Текст книги "Гипнотизер"
Автор книги: Барбара Эвинг
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 25 страниц)
– О, – вымолвила Рилли, тут же ставя утюг на место. – Прошу прощения, я решила, что у Корделии возникли трудности.
– Мисс Кити Престон оберегала честь сестры, готовая отдать за нее жизнь, – ответил он, с улыбкой обращаясь к ним обеим. – Сестры носили под плащом этот утюг так часто, что не возьмусь и сосчитать. Но могу сказать точно, что они принесли его с собой в первый свой визит ко мне!
– Месье Роланд, если вы настоящий гипнотизер, тогда, может, вы могли бы немного облегчить состояние моей матушки? – спросила Рилли. – Я готова заплатить, сколько скажете, потому что наше дело, похоже, приносит неплохой доход и мы надеемся расширить его. Моя мать совершенно не в себе и обычно никого и ничего не узнает. Однако, вы знаете, Корделия сделала что-то такое, что она на мгновение пришла в себя. Матушка узнала меня! Я бы так хотела, чтобы… – Рилли не могла скрыть боли в голосе, – чтобы она узнала меня.
Его лицо стало задумчивым.
– Гипнотизеры, мадам Спунс, все же не доктора, – мягко произнес он. – Это одно из досадных недоразумений философии гипноза, хотя есть и такие, кто станет утверждать обратное. Ваша матушка действительно страдает потерей памяти?
– Она не узнает меня. Похоже, она совершенно не помнит меня. Так продолжается уже много лет.
– Тогда, мадам, боюсь, что вернуть ей память будет невозможно.
– Но она же узнала меня. Она назвала меня по имени.
Он говорил все так же мягко.
– Это произошло потому, что гипноз может… – Он тщательно подбирал слова. – Облегчить состояние больного, зарядить его на некоторое время энергией, расслабить. Думаю, что гипноз не мог причинить ей вреда, и допускаю, что на минуту она узнала свою дочь. Ваша матушка живет лишь настоящим, не так ли?
– Причем в этом настоящем ей почему-то мешает одежда.
– Да, – вздохнув, произнес месье Роланд. – Мне очень жаль. – Он как будто что-то изучал на полу. – Такое часто случается, и мне трудно судить, почему это происходит. Но если я могу хоть чем-то помочь, буду только рад.
Он с улыбкой поклонился Рилли, а затем медленно повернулся к Корделии.
– Все же я вынужден признать, что леди, практикующая гипноз, – очень необычное явление. Говорят, что только у мужчин достает на это сил. Хестер была неординарной женщиной. Ваше объявление возбудило мое любопытство, мне захотелось непременно узнать, обладаете ли вы даром своей тетушки. Люди, которые притворяются, будто обладают способностями к гипнозу, на самом деле очень сильно компрометируют философию гипноза. Я уверен, что гипноз – не та сфера, которая допускает к себе легкомысленное отношение.
Корделия быстро опустила глаза.
– Именно об этом я и говорю, – сказала она. – Я думаю, что у меня есть к этому способности. Однако мне не понятна суть гипноза. И я не могу контролировать свои способности.
Месье Роланд хранил молчание. Корделия лишь пожала плечами и бросила на него смелый взгляд. В конце концов, она ведь была Корделией Престон.
– Я изучила значения всех цифр, соответствующих зонам головы, как принято у практикующих френологию. Нам ведь надо зарабатывать на жизнь, и мы это делаем.
Рилли тут же вступилась за подругу.
– На мой взгляд, Корделия обладает несомненным талантом. Мы вовсе не мошенницы. Мы были актрисами, нам приходилось постоянно искать работу, ведь мы стареем. Корделия часто дает очень разумные и дельные советы людям, которые приходят сюда. Конечно, мы использовали этот термин «гипнофренология», чтобы привлечь внимание, но Корделия действительно очень умна, и она способна быть наставницей всех желающих выйти замуж. Ее советы продиктованы опытом и здравым смыслом. Вы не представляете, как невежественны молодые леди, приходящие к нам. Кроме того, Корделия изучила много учебников по френологии.
– Может, вы изучите и мою голову? – ответил на это месье Роланд.
Он заметил ее колебания.
– Конечно, я готов заплатить.
– Нет, нет! – с виноватым видом воскликнула Корделия, как будто очнувшись. – Я просто не могу этого сделать. Вы сразу определите, что я всего лишь любитель.
Он не стал ей говорить, что любители не берут за свою работу денег.
– Но все же давайте попробуем, – мягко сказал он.
– А я буду играть на флейте! – предложила Рилли. – Вам бы хотелось, чтобы я поиграла для вас на флейте?
– Конечно, мне бы этого очень хотелось. К сожалению, молодым я не мог позволить себе иметь помощника, поэтому мне приходилось играть на флейте самому, чтобы создать нужную атмосферу. Мне казалось это правильным, потому что люди очень благожелательно воспринимали музыку.
– То же самое делала и тетя Хестер, когда моя мама была занята в театре, – отозвалась Корделия. – Она всегда немного играла на флейте, прежде чем начать сеанс.
– Я помню, – отозвался месье Роланд, грустно взглянув на звезды и свечи. – Иногда, если ваша матушка отправлялась на гастроли, еще в те дни, когда тетушка Хестер чувствовала себя не очень уверенно, я приходил сюда и играл на флейте в соседней комнате.
Корделия изумленно глянула на него. «Здесь?» А затем в ее голове, словно вспышка, пронеслась мысль: «Он был любовником тети Хестер. И она никогда нам об этом не говорила».
– Поэтому я буду рад, если мадам Спунс решит сыграть нам, но, конечно, не в соседней комнате, а здесь.
– Прошу вас, месье, называйте меня просто Рилли.
– Вы даже не представляете, какие приятные воспоминания у меня вызвали!
Так и вышло: мисс Корделия Престон изучала голову старого господина Александра Роланда, а мисс Амариллис Спунс играла на флейте мелодии Шуберта для собственного удовольствия. Корделия ощупала высокий лоб, увидела мудрые добрые глаза своего гостя и его немного застенчивую улыбку. Но он был склонен говорить без тривиальностей, когда затрагивал серьезные темы. Она заставила себя сосредоточиться.
– Я могу сказать вам о ваших предрасположенностях, месье, – произнесла она, – вы сильный и мудрый. А еще я ощущаю, что вы склонны проявлять жесткость, однако она компенсируется природной мягкостью манер. Еще я могу сказать, что вы способны быть хорошим другом, – проговорила она, двигаясь дальше, – вы знаете, что такое чувство собственного достоинства. Рилли, у него очень развита зона, ответственная за щедрость. – Она посмотрела на мраморную голову Альфонсо, а затем ощупала зону надо лбом и с удивлением заметила: – Похоже, у вас есть способности к математике. – Руки Корделии, касаясь хрупкого старого черепа под мягкими густыми волосами, убеленными сединой, двигались в привычном ритме – она усвоила этот ритм в те далекие времена, когда успокаивала маленького Моргана.
Старый джентльмен закрыл глаза, и они услышали легкий вздох, после чего в тишине звучала только флейта, на которой играла Рилли.
Нарушил установившуюся тишину сам месье Роланд. Открыв глаза, он осторожно отстранился от Корделии, повернулся к ней и внимательно посмотрел.
– Не хотите ли присесть рядом со мной? – спросил он.
Корделия, чувствуя, как отчаянно колотится у нее сердце, и желая получить одобрение месье Роланда, села на стул напротив него.
– Думаю, что вы несомненно обладаете хорошими способностями, и я вас поздравляю: дело в том, что я действительно неплохо разбираюсь в математике.
Он улыбнулся.
Телеги и повозки, как обычно, переезжали через дорогу в этот вечерний час, а в церкви напротив начали звонить колокола.
– Но я собираюсь сказать вам нечто странное…
Она кивнула. Рилли, удивленная и заинтригованная, перестала играть.
– Корделия – если вы позволите называть вас по имени, – думаю, что ваши руки… их прикосновение… это нечто весьма интимное.
Корделия была поражена, однако сразу поняла, что хотел сказать ее гость. Она вспомнила шок первого дня, когда принимала своего первого клиента, – ощущение от общения с мисс Невилл. Что-то тогда заставило ее ясно представить прошлое, которое она так хотела забыть. Она знала, что иногда, касаясь головы клиента, уносилась мыслями к маленькому Моргану, которого требовалось приголубить и успокоить. Корделия густо покраснела. Он увидел это и продолжил, обращаясь к ней мягким добрым голосом:
– Ваши руки обладают удивительными способностями – они приносят успокоение людям. Но это не гипноз. И не френология. Очевидно, вы даете своим посетителям энергию иного свойства. Вы умеете явить своим гостям сочувствие и понимание.
Он тщательно обдумывал каждое слово.
– Думаю, что гипноз и френология – две совершенно разные науки. И если их практиковать со знанием дела – ибо они имеют огромную власть над умами, которую можно употребить как во благо, так и во зло, – то они будут выражением целостной науки. Как медицина.
Корделия лишь кивнула, не в силах вымолвить ни слова. Месье Роланд сделал движение, чтобы встать.
– Прошу вас, нет! – прошептала Корделия.
Рилли предложила:
– Я сделаю вам чай.
Но пожилой господин решил все же уйти.
– Для одного дня вполне достаточно, – сказал он. – Мы говорим с вами о сложных, иногда запутанных и очень тонких материях.
Он взял шляпу. Рилли проводила его, и их приглушенные голоса растаяли в полумраке.
Когда она вернулась, Корделия сидела согнувшись и выглядела так, словно заболела.
– О Рилли, как же я по ним скучаю! – Она зарыдала. – Мне кажется порой, будто нож пронзает мне сердце. Иногда это случается, когда я меньше всего жду.
Слезы капали на ее шарфы и платье.
– Все, что здесь, – обвела она рукой комнату, – для меня лишь дети, которых я оставила в Уэльсе. И я глажу их головы. Временами я позволяю себе думать о них, чтобы заново пережить те безвозвратно ушедшие дни. И месье Роланд это понял! Мне ужасно стыдно, как будто раскрыт мой самый большой секрет.
Рилли обняла Корделию и долго держала так.
Когда месье Роланд, как они и договорились, вернулся на следующий день, Корделия была бледна, но спокойна.
– Спасибо, – тихо вымолвила она.
Он был мрачен, однако сохранял приятную манеру и ни словом не обмолвился о том, что произошло накануне.
– Корделия, не хотите ли попробовать сегодня загипнотизировать меня?
Корделия и Рилли переглянулись.
– Но вы же знаете, месье, что мне удалось это лишь однажды. Это та область, которую я не понимаю, и я неоднократно задумывалась о том, что, возможно, только женщины хорошо поддаются гипнозу.
Он оставался таким же торжественным, но доброжелательным.
– Если гипноз воздействует только на леди, склонных к внушению по первому слову, то это не гипноз, а мошенничество. Вы представляетесь как гипнотизер, поэтому должны осознавать суть этой науки. Я лишь старый человек. Вы заметили, что я хожу медленно. Давайте посмотрим, под силу ли вам облегчить мое состояние, – я чувствую ужасную боль в спине.
– Но я даю наставления только тем, кто стоит на пороге брака. Я не занимаюсь гипнозом.
– Тем не менее, – настаивал он.
Месье Роланд заметил, что она нервничает.
– Я хочу, чтобы вы поняли, – сказал он ласково, но твердо, – гипноз не трюк и не шарлатанство, и уж, конечно, не магия или какой-то фокус! Его можно объяснить с помощью законов восприятия и логики. Думаю, в его основе лежит передача энергии. Вы говорите, что однажды сумели загипнотизировать человека. Давайте посмотрим, сможете ли вы это повторить.
«Этот человек любил мою дорогую тетю Хестер», – сказала себе Корделия.
– Что же. Я попытаюсь, – довольно робко отозвалась она.
Корделия заняла место рядом с месье Роландом. Было очевидно, что она взволнованна и немного обескуражена.
– Можно я останусь? – попросила Рилли, тоже нервничая.
– Конечно, – ответил пожилой господин, – и можете даже поиграть нам, только займите место где-нибудь в тени. Хотя я говорил еще Хестер: музыка и прочий антураж – лишь фон, думаю, что в данном случае фон – это общее настроение. А ваша игра безупречна.
Они услышали, как Рилли вскрикнула от восторга в ответ на похвалу и начала играть.
Корделия сделала глубокий вдох. Она все так же волновалась.
– Вы должны быть сильнее меня, – шепнул он ей. – Гипноз срабатывает только в том случае, если практикующий его мысленно сильнее своего клиента. И, как мне кажется, успех гарантирован, если пациент с готовностью отдается в руки гипнотизера.
– Так вот почему профессор Эллиотсон привлекал к своим экспериментам добровольцев? Я хотела сказать, пациентов, которые находились в его власти.
– Вы видели профессора Эллиотсона?
– Да.
– Я думаю, что его немного сбил с толку тот факт, что несколько пациентов быстро поддавались его воздействию. Тем не менее я искренне восхищаюсь его талантом и не допускаю даже мысли о том, что он мошенник. Он учится тому, что я и Хестер умели делать много лет назад. Гипноз легко объясним. Я повторяю – это не магия и не трюк. Полагаю, что это вопрос воли и силы. Именно поэтому гипноз способен стать опасным оружием в руках тех, кто решит использовать его не во благо. Я отдаюсь потоку вашей энергии. Потому что, – улыбнулся он, – моя спина слишком донимает меня.
Однако он увидел, что она чувствует себя в высшей степени неловко.
– Корделия, – решив приободрить ее, сказал он, – очень многим под силу гипнотизировать людей. Все дело в максимальной концентрации. Глубоко вдохните и сосредоточьтесь на своих руках. Совершайте длинные пасы, почти касайтесь руками моего тела, но никогда не допускайте прямого контакта. Я открыт вашей силе. Если я впаду в транс, сконцентрируйте свою энергию на моей спине.
На Литтл-Рассел-стрит звучали голоса. Рилли играла Шуберта, тихо сидя в углу комнаты. Корделия медленно, но твердо начала делать руками пасы, стараясь попасть в ритм своего дыхания. Она почти касалась его тела и действительно ощутила тепло и прилив энергии.
– Да… – произнес он позже, добро улыбаясь.
Увидев, что она вконец измучена, он встал и взял шляпу.
– Мы поговорим с вами в другой раз. Вы настоящий гипнотизер. Вы избавили меня от боли в спине благодаря тому, что сумели полностью сконцентрироваться на энергетическом потоке. Тетя Хестер гордилась бы вами.
После его ухода Корделия и Рилли прыгали по комнатам, словно к ним вернулись молодость и былой задор, с бокалами портвейна они были готовы смеяться и петь хоть всю ночь напролет. Ничего не могло их остановить.
– Мы купим арфу! – кричали они.
– Мы переедем в приличное жилье, где не пахнет кухней.
– О нет, мы лучше купим пианино.
– Я за, я могу! Кому какое дело, что такое гипнофренология! Если мы позволим себе роскошные апартаменты, то к нам повалит знать и мы будем брать с них по соверену за визит!
– Макс Велтон был чудак… – запели подруги.
– А кто такой Макс Велтон? – в один голос спросили они друг друга.
Позже Корделия подумала о том, что более всего поразило ее, когда месье Роланд медленно впадал в транс: она ощутила его боль, как будто у нее самой болела спина.
Глава девятая
Проходили месяцы, миновал год, и теперь, чтобы попасть на прием к ним, записывались заранее.
Люди говорили о звездах, о звучащей где-то вдалеке музыке и о закутанной в шарфы женщине с прядью седых волос. Слава Корделии и Рилли росла. Посетители с некоторым страхом относились к Корделии и часто обращались с вопросами к Рилли, потому что она выглядела такой простой по сравнению с леди в развевающихся шарфах. Ее спрашивали о том, действительно ли в первую брачную ночь происходит то, о чем они услышали? Хотя Корделия с Рилли по-прежнему давали объявление в газеты, вскоре стало ясно, что люди являлись к ним в подвальчик на Литтл-Рассел-стрит по рекомендации друзей. Иногда кто-то из пары возвращался один, чтобы попросить совета или помощи. Корделия очень волновалась, когда приходилось гипнотизировать молоденьких девушек, у которых начиналась истерика, – она лишь хотела успокоить их расшатанные нервы. Они часто выходили из транса умиротворенные и спокойно выслушивали, что им предстоит пережить в первую брачную ночь. Иногда Корделия задавала вопросы месье Роланду, который продолжал навещать их. Она снова гипнотизировала его, становясь все более уверенной в своих силах. Теперь она совсем по-другому исследовала голову своих клиентов: больше никогда не позволяла себе гладить их, представляя своего сына.
Молодая королева Виктория вышла замуж (очевидно, как решили Корделия и Рилли, ей тоже давали советы относительно деликатных сторон первой брачной ночи). Они узнали, что принц Альберт, супруг королевы, интересуется френологией. Подогрев себя для храбрости портвейном, они все же решились отправить в Виндзор открытку. Подруги старались работать днем, хотя поток клиентов был таким большим, что дневные приемы неизменно растягивались до вечера. Они объясняли, что не могут принимать вечером, поскольку здоровье миссис Спунс, матери ассистентки Корделии, не позволяет им работать во второй половине дня. Кроме того, по утрам в подвальчике был совсем другой свет. Но истинной причиной был портвейн. Месье Роланд загипнотизировал миссис Спунс, которая была тщательно одета по такому случаю. Она вышла из состояния транса спокойная, однако больше не произносила имени Рилли.
Они словно поймали за хвост птицу удачи, как и предсказывала Корделия. Газеты пестрели объявлениями об услугах гипнотизеров. Магнетический сон был у всех на устах: кто-то с одобрением относился к этому явлению, кто-то яростно его осуждал. Ничто не могло лучше свидетельствовать о популярности этого феномена, чем то обстоятельство, что карикатуристы выбрали себе мишенью гипнотизеров. Мистер Диккенс написал о гипнозе в романе «Оливер Твист». Высказывалось мнение, что мистер Кольридж, еще до того как ушел в мир иной, написал о гипнозе в своем «Сказании о старом моряке»:
Вдова поэта Шелли издала его стихотворение «Магнетизируя больного», где были такие строки:
Спи же, спи! Забудь недуг,
Я лба коснусь рукой —
В твой мозг сойдет мой дух.
Я жалостью овею грудь;
Вот – льется жизнь струей
С перстов, и ты укрыт за ней.
Запечатлен от боли злой.
Но эту жизнь не сомкнуть
С твоей.
И Корделия поняла, о чем ей говорил месье Роланд, – гипнотизер не должен вносить личный опыт в общение с пациентами.
«Профессора» гипноза гастролировали по стране, раздавали карточки и старались извлечь максимальную выгоду из своего занятия. Аргументы как за, так и против гипноза и френологии высказывались с особой горячностью. Утверждалось, что «ментальная реформа» рабочего класса может быть проведена с помощью френологии (что вызвало негодование огромной массы людей). Некоторые говорили, что гипноз – это всего лишь сомнительный трюк. В газетах опубликовали сообщение о шарлатане из Франции, который загипнотизировал дочь богатого бизнесмена и, воспользовавшись состоянием девушки, покусился на ее честь. Все первые полосы пестрели заголовками такого рода: «Может, и ваша дочь в опасности?», «Гипноз – это яд, отравляющий общество». Гипнотизера, который сбежал с чьей-то женой, обвинили в том, что он с помощью грязных приемов сделал ее своей марионеткой. Самого профессора Эллиотсона заклеймили как шарлатана, потому что, возмущались поборники нравственности, «палаты наших больниц посещают теперь богатые и морально нечистоплотные люди, которые ищут проституток».
Профессору пришлось покинуть университет, но его слава врача-гипнотизера только росла, как рос и его доход. Точно так же стремительно увеличивались доходы Корделии и Рилли.
Наконец к ним в Блумсбери в ранний вечерний час пожаловал сам настоятель церкви Святого Георгия. Косой свет все еще проникал через окна, но в подвальчике уже зажгли одну из ламп. После долгих представлений святой отец уселся на кушетке. Чтобы понять цель его визита, Корделии и Рилли пришлось потратить довольно много времени. Он бросал смущенные взгляды в сторону Корделии. То, что она оказалась такой красивой, только усложняло его положение (настоятель видел ее на улице, но ни разу не сталкивался с ней так близко). Ее привлекательность просто сбивала с толку, и священник не знал, с чего начать. Женщины вручили ему стакан портвейна (они не отказались бы и сами пропустить по бокальчику, но посчитали, что это будет выглядеть неподобающе). Гость быстро опустошил содержимое стакана, его щеки мгновенно покраснели, и он наконец перешел к делу.
– Миссис Дюпон. – Настоятель поклонился с величественным видом (насколько это позволяли ему мягкая кушетка и стакан портвейна в руке). – И… ээээ… миссис Спунс. Я чувствую, что моя обязанность попросить вас… я думал над этим уже довольно долго… пересмотреть свои взгляды.
– Прошу прощения? – не поняла Рилли, озадаченная.
– В чем суть вашей просьбы? – отклонившись назад, как и подобает истинной леди, с достоинством спросила Корделия.
Настоятель выпрямился и сложил руки, как для молитвы.
– Конечно, я видел вашу… – Они обменялись быстрыми взглядами. Что именно он мог видеть?
– Вашу вывеску.
Леди вежливо улыбнулись в ответ.
– И именно гипноз как составляющая вашей деятельности беспокоит меня больше всего. Мне кажется, что здесь попахивает… антирелигиозными настроениями. А поскольку вы принимаете клиентов напротив моей церкви…
Он снова умолк, смущенный и обескураженный.
– Я хочу уверить вас, ваше преподобие, – сказала наконец Корделия, – что мы не говорим о религии. Это не наша область знаний. Мы применяем гипноз для того, чтобы восстановить спокойствие тех, кто пришел к нам, избавить их от боли.
– Вот именно! – Он даже подпрыгнул на месте, услышав слова Корделии.
Настоятель стал ходить по комнате, держа в руках пустой стакан. Рилли, которая следовала за ним по пятам, поспешила наполнить его снова. Настоятель просто не мог оторвать взгляд от Корделии. Он опрокинул в себя еще стакан портвейна, и Рилли опять наполнила его.
– Только Господь может избавить нас от боли. Ни мужчине, ни женщине это не под силу. Святая Библия говорит о таких чудесах, но ведь это божественные чудеса. Мы не можем допустить, чтобы люди верили… я, знаете ли, читал газеты… будто энергия передается от одного человека к другому. То, что вы делаете, миссис Дюпон, простите меня, близко к богохульству. По-вашему, Иисус Христос был гипнотизером!
Женщины удивленно переглянулись. Настоятель дышал тяжело и часто, а его портвейн пролился на пол. Он заметил это, быстро допил стакан и вернулся на кушетку. Пятно на полу расползалось. В комнате темнело. После взрыва эмоций все хранили молчание. Ни Корделия, ни Рилли не знали, что сказать, а доводы настоятеля истощились. Рилли зажгла еще две лампы. Корделия подумала, что не отказалась бы сейчас от портвейна. Мимо катились телеги, на которых с грохотом перекатывались посудины, и Корделия отметила про себя, что они едут в таверну «Блу пост», находившуюся выше по улице.
Наконец Корделия сказала:
– Уверяю вас, сэр, мы ни в коем случае не святотатствуем и вообще не выказываем ничего, кроме почтительного отношения, к религии. Мы занимаемся тем, что дает нам деньги на пропитание.
Последнее замечание Корделии, похоже, глубоко оскорбило настоятеля.
– Есть ли у вас брат, отец или какой-то другой человек, который ведет ваши дела, потому что только мужчина способен понять меня! Так дальше продолжаться не может!
Корделия встала, сохраняя королевскую осанку.
– Ваше преподобие, хочу заметить, что мы сами ведем свои дела. Мы весьма признательны вам за визит.
Горделиво возвышаясь над ним в своих развевающихся шарфах, она производила неизгладимое впечатление. Настоятель поднялся по ступенькам из подвальчика и вернулся в свою огромную прекрасную церковь на другой стороне улицы.
Месье Роланд навещал их регулярно и не уставал приободрять. Они видели, что он неодобрительно относится к понятию «гипнофренология», но вынужден согласиться с тем, что это приносит доход. Старый джентльмен никогда не критиковал их. Он настаивал на том, что они должны добиваться самого высокого результата в своей работе, даже если она в конечном итоге сводилась к френологическим сравнениям и рассказам о первой брачной ночи.
Однажды в воскресенье он предложил загипнотизировать их обеих, чтобы они поняли, каково это – быть объектом эксперимента. Рилли впала в транс почти мгновенно и очнулась минут через десять. Ее щеки раскраснелись, она была и позабавлена, и удивлена происходящим.
– Думаю, что это довольно приятный опыт, – медленно проговорила она, немного нахмурившись. – Честно говоря, я не очень хорошо все помню, – со странным видом добавила она.
Хотя Корделия дала согласие на этот эксперимент, она вдруг осознала, что противится воле месье Роланда, не хочет, чтобы он брал над ней верх. Даже ощутив, как тепло разливается по ее телу, она все еще сопротивлялась.
Он лишь улыбнулся.
– Вы очень сильная личность, моя дорогая. Никто не сможет вас загипнотизировать против вашей воли. Однажды, возможно, вы проникнитесь доверием ко мне.
Корделия была смущена.
– Но я доверяю вам полностью, просто не желаю отпускать себя.
– Я знаю, – сказал он.
За мишурой звезд и звуками музыки месье Роланд открыл для Рилли и Корделии две главные вещи: френология базируется на знаниях, а гипноз никоим образом не связан с духами и призраками – ни одно из этих занятий не имеет никакого отношения ни к магии, ни к каким-либо другим оккультным наукам.
Его скромность была столь велика, что прошло немало времени, прежде чем он открыл им, что был лично знаком с доктором Месмером.
– Вы встречались с ним?
– Да, я был еще очень молодым человеком, когда он приехал в Париж. Месмер занимал комнаты в отеле.
– А какие у него были комнаты? Там были звезды и зеркала?
Он улыбнулся.
– Нет, звезды были у меня, это была моя идея украсить комнату, чтобы создать особую атмосферу. Мне кажется, что посетители сами этого ждали. Но Кити и Хестер подняли эту идею на новую высоту, не так ли?
Он бросил взгляд на стеклянные звезды, которыми был усыпан потолок подвальчика.
– Так произошло, потому что Кити… могла приносить кое-какие вещи из театра. Но у доктора Месмера действительно были зеркала, поскольку он полагал, что энергия отражается зеркалами.
– А была ли у него музыка? – с чувством спросила Рилли.
– Да, у него была музыка.
– А каким он был? Он не был… обманщиком?
– Мое мнение таково, что он не был обманщиком, хотя гипноз и оставляет много вопросов открытыми. Во Франции несколько раз поручали специальным комиссиям подробно исследовать деятельность гипнотизеров. Но, возможно, Месмер мог показаться обманщиком, потому что использовал много загадочных вещей, например волшебные палочки и магниты. И он облачался в пурпурные одежды.
Женщины начали смеяться.
– Но он первым заговорил о гипнотизме. Именно в его честь гипноз называют месмеризмом. Он написал докторскую диссертацию о влиянии Луны и планет на течение болезни; он полагал, что, как здоровый человек, способен сосредоточить поток энергии и направить его в нужное русло. Этот энергетический поток может убрать источник боли у пациентов, чья нервная система плохо функционирует из-за дисгармонии с универсумом. Месмер считал, что ему вполне под силу нормализовать ритмы и потоки энергии людей и привести больных к выздоровлению. Он вывел это теоретически и доказал на практике. Сначала Месмер верил, что энергия сконцентрирована в окружающем нас воздухе, но позже решил, что человек сам является источником этой энергии. И вы знаете, не все его идеи были новаторскими, некоторые высказывались и раньше. Я слышал от путешественников, что китайские врачи умели снимать боль у пациентов точно так же, только они использовали иголки. Даже в этой стране ведутся споры по поводу акупунктуры.
Корделия и Рилли смотрели на него, словно завороженные.
– Доктор Месмер зарабатывал много денег?
– Он стал очень богатым, да, но я не думаю, что его особенно волновали деньги. Он хотел, чтобы его взгляды были признаны, и свято верил в свои теории, не принимая никакой критики. Месмер жаждал признания, ему хотелось, чтобы все согласились с тем, что он сказал новое слово в науке, ибо считал, что физические импульсы и энергетические потоки могут быть использованы на благо человечества.
– Он вам нравился?
Пожилой джентльмен рассмеялся.
– Я был лишь юным студентом, совершенно естественно, что я боялся его. Не мне было судить, нравится он окружающим или нет!
– Но все же?
Он задумался. Они увидели его умный взгляд.
– Однажды, когда пациенты разошлись, Месмер спросил меня, хотел бы я подыграть ему на флейте, пока он будет играть на гармонике. Он сыграл старую народную французскую песню, которая стала очень популярной после революции. – Месье Роланд позволил себе напеть ту мелодию. – Он еще и пританцовывал, как принято во время австрийских народных плясок.
Женщины удовольствовались этим рассказом.
Рилли отправилась домой и в тот ж вечер поведала эту историю бодрой, но ничего не понимающей миссис Спунс – только для того, чтобы еще раз услышать рассказ о старике в пурпурных одеждах, который умел танцевать народные танцы и играть на гармонике.
Однажды далеко после полудня, облачившись в скромные платья (хотя теперь они могли позволить себе самые модные и нарядные), Корделия и Рилли встретились с месье Роландом в условленном месте на углу Оксфорд-стрит. Он сказал, что хочет повести их в три места.
– Нам предстоит долгий вечер, – сухо заметил он. – И помните, что я плачу за вас обеих.
Сначала, когда наступили сумерки, он отвел их в очень дорогие комнаты на площади Ганновер, где, заплатив полсоверена («Полсоверена!» – воскликнула Рилли, не веря своим глазам), получили газету: на первой полосе большими буквами были напечатаны всего два слова: «Принц Генри». Женщина, одетая в экзотические восточные одежды, провела их на место. На ней было много украшений, а на голове – египетский тюрбан. В комнате мерцали свечи.
Их усадили на золоченые стулья, рядом уже заняли свои места хорошо одетые леди и джентльмены. В зале ощущалось все нарастающее возбуждение. В руках у каждого были листы с заголовком «Принц Генри», расцвечивая комнату белым светом. Внезапно они услышали громкий раскат грома. Корделия и Рилли едва сдержали смех – они тут же вспомнили, каким образом достигался подобный эффект в театре. Им было интересно, кто стоит за дверью и громыхает железным листом. В дальнем углу загорелись, а затем погасли огни. Откуда-то донеслись звуки музыки, словно играл небольшой оркестр.
– Три скрипки! – прошептала Рилли.
В комнате появился мужчина, одетый в пурпурные одежды, и месье Роланд издал легкий вздох. Мужчина поклонился, хлопнул в ладоши и поднял жезл.
– Я принц Генри, мастер гипноза, и сегодня вы увидите нечто такое, чего никогда не видели, – старательно выговаривая слова, произнес он. – Мы заглянем в ваше будущее, сумеем познать неизведанное.
