизнесменов-африканцев за свободные столики. Пока Дебора поглощала круассаны с джемом, кусочки папайи и ананаса, омлет с начинкой из грибов, лука, оливок, ветчины и сыра, она незаметно разглядывала входящих в ресторан мужчин.

В большинстве своем это были африканцы в деловых костюмах или одеждах из светло-голубого или светло-зеленого хлопка. У них были портфели, золотые кольца и часы; прежде чем сеть за столик, они пожимали друг другу руки. Они говорили на различных диалектах, и когда Дебора вслушалась, обнаружила, что понимает большую часть из того, что говорилось на суахили и кикую.

«Наверняка Кристофера нет в Кении, – думала она, попивая горячий кофе, – иначе его имя было бы в телефонной книге. Где же он? Почему он уехал? Он отправился искать меня, пятнадцать лет назад».

Но потом она осознала, что, если бы это действительно было так, он бы пошел в колледж, который предоставил ей стипендию, и нашел ее.

Чтобы он ни сделал, куда бы ни уехал, Дебора понимала, что она не может покинуть Кению, не выяснив, что стало с Кристофером.

После завтрака она подошла к стойке портье и попросила заказать для нее номер в отеле «Привал», а также машину с водителем.

Услышав, что машину придется немного подождать, Дебора обвела взглядом вестибюль, который был забит людьми, пытаясь найти место, где бы она смогла бы это сделать. Несколько больших групп туристов въезжали и выезжали из отеля одновременно, чем вызвали настоящее столпотворение возле стойки портье. Гиды суетливо отдавали распоряжения на суахили и английском, в то время как уставшие путешественники сидели на диванчиках, расставленных по периметру большого вестибюля. Дебора слышала, что туристический бизнес поставлен в Кении на широкую ногу. По ее подсчетам, он являлся одним из главных источников дохода страны после продажи чая и кофе. «Все это благодаря таким людям, – думала она, направляясь к стеклянным дверям, – как дядя Джеффри».

Ступив на лестницу, Дебора затаила дыхание.

Свет!

Дебора забыла, каким чистым и прозрачным был в Кении свет. Казалось, что воздух состоял не из кислорода, а из невероятно легкого вещества, такого как гелий. Все было ярким и таким четким. Несмотря на витавший в воздухе запах дыма, воздух был на удивление свежим и прозрачным. Это была одна из причин – Дебора прочитала об этом в дневнике своей тети, – заставивших ее бабушку, графиню Тривертон, влюбиться в Восточную Африку.

Деборе нравилось думать о том, что она делила что-то с человеком, благодаря которому родилась в Кении. Это давало ей ощущение единения с семьей, связи с предыдущими поколениями.

Она шла по направлению к улице Джозефа Гичеру, бывшей авеню Лорда Тривертона, и набрела на головной офис агентства «Дональд-Тур».

Дебора не решилась сразу войти в него. Она отошла к обочине тротуара, где из-под разбитого асфальта росло дерево, и спряталась в его тень от лучей палящего солнца. Дверь этого агентства казалась ей дверью в прошлое. Возможно, дядя Джеффри там: она не сомневалась, что он, несмотря на свои годы – а было ему уже за семьдесят, – был таким же энергичным и бодрым, каким она его помнила. А может быть, там Терри, организующий охотничье сафари. «Женат ли он? – подумала она. – Обзавелся ли он семьей, детьми? Или он по-прежнему ведет неугомонную, полную приключений, жизнь, которую вели когда-то его праотцы?» Дебора вспомнила, что написала ее тетя в своем дневнике в 1919 году:

«Сэр Джеймс сказал, что его отец был одним из первых, кто занялся исследованием Британской Восточной Африки. Ему очень хотелось обрести славу и бессмертие, сделав какое-нибудь открытие, которое бы назвали его именем. К сожалению, его убил слон, и он так и не успел воплотить свою мечту в реальность».

«Бессмертие», – подумала Дебора, глядя на красивую современную вывеску, висевшую над большим зеркальным окном. Мечта того первого отважного Дональда все же стала реальностью.

Она открыла дверь, вошла в помещение и очутилась в красиво обставленном офисе со стойкой, плюшевым напольным покрытием и креслами. Когда дверь закрылась и городской шум смолк, Дебора услышала тихую музыку. Молодая женщина оторвала взгляд от монитора компьютера и улыбнулась.

– Чем я могу вам помочь? – спросила она.

Дебора огляделась. Три стены офиса покрывали фрески – панорамные виды элегантных охотничьих домиков Дональдов и окружающие их живописные окрестности. На стойке лежали кипы цветных глянцевых брошюр с фотографиями всех охотничьих домиков и памфлеты с описаниями туров. Молодая африканка была молода и хорошо одета, голову ее украшала замысловатая прическа. Казалось, все здесь говорит о процветании и богатстве.

– Я хотела бы поговорить с мистером Дональдом. Скажите ему, пожалуйста, что пришла Дебора Тривертон.

Молодая женщина посмотрела на нее с удивлением.

– Прошу прошения? С мистером Дональдом? Мне жаль, мадам. Но тут нет мистера Дональда.

– Это туристическое агентство «Дональд-Тур», не так ли? То, что владеет охотничьим домиком «Килима Симба»?

– Да, но у нас нет мистера Дональда.

– Вы имеете в виду, что он на сафари?

– У нас нет никакого мистера Дональда.

– Но…

В эту минуту из-за перегородки, отделяющей переднюю часть офиса от задней, вышла женщина-индианка, одетая в красивое ярко-красное сари, с уложенными в пучок густыми черными волосами.

– Вы ищете мистера Дональда, мадам? – спросила она.

– Да. Я старый друг семьи Дональдов.

– Мне очень жаль, – произнесла женщина. По ее виду было видно, что ей действительно очень жаль. – Мистер Дональд умер несколько лет назад.

– Ох, я не знала. А где его брат, Ральф?

– Второй мистер Дональд также умер. Они погибли в автокатастрофе.

– Погибли! Они были в одной машине?

Женщина с грустью кивнула.

– Погибла вся семья, мадам. Миссис Дональд, ее внучки…

Дебора схватилась за стойку.

– Не могу поверить в это.

– Я могу предложить вам чашку чая? Может быть, вы хотите поговорить с мистером Магамби?

Дебора онемела от шока.

– Кто это, мистер Магамби? – услышала она свой голос.

– Он владелец этого агентства. Возможно, вы…

– Нет, – произнесла Дебора. – Нет, спасибо. – Она поспешила к двери. – Не нужно его беспокоить. Я была другом семьи. Спасибо. Большое спасибо.

Она шагнула за порог и влилась в оживленную толпу пешеходов. Шла как во сне, позволяя людскому потоку увлекать ее за собой. Погибла вся семья! Щемящее чувство, возникшее при этих словах, исчезло, оставив после себя невыносимую пустоту, словно умерла часть ее самой.

Она шла, как ей показалось, целую вечность: пересекая оживленные улицы; слушая протяжные гудки машин, которые сигналили ей, когда она выходила на дорогу, не посмотрев предварительно в правую сторону; смешиваясь с толпой африканок, идущих на высоких каблуках и в модных платьях, не замечая калек и попрошаек в лохмотьях; игнорируя навязчивых юношей, пытающихся продать ей плетеные браслеты и корзины; наталкиваясь на туристов, торопливо идущих сплоченными группами. Дебора шла мимо охранников в униформах, стоявших у дверей дорогих магазинов; мимо проституток с огромными золотыми кольцами-серьгами в ушах; мимо полицейских в плохо сшитых формах; мимо женщин, сидящих на тротуаре с голодными детьми на руках. По запруженной машинами дороге ехали блестящие «мерседесы», прятавшие за своими тонированными стеклами важных пассажиров; боролись за место колымаги-такси; пробивали себе путь к выезду из города груженные туристами микроавтобусы; плелся автобус, настолько нашпигованный людьми, что те висели по бокам.

Дебора вспомнила первую ночь, которую провела в охотничьем угодье «Килима Симба» когда-то разбитым посреди джунглей палаточным лагерем. Она вспомнила, как ее мать сказала дяде Джеффри, что уезжает с Тимом Хопкинсом и не хочет брать дочь с собой. Дебора проплакала всю ночь в палатке, которую делила с Терри, а Терри – тогда ему было всего десять лет – успокаивал ее как мог.

Наконец Дебора остановилась. Она поняла, что зашла на территорию университета Найроби.

Шестнадцать лет назад она училась здесь у таких людей, как профессор Муриуки. Спустившись по тропинке и увидев перед собой отель «Норфолк», она поняла, что здесь некогда стояла старая тюрьма и на этом самом месте, быть может, был убит Артур Тривертон. По иронии судьбы, это место сегодня было частью территории университета Найроби.

Дебора вернулась к своему отелю.

Заказанная машина еще не приехала, поэтому она подошла к газетному киоску и купила газету. За витринами магазинов, расположенных вдоль пассажа отеля, был выставлен дорогой антиквариат: средневековые эфиопские Библии; старинное арабское седло; железные подсвечники из Конго; ожерелья из Уганды. Сувенирные лавки предлагали широкий ассортимент «подлинных шедевров народного творчества», открытки, путеводители и футболки с изображениями львов, гиппопотамов, терновых деревьев на фоне заката. Магазины готового платья были роскошными и дорогими: они предлагали различные «ансамбли для сафари», которых пятнадцать лет назад и в помине не было.

Дебора застыла перед одной витриной. На манекене было потрясающее платье уникального африканского дизайна. Что-то в этом платье показалось Деборе знакомым. Заинтересовавшись, она вошла в магазин.

Стоимость платья была указана в шиллингах; Дебора перевела сумму в американские доллары – получилось более четырехсот долларов. Она протянула руку и нащупала на вороте этикетку.

«Сара Матенге»!

– Я могу помочь вам, мадам?

Дебора повернулась и увидела надменную улыбку продавщицы-индианки. На ней было надето сари цвета лаванды, черные волосы заплетены в длинную косу, которая ниспадала по спине.

– Это платье, – спросила Дебора, – сшито Сарой Матенге?

– Да.

– А вы не знаете, где оно было сшито? В Найэри?

– Нет, мадам. Оно было сшито здесь, в Найроби.

– А как часто Сара Матенге заходит сюда?

Молодая женщина нахмурилась.

– Я имею в виду, когда вы увидите ее снова?

– Мне очень жаль, мадам. Но я никогда не встречалась с мисс Матенге.

– Понимаете, я ее старая подруга и хотела бы с ней повидаться.

Хмурое выражение вновь сменилось высокомерной улыбкой.

– Может быть, вам удастся найти ее в Доме Матенге? Там расположены все ее головные офисы.

– Головные офисы!

– Да, в Доме Матенге. Нужно выйти из отеля и повернуть направо. Он прямо через дорогу, напротив Национального архива.

– Спасибо! Огромное спасибо!

Дебора выскочила на улицу.

Дом Матенге!

Дебора думала, что Сара шьет свои платья дома в Найэри, а потом развозит их по магазинам. А тут головные офисы!

Дебора остановилась у дороги и посмотрела на здание рядом с Национальным архивом. В нем было этажей семь, не меньше, на крыше установлена огромная вывеска: «Дом Матенге».

Дебора перебежала дорогу, быстро прошла мимо небольших магазинчиков и офисов, расположенных на первом этаже здания, нашла вход, который охранялся аскари, и вошла внутрь. В маленьком фойе пахло какими-то чистящими средствами, были два лифта и схема-указатель. Дебора, к своему большому изумлению, обнаружила, что компания «Сара Матенге» занимала все здание.

Она ступила в лифт, нажала на самую верхнюю кнопку и приготовилась к долгому подъему. Однако через мгновение двери лифта открылись, и она увидела небольшую приемную, где молодая африканка одновременно печатала и разговаривала по телефону.

– Я бы хотела видеть Сару Матенге, – сказала Дебора.

– Боюсь, мисс Матенге уже ушла.

– Но сейчас еще утро. Проверьте, пожалуйста.

Девушка сняла трубку телефона, нажала одну из множества кнопок и затараторила на суахили. Потом посмотрела на Дебору:

– Представьтесь, пожалуйста.

– Дебора Тривертон.

Девушка повторила ее имя, немного подождала, затем положила трубку и сказала:

– Мисс Матенге сейчас выйдет.

Дебора нервно затеребила ручку сумочки. Какой стала Сара? Как она примет ее?

Злится ли она на нее за то, что Дебора исчезла, бросила ее, пообещав поговорить с дядей Джеффри о продаже ее платьев в его охотничьих домиках? Злится ли до сих пор?

– Дебора!

Она обернулась. Простая, без всяких надписей дверь, ведущая в маленькую приемную, была открыта. На пороге стояла красивая элегантная женщина.

Сара двинулась ей навстречу, протягивая руки. Женщины обнялись так сердечно, так естественно, словно расстались только вчера.

– Дебора, – повторила Сара, отступив назад. – Я надеялась, ты заглянешь ко мне! Утром я звонила в миссию. Монахини сказали, что ты не прилетела рейсом, которым они тебя ждали.

Дебора не могла произнести ни слова. Перед ней стояла ее старая подруга. Сара практически не изменилась. Разве что ее платье, играющее разными оттенками медного цвета с яркими вкраплениями – для усиления драматического эффекта – черного и фиолетового, было из разряда тех вещей, что восемнадцатилетняя Сара не могла себе позволить. На голове у нее был тюрбан, сделанный из такой же ткани, что и платье; в ушах медные серьги-кольца, настолько огромные, что лежали на плечах; на тонких запястьях медные браслеты. Деборе казалось, что она вернулась в дни своего счастливого прошлого.

– Ты знала, что я приеду в Кению? – спросила она.

– Мне позвонили из миссии три недели назад, когда в их больницу поступила моя бабка. Мать-настоятельница сообщила, что она постоянно требует тебя. Они спросили, не знаю ли я, где ты находишься. Я сказала им название колледжа в Калифорнии, который предоставил тебе стипендию.

– А как ты узнала, что я поехала туда?

– Профессор Муриуки сообщил. Я так рада видеть тебя! Ты совсем не изменилась, Деб! Ну, разве что чуть-чуть. Стала более зрелой, более мудрой, что ли. Ты пришла как раз вовремя. А то мне скоро ехать на встречу в дом главного судьи.

– В дом главного судьи!

– Я одеваю его жену. – Сара рассмеялась и взяла Дебору под руку. – Поехали ко мне домой, Деб. Прежде чем отправиться на встречу, я должна кое-что у тебя выяснить. Ее светлость может держать меня у себя целую вечность! Мы с тобой сможем поговорить по дороге.

На улице ее ждал сверкающий «мерседес-бенц»: возле открытой задней двери стоял улыбающийся водитель-африканец. Когда они сели в машину, Сара, смеясь, проговорила:

– Я теперь вабенци, Деб. Как тебе такой расклад?

Дебора никогда не слышала этого слова раньше: она лишь знала, что «ва» на суахили означает «человек, принадлежащий к».

– Это новая каста, Деб, – пояснила Сара, когда «мерседес» начал вливаться в оживленное движение. – Нас, стоящих у руля Кении, называют вабенци, иными словами, «людьми, принадлежащими к мерседес-бенцам», или просто «бенцам». Вообще это слово считается ругательным, так нас называет простой люд. Но пусть это не вводит тебя в заблуждение, Деб. Они сами спят и видят, чтобы стать членами касты вабенци.

Некоторое время они ехали молча, сидя в роскошном салоне автомобиля, окруженные запахом дорогой кожи и приятной музыкой, заглушающей шум Найроби.

– У меня нет слов, Сара. Ты столького добилась, проделала такой длинный путь, – почувствовав необходимость, сказала Дебора.

– Я предпочитаю не думать о том, каким длинным был этот путь! – сказала Сара. – Я оставила прошлое в прошлом и позаботилась о том, чтобы как можно меньше людей знали о тех убогих хижинах на берегу реки Чания. Лучше расскажи мне о себе, Деб. Почему ты тогда сбежала? Почему не писала нам?

Дебора начала свой рассказ нерешительно, но затем, когда она рассказала о том, что нашла любовные письма матери к Дэвиду и узнала из них о ребенке любви, слова полились из нее с невероятной легкостью и быстротой. Когда она дошла до того места, когда пошла к Вачере и что старая знахарка ей сказала, лицо Сары начало вытягиваться.

– Нет, Сара, – поспешно добавила Дебора. – Кристофер мне не брат. Просто Вачере зачем-то нужно было заставить меня поверить в это. Но я-то думала, что он мой брат. А мы занимались любовью в его хижине. Я не могла вынести этого, была слишком молода, слишком неопытна. Все, чего я хотела, – это убежать и спрятаться. Я не могла оставаться в Кении. Ведь я любила собственного брата! По крайней мере, я так думала. – Она закончила свой рассказ, поведав Саре о том, что узнала из дневника тети Грейс, к сожалению, лишь спустя пятнадцать лет.

– Похоже на мою бабку, – произнесла Сара, глядя на трущобы Найроби, где дорога представляла собой пыльную тропу, а здания, казалось, накренялись под тяжестью нищеты. – Глупая старуха. Она всегда ненавидела белых людей, всегда хотела, чтобы они уехали из Кении. У нее была безумная мечта, чтобы мы все вернулись в прошлое, когда белые люди уйдут. Думаю, она хотела избавиться от тебя, дабы исполнилось ее идиотское проклятие.

Из-за играющих на дороге детей «мерседес» сбросил скорость. Сара наклонилась вперед, опустила стеклянную перегородку, которая отделяла задние сиденья от передних, и сказала водителю на суахили:

– Давай-ка поживее? – Затем села на свое место, повернулась к Деборе и спросила: – Так ты все же стала врачом?

– Да.

– Есть муж? Дети?

– Нет и нет.

Тонкая бровь Сары поползла вверх.

– Нет детей? Деб, женщина должна иметь детей.

Они выехали из центра города, и сейчас «мерседес» мчался по одному из самых богатых районов. За высокими заборами Дебора видела черепичные крыши старинных домов. Этот район, Парклэндс, располагался в одном из живописнейших мест Кении.

– А ты, Сара? Ты замужем?

– Еще чего! Я научилась у своей матери одному: не быть рабой мужчины. Я знаю, через что ей пришлось пройти в том лагере, как я была зачата. Я научилась использовать мужчин в своих целях, так же как они используют женщин. Я поменялась с ними местами, так сказать, и мне это понравилось. Конечно же, у меня есть особые друзья. Например, генерал Мацруи. Сегодня он один из самых влиятельных людей в Восточной Африке, поэтому мне очень выгодно иметь с ним близкие отношения. – Сара бросила взгляд на часы и вновь поторопила водителя. – Я хочу, чтобы ты познакомилась с ним, Деб. Думаю, он произведет на тебя большое впечатление. Сегодня вечером я устраиваю вечеринку в честь французского посла; из-за этого и еду домой. Стоит оставить прислугу без контроля, и они все сделают не так, как надо. Ты придешь, Деб?

– Я уезжаю в Найэри. Уже забронировала номер в «Привале». Неизвестно, сколько времени осталось твоей бабушке.

Сара пожала плечами.

– Я не разговаривала с ней уже целую вечность. Передай ей от меня привет, если хочешь.

Шофер повернул машину на короткую подъездную дорогу. Они остановились перед высоким металлическим забором, на котором висели предупреждающие надписи большими печатными буквами: «ЗЛЫЕ СОБАКИ! НЕ ВЫХОДИТЬ ИЗ МАШИНЫ!» Затем из маленькой будки с ружьем в руке вышел аскари. Увидев машину, он открыл ворота и отдал честь своему работодателю.

Пока машина ехала по дороге, огибающей большую зеленую лужайку и цветочный сад, Дебора во все глаза смотрела на происходящее во дворе. Там было много охранников с лающими собаками на поводках.

– Сара! – воскликнула она. – Ты же сказала, что мы едем домой к тебе, а не к президенту!

– Это и есть мой дом! – ответила Сара, когда «мерседес» остановился недалеко от входной двери.

– Это больше похоже на крепость! – Дебора разглядывала забор, поверху которого шла колючая проволока.

– Не делай вид, что ты живешь по-другому, Дебора.

Дебора бросила на Сару удивленный, непонимающий взгляд. В этот момент дверь открылась, и на пороге появился пожилой африканец в старомодном длинном белом канзу. Он выглядел очень торжественно и церемонно. На нем, что очень удивило Дебору, были белые перчатки.

Убранство дома Сары поразило Дебору до глубины души. Это был один из старинных колониальных особняков, которые некогда использовались для размещения поселенцев-аристократов, таких как дедушка и бабушка Деборы, когда те приезжали в Найроби на Неделю скачек. Но здесь не было ни портретов королевы Виктории или короля Георга, ни полковых мечей на стенах, ни британского флага, ни голов животных, повешенных на стену. «Сара будто взяла метлу, – думала она, – и вымела из особняка все следы колониального империализма, а затем привнесла в него… Африку».

На блестящем полу из красной кафельной плитки лежали самотканые коврики; кожаные диваны были покрыты индийскими покрывалами; плетеные кресла завалены расписными подушечками. Каждый дюйм стены занимали африканские маски, вырезанные из дерева и раскрашенные, некоторые невероятно старые, представляющие различные племена континента. Дебора узнала многие из выставленных в комнате артефактов: тыквы-бутыли племени самбуру, куклы племени туркана, парики из львиных грив племени масаи, калабаши, копья, щиты и корзины племени покот. Это был настоящий музей.

– Десять лет назад я поняла, что африканская культура стремительно исчезает, – объяснила Сара, пригласив Дебору сесть. – Многое стало просто забываться: старинные церемонии забрасывались, старинные ремесла вытеснялись. Поэтому я решила начать коллекционировать некоторые предметы, зная, что в один прекрасный день они будут дорого стоить.

Сара сказала что-то пожилому слуге, затем села на кожаный диван, положив ногу на ногу. Но ее поза получилась какой-то неестественной, натянутой: было видно, что эта женщина не привыкла сидеть без дела.

– Очень красивая коллекция, Сара.

– Я ее оценила. Она стоит около миллиона шиллингов.

– Это поэтому у тебя столько охранников и собак?

– Нет, конечно. Их было бы не меньше, будь у меня совершенно пустой дом. Охранники с собаками нужны для того, чтобы отпугивать бандитов. Благодаря моей особой дружбе с генералом Мацруи, я здесь в полной безопасности. Но для большей уверенности я ежемесячно плачу местной полиции маджендо.

Дебора не поняла:

– Бандитов?

– А то у вас в Америке их нет! – сказала Сара, невесело улыбнувшись. Она бросила взгляд сначала на часы, потом в направлении кухни. – Преступники, Дебора, есть везде. И ты прекрасно знаешь это. В Кении тоже появились преступные группировки. Из-за высокого уровня безработицы. По официальным данным, у нас более девяноста процентов безработных. Улицы Найроби кишат малолетними головорезами, у которых нет ни работы, ни других занятий. Думаю, ты видела их.

Дебора их видела. Они ходили по улицам города парочками или группами: прилично одетые молодые люди, полные энергии, с хорошим образованием, которым некуда было пойти, негде было найти работу.

– Они нападают на частные владения, – объяснила Сара. – Двадцать-тридцать человек с дубинками и таранами налетают посреди ночи на какой-либо дом и грабят его. Только на прошлой неделе мой сосед проснулся ночью, услышав звон битого стекла. Он успел спрятать жену и детей в шкафу на верхнем этаже, где они и просидели все время, пока налетчики обчищали их дом.

– А почему он не позвонил в полицию?

– А что бы это дало? Этот мужчина отказывается платить маджендо.

– Маджендо?

Сара потерла пальцы.

– Взятку. Деньги – единственный язык, которые эти люди понимают сегодня. Только благодаря деньгам ты можешь выжить. – Она хлопнула в ладоши и сказала: – Что этот старый дурак так долго копается? Саймон! Харака!

В ту же минуту пожилой слуга в канзу вкатил в комнату сервировочный столик. Под пристальным взором Сары он начал разливать из серебряного самовара чай. Он делал это с такой элегантностью и церемонностью, присущими слугам прошлых лет, что у Деборы возникло предположение, что он когда-то работал в английской семье. Ее очень удивило, что Сара переняла эту систему – систему слуга-господин, потому что помнила, как та ненавидела ее в юности.

Сара пригласила Дебору к столу, на котором стояли тарелки с сандвичами, печеньем, фруктами и сыром, и спросила:

– Сколько ты планируешь пробыть в Кении?

– Не знаю. Еще четыре дня назад я даже не планировала сюда приезжать!

– Как тебе живется в Калифорнии? Работа врача приносит хороший доход?

В этот момент в комнату вошла молодая девушка в униформе служанки и застыла в дверях. Увидев ее, Сара жестом подозвала ее к себе, попросила Дебору подождать и уткнулась в лист бумаги, который ей дала служанка. – Нет, нет, – с нетерпением в голосе произнесла Сара. – Передай повару, что я хочу холодный суп из огурцов, а не из лука-порея! И вместо шардоне нужно каберне совиньон!

Сара говорила на суахили, а Дебора слушала.

– Гостей рассадили нормально, кроме вот… – Сара взяла карандаш и что-то написала на листе. – Посадите епископа Масамби справа от посла, а генерала Мацруи сюда, рядом с министром иностранных дел. И скажи Саймону, что танцоры должны быть готовы к девяти часам ровно. – Когда служанка ушла, Сара извинилась перед Деборой: – Если я не буду контролировать их, они мне тут такого наделают. Эти девчонки из деревни такие глупые!

Дебора смотрела на свою старую подругу. Была ли эта властная «светская львица» Найроби той Сарой, которая когда-то босоногая сидела на берегу реки Чания и мечтала о мини-юбке? Дебора ощутила, как стены колониального особняка пошатнулись, словно и им стало вдруг ужасно неловко.

– Сара, а тебе не бывает одиноко? Живешь в таком большом доме совершенно одна.

– Одна! Деб, да у меня нет времени на то, чтобы побыть одной! У меня дома постоянно что-то происходит – практически каждый вечер. В выходные дом полон гостей. А на праздники и каникулы ко мне приезжают дети, конечно же.

– Дети!

– У меня два мальчика и три девочки. Мальчики учатся в Англии, девочки в Швейцарии.

– Но ты же сказала, что не была замужем.

– Что за провинциальность, Деб! Я думала, ты женщина более либеральных взглядов. Для того чтобы иметь детей, женщине не обязательно выходить замуж. Я хотела детей, а не мужа. Знаешь, Деб, кенийские мужчины все такие мачо. Если бы я вышла замуж за одного из них, мне бы пришлось полностью подчиняться ему. Он бы даже мог отобрать у меня мой бизнес! У моих детей пять разных отцов. И это меня полностью устраивает. Сейчас они получают европейское образование. Когда вернутся в Кению, то смогут занять хорошее положение в высшем обществе.

Дебора смотрела на свою чашку с чаем. Что-то было не так. Сара казалась такой самодостаточной, такой амбициозной. Она говорила о женской либеральности, употребляла такие слова, как мачо, но при этом обращалась со своими слугами словно с рабами. Когда Сара появилась в дверях своего офиса в «Доме Матенге», Дебора была так рада видеть свою старую подругу, что подумала, что та совершенно не изменилась. Но Сара изменилась, теперь Дебора это понимала. С каждой минутой женщина, сидевшая напротив нее, превращалась в незнакомку.

В соседней комнате зазвонил телефон. Через минуту вошел Саймон и что-то пробурчал хозяйке. Она ответила на суахили:

– Скажи им, что я уже еду.

Но перед тем как покинуть дом Сары, Деборе нужно было узнать кое-что.

– Что произошло, – спросила она, – после моего отъезда? Что ты делала?

– А что я могла делать, Деб? Я выживала! Сначала я купила на бабкины деньги старую швейную машинку миссис Дар. Сшила несколько платьев и возила их по магазинам Найроби. А когда деньги кончились… – она грациозным движением поставила чашку на блюдце, – мне пришлось идти к городским банкирам, которые соглашались иметь со мной дело только за определенные «услуги». И знаешь, Деб, по прошествии некоторого времени я поняла, что ничего такого в этом нет. Вот такая глупая штука эта гордость.

Сара замолчала. Затем она посмотрела на часы и продолжила:

– Потом я стала весьма успешным предпринимателем. Выкупала маленькие компании и жила весьма неплохо. Когда поняла, что шить одежду для простых секретарш невыгодно, бросила это дело и начала разрабатывать модели платьев в африканском стиле, что принесло мне кучу денег. Это было очень мудрым шагом с моей стороны. – Сара крутила на запястье медные браслеты. – Теперь мои платья продаются по всему миру. У меня магазины на Беверли Хиллз и в Париже, на Елисейских Полях.

– Я очень рада за тебя, – тихо сказала Дебора.

– А ты, Деб, добилась успеха? Помнится, ты была одержима весьма странной идеей занять место своей тети, когда та умрет. Надеюсь, ты бросила эту идею!

– Я работаю в паре с другим хирургом. Планируем открыть свою клинику.

Повисла неловкая пауза: женщины сидели молча, избегая смотреть друг другу в глаза. Наконец Дебора спросила о Кристофере.

– У него все хорошо, – весьма небрежно бросила Сара и, в свою очередь, спросила у Деборы про ее мать.

Дебора не сказала Саре правды: что пятнадцать лет назад ей было очень плохо, когда она думала о том, что занималась любовью с собственным братом, что она была так зла на мать за то, что та скрыла от нее правду, что Дебора написала ей чудовищное письмо, вложив в него всю свою ненависть и злобу. Спустя две недели она получила от нее ответ, но Дебора порвала письмо, даже не прочитав его. После этого из Австралии пришло еще несколько писем, которые постигла та же участь, что и первое. Потом письма перестали приходить.

– Сара, – спросила Дебора, – ты не знаешь, зачем меня хочет видеть твоя бабушка?

– Понятия не имею. Наверное, собирается потрясти над тобой куриными костями или еще чем-нибудь. – Она встала, величаво и грациозно, словно королева, заявляющая всем своим видом, что аудиенция закончена. – Извини, Деб. Но мне правда нужно ехать. Ты точно не придешь сегодня?

– Точно. Я должна ехать в Найэри.

В дверях Дебора остановилась и посмотрела на незнакомку, которая когда-то была для нее как сестра.

– Сара, а где сейчас Кристофер? Тебе что-нибудь известно о нем?

– Где он? Дай-ка подумать. Какой у нас сегодня день? Полагаю, он в Онгата Ронгай.

– То есть он в Кении?

– Конечно. Где ж ему еще быть?

– Я искала его в телефонной книге…

– Телефон приведен там под названием клиники «Вангари». Несколько лет назад, после смерти жены, мой глупый братец пришел к Иисусу. Так что теперь он не только врач, но еще и проповедник. Работает на общественных началах в деревне масаев. Будто они скажут ему за это спасибо! Я говорила ему, что он напрасно тратит свое время.

В комнате воцарилась тишина: она как будто выползала из-под африканских масок, из-под старинных барабанов, из калабашей. Деборе показалось, что колониальный дом снова пошатнулся, словно он был так же растерян и ошеломлен, как она; шорох шагов многочисленных, невидимых взору слуг Сары, похоже, говорил: «Прошлое мертво, прошлое мертво…»


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю