Текст книги "Ловушка безмолвия (ЛП)"
Автор книги: Барбара Фритти
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)
* * *
Его отец не был ему родным! Дилан не мог в это поверить, но слова Кэтрин все крутились у него в голове. Если это правда, почему Ричард ничего ему не говорил? Или говорил?
Все их ссоры, все их крики заканчивались одинаково, его отец кричал: «Ты никчемный кусок дерьма. Ты мне не сын».
Дилан никогда не воспринимал эти слова буквально, но теперь понял, что ненависть отца исходила из реальной причины. Его мать закрутила роман с другим мужчиной. Отец не мог с этим смириться. Ему пришлось вышвырнуть ее вон.
Неужели он ее убил?
Дилан не пропустил бы это мимо ушей. Он воочию убедился в глубине гнева отца, во взрывной силе его характера. Его мать тоже это видела. Неужели отец все это время плохо с ней обращался? Не поэтому ли она кинулась в объятия другого мужчины?
И она хранила это в секрете семь долгих лет.
Дилан стоял у перил, глядя на воду, на остров, зовущий его домой. Произошло ли это там? Остров был единственным местом, куда его мать когда-либо ездила без мужа. Это должно было произойти там. Вот почему она с нетерпением ждала лета. Остров был ее безопасной гаванью. Может, там она нашла свою любовь. Хотя Дилан был достаточно циничен, чтобы поверить, что это могла быть и не любовь; возможно, просто секс, чтобы скрасить одиночество.
Сделав глубокий вдох, он ждал наступление гнева, боли, обиды, но все, что он чувствовал, – это замешательство и, как ни странно, облегчение.
Они с Ричардом Сандерсом не родственники. В их венах течет разная кровь. Он ему не сын. Слава Богу за это.
По мере того, как реальность оседала в сознании, Дилан видел все более ясно, в том числе и то, что происходило сейчас. Отец наконец-то нашел способ избавиться от него. Он, вероятно, размышлял об этом годами, но не мог просто убить мальчика, которого вырастил и называл сыном. Он должен был найти хитроумный способ сделать его жизнь невыносимой. Возможно, то, что его дружок сенатор попал в тюрьму, натолкнуло Ричарда на мысль. Он мог бы сделать так, чтобы его сына постигла та же участь. И чтобы уничтожить его, Ричард мог бы использовать ту самую женщину, которая преподнесла Дилану его самую громкую историю на сегодняшний день.
Дилан пожалел, что не может развернуть паром обратно. Он хотел отправиться домой. Встретиться лицом к лицу со стариком и сказать правду. Он хотел навсегда разорвать связи между ними. Его отец, вероятно, сказал бы ему, что он должен быть благодарен за то, что он вырастил его, давал крышу над головой, еду и одежду. Но Дилан знал, что Ричард Сандерс все это делал не ради него; он сделал это, чтобы спасти свою репутацию. Позаботиться о том, чтобы никто никогда не узнал, что его жена спала с другим мужчиной. Он отослал ее в наказание и мучил Дилана, чтобы наказать за сам факт его рождения.
Таким образом, оставался вопрос – почему его мать не попыталась его спасти? Она, должно быть, знала, какая судьба его ожидала. Неужели она просто надеялась, что отец поступит правильно и воспитает ребенка другого мужчины? Она не могла быть такой наивной дурой.
А как насчет его настоящего отца? Знал ли он о Дилане? И если знал, то почему не вышел на связь?
Был ли отцу знаком этот человек? Друг семьи? Почтальон, мясник, ближайший сосед?
Дилан покрутил головой, разминая шею, желая, иметь возможность сделать больше, чем просто строить догадки. Он хотел действовать. Хотел вытрясти из кого-нибудь правду.
– Дилан?
Голос Кэтрин звучал нерешительно, неуверенно. Он обернулся и увидел ее, стоящую в нескольких футах от него. Он поманил ее к себе.
– Со мной все в порядке.
– Как ты можешь быть в порядке?
Он улыбнулся, удивив их обоих.
– Ты уверен, что слышал, что я сказала раньше? – спросила она.
– Он мне не отец. Это лучшая новость, которую я получил за последние двадцать три года. Он мне не отец. Я не могу перестать повторять это.
– Я думала, тебе будет больно.
– Из-за того, что не состою в родстве с абьюзером? Ни на секунду. Я испытываю невероятное облегчение.
– Тогда я рада, что рассказала тебе. – Кэтрин улыбнулась ему в ответ. – Не могу поверить, что за все прошедшие годы твоя бабушка так ничего и не рассказала. Особенно когда ты пытался сказать ей, что отец тебя бьет. Она, должно быть, знала, почему он выбрал целью тебя, а не Джейка. Почему она ничего не предприняла? Откровенно говоря, она меня раздражает. Если бы она не была в доме престарелых, я бы ей все высказала.
– Уверен, ты бы так и сделала.
– Она была взрослой женщиной, а ты был ребенком, и она должна была защитить тебя, даже если это означало отвернуться от родного сына.
– Наверное, она не хотела этого видеть, – предположил Дилан. – Любовь слепа.
– Настоящая любовь не слепа. Она честная, восприимчивая, великодушная.
– Я не знаю, что такое настоящая любовь. Чертовски уверен, что никогда в жизни ее не видел. И не думаю, что ты тоже, не так ли?
Она колебалась слишком долго.
– Нет, думаю, что не видела.
Кэтрин ему лгала, но он не хотел обвинять ее в этом. Как и его бабушка, иногда он предпочитал прятать голову в песок.
– У меня больше нет ни сил, ни времени злиться на бабушку. Я не могу изменить прошлое. Однако хотел бы знать, что случилось с мамой после ее ухода, и кто мой настоящий отец. Ты что-нибудь узнала?
– Нет, в дневнике больше ничего не было. Мне очень жаль.
Дилан был разочарован, но он выяснит, что произошло, прежде чем все это закончится. Он был полон решимости раскрыть все до последней тайны. Он взглянул на остров, который становился все больше по мере того, как они приближались.
– У меня очень странное чувство, что она там, и именно поэтому мы на этом пароме. Ты тоже это чувствуешь, не так ли, Кэтрин? – Она отвернулась от него, верный признак того, что она не хотела, чтобы он видел, о чем она думает. – Что не так? Что ты пытаешься от меня скрыть?
Она вздохнула.
– Ничего такого. Кажется, прошлой ночью я слышала во сне голос твоей матери. Она сказала держаться подальше от этого места, что он – не тот, о ком мы думаем, это всегда не тот, о ком мы думаем. Я не поняла, что она имела в виду, и действительно ли это говорила она. Обычно видения более продолжительные, более яркие; а это был просто голос. Он мог принадлежать Эрике или кому-то еще. Или это могло быть просто моим воображением.
Дилан не знал, что делать с ее последним пророчеством, но ее слова вызвали у него беспокойство.
– Теперь слишком поздно поворачивать назад.
– Неужели? Нам просто не нужно сходить с парома. Мы могли бы вернуться в Анакортес и никогда больше не ступать на этот остров.
– Ты ведь хорошо меня знаешь. Я не убегаю. Я собираюсь встретиться лицом к лицу с тем, кто или что находится на этом острове, даже если это последнее, что я сделаю.
– Тогда и я тоже, – заявила девушка, подходя, чтобы встать рядом с ним у перил. – Но давай это будет не последнее, что кто-то из нас сделает, хорошо?
Глава 18
Полчаса спустя, сидя в машине и ожидая, когда они съедут с парома, Дилан неожиданно занервничал. Он редко думал о прошлом, потому что обычно оно выводило его из себя. Теперь ему нужно хорошенько обо всем поразмыслить, и инстинкты подсказывали ему, что, хотя он, возможно, и не найдет всех ответов, которые искал на этом острове, но выяснить, по крайней мере, несколько. Сюда мама привозила их каждое лето. Целыми днями они резвились на пляже, летними ночами готовили барбекю. Он мог слышать в голове звуки детства, разговоры взрослых, пока дети жарили зефир или бегали с собаками по воде. Он вспомнил, как мама допоздна слушала музыку, пока он пытался заснуть на двуспальной кровати рядом с братом.
Иногда он вставал, подкрадывался к двери и смотрел, как мама раскачивается на качелях на веранде, глядя на океан. Иногда он выходил, чтобы присоединиться к ней, сворачивался калачиком у нее на коленях, а она гладила его по волосам и рассказывала истории. Боже! При мысли о ней в животе поселилась боль, скрутив внутренности в тугой узел. Он отодвинул все те хорошие времена на задний план, но теперь они нахлынули снова.
А те ночи, когда он слышал на крыльце мужской голос, звон бокалов, тихий смех и шепот? У его матери был роман с кем-то на острове? Они проводили время с несколькими семьями. Также там были мужчины, которые работали только в летний сезон, те, кто брал в аренду лодки, спасатели, любители походов в горы. Неужели один из этих мужчин заинтересовал его мать, подарив ей любовь и утешение, которых она не нашла дома?
Дилан хотел знать все, и он хотел знать это немедленно. Нетерпеливый сигнал клаксона в адрес стоявшей перед ним машине немного ослабил его напряжение, но заставил Кэтрин закатить глаза.
– Парень не виноват. – Она кивнула в сторону подростка, у которого возникли проблемы с переключением передачи.
– Знаю, но я тороплюсь. Хочу поскорее добраться до дома.
– Как думаешь, он остался прежним?
В глубине души Дилан думал, что все останется таким, как в его воспоминаниях, но разум подсказывал ему другое. Минуло двадцать три года, и он понятия не имел, что случилось с домом после ухода матери. Она, конечно, могла бы его продать. Или переехать туда, чтобы зализать свои раны.
– Я удивлена, что ты никогда не думал, что твоя мама могла бежать туда, – сказала Кэтрин, вторя его мыслям.
Он уже привык к тому, что она читает его мысли. Он начинал находить это несколько утешительным, так как ему не нужно было все время оправдываться. Она знала то, что знал он.
– Я действительно думал об этом, – признался Дилан. – Но ничего не предпринимал, чтобы удостовериться. Несколько месяцев назад, когда Джейк и Сара снова сошлись, я сказал ему, что собираюсь отыскать маму, что, по-моему, время пришло, но потом вернулся к работе, дело Равино раскрылось, и я снова отложил поиски в сторону, как откладывал сотни раз раньше. Часть меня, на самом деле, не хотела этого знать. Я не был готов. Не знаю, готов ли сейчас, но мы здесь.
Они легко нашли дом: сразу за мостом налево, по Фэлкон, цветы в горшке на подоконнике. Теперь там цвели желтые маргаритки, но Дилан знал, что он в нужном месте. Припарковавшись у обочины, он потратил минуту на то, чтобы осмыслить открывшееся перед ним зрелище. Дом не так уж сильно изменился. Это был простой одноэтажный бледно-желтый дом с тремя спальнями, выходивший окнами на частный пляж, по соседству стояли шесть других домов. Новую краску нанесли где-то за последние пять лет. Газон недавно подстригли. Ясно, что кто-то заботился о собственности.
Он не испытывал никаких эмоций, пока его взгляд не остановился на качелях на крыльце и в воображении всплыл образ матери – она раскачивалась взад-вперед, поджав одну ногу под себя, а другой отталкиваясь от пола. Она любила днем сидеть на этих качелях, читать книгу, время от времени отрывая от страницы взгляд, чтобы проверить, как ее сыновья катаются на качелях из покрышек, свисавших с дерева неподалеку. Теперь покрышки исчезли, а все дети, которые на них катались, выросли.
– Ты идешь? – нерешительно спросила Кэтрин.
Он понял, что уже некоторое время сидит в машине. Возможно, он был не очень готов встретиться лицом к лицу со своим прошлым, как думал.
– Не понимаю, что меня беспокоит, – сказал он.
– Тебя беспокоит, что твоя мать откроет эту дверь.
– Да, возможно.
– Или, что еще хуже, ее там не будет, и ты так и не узнаешь, что с ней случилось.
– Мне вообще нужно говорить или ты можешь просто продолжать читать мои мысли?
– Кое-что из этого было просто предположением. Честно говоря, я не знаю, как ты все еще что-то делаешь, после сегодняшних новостей. Я бы, наверное, лежала в постели, прячась под одеялом и надеясь, что это очередной дурной сон.
– Часть меня, действительно, надеется на это, – признался Дилан. – Это похоже на сон – оказаться в месте, где я был по-настоящему счастлив. В этом доме царил покой. Не могу припомнить, чтобы отец когда-либо приезжал сюда. Думаю, мама его просила, но у него никогда не было времени.
Он сделал паузу, размышляя о подсказках, которые привели их сюда.
– Зачем отцу давать Эрике ключ от этого места? И не говори, что это потому, что он крутил с ней роман в этом доме. Это нелогично. Дом находится далеко. Стоит уединенно.
– Что сделало бы его идеальным местом для интрижки, и мне не нужно напоминать тебе, что мы имеем дело с отсутствием логики. То, что с тобой происходит, связано не с фактами, а с эмоциями. Речь идет о любви и ненависти. Если твоя мама предала здесь твоего отца, и ты стал результатом этого предательства, он, возможно, хотел наказать тебя подобным образом, переспав с кем-то, с кем ты был близок.
– Это отвратительно.
– Согласна. Но не значит, что это неправда.
– Эрика не стала бы спать с нами обоими. – Он вздохнул, понимая, что на самом деле не представляет, что бы сделала Эрика. – А может, и стала, если бы цена была подходящей.
– Ну, если это тебя утешит, он не твой настоящий отец.
– На осознание этого уйдет некоторое время.
– Хочешь, я выясню, есть ли кто-нибудь дома? – предложила Кэтрин.
– Нет, это моя забота. Я сам сделаю это.
Дилан вышел из машины, прежде чем смог передумать, но его шаги замедлились, когда он приблизился к дому. В конце концов, он неизбежно доберется туда. У него не оставалось другого выбора, кроме как нажать на звонок. Он услышал, как звон разлетелся по домику, затем последовала тишина. Дилан тут же испытал сильное разочарование.
– Дома никого. Мы проделали весь этот путь, а здесь ни души. – Он с досадой покачал головой. – Я войду, даже если мне придется выломать дверь.
– Может, до этого не дойдет. Вдруг, есть открытое окно. – Девушка повернула ручку. – Или открытая дверь. Она не заперта.
Дилан удивился. Это слишком легко.
– Здесь что-то не так.
– Думаешь, это ловушка?
– Чертовски возможно.
Он огляделся, обдумывая варианты. Возможно ли, что тот, кто сейчас владеет домом, просто оставил его открытым? Отправился на пляж или кататься на велосипеде? Не было никакого способа узнать это, и Дилан проделал весь этот путь не для того, чтобы сейчас повернуть назад.
– Мы могли бы осмотреться. Я пойду первым.
После минутного колебания он вошел в дом, чувствуя себя так, словно вернулся назад во времени. Потом это чувство прошло.
Мебель была другой. Старый диван и тахта исчезли, их заменили изящные диваны из теплой бордовой кожи, старинные лампы и столы. Он не узнал ни одной детали. Кухню отремонтировали, обустроив гранитными столешницами и дубовыми шкафами. Он открыл холодильник. Ничего, если не считать пакета молока, срок годности которого истекал сегодня. Кто-то недавно был здесь. Но кто?
Дилан прошел в спальню, которую когда-то делил с Джейком. Кровать королевского размера заменила двуспальную. Матрас покрывало стеганое одеяло кремового цвета. Принадлежал ли дом по-прежнему его матери? Или отец переоформил его на себя? Он должен быть тем, кто дал Эрике ключ.
Когда Дилан вернулся в гостиную, то обнаружил, что Кэтрин роется в ящике письменного стола. Она вытащила листок бумаги, ее глаза сузились.
– Что ты нашла?
– Договор аренды. Похоже, интересы арендатора представляет «Фаррингтон Риэлторс».
– Кто он…? – спросил Дилан, забирая у нее листок.
Он бегло просмотрел памятку, где просто перечислялись свободные периоды аренды, один из них охватывал текущую неделю, но ничего не указывало на то, кому принадлежал дом. Ричарду Сандерсу? Владел ли он домом все эти годы? Это казалось невообразимым.
– В ящике есть что-нибудь еще?
– Местный телефонный справочник, меню ресторанов, местные церкви, туристические мероприятия, – пробормотала Кэтрин, просматривая папку с файлами. Убирая ее обратно в ящик, она вытащила старую газету.
Пульс Дилана участился при виде пожелтевшей бумаги.
– Она из прошлого.
– Да, – согласилась Кэтрин, ее взгляд скользнул по странице. Когда она посмотрела на Дилана, в ее глазах была боль. – О, Боже!
– Что там?
Она протянула ему газету. Дилану потребовалось мгновение, чтобы понять, что он смотрит на некрологи. Имя полоснуло ему по глазам: Оливия Сандерс.
Оливия Сандерс была мертва.
Его сердце остановилось. У него перехватило дыхание. Он не мог издать ни звука.
Его мама мертва.
Она умерла двадцать три года назад. Его взгляд остановился на дате. Прошло не более двух месяцев с того момента, как она ушла из семьи. Она приехала сюда и здесь же умерла. Как? Он прочитал краткое уведомление, в котором была указана причина смерти – случайное утопление. В уведомлении говорилось, что у Оливии остались муж и двое детей. Больше ничего.
Как такое могло случиться? Его мать была превосходной пловчихой. Она не могла утонуть. Она выросла на острове. Давала уроки плавания. Что-то здесь не сходилось.
– Этого не может быть, – сказал он, глядя на Кэтрин.
– Мне жаль, Дилан. Я знаю, ты хотел найти ее живой.
– Но она умела плавать. Она бы не утонула.
– Возможно, она была на лодке или что-то случилось, или она попала в прилив, или у нее внезапно свело ногу.
– Или кто-то убил ее и обставил все так, будто она утонула. – Он ждал, что Кэтрин оспорит его слова, но ее молчание сказало ему, что она думает о том же. Он посмотрел ей в глаза. – Если бы она не вернулась, никто не смог бы оспорить ее историю, не узнал бы правду о его браке или обо мне.
– Кроме твоего настоящего отца, – указала она.
– Если только он был в курсе. Что, если мама не рассказала ему? Он мог остаться в неведении. Меня он точно никогда не искал.
– Он должен был знать, если сдавал кровь, когда ты заболел, тогда правда и выплыла наружу.
– Верно. Значит, он просто не хотел иметь со мной ничего общего. – Он пожал плечами. – Ладно, о нем я подумаю позже. Надо выяснить, что случилось с мамой.
– Дилан, – сказала она, прерывая его, – ты не хочешь уделить минутку?
– Чему?
– Скорби.
– Я уже оплакивал ее уход.
– Но теперь все по-другому. Ты же знаешь, что она ушла от тебя не по своей воле.
– Ладно, может, ее и выгнали, но она действительно ушла. И приехала сюда.
– Но все это время она не оставалась в стороне. Возможно, собиралась вернуться. У нее просто не было шанса.
– Этого мы никогда не узнаем, – отрезал он категорично. – Я не могу доверять этой газете, потому что уже было сказано слишком много лжи.
– Думаешь, ее кто-то сюда подбросил?
– Безусловно, это не совпадение, что мы с легкостью обнаружили газету двадцатитрехлетней давности в ящике стола в доме с незапертой дверью. Кто-то хотел, чтобы я ее увидел. Должно быть, отец. Он оставил этот дом и сдавал его в аренду, зарабатывая деньги, потому что этим он и занимается.
– Или потому, что чувствовал некоторую вину из-за смерти твоей мамы, – вставила Кэтрин.
Дилан тут же покачал головой.
– Ричард Сандерс не чувствует вины. Он ничего не чувствует. У него нет сердца.
– Уверена, что ты прав, но ты размышляешь логически, Дилан, и для твоего отца нелогично цепляться за дом, принадлежавший твоей матери, женщине, которую он предположительно ненавидел.
– Думаю, я не узнаю ответа на этот вопрос, пока не столкнусь с ним лицом к лицу, но сначала о главном. Если мама умерла здесь, значит, она похоронена на этом острове. Я хочу найти ее могилу. Хочу увидеть ее собственными глазами. Я хочу убедиться, что это не фальшивый некролог.
– На острове есть кладбище?
– Да, для давних жильцов. Оно рядом с церковью. Мы проходили мимо него каждое воскресенье. Джейк говорил мне, что, если я буду плохо себя вести, явятся призраки и схватят меня.
Кэтрин улыбнулась.
– Добрый старший брат.
– Это было до того, как он узнал, что я действительно плохой ребенок.
– Ты не плохой. Твой отец ненавидел тебя по причинам, которые не имели к тебе никакого отношения. Все это никогда не касалось тебя. Дело было в них – твоих родителях, их испорченных отношениях.
– Неважно. Я просто хочу найти ее могилу. Хочу увидеть ее имя, высеченное на камне. Только тогда я поверю, что ее нет в живых. В противном случае все это может быть частью его плана пытать меня.
Дилан не думал, что так было на самом деле, но он должен убедиться в каждом выясненном факте. И, честно говоря, легче сосредоточиться на фактах, чем на чувствах, бурлящих внутри него. Он разберется с ними позже.
Когда они покинули дом и вышли на улицу, Дилан остановился, пытаясь вспомнить, в какой стороне находится кладбище. «Вниз по улице направо», – подумал он.
– Можно дойти пешком. Здесь недалеко. Всего пара кварталов.
Он думал, что это будет легкая прогулка, но каждый шаг возвращал его назад во времени. Он вспомнил потрескавшийся тротуар, где упал и сломал мизинец, кусты, за которыми прятался в сумерках, когда играл с детьми в прятки. Вспомнил, как учился кататься на велосипеде, снижая скорость, когда приближался к лужайке перед домом в конце квартала.
На острове было мало правил. Все знали друг друга, оставляли двери не запертыми, делили вместе трапезу. Дети сбивались в буйную компанию. Дилан задавался вопросом, царила ли здесь все та же идиллия и сплоченность, или власть захватили арендаторы, превратив остров, скорее в туристический центр, чем в настоящий семейный район.
– По возвращении, я хочу поговорить с кем-нибудь из соседей, – сказал он. – Вдруг кто-то помнит маму и знает больше о том, что с ней произошло на самом деле.
– Она умерла, Дилан. Вот что с ней произошло на самом деле.
Он нахмурился из-за ее прагматичного отношения.
– Эй, я думал, ты будешь немного более сострадательной.
– Я сострадательна, но ты не можешь делать из всего тайну.
– Я этого не делаю. Возможно, отец приехал сюда и утопил ее. Ты считаешь это безумием?
– Наверное, нет. Мне просто кажется, что ты сосредотачиваешься на том, как она умерла, а не на том факте, что она никогда не вернется. Это должно тебя беспокоить.
– Я же говорил тебе, что смирился с этим давным-давно.
Очевидно, она ему не поверила, но промолчала. Дилан не лгал, но и не говорил всей правды. Если он даст себе минуту подумать о том, что она мертва, то потеряет концентрацию, так что он не собирался размышлять об этом, во всяком случае, не сейчас.
Кладбище появилось быстро. Оно тянулось на целый квартал. Надгробия стояли аккуратными рядами на небольшом возвышении. Уединенное место окружали деревья, было тихо, если не считать пения птиц.
Дилан двигался по рядам, изучая имена, на самом деле, не узнавая ни одного, хотя некоторые казались смутно знакомыми. Наконец, на вершине холма он нашел ее могилу, имя его матери, выбитое на простом сером камне, «Оливия Сандерс», и даты ее жизни. Больше никаких надписей. Ни «любящая мать», ни «любящая жена». Ее хоронил отец? Он вообще пришел на похороны? Или это сделали незнакомые люди?
Наконец, это дошло до него.
Его мама умерла.
Он больше никогда ее не увидит. У него никогда не будет шанса поговорить с ней, услышать ее версию событий.
Ноги Дилана ослабли. Его трясло, бросало в жар.
Рука Кэтрин скользнула в его руку. Он крепко сжал ее, чувствуя, что может упасть. Он думал, что справится с этим, но, очевидно, ошибался. Наконец, головокружение прошло. Дилан сделал несколько глубоких вдохов, а затем отпустил руку девушки, смущенный своей эмоциональной реакцией.
– Мне нужна минута, – хрипло сказал он. – Наедине. Ты не возражаешь?
– Дилан, испытывать чувства – это нормально.
– Просто подожди меня в конце дороги.
– Хорошо. Оставайся здесь столько, сколько тебе нужно.
Он не знал, почему отослал Кэтрин прочь. Как только она ушла, он явственно ощутил ее отсутствие. Теперь остались только он и его мать, никакого буфера между ними. Дилан чувствовал, что должен что-то сказать, но что? Обычно он хорошо подыскивал нужные слова, но в данный момент у него их не было. Он не знал, что и думать. Столько лет он жил, веря, что она бросила его. От такого трудно избавиться. Он даже не знал, должен ли отпустить это. Она ушла. Вопрос был только в том, вернулась бы она или нет. А сейчас, как он сказал Кэтрин, они об этом никогда не узнают.
Прошло еще несколько минут, прежде чем Дилан обрел дар речи.
– Прости, – пробормотал он. – Ты этого не заслужила. Ты не заслуживала его, как и я.
Он глубоко вздохнул.
– Я винил тебя во всем плохом, но, оказалось, ты тоже была жертвой. Ты не вернулась, но я буду верить, что ты хотела это сделать, и что будь у тебя больше времени, ты бы это сделала.
Дилан снова замолчал, уставившись на ее имя на камне. Он опустился на колени рядом с могилой, его последние слова были произнесены едва слышным шепотом.
– Я прощаю тебя, мама.
Он почувствовал, как с его плеч соскользнуло бремя, когда он, наконец, отпустил всю ненависть, горечь, ярость, которые испытывал к ней. Он все еще питал эти чувства к отцу, но ее он мог простить. Уже давно пора двигаться дальше. И кто он такой, чтобы судить ее за действия, которые она совершила столько лет назад? Она была одинокой, несчастной женщиной. Он надеялся, что она нашла хоть какую-то радость в своем романе, но определенно заплатила за него высокую цену.
Хлопнула дверца машины, взревел двигатель. Шум заставил его повернуть голову. В конце переулка он увидел отъезжающую машину с мужчиной за рулем.
Сердце внезапно пронзил страх. Где Кэтрин? Он сказал ей ждать в конце дороги, но ее там не было.
– Кэтрин. Где ты? – Он пробежал через кладбище и дальше по улице, выкрикивая ее имя, но девушка исчезла. Кто-то ее похитил.
Глава 19
Дилан побежал обратно к дому, запрыгнул в машину и поехал в направлении автомобиля, увиденного у кладбища. Он вел машину с бешено колотящимся сердцем, его захлестывало отчаяние. Ему не следовало просить Кэтрин оставить его одного. Он поставил ее в уязвимое положение, и кто-то воспользовался его ошибкой, кто-то, кто наблюдал за ним, – без сомнения, тот стрелок. Он выследил их досюда. Дилан не удивился. Кто бы их ни преследовал, казалось, он всегда знал, куда они направляются. Он хотел выяснить, как такое возможно, но в данный момент у него имелись более насущные проблемы. Ему нужно добраться до Кэтрин. Она, должно быть, в ужасе.
Почему она не окликнула его? Почему не кричала, не сопротивлялась, не боролась? Мужчина, вероятно, подошел к ней сзади и застал врасплох, пока она смотрела в его сторону, беспокоясь о нем. Проклятье!
Его так поглотило прошлое, что он забыл об опасности, таившейся в настоящем.
Нужно подумать, сосредоточиться. Вцепившись в руль, Дилан мчался по острову в поисках каких-нибудь признаков машины. Но остров был огромен, с озерами, лесами, холмами, тысячами акров земли, и он понятия не имел, куда ехать.
Куда мог направиться убийца?
Главной мишенью был Дилан. Кто-то хотел его смерти. Так зачем же похищать Кэтрин? Чтобы сначала убрать с дороги ее? Или по какой-то иной причине? Если за этим планом стоял его отец, то какова его конечная цель? Неужели его намерением всегда было привезти Дилана на остров, где он был зачат, и оставить здесь умирать? В этом заключался какой-то поэтический смысл.
Но где он был зачат? В доме его матери? Где-то еще? Как, черт возьми, он мог это понять? Он даже не знал, кто его настоящий отец. В его последнее пребывание здесь Дилану было семь лет. Он почти ничего не помнил.
Или помнил? Заперт ли ответ где-то в его сознании?
Может, стоит позвонить Джейку? Вдруг его брат знает больше, чем он, об их матери и ее прошлых отношениях на острове, но на это ушло бы время, а такой роскоши у него не было. Он должен добраться до Кэтрин. Должен спасти ее. Дилан знал, что она рассчитывает на него. Он слышал в голове ее голос, она была уверена, что он найдет ее, спасет. Между ними существовала связь. Конечно, связь.
Черт. Вот оно. Он должен открыться так, как никогда раньше, впустить все эмоции, чтобы услышать ее. Кэтрин сказала, что не смогла пробиться сквозь его защиту. Надо ее уничтожить.
Съехав на обочину, Дилан прислонился головой к рулю и закрыл глаза, стараясь вести себя как можно тише. Но внутренний голос звучал слишком громко, говоря ему, что он идиот, если пытается использовать ментальную телепатию для решения проблемы. Ему нужно обратиться в полицию острова, или вернуться в дом матери, или отправится еще куда-нибудь.
Затем он снова услышал ее голос, говорящий ему прислушаться и замолчать.
Сделав глубокий вдох, мужчина сосредоточился на лице Кэтрин, ее голубых глазах, открывавших так много, ее сладких губах, веснушках, усеивавших кончик носа.
«Скажи мне, где ты находишься. Приведи меня к себе. Я знаю, что ты можешь это сделать. Заставь меня поверить».
* * *
Кэтрин поморщилась от боли, когда машина наехала на очередную кочку на дороге, отчего она ударилась головой о крышу багажника. Она не знала, что произошло. Она наблюдала за Диланом у могилы его матери, а теперь втиснута в багажник машины. Ее руки не связаны. Не было ни кляпа, ни повязки на глазах. Но когда она вдохнула, то снова почувствовала этот запах: густой и сладкий, он так быстро заполнил нос и рот, что она не могла дышать, не могла кричать.
У нее крупные неприятности. Девушка поискала в темноте что-то, чем можно открыть багажник изнутри, но ничего не нашла. Она сунула пальцы в узкую полоску света, проникавшую в машину, но ей не удалось приподнять тяжелую металлическую крышку. Она была в ловушке и, вполне возможно, скоро умрет.
Осознание этого сильно ударило по ней. Это не был очередной кошмар о ком-то. Он был о ней. Человек, убивший Эрику и стрелявший в окна дома, – человек, чье зло она чувствовала в своей душе, – куда-то вез ее и собирался убить. Ей хотелось кричать, но она боялась привлечь к себе еще больше внимания. Услышит ли ее кто-нибудь в движущейся машине – кроме него? Хотела ли она, чтобы он знал, что она уже очнулась?
Ей нужно выиграть немного времени, придумать способ спастись или, по крайней мере, дать зацепку Дилану, как ее найти. Но как он это сделает? Он не знает, куда ехать, если не видел, как ее похитили. А даже если и видел, то был без транспорта. Ему потребовались бы драгоценные минуты, чтобы вернуться за машиной. Она не могла рассчитывать на то, что он ее спасет.
Что же, она хотела выбраться из своих снов в реальный мир, и ее желание исполнилось. Но должен быть способ использовать ее видения, чтобы помочь себе. Кэтрин закрыла глаза и попыталась предположить, куда они едут, что будет дальше.
Машина на минуту притормозила. Она затаила дыхание. Неужели приехали? Мгновение спустя машина снова тронулась с места. Они стояли либо на светофоре, либо перед знаком «стоп». Проезжали ли они мимо них по пути с парома к дому? Она не могла вспомнить.
Несмотря на все усилия сохранять спокойствие, паника начала нарастать. Кэтрин отодвинула ее назад. Она не могла позволить страху захлестнуть ее, иначе шансов выжить не будет. Машина ускорилась, будто они покидали более населенный район, выезжая на открытую дорогу. Теперь они ехали быстрее. Человек за рулем точно знал, куда направляется.
